Моя "перестройка"

Автор: Cassandra

Блондинка окинула меня оценивающим взглядом и, ни слова не говоря, отвернулась. Вторая даже не глянула в мою сторону. Она приподняла Шашарина, помогая ему сесть. Того трясло, как от лихорадки.

Американцы что-то быстро говорили, я уже не успевала переводить, поэтому отошла чуть в сторону, не мешая. Тут же откуда-то появился Баранов с бутылкой водки.

– Что это? – строго поинтересовалась брюнетка.

– Водка, – ответил Баранов, вливая алкоголь в рот Алексею. – Русским от всего помогает.

И правда, Шашарину вроде полегчало. Я выдохнула, поймала на себе непонимающий взгляд Дойла, улыбнулась ему, мол, да, мы, русские, такие. Он слегка коснулся моей руки, как будто в поддерживающем жесте, но я тут же спрятала руку в карман. Сама не знаю, почему, просто инстинктивно.

– Спасибо, – послышался слабый голос Алексея, – мне лучше.

Брюнетка удивленно посмотрела на Баранова. Вот так вот, выкуси!

Однако Шашарин неожиданно дернулся, мне показалось, что его сейчас вырвет. Все снова кинулись к нему, даже Дойл отошел от меня. Изо рта Алексея полезло нечто мерзкое, напоминающее того червя, что убил Бориса, только маленького. Я перестала слышать, что происходит вокруг, смотрела только на эту тварь, с ужасом понимая, что, вероятно, и из Николая вылезло нечто подобное, затем выросло и убило Новака. Господи, так это… заразно?! Эта дрянь может сидеть в любом из нас?

Едва червь упал Алексею на колени, как тот в последний раз дернулся и замер.

– Что с ним? – спросил Дойл, переводя взгляд с него на брюнетку.

Та приложила руку к шее Алексея.

– Он умер, – как будто удивляясь, произнесла она.

Я в ужасе сделала несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в стену. Закрыла лицо руками и медленно сползла вниз. Вот теперь мне стало действительно страшно. Пока я думала, что эта тварь где-то рядом, у меня еще была надежда спастись, но сейчас, когда я знала, что она может быть и внутри, шансов практически не осталось.

Я не знаю, сколько я так просидела. Никто из американцев не обращал на меня внимания, даже Баранов, казалось, был с ними заодно. Наконец ко мне подошел Дойл. Присел рядом.

– Анна, вам надо поспать, – мягко сказал он.

Я отняла руки от лица и посмотрела на него. Он выглядел уставшим и, кажется, измученным не меньше, чем я. Я мысленно усмехнулась. Слабоваты американцы-то. День на ногах и уже никакой. Попробовал бы ты посидеть в той клетке три дня, как мы.

– Я боюсь, – призналась я, глядя ему в глаза. У него были очень темные глаза, даже зрачков не видно.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом я сообразила, что просто некрасиво пялюсь на него, тут же отвела взгляд.

– Зачем вас прислали сюда? – спросил он.

– Сказали, что в леднике нашли тушу доисторического животного, – ответила я, глядя в сторону.

– А про этого червя?

– Ни слова.

Тут же к нам подошла брюнетка. Как обычно, не обращая внимания на меня, она тепло посмотрела на Дойла.

– Пойдем, я перевяжу тебе руку.

Я фыркнула и отвернулась. Надо же, какая забота! Подуй ему на рану еще. Дойл улыбнулся ей, поднялся, опираясь на стену, и ушел вслед за ней. Мне захотелось плакать. Почему обо мне никто так не заботится, а? Почему я сижу тут одна, на этом грязном полу, в этой богом забытой дыре? Поняв, что сейчас разрыдаюсь в голос, я вскочила и выбежала из лаборатории.

***

Утром ко мне зашел Баранов.

– Ты почему не со всеми? – поинтересовался он.

Я смахнула слезы.

– Не хочу, – прозвучало не слишком вежливо. – Они приехали нас спасать, вот пускай этим и занимаются. А я та, которую нужно спасать.

Баранов сел ко мне на кровать.

– Они не приехали нас спасать, – задумчиво произнес он, глядя куда-то мимо меня. – Они сами не знали, куда едут.

Мне мгновенно перехотелось плакать.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила я.

– У них ночью совещание было. Меня не звали, но я сидел там, в сторонке, слушал. Их послали сюда исследовать меладона, как и нас. Они знать не знали про червя. – Перехватив мой вопрос, он продолжил: – Я подслушал разговор Дойла с начальством по спутниковой связи. Им никто не показал наш призыв о помощи.

У меня перехватило дыхание от страха. Так значит… они здесь такие же заложники ситуации, как и мы?

– Но… зачем их сюда послали? Если просто исследовать меладона, то здесь уже есть мы, зачем еще и американцы?

Баранов пожал плечами.

– Откуда я знаю. Может, нашим заплатили, у нас же все продается. Может, какие-то свои причины. Я не знаю, Аня. Но их начальство велело им исследовать «новую форму жизни», так что пока мы никуда не уезжаем.

И тут я сделала то, чего никак от себя не ожидала. Я уткнулась лицом Баранову в плечо и зарыдала. Он обнял меня, кажется, даже погладил по волосам.

– Как минимум американцев семь человек, у них есть жидкий азот и пистолет, – сказал он. – Как-нибудь прорвемся.

Я не хотела прорываться как-нибудь. Я хотела сесть в машину и уехать отсюда.

***

Я сидела в комнате, когда обо мне соизволили вспомнить. Правда, как выяснилось позже, это был стандартный допрос.

– Можно поговорить с вами? – не слишком вежливо поинтересовалась блондинка, заглядывая ко мне в комнату.

Я молча пожала плечами. Она закрыла за собой дверь, но не села рядом, а осталась стоять. Знаю я этот психологический прием. Когда смотришь сверху, ты вроде как главнее. Впрочем, даже если бы я тоже встала, она все равно смотрела бы сверху, с таким-то ростом, поэтому я так и осталась сидеть на кровати.

– Что вы изучали здесь? – спросила она.

– То же, что и вы. Я уже все рассказала вашему шефу.

– Что-то не сходится…

– Что не сходится?! – едва держа себя в руках, переспросила я. – Что здесь может вообще сходиться? Еще неделю назад я сидела дома, читала лекции, принимала экзамены у студентов, а теперь торчу здесь, в этом богом забытом месте, в компании трех трупов и кучи тупых американцев! – Я поняла, что к концу уже перешла на русский язык. Это было даже хорошо, блондинка не поняла про тупых американцев. Я вздохнула и сказала уже спокойнее: – Нас отправили сюда обследовать найденное животное. Это все, что я могу сказать! Это все, что я говорила уже пятнадцать раз!

– Давайте еще раз, – повторила блондинка.

– Да я могу вообще с вами не разговаривать! – в конце концов психанула я. Раскомандовалась, начальник мне нашлась.

– Анна, пожалуйста! – Блондинка наклонилась надо мной, всем своим видом демонстрируя превосходство.

Я уже была готова ей треснуть, но в комнату вошел Дойл. Ну слава богу, хоть один адекватный во всей этой компании.

– В чем проблема, Линдсей? – спокойно поинтересовался он.

Ну надо же, эту стерву зовут Линдсей! Какая сама, такое и имя. Впрочем, все равно я его забуду уже через пару минут, очень нужно лишней информацией голову забивать.

Блондинка обернулась, приветливо, я бы даже сказала, слишком приветливо, улыбнулась своему шефу.

– Пытаюсь наладить связь, – сказала она, подходя к Дойлу. Затем обернулась ко мне: – Нам всем нужна правда.

Господи, да что ж она такая тупая! Ну неужели я непонятно все рассказала? Или ей нужно еще пять раз повторить, чтобы она поняла? Если выживу, напишу письмо Михаилу Николаевичу, расскажу, как же он прав!

– Правда в том, что мы все сдохнем, если не уйдет отсюда! – заявила я, глядя ей в глаза.

Дойл посмотрел на меня, потом на блондинку.

– Дай нам минутку, – попросил он.

Она снова улыбнулась ему. Совсем не соображает, что сейчас не время заигрывать с шефом, когда мы все одной ногой в могиле?

– Конечно. Я буду рядом, если что.

Ах, фу-ты, ну-ты, рядом она будет! Нужна ты здесь кому-то!

Так, Аня, спокойно. Еще истерики здесь не хватало. Глубоко вдохни, медленно выдохни. Это всегда помогает.

– Она мне не нравится, – уже спокойнее сказала я, когда за ней закрылась дверь.

Дойл подошел ко мне, сел на стул рядом с кроватью. Ну хоть этот не стал изображать из себя самого-главного-человека.

– Она друг, – сказал он, глядя на меня.

– Угу, – фыркнула я в ответ. – Давайте, продолжайте фразу! Она хороший работник!

Дойл рассмеялся.

– И это тоже.

Он так смотрел на меня, что на секунду я даже пожалела, что мы встретились на этом чертовом заводе, а не где-нибудь в летней питерской кафешке.

У тебя слишком богатое воображение, Аня, одернула я себя. Давай, придумывай имена вашим детям.

– Только не спрашивайте меня о том, что мы здесь изучали, – попросила я, скрывая смущение. – Я не смогу повторить все в сотый раз.

– Ладно, – он успокаивающе улыбнулся.

И я действительно успокоилась. Внезапно мне захотелось высказаться ему. Сказать все, чего я так боюсь. Я не могла больше держать это в себе, мне нужно было, чтобы меня пожалели. Просто пожалели и сказали, что все будет хорошо. Даже если это неправда.

– Все, что я трогала, ела, пила – это все могло заразить меня, – начала я, едва сдерживая слезы. – Эта тварь уже может жить во мне. И тогда считайте, что я уже умерла.

– Возможно, есть способ избавиться от него, – произнес Дойл, все так же не отводя от меня глаз.

Нет, он такой же тупой, как и все они. Ну какой способ? Пирантела выпить?

– Мне нравится ваш оптимизм, – горько сказала я. – Очень по-американски!

Он молчал. И тогда я все-таки решилась сказать то, что меня больше всего беспокоило.

– Если бы я знала точно, что я заражена, то я… я… – слова давались мне с огромным трудом, я никак не могла сказать того, что собиралась.

– То что? – спросил он, глядя мне в глаза.

Психолог, что ли? Выскажи вслух свои страхи и станет легче? Можно же было просто сказать, что все будет хорошо!

– Я бы скорее умерла, чем дала ему жизнь! – с внезапной злостью закончила я. Ну что, доволен, мистер-я-главный-на-земле?!

– Анна…

Он протянул ко мне руку, накрыл своей ладонью мои руки. Вот так, одним простым жестом, не кучей слов, а обычным прикосновением он если не успокоил меня полностью, то дал надежду, что мы выберемся отсюда.

– Отдыхайте, – сказал он, потом добавил что-то еще, но я уже не поняла. Кажется, он не успел даже выйти, как я уже отрубилась.

***

Я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыла глаза, но в темноте почти ничего не увидела. Мне вдруг показалось, что я дома, лежу на своем диване, в своей комнате, а мама будит меня, чтобы я разделась и расстелила постель.

– Аня!

Это не мама. Это Баранов. Я резко села, вспомнив, где я.

– В чем дело?

– Аня, нам нужно уезжать! – голос у него был возбужденный, руки, которыми он все еще держал мое плечо – ледяными.

Ну слава богу, американцы поняли, что пора сваливать! Я вскочила с кровати, бестолково заметалась по комнате, в попытке собрать вещи.

– Сейчас, я быстренько, – бормотала я, пытаясь найти свою куртку. – Они уже все собрались?

– Они ничего не знают, – последовал ответ.

Я резко остановилась и посмотрела на Баранова.

– В каком смысле?

– Они не хотят уезжать! Думают, что смогут поймать эту тварь. А я не намерен ждать. Вот, – он показал мне связку ключей, – спер у профессора.

Я села на кровать.

– Ты с ума сошел? – тихо произнесла я. – Ты хочешь уехать на их машине, а их оставить здесь? Так, как остались мы? Я в этом не участвую!

Баранов пристально посмотрел на меня. Мне казалось, что я просто вижу, как он борется с собой.

– Ладно, ты права, – нехотя согласился он, выходя из комнаты.

Я прямо в одежде упала на кровать, зарывшись лицом в подушку. Может быть, нужно было действительно уехать? Возможно, это спасет нам жизнь? Но я не могла. Не могла так поступить с американцами. Просто потому, что я была на их месте. И я знаю, каково бы им было. Я так не могу.

***

Утром после завтрака я не стала уходить в свою комнату, осталась с американцами. Женщины и очкарик копались в меладоне. Я старалась держаться подальше от этой твари.

Подошла к видеомагнитофону. Надо же, наша кассета, на которую мы записывали наше интервью, все еще была там. Я нажала кнопку. На экране появилась запись. Я, такая счастливая на фоне этого проклятого меладона. Рядом улыбающийся Баранов. Еще живые Алексей и Николай. Как же мы были счастливы, думая, что открываем миру неизвестное ранее животное.

– Вы же не знали… – послышался рядом голос Дойла.

Я вздрогнула. Я что, сказала это вслух? Обернулась. Дойл стоял рядом. Я улыбнулась ему. После вчерашнего вечера он стал мне очень симпатичен. Мне было хорошо в его обществе, я почему-то была уверена, что он вытащит всех нас отсюда. Правда, сам он сегодня выглядел еще хуже, чем вчера вечером. Наверное, это была не усталость, а какой-нибудь начинающийся грипп. Конечно, солнечным калифорнийцам, или откуда они там приехали, русская зима здоровья не добавит. Настроение было такое, что мне даже не захотелось съязвить в его адрес по этому поводу. Надеюсь, брюнетка уже накачала любимого шефа антибиотиками?

А вот, кстати, и она. Вернее, они обе. Мне вдруг показалось, что они ревнуют своего шефа ко мне. Как только он подходит ко мне, кто-то из них тут же материализуется рядом. Стало смешно. Они что, реально думают, что в данной ситуации я могу с кем-то флиртовать? Хотя, почему бы им так не думать, им-то обеим это не мешает. То одна за ним хвостиком ходит, то вторая каждую царапину готова зеленкой замазать. Как курицы-наседки, честное слово.

Возврат к списку