Открыть фик целиком в отдельном окне
– Ты уволен, – Коннора было не узнать. По крайней мере, Питер не помнил за ним ни такого жесткого взгляда, ни такого непререкаемого тона. По представлению Питера это вообще выходило за рамки возможного. – И на твоем месте я бы стал искать работу в другой области.
– Но, Коннор… – начал было Эксон.
– Питер, помолчи, – коротко бросил Дойл, и Эксон почувствовал, что у него буквально отнялся язык.
Жертва начальственного гнева тоже не могла даже слова вымолвить в свое оправдание. Коллинз смотрел на Дойла как кролик на удава и молчал.
– Все необходимые бумаги будут готовы завтра, – ледяным тоном закончил Дойл. Коллинз, так ничего и не сказав, на ватных ногах удалился.
– Коннор, так нельзя! – наконец, собрался с духом Питер.
– Да? – Эксона несколько насторожила странная интонация голоса Коннора, но он все же продолжил.
– Я знаю Коллинза, он хороший человек! – вступился за сотрудника Питер. – Он очень дорожит работой в управлении.
– Если это действительно так, ему не следовало покидать свой пост до окончания смены, – незнакомым колючим голосом отметил Коннор.
– Но все же обошлось!
– Трое гражданских в больнице – это, по-твоему, обошлось? – резко развернулся к Питеру Коннор.
– Коннор, но это первый промах с его стороны! – попытался увещевать Дойла Питер, слегка шарахнувшись в сторону, но не растеряв своей уверенности в правоте.
– И последний, – отрезал Коннор, – Питер, я не шучу. Пострадали люди. Коллинзу нечего делать в нашей организации с таким отношением к работе. Ему повезло, что никто не погиб, иначе это было бы уже подсудным делом.
– И ты бы… – Питер закусил губу.
– Что? – Коннор встретился с Питером взглядом. В обычно совершенно спокойных глазах Коннора отражалась хорошо замаскированная холодная ярость.
– Н-ничего, – быстро ответил Питер и поспешил ретироваться.
***
– Просто не могу поверить, что Коннор действительно это сделал! – Питеру нужно было с кем-то поделиться, и Антон попался ему как нельзя более кстати. – Ты бы его видел! Я его сам испугался, а уж бедный Коллинз…
– А чего ты собственно хотел? – риторически вопросил Антон. – Коллинз, если я правильно тебя понял, действительно очень сильно нарушил инструкции, из-за чего пострадали люди.
– Ты говоришь прямо как Дойл, – передернул плечами Эксон. – Ну нельзя же так! За одну оплошность выкидывать из Управления! Я думал, что Коннор на такое не способен.
– Собственно почему? – осведомился Антон, – Если ты до сих пор не заметил, Коннор – довольно жесткий человек. Если бы это было не так, он бы вряд ли к своим годам добился того, чего добился, тем более в нашем Управлении. Тебе это в голову раньше не приходило?
Питеру не приходило. Ни разу. Тем не менее, он невнятно согласился с Антоном и отправился страдать от вселенской несправедливости в одиночестве. Одиночество его длилось недолго – сложно на длительное время уединиться где-либо в мобильной лаборатории, не те у нее размеры.
– Сидишь и дуешься? – уточнила Клэр, присаживаясь рядом с Питером.
– Я не дуюсь, – буркнул Эксон, – Что за терминология такая, мне не десять лет. Я просто немного расстроен.
– Чем?
– Ты слышала, что Дойл Коллинза уволил?..
– Слышала, – довольно равнодушно отозвалась Клэр. – Я не про то. Ты сам-то понимаешь, чем конкретно ты расстроен?
– Для особо понятливых: я расстроен этой ситуацией, – язвительно откликнулся Питер.
– Для особо понятливых, – вздохнула Клэр. – Тебя расстраивает то, что Коннор, оказывается, не всем и все прощает, то, что он тебя не послушал, когда ты пытался его отговорить от принятого решения, или то, что тебя догнало осознание, что когда-нибудь Дойл может так поступить и с тобой?..
Питер умолк, обдумывая слова Дэвисон.
– Скорее все вместе и в равных пропорциях, – признался он.
– По-моему, ты в корне неправильно ставишь вопрос, – сказала Клэр, – Нужно не ужасаться тому, как, оказывается, Коннор может поступать, а радоваться тому, что с нами он так не поступает. Потому что поводов, ты меня прости, было уже предостаточно. Думаю, почти у каждого из команды.
Сначала Эксон хотел возмутиться, а потом начал перебирать в памяти всякие разные не слишком звездные эпизоды в своей карьере. Что еще больше добавило ему задумчивости. Результатом длительного умственного напряжения стал только один вопрос:
– А почему?..
