Апрель 2000 года
Ночную тишину прорезал гулкий звон мобильного телефона Коннора Дойла, который доносился из внутреннего кармана пиджака, висящего на кресле. Он открыл глаза, не понимая, что его разбудило. Лишь через мгновение он сообразил, в чем дело и протянул руку к креслу, а затем сонным голосом ответил. Трубка в его руке оглушительно кричала голосом шефа: "Да что такое происходит? Я полчаса пытаюсь пробиться. Эксон ответил только три минуты назад, а Доннер вообще не отвечает. Выезжай в аэропорт, захвати по дороге Доннер, хоть из-под земли достань. С вами едет Антон, дело личное – никакой огласки. Детали узнаете на месте". Детали... Не успел Коннор произнести ни слова, как из трубки послышались однотонные гудки. Он перевел взгляд, привыкший к темноте, на безмятежно спящую рядом Линдсей. Какое же это счастье, когда просыпаешься и видишь рядом любимое лицо. Он только недавно осознал это и наслаждался каждой секундой своей новой жизни, в которой появилось то, чего работа дать не могла. Минуту помедлив, Коннор решительно разбудил ее. В отличие от него, Линдсей сразу поняла, что происходит. Она уверенными движениями собрала сумки и приготовила кофе с бутербродами. Через четверть часа они уже мчались по дороге к аэропорту.
В аэропорту, несмотря на глубокую ночь, царила атмосфера суеты, хотя на самом деле вся работа была четко организована и слажена. Когда Дойл вошел в здание, Питер ходил из стороны в сторону с кружкой кофе в руке и нервно поглядывал на часы, а Антон разглядывал лист бумаги, переданной группе по факсу из аэропорта. Увидев Коннора и Линдсей, спешащих навстречу, Питер подхватил свою сумку и сказал:
– Наконец-то, самолет вылетает через полчаса. Нужно торопиться.
– Куда мы летим?
– В Чехию, нас ждет Золотая Прага.
Антон протянул Коннору распечатки фотографий и факс, в котором сообщалось место происшествия и то, что дело имеет особую секретность и важность из-за личной заинтересованности одного известного политика Чехии:
– Две женщины гуляли по Карлову мосту, который является одним из самых оживленных частей города, одна из них шла быстрее второй. Она, по свидетельствам очевидцев, за какие-то доли секунды оказалась окружена плотным туманом, в котором воздух слился с многовековым камнем, а затем провалилась сквозь мост, будто его там и не было. Когда свидетели подошли к месту, все было цело, а пострадавшая оказалась в холодной апрельской воде Влтавы. Ее реанимировали, но она, по нашим данным, так и не пришла в сознание.
– Но секретность...
– Эта девушка – единственная дочь министра финансов Чехии, не желающего, чтобы имя его дочери трепали в прессе в связи с паранормальным явлением.
Самолет совершал долгий беспересадочный перелет. Питер, так внезапно вырванный из объятий сновидений, только очутившись на борту самолета, вновь погрузился в глубокий сон на добрую половину времени полета. Казалось, что он всю жизнь только и делал, что летал над океаном. Линдсей, сидевшая рядом, улыбнулась, удивляясь его способности так быстро откидывать любые сведения, мешающие крепкому и здоровому сну. Она заботливо поправила плед на его коленях и, задержав на мгновение взгляд, отвернулась. Соседнее место справа пустовало – Коннор ушел проверять взятое в салон оборудование, а также Антона, которому достался билет только на место для курящих. Все правильно. В этом весь Коннор. Она пошевелилась, устраиваясь удобнее, и закрыла глаза, пытаясь последовать примеру Пита, который видел уже не первый сон. Убедившись, что всё и все в порядке, Коннор вернулся на свое место. И Питер, и Лин безмятежно спали. Он осторожно положил руку на поручень, стараясь не потревожить их. Линдсей инстинктивно, не просыпаясь, почувствовала присутствие Коннора и прижалась щекой к его плечу, а он нежно поцеловал ее волосы и стал смотреть в окно невидящим взглядом. На работе они совершенно естественно становились лишь коллегами и друзьями, прислушивались к мнению другого, потому что они оба не были сторонниками отношений между членами команды, скорее наоборот, но при этом ни на секунду не забывая, что они значат друг для друга... Даже разум не сопротивлялся, подавленный силой чувств.
Самолет совершил посадку в аэропорту Праги вечером, когда небо совершенно стемнело, и на его фоне отчетливо сиял серп луны. Группу ученых встречал министр с государственной охраной. Он приветствовал исследователей паранормальных явлений, коротко обрисовал создавшееся положение, а затем проводил до отеля и, пожелав удачи, удалился со своей свитой. Уставшие от утомительного перелета члены команды решили начать изучение с нового дня, поэтому, поужинав, каждый из них отправился прямо в свой номер. Только Питер, прекрасно выспавшийся во время пути, одиноко бродил в холле, осматривая его в надежде найти что-нибудь почитать на английском. Однако, обнаруженные журналы лишь ненадолго захватили его внимание, поэтому не найдя более занимательного дела, он вернулся к себе.
Наутро группа отправилась в клинику, где находилась без сознания Марта Гроссманова. В палату, тщательно охраняемую, зашли Коннор и Антон. Девушка лежала среди множества подушек, опутанная проводами и датчиками. На вид ей было лет двадцать. Антон остался, чтобы провести осмотр, а Коннор покинул комнату, чтобы составить план дальнейших действий. На выходе из палаты он заметил, как Линдсей поднялась навстречу молодой женщине, которая имела схожие с девушкой в палате черты лица, но более совершенные и привлекательные. Линдсей представилась:
– Добрый день, мы – группа исследователей из O.S.I.R., приехавшие изучать произошедшее здесь. Меня зовут Линдсей Доннер, Питер Эксон, – она показала на сидящего около двери Пита, а затем перевела взгляд, – профессор Коннор Дойл. Вы хорошо понимаете по-английски?
Молодая женщина провела рукой по своим густым светло-русым волосам, а потом удивительно правильно, лишь с небольшим мягким акцентом ответила:
– О да, на английском, итальянском и немецком я говорю свободно, немного хуже на французском. Очень приятно. Я Эва Влкова – двоюродная сестра Мартички. С ней была рядом я, когда... То, что произошло просто ужасно. Я даже представить не могла, что камень, из которого построен мост, стоящий с двенадцатого века, способен превратиться в плазму...
– Для вас, несомненно, это было потрясением, но вы не могли бы указать нам место, где это произошло?
– Земля буквально растворилась... Я только загляну к ней, оставлю пакет, и мы поедем туда.
Она исчезла в палате, где находились Антон, а Питер задумчиво спросил:
– Судя по всему, о галлюцинациях и миражах речи быть не может, тогда что же вызвало такую реакцию? Почему лишь на миг? Какая сила могла растворить многовековой камень?
Но Коннор и Линдсей, не зная ответов, молчали.
– Вот это место, – Эва указала на камни под ногами, ничем не отличающиеся от сотен других вокруг. – Я его никогда не спутаю... – От нахлынувших воспоминаний ее тело сотрясалось от беззвучных рыданий, она дрожала всем телом.
Линдсей, обняв ее за плечи, отвела в сторону. В этом месте жизнь била ключом. Со всех сторон толпы туристов неторопливо проплывали мимо, отовсюду слышались разговоры на самых разных языках, звенел смех, и переливалась музыка. Когда Питер, присев на колени, доставал инструменты и устанавливал датчики, большинство людей заинтересованно наблюдали за его действиями, зеваки окружили его так, что полностью заслонили Линдсей с женщиной. Его приборы звенели в руках, отмечая повышенную активность среды, но, не обнаруживая никаких аномалий.
Коннор пытался освободить пространство для работы Пита, но, осознав нереальность задуманного, решил опросить тех, кто мог что-либо видеть. На его вопросы художники, торговцы открытками и сувенирами, шарманщики лишь с сожалением качали головами, видимо не понимая его речь. Коннор уже совсем отчаялся услышать что-либо вразумительное, когда от шумной компании молодежи отделилась девушка и направилась к нему. Она была одета в обтягивающую футболку и невероятных размеров джинсовый комбинезон, в котором она казалась Дюймовочкой, ее длинные волнистые волосы перетягивала пестрая косынка, а руки обвивали бесконечное число браслетов. Девушка по-английски предложила ему свою помощь и, услышав вопросы, повернулась к людям, которые находились день и ночь на Карловом мосту. Они громко делились впечатлениями с ней, возбужденно жестикулируя, вспоминали происшествие, а затем их рассказы услышал в переводе Коннор и тщательно зафиксировал их. Он оторвал взгляд от своего блокнота, чтобы поблагодарить спасительницу, но ее и след простыл.
– Пан Хендерсон, что это? – Сидя у постели Марты, сиделка протягивала большой лист с фотографией, на которой был изображен золотой, но потемневший от времени медальон. Не поняв смысл слов, но, услышав свое имя, Антон перевел взгляд с бледного лица девушки на озадаченное лицо женщины в белом халате: она раскладывала вещи из сумочки, которая была у Марты в тот день, в тумбочке. Даже несмотря на то, что это была всего лишь фотография, Антон с интересом разглядывал изображенное украшение, где на переднем фоне был четко виден камень глубокого синего оттенка невероятных размеров и виднеющийся силуэт средневекового замка за рукой с мечом. Он несколько минут рассматривал необычное изображение, а затем медленно положил его в свой чемоданчик, все еще не в силах выкинуть из головы образ медальона.
Линдсей стояла, облокотившись о выступ фигуры, украшающей мост, и внимательно слушала рассказ Эвы, становившийся сбивчивым, когда речь заходила о состоянии ее сестры.
– ... она что-то рассказывала о своей находке, какая-то подвеска четырнадцатого века, которая была в вещах одной погибшей от несчастного случая, когда она наблюдала за работой врачей в больнице рядом с ее университетом. Кажется, ее отец дал разрешение взять ее для изучения на несколько дней – она помешана на медицине и древней истории славян...
В голове Линдсей сверкнула мысль, точнее даже не мысль, а догадка ..., но Эва заговорила о другом, и мысль испарилась также легко, как и появилась.
– Видите, тех людей у статуи? Это туристы, которые хотят загадать желание. Существует поверье, что святой Ян Непомуцкий был личным исповедником королевы, и король, приревновав, повелел сбросить его с моста в реку. Через несколько дней его вытащили сетями рыбаки, а вокруг головы утопленника сияло 5 звездочек. И если прикоснуться к натертой до блеска медной дощечке, загаданное желание непременно сбудется. Я верю в это, хотя вы, ученые, наверное, с недоверием относитесь к тому, что сохранилось только в преданиях. Но здесь, где буквально каждый камень дышит средневековыми загадками, мы не можем не прислушиваться к голосу предков, которые, возможно, знали больше нас.
Она поднялась и скрылась в толпе, где должен был находиться Питер, оставив Линдсей осмыслять услышанную фразу. Пит, хотя и был ученым, всегда поддерживал всякие невероятные идей, и, в конечном счете, далеко не всегда был не прав. Чаще даже все выходило именно так, как он считал... Она огляделась по сторонам в поисках кого-либо из группы, но увидеть что-то было равносильно подвигу. Поэтому она решила поближе посмотреть на фигурку чешского святого, заставившего Эву бросить фразу о недоверии ученых к прошлому.
Питер как раз закончил свои измерения, считая дальнейшие исследования пустой тратой времени, когда рядом с ним возник силуэт Эвы Влковой. Питер сказал, про себя удивляясь тому, как же она смогла пробиться сквозь толпу зевак:
– Ничего необычного нет, среда как среда... А тут замечательно, только шумно до невозможности.
Он улыбнулся и поднял кейс с приборами. Эва улыбнулась в ответ:
– Это всего лишь туристы, они наслаждаются свободой и красотой. Я и сама люблю открывать для них Прагу, и хотя у меня собственная туристическая фирма, я очень часто веду экскурсии для гостей нашей столицы. Видите эти великолепные шпили, возвышающиеся над Пражским Градом – это собор святого Вита. Он...
Питер и не заметил, сколько прошло времени и как далеко они ушли от места исследования, полностью погрузившись в мир средневековья и ... Эвы.
***
Рука Линдсей прикоснулась к теплому металлу с изображением святого Яна, когда чьи-то руки обхватили ее за плечи. Она обернулась и увидела Коннора, именно того, чей образ предстал перед ее глазами несколько секунд назад.
– Лин, ты Питера не видела, я не могу найти ни его, ни Эву. И тебя нашел с трудом.
Он улыбнулся, а затем перевел взгляд на то место, где он оставил Питера. Столпотворения как будто бы и не было: туристы неторопливо прогуливались вдоль аллеи скульптур, а продавцы сувениров и шарманьщики продолжали зазывать их. Они переглянулись.
– Эва сказала, что мы, ученые, не верим в сказки о преданиях прошлого. Потом она исчезла в толпе.– Глаза Линдсей хитро блеснули, – может ли быть так, что на нашего неутомимого физика подействовали чары прародительницы Евы?
– Итак, что у нас есть? – Коннор сидел во главе стола в отеле, где отдельная кабина ресторана была на время переоборудована в конференц-зал. Питер, совсем недавно вернувшийся с "обзорной экскурсии", пожал плечами и сказал:
– Я не смог уловить никаких отклонений и аномальных зон, лишь немного повышенный уровень активности среды, но, учитывая оживленность того места, это вполне объяснимо. Никаких внешних повреждений также нет. Ничего.
Антон достал фотографию, которую нашла сиделка Марты, и произнес:
– Не знаю, имеет ли эта вещь отношение к нашему делу, но она очень заинтересовала меня: ее нашла сиделка в сумке девушки, которая была с ней тогда. Это фотография медальона или...
– ... или подвески? – Все уставились с удивлением на Линдсей, у которой ее недавняя догадка вновь мелькнула в голове. – Эва говорила, что ее сестра нашла у какой-то погибшей в результате несчастного случая женщины старинную подвеску, а ее отец дал разрешение на несколько дней забрать ее для изучения – она увлекалась древней историей.
Коннор обрисовал картину, полученную от свидетелей происшествия с помощью неизвестной девушки в странном наряде. Он начал резюмировать факты, когда зазвонил его мобильник. "Да, спасибо, выезжаем...", – раздался его ответ. Коннор повернулся к группе и произнес:
– Сообщили, что на Староместской площади вспыхнула палатка с сувенирами, поглотив за несколько секунд в пламени тех, кто там находился, а затем огонь исчез также внезапно, как и появился.
– Здесь творится какая-то чертовщина... – Констатировал Питер, когда они уже были на выходе.
Доннер подняла глаза на Антона и произнесла:
– Антон, смотри, что обнаружили в вещах погибшей на площади, – она внимательно смотрела на Хендрикса, – это ведь тот самый медальон с картинки Марты.
В ее руках сквозь полиэтиленовую пленку заиграл огромный сапфир в форме щита на золотой подвеске. За ним, несмотря на заметную древность вещи, были видны рука с мечом и далекий силуэт замка. На обороте были некогда выгравированы слова, но прочитать их не представлялось возможным, так как местами медальон был сильно деформирован. Антон и Линдсей несколько минут не могли оторваться от него, завороженные красотой. Они находились в больнице, куда доставили пострадавших, а Коннор с Питером остались на месте.
– Надо проверить, что это такое. Он попадается нам на глаза уже во второй раз... Я пойду побеседую с тем мужчиной, если он в состоянии говорить или думать.
– Боже! Это было просто невообразимо, стало видно как заколебался воздух, затем в секунду пламя взвилось чуть ли не до неба... Казалось, что все трясется вокруг, а потом это светопреставление прекратилось также резко как и началось... Все были в ужасе... – Толпа свидетелей плотным кольцом обступила Коннора, который изо всех сил пытался зафиксировать слова переводчика. Он с трудом вырвался из этого окружения и подошел к Питеру, который фотографировал руины около здания ратуши с диковинными часами. Вокруг находились обычные палатки, привлекающие внимание разноцветными шапками с бубенчиками, колокольчиками и куклами. Люди постепенно стали расходиться, машина скорой помощи, в которой находились Доннер и Антон Хендрикс, уже уехала.
– Погибла женщина, торговавшая в загоревшейся палате, а мужчина, который был ближе всего к очагу, серьезно пострадал.
В этот момент из передатчика Дойла послышался голос Линдсей:
– В вещах погибшей Ружены Ландовой мы нашли тот самый медальон с картинки Марты.
Линдсей напряженно всматривалась в монитор компьютера, ее пальцы торопливо бегали по клавишам. Вдруг она вскрикнула:
– Коннор, Питер, Антон! Смотрите.
На экране высвечивалось изображение обнаруженного медальона, окруженное подобными, лишь немного отличающимися друг друга, украшениями с выгравированным силуэтом замка. И сам замок Krivoklat в окрестности Праги. Она выбрала знакомый им ярлык. Появилось описание замка, фамильные гербы, символы рода Родербергов, портрет Карла I Сильного. Это и был тот человек, которому принадлежал медальон... Значит тринадцатый-четырнадцатый век, как и говорила Эва, вернее Марта... Линдсей повернулась к коллегам, которые с огромным интересом наблюдали за ее действиями.
– Мы должны туда поехать, Лин...– телефонный звонок отвлек Коннора. Когда он закончил разговор, группа услышала, – Марта Гроссманова пришла в себя, Антон, нам нужно ехать к ней, а вы, – он обратился к Линдсей и Питеру, – отправляйтесь в замок, захватив с собой этот герб.
Он вышел, а Линдсей подошла к столу, достала пакет с золотой находкой и осторожно убрала его в сумку.
– Поехали? – Из-за двери показалась физиономия Питера, и она поспешила на выход.
– Марта, меня зовут Антон Хендрикс, мы приехали выяснить, что же произошло с Вами. Вы понимаете меня? – Она чуть заметно кивнула, и он продолжал, – В Ваших вещах была найдена фотография золотого украшения. Помните? – Ее ресницы опустились, а губы что-то прошептали. Антон решил немного подождать с вопросами и, сжав ее руку, вышел из палаты. Коннора нигде не было. Хендрикс спустился на несколько этажей и зашел в палату, где лежал мужчина, пострадавший от возгорания торговых палаток возле ратуши. Это был парень из Канады, Ванкувера, его лицо и большая часть тела были скрыты бинтами, но глаза осмысленно следили за движениями вошедшего. "Не повезло же тебе, дружок", – Антон сел рядом и мягко стал расспрашивать его о случившемся. Парень отвечал на вопросы, но он даже не успел ничего понять, когда пламя захватило его, поэтому помочь он не мог. Пожелав скорейшего выздоровления несчастному, Антон вернулся в палату Марты. Коннор уже находился там и разговаривал с девушкой, которая приподнялась на подушках и слушала его.
Замок стал виден еще задолго до того, как исследователи достигли его, так как он располагался на возвышении. Его мрачная средневековая красота покоряла глаз уставших от городской суеты ученых. Для их работы по приказу министра замок закрыли для посетителей, поэтому вокруг царило безмолвие. Через наглухо закрытый двор они попали на самый нижний уровень строения – камеру пыток. Жуткие приспособления для истязания человеческого тела окружили Линдсей и Питера. Тишину нарушали лишь редкие звуки капающей воды. Питер прошел вглубь помещения через пробитое в стене метровой толщины отверстие. Это был некогда каменный мешок, где существовало только одно отверстие в потолке, откуда бросали смертников.
– Да, очаровательное местечко... – разнесся эхом голос Эксона.– Пойдем, посмотрим, все ли здесь такое же милое как этот подвал.
Марта взяла в руки фотографию, протянутую Коннором. На ее лице не было никаких чувств, только печать усталости. Она почти бесцветным голосом произнесла:
– Я нашла его у одной погибшей женщины в лаборатории, она умерла от несчастного случая... Я тоже должна была умереть, старший из Родербергов проклинает любого, кто отрывает его сердце, то есть тот камень, от тела, любого, кто тревожит его род. В замке должен быть его портрет, или статуя, не знаю что именно, где этот камень находился в покое. Иначе он убивает, стремясь к соединению. Это все я разобрала на обороте подвески... Тот, у кого эта вещь, находится в смертельной опасности, – пока она говорила о своем открытии, ее голос приобрел выразительность.– А где он? Последнее, что я помню: как медальон выпал из сумки, когда земля начала таять...
– Женщина, которая подобрала его, мертва... А сейчас он у Линдсей Доннер.
– Антон, по-твоему, такое возможно? – Коннор казался абсолютно спокойным, но достал трубку телефона и набрал по очереди номера Линдсей и Питера. Никто не ответил. – Едем.
Питер поднимался по узкой винтовой лестнице замка Крживоклад, таща за собой рюкзак, полный разного рода датчиков и приборов. Линдсей остановилась, чтобы перевести дух, так как голова кружилась от бесконечных однотонных поворотов.
– Лин, ты где? Отсюда открывается захватывающий вид! Прямо чувствую себя средневековым рыцарем, невероятно...– Восклицал голос Пита с башни. Доннер почувствовала, что не сможет сделать больше и шагу, и крикнула:
– Я, пожалуй, лучше пройдусь по нижним залам. Там должна быть галерея... или библиотека.
Линдсей немного отошла от гонки за Питером, тем более что спускаться было гораздо легче. Она вышла в огромный зал, темный и величественный. По стенам были развешаны полотна с фамильными портретами, практически под каждым из них были установлены рыцарские доспехи или бюсты. И на каждом из них она увидела миниатюрные гербы в виде золотых украшений... "Пит, спускайся сюда, это галерея портретов. Наш медальон должен быть где-то здесь" – произнесла Линдсей в передатчик, а сама направилась к массивной двери впереди. Под ее усилиями дверь тяжело сдвинулась, и открыла ее взгляду темную, где лишь сквозь узкие окна падали неровные лучи света, комнату. Те же высокие потолки, уходящие вверх бесконечные стеллажи с книгами вековой давности и приставленная к ним лестница, старинные часы и бронзовые статуэтки, тяжелый дубовый стол и кресла с высокими спинками. Возникло ощущение, что это огромный капкан...
Машина летела с огромной скоростью по дороге к замку. Лицо Коннора было сосредоточенным и сдержанным, а в голове неотступно стучала мысль: "Скорее, пока не поздно". Антон пытался дозвониться, но связи не было. Как только машина остановилась, ученые выскочили и быстро побежали к воротам. Они направились в противоположные стороны, чтобы скорее разыскать Питера и Линдсей. Коннор быстро шел по галерее, когда его передатчик ожил: с шипением оттуда вырвался голос Линдсей, зовущей Питера, а затем резко замолк. Он в мгновение пересек длинный коридор и ворвался в библиотеку, где творилось нечто невероятное...
Линдсей почувствовала острый приступ страха и попыталась позвать Пита, когда вокруг нее воздух стал осязаемым, а затем все вокруг задрожало. Книги полетели вниз, неторопливо, словно во сне рухнул старинный стеллаж, тем самым отрезав путь к отступлению. Она металась в поисках защиты и избавления, но вокруг летело бесконечное число бумаг, книжек и, наконец, огромных фолиантов в кожаных и деревянных переплетах. Ее передатчик безжизненно лежал вне пределов досягаемости. Вдруг она почувствовала резкий удар, и сознание помутилось. Последним, что она видела сквозь пелену, был Коннор, пробирающийся через завал и выкрикивающий ее имя.
Пока врачи, прибывшие на место в считанные минуты, пытались вернуть к жизни бездыханное тело Линдсей, которое Дойл обнимал и прижимал к себе, Антон Хендрикс поднял медальон, закатившийся под стол вместе с передатчиком Доннер. Он не теряя ни секунды, хотел вернуть его на место, чтобы не повторилась его смертельная игра. Найдя бюст старика с воинственным лицом, единственный стоявший без миниатюрного герба, он повесил его на цепочку. Теперь, если верить словам Марты, все закончилось... Больше ничего не случиться... Но куда больше, если жизнь Лин висит на волоске? Он поспешил за врачами, уносящими ее, за Коннором, лицо которого было поцарапано, но он не замечал этого. По его лицу никогда бы никто не догадался об обуревавших его чувствах и эмоциях, но глаза... в глубине его серых глаз плескалось такое отчаяние, такая боль и такой страх, как будто мир его рухнул, не оставив даже осколка надежды. И Антон это увидел в самом невозмутимом человеке на свете... Что ж, Коннор, она вернула тебя на землю, но в то же время сделала тебя уязвимым как все смертные.
– Все закончилось... Все хорошо, – Дойл, не отрываясь, смотрел на бледное лицо Линдсей, которая медленно отходила от наркоза, гладил холодные пальцы, которые под его теплой рукой начали оживать. Ее глаза все еще застилала пелена, но боли не было, а рядом был Коннор. Значит все хорошо. За дверью ходил Питер, который не мог успокоиться от мысли, что был рядом, но не помог. Его жалило чувство вины, хотя он сам мог оказаться в ловушке. Наконец, Эва, уставшая от его беспричинных терзаний, решительно встала и заставила Пита сесть. Глядя в ее спокойные голубые глаза, он вдруг понял, что она ведет себя гораздо мужественнее многих мужчин. Ему захотелось обнять эту сильную духом женщину. Он с первой встречи влюбился в эту внутреннюю силу, плавную и успокаивающую речь, бесконечную женственность и мягкость... Забыв обо всем, Эксон неожиданно рассказал о своих чувствах и предложил ей уехать с ним далеко от Праги, от ее туристов. Ее саму привлек с первого взгляда ученый, с серьезным видом стоящий на коленях посреди моста и изучающий то, что творилось на экране приборов в его руках. Но вот так бросить все, даже ради него... невозможно. Прага не отпустит ее в другой мир, да и сама она не хочет уходить. Не желая понять своих истинных чувств, Эва произнесла только: "Ты значишь очень много, но неужели несколько дней заставят перевернуть жизнь? Я не могу, не хочу этого. Мое место здесь".
Группа шла по коридору, ведущему в самолет. Через несколько минут самолет поднимется и унесет их на другой континент. Питер шел погруженный в себя, казалось, что он несет на себе тяжкое бремя, склоняющее непокорную голову. Вот еще шаг и они в самолете, вот все заняли свои места, пристегнули ремни. Стюардесса помогала пройти на нужные места последним пассажирам. Питер крепче сжал поручни, в голове стояли лишь слова прощания, как вдруг его сотовый телефон зазвонил. С каждым словом, услышанным им, выражение грусти на его лице сменялось восторгом. Он как ужаленный вскочил со своего места, побежал к стюардессе, попытавшейся остановить его порыв, но под натиском бури по имени Питер Эксон она выполнила его желание. Коридор был уже убран, но по специальному приказу подвели трап, чтобы американец со словами, обращенными к его команде: "Нашим будет следующий рейс!", побежал обратно, где его ждала очаровательнейшая женщина. Коннор сжал ладонь Линдсей, на лбу которой красовался небольшой кусок пластыря, а под свитером ныла едва зажившая рана на плече. Но он рядом, так что ни одна буря не одолеет ее. Они переглянулись, а потом вместе долго смотрели на две точки, медленно удалявшиеся и вскоре вовсе исчезнувшие за облаками.
"После возвращения медальона на предполагаемое место, цепь несчастных случаев оборвалась. Означает ли это, что простое украшение, связанное с замком хозяина древним проклятьем, способно вызывать стихию? Или же тайна заключена в самом камне? Вопрос остается открытым. Конец записи. Коннор Дойл".
The End
26 октября, 2001,
by Maggie.