Начало и конец (Alpha and Omega)

Оптимизировать для печати

Автор:  NSR

Это не новое начало, это – начало конца.
/Ш. Талейран/

Спокойствие соседства многовековых сосен нарушил хруст ломающихся под тяжестью человека веток, который несмотря ни на что упорно продолжал пробираться все дальше вглубь леса, удаляясь от примостившегося у подножия раскинувшегося бора города. Свет огней, ореолом отделяющий жилые массивы от густой чащи, постепенно становился все более тусклым, пока наконец не превратился в едва заметное мерцание сквозь деревья. Мелодичность звуков обитателей леса с завидной постоянностью прерывал поток отборной брани и прозвищ, которыми человек изобильно награждал всех и все, что попадалось ему на глаза или всплывало в памяти, подернутой дымкой алкогольного опьянения. В число неугодивших ему посчастливилось попасть и правительству, так немилосердно обслуживающее потребности народа, и ветру, который постоянно дул в лицо, что, конечно же, не могло считаться допустимым, и даже веткам под ногами, которые как назло пытались его повались. Он приостановился, облокотившись о массивный ствол сосны, и отхлебнул еще из бутылки, зажатой в правой руке. Оглянулся назад, сплюнул и побрел снова вперед, хотя направление выбиралось чисто инстинктивно и не имело какого-либо решающего значения, поскольку глаза нарушителя спокойствия давно утратили способность различать детали. Он споткнулся об очередной сучок и с бранью уткнулся во что-то мягкое, слегка тянущееся и притом весьма неаппетитно пахнущее. В желудке что-то забурлило, и к горлу подкатил комок. Он с трудом откатился от неизвестно чего и сглотнул, хватая ртом свежий воздух. Правая рука бессознательно подтянулась, чтобы сделать глоток из бутылки, но последняя уже давно почивала в двух шагах впереди, медленно испуская свое содержимое на покрытую мхом и иголками землю. Дэйв, а именно так звали этого человека, приподнялся на локтях в поисках какой-нибудь стоящей опоры. На глаза попалось еще одно дерево, и он с радостью за него зацепился, медленно поднимаясь на ноги. В голове загудело сильнее, добавился гул, напоминающий игру настраивающегося оркестра. Прислонившись спиной к стволу, он посмотрел на небольшое возвышение у его ног. Учитывая небольшое головокружение, Дэйву не удалось разглядеть ничего, кроме земли. Горло пересохло, ужасно захотелось пить. Переборов свою неприязнь, он осторожно подошел, а точнее будет сказать, подполз к бутылке. Он снова бросил взгляд на кучу рядом с собой. Любопытство взяло вверх, он стряхнул лесной мусор и с нескрываемым удивлением уставился на свою руку, покрытую какой-то гадостью... Комок опять неприятно встал в горле. Следующий порыв ветра смахнул новою порцию мусора с возвышения... Стало очевидно, что это что-то – не что иное как бывший житель города или чего-нибудь еще... Сквозь темно-бурый настил земли проступили бледные очертание лица, кожа которого уже приобрела неприятный зеленоватый оттенок. Дэйв сидел тише воды, ниже травы, словно парализованный. Его даже перестал мучить зловонный смрад, а перед глазами стояло это лицо, видневшийся Y-образный разрез на груди трупа, такой, как делают при вскрытие в морге, запекшаяся и свернувшая на губах кровь и этот ужасный оттенок кожи. Хмель словно сдуло ветром... Дэйв схватил горсть мха и иголок, стараясь избавиться от струпьев, налипших на его руку. Отпрянув от разлагающегося трупа, он вскочил на ноги и побежал назад что было сил, стараясь не упасть и не натолкнуться на какое-нибудь препятствие, что в его понимании включало не только деревья, но и кого-нибудь, напоминающего его нового знакомца...

***

Неделю спустя.

Окружной суд.

"Слушается дело за номером 4567-0986. Штат Калифорния против Линдсей Доннер, обвиняющейся в убийстве первой степени. Председательствует судья Корвин Медлинг", – прочитал в своих записях клерк.

– Прошу, прокурор. Вам слово.

– Спасибо, ваша честь, – ответила поднимающаяся со своего места красивая брюнетка. На вид ей нельзя было дать больше 25-27 лет. Пожалуй, прежде чем продолжать повествование дальше, уместно будет описать, что же произошло и как мы оказались свидетелями разворачивающегося на наших глазах судебного разбирательства. Начну с описания зала суда, а уж потом вернемся к событиям, приведших нас к этому итогу. Мы только что вошли в зал. Прямо напротив нас располагается место судьи. Кафедра протянулась в обе стороны, не дотягиваясь трех метров до стен, за ней расположены три кресла с высокими спинками. Но сейчас лишь одно из них занято. Занято ни кем иным, как судьей Медлингом, известным своей неподкупностью, за что его неоднократно пытались убрать подальше с пути преступности, но, как можно судить, до сих эти попытки не увенчались успехом. У него было продолговатое лицо, худое и бледное, так что у многих создавалось обманчивое впечатление слабости блюстителя законности, но если вы внимательно присмотритесь к нему, то в зрачках непременно заметите энергию, циркулирующую в нем. Что бы там ни было, но в его проницательности сомневаться не приходится. Портрет довершала копна серебристых волос на голове и маленькая, удивительно не шедшая к нему, козлиная бородка. Облачение его соответствовало уставу и представляло собой черную мантию. По правую руку от него (если судить с нашей позиции) расположилась ложа присяжных заседателей, которым и предстояло решить судьбу нашей героини. 12 разных людей было призвано для выполнения своих обязанностей. Среди них можно было заметить и щупленькую девушку в больших очках, и массивного мужчину с бычьей шеей (малоприятный тип на вид, но кто знает... Первое впечатление ведь обманчиво), и совершенно непримечательную женщину, в которой действительно не за что было ухватиться. Вот кому бы надо было ступить на путь противодействия закону! Но продолжим... Следующим в первом ряду шла привлекательная девушка, спокойно откинувшаяся на спинку своего стула и скучающим взглядом смотревшая вокруг. Пятым шел маленький, хорошо сбитый мужчина, которому уже, наверное, перевалило за 60. Он с интересом уставился на нашу обвиняемую и практически на протяжении всего процесса так и не сводил с нее глаз. Последним в ряду был молодой человек, думающий о чем-то своем, как нам показалось. Второй ряд был менее интересен. Там были представлены среднестатистические американцы, некоторые чуть менее подходящее под это описание, другие – метившие в более высокий класс. Вот эта дюжина и представляла собой оплот американской демократии, определяющей право каждого на рассмотрение дела с участием суда присяжных заседателей. Было ли это плюсом или нет – решать не нам, но в данном деле присяжные были обязательны. Между присяжными и судьей разместился протоколист, в чьи обязанности входила запись всего, что было или будет сказано на процессе. По левую руку от нас разместился клерк, следящий за всем, что будет представлено в качестве доказательств, и примечающий важные отрезки суда. Чуть выше его расположена трибуна, с которой вещают свидетели, предварительно присягнув говорить лишь правду и ничего, кроме нее. Прямо напротив судьи по обе стороны от прохода, разделяющий зал на две равные половины, находились места прокурора и адвоката. Слева был прокурор, о которой мы уже писали. Следует, правда, заметить, что несмотря на молодость Кэтрин Лонгли уже была широко известна не только в кругах сугубо узкой юридической направленности, но она успела снискать славу безапелляционного противника. Справа же разместился адвокат – Нил Апрейн, ничуть не уступающий в известности мисс Лонгли у общественности. Был он старше ее на 9 лет, занимался исключительно уголовными делами, по долгу службы приходилось защищать и настоящих преступников, когда несмотря на все свое убеждение в виновности вверенного ему лица, приходилось убеждать в обратном присяжных. И, надо сказать, в 99 случаях из 100 ему это удавалось. Что говорила в такие моменты его совесть, ведает только он сам. Рядом с ним сидела Линдсей Доннер... Пожалуй, состояние ее легко укладывалось в рамки фразы: что я здесь делаю и почему я. Виду она старалась не подавать, следуя советам своего адвоката, хотя ситуация была непростой. Нет, не безнадежной, но чрезвычайно сложной... Сзади основных участников этого процесса расположился зал, заполненный едва ли на четверть, благодаря усилиям со стороны многих лиц (не будет называть их имен, чтобы не скомпрометировать), не позволивших просочиться слухам (а обычно лишь они имеют тенденцию просачиваться) в средства массовой информации да и вообще в общество. Первая скамья сразу же за спиной адвоката была занята Коннором Дойлом (который, откроем секрет, примет далеко не последнее участие в тяжбе), Питером Эксоном, посчастливившемуся стать одним из основных свидетелей, и Антоном Хендриксом, которому, вполне возможно, и мы этого не отрицаем, еще придется давать психическую оценку обвиняемой, если, разумеется, его выступление не будет опротестовано обвинением по мотивам личной заинтересованности. Но это все впереди. Мы подошли к тому, что же в конце-то концов случилось, для этого нам нужно немного вернуться назад, ровно на 5 недель назад...

***

– Что мы имеем на этот час? – таков бы первый вопрос, который задал Коннор Дойл своей команде после целого дня беготни, разговоров с теми, кто подворачивался под руку и прочей, большинству кажущейся излишней деловой активности. Он уже второй час сидел в гордом одиночестве во главе стола передвижной лаборатории Бюро научных расследований, просматривая бумаги по делу №121-897. Гриф стоял пока следующий: "Необъяснимые вспышки насилия со стороны жителей городка Свитсити". Что тут скажешь? Неделя выдалась не самая легкая, а всем известно, что продуктивность работы снижается в соответствие с законом убывающей отдачи по мере увеличения срока нагрузки. Настроение команде новое дело подняло мало, однако спорить было ни в ее правилах. Признаться, Коннору было немного не по себе, что он сейчас практически ничего не делал несколько часов к ряду, утешая себя мыслью, что это случайность, и в распределении заданий его уставший мозг не сыграл с ним злую шутку, выбрав для себя самое простое. Дойл мимолетным взглядом окинул вошедших Питера, Линдсей и Антона, сохраняя при этом полную невозмутимость.

– Так как? – снова задал он вопрос, но на последнем слове голос предательски сбился на шепот от пришедших ему в голову мыслей. Он откашлялся.

– В порядке? – кратко поинтересовался Антон.

Коннор лишь кивнул в ответ. Линдсей подошла к экрану, предварительно положив перед руководителем папку с делом.

– На текущий час, а говорить стоит именно о таких темпах распространения агрессии, – начала Линдсей, – у нас 6 потенциальных "клиентов". Это Клайд Бэр, 46 лет, хозяин продовольственного магазина на южной окраине, Мел Рогнед, 21 года, студент, Бриджит Вармингтон, 34 лет, домохозяйка, Дуглас Шервуд, 37 лет, глава местной администрации, Тина Уолш, 18 лет, учащаяся колледжа, и Рита Честер, 42 лет, почтальон. Все они ранее не были замечены в действиях, не только угрожающих чьей бы то ни было жизни, с чем мы столкнулись сейчас, но и даже у некоторых не значились вообще какие-либо нарушения местного законодательства.

– Самые что ни на есть законопослушные граждане Америки, – прокомментировал Питер, лениво откинувшись в кресле. Коннор лишь мельком на него взглянул и снова обратился вслух, но продолжить Линдсей не дали.

– Как свидетельствуют медицинские карты, предоставленные мне их врачом... – начал Антон.

– Прости, Антон, у них у всех был один и тот же врач? – вмешался Коннор.

– Да, однако в данном случае этот факт не имеет никакого значения, поскольку несмотря на то, что город обслуживается пятью больницами, их полномочия, будем говорить так, распространяются лишь на отдельные районы, а наши подопечные все принадлежат к Южному округу.

– Ага! – воскликнул Питер, улыбнувшись. – Значит, пока у нас локальные вспышки.

– Пока... Я не закончил. По их медкартам я узнал, что ни у одного из них не были зафиксированы психические отклонения или иного рода обстоятельства, способствующие такому поведению.

– А что-нибудь общее у них есть? – поинтересовался Коннор, делая едва уловимые заметки в своем блокноте.

– Я еще не сравнивал данные по годам, но постараюсь это сделать как можно быстрее.

– Спасибо, Антон. Вот что выяснил я, – Дойл поднялся и, обернувшись к экрану, нажал на кнопку пульта. Перед ним появилась карта города, чьи очертания отдаленно напоминали немного сплющенный по полюсам штат Техас. Южную оконечность Коннор обвел в кружок со словами:

– На сегодня это наш район расследования, как мы сейчас это установили. Я просмотрел данные по этому населенному пункту за последние 50 лет. Прежде столь яростные вспышки насилия со стороны его жителей не наблюдались. Посмотрите, что получается. Во-первых, случаи пока кажутся хаотичными, не имеющими под собой какой-либо почвы или плана, – он показал, в какой очередности и где произошли нападения. – Первый случай был зафиксирован 21 июня, т. е. два дня назад, шестой, но, надо полагать, далеко не последний, 23 июня, сегодня, 4 часа назад. Питер, ты побывал в местах, где произошли инциденты?

– Да, – Питер в добавок даже кивнул. – Я начал в хронологическом порядке. Бэр, как известно, попытался убить вмешавшегося в его разговор с одним из подчиненных покупателя. Он успел нанести существенные телесные повреждения, но, к счастью, без последствий. Его вовремя оттащили. Но он продолжал буянить еще около 25 минут, прежде чем его смогли успокоить. Я вряд ли смогу проверить все, что находилось в пределах его досягаемости, но поверхностный анализ не показал наличия аномалий. Как в принципе и в остальных случаях. Мы знаем, что Рогнед был охвачен вспышкой ярости, находясь в автомобиле, когда он на скорости 70 миль в час врезался в машину судьи Дервинга. Оба скончались на месте. Местный патологоанатом, проводивший вскрытие, сказал, что в крови обнаружен высокий уровень адреналина, но посторонних примесей нет. Бриджит Вармингтон находилась в этот момент дома. Ее агрессия была направлена против нее самой. В каком-то исступлении, пожалуй, лучшего слова я подобрать не могу, она едва не линчевала себя, но вовремя подоспел ее муж. Ему кстати тоже досталось. Все датчики молчали. Едем дальше... Шервуд пытался задушить своего секретаря, неожиданно вошедшего в его кабинет в связи с приходом важного посетителя. Уолш же всего лишь (это, конечно, не к месту, но в сравнении с остальными) сорвалась на истерику, вела себя, – Питер посмотрел в свои записи, – как сказал ее одноклассник, "словно с катушек слетела". Рита Честер забила своего босса. В общем, смертельным исходом завершился только один случай. В остальных его удалось предотвратить. Как можно судить, все субъекты вели себя весьма различно и неординарно. Никакой логики я не вижу. Все они приходили в себя спустя 25-35 минут, не помня, что происходило в последний час.

Чем больше говорил Питер, тем мрачнее становился Коннор. Дело оборачивалось даже хуже, нежели можно было предположить. Факт смерти уже сам по себе переводил дело из разряда рутинных в разряд особо важных. Он не мог для себя с определенностью решить, как в этой ситуации поведет себя местная полиция, будет ли она способствовать расследованию в целях его скорейшего разрешения или же будет всячески препятствовать, дабы не дать огласку и ход этому происшествию, что, конечно, значительно бы затруднило их и так нелегкую жизнь.

– Самое главное, что до сих выходило за рамки нашего внимания, – сказал наконец Коннор после десятисекундного молчания, – это то, каким образом происходит распространение этого. Ясно, что этот случай уже вышел из категории "единичные жертвы". Нужно как можно быстрее в данных условиях выяснить причину. Кто знает, но если мы все же упустили какие-то примеси в воздухе, еще что-либо в биосфере, нам придется наложить карантин.

– Но это же не инфекционное заболевание, Коннор! – воскликнула Линдсей.

– Я всего-то разрабатываю и худшие варианты. Мы не знаем, с чем столкнулись. Будем готовиться к самому плохому развитию событий, – с ледяным спокойствием сказал он, хотя в душе был очень далеко от этого блаженного состояния.

– Может, это какое-то внушение? – запоздало предложил Питер.

– Питер, сначала нужно отработать более реалистичные теории, а потом переходить к запредельному. Ты же помнишь знамению формулировку: когда все правдоподобные версии уже отработаны, остается та самая, которая и есть решением. Да и кому понадобилось бы это операция по внушению?!

– Правительству, пришельцам, – неудачно съязвил Эксон.

– Готов связаться с Малдером – саркастически ответил ему Дойл, вставая с места.

От этой шутки даже улыбка сползла с лица Питера, настолько для него было непривычно услышать что-то подобное от руководителя. А это означало: ничего хорошего не жди, все хуже некуда. Антон деликатно просматривал свои записи. Линдсей, как ни в чем не бывало, с удивлением уставилась на Дойла, чего тот совсем не заметил или сделал вид, что не заметил. Уже в дверях он обернулся и сказал:

– Антон, я бы хотел, чтобы ты помимо карт еще посмотрел на труп Мела Рогнеда, хорошо?

Хендрикс лишь кивнул в ответ.

– Завтра с утра копнем глубже. Прошу всех быть здесь в 6:30. Думаю, наш более чем ранний роспуск сейчас даст вам время хоть немного набраться сил, – и он исчез за дверью.

– Хм-м-м... – протянул Питер.

– Ты правильно выразился, – ответила на это Линдсей, тоже поднимаясь со своего места. – Славные свершения предстоят нам завтра!

***

Но следующий день для Коннора начался куда раньше назначенных 6:30... Самым бессовестным образом в 3:15 запищал мобильный телефон, так надрывно и настойчиво, что Коннор, несмотря на жуткую усталость вернулся из мира грез в мир реальный, правда, не сразу понял, где он находится и что же ему докучает. Когда же последние капли сна исчезли из его сознания, он рывком взял трубку:

– Коннор Дойл слушает.

– Это вы, профессор Дойл? Я шериф Перн, мы с вами уже встречались.

– Да-да, шериф, я вас помню. Что случилось? – Коннор от напряжение даже сел в постели.

– Простите, что так поздно... – начал было Перн, но Коннор его сразу же бесцеремонно прервал.

– Еще один случай?

– Да, приезжайте на Рочерт-Стрит, 7. У нас с летальным исходом, – послышалось, как на другом конце тяжело вздохнули.

– Я буду через полчаса, до свиданья, – Дойл, едва успев разъединиться, набрал номер телефона Питера, одновременно пытаясь нацепить брюки. За то время, что он ждал, пока ответит Эксон, он успел почти полностью одеться, наконец на том конце "провода" послышалось сонное мычание.

– Питер, собирайся, у нас новый "клиент"!

– Коннор?

– Питер, как мне еще тебя привести в чувство?

– Что случилось?

– Чтобы через 5 минут был у машины, ты меня понял? – немного растягивая слова, ответил ему Дойл. Эксон его ответом не удостоил. Главное, чтобы он выполнил все, как он сказал, а не посчитал этот звонок сном.

Пока Коннор шел до Форда, он успел примерно обдумать свои действия. Единственное, что было плюсом в данной ситуации, – это поведение местных властей. Ясно, что работать будут вместе, что будет куда продуктивнее, а самое главное – не предвидится никаких осложнений по части расследования. Настораживало же другое. Вчера шериф не так радушно их встретил, т. е. встретил совсем никак. Это нельзя было хоть в какой-то степени оценить, отнести к хорошему знаку или плохому... Тем не менее Коннор предпочитал сразу знать расстановку сил. Если предположить, что что-то заставило шерифа Перна склониться в сторону благоволения им, то можно ли быть спокойным в предвкушении того, что он с Эксоном сейчас увидит. Все его чутье подсказывало, что нет. А раз нет, то тучи продолжают сгущаться. В этих раздумьях он сел за руль. В это же время, хлопнув дверцей, в соседнее кресло влез Питер, имевший слегка побитый вид. Хотя нельзя сказать, что Дойл выглядел лучше...

– Больше никто не едет? – осведомился Эксон.

– Нет, не думаю, что нужно поднимать всех.

– Да, я согласен, – и тяжело вздохнул... Коннор бросил на него вопросительный взгляд.

– Я такой сон видел... Будто я отдыхаю, море под боком плещется, – мечтательно протянул тот.

– Дальше можешь не продолжать.

Они уже подъезжали к небольшому домику, со всех сторон оцепленному полицией, что заполонила своим неприятным сине-красном светом сирен всю округу. Питер с Коннором пролезли под желтой лентой и сразу направились к статному мужчине в широкополой шляпе. Он, словно спиной ощутив их взгляд, обернулся.

– Пойдемте сразу в дом, посмотрите, что я имел в виду, – сразу же сказал он.

Дойл и Эксон в молчаливом согласии последовали за ним.

– Нет, может, конечно, у вас там в крупных городах такое не редкость, может, я мало видел на своем веку, но тем не менее... Это уже выходит за любые возможные рамки, – продолжал говорить шериф, пробираясь через сад, заботливо ухоженный чьей-то рукой, и между то и дело шныряющими вокруг полицейскими. – Этот дом принадлежит... принадлежал Алексу Арманду. Он безобидный старичок, всю свою жизнь проживший здесь, даже не разу не выезжавший за пределы этого округа. Про него говорили, что он и муху не обидит, а тут... Смотрите сами, – он отошел в сторону, пропуская вперед пару из БНР, которая не заставила себя ждать, но дальше чем шериф тоже не продвинулась, увидев, что пытался втолковать им местный блюститель власти: откинувшись на большом вольтеровском кресле, сидел щупленький старик, с застывшей улыбкой на окровавленных губах. Череп его был разделен практически на две равные половины лезвием топора, ушедшим по самую рукоятку вглубь. Она приобрела явный бурый оттенок, пропитавшись кровью. Питер инстинктивно сглотнул, пытаясь подавить подступивший к горлу поздний ужин, Коннор отвел в сторону глаза, очевидно, борясь с той же напастью.

– Вижу, и для крупных городов это редкость, – констатировал шериф, приближаясь к трупу. – Смерть наступила между 11 вечера и 2 часами ночи. Последний раз его видел паренек, совершавший за него кое-какие покупки, – предупреждая готовый сорваться с уст Коннора вопрос, ответил он.

– Есть что-нибудь общее с другими случаями? – все же поинтересовался Дойл, скорее для того, чтобы просто не молчать в гнетущей комнате.

– Разве что зверство...

– Я осмотрю место? – спросил Питер.

– Будьте как дома, – шериф снова отошел подальше от трупа, намереваясь вообще покинуть дом. Коннор последовал за ним, как-то неопределенно махнув Питеру.

– Я уже не знаю, как мне быть, профессор Дойл. Мало того, что я ничего не могу объяснить себе, от меня требуют полного отчета власти! У вас хоть есть какие-нибудь предположения?!

– Пока нет, шериф, – ответил Коннор, ослабляя узел галстука, неожиданно ставшего петлей на шее. – Мы работаем над возможными версиями, но в нашей базе данных мы не нашли ничего, что хоть отдаленно бы напоминало события, разворачивающиеся у вас. Сегодня с утра у нас уже будут более детальные сведения по этой местности, по состоянию субъектов агрессии.

– Надеюсь, что ваша работа будет плодотворнее моей, профессор. Я вам сообщу, если у меня будет новая информация. Прощайте, – приподняв шляпу, шериф пошел по направлению к своей машине. – Заканчивайте! Сворачиваемся! – прокричал он, обращаясь к своим подчиненным.

В это время к Коннору присоединился Эксон, который выглядел немного хуже, чем после раннего пробуждения.

– Теперь я понимаю, о чем ты говорил вчера...

– О чем?

– Если у тебя все плохо, это вовсе не значит, что не может быть еще хуже!

– Ты ничего не нашел, надо полагать? – с грустной улыбкой заметил Коннор.

– В десятку!

– Пойдем, Питер, пройдемся, на машине ехать я не готов.

– Здравая мысль! – улыбнулся Эксон. Посмотрев на циферблат часов, заметил: Как раз подойдем ко времени сбора.

Весь путь до лаборатории они прошли в молчании, изредка прерываемом отдельными замечаниями. Действительно, после таких суток потребуется не то что легкая прогулка на свежем воздухе, а долгий отпуск, но его-то как раз и не было. Питер по дороге ломал голову над тем, что же могло довести человека до такого самоубийства. Засунув руки в карманы брюк, он медленно плелся по спящему ночному городу, низко опустив голову, словно выискивая ответы под ногами, но по тяжелому вздоху, последовавшему спустя полчаса, можно было бы предположить, что там внизу ничего интересного и познавательно он так и не отыскал. Коннор же в противоположность своему напарнику смотрел прямо перед собой, но в то же время никуда определенно. Мысли его были более прозаическими и ограничивались размышлениями о природе человека вообще. Тем не менее нередко он ловил себя на том, что вовсе ни о чем не думает, а просто идет по улице. Сказывалось ли таким образом отсутствие сна или же последний случай, было трудно сказать.

– Питер?

– Да? – Эксон вышел из своего забытья и обернулся к нему.

– Я хочу тебя попросить об одном одолжении... Мы ведь не знаем, как и почему люди сходят с ума... – Коннор замолчал, подбирая нужные слова. – Пожалуйста, будь внимательней к окружающим, ладно?

– Что ты имеешь в виду? – до Питера слабо доходил смысл слов, которые произносил Дойл.

– Я хочу сказать, что я не могу быть уверен в том, что ничего не случится. Даже со своей стороны. Если я что-нибудь сделаю, что угрожало бы безопасности остальных, я хочу, чтобы ты...

– Стоп-стоп-стоп! – забормотал Эксон, останавливаясь на перекрестке и требуя того же от своего руководителя. – Коннор, о чем ты думаешь?! Опомнись!

– Нет! – так же неожиданно его прервал Дойл. – Послушай меня: мы не знаем, с чем столкнулись, каждый из нас, каждый житель этого города находится в потенциальной опасности сейчас. И будет находится до тех пор, пока не будет установлена причина этого поведения и возможные способы ее устранения. Я просто не уверен сейчас в том, что готов поручится за себя. Мне бы хотелось, чтобы в случае чего, ты не мешкал.

– Неужели все так серьезно? – почти шепотом произнес Эксон.

– Будь готов действовать...

– При условии взаимности.

– Хорошо, – Коннор посмотрел ему в глаза.

– Но если ты здесь нес чушь, а эти случаи только совпадения или же вызваны применением психотропных препаратов, я тебе еще припомню этот день с нагнетанием красок и т. д., и т.п. – заявил Питер, прибавляя шаг, завидев лабораторию.

– Договорились, – Дойл улыбнулся. Эксон обернулся и улыбнулся ему в ответ.

– Не хочешь поспорить? – подмигнул он.

– Как-нибудь в другой раз...

– Значит я выиграю, – Питер потянул на себя дверь и вошел внутрь. За стеклянными дверями виднелись фигуры Антона и Линдсей, беседующие о чем-то.

– Доброе утро! – весело сказал им Эксон.

– Хорошо выспался? – улыбнулась Линдсей. В это время в комнату вошел Коннор. – Вместе приехали?

– И уехали, – поддакнул Питер.

Антон вопросительно посмотрел на него, но ответил в этот раз Дойл.

– Сегодня был еще один случай...

У него ушло около получаса на то, чтобы кратко изложить происшедшее тремя часами ранее.

– А почему ты нас не поднял? – требовательно спросила Линдсей.

– Зачем? – последовал вполне лаконичный вопрос со стороны Коннора.

Доннер так и не нашлась, что возразить по этому поводу.

– Я поехал в морг, вы тут, надеюсь, вполне можете разобраться и без моей помощи, – сказал Антон, поднимаясь.

– Да, конечно. Если что найдешь там, сразу же звони, – попросил Дойл.

Хендрикс немедленно скрылся за дверью конференц-зала.

– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – поинтересовался Питер, опускаясь в кресло.

– Нет, – с издевкой заметила Линдсей, – но бьюсь об заклад, что сейчас узнаю.

Питер состроил гримасу и сказал, демонстративно обращаясь только к Коннору: Видишь, она не прочь поспорить!

– Куда уж мне! – рассмеялся Дойл. – Давай выкладывай, что у тебя на уме. От новых идей я бы не отказался. Только не говори про козни наших чиновников...

– У меня кое-что другое! – он с воодушевлением поднялся. Коннор облокотился на стол и приготовился выслушать какую-нибудь не совсем научную версию коллеги по команде. А ведь этим коллегой был не кто ной, как Питер Эксон, известный своей приверженностью к практически необъяснимым, но привлекательным для него версиям. Большинство из них всегда заходило слишком далеко, но на то и был Питер энтузиастом, а не реалистом вроде остальных.

– Я больше чем уверен теперь, что нам нужно искать какой-то препарат, разумеется, созданный руками человека, не вошедший еще в оборот и не прошедший экспертизу, – победоносно сказал Эксон, упираясь руками в стол.

Линдсей подавила смешок, а Коннор выжидающе посмотрел на Эксона: – Это все?

– А что же еще нужно! – Питер воздел руки к потолку. – Ведь все ясно.

– Несмотря на абсурдность, в твоей версии есть доля истины, а, возможно, в этом и кроется разгадка. Но пока у нас нет доказательств возможности проведения такого эксперимента. Да и не знаем мы, как происходит вакцинация.

– Коннор, неужели ты думаешь, что то, что сейчас выложил Питер, допустимо? – Линдсей посмотрела на него удивленно.

– Хотя нет подтверждений, но известны случаи такого характера. Например, несколько десятков лет назад было легализовано применение ДДТ, но спустя уже пару месяцев в районах, внедривших в свое хозяйство это вещество, значительно увеличилось число людей, страдающих различными заболеваниями, хотя этот факт и пытались списать на другие факторы. Я уже не говорю о той стоимости экспериментов, которые необходимо пройти любому препарату, особенно предназначающемуся для человека. Если предположить, что это действительно так, то мы столкнулись со скрытой проверкой пригодности какого-то лекарства. Наверняка оно считается панацеей от какого-то неизлечимого заболевания, раз его создатели пошли в обход стандартной процедуры проверки. Вполне возможно, что они решили сразу перейти от лабораторных исследований к опытам на людях.

– А если предположить, что это не так? – спросила Доннер.

– Я уверен в одном сейчас. Это творение рук человеческих. Эти события не имеют никакого отношения к паранормальному, – ответил Коннор.

– Почему? – на этот раз вопрос был задан Питером.

– Я не знаю... – вздохнул Коннор, не имея представления, что же еще добавить к так неожиданно сорвавшимся словам. Дойл был не склонен говорить о чем-то, опровергать кого-то, не выдвигая взамен новой версии, но в этот раз он поступил иначе. Мучительные попытки вернуть себе уверенность были прерваны телефонным звонком. Дойл достал мобильный:

– Коннор, это Антон. Кажется, ситуация проясняется.

***

Тройка агентов БНР вошла в здания городской больницы и направилась в один из кабинетов, расположенный на втором этаже. Взгляд Коннор скользил вокруг, не останавливаясь на чем-то. Мелькали двери, белые халаты, люди, лица. Что-то необычное коснулось его сознание буквально на миг... Чье-то лицо... Но это прикосновение было столько скоротечно, что его мозг практически машинально отбросил этот факт, как незначительный. В кабинете их дожидался Антон, успевший за это время побывать в морге, соседствующем с больницей, и просмотреть карты субъектов.

– Что же такое интересное ты узнал? – первым спросил Питер, заходя в кабинет.

– У Алекса Арманда, как и у Рогнеда, в крови был обнаружен высокий уровень адреналина, – начал Хендрикс. – Но главное даже не в этом. Я считаю, что это лишь следствие той причины, которую мы ищем. Уверен, что если бы мы имели возможность взять пробы у всех, у кого были замечены вспышки агрессии, результат был бы тот же. Но сейчас время уже упущено. Я подробно изучил карты всех пострадавших. Есть один общий признак у троих: все они проходили по программе доктора Руперта Ирвинга в 1995 году.

– Но их только трое! – резонно заметила Линдсей.

– Да, именно так. Но мне сообщили, что в конце 95-ого, архив больницы был практически полностью уничтожен. Заново восстанавливались все документы. Но поскольку таинственный доктор Ирвинг не числился в штате, а присутствовал по какому-то весьма запутанному объяснению, то нужно будет непременно рассмотреть это позже. Фактически он помогал местному вирусологу, числился на очень низкой для его квалификации должности. Тем не менее жалоб на него не было, поэтому никто особого внимания не обращал. В вышеупомянутых трех картах записи сделаны его рукой. Эти же карты находились в числе тех, которые от пожара не пострадали. Остальные же были восстановлены. Это могло бы быть случайность, если бы не один поразительный факт. Я попросил сверить эти данные с компьютером, однако в базах больницы даже не оказалось малейших заметок о деятельности доктора Ирвинга. Карты же с этим сведениями, хранящиеся в электронном виде не содержали этих пометок.

– Оно самое! – Питер хлопнул себя по лбу.

Антон недоумевающе на него уставился.

– Питер уже предложил нам похожую версию, – объяснил Коннор.

– Правда, бездоказательную, – с ослепительной улыбкой прибавила Доннер.

– Я все равно был прав, – обиженным тоном протянул Эксон.

– А что значилось в картах? Какой профилактикой он занимался? – спросил Дойл.

– Там нет ничего определенного. Я бы даже не зацепился за это, если бы не случайное стечение обстоятельств. Написано о том, что им делали инъекции какого-то препарата для антистрессовой профилактики, но название я разобрать не смог.

– Какое случайное обстоятельство? – зацепился за слова Коннор.

– Ничего особенного. Я шел по коридору и слышал, как один из санитаров жаловался на то, что до сих не могут восстановить часть картотеки после пожара несмотря на то, что прошел уже год.

– Ты не обратил внимания на того, кто это говорил?

– Нет, а что?

– Ничего, что там с этим Ирвингом? – сменил тему Дойл.

– На него нет практически никаких данных. Описали его, как "мужчину средних лет, со слегка седеющими каштановыми волосами, небольшой приплюснутый нос, очки, средний рост". Таких полно.

– Линдсей, Питер, поговорите с пострадавшими, выясните у них, что они помнят об этом случае. Антон, а мы с тобой попытаемся узнать, что же за таинственный доктор у нас появился.

– Хорошо, – Линдсей согласилась и направилась к выходу. За ней потащился Питер, что-то буркнувший себе под нос по поводу того, что ему всегда приходится бегать больше, чем остальным. И вообще, это верх несправедливости. Ведь он мало того, что почти не сомкнул глаз этой ночью, так еще и вынужден болтаться за Линдсей, которая прекрасно провела последние двенадцать часов, полноценно отдыхая. Не то что он! Хотя ворчание Питера так и осталось незамеченным командой. То ли он тихо говорил, то ли он об этом только подумал, не решившись высказать свои мысли вслух.

– Антон, полагаю, фотографию тебе найти не удалось, так? – вопрошал в это время Коннор.

– Ты абсолютно прав.

– Пойду схожу за кофе. Тебе захватить?

– А-а... Да! – Антон, пораженный неожиданным поворотом мысли Дойла, не сразу перестроился на его волну.

Коннор, улыбнувшись, зашагал прочь из кабинета. Поначалу он действительно направился к автомату с напитками, но потом, так и не дойдя до него десяти метров, резко свернул в одно из боковых ответвлений центрального коридора. Вокруг не было ни души, лишь где-то за спиной слышались немного приглушенные голоса людей, посещавших своих друзей или родственников, шарканье тапочек по отполированному полу больницы и мерный звук катящейся тележки. Ему не давало покоя нечто, что ускользнуло от него, когда он шел сюда. Разговор с Антоном подбросил ему пищу для размышлений, но ее все равно было не достаточно. Но теперь он, по крайней мере, знал, что он ищет. Санитара. Да, странно звучит. Но, пожалуй, именно кто-то из них всколыхнул его сознание. Мимо прошла молодая девушка в белом халате. Коннор лишь мельком взглянул на нее, как и на последовавших за ней врачей и многих других, попадавшихся ему на глаза, пока он не увидел того, кого искал. Молодого светловолосого парня в белом халате поверх оранжевой футболки, который стоял у окна, затягиваясь сигаретой. Дойл был уверен, что это тот, кто ему нужен, хотя он и не знал, с кем будет иметь дело. Лишь каким-то уголком своего разума он отдавал себе отчет в том, что действует сейчас на интуитивном уровне, что прежде было для него не столь уж частым явлением.

– Привет! – легко начал Коннор, приближаясь к парню.

– Привет, – так же ответил ему собеседник, слегка развернувшись. Теперь он стоял в профиль к Коннору, выпуская тонкую струйку дыма изо рта.

– Я – Коннор Дойл, следователь БНР, не могли бы вы мне помочь? – сразу представился он, решив играть честно.

– Зависит от того, что вам нужно, – парень улыбнулся и, ткнув пальцем в карточку на груди, добавил: Роб Денвер. Он слегка подтянулся на руках и сел на подоконник, затушив сигарету и отправив ее в свободный полет из окна.

– Разумный ответ.

– Вы работаете вместе с таким пожилым человеком, лишившимся части своей шевелюры? – Роб забавно взъерошил у себя волосы на макушке.

– Именно, – Коннор не смог сдержать улыбки. – Послушай, что ты можешь мне сказать о пожаре, который тут был?

– Ну, я к тому времени проработал здесь всего-то пару-тройку месяцев. Да и случилось это не в мою смену... Но, знаете, если не для протокола...

– Конечно, это же разговор, а не допрос.

– Спасибо. Так вот, у нас тут слушок ходил... .Что это был не пожар, а поджог, хотя прямых доказательств полиция не нашла. Все и впрямь выглядело, как утечка газа.

– Но ты считаешь, что это не так? Можно спросить, почему?

– Здесь работал один врач, я не вспомню, как его зовут, но исчез он совершенно неожиданно.

– Руперт Ирвинг?

– Да, кажется он, – наморщив лоб, ответил парень. – А вы хорошо осведомлены!

– Но не полностью. Он взял и исчез? И все?

Парень кивнул.

– А чем он занимался?

– Я не знаю...

– Какие-то уколы?

– Возможно...

– А ты был у него?

– Почему вы так решили? – удивленно спросил Денвер, спрыгивая с подоконника, словно собираясь ретироваться.

– Я буду с тобой честным до конца. Я видел тех, кто, как мы сейчас выяснили, состояли на лечении или профилактике у этого доктора Ирвинга...

– И причем здесь я? – еще более удивленно, но вместе с тем настороженно поинтересовался Роб.

– Ты похож на них.

Роб хмыкнул, но не очень-то убедительно, поэтому Коннор продолжил: Ты прав, я не могу сказать чем похож и почему я так считаю, но на тебе словно какой-то отпечаток. На твоем лице.

– Отпечаток говорите... – он опустил голову, встряхнул ей, снова поднял и посмотрел в глаза Дойлу, но в этих глазах уже не осталось ни капли от того Роба, с которым начал беседовать Коннор. Он не отвел глаз. – Вот и мама говорила, что я изменился, но вы-то почему так решили... Или это уловка?

– Нет, я в мыслях такого не держал, – ответил Коннор и встал рядом с ним, прислонившись спиной к стене. – Я когда-то видел нечто подобное, а вот теперь пытаюсь забыть, но что-то не очень получается.

– У кого вы видели это? – снова спросил Денвер.

– У тех, кто знает, что идет на верную смерть, что у них уже нет шанса выжить, последняя хрупкая соломинка сломалась, – он взглянул на парня рядом с собой...

– Я думаю, что вы были откровенны со мной, поэтому я вам также отвечу, но давайте договоримся, что мы больше не будет с вами разговаривать. Это мое единственное условие, которое я прошу выполнить. Возможно, вы правы в отношении меня, но мне не хочется знать правды.

Коннор кивнул, ничего не добавив.

– Я действительно был у Ирвинга. Он делал мне инъекции нового препарата. Говорил, что он сможет повысить мой иммунитет. У меня была лейкемия.

– Была? – удивленно переспросил Коннор.

– Да, она исчезла после этого курса лечения, но вместе с тем я, хотя и не понимаю почему, но я умираю. У меня был такой приступ, как вы тут расследуете. Но он прошел минут за пять. Я ничего не успел сделать. Но он повторится. Мне недолго осталось ждать.

– Мы сможем помочь тебе! – попытался убедить его Коннор.

– Оставьте! Мы же прекрасно друг друга понимаем! Вы не имеете ни малейшего представления о том, что происходит, а даете невыполнимые обещания. Все, уже ничего не остановишь. Шарик в рулетке запущен, а мне вряд ли выпадет выигрышный номер при ставке на одно табло. И я, и вы это понимаете, – Роб бросил взгляд на внимательно за ним следящие серые глаза. Коннор лишь едва склонил голову.

– Значит и те, кто остался в живых, так или иначе придут к концу?

– Да. Мой приятель Патрик уже отправился туда. Здесь были аналогичные случаи. Их просто не афишировали: они выглядели обычными.

– Скажи, а Ирвинг проводил свои исследования только в области онкологических заболеваний?

– Скорее всего, все виды рака, хотя я плохо представляю, может ли быть лишь одно лекарство от этой болезни.

– Если я скажу, что мне жаль...

– ...Я рассмеюсь. Вы опять правы. Мне же жаль, что не довелось встретиться с вами раньше. Мы бы поболтали на куда более интересную тему. Прощайте и не ищите меня, – он улыбнулся, засунул руки в карманы и зашагал прочь от Коннора, который продолжал стоять в той же позе, смотря уже на воображаемого собеседника. Кстати, – Коннор обернулся на голос Роба, – будьте осторожны. Опыт далеко еще не закончен. Не спрашивайте, откуда я это знаю! Просто примите к сведению.

Дойл посмотрел на исчезающего за поворота паренька. И почему он? Но ответа нет, искать его бесполезно. Правда ли, что от судьбы не уйдешь? Вопросы хлынули на него, поэтому, не в силах справиться с их натиском, Дойл замахал головой, словно отпихивая от себя неприятные воспоминания и решения, спеша назад к Антону.

***

– Питер, может, ты все-таки доберешься до машины и сядешь в нее? – поинтересовалась Линдсей, смотря, как Эксон медленно тащится за ней.

– Может быть, а может быть, что нет, – вторил ей Питер.

– Ты становишься ужасно скрипучим, стоит тебе не выспаться, – констатировала Доннер, заводя машину.

– А ты становишься ужасно внимательной! – он плюхнулся в соседнее кресло. – Ну, к кому едем?

– Поехали к Клайду Бэру? – предложила Линдсей первое всплывшее в памяти имя.

– Да, именно к нему! – с новым воодушевлением ответил Питер, поудобнее устраиваясь на кресле.

– Всплеск энтузиазма? У тебя? Сейчас? – она посмотрела на него сверху вниз.

– Мы заодно сможем там чего-нибудь пожевать...

– Эксон...

– Что?

– На тебе можно проверять теорию вероятности в действии: с твоими данными никто не останется в проигрыше, – Доннер улыбнулась.

– Ну, скажи, тебе бы без меня стало бы скучно! – Питер расплылся в улыбке на 25 долларов.

– Мы бы с Коннором умерли бы от отсутствия свежих приколов, – поддакнула она.

– Кстати о Дойле... Ты ничего в нем странного не замечала?

– Нет, ничего. Что ты имеешь в виду?

– Он, кажется, немного взволнован происходящим.

– А ты можешь оставаться равнодушным?

– Я – это я. А Коннор всегда сильно от меня отличался.

– Ты что-то не договариваешь, Питер.

– Нет, я все сказал! – Эксон посмотрел на нее, пытаясь узнать, поверила ли она ему или стоит сказать что-то еще, чтобы убедить ее окончательно. С Линдсей всегда в этом отношении было сложно. Она улавливала ложь, как биологический эквивалент детектора лжи. Хотя она и не всегда об этом говорила, но он-то ее знал слишком хорошо, чтобы дать себя подловить. Но для того чтобы так считать, он должен бы был признать, что ему не стоило начинать этот разговор, зная, что Линдсей не остановится, пока не докопается по сути, а он не сможет долго выдерживать ее напор. В этом отношении она была точной копией Дойла, но лишь в этом. В остальном они были настолько же похожи, насколько одинаковы лед и пламя. Может, именно это и прекрасно их уравновешивало, создавая идеальный баланс сил, где ум в ладу с сердцем. Редкое сочетание.

– М-да... – протянула она.

Питер приготовился к вопросам, но они так и не последовали. Странно, но кто ж здесь не странен. Это место странное, люди здесь странные, все, что попадается на глаза, кажется не совсем обычным. Кроме Эксона. Вот он каким был, таким и остался. Или нет? Тешить себя надеждой, что так оно и есть, было бы наивным, но не тешить себя, было худшим злом. Самое главное – чтобы Линдсей потом не устроила с ним разбор полетов под названием "Расскажи мне все", а потом Коннор спустил бы с него три шкуры за то, что Линдсей станет ходить за ним, как привязанная, дабы убедиться, что с ним все в порядке и так и будет продолжаться. Да, Питер Эксон, ты молодец. Снова заварил кашу, расхлебывать которую придется именно тебе. А что ты хотел? Разве ж тут зарекнешься молчать...

В это время машина легко въехала на стоянку рядом с магазином. Доннер сразу же вышла из машины, не дожидаясь замешкавшегося в своих мыслях напарника.

– Добрый день, – услышал Питер слова Линдсей, беседующей с одним из консультантов, – не могли вы мне подсказать, где я могу найти мистера Бэра?

Не успел он ответить, как Эксон добавил: Мы из БНР, по поводу расследования одного инцидента.

– Его сейчас здесь нет, он на нашем складе, – наконец-то ответил консультант.

– А мы можем с ним поговорить там? – снова спросила Линдсей.

– Думаю, да, – он быстро подошел к кассе и оторвал один из листков блокнота. – Я вам сейчас нарисую, как и где его найти.

– Мы будем вам очень признательны, – Линдсей улыбнулась. Питер хмыкнул где-то сбоку, куда немедленно протянулась рука Доннер, чтобы наставить его на путь истинный.

***

Линдсей подошла к высоким воротам новенького склада, расположенного недалеко от железнодорожных путей. Несмотря на то что она не видела здесь поездов, именно такой вывод оставалось ей сделать, услышав мерный стук колес о стальные рельсы, который превращался в лейтмотив этого относительно тихого места. Замок отсутствовал, что говорило в пользу того, что Клайд Бэр именно внутри. По внешнему виду входа и всего здания, прочно вцепившегося в землю кирпичным фундаментом, можно было судить о том, что пустовать ему не приходится. Доннер настойчиво постучала в дверь, за которой послышался заглушенный звук удаляющегося эха.

– Кажется, мистер Бэр отправился прогуляться, – заметил Питер, подпирая собой вторую створку. Линдсей даже не удостоила его взглядом, не то что ответом.

– Мистер Бэр, Клайд Бэр! – сначала произнесла, а потом и прокричала она. Ответом ей служила тишина.

– Зайдем? – полюбопытствовал Эксон, легко толкая массивную дверь.

– Почему бы и нет? – ответила Линдсей и вошла внутрь под аккомпанемент слов Питер: Сначала дамы.

Как жаль, что они не задержались у дверей еще хотя бы на пару минут! Тогда бы они обязательно услышали звонок мобильного телефона, разрывающегося в машине настойчивыми гудками...

– Я пойду наверх, – заявил Эксон, рассматривая уходящую вверх широкую лестницу и примостившийся рядом грузовой лифт. Вперед насколько хватало глаз тянулись ряды всевозможных ящиков различных размеров, образующих своеобразные коридоры небольшого лабиринта. Судя по размерам здания, он вряд ли превышал сотню квадратных метров. Второй этаж, на который вызвался идти Эксон, растянулся лишь ободом по стенам, оставив достаточно большой промежуток строения свободным в центре, где расположились сплошные стеллажи, упирающиеся непосредственно в потолок.

– Как скажешь! – согласилась Линдсей и, включив фонарик, направилась прямо по самому широкому проходу.

– Мистер Бэр? – на всякий случай для проверки снова крикнул Эксон. Не услышав ничего в ответ, он двинулся наверх. – Встретимся здесь через пятнадцать минут.

Линдсей молча кивнула и продолжила осмотр окруживших ее складских принадлежностей, что было не самым интересным занятием, учитывая, что единственным отличием экспонатов были разные маркировки на их боках, но и они ничего полезного добавить не могли, поскольку для Доннер все чернильные завихрения были сплошным шифром. Она свернула влево и попала в струю света, льющегося из высоко расположенного окна. Вокруг сразу затанцевали сотни пылинок, что придавало окружению оттенок мутной дождевой воды. Осмотревшись, Линдсей пошла вперед. Вскоре перед ней замаячил еще один поворот, ведущий на какой-то пустынный пятачок, по каким-то причинам оказавшийся обделенный складским хламом, как подумала она, разглядывая приближающийся к ней проем. Не успела она повернуть, как с возвышающегося над ней стального перекрытия скользнула тень, материализовавшись и задев чем-то грузным по виску, от чего Линдсей охнула и присела, прижимаясь к стенке ящика. В глазах сначала потемнело, а потом закружили блики от одного взгляда на солнечные зайчики, забегавшие каким-то странным образом по полу. Доннер наконец-то удалось сфокусироваться, сердце перестало бешено стучать, а ритм дыхания стал постепенно выравниваться. Все еще опасаясь встать, Линдсей осторожно взглянула вверх, что заставило ее сесть, прислонившись к контейнеру. Зайчики пускал расколотый циферблат наручных часов Клайда Бэра, тихонько раскачивающегося всего лишь в полуторе-двух метрах от нее. Он был подвешен к какой-то выпирающей из потолка железке на охвативший его горло кожаный ремень... Несмотря на полушоковое состояние, от ее взгляда не ускользнул тот факт, что на черной рубашке в области живота стало расплываться багровое пятно, придавая одежде еще более темный оттенок. С носка его ботинок на пол заструилась кровь, мелкими капельками отлетающая от бетонного покрытия. Линдсей отвернулась, закрыв глаза рукой. Пальцы наткнулись на что-то мокрое возле левого виска. Только сейчас она почувствовала тупую пульсирующую боль в голове. Зажав царапину платком, она поднялась на ноги, брезгливо отворачиваясь от трупа. Она, как ужаленная, отшатнулась от скользнувших по ее лицу брызг крови и почти бегом устремилась назад. При этом не было произнесено ни слова. Только завидев перед собой ворота, она выкрикнула имя Питера.

– Линдсей? – издалека сверху донесся обеспокоенный голос Питер. – Линдсей, что случилось?

Доннер услышала гулкий стук ботинок Эксона на втором этаже. Он молнией спустился с лестницы и подбежал к ней.

– Линдсей? Что случилось? – он постарался заглянуть ей в глаза, отстраняя ее руку от головы.

– Все в порядке, теперь все нормально, – почти спокойно ответила она, снова зажимая порез. – Там.... Бэр, он повесился или еще что-то сделал. Я не знаю.

– Тебе нужно к врачу, я тебя отвезу, – он потащил ее к выходу.

– Успокойся, Питер, это не смертельно! – Линдсей улыбнулась, стараясь его успокоить. – От потери крови я не умру!

– Но...

– Все нормально. Кровь уже не идет.

Питер вздохнул, кивая головой, словно говоря: ты неисправима.

– Он повесился? – переспросил Эксон.

– Не знаю, возможно... Т. е. сначала я так решила, но там столько крови...

Питер только удивленно поднял брови.

– Линдсей, что случилось, ты как? – в двери конференц-зала влетел Дойл, мгновенно оказавшись рядом с Линдсей, которая попыталась было отпить кофе, стоявший перед ней уже полчаса и неумолимо остывающий под допросом, учиненным Антоном, которому поддакивал Питер. От неожиданности она поперхнулась и закашлялась, чем повергла уже Коннора в удивление.

– Коннор, пожалуйста, не подкрадывайся так! – она рассмеялась и посмотрела на него. – Что ты стоишь как вкопанный? Со мной все хорошо, ты ведь про это спрашивал? Коннор?

– Извини, – наконец выдавил он, сползая в стоящее ближе к нему кресло. То ли он что-то не догонял, то ли... Второго все же не дано! Разве так ведут себя те, кто сталкивается почти лицом к лицу с самоубийцей? Или Питер опять приукрасил происходящее...

– То, что мне сейчас поведал Питер, так все и было? – странно рассматривая Доннер и останавливая взгляд на заклеенном пластырем виске, произнес он.

– Не смотри на меня так, словно уже собрался хоронить! Расслабься! – она снова улыбнулась. – Думаю, то, что он тебе поведал, в общих чертах является описанием произошедшего. Тебе стало легче?

– Нет, – ответил он, облокачиваясь на стол, – я пытался до вас дозвониться...

– Мобильный оставался в машине вместе с пальто...

– Да, мне уже сказал Эксон.

– И что тебя так огорчает? – не совсем понимая, в какую сторону клонит Коннор, спросила она.

– Я кое с кем тут беседовал... Из нашего разговора я вынес то, что те, у кого были эти странные вспышки, все еще находятся в зоне риска, т. е. они рано или поздно снова проявят агрессивность, не известно на кого направленную...

– Коннор, все обошлось, – бодро сказала Линдсей.

– Но все же...

– Вы с Эксоном просто параноики какие-то! – рассмеялась она, протягивая руку Дойлу. – Пойдем, составишь мне компанию за кофе, а то с вашими истериками я так и останусь у разбитого корыта: без кофе вообще или с холодным и безумно невкусным!

Они вышли из лаборатории и направились к близлежащему кафе, расположившемуся на первом этаже пятиэтажного дома.

– Коннор, тебе не кажется, что правильнее было бы мне спросить о твоем самочувствии? – начала Доннер, сделав глоток из чашки дымящегося кофе.

– А есть повод? – со слегка заметным удивлением заметил он.

– Думаю, да. Ты себя ведешь несколько необычно, что не могло остаться незамеченным...

– ...Питером.

– Причем здесь он?

– Да так, мы с ним потом поговорим по душам, – Дойл улыбнулся.

– Привет, – рядом с ними выросла фигура Антона. – Могу к вам присоединится?

– Нам только тебя и не хватало, чтобы сделать заключение! – ответила Доннер.

– Да? О чем речь? Я упустил что-то важное? – спросил Хендрикс, сделав заказ.

– Понимаешь, Антон, Коннор считает, что я себя странно веду, Питер считает, что Коннор странно себя ведет. Здесь я, пожалуй с ним соглашусь, но вместе с тем, я думаю, что у обоих немного нервишки пошаливают.

Антон выслушал эту реплику с самым серьезным видом, но в конце не удержался: Думаю, тогда и мне нужна квалифицированная помощь!

– Ты проверил субъектов на рак? – когда все немного успокоились, спросил Дойл.

– Да. У двоих была неизлечимая форма рака. Не знаю, в каком состоянии болезнь сейчас, но к врачу они не обращались уже более полугода. У одного рак был в состоянии ремиссии. У остальных он не обнаружен, но, надо заметить, никто из них не проходил соответствующую проверку. Известно лишь, что Шервуд часто жаловался на сильный кашель. Он заядлый курильщик, так что вполне возможна вероятность болезни.

– А почему мы вдруг переключились на рак? – поинтересовалась Линдсей, которую, казалось, единственную не поставили в известность о происходящем.

– Я говорил с одним человеком...

– Да, ты его уже упоминал. Кто это? – быстро вставила вопрос Доннер.

– Я обещал, что не буду распространяться по поводу его личности, но я ему верю и не имею никаких оснований подозревать его в обмане.

Линдсей лишь кивнула, принимая к сведению его точку зрения: Это сильно сужает круг потенциальных "клиентов", так?

– Да, я посадил Питера за компьютер с тем, чтобы он проверил данные по архиву больницы. Надеюсь, информация оттуда будет соответствовать действительности.

– Ага, вот вы где! – в дверях показался сияющий Эксон. – Я все закончил. У нас есть еще два возможных нарушителя спокойствия. Больше в базе данных не было больных с тяжелыми формами рака, т. е. там было трое, но один пару недель назад скончался, прыгнув с третьего этажа и сломав шею. Это нормально, чтобы в городе был всего десяток раковых больных?

Антон пожал плечами: Вполне может быть, что все это в рамках допустимого, но гарантий нет. Кто эти двое?

– Ренди Джонсон и Роб Денвер.

– Опять в машину на встречу заходящему солнцу? – без энтузиазма заметила Линдсей.

– Мне бы хотелось еще закончить с Бэром... Но в принципе, времени у нас не очень много, – ответил Хендрикс.

– Джонсона вряд ли сейчас удастся застать дома. Он бармен, а значит, сейчас его час идти на работу.

– Хорошо, – подвел итог Дойл, – я поговорю с Денвером, а ты, Питер, завтра с утра должен будешь где-нибудь отловить своего ночного мотылька.

– А я могу отдыхать? – пошутила Линдсей, наблюдая, как Дойл встает из-за стола.

– Именно! – абсолютно серьезно сказал он.

– Как? – на этот раз удивление сквозило в ее голосе. Эксон расплылся за ее спиной в улыбке, что за ним дружно повторили Антон и Коннор.

– Линдсей, ты сегодня свое отработала, – успокаивающе проговорил Хендрикс.

– Угу, отправляешь меня на покой из-за какой-то царапины!

– До скорой встречи! – Питер весело помахал ручкой, убегая вслед за Дойлом.

Антон, как истинный джентльмен, прежде чем заняться еще одним трупом, проводил Линдсей до отеля, даже проследил за тем, куда она направилась. Все это время Доннер испепеляла его взглядом, все же оставившего его равнодушным к ее мольбам. Только поэтому старший аналитик Бюро научных расследований уже битый час щелкала каналы на телевизоре, злясь на Дойла за его осторожность и внимание, что в другой ситуации было бы ей куда приятнее, ругая Питера за его самонадеянность, разочаровываясь в Антоне за его поддержку первых двух и, конечно же, промывая себе косточки за излишнюю болтливость. Собственно, обычный вечер, ничего особенного, если бы не одно "но". Этим старшим аналитиком была Линдсей Доннер, которой еще никто и никогда не мог запретить что-нибудь сделать, если она того хотела, а она хотела сейчас действовать. Возможно, работа помогла бы ей забыть про сегодняшнее столкновение на складе, про остаточную головную боль, с чем просто невозможно было бы помыслить заснуть и видеть приятные сны. Не понятно, на что рассчитывали в этой ситуации ее напарники, хотя она же никого не ставила в известность о подробностях... Хотя она и не предвидела такого конца вечера, Линдсей на всякий случай сумела подсмотреть в распечатки, зажатые Эксоном в руке в кафе, что сейчас было куда кстати. она прекрасно запомнила название бара, где работает этот Джонсон, найти его вряд ли составит труда, а поговорить с ним сейчас будет куда продуктивнее, чем утром, когда он наверняка будет похож на выжатый лимон. Таким здравым размышлениям предавалась просиявшая Линдсей, готовясь к ночному походу по городу. Первый же попавшийся на улице таксист знал указанное ею место, куда она и попала уже через двадцать пять минут. Но вы должны знать, что найти такси в ночном городе не так уж и просто, а нам поймать машину так и не удалось, посему нам пришлось вернуться ни с чем к мобильной лаборатории, чтобы хотя бы узнать, как обстоят дела у нашей команды в этом направлении. Но, забегая вперед, нужно признать, что сопровождение Линдсей Доннер было бы куда полезнее и важнее, но об этом рассказ еще впереди.

Коннор просидел в лаборатории уже четыре часа. Он так и не ездил к Денверу, помня свое обещание, но и осознавая одновременно, что в этот самый момент жизнь того, с кем он встретился сегодня, может оборваться. Смог бы он помешать этому, если бы был рядом – этот вопрос не давал ему покоя с момента разговора в больничном коридоре. Глядя тогда ему в глаза, он готов был ответить, что нет, но сейчас, сидя в пустом конференц-зале все обстояло иначе. Однако он так никуда и не поехал, проведя всю ночь здесь. От Денвера его мысли плавно перешли к расследуемому делу, принимавшему все более затяжной и в то же время опасный характер. Везением можно было бы назвать инцидент на складе, где Бэр направил свою агрессивность против самого себя, но и здесь оставалось много белых пятен. Вопрос о самоубийстве нельзя было решить со стопроцентной достоверностью, поскольку у Клайда Бэра были обнаружены многочисленные колотые раны в области брюшной полости, от которых он так или иначе бы умер, если бы оставался на складе. Могло ли появление двух сотрудников Бюро привести к тому, что он решил ускорить свой процесс ухода из жизни или ранения были нанесены кем-то другим? В этом случае было больше вопросов, чем ответов. Полиция действительно нашла на месте преступления охотничий нож, принадлежавший хозяину магазина, но отпечатков пальцев на нем не обнаружила. Вместе с тем рядом были заботливо положены перчатки, в которых якобы работал с ножом Бэр, но даже капли крови на них не было. Как можно нанести себе удары такой тяжести, не испачкав при этом руки, на это Коннор тоже ответа не знал. Было и еще одно обстоятельство, как заноза сидящее в его голове, но пришедшее ему на ум только сейчас. Раньше он как-то до этого не додумался. Они не знают, что колол пациентам Ирвинг. И несмотря на то что в крови субъектов не было обнаружено и следов этого вещества, это вовсе не означало, что там ничего нет. Поэтому ему оставалось только надеяться, что кровь Бэра, содержащая ли препарат или нет, не смешалась с кровью Доннер, что вполне возможно. Нужно будет провести полное обследование, как бы она ни сопротивлялась. Препираний не избежать – это уже аксиома. Коннор не смог сдержать улыбки, которая быстро слетела с губ, когда мысли вернулись к началу. Нужно было что-то делать. В этот момент запищал его мобильный телефон. Прежде чем ответить на звонок, Дойл взглянул на свои часы. Минутная стрелка почти вплотную подошла к двенадцати, часовая остановилась на шести.

– Коннор Дойл.

– Здравствуйте, профессор, – Дойл узнал усталый голос шерифа.

– Еще один инцидент? – спросил Коннор, зная, что ответ скорее всего будет положительным, но в этот раз он ошибся.

– Нет, профессор, на этот раз нет, мне очень жаль, что...

Коннор застыл в кресле, пытаясь собраться с мыслями и не вполне отдавая себе отчет в отношении своих умственных процессов.

– ...жаль, что приходится сообщать вам это. Нам пришлось арестовать мисс Доннер.

Дойл так и остался в подвешенном состоянии, не соображая, радоваться ли ему, что с ней все в порядке или удариться в беспокойство из-за ареста, который ему в данной ситуации показался чем-то из области фантастики.

– Профессор Дойл? Вы меня слышите? – настойчивый и твердый голос шерифа заставил его вернуться к реальности.

– Да, мистер Перн. Как она?

– Наш врач сейчас с ней, но физически она в порядке. Вы не хотите узнать, почему я ее арестовал?

– А? Да, конечно, хочу. Что с ней тогда?

– Мы пока не знаем что. Но арестована она по подозрению в убийстве. На первый взгляд все улики свидетельствую не в пользу ее невиновности. Я счел своим долгом сообщить вам об этом. Вы лучше ее знаете...

– Я могу ее увидеть?

– Вы можете приехать в участок. Возможно, вам предоставят такое право, но я не могу дать вам гарантии, учитывая тяжесть убийства.

– А с вами я могу поговорить? – у Коннора пересохло в горле. Последнее слово он закончил на шепоте.

– Я скоро буду в участке.

– Подождите, а где ее арестовали и кто убит?

– Бар "Тихий берег", убит один из барменов – Рэнди Джонсон.

– Спасибо, что сообщили.

– До встречи, – Перн отключился, а Коннор еще какое-то время смотрел на телефон, думая не сон ли это. Тяжело поднявшись, он вышел из конференц-зала, забыв о пиджаке. Пока он ехал до участка, никакие мысли не лезли в голову, потому что вся эта ситуация больше напоминала абсурд. Лишь остановившись у дверей полиции, ему пришла первая логичная мысль: а почему она была в этом баре, если сейчас она должна была бы видеть n-ый сон у себя в номере отеля? Он быстро достал мобильный и набрал номер комнаты. На десятый гудок без ответа он положил трубку и вошел на территорию закона, где на входе почти можно было прочитать "Оставь надежду всяк сюда входящий". В глаза ему бросился пригорюнившийся на диване Питер, нервно теребивший свои волосы.

– Питер? Какого... Что ты здесь делаешь? – поправился Дойл.

– Коннор? – Эксон распрямился, как пружинка. – Я... В общем, я лучше начну с начала...

– Ты видел Доннер? С ней можно поговорить? – спросил Дойл, садясь рядом. На первый вопрос Эксон кивнул, а на второй отрицательно покачал головой.

– Рассказывай!

– Я решил, что будет лучше, если перехвачу этого Джонсона на выходе из бара, но не зная, когда он заканчивает, я подъехал туда к пяти. Бар оказался достаточно большим, но чрезвычайно стандартным. один угол занимался темно-синие столы для биллиарда, в противоположном ему разместилась небольшая сцена и танцплощадка. Где-то между этими углами расположилась стойка и многочисленные столики. Бар гудел, как рой, от сгрузившихся в нем людей, оглушающей и безвкусной музыки, где уже невозможно было разобрать что-либо, кроме постоянного ритма. Все вокруг слегка помутилось от табачной дымки. Ну, в общем, это не мой стиль... – Питер поморщился и продолжил. – Я подошел к стойке, где работало двое парней и спросил, не знают ли они нашего Рэнди. Поболтав с ними пару минут, выяснил, что он пошел побеседовать куда-то с молодой красивой девушкой с каштановыми волосами. Мне тогда это ничего не сказало, но позже оказалось, что это Линдсей. Меня предупредили, что он вот-вот вернется, поскольку его рабочий день еще не закончился. Я поболтался у стойки еще пятнадцать минут, затем пошел их искать по тому скупому описанию, что получил. У меня немного поплыло перед глазами, я вышел подышать свежим воздухом с черного входа. Через минуту или около я увидел справа от себя какое-то движение, едва уловимое, куда я незамедлительно пошел. Сначала я увидел Джонсона с перерезанным горлом, а потом уже шагах в пяти от него сидела Линдсей, сжавшись в клубок. Я попытался ее растормошить. В это время я услышал звук полицейских сирен. Доннер все также сидела. Ко мне подбежали полицейские и оттащили. Я видел, как они ее подняли, из руки выскользнул осколок бутылки, весь в крови, насколько я мог судить. Лица ее я так и не увидел. Потом меня оправили на допрос. Как только мои слова подтвердились, меня отпустили, вот я тут все сижу и жду... – Питер посмотрел на Коннора глазами побитой собаки.

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – тихо сказал Дойл. – Но почему ты мне не позвонил?

Эксон виновато улыбнулся и достал из кармана нечто, что раньше было мобильным телефоном, а теперь превратилось в скопление микросхем: Я все деньги отдал, до цента, в виде штрафа за сопротивление при аресте. Кстати, у тебя не будет лишних десять баксов? Я тут еще немного задолжал...

– Питер...

– Они ее так увели...

– А кто позвонил в участок, кто вызвал полицию? – задал резонный вопрос Дойл.

– Не я.

В проходе появилась широкая фигура шерифа. Коннор с Питером мгновенно встали.

– Я могу с ней поговорить? – спросил Дойл.

– Только если вы ее адвокат. Дело переходит в вышестоящий суд. Я ничего не могу сделать. Вы лучше вызовите адвоката, поскольку она еще не совсем пришла в себя.

– Что с ней? – спросил Питер.

– Наш врач сказал, что шок. Я бы постарался вам помочь, если бы мог. Я не в состоянии разглашать тайну следствия...

– Я хочу, чтобы вы знали. Джонсон по нашим предположениям должен был быть склонен к насилию. У него должны были быть такие же вспышки, что стали частью жизни вашего города.

Шериф удивленно посмотрел на него.

– Питер, ты что, не сказал ему ничего?

Питер лишь опустил голову.

– Мы еще не пришли к окончательному выводу, – продолжил Коннор, – но полагаем, что эти вспышки стали следствием несанкционированного тестирования на людях экспериментального лекарства от раковых заболеваний, проводимого доктором Рупертом Ирвингом в местной больнице.

Перн сдвинул шляпу на затылок: Все, что вы тут сказали, конечно, влияет на дело, но это не самоубийство, профессор.

Пришел черед удивиться Дойлу.

– Это все, что я могу вам сообщить. Звоните вашему адвокату. Чем быстрее он приедет, тем лучше для мисс Доннер. Все очень серьезно.

Дойл тяжело опустился с Питером. Эксон посмотрел на него, молчаливо спрашивая: что дальше? Коннор в очередной раз открыл мобильный и выбрал в меню номер своего адвоката Нила Апрейна...

***

С этого все и началось... Пока защитник и прокурор будут обмениваться вступительными речами, содержание которых вполне можно предсказать, а, следовательно, мы могли бы их опустить, раз доказательством виновности или ее отсутствием они не являются, и напомнить несколько фактов. Процесс шел не очень резво, учитывая все сомнительные обстоятельства происшедшего, но даже эти сомнения все еще не могли быть истолкованы в пользу обвиняемой. Опротестовать арест, совершенный без ордера, без присутствия при совершаемом преступлении сотрудника полиции не удалось. Попытка доказать отсутствие разумных оснований для ареста тоже провалилась. Большое жюри на предварительном слушании приняло также решение о передаче дела в суд, что в принципе не было неожиданностью, поскольку прекращение уголовного дела за недостаточностью оснований (которых в данном случае было больше, чем необходимо) происходит чрезвычайно редко. Перед началом суда перед Апрейном и Доннер стоял один вопрос, который был им задан Дойлом: могла ли Линдсей оказаться во власти неизвестно вещества, возможно попавшего к ней в кровь во время инцидента на складе. По просьбе адвоката была проведена полная проверка, которая к счастью или нет ничего не выявила. Тем не менее это оставляло возможность повернуть процесс в сторону убийства, совершенного в состоянии аффекта или при недееспособности лица. Доказать это было бы проще, чем непричастность к убийству, в чем практически никто не был уверен, учитывая, что Доннер была не в состоянии вспомнить, что происходило с 4 часов утра до 7. Отказаться от такого поворота дела заставило адвоката два обстоятельства: его близкое знакомство с Дойлом, который вряд ли бы стал отстаивать кого-то, в ком он уверен не был, и продолжительный промежуток беспамятства подзащитной, ведь все предыдущие инциденты агрессии, о которых ему пришлось много узнать за последние недели, были зафиксированы в пределах получаса. Зная слабые места защиты, глупо было бы начинать строить ее таким образом, поэтому Нил Апрейн переключился на сложный и радикальный путь доказательства невиновности своей подзащитной, во что ему действительно хотелось бы верить, но терять хладнокровность – последнее дело сейчас. Посему ходатайство о непризнании вины было подписано, все пункты обвинения остались в силе.

Подошел черед представления доказательств сегодняшнего дела. Перед присяжными заседателями и остальными присутствующими в зале суда, были показаны фотографии с места преступления, орудие убийства, подтверждение на снятые отпечатки пальцы, которые были найдены как на осколке стекла, послужившим в качестве прекрасного скальпеля для убийства, так и на теле Джонсона. Все они принадлежали Доннер. Однако Доннер здесь все не ограничилось и первым же свидетелем, вызванным защитой стал судмедэксперт Коллинз.

– Вы проводили вскрытие Рэнди Джонсона? – задал первый вопрос Апрейн.

– Да, – последовал быстрый ответ долговязого брюнета, занявшего свое место свидетеля.

– Были ли обнаружены в его организме следы раковой опухоли?

– Обвинение не видит связи между нашим делом и заданным вопрос, ваша честь. Просим его снять, – сразу же подала протест Лонгли.

– Адвокат, вы можете дать нам объяснения? – Медлинг обратился к Нилу.

– Как раз сейчас я пытаюсь это сделать, – он улыбнулся, понимая, что первый свой козырь он не зря пустил в ход.

– Продолжайте.

– Спасибо. Так какой ответ?

– Никаких следов не было найдено, – последовал такой же быстрый ответ.

Апрейн прошелся из одной стороны зала в другую: Вы знакомы с его картой? Что вы можете сказать?

– Да, там значилась по состоянию на конец 95 года последняя стадия рака кожи.

– Могла ли наступить ремиссия?

– Нет, насколько мне известно.

– А как вы можете объяснить ее у мистера Джонсона?

– Я не могу.

– Вы в курсе, – теперь Апрейн обратился к свидетелям, – что город был всполошен вспышками необъяснимого насилия со стороны вполне добропорядочных граждан. Есть все основания полагать, что убитый входил в число тех, кто проходил экспериментальное лечение под руководством доктора Ирвинга.

На стол перед судьей легла небольшая папка с отчетом БНР по этому делу. Апрейн продолжал: Таким образом, нельзя исключать возможность того, что мистер Джонсон каким-то образом спровоцировал своего убийцу. Те следы на запястьях убитого, показанные сейчас на фотографиях, были следствием вовсе не действий того дня, когда он погиб, так мистер Коллинз?

– Совершенно верно, – не так споро ответил судмедэксперт, не ожидая обращения к своей скромной персоне. – Им около двух дней. Скорее всего, он пытался покончить жизнь самоубийством, но не смог довести дело до конца, он нервничал, порезы имеют рваные края и нанесены спонтанно.

– Они могли быть сделаны в момент потери контроля, например, такого, как у Бэра.

– Да, могли.

– А скажите, на орудии убийства и трупе были отпечатки только мисс Доннер?

– Нет, мы нашли еще одни, но становить их природу пока не удалось. Они не слишком четкие, мы не может соотнести их с чем-то.

– На трупе также были обнаружены следы ДНК, не принадлежащие как Доннер, так и Джонсону.

– И это верно.

– Спасибо, у меня все.

Кэтрин Лонгли медленно поднялась со своего кресла: Мистер Коллинз, вы подтвердили, что это не самоубийство. И сейчас можете это сделать?

– Да.

– Значит был кто-то еще, кто совершил преступление. Мисс Доннер, – Лонгли жестом показала на сидевшую рядом с Апрейном девушку, которая немедленно ответила ей взглядом, – находилась рядом с местом убийства, с зажатым в руках осколком стекла, она могла бы совершить убийство?

– Протестую, ваша честь! – вскочил Нил. – Это не личный вопрос, а предмет нашего разбирательства.

– Принимается, сформулируйте иначе, прокурор.

Лонгли молча кивнула и спросила: Могут ли иные отпечатки пальцев и ДНК принадлежать, скажем, любому, кто имел дело в барменом?

– Я не могу этого отрицать.

– Спасибо, я все.

– Суд приостанавливает работу до следующего утра, – молоток ударил о деревянное покрытие стола. Двое полицейских подошли к Линдсей, чтобы увести назад в камеру. Она успела лишь бросить пару взглядов на своих коллег, которые старались выглядеть как можно более обнадеживающе. Апрейн кивнул ей, напоминая о встрече.

– Коннор, ты смог узнать, кому принадлежит ДНК? – тихо спросил Нил, когда они уже оказались за пределами суда.

– Мы выясняем. Нужно иметь хотя бы приблизительные данные, чтобы найти нужного человека. Пока все, кого мы хоть в какой-то степени могли подозревать, оказались в стороне.

– У нее есть шансы? – спросил Питер.

– Сегодня все прошло отлично. Мы уже внесли сомнения в душу присяжных. Думаю, мне удастся их укрепить.

– Залог не будет назначен? – поинтересовался Дойл, останавливаясь около машины.

– Они тянут. Я постараюсь надавить. Ладно, я вернусь. Мне нужно поработать перед завтрашней "битвой". Будут новости, немедленно сообщи.

– Мы уже тут торчим месяц, а дело так и не можем закрыть, – начал Питер, залезая в машину.

– У нас осталось не так много ниточек, те, которые могли нас куда-то привести, уже оборвались, остановить это мы не смогли, – заметил Коннор, вспоминая статистику. Они неотрывно следили за субъектами, но, что бы Бюро не предпринимало, конец всегда один. Они находили способ уйти из жизни, хорошо если в одиночестве, но не все так радужно. Ни полиция, ни БНР были не в состоянии им помочь. Нет ничего хуже того состояния беспомощности и уязвленности, что сейчас испытывал каждый, кому приходилось следить за бывшими пациентами Ирвинга. Последний же так и оставался не узнанным. Кто он, на кого работал, где он – все было скрыто пеленой мрака. Спустя месяц с начала расследования Денвер и 18-летная Тина оказались последними, кто мог бы помочь БНР, но Коннор для них был бесполезен. Антон работал с Тиной Уолш, сам он иногда наблюдал за Робом, который таял у него на глазах, медленно, но неумолимо. Все средства, которыми Бюро так или иначе располагало уже были использованы... А еще Линдсей... Вся эта история – палка о двух концах. Если они не смогут разобраться с расследованием своего дела, Доннер вряд ли окажется на свободе. Хотя все эти слова казались такими далекими, Коннор прекрасно осознавал их реальность, а это еще еще больше выводило из себя.

– Вы знаете, я лучше пойду пройдусь, поговорю с Денвером, – выдавил Коннор, вылезая из машины, которая готова была вот-вот тронуться.

– Хорошо, – только и ответил Антон, и машина скрылась за ближайшим поворотом.

Увидеть Роба Денвера Дойлу уже было не суждено. Дом его был окружен желтыми лентами, которые часто за это время приходилось видеть Коннору, а где-то за ними мелькала шляпа шерифа. Коннор не удивился, ничего не сказал, лишь медленнее пошел к полицейскому оцеплению. Казалось, чего-нибудь такого он и ожидал. Сегодня, завтра, вчера... Все-таки сегодня. Полицейские уже запомнили в лицо всю команду Бюро, являющуюся непременным атрибутом убийств в этом округе, поэтому Дойл беспрепятственно прошел на закрытую территорию и направился к шерифу. Тот, едва лишь повернувшись, ответил на немой вопрос: оправление угарным газом. Заперся в своей машине, направив выхлопы внутрь.

Из дома под руки вывели всю в слезах пожилую женщину.

– Его мать, – протянул Перн. – Сколько я их видел...

Они в молчании наблюдали за суетой вокруг. Шериф добавил: Я устал.

Коннор обернулся на эти слова, но ничего не ответил.

– Мы там нашли что-то странное, – через минуту продолжил Перн. – Весь камин был заполнен сожженной бумагой. Сохранился только небольшой фрагмент листа.

Шериф извлек из папки пакет с десятисантиметровым кусочком белой бумаги, по бокам сильно почерневший. Коннор осторожно скосился на записи. Да, именно записи. Мелкие строчки каллиграфическим почерком.

– По-моему это адресовано вам, – неуверенно предположил шериф.

– Почему вы так решили? – удивился Дойл, внимательнее рассматривая строчки, где пока смог разобрать пару слов.

Перн указал в верхний угол листа, где с трудом прослеживалось подобие слов: Это адрес, то место, где стоит ваша лабораторию. Старое название, но оно часто в обороте, а вот начало вашей фамилии. Письмо предназначалось вам.

Коннор понятия не имел, как здесь можно было что-то разобрать, но, возможно, дело было только в том, что он не очень хорошо разбирался в Свитсити. Что же здесь было написано... "...Сообщить, что я ошибался. Все обстоит... ... никто сам себя не у... ... Он жив. Я видел его на днях. Это его рук дело. Не знаю, как он остался в живых, ведь я собственными глазами видел его смерть, его падение, но тем не мене... ... ...убил Рэ... ... следы за доктором... Я не знаю, успею ли вам отправить это письмо, потому что не уверен, что нах..." Это все, что сумел прочитать Дойл.

– Вам это говорить о чем-нибудь?

– Думаю, он знал, кто убил Джонсона. Кажется, и всех остальных. Проверьте как можно тщательнее, самоубийство ли здесь произошло. Мне почему-то кажется, что это не так.

– На сцене появилось новое лицо? Не хотите же вы сказать, что мы тут проглядели какого-то серийного убийцу? – Перн даже изобразил на своем лице подобие улыбки.

– Именно это я и хочу сказать, хотя я уверен, что некоторые действительно ушли собственными усилиями из жизни, так как, с одной стороны, были подавлены окружающей обстановкой, а с другой, были более подвержены внушению. Но не кажется ли вам сомнительными обстоятельства смерти Бэра, Джонсона, Денвера? Самоубийство Бэра отвлекло на себя внимание своей жестокостью, убийство Джонсона сильно повлияло на работу нашей команды, мы практически полностью переключились на расследование только этого случая, а Денвер собирался что-то мне рассказать.

Шериф прикрикнул на показавшихся ему нерасторопными сотрудников.

– Я себя чувствую идиотом...

– Двумя... Но не будет о грустном. Если есть кто-то третий, то нужно его найти. Я буду в лаборатории.

– Да...

***

Нам снова придется вмешаться в повествование, но вовсе не из-за нашей вредности, а по причине того, что вся следующая неделя прошла под эгидой судебного разбирательства на одном фронте и поиском виновника смертей – на другом. Из затянувшегося разбирательства обратим ваше внимание только на несколько часов работы суда. Обвинитель вызвала со своей стороны свидетелем Питера Эксона, который вышел с чувством уверенности в том, что он сможет убедить всех, что Линдсей не может быть убийцей. Кажется, у Лонгли были немного иные планы, и она сразу перешла к вопросом о месте совершения преступления. Эксон отвечал быстро и точно, но чем дальше заходил этот более похожий на допрос разговор, чем больше протестов со стороны защиты были отклонены, тем чаще Питеру стало казаться, что он свидетельствует против Линдсей, что ему не могло присниться и в самом кошмарном сне. Но Кэтрин Лонгли не на пустом месте заработала свою репутацию. Как и Нил Апрейн, который после завершения спектакля своей оппонентки, взялся за Эксона с другой стороны. Его снова засыпали вопросами, радовало, что сейчас он более был склонен к защите Доннер, чем противному.

– Вы сообщили полиции об убийстве?

– Нет.

– Вы видели кого-нибудь по близости?

– Нет.

– В полиции был зафиксирован анонимный звонок в 5:24 утра, – сверяясь со своими записями ответил вместо Питера Апрейн. – не говорит ли это в пользу того, что на месте убийства находится еще кто-то, знавший о случившемся?

– Протестую, – начала было Лонгли, но судья остановил ее, не дав закончить, попросив Нила продолжить.

– Личность этого человека до сих остается загадкой. Может, именно ему принадлежат другие отпечатки пальцев?

– Ваша честь, – снова встала прокурор. На это раз протест был принят.

Нил кивнул: Хотел еще заметить один факт, который, кажется, ускользнул от бдительно взгляда мисс Лонгли. Я попросил проверить улики по делу Бэра, а только что получил информацию с экспертизы самоубийства Роба Денвера. И там, и там были обнаружены те же отпечатки пальцев, что и на теле Джонсона.

Лонгли прикусила губу и из всех сил старалась скрыть удивление, успешно для присяжных, но бесполезно для Апрейна, который с победоносной, но легкой улыбкой вернулся на свое место. Даже Линдсей, чаще сидевшая с безучастным выражение лица, улыбнулась. Обернувшись назад, чтоб увидеть своих коллег, она не заметила в их числе Дойла. На ее недоумение Эксон одними губами сказал: Новые обстоятельства дела. Немного разочарованно она понимающе кивнула и снова обратилась в слух на заседании.

Коннор в это время был на пути к участку, где он должен был встретится с шерифом. Дойл только с утра смог получить полные досье на некоторых жителей города, и был весьма удивлен, когда к нему на глаза попало дело Патрика Догета. Имя ему ничего не сказало, пока он не дошел до пункта с историей болезни и датой смерти. Он был болен. Раком. Умер полтора месяца назад. Покончив жизнь самоубийством. Сломал шею, прыгнув с крыши трехэтажного дома. Вскрытие не показало наличия наркотиков и прочего. Работал в больнице. Досье на этом заканчивалось, но не память Коннора. Сейчас ему необходимо было встретится с шерифом, хотя бы потому, что только он мог дать разрешение на эксгумацию тела того человека, которому принадлежали отпечатки, оставленные им спустя месяц со дня смерти, чье ДНК клеймом выделялось на одежде убитых. Когда Коннор был уже у ворот, к нему навстречу вышел Перн, он сразу же сел в машину с кипой бумаг.

– Поехали в морг.

– Зачем? – не понял Коннор.

– У нас нет данных о его захоронении, – Перн выглядел немного взволнованным. Коннор прибавил газу. Скоро показалось здание больницы и серый корпус последнего обиталища на земле ее жителей. Они быстро прошли к заведующему. Подняв давние дела, им так и не удалось установить, куда делось тело Догета, но вскрытие было проведено, даже аудиозапись сохранилась, в остальном же... Вряд ли после вскрытия можно было оставаться в живых, но тогда не понятно, откуда взялись отпечатки пальцев...

– У вас сохранилась запись того звонка об убийстве Джонсона, – наконец спросил Дойл.

– Да, а что?

– Думаю, мы сможем найти образец голоса Патрика Догета, тогда Питер смог бы провести сравнение.

– Только не говорите, что Догет жив, – сказал Перн. – Какое счастье, что я с вами не работаю... Вы-то наверняка с подобным почаще меня встречаетесь...

В конференц-зале их уже ждал Питер, готовый хоть моментально начать отфильтровку голосов. Но с этим пришлось немного повременить из-за возникших затруднений с записью оригинала. К четырем часам ночи Антон, Коннор, Питер и Перн наконец смогли провести компьютерную обработку. Результат очень не понравился шерифу, исходя из очевидной невозможности, но обрадовал остальных, поскольку можно было считать обвинение с Доннер снятым.

Утро следующего дня в суде началось с появлением перед судьей взмыленного шерифа с результатами расследования. Нил и так не находил себе места, поскольку Антон, который сегодня должен был выступить по поводу Линдсей, до сих отсутствовал, а теперь еще и это явление народу.. Первые пару минут чтения стояла мертвая тишина. Линдсей, которую только что отправили на скамью свидетелей, и Нил, готовый вступить в схватку с Лонгли не на жизнь, а на смерть, которых не успели поставить в известность об изысканиях БНР, непонимающе смотрели на тройку сотрудников, примостившихся у входа. Через три минуты у судьи брови поползли вверх, а глаза уставили на Перна, который на всякий случай отступил на шаг назад, потом взгляд Медлинга вновь побежал по строчкам. Положив бумаги перед собой, он дотянулся рукой до молотка и тяжело опустил его со словами "Суд приостанавливает свою работу в связи с вновь открывшимися обстоятельствами".

***

Мы не знаем многих поворотов этого дела, но те, кто оказал нам услугу, рассказав об увиденном и замеченном в городе Свитсити, штата Калифорния, уверили нас, что все так и было. Как нам удалось узнать, дело Бюро научных расследований до сих пор не закрыло, оно пылится на стеллажах громадного архива организации, но так и не было возобновлено.

***

Коннор вошел в свою квартиру, бросил ключи на ближайший столик вместе с пальто. Неужели это все, и он наконец-то сможет отдохнуть и поспать немногим более, чем 4 часа в день. Машинально собрав в охапку скопившуюся за несколько недель корреспонденцию, Коннор прошел в свой небольшой кабинет и с удовольствием расположился в своем кресле, откинувшись до предела назад. Куча писем аккуратной стопкой легла на стол. Неожиданно свалившаяся на Дойла тишина прерывалась лишь мерным звуком качающегося маятника часов. После почти двух месяцев сумасшедшей гонки со временем создавшаяся ситуация казалась нереальной. Коннор прикрыл глаза, стараясь выкинуть все из головы, что было не так уж и просто. Тишину разорвал резкий звонок телефона, и Коннор быстро сел в кресле, пытаясь сообразить, что произошло. Наконец до него дошел смысл происходящего, и он взял телефон.

– Коннор Дойл.

– Привет, Коннор.

– Майк?

– Он самый! – усмехнувшись в трубку ответил Келли.

– Ты ведь просто так не позвонишь, да? – Коннор мысленно представил какими еще неприятностями ему может грозить этот звонок.

– Ну, почему же... Могу и просто так! Но в этот раз я по делу.

– И? – переспросил Дойл, чувствуя, что пауза затягивается.

– Как ты завершил дело? Как Линдсей?

– Ты спрашивает именно о том, о чем я сейчас подумал? – Коннор откинулся на спинку кресла, ощущая, что все еще хуже, нежели он решил сначала.

– Ага.

– Мане приложил свою руку к этому судебному процессу?

– О чем ты?

– Только не говори, что ты все это время был в курсе, но не решился открыть свои карты, хотя доказательства у тебя уже были! Не смей!

– Хорошо. Я ничего не говорю!

– Майк...

– Что "Майк"? Я уже сорок с лишним лет как Майк.

– А ты подумал о Линдсей?

– Так ведь все в порядке! – казалось его удивлению нет предела.

– А если...

– "Если" не произошло. А вот если бы я высунулся или подкинул тебе информацию, то мне бы не поздоровилось.

– Зачем ты звонишь?

– Хотел сказать о том, до чего вы так и не докопались. Мне птичка на хвосте принесла, что Ирвинг работал на одну известную в своих кругах компанию, которая много тебе крови попортила. Но ее названия лучше не называть вслух.

– Хорошо, я понял, – не дожидаясь ответа, Дойл опустил трубку и, снова ее сняв, положил рядом, медленно закрыв глаза. Все, хватит с меня...

***

Два дня спустя

Дэйв сплюнул на асфальт, вытерев рот обтянутой в грязную и порванную перчатку рукой. Он медленно брел по ночным улочкам Свитсити. За окном небольшого кафе он увидел работающий телевизор, из которого донеслось со слов диктора новостей: "...труп, обнаруженный лесником в чаще леса...", что, собственно, и заставило притормозить бродягу, которому не так давно посчастливилось близко познакомится с покойным за бутылкой самогона. "Как установила экспертиза, это был труп Патрика Догета, работника больницы, обвиняющегося в трех убийствах и, возможно, причастному к ряду других преступлений. Нашему корреспонденту стали известны некоторые подробности этого кровавого дела. Вспышки насилия, захлестнувшие наш город два месяца назад, до сих пор будоражат сознание его жителей. Единственной выжившей оказалось молодая Тина Уолш, которая сейчас отпущена домой после продолжительного пребывания в больнице. Остальные участники происшедшего нашли свое последнее прибежище на городском кладбище. Многое покрыто тайной в этом деле. Почему был известен точный список жертв? Нам не удалось получить эту информацию от проводившего здесь расследования Бюро. Действительно ли Догет умер за две недели до начала вспышек? Или все это слухи? Достоверно известно лишь, что на его трупе находился Y-образный порез, но умер он 10 дней назад, хотя шрамам более месяца..." Дэйв снова сплюнул и улыбнувшись своим мыслями о прекрасно прошедшем годе и проведенной работе побрел дальше. В ближайший мусорный бак полетели использованный шприц и удостоверение с изуродованной фотографией и подписью Руперт Ирвинг...

The End

4 мая – 26 июля, 2001,
by NSR.