Открыть фик целиком в отдельном окне
Почему жизнь была такой странной? Настолько несправедливой, настолько жестокой? Почему нельзя было просто вернуться в то время, когда все было относительно просто, когда им не надо было слов, одного взгляда, одного жеста было достаточно?
Теперь все было кончено. Ему казалось, что они с Линдсей стояли на огромной льдине, которая теперь раскололась пополам, и они остались по разные стороны стремительно разделяющего их потока. Никогда в жизни он не думал, что можно будет находиться с ней в одной комнате на расстоянии вытянутой руки, но не в состоянии что – либо сказать или изменить. Чтобы разорвать это молчание между ними.
Он никогда не забудет ее взгляд, в котором отразилось так много, столько любви, что у него закружилась голова. Но когда он рассказал ей про Ребекку, она отвернулась, а когда их взгляды встретились, в ее глазах потух огонек, надежда сменилась каким – то мертвым спокойствием.
"Кто это?" спросила маленькая Коллин, которая должна была бы быть его дочкой.
"Это Коннор Дойл, мой старый знакомый", объяснила Линдсей холодно, беря ее на колени. И отвернулась. Больше она не ловила его взгляд, ее улыбка была какой – то чужой. И печальной.
"Коннор", он поднял голову и увидел Линдсей. Он улыбнулся, но она лишь слегка приподняла брови.
"Коннор, вот документы, которые Вы просили", она повернулась к двери.
"Линдсей", позвал он, "Линдсей, послушай, мы должны поговорить".
"Все сказано, Коннор, спокойной ночи", он долго слушал стук ее каблуков по полу и желал, чтобы все это было сном, кошмаром, который кончился, когда он проснулся.
Зазвонивший телефон прервал его размышления.
"Коннор, дорогой, почему ты опаздываешь к ужину?"
Коннор вздохнул. Он так хотел, чтобы его называли дорогим. Но вот только чтобы это была другая женщина, не Ребекка.
"Бекки, извини, я занят на работе. Но ты можешь позвать к ужину Мэй".
"Нет, я не могу, Коннор, мой ужин просто не соответствует ее стандартам".
Он вздохнул еще раз, стараясь не потерять терпение. "Бекки, послушай, у меня куча дел, ты не можешь требовать от меня, чтобы я каждый день приезжал во время к ужину, который почему – то всегда в пять!"
"Коннор, теперь послушай ты", разозлилась его жена на другом конце провода, "в моей семье ужин подается в пять уже в течение двух столетий. И ты не можешь требовать от меня, чтобы я что – то меняла ради тебя". "Ты", "меня" и "тебя" с особым ударением.
Она бросила трубку.
Коннор закрыл лицо руками.
Линдсей стояла по другую сторону стеклянной двери, наблюдая за Коннором. Как же ей хотелось подойти к нему, взять его за руку, отвести со лба непослушную прядь волос. Как же ей хотелось, чтобы все морщинки на его лбу разгладились. Она знала, что не было ничего проще, чем пройти через эту дверь. И ничего труднее. Она закрыла глаза. На секунду в памяти вспыхнул момент их встречи, когда Коллин открыла дверь, и вместо Питера в комнату вошел он. Когда они оба молчали под недоумевающим взглядом Коллин. И как он сказал ей своим спокойным голосом: "Линдсей, я не хочу, чтобы между нами были недомолвки. Я женат. На Ребекке".
А она отвернулась. Чтобы он не увидел ее слез. Неужели могло быть что – то тяжелее, чем потерять его во второй раз? Но не заснеженному заводу с паразитами, а живой женщине. Другой женщине.
Все, что она хотела ему сказать, застряло у нее где – то в горле. Как же можно сказать ему, что он так и остался для нее самым любимым человеком, что никто другой не смог занять его место? И не сможет. Внезапно все это показалось ненужным. У Коннора был выбор. И он выбрал Ребекку, хотя знал, что она ждет его. И будет ждать всегда. Неужели можно было кого – то ненавидеть больше, чем она ненавидела Ребекку? Ни в чем не виноватую Ребекку, которая забрала ее Коннора? Даже ее ненависть к Элсингеру не могла помериться с тем чувством, которая она испытывала по отношению к Ребекке. Но она ничего не сказала Коннору. В конце концов, у него было право на счастье. Кто бы ни был на месте, которое она считала своим.
Слезы опять подступили к ее глазам, но она не могла плакать. Не должна. И слезы были не самое страшное. Куда страшнее была пустота и холод в ее сердце. Линдсей думала, что смерть самое ужасное, что может произойти с ними. Но нет. Еще хуже было быть рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, но не в состоянии протянуть эту руку. Как будто она была в коме, а он стоял где – то в конце длинного светлого коридора. Она знала, где он, но не могла дойти. И не сможет уже никогда.
Неожиданно Коннор поднял голову, и их взгляды встретились. В его глазах было страдание, но она отвернулась, чтобы не видеть мольбу в них. Все было кончено.
"Элберт, нам пора", Элберт поднял голову от компьютера и вздохнул. Ну почему папа не мог понять, что идеальное воскресенье – вовсе не пикник в лесу с очередной подружкой его отца, когда все с напускной веселостью играли в мяч, а эта комната. С портретом мамы на столе. Фотографией, когда они все были вместе.
"Берти, пошли", в этот раз в двери появилась рыжая головка его сестры.
"Я не хочу, Кэт", признался он. Но откуда было шестилетнему ребенку понять, как ему трудно? Кроме того, Кэт совсем не помнила маму.
"Почему, Берти? Будет весело, Мэри такая симпатичная! Вот увидишь, она, скорее всего, сшила мне обещанное платье для Барби!"
Элберт еле удержался от крика. Он ненавидел Мэри. Но, наверно, он всегда ненавидел и будет ненавидеть того, кто попытается занять место его матери. Однако, взглянув в карие глаза сестренки и посмотрев на ее нахмуренный лобик, Элберт передумал. Кэт все равно не разбирается в людях, но ей будет совсем невесело, если он останется дома. На его лице появилась нежность: хоть кто – то любит его.
"Пошли, Кэт, папа будет ждать", он наклонился и подхватил ребенка на руки. Кэтлин не знала, почему его настроение поменялось, но она счастливо засмеялась и обхватила его шею своими маленькими ручонками.
Сегодня на Мэри было какое – то невообразимо короткое платье невообразимо зеленого цвета. И ярко розовые туфли. Элберт только покачал головой. Он до сих пор не мог понять, как его отцу могла понравиться такая женщина. Но с другой стороны, не было бы Мэри, был бы кто-нибудь другой, какая разница.
Кэтлин в ожидании посмотрела на Мэри, но та, перехватив ее взгляд, отвела глаза.
"Кэтлин, извини, я совсем забыла про платье!"
"Ах, Кэтти, это все-навсего платье!" сказал их отец, улыбнувшись Мэри.
Кэтлин скривила губки, и Элберт поспешно вставил: "Кэт, я куплю тебе его, окей?"
Девочка мгновенно сменила гнев на милость и полезла на колени к брату.
"Со шляпкой?" спросила она.
"Конечно, с большой или маленькой?"
"Папа, Мэри, смотрите, как я могу прыгать!" Кэтлин неугомонно бегала по берегу реки.
Элберт поднял голову от книги и в тот же момент увидел, как сестра подошла слишком близко к камням, ограничивающим речку. Если она еще раз подпрыгнет…
"Кэт!!!" мальчик сорвался с места и кинулся к девочке. "Отойди от края!"
Испуганная Кэтлин сделала несколько шагов в сторону отца, но Элберт уже не смог вовремя остановиться и сорвался с каменистого обрыва.
Страница 1 - 1 из 8
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 6 7 8 | След. | Конец
