Хладные: Рождество

Оптимизировать для печати

Автор:  Della

Рассказы серии:

ДНК (DNA)

Кукольный домик (Playing with Dolls)

Прощение (Forgiveness)

Хладные (The Cold Ones)

Хладные: Рождество

Слово - серебро

20 декабря, 4:05 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

– Уже немного осталось. Знаю, что это неприятно, но потерпите чуть-чуть, доктор Каллен.

Карлайл ничего не ответил, потому что говорить с открытым ртом, в который вставлена трубка-отсос, собирающая слюну, почти невозможно. Но если бы он мог, то сказал бы, что это далеко не самая неприятная процедура из тех, что ему приходилось и до сих пор приходится терпеть в рамках секретного исследования, которое вела доктор Мерфи.

Он познакомился с Даной Мерфи уже больше девяти месяцев назад. Как и обещал профессор Дойл, она оказалась очень приятной, умной и тактичной женщиной. Хотя еще до их встречи Дана была проинформирована о том, что ей предстоит изучать физиологию настоящего вампира, она с самого начала общалась с ним как с обычным человеком, у которого есть некоторые особенности. Ее поведение было на сто процентов корректным, что было немаловажно для Каллена, учитывая унизительность некоторых процедур.

Самое неприятное началось с первых же недель, когда ему пришлось пройти полное медицинское обследование. Карлайл, конечно, сам был врачом и понимал необходимость рентгена, магнитно-резонансной томографии, разнообразных анализов всех возможных жидкостей тела и прочего, но ему слишком давно не доводилось быть пациентом.

А были еще вопросы. Много вопросов. Он даже вспомнить не мог, когда ему последний раз доводилось так подробно описывать кому-то свою жизнь.

– Чем вы питаетесь?

– Кровью животных.

– Человеческую кровь когда-нибудь пробовали?

– Несколько раз, когда обращал людей в вампиров.

– Можете описать в чем разница?

– Во всем. Вкус и воздействие на мой организм человеческой крови не сравнимы со вкусом и воздействием крови животных.

– Как часто вам нужно пить кровь?

– Обычно я охочусь один раз в два дня. Могу обходиться дольше.

Разговор о крови и его реакции на нее длился почти два часа. Но это было не самое страшное. Со временем вопросы становились все более личными и отвечать на них становилось все более неловко.

– Вы испытываете усталость?

– Если долго не пью кровь, я испытываю нечто похожее.

– Вы испытываете боль?

– Очень редко, в обычной жизни мало что может причинить мне физическую боль.

– Вам бывает страшно? Грустно? Весело? Ваши эмоции похожи на человеческие?

– У меня есть эмоции, но они отличаются от человеческих. Да, мне бывает и грустно, и весело, и страшно.

– А любовь? Вы можете сказать, что вы любите?

– У меня жена и пятеро приемных детей.

– И все же?

– Да, я их очень люблю.

– Вы испытываете сексуальное влечение, возбуждение? Живете половой жизнью?

– Да. Это ответ на все вопросы.

– То есть вы занимаетесь сексом со своей женой?

– Да.

– Только с ней?

– Это имеет принципиальное научное значение?

– Значит, нет?

– Значит, да.

– Как часто?

– Мне обязательно отвечать на этот вопрос?

– Боюсь, что да, это также необходимо, как и все остальное.

– Я затрудняюсь ответить, у нас нет графика. Мы не спим, поэтому наша жизнь не измеряется проведенными в одной постели ночами.

– Хорошо, давайте попробуем так. Какой вариант ответа ближе: раз в год, раз в месяц, раз в неделю, несколько раз в неделю?

– Где-то между последним и предпоследним вариантом.

– Как давно вы вместе?

– Ммм... Чуть больше восьмидесяти лет.

– Черт, как я ей завидую...

Подобными репликами Дане, как правило, удавалось разрядить обстановку, когда становилось совсем неловко, и за это Карлайл был ей благодарен.

То, что Мерфи тяжело больна, Каллен понял сразу. Нездоровая худоба, уставший вид и парик говорили красноречивее всяких слов, поэтому поначалу он боялся, что Мерфи рано или поздно заговорит с ним об обращении в вампира. Формально она не жила в Форксе, и встречались они обычно за много миль от резервации Ля-Пуш, но учитывая напряженные отношения с Квиллетами, Карлайлу совсем не хотелось давать им повод. Однако время шло, а Мерфи даже в шутку не намекала на желание стать вампиром и таким образом победить смерть. Этим она еще больше располагала Карлайла к себе.

– Ну вот и все, – сказала Дана, убирая трубку. – На этом сегодня закончим.

Она отошла к столу, на котором разлила собранную слюну в крошечные флаконы и подписала каждый. Пока она была занята этой процедурой, Карлайл легко вылез из кресла, напоминавшее кресло в кабинете зубного врача.

– В последнее время вы берете много яда, – заметил он, надевая пиджак. – Зачем?

– Мы начали эксперименты по созданию обратного катализатора, – не отрываясь от своего занятия, ответила Мерфи. – Ваш яд невозможно синтезировать, по крайней мере, не с существующим уровнем технологий. Я думаю, что создать самостоятельно противоядие также невозможно. Поэтому я экспериментирую с самим ядом, пытаясь создать противоядие на его основе. Пока не очень удачно, но мы расходуем очень много. Надеюсь, со временем метод проб и ошибок оправдает себя. Сегодня я взяла с запасом, чтобы не дергать вас во время праздников.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Каллен понимающе кивнул и улыбнулся в ответ.

– Вы собираетесь работать в Рождество? – спросил он.

– Да, я и еще пара энтузиастов. Мы просто оторваться не можем. К тому же мне отмечать Рождество не с кем, так что я предпочитаю работу. А вы, кстати, отмечаете его?

– Да, – признался Карлайл. – У меня есть некоторая слабость к человеческим традициям. К тому же мой сын и его невеста приезжают в Форкс на Рождество, а она по-прежнему человек. Моя дочь Элис горит желанием устроить еще одну вечеринку для нее, – он закатил глаза и пожал плечами, давая понять, что находит чудачества своей дочери немного неуместными, но не собирается лишать ее удовольствия.

Дана улыбнулась и покачала головой.

– Обожаю слушать, когда вы говорите о своей семье, – призналась она.

Карлайл хотел спросить, почему ей это нравится, но распахнувшаяся дверь его отвлекла. В кабинет стремительной походкой вошел профессор Дойл. Доктор Мерфи изобразила недовольную гримасу, посмотрев на него.

– Почему ты всегда врываешься ко мне без стука, как к себе домой? – с деланным раздражением спросила она.

– Потому что я куратор твоего исследования и вообще большой начальник, – легко парировал тот. – Карлайл, рад вас видеть, – Дойл протянул Каллену руку для рукопожатия. – Как ваши дела?

– Все прекрасно, спасибо, – с улыбкой ответил тот.

– Семья пока не разоблачила вас? – полушутя поинтересовался Коннор. Он знал, что Карлайл старательно скрывает от своих близких тот факт, что он участвует в исследовании. С одной стороны, он не хотел давать им ложную надежду, с другой – стремился защитить на случай, если об исследовании узнают Вольтури.

– Нет, – улыбка Карлайла чуть померкла. – Пока мне удается все от них скрывать, хотя, видит Бог, мне это не по душе. Но другого выхода нет.

– И даже Эдвард ничего не знает? – уточнил Коннор. – Он же у вас мысли читает.

– К счастью, он читает только те мысли, которые находятся в моей голове, когда мы рядом. Так что мне достаточно об этом не думать в эти моменты, – сказал Карлайл, про себя вспомнив, что ему приходится скрывать от сына гораздо больше. Вторая его тайна была еще важнее первой. – Все стало намного проще, когда они с Беллой уехали в колледж.

– А я думал, колледж должен был стать ширмой, – Дойл нахмурился. – Белла ведь хотела, чтобы вы ее тоже обратили.

– С этим возник ряд трудностей, – Карлайл вздохнул. – Эдвард хочет, чтобы она сначала вышла за него замуж, а Белла требует сначала обратить ее.

– Ох уж мне эти молодые девки, – проворчала Дана, параллельно занимаясь своими делами. – Ведь хочет и парня, и бессмертие, так какая ей разница в последовательности?

– Может, она не до конца определилась насчет парня? – предположил Коннор, покосившись на Карлайла.

Тот не заметил взгляда, поскольку и сам погрузился в подобные размышления. Ему казалось, что Белла словно специально тянет время. Иногда он почти злился на нее за это. Если бы они с Эдвардом поженились, все стало бы намного проще, как казалось Карлайлу. Эсми только усмехалась, когда слышала это.

– И есть еще Квилетты, – сказал Карлайл, отвлекаясь от своих мыслей. – Мы не уверены, что для них имеет значение воля Беллы. Они вполне могут счесть ее обращение нарушением давнего договора.

– Вам не позавидуешь, – протянула Мерфи, заканчивая возиться со своими бесчисленными пробирками. Потом она вопросительно посмотрела на Дойла. – Ну, а ты что? Просто соскучился по мне или по делу пришел?

– Прости, но опять по делу...

– Я так и думала.

– У нас новое расследование. Аккурат на Рождество. Тебе интересно?

Услышав это, Карлайл, уже собиравшийся уходить, задержался.

– Похоже, не только я не считаю Рождество праздником, – удивилась Дана. – У Антона приступ зверства?

– Нет, просто феномен, по свидетельству очевидцев, если их можно так назвать, проявляет себя именно в Рождество. Правда, не каждое. Так что если не повезет, просто поживем несколько дней в старинном замке.

– Призраки?

– Потенциально агрессивные, – Коннор кивнул. – Уже несколько представителей семьи Локвуд погибли в замке загадочной смертью. Новый владелец, к которому замок перешел по наследству, желает знать наверняка, представляет ли замок опасность для людей. Причем хочет так сильно, что согласился покрыть все расходы по расследованию, включая наши сверхурочные, если мы согласимся провести расследование и сделаем все возможное, чтобы устранить феномен, если он действительно есть.

– О, Бюро начало проводить коммерческие расследования? – Дана рассмеялась. – А кто тот богач, которому приспичило? Это ведь немалые деньги.

– Я не знаю, – Коннор развел руками. – Имя заказчика мне не сообщили...

– А я думала ты большой начальник и все знаешь, – поддела Мерфи.

– Я знаю, что содержание замка в год обходится в такую круглую сумму, что на эти деньги можно провести десять наших расследований.

– Вообще-то не больше восьми, – вмешался Каллен. Мерфи и Дойл удивленно посмотрели на него, и он скромно пояснил: – Новый владелец замка, заплативший вам, – это я.

После продолжительного потрясенного молчания Коннор спросил:

– Что я вам плохого сделал?

– Я не хотел доставить вам хлопоты, профессор, – заверил Карлайл. – Но как вы верно заметили, содержание замка стоит денег. У меня нет проблем с финансами, однако иметь подобную черную дыру в бюджете мне не хотелось бы. Я с удовольствием продам замок или передам его государству, но только в том случае, если он не будет представлять опасность для людей.

– Как, черт побери, вы умудрились унаследовать замок? – к Мерфи наконец вернулся дар речи. – Все ваши предки умерли лет триста назад.

– Последний лорд Локвуд был моим другом, – тихо сказал Карлайл. – Два его старших брата умерли в этом замке, и тогда титул и земли перешли к нему. Патрик был священником, он знал правду обо мне и верил в сверхъестественные силы. Он хотел изгнать зло из замка, но перед этим написал завещание в мою пользу. Он счел, что мне и моей семье нечего бояться, ведь мы почти бессмертны.

– Но вы не хотите там жить? – уточнила Дана.

– Это в Англии, – Карлайл пожал плечами. – Эсми не любит ни Англию, ни замки. Я не хочу жить там, где будет неуютно моей семье.

– Понятно, – Коннор серьезно посмотрел на Каллена. – Хочу сразу предупредить, что даже если мы обнаружим феномен, это не значит, что мы сможем от него избавиться.

– Я знаю, меня предупредили, – Каллен снова улыбнулся. – Я этого не требую. Мне просто нужно знать, есть ли в замке что-то опасное. И, конечно, я не жду, что вы будете пытаться устранить феномен с риском для жизни. Я уверен, что вы и сами достаточно благоразумны, чтобы не подвергать своих людей опасности.

– Благоразумен или нет, – проворчала Дана, – а я пас. Не потяну я уже трансатлантический перелет. Так что спасибо тебе за предложение, Коннор, но я лучше займусь другой проблемой доктора Каллена, – она кивнула головой на пробирки.

– Мое дело предложить, – Дойл пожал плечами с едва заметным выражением грусти на лице. Вскользь упомянутое здоровье Мерфи расстроило его. – Тогда я приглашу Клер. А с тобой увидимся после праздников. Если будут новости, – он ткнул пальцем все в те же пробирки, – сообщи мне немедленно.

– О, конечно, господин Куратор, – Мерфи закатила глаза и демонстративно отвернулась.

Коннор повернулся к Каллену.

– Вас куда-нибудь подбросить?

***

23 декабря, 5:21 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

До заката оставалось немногим больше часа, когда на небе наконец появилось солнце. Тучи и плотные облака, которые большую часть времени заволакивали небо над Форксом, разбежались в разные стороны, и прямые солнечные лучи достигли земли, покрытой снегом.

Будучи существом хладнокровным, Карлайл никогда не мерз, но холодное и горячее он различал точно так же, как и обычные люди. Он мог взять в руки горсть снега, и кожа его чувствовала прохладу, а когда он подставлял лицо солнечным лучам, то ощущал их тепло. И это было одно из тех мгновений его затянувшегося существования, которое доставляло ему неподдельное удовольствие.

Поэтому сейчас, стоя на террасе своего дома, он наслаждался редкой возможностью погреться на солнце. Он видел, как мерцает кожа на руках, словно обсыпанная мелкой бриллиантовой пылью, и знал, что точно так же сейчас мерцает кожа на лице, но здесь ему не от кого было прятаться.

Услышав тихие шаги за спиной, он улыбнулся. Даже если бы он не знал наизусть походки своих домашних, он никогда ни с чем не перепутал бы этот запах.

– Здравствуй, Белла, – поздоровался он, не оборачиваясь.

Шаги замерли.

– Да, сюрприз с закрыванием глаз с Эдвардом тоже никогда не срабатывает, – с нервным смешком сказала Белла. – К вам невозможно подкрасться незамеченной.

– Что поделать? Инстинкты хищников, – он повернулся к ней и тепло улыбнулся. – Рад тебя видеть.

Белла почти задохнулась от восторга. Она могла часами смотреть на то, как выглядят вампиры на солнце, но ей удавалось это так редко. Она не помнила, чтобы ей доводилось раньше видеть, как мерцает кожа Карлайла. Это добавляло его и без того ангельской внешности еще больше божественности. И, наверное, на свете не было ничего более прекрасного.

– Вы так красивы, – не сдержавшись, выдохнула Белла.

Карлайл нахмурился, осознав свою оплошность, и поспешно отступил в тень. На лице Беллы отразилось разочарование, как у ребенка, у которого вдруг отобрали любимую игрушку. Она обхватила себя руками, поскольку в отличие от вампиров мерзла даже при не очень низких температурах, а сейчас она вышла на террасу, не догадавшись надеть куртку.

– Пойдем лучше в дом, – сказал Карлайл, заметивший ее дрожь. – А то простудишься.

Белла молча кивнула, и они вместе вернулись в гостиную. Здесь было тихо и пусто, вся семья сейчас находилась внизу, насколько знал Карлайл. Он не торопился присоединиться к остальным, и Белла, похоже, разделяла его намерения.

– Мы приехали еще час назад, – нервничая, сказала она, все еще немного дрожа то ли от холода, то ли от волнения. – Но я была уверена, что вас нет дома, иначе сразу зашла бы поздороваться, – она смущенно улыбнулась. – Я скучала, – призналась Белла.

– Я тоже, – согласился Карлайл. – Мне очень не хватает вас с Эдвардом. Кстати, где он сам?

– Они с Джаспером и Эмметом ушли на охоту, – Белла нервно дернула плечами. – Эдвард сказал, что хочет лично убедиться в том, что Джаспер сыт.

– Весьма предусмотрительно с его стороны, – Карлайл рассмеялся.

– Да, но этого не понадобилось бы, если бы он не вредничал и обратил меня сразу после школы, – она скорчила недовольную гримасу. – Тем более что решение уже было принято.

– Насколько я понимаю, все в твоих руках, – заметил Карлайл. – Выходи за него, и он обратит тебя.

– А если нет? – Белла нахмурилась. – С него станется поставить еще какое-нибудь нелепое условие. Я ведь не становлюсь моложе. Так что пусть сначала обратит, а потом я с радостью выйду за него замуж.

– Если он обещал тебе, что обратит после свадьбы, то сделает это, – заверил ее Карлайл. – В крайнем случае, если Эдвард все же попытается пойти на попятную и откажется, я буду иметь право сделать это.

– Вы ведь и так можете? – Белла посмотрела на него с надеждой. – Вам будет даже проще.

– Белла, скажи мне, чего ты на самом деле хочешь? Быть с Эдвардом или как Эдвард?

Она чуть поежилась под его взглядом. Казалось, он пронизывал ее насквозь и видел самые сокровенные мысли и желания, в которых Белла самой себе не признавалась.

– Почему вы спрашиваете? – с ноткой вызова ответила она вопросом на вопрос.

"Потому что как Эдвард ты могла бы быть и со мной", – чуть не ответил Карлайл, но вовремя остановил себя.

– Потому что сначала, когда ты решила стать одной из нас, я подумал, что это твоя жертва во имя того, чтобы быть с любимым, – вместо этого сказал он. – Но теперь мне кажется, что это не жертва, а конечная цель, к которой ты стремишься.

– Вы ошибаетесь, Карлайл, – с жаром возразила Белла, но на заданный вопрос так и не ответила.

– Прости, если я тебя обидел, – виновато попросил Карлайл, заметив, что она разозлилась. – Я знаю, что ты любишь Эдварда.

После этого между ними повисло неловкое молчание. Белла внимательно рассматривала ковер на полу, будучи не в силах снова посмотреть в глаза Карлайлу. Сколько всего ей хотелось сказать ему! Что она так и не смогла забыть их поцелуй, что она давно ни в чем не уверена, что вспоминала его в Дартмуте гораздо чаще, чем всех остальных Калленов вместе взятых, что обращение в вампира даст ей вожделенное время подумать... Но ничего этого она сказать не могла.

Карлайл был и сам не рад, что задал свой вопрос. Какое право он имел вмешиваться в их отношения? Его должно заботить только благополучие сына, влюбившегося по уши. Что думает и чувствует Белла его не должно волновать. Он поддержал идею обращения Беллы только потому, что без нее Эдвард пропадет, а не потому, что и сам хотел бы забрать ее с собой в вечность. Впрочем, если эти ученые все же смогут найти способ снова сделать их всех людьми, то это и не понадобится.

– Вы меня не обидели, – наконец выдавила из себя Белла, отвлекая Карлайла от его мыслей. Она все же смущенно посмотрела на него. – И вообще я пришла сюда поздравить вас, – по ее губам скользнула неуверенная улыбка. – Поэтому... С Рождеством вас, Карлайл!

– С Рождеством, Белла, – с явным облегчением ответил он.

Обрадованная тем, что неловкая ситуация осталась позади, Белла все же решилась на то, что планировала с самого начала. Она обняла Карлайла и легонько коснулась губами его щеки. Карлайл обнял ее в ответ, прижав к груди на несколько мгновений дольше, чем требовала обычная вежливость. Ее едва ощутимый невинный поцелуй пробудил в нем воспоминания, которые он настоятельно пытался похоронить в глубине сердца. Прикрыв глаза, Карлайл на мгновение снова оказался посреди темной кухни, а Белла в его объятиях вновь с готовностью отвечала на его поцелуй. Это длилось всего одно мгновение, после чего он сразу отстранился от нее.

Секунду спустя он понял, что в гостиной они не одни. На пороге комнаты замер Эдвард. Карлайл встретился с ним взглядом, судорожно пытаясь прогнать из головы все неподобающие мысли, но уже по лицу сына понял, что тот все знает.

Глава 2

23 декабря, 10:21 a.m.
Замок Локвуд-холл.
Пригород Мансфилда, Англия.
День первый.

«Дело №823-012, старший следователь Коннор Дойл. Мы прибыли в родовой замок семьи Локвуд – Локвуд-холл, который находится в пригороде Мансфилда в Великобритании. Предметом расследования является привидение, которое якобы обитает в этом замке. В нашу задачу входит выяснить, существует ли призрак на самом деле, какова причина его появления и как можно от него избавиться. В замке мы установили камеры слежения: обычные видео и инфракрасные, датчики температур, движения, давления и микрофоны. Из-за того, что замок слишком большой, чтобы полностью охватить его слежением, мы взяли под наблюдение лишь те места, в которых предположительно могли наблюдать призрака. Новый владелец предоставил нам историю замка и семьи. Возможно, появление призрака связано с произошедшей здесь трагедией. Следующая запись через двенадцать часов».

Дойл остановил запись и посмотрел на сидевшую рядом Клер.

– Мне кажется, тебя распирает. Спроси уже.

– Этот замок принадлежит Каллену? – Клер изобразила недоумение, смешанное с недоверием. – Серьезно? Тому доктору из Форкса?

– Он к тому же оплачивает наше расследование, – мрачно заметила Линдсей с заднего сидения.

– Сколько же у него денег? – протянула Клер, разглядывая приближающийся замок.

Сооружение выглядело довольно древним. Согласно документам, предоставленным для расследования, строительство замка началось в 1436 году, когда он еще принадлежал совсем другому роду. Тогда это не выглядело так впечатляюще. Впоследствии каждое новое поколение, поселявшееся здесь, что-то достраивало, присоединяло. Замок был отдан родоначальнику Локвудов – сэру Хьюго – в 1547 году, после чего Локвуды продолжили строительство. К концу восемнадцатого века бывший парадный вход превратился в черный, последняя пристройка в два раза превзошла по размеру первоначальный вариант здания, а количество башен и переходов перевалило за два десятка. Замок выглядел чудно, в нем смешались эпохи, стили, вкусы разных поколений, но при этом он оставался величественным и гордым, как и род Локвудов, ныне угасший.

– Замок-то он не купил, он ему по наследству достался, – проворчал Питер. – Не надо преувеличивать.

– Извини, Питер, но замки кому попало в наследство не оставляют, – резонно возразила Клер. Она покачала головой. – Красив, умен, воспитан и так богат, – пробормотала она. – Вы уверены, что он не собирается разводиться?

– Если он соберется, Питер первым об этом узнает, – съязвила Линдсей, намекая на то, что во время их расследования в Форксе Питер оказался полностью очарован миссис Каллен.

– А кто он такой, этот Каллен? – подала голос Миа. Из всей команды только она не участвовала в расследовании в Форксе и не была знакома с семьей Калленов.

В машине повисло гробовое молчание. Самым правильным ответом стало бы лаконичное "вампир", но Коннор, Питер и Линдсей были связаны обещанием, а Клер так и не узнала, кем на самом деле был молодой доктор.

– Похоже, это вопрос на засыпку, – протянула Миа.

– Давайте сосредоточимся на нашем расследовании, – предложил Коннор, подъезжая к главному входу замка. – А о Каллене посплетничаете в свободное время.

Он остановил машину на небольшом расчищенном от снега пятачке перед входом и открыл дверь. Клер переглянулась с Миа, молча пообещав ей подробный рассказ о докторе позже. Линдсей, вылезая из машины, обратила внимание на то, что Питер вдруг стал задумчивым, как будто упоминание миссис Каллен заставило его мысленно вернуться в Форкс.

Следуя за Коннором, вся группа вошла в просторный прохладный холл. Невзирая на то, что замок был пуст, он не выглядел необитаемым, в основном благодаря тому, что вспомогательная команда, которая занималась установкой аппаратуры, уехала всего за два часа до приезда ученых.

– Как же здесь холодно, – заметил Питер. – По-моему, даже в России теплее было.

– Ничего страшного, – отмахнулся Коннор. – Переживем. Россию же мы пережили.

Питер, Линдсей и Клер обменялись скептичными взглядами, в каждом из которых читалось: "Ну да, особенно ты".

Миа, которая имела весьма посредственное представление о расследовании в России, осталась вне молчаливого разговора и вместо этого догнала Коннора, поэтому в гостиную они вошли одновременно. И оба застыли от удивления.

– Вау, – вырвалось у Миа.

Вся огромная комната, обставленная старинной мебелью, была украшена лентами, шарами, гирляндами и прочей атрибутикой Рождества, в центре нее возвышалась огромная настоящая ель метра три высотой. На невысоком антикварном столике выстроилось пять бутылок шампанского, а перед ними стояла поздравительная открытка. Коннор подошел и прочитал подпись:

– "Приношу свои извинения за то, что вынудил работать в праздник. Надеюсь, рождественская атмосфера и это шампанское скрасит ваше пребывание в Локвуд-холле. С Рождеством и всех благ. Карлайл Каллен", – Коннор закончил читать и положил открытку на столик. – Как мило с его стороны, просто слов нет, – проворчал он.

– Это не просто мило, – протянула Миа, разглядывая шампанское. – Это еще и очень щедро. Я на него точно больше не сержусь.

– Раз так, давайте приступим к расследованию. Надо отрабатывать шампанское и весьма внушительные сверхурочные, – Коннор улыбнулся и обвел взглядом подтянувшуюся команду. – Питер, посмотри данные приборов, может быть, они что-то зафиксировали, пока нас не было. Линдсей, Миа, займитесь историей рода Локвудов. Клер... может быть, ты сваришь нам кофе? – Коннор с трудом сдержал смешок, увидев, как изменилось лицо доктора Дэвисон.

– Сдается, профессор, ты хочешь меня обидеть, – холодно процедила она.

– Отнюдь, – Дойл вскинул руки, словно сдаваясь. – Ты просто лучше всех нас варишь кофе, а вскрывать пока все равно некого. Если тебя это утешит, то я займусь отоплением. Должно быть какое-то решение, иначе мы тут окочуримся в первую же ночь.

– А после того, как вы решите все эти важные вопросы касательно обеспечения нашего комфортного существования, вы можете помочь нам с историей семьи, – весьма выразительным тоном предложила Линдсей. В ответ на вопросительный взгляд Коннора она показала ему четыре толстенные книги, которые лежали на секретере, стоявшем у дальней стены. – Видишь эти талмуды? Это и есть история семьи. Она составлена в хронологическом порядке. Основную работу по ее составлению выполнил Генри Локвуд в 1863 году. Он собрал все известные исторические факты, а также доступные журналы и дневники его предков. Он работал над историей своего рода почти всю жизнь, а после его смерти наследники продолжили вести эту... летопись. В 1956 они заказали в типографии трехтомник, который описывал историю семьи до двадцатого века. Четвертая книга была напечатана недавно и описывает события до двухтысячного года.

– А ты подготовилась, – Коннор улыбнулся. – Хорошо, тогда мы поделим работу с историей, – согласился он. – Миа, что нам искать?

– Если феномен связан с домом, то, прежде всего, стоит выяснить все о трагедиях, произошедших здесь. Как правило, именно преждевременная кончина, неестественная смерть или трагические обстоятельства несчастного случая становятся причинами появления призраков, – ответила Миа. Подумав секунду, она добавила: – Особое внимание следует уделять случаям, имевшим место в Рождество, раз уж наши призраки именно это время выбрали для появления.

– Отлично, – резюмировал Дойл. – Всем есть чем заняться. Совещание через четыре часа. За дело.

***

23 декабря, 5:46 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

– Как ты думаешь, куда лучше повесить последнюю омелу? – Элис обвела гостиную задумчивым взглядом.

– А где еще ты бы хотела целоваться с Джаспером? – поддразнила ее Эсми, закреплявшая на стене яркую гирлянду из мишуры.

Элис состроила недовольную рожицу.

– Можно подумать, я единственная сегодня буду целоваться... – начала она своим обычным певучим тоном, но вдруг осеклась. Ее взгляд затуманился, и она слегка пошатнулась. – Боже мой, – прошептала Элис. Голос ее звучал испуганно.

– Что случилось? – встревоженно спросила Эсми, бросая хвост гирлянды безжизненно болтаться незакрепленным. Она подошла к дочери и взяла ее за руки. – Что ты видишь?

Элис не успела ответить: громкий топот отвлек их внимание. Мгновение спустя по лестнице сбежал Эдвард и ветром пронесся мимо матери и сестры.

– Эдвард, постой! – властный окрик Карлайла настиг сына уже посреди небольшого холла за гостиной.

Эсми проследила растерянным взглядом за мужем, который стремительным шагом пересек гостиную, даже не взглянув ни на нее, ни на Элис, и скрылся в дверном проеме вслед за Эдвардом.

– Да что произошло? – Эсми встряхнула дочь за плечи.

– Ты! – воскликнула Элис, глядя куда-то вдаль. В ее голосе звучало обвинение, смешанное с обидой и растерянностью. – Как ты могла? Что ты наделала?

Эсми обернулась и увидела, что на лестнице на полпути вниз замерла Белла. Она была гораздо бледнее, чем пятнадцать минут назад, когда поднималась наверх, чтобы поздороваться с Карлайлом. И чуть не плакала.

– Я ничего не сделала, – попыталась оправдаться она, продолжив спускаться.

– Ничего не сделала? – звонко переспросила Элис. – Тогда объясни мне, почему Эдвард мечется между такими странными решениями?

– Перестань, – Эсми одернула дочь и обняла Беллу за плечи, словно стремилась защитить ее от внезапно слетевшей с катушек Элис.– Что ты на нее накинулась? Что ты увидела?

– Конец! – звонко ответила та. – Конец клана Калленов, конец нашей семьи! И Беллу с... – она замолчала и скривилась, так и не сумев договорить.

По тому, как Эсми отстранилась от нее, Белла поняла, что той не нужны никакие уточнения. Каким-то образом она знала, с кем Элис увидела Беллу.

– Все не так, как вы думаете, – попыталась возразить Белла, глядя на Элис и Эсми с мольбой. – Это было давно, уже много месяцев назад. Это ничего не значащий эпизод, клянусь вам! Эдвард просто отреагировал слишком остро.

– О чем ты говоришь? – тихо спросила Эсми, старательно контролируя свой голос. – Ты и Карлайл?.. – она предложила Белле самой закончить фразу.

– Целовались, – еле слышно выдавила та. – Просто целовались. Один раз. Это была ошибка, – она виновато посмотрела на Эсми. – Мы оба признали это. Не знаю, что на меня нашло в тот вечер.

Эсми понимающе кивнула. Она предполагала, о каком вечере шла речь. И теперь старалась взять себя в руки, потому что злиться на Карлайла или Беллу за тот эпизод у нее не было ни малейшего права. Она чуть ли не собственными руками создала ту ситуацию, надеясь, что это поможет ее мужу определиться со своими желаниями, сделать выбор. Просто она не знала, как далеко тогда все зашло, Карлайл никогда ей не говорил, а она сама предпочитала не спрашивать. После той истории с учеными все вернулось в норму, она больше не видела во взгляде мужа сомнений и была уверена, что он выбрал ее и все закончилось. Но теперь, похоже, намечалось продолжение: скелеты полезли из шкафов.

Против своей воли Эсми повернулась в сторону холла, где Карлайл разговаривал с Эдвардом. Она не могла ни видеть, ни толком слышать их, поскольку голоса звучали тихо, но едва ли у них все шло гладко.

Эдвард был не рад, что все-таки остановился и позволил Карлайлу себя догнать, но он слишком долго считал его отцом и потому не мог уйти, когда тот просил его остановиться. Однако Эдвард все же не обернулся, когда Карлайл попросил посмотреть на него. Ему не хотелось, чтобы тот видел его лицо, его боль и обиду. Его растерянность. Карлайл что-то говорил. В его голосе тоже была боль. И еще вина. От этого становилось только хуже.

– Эдвард, то, что ты видел, случилось давно. И ровным счетом ничего не значит.

– Ложь, – тихо возразил Эдвард, все же поворачиваясь к отцу. – Не лги мне больше, Карлайл, не надо. Теперь я знаю, к чему надо прислушиваться, – он пронзил его взглядом, словно стремился прочесть разом все мысли в голове: громкие и тихие, спрятанные и выставленные напоказ. Все до единой. И когда ему это удалось, он нахмурился еще больше, почувствовав себя еще хуже. – И себе не лги, – добавил он.

– Хорошо, – согласился Карлайл. Ему было невероятно стыдно за свои чувства, о которых Эдвард теперь знал все. Ему было стыдно за то, что он не смог контролировать их, что не смог скрыть их. Если бы он только знал, что Эдвард уже вернулся.

– Ты любишь ее, – эти слова прозвучали как приговор. На лице Эдварда явно проступило отвращение, граничащее с ненавистью.

– Полагаю, что да, – как можно спокойнее ответил Карлайл. – Но как я уже сказал, это ничего не значит. Я не собираюсь становиться между вами, никогда не собирался. Она любит тебя.

– Как ты можешь быть уверен, если даже я не знаю наверняка? – Эдвард горько усмехнулся. – Ее мысли закрыты от меня. Откуда мне знать, что она не думает о тебе, находясь рядом со мной?

– Просто поверь мне, – попросил Карлайл. – Она помчалась в Италию, чтобы спасти тебе жизнь, хотя встреча с Вольтури могла убить ее, – напомнил он. – Она любит тебя.

– В тот вечер она тебе не сопротивлялась, – заметил Эдвард, его губы скривились, когда он вызвал в памяти увиденное в голове отца.

– Ты не хуже меня знаешь, какое воздействие мы оказываем на людей. Она не виновата. Той ночью она просто оказалась сбита с толку. Мной. Если кто и виноват перед тобой, то я, а не она, – Карлайл покачал головой, видя, что его слова не достигают цели. – Уж если ты решишь кого-то возненавидеть за это, то ненавидь лучше меня. Не наказывай ее.

– Тебе больно, – констатировал Эдвард. Ему самому хотелось плакать. Он жадно слушал мысли Карлайла, и теперь ему стали очевидны все терзания, которые тот пытался скрыть от него.

– Да, – покорно признал Карлайл. – Потому что я причиняю боль тебе и Эсми. Я не хочу терять тебя, Эдвард. Я слишком люблю тебя. И Эсми я тоже люблю. И никогда ее не оставлю, ты ведь это понимаешь? Мои чувства к Белле – чудовищная ошибка. Я исправлю ее, только дай мне время.

Эдвард смотрел перед собой и, казалось, не слышал пламенной речи отца. Его терзали сомнения, ревность, чувство вины, обида и даже злость. Он пытался понять, как такое могло произойти, и не находил ответа.

– Прости, я не могу, – невпопад перебил он все еще говорившего Карлайла. – Все эти годы... Я не мог бы любить и уважать тебя больше, даже если бы ты был моим родным отцом, – Эдвард посмотрел на него и покачал головой. – Но теперь я не могу.

Он отвернулся, одним молниеносным движением добрался до окна и выпрыгнул в сгущавшиеся сумерки. Карлайл молча смотрел ему вслед. Еще никогда в жизни ему не было так тяжело. Он против своей воли влюбился в невесту Эдварда, но запретил себе даже думать о возможном будущем с ней, чтобы не потерять сына. Не вышло. Теперь ему предстояло пойти и взглянуть в глаза жене, объяснить, что произошло. Мог ли этот день стать еще хуже?

***

23 декабря, 3:03 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День первый.

– Поехали, господа. Что у нас к этому часу? – спросил Дойл, открывая совещание.

Все в той же "рождественской" гостиной они создали подобие конференц-зала их мобильной лаборатории. Обстановка здесь была не слишком рабочая, но им это не мешало. Другие комнаты были очень уж неуютными.

– К этому часу у нас камеры и датчики в библиотеке, коридорах и переходах восточной части замка, поскольку в западной уже сто пятьдесят лет никто не живет. Следовательно, и призраков там никто не видел, – отчитался Эксон. – И не увидит, потому что даже если в западной части замка поселится цыганский табор, в восточной об этом никто не узнает. Размеры замка поражают. Не понимаю, как можно здесь жить.

– Очевидно, не в таком домике ты мечтаешь поселиться после выхода на пенсию, – с улыбкой заметила Линдсей.

– Да уж, увольте. Мне бы подошло что-то более компактное и уютное, – мечтательно произнес Питер, и члены команды посмотрели на него в изумлении: уж слишком серьезно прозвучал его ответ.

– А в придачу жена и куча детишек? – поинтересовалась Миа, стараясь свести все к шутке. Питер хмыкнул и что-то пробормотал, но глаза его оставались серьезными. В последнее время он все острее чувствовал свое одиночество и начинал понимать, что есть вещи, которые наука просто не в состоянии заменить.

– Хоть что-то аппаратура зафиксировала? – Коннору пришлось вернуть беседу в деловое русло.

– Представьте себе, – Питер встал со своего места и подошел к стоящим отдельно мониторам. – Микрофоны, установленные в библиотеке, полтора часа назад записали весьма странные звуки, – он щелкнул клавишами, и ученые услышали короткую серию из трех одинаковых еле различимых звуков, похожих на шорох или дыхание. Как если бы по микрофону, ведущему запись, провели шифоновым платком.

– Было только три звука? – уточнила Миа.

– Да, только эти три звука, мне пока не удалось их идентифицировать или определить источник.

– Что-то еще? – спросил Коннор.

– Да, – Питер опять нажал несколько кнопок на клавиатуре и взглянул на монитор. – В то же время в библиотеке зафиксировано незначительное понижение температуры. На два градуса.

– Может, окно открылось? – высказала предположение Линдсей. – И микрофоны зафиксировали порывы ветра?

– Видеонаблюдение этого не подтверждает, – Питер отрицательно покачал головой.

– Понятно, – Дойл что-то пометил в своих записях. – Продолжай наблюдение. Если появится что-то еще, сразу сообщи мне.

– Хорошо, – Питер кивнул и вернулся на место.

– Теперь об истории семьи. Если в ваших томах столько же случаев насилия в этом доме, сколько и в моем, – начал Дойл, – то можно сворачивать расследование. Дом просто пропитан кровью. Так что здесь либо все время должно быть заметно присутствие призраков, либо место выработало иммунитет и равнодушно к жестокости.

– Все не заладилось с родоначальника – сэра Хьюго, – начала Миа, поскольку изучала первый том. – Судя по всему, это был страшный человек, садист и маньяк. По свидетельствам, после смерти жены, с которой он так и не нажил законного наследника, он изнасиловал старшую дочь, которая родила ему долгожданного сына. Вы представляете наследственность этого семейства? Его сыну повезло больше: жена родила ему целых трех наследников. Старшему по закону перешел и замок, и титул. Но его жена оказалась сумасшедшей: она убила во сне собственных детей, семилетних двойняшек мальчика и девочку, за что муж живьем замуровал ее в одну из стен этого замка, где она с криками и стонами умирала, ее останки по-прежнему где-то там. Точного места не указано. После этого сам мужчина повесился. Кстати, обратите внимание: эта семейная трагедия произошла как раз незадолго до Рождества.

Так вот, после смерти этого Локвуда все перешло к его среднему брату, который, видимо, был геем, потому что он так и не женился, зато постоянно жил в замке со своим другом. О них ходили соответствующие слухи. Чтобы очистить род от позора, младший брат вызвал среднего на дуэль и убил. Через год он был отравлен, предположительно безутешным любовником убитого им брата. Локвуд-холл перешел его сыну, сэру Альберту, который на какое-то время прервал кровавую историю семейства, поскольку был единственным сыном. Зато несколько сыновей родилось у него. Так что дальше там опять идет борьба за власть, титул, земли. Его старший сын – сэр Персиваль, убил первую жену, поскольку та оказалась бесплодной и не могла родить наследника, а это значило, что его братья могли забрать у него все.

– Есть в этом что-то дикое и противоестественное: так документировать семейные трагедии, – заметил Питер, за что получил от Миа строгий взгляд. – Все, извини, больше не перебиваю.

– В следующем поколении загадочная череда смертей в доме Локвудов, – продолжила Миа, – тогда перебили всех наследников сэра Персиваля – привела к тому, что замок перешел к его незаконнорожденному сыну, который при других обстоятельствах не мог бы рассчитывать на наследство. Этот наследник – его звали Сэмюэль – был осторожен, его жена родила ему сына, после чего он не допускал новой беременности. Не подумайте, что он решил отказаться от плотских наслаждений. Нет, просто каждый раз, как выяснялось, что его жена беременна, он избивал ее до полусмерти, что вызывало выкидыш. На беду женщины, у нее было железное здоровье: она пережила три выкидыша и забеременела в четвертый раз. Сам Сэмюэль в это время был в длительной отлучке: Англия ведь вела войны. Когда он вернулся, мальчик уже родился. Сэмюэль утопил своего второго сына, после чего его жена покончила с собой. Дальше ничего особенного: несколько пришедшихся кстати естественных смертей да пара-тройка дуэлей среди наследников. На фоне всего остального это даже не смотрится как нечто из ряда вон выходящее. Ну а потом наступил 18 век и на этом моя книга заканчивается.

– И начинается моя, – продолжила Линдсей. – Я думаю, что большинство эпизодов можно исключить за их незначительностью на фоне всего вышесказанного. Из интересных моментов: 1705-1751 – годы жизни Персиваля-вешателя, его направляли в провинции для успокоения волнений, которое он проводил весьма просто: вешал всех подряд. На его счету около трехсот казненных.

– Но это не имеет отношение к дому, – заметил Питер.

– Да, но он сам умер в этом доме, и возможно именно его дух никак не может успокоиться.

– Принимается, – кивнул Коннор.

– Его сын унаследовал склонность к убийствам. За свою жизнь он был женат 11 раз, ни одна жена не жила с ним дольше года. Прям как Синяя Борода.

– И родители отдавали своих дочерей за него? – поразилась Миа.

– Он выбирал девушек из обедневших семей, которые были готовы на все, лишь бы избавиться от девицы.

– Давайте перейдем сразу к инцидентам, имевшим место в Рождество, – прервал Дойл, просматривая свои записи. – А то слушать тошно... В девятнадцатом веке с Рождеством все было нормально, – казалось, Коннор испытал облегчение от этого факта.

– Одна из жен Синей Бороды умерла в рождественское утро, – сообщила Линдсей.

– Забавно, что в двадцатом веке было всего одно убийство, – сказала Клер, которой достался последний том, – и случилось это именно в Рождество.

– В чем там суть? – поинтересовался Питер. Ему уже было нехорошо от всех этих историй, но он предпочитал как можно скорее с ними покончить.

– Тогдашний лорд Локвуд, наверное, был подкидышем и к роду никакого отношения не имел, поскольку о нем не известно ничего плохого, – начала Клер. – Он жил в замке с женой, которая не могла иметь детей, и приемной дочерью, которую они взяли к себе, когда стало понятно, что своих детей у них не будет. Только вот девочку они удочерили уже почти взрослую, тринадцатилетнюю. Она была всего на десять лет младше леди Локвуд и на четырнадцать лет младше ее мужа.

– Дай я угадаю, – перебила Линдсей. – Девочка влюбилась в приемного отца?

– Вот именно, – подтвердила Клер. – Уж не знаю, как у них события развивались, подробностей здесь нет, но только в рождественский вечер двадцать пятого декабря двенадцатого года девочка, которой тогда уже было без малого девятнадцать, убила обоих. Из двустволки. И сама скончалась. От сердечного приступа.

– Это в девятнадцать-то лет? – не поверил Питер.

– Похоже, у нее было какое-то врожденное заболевание, ослабившее сердце.

– Нет повести печальнее на свете, – протянул Коннор, снова что-то записав. – Вот к чему приводят любовные треугольники внутри семьи. Что было дальше?

– Ничего особенного, – Клер пожала плечами. – Состояние перешло к младшему брату Роберта – Гарри. От него к его сыну Филиппу…

– Странный выбор имени, – вставил Питер, но под испепеляющим взглядом Клер тут же замолчал.

– Филипп был дедом Патрика Локвуда и двух его братьев, после гибели которых замок и перешел Каллену, если я все правильно поняла.

– А как погибли последние хозяева дома? – поинтересовался Коннор, с улыбкой наблюдая за надувшимся Питером.

– Старший из братьев умер – обратите внимание – в библиотеке, – сообщила Клер, поскольку заключения о смерти всех троих были у нее. – Прислуга нашла его утром. Тоже сердечный приступ, но ему было уже больше пятидесяти, так что ничего особенно сверхъестественного, хоть и печально, конечно.

– Он болел? – уточнил Коннор.

– Нет, но, по всей видимости, его что-то напугало. В отчете патологоанатома говорится о том, что на его лице так и застыло выражение ужаса. Это произошло накануне Рождества. Второй брат умер здесь три года спустя, тоже в это время. Его смерть выглядит уже менее естественно. Он упал с галереи. Рухнул прямо в главный холл, через который мы проходили. То ли он по какой-то причине был дезориентирован и перегнулся через перила, то ли его толкнул кто-то. Полиция ничего не выяснила. Смерть признали несчастным случаем.

– Ну а что же случилось с другом нашего доктора? – спросила Линдсей. – Который был священником.

– Эта смерть самая загадочная, поскольку в качестве причины указано следующее: внезапный отказ основных жизненно необходимых систем.

– Что это значит? – не понял Миа.

– На языке патологоанатомов это означает: "Я понятия не имею, от чего умер этот человек. Он просто умер, потому что дальше жить не мог", – пояснила Клер и чуть заметно пожала плечами. – Но интересно то, что произошло это тоже в главном холле, – она выдержала эффектную паузу. – Кстати, именно там приемная дочь застрелила свою мачеху и отчима, которого любила, но не как отца. И умерла сама.

– Что ж, у нас определился лидирующий кандидат на причину образования призраков, – констатировал Коннор. – Остальных тоже не забываем, наблюдаем за всеми ранее выделенным участкам, но за библиотекой, галереей и главным холлом посматриваем внимательнее. Питер, пока этим занимаешься ты. Клер сменит тебя через пару часов. Миа, Линдсей, постарайтесь узнать подробности этой истории с любовным треугольником.

Обе синхронно кивнули.

– На этом пока все.

Глава 3

23 декабря, 6:08 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

То, что день мог стать намного хуже, Карлайл понял, едва вошел в гостиную, где к тому моменту собралась уже вся семья. Розали, Эммет и Джаспер, привлеченные шумом и голосами, как раз пытались понять, что происходит. На их лицах пока была растерянность, зато Элис пылала праведным гневом, и на мгновение Карлайлу малодушно захотелось сбежать, ни с кем не разговаривая и никому ничего не объясняя, но ему удалось побороть этот порыв. Он поймал вопросительный взгляд Эсми и отрицательно покачал головой.

– Эдвард ушел, – тихо сообщил Карлайл.

– О Боже, – Белла прижала руки к лицу и чуть не застонала. – Он ведь вернется? Он ведь не наделает глупостей? – спросила она у Элис, хотя та теперь демонстративно не смотрела в ее сторону.

– Все глупые решения вроде убить Карлайла или убить себя он уже отмел, – холодно сообщила Элис, глядя только на отца. – Теперь просто хочет побыть один. Не могу винить его за это.

– А что случилось? – в очередной раз спросила Розали. Ее очень раздражало, что эти четверо игнорируют их вопросы.

– Зачем, Карлайл? – с ноткой отчаяния воскликнула Элис, не обращая внимания на сестру. – Что она для тебя? Почему ты выбрал ее? Что, последнее время все было слишком хорошо? Приключений захотелось?

– Элис! – Эсми возмущенно одернула ее. – Не смей так разговаривать с ним.

– Нет, все в порядке, – возразил Карлайл. Ситуация выходила из-под контроля, но раз уж его семье суждено пережить разочарование в нем, то он, по крайней мере, никому не собирался затыкать рот. Пусть говорят все, что думают. – Элис, я понимаю, что у тебя есть все основания злиться на меня. У вас у всех есть основания.

– Если у меня есть основания злиться на тебя, я хочу знать, за что! – воскликнул Эммет. – Что, черт побери, происходит?

Джаспер подошел к Элис и обнял ее.

– Милая, что с тобой? Ты вся дрожишь...

– Джаспер, не смей! – запротестовала та, но Джаспер уже сделал свое дело. Элис успокоилась. Она посмотрела на Беллу, потом перевела взгляд на Карлайла. – Все равно не хочу видеть вас обоих, – раздосадованно констатировала она и почти бегом вылетела из комнаты.

– Карлайл, прости, я должен... – Джаспер виновато пожал плечами и показал на дверь, за которой скрылась Элис.

– Да, конечно, – Карлайл кивнул. – Позаботься о ней, пожалуйста.

– Не волнуйся, – на ходу отозвался Джаспер. – Она успокоится, и мы вернемся. Все будет хорошо.

Когда и он вышел, Карлайл наконец осмелился посмотреть на Беллу. Та выглядела потерянной. Глаза ее покраснели от слез, которые она все это время тайком вытирала. Белла дрожала почти как Элис, только некому было обнять ее: Эдвард ушел. Карлайл с тоской понял, что и он сейчас не решится это сделать. Не здесь, не при Эсми, которая выглядела отстраненной и какой-то чужой.

– Думаю, тебе лучше поехать к Чарли, – сказал Карлайл Белле. Та покорно кивнула, стараясь избегать его взгляда.

– Я отвезу ее, – вызвалась Розали. Она начинала понимать, что произошло. Пусть ей все еще были недоступны детали, но общее настроение и смысл случившегося она каким-то образом почувствовала.

– Спасибо, – поблагодарил ее Карлайл.

Розали кивнула и вдруг шагнула к нему. Старший Каллен ожидал от нее чего угодно, вплоть до пощечины, но к его удивлению Розали только обняла его и поцеловала в щеку.

– Все наладится, – прошептала она.

– Нет, а мне так никто ничего и не ответит? – Эммет обиженно насупился.

– Ты иди в нашу комнату, – посоветовала ему Розали. – Я отвезу Беллу, вернусь и все объясню.

Она взяла Беллу за руку и потянула ее к выходу.

– Простите меня, – почти прошептала та и последовала за Розали.

Эммет посмотрел на Карлайла, на Эсми, пожал плечами и отправился наверх. Супруги Каллен остались одни. Эсми ободряюще улыбнулась мужу, но улыбка эта выглядела несколько натянуто.

– Нам надо все же подумать о том, чтобы запретить Элис эти вечеринки, – сказала она.

Карлайл криво усмехнулся, но взгляд его оставался печальным.

– Тебе не обязательно делать вид, что все в порядке, – сказал он. – Я понимаю, что обидел тебя не меньше, чем Эдварда.

– Вообще-то я сама поощряла тебя на такой шаг, – напомнила Эсми. Опустив взгляд в пол, она сокрушенно покачала головой. – Только я не думала, что будет так тяжело. Знаешь, я хотела быть сильной, – она снова посмотрела на мужа. – Такой, как ты. Чтобы ты мог мной гордиться. Чтобы сделать эту ситуацию чуть легче для тебя. В благодарность за все то, что ты сделал для меня. Но... – она замолчала и бессильно развела руками. – Я не могу, – почти прошептала Эсми, продолжая натянуто улыбаться. – Эта жизнь мало что может предложить нам, кроме вечности. А я не знаю, что буду делать с этой вечностью, если в ней не будет тебя, если ты выберешь не меня.

– Эсми, перестань, – Карлайл шагнул к ней, пытаясь обнять, но она отступила назад и выставила перед собой руки, останавливая его. Для него это оказалось неожиданным и сокрушительным ударом: лишиться ее поддержки сейчас было бы невыносимо. – Эсми?

– Я хочу, чтобы ты понял. Я не пытаюсь тобой манипулировать, – торопливо заговорила она. – Не давлю на жалость и не шантажирую. Я правда хотела оставить выбор за тобой, не ставить тебе никаких ультиматумов. Но сегодня, когда Элис рассказала о своем видении, я испугалась. И поняла, что все это время в глубине души была уверена, что ты никогда меня не оставишь, что ты выберешь меня.

Карлайл с удивлением понял, что она не отталкивает его, а... оправдывается. По какой-то совершенно непонятной ему причине, Эсми считала, что в чем-то виновата перед ним. В том, что не может его отпустить? В том, что слишком нуждается в нем?

– Но я и выбрал тебя, – мягко напомнил он и снова сделал шаг в ее сторону. На этот раз она не отстранилась. Карлайл медленно протянул к ней руку, давая возможность уклониться от прикосновения, но Эсми ею не воспользовалась, и он провел кончиками пальцев по ее волосам, откинул их с лица и нежно погладил большим пальцем кожу на щеке. Эсми прикрыла глаза и инстинктивно подалась ему навстречу, обвивая руками талию. – Я выбрал тебя уже давно, – тихо добавил Карлайл, обнимая жену за плечи. Он легонько коснулся губами ее лба. – И с тех пор всегда тебя выбирал, – он поцеловал кончик ее носа, чем вызвал улыбку, на этот раз искреннюю и естественную. – Потому что я помню, какой была моя жизнь, пока в ней не появилась ты, – он наклонился чуть ниже и поцеловал ее в шею. В то самое место, где еще был виден едва заметный след от его укуса. Эсми запрокинула голову назад, чтобы ему было удобнее целовать ее. – И с того дня, когда ты стала моей женой, я перестал проклинать собственное превращение, – Карлайл снова погладил ее по щеке. Эсми открыла глаза, и их взгляды встретились. Она все еще была немного напугана, насторожена, но уже не так, как несколько минут назад. – Я люблю тебя, – со всей искренностью заверил ее Карлайл, глядя в глаза. – С тех пор, как я впервые сказал тебе это, ничего не изменилось.

– Изменилось, – возразила Эсми, но в этот раз в ее голосе не слышалось грусти. Она улыбнулась, тоже подняла руку и коснулась его лица.

– Только не между нами.

На этот раз он поцеловал ее в губы, и Эсми расхотелось протестовать или возражать ему. Он был ее мужем, а она его женой. Так было. Так есть. И так будет. Всегда.

***

24 декабря, 0:12 a.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

– В кои-то веки ты приносишь мне кофе, – со вздохом заметила Клер, когда Коннор поставил перед ней чашку.

– Крепкий, без сахара, много сливок – как ты любишь, – отчитался Дойл, подтягивая к столу с мониторами еще один стул. – Есть что-то новое?

– Если ты о приборах и камерах, то ничем порадовать не могу, – Клер откинулась на спинку кресла и с наслаждением сделала первый, пробный глоток. Одобрительно хмыкнув, она покосилась на Дойла. – Отличный кофе, профессор, а утром прибеднялся, что, мол, лучше всех у нас кофе я варю.

Коннор улыбнулся, но развивать тему не стал. Вместо этого он кивнул на папку, лежавшую на столе перед Клер, и спросил:

– А это что?

– А это, – доктор Дэвисон потянулась к папке, – будет тебе интересно, наверное. Линдсей и Миа нашли кое-что в библиотеке. Это Роберт Локвуд, – она достала из папки старый портретный снимок. – Тот самый, который тихо жил в замке в начале века, имел бесплодную жену и приемную дочь, влюбившуюся в него. Чем-то на доктора Каллена похож, правда? – задумчиво заметила Клер, разглядывая фотографию.

Дойл, который все эти месяцы регулярно встречался с Карлайлом в лаборатории Даны, с сомнением посмотрел на снимок, потом на Клер, потом снова на снимок и в конце концов неуверенно протянул:

– Ну, если ты имеешь в виду то, что они оба блондины, то да. В остальном никакого сходства я не вижу.

– А я, знаешь ли, кроме того, что он блондин, ничего и не помню, – призналась Дэвисон. – Попроси меня составить его фоторобот – не смогу. Помню только светлые волосы, почти желтые глаза и свой крышеснос в его присутствии, – тихо добавила она, все еще разглядывая фотографию Роберта Локвуда. – А я ведь даже не люблю блондинов, всегда предпочитала брюнетов.

– Иногда люди имеют странное влияние на нас, всякое случается. Это не всегда что-то значит.

Клер смерила Коннора презрительным взглядом и холодно заметила:

– Ты мог, конечно, из лучших побуждений внезапно засекретить результат расследования и лишить меня доступа, но не надо считать меня дурой, профессор.

Коннор виновато улыбнулся и кивнул. Клер снова посмотрела на фотографию.

– Даже на снимке он производит впечатление очень достойного человека, – сказала она, возвращаясь к теме их расследования. – Только такие сведения и нашли о нем Линдсей и Миа. Никаких подозрительных происшествий. Наследство свое получил от отца, который умер самой естественной смертью. Женился по старой договоренности семей, довольно рано, но нет никаких сведений о том, что его брак сложился неудачно, не считая того, что они не могли иметь детей. Я перечитала раздел семейной истории, посвященный его времени. Роберт Локвуд был предан своей семье. Ему предлагали устроить развод с женой, когда стало понятно, что она не сможет родить ему наследника, но он отказался, ссылаясь на свою брачную клятву, – Клер отложила в сторону фотографию лорда и достала другую. – Его жена Роза Локвуд, в девичестве Блэкстоун, происходила из древнего, но обедневшего рода. Ее выдали замуж в шестнадцать лет.

Дойл понимающе хмыкнул.

– Как только, так сразу, – пробормотал он.

– Похоже на то, – согласилась Клер, разглядывая портрет весьма миловидной темноволосой девушки. Она не была красива, но в ней чувствовалась порода. Лицо также выдавало хорошее воспитание и мягкий нрав. – Послушная дочь, безропотно принявшая свое обручение, вышла замуж за того, за кого сказали, и тогда, когда сказали. Если верить семейной истории, мужа своего как минимум уважала, а может быть со временем даже и полюбила.

– Думаю, что она в любом случае прониклась бы к нему симпатией после того, как он отказался с ней разводиться, – предположил Дойл. – А фотография их приемной дочери у тебя есть?

Клер кивнула и достала из папки третий снимок. Это был портрет белокурой девушки лет шестнадцати с очень светлой кожей и мелкими чертами лица. Она была красивой, но простой. Благородства Локвудов или Блэкстоунов в ее облике не было и в помине.

– Анна Локвуд, – объявила Клер с легким вздохом. – По поводу ее происхождения в семейной истории одни только намеки, прямо ничего не сказано, но я так поняла, что она была незаконнорожденной дочерью Марии Смит, которая приходилась Розе Локвуд чем-то средним между няней и компаньонкой. Она не была благородной дамой, но в доме Блэкстоунов жила на правах члена семьи, уж не знаю почему. Может быть, тоже была чьей-нибудь незаконной дочерью. Она была старше Розы на семь лет, но они были довольно близки. В тридцать лет Мария тяжело заболела и умерла. Могу предположить, что у нее тоже были проблемы с сердцем.

– И Роза Локвуд удочерила ее ребенка? – уточнил Коннор.

– Да. Наверное, Мария ее попросила позаботиться о девочке.

– Теперь понятно, почему Локвуды вдруг взяли такого взрослого ребенка.

– На свою беду, – Клер снова вздохнула. – Я не понимаю, Коннор.

– Что именно?

– Почему они? – Клер разложила на столе перед ними все три фотографии. – Любовный треугольник внутри семьи, убийство, совершенное, скорее всего, в состоянии аффекта, убийца сама умерла на месте. Это определенно трагедия, но на фоне кровавой истории рода, полной ненависти, злобы, сумасшествия и жажды наживы, она выглядит скорее трогательно, чем пугающе. Почему именно они стали призраками, если это они? Почему эти призраки агрессивны?

Коннор задумался, рассматривая фотографии вместе с Клер. Действительно, этим душам не за что было мстить: погибшие были отомщены сразу же. Да и причин оставаться призраками у них не было.

– Насколько я понимаю, это была последняя трагедия в доме Локвудов, – наконец предположил Коннор. – Может быть, в этом дело? Или мы все-таки ошиблись, и это не они.

– Но больше никто не подходит, – возразила Клер.

– А мы еще и не подтвердили факт наличия феномена, – напомнил Дойл. – Может быть, все это вообще сплошное совпадение?

– Может быть, – Дэвисон последний раз посмотрела на фотографии, после чего собрала их в стопку и убрала обратно в папку. – А может быть, в этой трагедии было что-то еще, что мы пока не видим. Надо узнать подробнее. Семейная история, естественно, винит во всем Анну. Дескать, гнилое семя. Но так ли все на самом деле?

– Ты права, необязательно все так просто. Может быть, Роберт Локвуд не был таким уж ангелом во плоти, – задумчиво протянул Коннор.

– Насилие в семье? Сексуальные посягательства на приемную дочь? – Клер озвучила его мысли.

– Надо постараться найти дневники или письма этой троицы. Если что-то такое имело место, то об этом кто-то мог упомянуть, – Коннор залпом допил кофе. – Но это все завтра. Ты иди спать, а я послежу за показаниями.

– А тебе спать не надо? – удивилась Клер, освобождая кресло.

– В четыре утра меня сменит Питер, тогда и посплю, – Коннор улыбнулся ей, снимая пиджак и удобнее устраиваясь на своем посту. – Если утром ты встретишь Линдсей и Миа раньше меня, передай им, что нужно заняться поисками дневников и писем. Если не будет других дел, помоги им.

– Договорились. Здесь, – она постучала пальцем по папке, – еще несколько семейных фотографий. Групповые снимки Локвудов, брат Роберта с семьей, родители Розы и кто-то еще. Посмотри, если совсем скучно станет. Есть в этих снимках что-то завораживающее.

– Хорошо, – Коннор снова ей улыбнулся. – Спокойной ночи.

– Спокойной.

Клер выглядела так, как будто хотела что-то спросить, но так ничего и не сказала. Только похлопала Коннора по плечу и пожелала ему хорошего дежурства, после чего направилась к выходу из гостиной. Но не успела она преодолеть и половину пути, как приборы слежения подали сигнал.

***

23 декабря, 7:01 p.m.
Дом Чарльза Свона
Форкс, штат Вашингтон, США

Розали остановила машину напротив дома Свонов, но Белла не торопилась выходить. Глядя на темную улицу через лобовое стекло, она тихо сказала:

– Спасибо. За поддержку.

Розали фыркнула.

– Я не ради тебя стараюсь, – высокомерно ответила она.

– Понимаю, – Белла повернулась к ней. – Я и не за себя благодарю. Не знаю, что нашло на Элис, почему она так с Карлайлом. Он не заслужил этого.

– Заслужил, наверное, раз получил, – Розали грустно улыбнулась и покачала головой. В ответ на вопросительный взгляд Беллы она пояснила: – Я уверена, что он сам так думает. Что касается Элис... – Розали задумалась на мгновение. – Он ведь не воспитывал ее. Она, конечно, любит его, как и все мы, но для нее он чуть меньше отец, чем для нас. Если ты понимаешь, о чем я.

– Честно говоря, не совсем, – призналась Белла.

Розали помолчала немного, подбирая слова.

– Элис и Джаспер пришли к нам вместе. Элис к тому моменту сама решила, что не хочет питаться человеческой кровью, и приучала к этому Джаспера. Через все трудности такого решения они проходили вдвоем. А мы с Эдвардом, Эсми и Эмметом учились владеть собой под присмотром Карлайла. И срывались под его присмотром. Эдвард бунтовал, я мстила, у Эсми и Эммета были трудности при привыкании к нашей "диете". Он не осуждал нас. Никогда. Никого. Я поначалу злилась за то, что он обратил меня. Потом злилась за то, что он пытался отговорить меня от мести, – по губам Розали снова скользнула печальная улыбка. – Говорил, что это не даст мне ни облегчения, ни утешения. Он ошибся. Месть принесла мне как минимум удовлетворение, но потом я не знала, куда идти и что делать. Кроме Карлайла, Эдварда и Эсми я не знала других вампиров, а остаться одной мне не хотелось. И я вернулась к нему. Ждала отповеди, нравоучений, а он просто поприветствовал меня. И с того дня относился как к дочери.

Розали замолчала. Белла ждала, что та скажет дальше, потому что пока ей было не совсем понятно, к чему она повторила все то, что Белла и так знала.

– Я пообещала себе, что если Карлайл однажды оступится, я тоже не стану его осуждать. Мне очень хотелось сделать для него что-то такое... значимое. Чтобы он понял, что я давно не сержусь на него за свое обращение. Но он всегда был безгрешен. Единственный из нас, кто ни разу не сделал ничего, достойного осуждения. До этого момента, – она посмотрела на Беллу. – Я бы, конечно, предпочла, чтобы он кого-нибудь убил, чем влюбился в тебя, – она усмехнулась. – Или что там происходит между вами?

– Да ничего между нами нет, – раздраженно отмахнулась Белла.

– Значит, было, – не сдалась Розали. – Или еще только будет. Но в любом случае я буду на его стороне. Хотя мне безумно жаль Эсми, она мне тоже очень дорога.

– Розали, ничего не будет, – с жаром заверила ее Белла. – Я люблю Эдварда и собираюсь выйти за него замуж. Карлайл любит Эсми и уже на ней женат. Я не знаю, что увидела Элис и почему ее это так испугало, но между мной и Карлайлом ничего нет и быть не может.

– Так не бывает, Белла, – прервала ее страстную тираду Розали. – Эдвард что-то узнал и слетел с катушек, Элис что-то увидела и перепугалась, Карлайл чего-то стыдится и принимает их поведение как заслуженное наказание. Что-то есть.

– Он поцеловал меня, – едва слышно призналась Белла.

Брови Розали взметнулись вверх.

– Вот так и "ничего", – пробормотала она.

– Это было давно, в конце прошлой зимы, – возразила Белла. – Карлайл сказал, что нам обоим лучше забыть об этом. Мы так и сделали. С тех пор между нами ничего не было, мы даже ни разу не разговаривали об этом!

На лице Розали все еще было написано сомнение, но она не стала пытать Беллу дальше. Вместо этого она неожиданно попросила:

– Ты не обижайся на Элис. Она успокоится, и вы еще помиритесь. Просто ты ей нравишься, и она никак не могла ожидать, что с твоей стороны может исходить угроза для нашей семьи. Это мне ты никогда не нравилась, и я не жду от тебя ничего хорошего.

После этой фразы девушки переглянулись и обе не смогли сдержать улыбки.

– Я не обижаюсь на нее, – сказала Белла, все еще улыбаясь. – Надеюсь только, что она не слишком сильно на меня злится.

С этими словами она открыла дверцу, поблагодарила Розали за то, что та подбросила ее до дома, и вышла из машины.

Чарли очень удивился ее приходу так рано. Пришлось врать о разболевшейся голове и желании поспать после перелета. К счастью, отец всегда был очень рад ее видеть, поэтому не устраивал допрос с пристрастием, а только предложил ужин. Аппетита у Беллы не было, поэтому она снова солгала, сказав, что успела поесть у Калленов. После этого ей, наконец, удалось подняться в свою комнату, которую Чарли пока сохранял для нее на время визитов в каникулы.

Едва Белла закрыла за собой дверь, она поняла, что в комнате кто-то есть.

***

24 декабря, 0:34 a.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

Клер в одно мгновение снова оказалась у мониторов.

– Что там? – взволнованно спросила она. Усталость и сонливость как рукой сняло.

Коннор сосредоточенно стучал по клавишам, меняя режим работы мониторов.

– Это в библиотеке. Снова понижение температуры, в этот раз более заметное, – сообщил Коннор, выводя все данные о происходящем в библиотеке на центральный монитор.

– Видеонаблюдение что-нибудь фиксирует?

– Нет, ничего не видно.

– Тогда, может быть, пойдем и сами посмотрим? – предложила Клер.

Дойла не пришлось спрашивать дважды. Он схватил фонарь и вместе с Дэвисон поспешил в сторону библиотеки. На пороге они сбавили шаг, тихонько приоткрыли дверь, стараясь не шуметь, и по очереди протиснулись внутрь.

Фонарь оказался не нужен. В огромные окна, из которых практически состояла одна из стен библиотеки, светила почти полная луна. Ее холодный призрачный свет усиливался, отражаясь от белейшего снежного покрова на улице, поэтому в помещении было довольно светло. Клер и Коннор почти сразу заметили две полупрозрачные фигуры. Та, что своими очертаниями напоминала девушку, сидела в кресле и тихо плакала, уткнувшись лицом в плечо коленопреклоненного мужчины. Тот нежно обнимал ее и гладил по голове. Зрелище было настолько завораживающим, что оба ученых замерли на месте, словно парализованные.

– Не плачь, – услышали они спокойный голос мужчины. – Ты же знаешь, мне тяжело видеть, когда одна из вас плачет.

– Так больше не может продолжаться, – всхлипывая, ответила девушка. – Одна из нас должна уйти.

– Никто никуда не уйдет, – возразил мужчина. – Я не буду выбирать между женой и дочерью.

Девушка резко отстранилась от него, заплаканные глаза полыхнули гневом.

– Я не твоя дочь! И она мне не мать! – зло бросила она.

– Я знаю, – на лице мужчины отразилось страдание. – Но ничего уже изменить нельзя. Я давал ей клятву и не собираюсь ее нарушать. Она прекрасная женщина и не заслужила такого.

– Но я люблю тебя...

– Я знаю, – с тем же выражением повторил мужчина.

Девушка наклонилась к нему и припала губами к губам, целуя неумело, но чувственно. Даже при очевидной неопытности этот поцелуй нельзя было назвать невинным. И при всей сдержанности мужчины, его реакцию нельзя было назвать отказом.

Мгновение спустя, они оба растаяли в воздухе, но Коннор и Клер еще с минуту стояли молча и неподвижно, глядя на опустевшее кресло. В конце концов Дэвисон произнесла внезапно охрипшим голосом:

– Кажется, это был Роберт Локвуд.

– И кажется, это была не его жена, – добавил Коннор.

– Но на насилие и посягательство не тянет, да? – заметила Клер.

– Нет, не тянет, – согласился Коннор.

– Зато наличие феномена можно считать подтвержденным, ты согласен?

– Определенно.

***

23 декабря, 7:35 p.m.
Дом Чарльза Свона
Форкс, штат Вашингтон, США

– Не включай свет, – попросил Эдвард, и Белла послушно убрала руку от выключателя, к которому потянулась по привычке.

Присутствие Эдварда в ее спальне одновременно обрадовало и испугало Беллу. С одной стороны, она очень хотела поговорить с ним, ведь в своем доме он не дал ей объясниться. С другой – если он на нее злится, то этот разговор мог получиться совсем не таким, каким хотелось бы.

Ее сомнения и страхи развеял сам Эдвард, подойдя к ней. Он обнял ее за талию, прижал к себе и нежно поцеловал в висок.

– Прости, что сбежал вот так, но я не мог там оставаться. Не мог его видеть, – прошептал Эдвард, коснувшись лбом ее лба.

У Беллы сжалось сердце. Мысль о том, что из-за нее Эдвард может навсегда рассориться с отцом, причиняла ей почти физическую боль. Она понимала, что для Карлайла это будет невосполнимая потеря, и она после этого уже никогда не сможет посмотреть ему в глаза.

– Не сердись на него, Эдвард, пожалуйста, – жалобно попросила она, обвивая его шею руками. – Он очень переживает. Этот поцелуй ничего не значил, и случилось это уже давно. Наверное, было честнее сразу рассказать тебе о нем, но мы не хотели причинять тебе боль. Карлайл просил меня просто забыть об этом. И я подумала, что это лучший выход. Ведь это действительно ничего не значило, – настойчиво повторила она.

Эдвард тихонько рассмеялся, но смех этот был горьким.

– Вы оба так защищаете друг друга, – заметил он с оттенком грусти в голосе. – Он также страстно просил меня не злиться на тебя. Но я ведь и не злюсь, – признался Эдвард. Он чуть отстранился, чтобы видеть ее лицо. – Посмотри на меня. Разве похоже, что я злюсь?

Белла внимательно изучила печаль в его взгляде, тревожную складку на лбу, опущенные уголки губ. Эдвард был расстроен, но совершенно точно не зол.

– Так почему же ты сбежал из дома, как будто за тобой гналась стая оборотней? – растерянно спросила Белла.

– Из-за Карлайла, – Эдвард вздохнул, выпустил ее из объятий и, пометавшись взглядом по комнате, сел на краешек кровати. – Его мысли и чувства сводили меня с ума.

– Чувства? – переспросила Белла, садясь рядом с ним. Она пыталась заглянуть ему в лицо, но Эдвард сидел, сцепив руки в замок и глядя прямо перед собой.

– Видишь ли, – он еще больше нахмурился, – может быть, для тебя тот поцелуй ничего и не значил, но не для него. Вот в чем беда. Он любит тебя. И страдает от невозможности получить взаимность, от невозможности даже просто мечтать о взаимности, от чувства вины передо мной и перед Эсми. Он не хочет чувствовать то, что чувствует, но сделать с этим ничего не может. Теперь он еще и ненавидит себя за то, что не смог скрыть все от меня, что подставил тебя, как он считает. А ведь он очень старался, я даже не подозревал ничего. Ты даже не представляешь, какой нужно иметь самоконтроль, чтобы скрывать подобное от телепата. Каждый раз, когда он видел нас вместе... – Эдвард прикрыл глаза и поджал губы. – Как я могу после этого находиться рядом с ним? Когда я знаю, какую боль ему причиняю?

Белла нервно облизала губы. От всего сказанного Эдвардом у нее голова шла кругом, и оставалось только радоваться, что ее мысли он читать не может.

– Сбежав и ничего не объяснив ему, ты сделал только хуже, – сказала она почти шепотом, поскольку боялась, что голос может выдать ее эмоции.

– Я знаю. Мне просто нужно немного времени прийти в себя, разобраться в себе.

– Эдвард, ты ведь не... ты не собираешься... – Белла так и не смогла озвучить свои страхи, но даже не читая ее мысли, Эдвард понял, о чем она спрашивает.

– Нет, я не планирую отходить в сторону, – он улыбнулся. – Ему не нужна от меня такая жертва, он ее не примет. Он хочет быть с Эсми, хочет, чтобы все снова стало так, как было раньше. Мне только нужно решить, как я могу помочь ему в этом. Разве что... – он пытливо посмотрел на нее, позволив концовке фразы повиснуть в воздухе.

– Разве что? – с вызовом спросила Белла, не отведя взгляда. – Сказал "а", говори и "б".

– Разве что ты сама предпочла бы быть с ним, – покорно договорил Эдвард.

– Ты с ума сошел... – пришла очередь Беллы разозлиться.

– Я всего лишь говорю о том, что могло бы заставить меня отойти в сторону, – примирительно возразил Эдвард. – Только твои чувства, а не его, – он снова обнял ее и поцеловал. Белла с готовностью ответила на поцелуй.

– Это как-то не совсем честно, – тяжело дыша, заметила она, когда он отпустил ее губы. – Он все-таки твой отец.

– Да, – согласился Эдвард, гладя ее волосы. – Это нечестно, но я ничего не могу с собой поделать. При случае обязательно попрошу у него за это прощения, – у него вырвался нервный смешок.

– Он простит, – уверенно сказала Белла, перебирая пальцами локоны Эдварда.

– Он всегда меня прощает... – тяжело вздохнул тот.

– Ты помиришься с ним?

– Как только найду нужные слова.

– Завтра?

– Не уверен.

– Но до конца каникул? Я не вернусь в Дартмут, пока вы не разберетесь с этим.

– Я постараюсь.

Белла не знала, что еще сказать, чтобы минимизировать ущерб, поэтому на какое-то время воцарилось молчание. Двое просто сидели в темноте, крепко обнявшись, но потом Беллу неожиданно осенило.

– Эдвард...

– Что?

– Давай поженимся?

Глава 4

24 декабря, 9:12 a.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

– Этой ночью мы с Клер наблюдали феномен, – бодро сообщил профессор Дойл на утреннем совещании, которое по ряду естественных физиологических причин проходило на кухне.

Услышав это, Миа чуть не подавилась своим кофе, Питер, уже знавший обо всем, только что-то проворчал, а Линдсей, спустившаяся к завтраку позже всех, так и замерла с кофейником в руке.

– Почему ты говоришь об этом только сейчас? – возмутилась Миа.

– Почему все самое интересное происходит не в мою смену? – буркнул Питер.

– А мне следовало ворваться в твою спальню в час ночи и сказать: "Представляешь, я только что видел призраков!"? – парировал Коннор, обращаясь к Миа. К ворчанию Эксона он успел привыкнуть. – Эта информация никоим образом не испортилась к утру. Я сообщаю об этом, чтобы вы знали: феномен теперь считается подтвержденным, расследование переходит во вторую стадию. Мы должны выяснить причину их появления и найти способ избавиться от них, если это возможно.

– Но это хотя бы те призраки, на которых мы подумали? – Линдсей уже пришла в себя, поставила на место кофейник и села за стол.

– Да, несомненно, – подтвердила Клер. – Это определенно были Роберт и Анна Локвуд.

– И похоже, что при жизни у них был роман, – сообщил Коннор. – Их призраки вели себя соответственно.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, – попросила Миа, заинтересованно подаваясь вперед. – Что они такое делали?

– Не то, на что ты рассчитываешь, – усмехнулся Питер. Он уже слышал эту историю ночью, когда менял Коннора на дежурстве у мониторов.

– Анна плакала и говорила, что "одна из них" – предположительно речь шла о ней и Розе Локвуд, жене Роберта, – должна уйти, – начала рассказывать доктор Дэвисон. – Роберт ее успокаивал и говорил, что не станет выбирать между женой и дочерью. Анна сказала, что любит его, и поцеловала, а он не очень-то сопротивлялся. Потом они оба исчезли.

– Как романтично, – с ноткой сарказма прокомментировала Линдсей.

– Ночью мы с Клер задались вопросом, почему именно эта троица превратилась в наш феномен, – поделился Дойл. Ему не сиделось на месте, поэтому он расхаживал по кухне с чашкой кофе в руках. – И пришли к выводу, что в этой истории все может быть не так просто, как кажется на первый взгляд. Необходимо выяснить обстоятельства той трагедии как можно подробнее.

– Ага, например, почему эта девушка убила обоих Локвудов? – спросил Питер. – Роза ей, ясное дело, мешала. "Одна из нас должна уйти", – процитировал он. – Но зачем ей убивать Роберта, если она любила его?

– Может быть, она убила его случайно, – предположила Линдсей. – Он мог пытаться защитить жену. Или мог неправильно отреагировать на ее убийство. Под «неправильной» я подразумеваю реакцию, которую не ожидала Анна.

– Нужно уточнить, в каком порядке были застрелены Локвуды, – задумчиво протянул Коннор. – Я постараюсь достать копию этого дела в местном полицейском участке.

– Накануне Рождества? Дело столетней давности? – с сомнением протянул Питер. – Удачи.

– Клер, ты поедешь со мной, – Коннор предпочел проигнорировать скепсис Эксона. – Линдсей и Миа, вы поройтесь в библиотеке. Ищите записи, дневники, письма, любые документы, относящиеся ко времени убийства и к нашим призракам. Питер, на тебе по-прежнему слежение.

Едва Коннор закончил раздавать указания, зазвонил его мобильный телефон. К его удивлению в трубке он услышал голос Даны Мерфи.

– Соскучилась по мне или звонишь по делу? – весело спросил он, покосившись на часы. – У вас же ночь.

– Всего лишь второй час, – глухо ответила та, в ее голосе не было и следа обычной энергичности. – Ты же знаешь, я ложусь поздно, когда вообще могу уснуть.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Коннор. Он старался не обращать внимания на то, как пристально его команда следит за их разговором, хотя каждый и делал вид, что занят своим завтраком. Дойл был в курсе сплетен, ходивших по Бюро о его якобы романе с доктором Мерфи. Ему трудно было представить, кто мог вообще предположить такое, учитывая, что Дана была близка к завершающей стадии своей болезни, измучена лекарствами и химиотерапией, а жить ей оставалось все меньше и меньше. – Тебе нужна помощь?

– Если бы я тут помирала, я бы не стала звонить тому, кто находится через океан, – язвительно ответила Мерфи. – Я должна доложить тебе о результатах своего исследования. Обратный катализатор есть.

Коннор изменился в лице, попросил Дану подождать, после чего извинился перед коллегами и поспешно вышел из кухни.

– Так быстро? – спросил он, оказавшись в коридоре. Поискав глазами уединенное место, он приметил небольшую нишу с окном на другом конце длинного коридора и направился туда. В трубке все это время висело неловкое молчание, которое натолкнуло Дойла на внезапное подозрение. – Дана, как давно у тебя есть обратный катализатор? – строго спросил он.

– Уже почти месяц, – призналась она. В ее голосе не было раскаяния.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас, потому что?..

– Ой, Дойл, только давай без этих разборок! – раздраженно бросила Дана. – Я провожу исследование и сообщаю о результатах тогда, когда считаю нужным.

– Я курирую твое исследование и должен быть в курсе всех новостей, – отрезал Коннор. – Я не лез к тебе с проверками только потому, что доверял тебе.

– О, ну прости, что так жестоко обманула твое доверие, – ее тон был едким, как кислота. – Считай, что все это время я тестировала результат и не сообщала только потому, что была не уверена в его эффективности.

– А на самом деле?

В трубке снова воцарилось молчание, но потом Дана спросила:

– Ты уверен, что мы вообще должны делать это?

– Что "это"? – не понял Коннор.

– Помогать Каллену стать человеком, – пояснила Мерфи. – Коннор, он великолепен: красив, силен, быстр, неуязвим, почти бессмертен. Он совершенное существо. И он хочет отказаться от всего этого? Какая глупость!

– Дана, – как можно убедительнее заговорил Коннор, – ключевые слова здесь "существо" и "он хочет". Он хочет быть человеком, а не существом.

– Не придирайся к словам, – огрызнулась Мерфи. – Ты прекрасно знаешь, что под "существом" я не имею в виду ничего плохого.

– Зато он имеет, – повторил Дойл. Он старался контролировать свой голос, чтобы не начать кричать. Во-первых, кто-то из команды мог случайно услышать, во-вторых, Дана имела право рассчитывать на его сдержанность. – У нас с ним есть определенная договоренность: он дает нам его изучить, а мы делаем все, чтобы найти способ провести обратное превращение. Я обещал ему, понимаешь? И он доверился мне, хотя все это исследование было крайне опасно для него и его семьи.

– Коннор, я даже не уверена, что Каллен переживет это "обратное превращение"! – Дане не хватило выдержанности, и она почти прокричала это в трубку. – Я не могу провести весь цикл необходимых экспериментов, потому что их яд не действует на животных. Соответственно и противоядие на них испытать нельзя. Я сейчас уверена только в том, что это вещество, подобно их яду, запустит процесс перестройки ДНК, но пройдет ли он успешно в масштабах целого организма, справится ли этот организм, не вызовет ли процесс неконтролируемые мутации – я не могу это предсказать, пока хотя бы один раз не попробую. Что если мы угробим его этой процедурой?

– Тогда мы так ему и скажем, – спокойно сообщил Дойл, игнорируя ее истеричный тон. – Расскажем о рисках и возможных последствиях. Он сам решит, готов ли он попробовать. Он, слышишь? Не ты и не я.

– Хорошо, – сдалась Дана. Теперь ее голос звучал холодно и отстраненно. – Только раз ты ему обещал, то ты ему и звони, сообщай радостную новость. Решайте, когда он хочет поэкспериментировать над собой, если готов к этому. Двери моей лаборатории всегда открыты перед вами. Хоть завтра.

Она бросила трубку, даже не попрощавшись. Коннор огорченно посмотрел на телефон и покачал головой. Он не обижался на Мерфи за подобное поведение, понимая, почему та ведет себя так. Когда твое тело почти полностью разрушено болезнью и оставшееся время исчисляется не годами, а месяцами, трудно принять, что кто-то может хотеть добровольно отказаться от силы и неуязвимости, приняв хрупкую человеческую природу, которая неизбежно приведет к смерти.

– Вот ты где, – Клер явно была удивлена обнаружить его в этом закутке. – Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, – солгал Коннор. – Дане нужно было согласовать действия по одному исследованию, которое я у нее курирую.

– Не знала, что ты таким занимаешься, – протянула Клер, глядя на него с подозрением.

Коннор напустил на себя самый невозмутимый вид, который был ему доступен. На его губах появилась вежливая полуулыбка, которая иногда выводила доктора Дэвисон из себя: она означала, что доступ к более подробной информации закрыт.

– Ты готова ехать в полицейский участок? – спросил Коннор, меняя тему.

– Да, – Клер кивнула. – Только надену свитер потеплей и заберу сумку в комнате.

– Хорошо, я буду ждать тебя в холле. Позвоню только Антону, пусть окажет нам немного содействия.

– Он, наверняка, спит, – заметила Дэвисон, направляясь к лестнице.

– Ничего, проснется ради такого дела.

Убедившись, что Клер ушла и никто ему не помешает, Коннор вызвал из памяти телефона номер Карлайла Каллена. Вот уж кто точно не спал в этот час. Как и в любой другой.

– Я вас слушаю, – ответил на другом конце тихий мелодичный голос доктора.

– Карлайл, это Коннор Дойл. Простите, что побеспокоил вас в такой час, – извинение было скорее данью вежливости и привычке.

– Ничего страшного, я на работе. Доброй ночи, профессор. Или у вас уже утро?

– У нас уже утро, – подтвердил Коннор. – А вам выпало ночное дежурство накануне Рождества? – Дойл не знал, зачем ему этот "небольшой вежливый разговор", но и как перейти к делу тоже не совсем представлял. Нельзя же просто сразу огорошить человека, то есть вампира, подобной новостью.

– Я вызвался подменить коллегу, – ответил Каллен после недолгого колебания. – У вас какие-то новости по поводу Локвуд-холла?

– Вообще-то да, – признался Коннор. – Мы подтвердили наличие феномена и перешли к стадии идентификации причин его появления.

Карлайл рассмеялся.

– То есть, вы хотите сказать, что призрак действительно есть, но вы все еще не знаете, как от него избавиться?

– Да, – Коннор рассмеялся в ответ. – Именно это я и хочу сказать. Но я звоню вам не поэтому. У меня есть и другие новости, касающиеся исследования доктора Мерфи.

В ответ Карлайл долго молчал, то ли пытаясь справиться с волнением, то ли просто ожидая, что Коннор сам продолжит.

– Обратный катализатор? – наконец спросил Каллен.

– Готов, – коротко ответил Дойл, старательно прислушиваясь к реакции.

Ее не последовало. Карлайл тем же ровным тоном, которым говорил до сих пор, уточнил:

– Когда можно будет протестировать его действие?

– Это на ваше усмотрение, но я должен предупредить вас, что процедура может быть опасна для вашей жизни и здоровья. Учитывая ряд особенностей нашего исследования, у нас не было возможности провести всестороннее изучение противоядия. Мы не знаем, как будет протекать процесс обратного превращения, и все еще не можем гарантировать результат, – Коннор прервался, чтобы набрать воздух в легкие, и Каллен воспользовался этой паузой, чтобы вставить свою реплику:

– Моя смена закончится в полдень. Я могу сразу приехать в вашу лабораторию?

Коннор понял, что Карлайл не очень внимательно выслушал его предостережение.

– Обратное превращение может занять много времени, вы это понимаете? В этот раз вам не удастся обернуться за один день. Вам потребуется повод, которым вы сможете объяснить семье свое отсутствие. Если только вы не решите сказать им правду сейчас.

– Нет, не решу, – сдержанно ответил Каллен. – А вот повод у меня как раз есть.

Дойлу не понравился его тон. Что-то было не так.

– Карлайл, у вас все в порядке?

И снова молчание, после которого последовал краткий ответ:

– Нет, но это не имеет отношения к делу.

– Что ж, тогда как сменитесь, поезжайте в лабораторию. Я предупрежу Дану, она будет вас ждать. Сам я закончу здесь одно дело и прилечу первым же возможным рейсом.

– Договорились, профессор. Хорошего вам дня, – вежливо попрощался Каллен и отключился.

На этот раз Коннор посмотрел на трубку немного растерянно. Что у него там произошло, что он торопится подписаться на опаснейшую процедуру да еще желает уехать из дома аккурат на Рождество?

Ответа Дойл не знал, да и думать об этом было некогда. Он вызвал из памяти номер Антона.

***

24 декабря, 11:59 a.m.
Городская больница
Форкс, штат Вашингтон, США

Карлайл как раз заканчивал заполнять медицинские карты своих последних за эту смену пациентов, когда в дверь его кабинета тихо поскреблись. Он был слишком увлечен работой и мыслями о предстоящей "процедуре", чтобы обратить внимание на нерешительность посетителя, а в больнице всегда было так много людей и запахов, столько жизни, что его сверхъестественное чутье не подало никаких тревожных сигналов. Поэтому он очень удивился, когда увидел на пороге Беллу Свон. Удивление это было столь сильным, что он весьма заметно переменился в лице. Карлайл был уверен, что после вчерашнего происшествия Белла еще долго не захочет его видеть.

– Здравствуйте, Карлайл, – неуверенно поздоровалась она, стоя у самой двери, как будто ждала, что он в любой момент ее прогонит. – У вас найдется для меня пара минут?

– Для тебя у меня всегда есть время, – Карлайл улыбнулся и указал ей на кресло для посетителей, но Белла проигнорировала его жест и не двинулась с места.

– Вы простите, что отвлекаю вас, – пробормотала она. – Я понимаю, что после всего вам, наверное, не хочется со мной разговаривать.

Она замолчала и опустила голову, при этом продолжая стоять на пороге, кусая губы и переминаясь с ноги на ногу.

Карлайл встал из-за стола, обошел его и присел на краешек, чтобы между ним и Беллой не осталось преград. Он чувствовал ее смущение и с удивлением понимал, что она не винит его в произошедшем. Напротив, боится, что он в чем-то винит ее. Ему не хотелось оставлять ее в этом заблуждении. Он чуть наклонил голову, пытаясь поймать ее взгляд и, когда ему это удалось, тепло улыбнулся ей.

– Я рад тебя видеть, – сказал Карлайл. Ему хотелось что-нибудь добавить или сделать. Обнять или хотя бы потрепать по плечу, сжать руку или просто коснуться пальцем ямочки на подбородке. Однако он предпочитал держаться на расстоянии, боясь, что ее близость может снова свести его с ума.

– Как у вас дела? – спросила Белла и тут же почувствовала себя круглой дурой. Как у него могли быть дела? – Я имею в виду, дома, – поправилась она, слегка покраснев. – Элис и Джаспер?..

– Еще не вернулись, – Карлайл помрачнел и отрицательно покачал головой. – Но Джас звонил мне, сказал, что они в порядке. Где-то в Канаде, но недалеко от американской границы. Элис еще не готова снова со мной разговаривать, – он попытался скрыть боль, которую причинял ему этот факт, за натянутой улыбкой, но даже Беллу эта игра не обманула. – Эдвард даже не звонил. Ни Эсми, ни кому-либо из семьи.

– Он был у меня, – призналась Белла. Карлайл посмотрел на нее с интересом, смешанным с тревогой. – Когда Розали вчера отвезла меня домой, он был там, ждал меня.

– И как он? – обеспокоенно спросил Карлайл.

– Он не злится, – поспешила сообщить Белла и даже головой помотала для убедительности. – Ни на вас, ни на меня. Я, собственно, пришла сказать вам это, чтобы вы не переживали. Он не злится и не испытывает никаких других отрицательных эмоций по отношению к вам.

Она видела, что эти слова принесли Карлайлу заметное облегчение, хотя его брови все еще были немного сдвинуты, выдавая сомнения и озабоченность.

– Если так, то почему он не возвращается домой?

– Он пока не готов с вами встретиться, – нехотя призналась Белла извиняющимся тоном. – Дайте ему немного времени. Он сказал, что ему нужно найти нужные слова для разговора с вами.

Карлайл кивнул.

– Именно это я и собираюсь сделать: дать всем немного времени, – сообщил он. – Я уезжаю.

– Что? – Белла так удивилась, что забыла про свое смущение и шагнула в его сторону. – Когда? Куда? Надолго?

Он рассмеялся. То, как она переполошилась, почему-то показалось ему очень милым.

– Пока не знаю, когда вернусь, – ответил Карлайл. – Скорее всего, сначала поеду в Сиэтл, а там подумаю. Уезжаю я прямо сейчас, тебе повезло, что ты меня застала. Если увидишь Эдварда, скажи ему об этом. И еще скажи, что Эсми и остальные очень хотели бы видеть его в Рождество, и он может вернуться домой, не опасаясь столкнуться там со мной. Джасперу я это уже сказал, он обещал попытаться привезти Элис.

– Вы не можете уехать, – запротестовала Белла, словно прослушала всю его речь. – Это неправильно! Сейчас Рождество... и семья должна быть вместе!

– Ну, как видишь, семья наша уже не вместе, – заметил Карлайл, – и именно из-за меня. Если я уеду, это позволит остальным собраться.

Он видел, как заблестели ее глаза, и от этого на душе стало почему-то немного легче и светлее. Его отъезд ее расстраивал. Неважно, каковы были на то причины. Важно, что ей было не все равно.

– Но вы ведь ненадолго, – она скорее настаивала на этом, чем спрашивала.

– Я уже сказал, что не знаю, – Карлайл пожал плечами. – Я взял отпуск на две недели, а там посмотрим.

– Две недели? – Белла была поражена. – Но мы с Эдвардом скоро снова уедем в Дартмут. Вы тогда еще долго не увидитесь.

– Может быть, оно и к лучшему, – мрачно сказал Карлайл.

Белла поняла, что эту битву ей не выиграть. Ей нечем было удержать его здесь, она вообще не имела права что-либо требовать от него. И от этого почему-то вдруг стало очень обидно. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Белла подошла к Карлайлу. Тот не ожидал от нее такого маневра: он был уверен, что она так и простоит весь их разговор у двери, поэтому ее внезапная близость застала его врасплох.

– Вы совершаете ошибку, – сказала она, глядя ему в глаза. Белла и сама не могла бы объяснить, почему его отъезд казался ей такой трагедией. Это было на уровне ощущений или даже предчувствий.

– Я совершил их уже немало, – тихо сказал Карлайл, внимательно изучая ее лицо, которое оказалось вдруг всего в нескольких сантиметрах от его. – Но что еще я могу сейчас сделать? – спросил он, неосознанно наклоняясь вперед, еще больше сокращая расстояние между ними. – Я поддался искушению и поцеловал тебя, не смог скрыть свои мысли и чувства от Эдварда, и теперь моя семья разваливается. Все, что нам вместе удалось создать за эти годы, рушится. Мой сын не может меня видеть, а дочь не хочет. Моя жена страдает. Розали осуждает Элис и разрывается между сочувствием ко мне и любовью к Эсми. Эммет мечется по дому, как зверь в клетке, потому что не знает, что делать в таких ситуациях. Было бы с кем драться, он бы подрался, но на меня он даже как следует разозлиться не в состоянии. Так что же еще я могу сделать, кроме как уйти в сторону на некоторое время?

Белла, которая не слышала ни слова из того, что он сказал после упоминания об их поцелуе, только завороженно следила за его губами. Их движение с каждой секундой гипнотизировало ее все больше и к тому моменту, когда Карлайл повторил свой вопрос, она могла думать только об одном.

– Поцелуй меня еще раз, – попросила она, чем окончательно сбила его с толку.

Карлайл присмотрелся к ней и все понял. Чуть расширенные зрачки, затрудненное, частое дыхание, сумасшедшее сердцебиение. Она словно была одурманена. Его проклятая дьявольская привлекательность. Он не думал, что Белла окажется настолько чувствительной к его обаянию, ведь она так сильно любила Эдварда. Возможно, его собственное влечение к ней усиливало влияние, которое он оказывал на нее. Вампир видит, вампир хочет, вампир получает – так это работало обычно, просто Карлайл никогда ранее не пользовался этой своей особенностью. Он и теперь не хотел этого делать, но механизм работал и без его воли, исключительно на подсознательных желаниях, которые ему пока не удавалось полностью себе подчинить.

– Белла, это не ты говоришь, – прошептал он с горечью. – Ты этого на самом деле не хочешь.

Вместо ответа она сама потянулась к нему и поцеловала.

Это было бы так просто: лишь разомкнуть губы, позволить ей сделать то, что она пыталась. Он ведь и сам этого хотел: снова почувствовать ее вкус, ощутить тепло прикосновений, вдохнуть полной грудью запах, обвить руками мягкое, податливое, юное тело. Забыться хотя бы на несколько секунд, отпустить себя, сбросить душащий ошейник постоянного самоконтроля. Просто насладиться моментом, получить удовольствие.

Только цена у этого момента была слишком высокой.

Карлайл мягко, но настойчиво отстранил Беллу, так и не ответив на поцелуй. Его движение подействовало на нее отрезвляюще: взгляд стал более осмысленным, щеки покраснели и на лице отразилось раскаяние. Тем не менее Белла не сделала ни шага, чтобы отодвинуться от него.

– Видишь, мне просто необходимо уехать, – констатировал Карлайл.

– Что со мной происходит? – озадаченно пробормотала Белла. – Я боюсь потерять Эдварда, мне так хочется помирить вас и невыносима мысль о том, что кто-то в вашей семье может пострадать из-за меня, но в то же время меня тянет к вам как магнитом. В Дартмуте не было дня, чтобы я не вспоминала вас.

– Это все просто наваждение, – уверенно ответил Карлайл. – Эдвард наверняка объяснял тебе, как мы действуем на людей.

– И это наваждение может держаться полгода, что мы не виделись? – засомневалась Белла. – Рядом с любимым, который ничуть не меньше вампир?

Карлайл нахмурился. Действительно, такое было маловероятно, но и поверить в то, что Белла может испытывать к нему какие-либо чувства, кроме уважения и обычной симпатии, он не мог. Не хотел.

– А если я тоже влюбляюсь в вас? – едва слышно озвучила Белла его мысли. – Что тогда?

– Тогда мне тем более нельзя оставаться здесь, – он тяжело вздохнул. – Сейчас все непросто и запутанно, но если ты... – он покачал головой. – Все станет чересчур сложно, и мы никогда не выпутаемся из этого без потерь.

– Эдвард сказал, что он примет мое решение, – осторожно заметила Белла, – каким бы оно ни было.

Карлайл одарил ее тяжелым взглядом, под которым Белла непроизвольно поежилась и устыдилась своих намеков.

– Это не будет твоим решением, Белла, – строго сказал он. – Я борюсь с самим собой не потому, что уверен в твоих чувствах к Эдварду, а ради самого Эдварда. Ради Эсми. Ради всей моей семьи. – От его тона Белла испуганно сжалась, став как будто чуть меньше ростом. Заметив это, Карлайл продолжил уже мягче: – Я слишком многим рискую, понимаешь? Я долго был один и знаю, что такое настоящее одиночество. И если я чего-то боюсь, то это возвращение тех дней. Моя семья стала для меня спасением. Я ничто без нее. Ты вольна выбирать, с кем ты будешь. Эдвард, Джейкоб или кто-то третий. Я же свой выбор уже сделал и боюсь, что твои чувства никак на него не повлияют.

У Беллы защемило в груди. Странное чувство, похожее на боль утраты, завладело ею, хотя это было глупо. Как можно потерять то, чего никогда не имела? Как можно переживать из-за того, что никогда не могло случиться? И все же почему-то внутри словно огнем жгло.

Карлайл выпрямился, положил ей руки на плечи и слегка сжал, пытаясь выразить этим безмолвную поддержку. Белла кивнула, принимая ее.

– Я постараюсь забыть эти глупости, – пообещала она, не глядя на него. – Я выйду замуж за Эдварда. Как можно скорей. А потом он меня обратит, и если у меня всего лишь наваждение, то я от него избавлюсь.

– Ты будешь моей любимой дочерью, – почти прошептал Карлайл. – Даже если это будет нечестно по отношению к другим моим детям. – Он легонько коснулся губами ее лба в отцовском поцелуе. – Прости, мне надо ехать. Пожалуйста, убеди Эдварда вернуться домой. Эсми очень переживает.

Белла пообещала сделать все возможное, после чего попрощалась с Карлайлом, все еще не глядя на него, и поспешила покинуть его кабинет. Ей было одновременно стыдно и грустно, в голове металось полсотни мыслей, а в душе царил хаос. Она нуждалась в немедленном утешении со стороны Эдварда. Белла была уверена, что стоит ей оказаться в его объятиях, как все снова станет просто и понятно. По-другому быть не могло.

Глава 5

24 декабря, 03:21 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

Клер так и не поняла, как Коннор умудрился получить нужные им копии документов. В сонном провинциальном полицейском участке просто не нашлось человека, который смог бы его остановить. К тому моменту, как Антон сумел задействовать связи Бюро и в участок примчался шеф местной полиции, которого потревожили во время законного выходного, Коннор уже в сопровождении одного из дежурных полицейских общался с хранителем архива.

Но еще больше доктор Дэвисон удивилась тому, что после полицейского участка Коннор позвонил в аэропорт и забронировал билет на один из ближайших рейсов. Клер не могла припомнить другого случая, когда Дойл уехал бы с расследования, не закончив его. Предположить причину такого внезапного решения ей не удавалось.

– Куда ты собрался? – недоуменно спросила она, когда Коннор закончил разговор.

– Я возвращаюсь в Штаты, – коротко ответил тот.

– Это я вижу, – Клер рассердилась. – Но мы же еще здесь не закончили.

– Закончите без меня, Питер прекрасно справится, – невозмутимо парировал Дойл. – Сейчас я завезу тебя в замок, поговорю с Питером и поеду в аэропорт.

– Что случилось-то? – Клер предприняла последнюю попытку прояснить ситуацию. Естественно, попытка была обречена на провал.

Когда они приехали в Локвуд-холл, Дойл прямиком отправился к Эксону, чтобы официально передать ему расследование, а Клер не оставалось ничего другого, как присоединиться к Миа и Линдсей в библиотеке. Те сидели за большим столом, обложившись со всех сторон книгами, альбомами, журналами, тетрадями, связками писем. Несколько коробок с тем же бумажным наследием семьи Локвуд стояло чуть поодаль.

– Как успехи? – спросила Клер, поприветствовав коллег кивком головы.

– У нас, как водится, две новости: хорошая и плохая, – с энтузиазмом сообщила Миа. – Хорошая заключается в том, что Локвуды всегда очень щепетильно относились к вещам своих предков и не выбрасывали ни старых писем, ни дневников, ни семейных альбомов.

– Плохая заключается в том, что история семьи насчитывает несколько сотен лет, при этом в каждом поколении была куча народа, и все они только и занимались тем, что писали друг другу письма и вели дневники, – в голосе Линдсей энтузиазма было поменьше.

– И как я понимаю, – констатировала Клер, оглядывая завалы, – составлением структурированного архива никто в семье не озаботился.

– Спасибо хоть, что они составили семейную историю, – Миа многозначительно кивнула на коробки. – Представь, что нам пришлось бы изучить все это. Мы бы отсюда до следующего Рождества не выбрались.

– И кстати об архивах, – Линдсей с интересом посмотрела на папку в руках Клер. – Как у местной полиции с этим обстоят дела?

– Весьма неплохо, – Дэвисон постучала пальцем по плотному картону, подтверждая догадку Доннер. Клер села за стол там, где он был не слишком захламлен, и положила папку перед собой. – Но я еще не успела изучить дело.

– Мне просто не верится, что Коннор смог так быстро раздобыть его, – уважительно протянула Миа.

Клер хмыкнула.

– Попробовал бы кто-нибудь остановить этот танк.

Они обменялись с Линдсей понимающими улыбками. Миа только пожала плечами, откладывая очередную тетрадь и беря в руки другую. Несколько мгновений спустя у нее вырвался ликующий возглас.

– Дневник Роберта Локвуда! Нашелся, наконец. А вот и дневник его жены. – Она перебрала еще несколько тетрадей в кожаных обложках, раскладывая их в две стопки: видимо, оба Локвуда успели написать за жизнь не один том. – Хм, ничего похожего на дневник Анны. Может быть, она не вела его. Тут еще какие-то письма есть, судя по датам, относятся как раз к нужному нам периоду.

Линдсей отодвинула в сторону материалы, которые просматривала сама, и потянулась к дневникам, когда неожиданно ожил ее коммуникатор.

– Да, Питер, – сказала она, нажимая на маленькую кнопку на наушнике, чтобы активировать микрофон. – Что? Почему? – потом она сосредоточенно выслушала ответ и коротко бросила: – Хорошо, мы будем.

– Что случилось? – поинтересовалась Миа.

– Коннор возвращается домой, – удивленно сообщила Линдсей, вопросительно глядя на Клер. – В качестве старшего следователя оставляет Питера. Через час Эксон назначил совещание.

– Он отказался мне объяснить, – ответила Дэвисон на незаданный вопрос. – Сказал только, что уезжает. Я подозреваю, что это из-за звонка Даны. После разговора с ней он выглядел расстроенным.

– Думаете, она?.. – Миа не закончила свою мысль, но выражение ее лица говорило за нее.

– Все может быть, – сдержанно прокомментировала Линдсей. – Такие болезни не проходят, ей не так много оставалось.

– Не настолько, – возразила Клер. – Коннор сказал, что курирует ее исследование, а раз она еще в состоянии работать, значит у нее в запасе как минимум несколько месяцев.

– Коннор курирует исследование Мерфи? – удивилась Доннер. – Он никогда не говорил об этом. Разве подобное вообще входит в его обязанности?

– Подозреваю, это какое-то секретное исследование, – поделилась предположением Клер. – Может быть, там что-то пошло не так?

– Или наоборот, так, – возразила Миа. – И Коннор не захотел оставаться в стороне.

– Ни к чему гадать, – Клер покачала головой, открыла свою папку и начала изучать находящиеся в ней документы. – Лучше давайте подготовимся к совещанию.

***

24 декабря, 04:47 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

Карлайл задумчиво мерил шагами комнату, в которой доктор Мерфи попросила его подождать. Два часа назад. Иногда отсутствие потребности в сне ужасно раздражало Каллена: если бы он мог эти два часа подремать в кресле после ночного дежурства, время пролетело бы незаметно. Вместо этого приходилось терпеть. Ждать. Бросать поминутно взгляд на настенные часы, ходить по кругу, смотреть в окно, листать прошлогодний журнал, случайно завалявшийся на низком столике. Минуты тянулись бесконечно долго даже для него – существа, которое живет уже четвертое столетие.

Однако если Дане действительно удалось создать вещество, которое сможет вернуть ему его человечность, то оно того стоит. Он сам и его семья – если они захотят, конечно, – смогут снова стать людьми и прожить ту жизнь, которую в свое время у них отняли обстоятельства. Он не сомневался в том, что Эдвард с радостью вернет себе свою человеческую природу, ведь тогда они с Беллой смогут иметь нормальные отношения. Ей не придется умирать ради него, а Джейкобу Блэку станет нечем крыть.

Эсми тоже будет рада, ведь если все пройдет успешно, они смогут иметь детей. Своих детей, родных. Часть от нее, часть от него. Возможно, это именно то, что им нужно сейчас. Сколько раз он слышал от людей, как правило, от своих коллег, о том, что рождение ребенка помогло спасти их брак. Общий ребенок объединяет, сближает, связывает нитью более прочной, чем обычная любовь между мужчиной и женщиной.

Розали будет счастлива. Карлайл не смог сдержать улыбку, подумав об этом. Столько лет он чувствовал свою вину перед ней, понимая, что именно для нее невозможность иметь ребенка стала личной трагедией. Карлайл всегда подозревал, что дочь так и не простила его за то, что он лишил ее этого.

Эммет... Карлайл никогда не замечал, чтобы тот страдал от своего состояния. Напротив, его второму сыну нравилось быть сильным, быстрым, неуязвимым. Во время охоты он наслаждался скоростью погони, схваткой и заслуженной наградой. Но если Розали захочет стать человеком – а она захочет, – он последует за ней. Эммет был всецело ей предан.

Насчет Элис и Джаспера Карлайл был не до конца уверен. Невзирая на искреннюю обоюдную симпатию и взаимоуважение, он никогда не был по-настоящему близок с Джаспером. И с Элис тоже. Может быть, дело в том, что он не обращал их, а может быть, эти двое были слишком увлечены друг другом, чтобы подпускать кого-то третьего настолько близко. Но если он все же смог их достаточно изучить за время совместной жизни, то они, скорее всего, тоже захотят обратиться в людей. Просто за компанию.

Интересно, как на все это прореагирует Белла? Карлайл прикрыл глаза, мысленно возвращаясь на день назад. "Ты хочешь быть с Эдвардом или ты хочешь быть как Эдвард?" – спросил он ее тогда. Она не дала прямого ответа. Могло ли быть так, что Беллу больше привлекал сам мир бессмертных кровожадных существ, чем его сын? Обрадуется ли она, когда поймет, что больше не нужно приносить жертву, что можно остаться человеком? Она ведь не знает всех подводных камней этой жизни, в ее голове могло сложиться искаженное, идеализированное представление о вампирах. Она не знает, что такое жажда и как трудно заглушить голос инстинктов. Не знает, как чувствуешь себя, застыв во времени, словно пойманная в плен янтаря муха.

Дверь комнаты наконец отворилась, обрывая его мысли. Каллен повернулся к вошедшим и приветливо улыбнулся Дане Мерфи и Коннору Дойлу. Профессор улыбнулся ему в ответ, а вот лицо Мерфи осталось угрюмым.

– Здравствуйте, Карлайл, рад вас видеть так скоро, – поздоровался Коннор, протянув руку, которую Карлайл от волнения сжал чуть сильнее обычного, заставив его чуть заметно поморщиться от боли.

– Мне тоже приятно встретиться с вами, профессор, – вежливо ответил Каллен, скользнув недоумевающим взглядом по Дане.

– Простите, что заставили вас ждать. Я не мог прилететь раньше, а доктор Мерфи не могла начать разговор без меня.

– Ничего страшного, – нетерпеливо отмахнулся Карлайл. – Теперь мы все в сборе. Когда мы сможем начать испытание вашего "обратного катализатора", как вы его называете?

Ученые обменялись многозначительными взглядами, которые очень не понравились Каллену. Такими взглядами обменивались доктора, когда собирались предложить отчаявшемуся пациенту экспериментальное лечение. Если задуматься, то так оно и было сейчас.

– Давайте присядем, – предложил Дойл, жестом показав на диван и два кресла, стоявшие в комнате. Когда они разместились на них, он осторожно заговорил: – Карлайл, я уже пытался сказать вам по телефону, но, по-моему, вы невнимательно меня слушали. Процедура, которую вы так торопитесь пройти, крайне опасна. Мы не знаем, выдержит ли ваше тело обратное превращение. Нам не на чем проверить. Вы можете умереть, понимаете? – он внимательно посмотрел в спокойные золотистые глаза.

– Смерть – это еще не самая страшная перспектива, – мрачно добавила Дана. Мужчины повернулись к ней, в их взглядах был вопрос. – Больше всего я переживаю за кровеносные сосуды – одно из самых слабых мест в организме. Они могут не выдержать повсеместно, и тогда вы истечете кровью изнутри, но есть вариант и похуже: могут не выдержать отдельные сосуды, например, те, что питают головной мозг. В результате инсульт, частичная потеря дееспособности или полное превращение в овощ.

– Если я превращусь... в овощ, – осторожно уточнил Карлайл, – я могу надеяться, что вы просто... выкинете меня на помойку?

– И не мечтайте, – жестко ответила Дана. – Вызову вашу семью и сдам вас с рук на руки. Если им хватит человеколюбия, они вами пообедают. А если вам удалось привить им христианскую мораль, то вы станете их любимым домашним растением. Лет на сорок, не больше, я думаю.

Карлайл был несколько обескуражен ее тоном и словами. Обычно она вела себя более дружелюбно и относилась к нему с симпатией и даже уважением, а сейчас была настроена враждебно и вела себя довольно агрессивно. Профессор Дойл смущенно кашлянул и тихо пояснил:

– Простите доктора Мерфи. Она считает, что вы поступаете неправильно, торопясь отказаться от своей природы.

Карлайл окинул Дану изучающим взглядом и почти сразу все понял. Конечно, она не могла принять его решение.

– Доктор Мерфи, – мягко сказал он, – я не буду пытаться объяснить вам, почему это существование хуже жизни обычного смертного человека. Вы сравниваете его не с той жизнью, к которой стремлюсь я, а со своей. Нам не понять друг друга, но, поверьте, я очень вам сочувствую. Как врач и как человек, которым я когда-то был. Попытайтесь и вы посочувствовать мне. А если не получится, то хотя бы не осуждайте меня. Вы не знаете, что значит быть тем, кем являюсь я.

Дана виновато отвела взгляд. Ее лицо смягчилось, и когда она снова заговорила, ее голос уже не был таким резким, как пять минут назад.

– Поймите, доктор Каллен: я не могу гарантировать вам возвращение к той жизни, к которой вы стремитесь. Вы ведь помните свое перерождение в вампира? Вы говорили мне, что это настоящая агония. Боль, которой нет равных. И это продолжалось не один час. Обратное превращение не будет легче. Это будет та же агония, – она снова посмотрела ему в глаза. – Боль, которая превзойдет ту в разы, – с нажимом сказала Дана. – Даже если сам катализатор сработает как во время экспериментов и перестроит ваше ДНК обратно в человеческое без сбоев и мутаций, вы можете не пережить этот процесс. В прошлый раз вы из более слабого и уязвимого существа превращались в более совершенное. В этот раз пойдете в обратную сторону. Сосуды, сердце, мозг – слишком много уязвимых мест.

– Морфин, – подсказал Каллен после минутного размышления. – Система искусственного поддержания жизни, реанимационный набор и морфин. Это поможет вам протащить мое тело через изменения. Мои желание и вера сделают все остальное.

– Пока вы будете вампиром, морфин не будет на вас действовать, – возразила Дана, уже понимая, что битва проиграна. Этот ненормальный рискнет всем ради возможности снова стать собой.

– Пока я буду вампиром, я не умру, – резонно заметил Карлайл.

– Боль от этого меньше не станет.

– Я потерплю, – он улыбнулся. – Не мне вам объяснять, как много можно вытерпеть.

– А если обратный катализатор не сработает так, как я ожидаю? – не сдавалась Мерфи. Она не привыкла сдаваться так быстро. – Это все чертовски сложно, а я всего лишь ученый, а не бог.

– Уверен, что прежде чем сообщить профессору Дойлу об успехе своего исследования, вы провели все доступные вам тесты. Дважды, – он улыбнулся. – Или трижды.

На губах Коннора тоже появилась улыбка, и он посмотрел на Дану, выразительно выгнув бровь.

– О да, – подтвердил он. – Может быть, она и пять раз эксперименты по кругу прогнала, она не торопилась сообщать.

Мерфи не ответила на их улыбки. Ее лицо все еще было мрачнее тучи.

– Ваша смерть, недееспособность или увечье в результате будут на моей совести, Карлайл, – удрученно констатировала она. – И мне как-то надо будет с этим жить, – сказав это, она все-таки криво усмехнулась. – Правда, недолго, так что если вы настаиваете, то мы попробуем.

– Отлично, с этим разобрались, – подвел итог Дойл. – Расскажи нам, как все будет происходить.

– Примерно так же, как все происходило при исходном обращении. Тогда яд, попав в кровоток, распространился по телу и постепенно изменил его. Теперь будет примерно так же. У вас есть нечто, что заменяет кровоток, – обратилась она к Карлайлу. – Именно оно позволяет вам... кхм... сохранять некоторые функции, свойственные человеческим мужчинам. – Проблема в том, что у вас нет пульса. Жидкость, заменяющая вам кровь, движется значительно медленнее, и эта скорость зависит от вашей физической активности. Учитывая, что во время процедуры вы будете находиться в покое, это движение будет едва заметным. Если мы просто введем вам катализатор, то его распространение может занять несколько дней, а весь процесс обращения может растянуться на пару недель, – Дана замолчала, с удовольствием заметив, что Каллен вздрогнул при упоминании столь длительного срока. Значит, все-таки знает, что его ждет, помнит, что такое боль.

– Я так понимаю, у вас есть другое решение? – сдержанно уточнил Карлайл.

– Да, я буду вводить вам катализатор в физрастворе несколько часов через несколько игл. Четыре прокола на каждой ноге, по два на каждой руке, еще два на шее, в сонные артерии. Я все равно не знаю точно, сколько займет процесс, но по моим подсчетам это даст возможность распространить катализатор по телу примерно с той же скоростью, с которой распространился яд вампира, укусившего вас. Потом все будет зависеть от того, с какой скоростью будет проходить перестройка ДНК. Все это время я и мои ребята будем наблюдать за вами.

Каллен помолчал немного, переваривая полученную информацию и, как показалось Дане, взвешивая "за" и "против". Спустя минуту он кивнул.

– Звучит вполне правдоподобно, – констатировал он. – Когда?

– Мне понадобится около часа на то, чтобы подготовить все, – смирившись с неизбежным, ответила Дана. – Вам тоже нужно подготовиться. Как минимум переодеться, а как максимум позвонить домой.

– Ваши близкие не хватятся вас? – еще раз уточнил Дойл. – Сама процедура и реабилитация после нее может занять немало времени. Думаю, вы застрянете здесь как минимум на неделю.

– Я взял отпуск на работе на две недели, – сообщил Карлайл. – А своей семье сказал, что уеду на неопределенное время. Они не будут меня искать.

Коннор посмотрел на него с подозрением, но промолчал. Что-то случилось в благословенном семействе Калленов, которое до сих пор представлялось профессору вполне идеальным, незыблемым. Однако расспрашивать Дойл не стал: не в таких отношениях он был с Карлайлом, чтобы лезть тому в душу.

– Тогда все в порядке, – Дойл поднялся со своего места. Дана последовала его примеру, а Каллен остался сидеть. – Я сейчас подготовлю бумаги, – он виновато пожал плечами, – чистая формальность. Нам нужно зафиксировать тот факт, что вы осведомлены о риске и готовы на него пойти. Я, конечно, сомневаюсь, что ваша семья в случае чего подаст на нас в суд, но лучше соблюсти протокол.

– Да, конечно, – спокойно согласился Карлайл.

– Дана пока подготовит лабораторию и соберет свою команду. Вы можете воспользоваться этим временем, чтобы поговорить с семьей, если хотите.

На этот раз Карлаайл просто молча кивнул.

***

24 декабря, 05:02 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

– Как вы все знаете, профессор Дойл нас покинул ради более важных дел, – сказал Питер, с трудом скрывая свою радость, – поэтому расследование поручено довести мне. Клер, Коннор сказал, что вам удалось получить копии материалов дела об убийстве четы Локвудов, – Эксон сделал приглашающий жест.

Команда вновь собралась в гостиной, поскольку оставлять надолго без присмотра мониторы, на которые выводились результате наблюдений за домом, не хотелось. Питер, который после возвращения Дойла редко вел дела в качестве старшего следователя, был явно воодушевлен возможностью снова поруководить.

– Материалов не так много, – начала отчитываться Дэвисон, подглядывая в копии документов. – Убийство произошло в главном холле. Первую пулю получила Роза, прямо в сердце, скончалась мгновенно. Скорее всего, даже не успела понять, что произошло. Роберту повезло чуть меньше: его ранение было смертельным, но смерть не стала мгновенной. Невозможно сказать, стреляли ли в них одновременно, то есть в одного за другим без промедления, или лорд Локвуд получил свою пулю после того, как успел прореагировать на смерть жены.

– То есть мы не можем определить, планировала ли Анна убить его или это вышло случайно? – уточнил Питер.

– Вот именно, – подтвердила Клер. – Расследования практически не было. На оружии нашли отпечатки пальцев Анны. Два человека, умерших насильственной смертью, орудие убийства, девушка, умершая сама по себе, и ее отпечатки на ружье. Все в одном месте. Дело закрыли еще до нового года.

– Как-то очень просто, да? – засомневалась Миа.

– Бытовые убийства на почве ревности чаще всего такими и бывают, – возразила Линдсей. – Далеко не всегда они походят на романы Агаты Кристи.

– Я согласна с Линдсей, – сказала Клер, – но в данном случае меня кое-что настораживает. А именно положение тел и место, где лежала двустволка, из которой двое были убиты.

– Не понял, – признался Эксон. – Что там не так?

– Здесь нет фотографий, только подробное описание. Я долго перечитывала, пока смогла себе представить картину целиком. Пойдемте, я лучше вам покажу.

Она встала из-за стола и поманила остальных за собой в холл. Ученые переглянулись, но послушно последовали за ней. Клер привела их на место и начала расставлять, как шахматные фигуры на доске.

– Ты, Питер, будешь Робертом. Он стоял здесь, – она поставила Эксона почти у самых нижних ступенек лестницы. – Линдсей, ты будешь его женой Розой, – она поставила ее рядом с Питером, чуть ближе к выходу. – Убийца стреляла отсюда, – Клер поставила Миа еще ближе к выходу в десяти шагах от Линдсей. – Итак, Анна стреляет первый раз и убивает Розу. Та падает, где стоит, параллельно ступеням.

– Можно я не буду падать? – Доннер скрестила руки на груди, возмущенно глядя на Дэвисон.

– Как знаешь, – Клер пожала плечами. – Но мы представим, что ты лежишь прямо здесь, – она показала на пол, где предположительно должна была улечься Линдсей. – Убийца стреляет второй раз и смертельно ранит Роберта Локвуда. Он падает навзничь.

Питер был настроен более игриво, поэтому изобразил, как в него попадает пуля и картинно повалился на ступеньки. Клер и Миа рассмеялись, а Линдсей закатила глаза и сдержанно улыбнулась.

– А где умерла я? – поинтересовалась Миа. – Прямо здесь или успела куда-то отойти?

– Анна Локвуд умерла рядом с Робертом. Похоже, она обнимала его, пока он был еще жив, а когда он скончался, она не вынесла этого и умерла сама.

– Хорошо, – сказал со ступенек Питер, – а что тебя смущает?

– Место, где лежало ружье, – Клер встала на полпути между Питером с Линдсей и Миа, но только сдвинулась в сторону от них, шагов на пять. При этом все они образовали треугольник.

– Как оно там оказалось? – поинтересовался Питер, перестав изображать из себя мертвеца и сев на одну из ступенек.

– Вопрос на миллион, но тогдашних копов он не заинтересовал, – сообщила Дэвисон.

– Анна могла бросить ружье, – с сомнением предположила Линдсей.

– Очень странно она его бросила, не находишь? – возразила Миа. – Вперед и в сторону, по диагонали.

– Да, не совсем логично, – согласилась Доннер.

– А как Роза была одета в момент убийства? – поинтересовалась Миа.

Клер сверилась с протоколом.

– В дорожный костюм. Видимо, куда-то собиралась ехать.

– Ты тоже что-то нашла? – заинтересованно спросил Питер.

– Мы нашли дневники Локвудов, – доложила Стоун. – Розы и Роберта, дневник Анны пока не нашелся.

– И что там?

– Роберт почти ничего не писал о ситуации, сложившейся в его семье, – сказала Линдсей, которая читала именно дневники лорда Локвуда. – Изредка встречаются малопонятные записи, сделанные в основном ночью, в которых он пишет о том, что совсем запутался и не знает, как будет честнее поступить, но не зная об их любовном треугольнике, трудно было бы понять, о чем речь. Видимо, не очень-то он доверял своему дневнику.

– Роза тоже, – подхватила Миа. – По крайней мере, стенаний и страданий я не нашла. Зато нашла письмо, вложенное между страницами. Судя по штемпелю, оно пришло двадцать четвертого декабря. Как я поняла, его написала одна из родственниц Розы в ответ на ее письмо. Там говорится, что эта дама готова принять Розу у себя, если у той будут средства на жизнь и она не станет висеть у нее на шее. Вместе с этим она рекомендует ей не торопиться с разводом, предупреждая о тяжелых последствиях такого шага.

– Роза хотела уехать и развестись с мужем? – удивилась Клер.

– Похоже на то, – Миа кивнула.

– Может быть, она узнала о романе мужа, – сказала Линдсей. – И либо решила не мешать ему, либо просто оскорбилась.

– Это не важно, – Питер поднялся на ноги. – Вопрос в том, зачем Анне ее убивать, если Роза собиралась уйти со сцены?

– Вопрос на миллион, – повторила Клер.

***

24 декабря, 06:35 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

Эдвард чувствовал себя странно, стучась в дверь собственного дома, словно случайный гость, но почему-то ему казалось, что после его вчерашнего скандального побега так будет правильней. Реакция Эсми, впрочем, этого не подтвердила. Она просто очень удивилась, увидев его сквозь стеклянную дверь, и ей в голову не пришло, что он таким образом пытается извиниться за свое поведение. Наверное, это все-таки было глупо.

– Эдвард, я так рада, что ты вернулся, – едва открыв ему, Эсми крепко обняла сына. Тот смущенно сжал ее в ответных объятиях. Ее слова и мысли были такими прозрачными и искренними, что Эдварду стало по-настоящему стыдно.

– Карлайла нет, как я понял, – уточнил он, хотя мысли приемной матери не оставляли сомнений. – Куда он уехал? Сиэтл? Что он там забыл?

Эсми только пожала плечами. Она выглядела уставшей и разбитой, хотя заметить это мог бы только кто-то из семьи, потому что вампиры даже в таком состоянии были ослепительнее многих людей.

– А когда вернется, не сказал, да? – зачем-то озвучил Эдвард. Эсми кивнула.

– Ты хотел поговорить с ним? – осторожно поинтересовалась она. – Ты ведь не ссориться с ним пришел, правда?

– Конечно, нет, – Эдвард виновато улыбнулся. – Я пришел попросить у него прощения за свое поведение.

Едва он это сказал, раздался телефонный звонок. Эсми мгновенно оказалась у ближайшего аппарата.

– Дом Калленов, слушаю вас.

– Здравствуй, милая, – тепло поприветствовал ее голос мужа.

– Карлайл! – радостно воскликнула она. – Слава богу... Где ты?

– В Сиэтле, – он как будто хотел сказать что-то еще, но то ли сдержался, то ли слова не шли.

– К тебе пришел Эдвард, – с энтузиазмом сообщила Эсми. – Он хочет поговорить с тобой. Позвать его?

Она уже собиралась передать трубку подошедшему сыну, но Карлайл вдруг убежденно сказал:

– Не надо.

Эсми и Эдвард, слышавший ее мысли, так и застыли, удивленно глядя друг на друга.

– Почему?

– Я поговорю с ним, когда вернусь.

– Тогда возвращайся, – попросила Эсми. – Прямо сейчас.

– Не могу.

Она вздохнула. Конечно, надо было сразу подумать об этом. Карлайл мог уехать не столько ради семьи, чтобы дать им возможность собраться вместе без чувства неловкости, сколько из-за того, что ему самому нужно было побыть одному. Столько лет он жил исключительно их общими интересами, может быть, ему наконец захотелось немного разобраться в том, чего же на самом деле нужно ему?

– Понимаю, – пробормотала Эсми в трубку. Эдвард расстроенно покачал головой и деликатно ушел на другой этаж, чтобы дать им возможность поговорить наедине. – Я бы очень хотела, чтобы ты был с нами завтра, – добавила Эсми. – Но если тебе нужно время и немного свободного пространства...

– Нет, не нужно, – признался Карлайл. Ему было слишком больно слышать разочарование в ее голосе. – Я бы ничего так не хотел, как быть сейчас с вами. С тобой. Но я не могу приехать.

– Почему? – теперь Эсми перестала понимать, что происходит. – Что случилось?

– Пока ничего, – осторожно ответил ее муж. Он пытался подобрать нужные слова, поэтому говорил медленно. – У меня здесь есть... одно дело. Я пока не могу объяснить. Если все сложится удачно и я вернусь, я все расскажу вам.

– Если вернешься? – переспросила Эсми. Подобная формулировка ее напугала.

– Нет, я просто неверно выразился, – поспешил успокоить ее Карлайл. – Если все сложится удачно, то когда я вернусь, я все вам расскажу. Если не сложится, то просто нечего будет рассказывать.

– Ты меня немного пугаешь.

– Не стоит бояться, все будет хорошо. Я просто хотел убедиться, что у вас все в порядке. И сказать, что очень люблю тебя. И скучаю по тебе. По всем вам.

– Мы тоже по тебе скучаем. Возвращайся скорей.

– Я постараюсь. С Рождеством.

– С Рождеством, – эхом откликнулась Эсми, после чего в трубке раздались короткие гудки.

Она еще не успела положить трубку на место, когда в комнату влетела взбудораженная Элис. Ее волосы растрепались, и выглядела она еще более испуганной, чем накануне вечером.

– Это был Карлайл? – воскликнула она. – Где он? Ты должна срочно ему перезвонить!

– А что случилось? – спросила Эсми, уже вызывая из телефонной памяти номер мобильного телефона мужа. Механический голос сообщил ей, что абонент временно недоступен. – Он отключил телефон, – сообщила она.

Элис чуть не застонала.

– Проклятье! Нам нужно как можно скорее найти его. Ему грозит опасность, – удрученно сообщила она.

– Какая опасность? О чем речь? – спросил вернувшийся Эдвард. Его привлек громкий голос сестры. Увидев Эммета и Розали, спускающихся по лестнице, он понял, что не его одного.

Элис прикрыла глаза, не в состоянии озвучить то, что, вероятно, явилось ей в очередном видении. Вместо нее ответил подоспевший Джаспер. Его ответ был лаконичным и исчерпывающим:

– Смерть.

Глава 6

24 декабря, 06:50 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

– Смерть? – в миг онемевшими губами переспросила Эсми. – Что это значит? О чем ты говоришь?

Элис схватилась за голову и со стоном повалилась на диван. Джаспер торопливо сел рядом с ней, обняв за плечи.

– Мы уже ехали домой, когда у нее вдруг появилось это видение, – тихо сообщил он, успокаивая возлюбленную, из груди которой вырывались странные звуки, подозрительно похожие на всхлипы.

– Что ты видела, Элис? – требовательно спросил Эдвард. – Можешь не говорить, просто покажи мне.

Судя по тому, как изменилось выражение его лица всего пару мгновений спустя, Элис смогла собраться с мыслями и исполнила его просьбу. От увиденного Эдвард пошатнулся.

– Не... невозможно, – пробормотал он.

– Кто-нибудь объяснит мне, что угрожает Карлайлу? – едва сдерживаясь, спросила Эсми. Розали, стоявшая к ней ближе всего, поспешила обнять ее, чтобы унять дрожь.

– Не могу, – признался Эдвард. – Я не понимаю.

– Вот и я тоже, – жалобно пискнула Элис. – Он ведь не может так умереть, он не человек!

– Как "так"? – не выдержал Эммет. – Что вы там видите?

– Это похоже на больницу, – медленно сказал Эдвард, напряженно прищурившись. Он снова и снова прокручивал перед мысленным взором увиденное в голове сестры. – Но это не больница, хотя Карлайл очень похож на пациента.

– Это одиночная палата, – подключилась Элис. Голос ее все еще дрожал. – Чем-то похожа на интенсивную терапию. Я вижу, как к Карлайлу тянутся все эти трубки. Он лежит с закрытыми глазами, но... – она затихла, и Эдварду пришлось снова подхватить ее рассказ:

– Глаза не просто закрыты, он без сознания. Ему больно. По телу иногда прокатываются судороги.

– А потом что-то начинает пищать. Так громко и противно. И вокруг него начинается суета. Эта женщина... она что-то говорит об остановке сердца... Да оно же у него и так не бьется! А они начинают тыкать в него этой штукой...

– Это дефибриллятор, – пояснил Эдвард. – Дают несколько разрядов, пытаются закачивать воздух ему в легкие. А потом кто-то говорит, что он умер.

– И это действительно так, – почти прошептала Элис. – Я это чувствую. В моем видении Карлайл умирает. Не знаю, как это происходит, вампиры так не умирают, но он мертв. – Она снова сжала виски ладонями. – У меня от этого видения голова сейчас лопнет.

Эсми, которая не успела еще положить телефонную трубку на базу, снова судорожно набрала номер мужа. Ей снова сообщили, что абонент недоступен.

– Куда он поехал? – спросила у нее Розали.

– Я не знаю, – растерянно прошептала Эсми. – Сказал, что у него в Сиэтле есть какое-то дело, но не уточнил, какое. Господи... – прошептала она, закрывая глаза. Теперь оговорка Карлайла вызывала у нее настоящую панику. – Он ведь почти сказал мне. Он сказал, что "если все сложится удачно и он вернется"... "Если вернется"... Он знает, что может не вернуться. С самого начала знал это.

– Мне все равно, что он там делает в Сиэтле, но при таком раскладе это надо остановить, – уверенно заявил Эммет.

– Кто бы спорил, – откликнулась Розали. Она все еще обнимала Эсми. – Но как? Мы не знаем, где он. Телефон не отвечает.

– Элис, в твоем видении было что-нибудь, что может дать нам какую-то зацепку? – спросил Джаспер. Он старался подавлять панику в своих близких, но ситуация грозила в любой момент выйти из-под контроля.

– Не знаю, – она в отчаянии помотала головой, пытаясь сосредоточиться. – Нет ни надписей, ни окон. Это точно не больница. Может, какой-то частный медицинский центр. Женщина... Похоже, она там главная.

– Что за женщина? – спросила Эсми.

– Не знаю. Врач, наверное. На ней медицинский халат. Она всеми командует. Очень худая, болезненного вида. Кажется, она носит парик.

– Там еще есть мужчина, я его знаю, – неожиданно воскликнул Эдвард. – Стоит в дверном проеме, наблюдает...

– Да, вижу, – согласилась Элис. – И я тоже его знаю.

– Кто это? – нетерпеливо поинтересовался Эммет.

– Дойл. Тот ученый, который приезжал сюда с расследованием, – ответил Эдвард. – Это как-то связано с этим... Бюро научных расследований. Они ведь знают, кто мы.

– Эксперимент? – предположила Розали.

– И Карлайл в нем участвует, – согласился Эдвард. – Надо их остановить.

Эсми сорвалась с места, как будто что-то вспомнила. Обычно она предпочитала двигаться по дому с вполне человеческой скоростью, но сейчас она вихрем взлетела куда-то на верхний этаж и вернулась всего несколько секунд спустя, на ходу потроша свою сумку. Достав из нее кошелек, она отшвырнула в сторону дизайнерскую вещь как половую тряпку.

– Когда они уезжали, один из них – доктор Питер Эксон – оставил мне свою визитку, – она высыпала на кофейный столик содержимое кошелька: кредитные карты, карты постоянного покупателя, какие-то чеки и несколько плотных маленьких прямоугольников – визиток. – Не думала, что она мне пригодится, – говорила Эсми, перебирая карточки, – но не выбросила.

Она, наконец, нашла искомое и так же стремительно подлетела к телефону, брошенному на диван рядом с Элис. От волнения ей пришлось трижды сбрасывать набор: она промахивалась мимо нужной цифры или сбивалась. Когда же номер был набран верно, Эсми прижала трубку к уху с такой силой, что хрупкий пластик затрещал. Длинные гудки тянулись бесконечно долго.

***

24 декабря, 06:50 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

Закончив разговор, Карлайл отключил мобильный телефон. В ближайшие несколько дней он не сможет отвечать на звонки. Убрав аппарат в прикроватную тумбочку, он лег на высокую больничную кровать и укрылся тонким одеялом. Ему не было холодно, конечно, но в больничной одежде, напоминавшей большую пеленку с завязками, он чувствовал себя неуютно. Едва он устроился, дверь распахнулась и в небольшую палату, которая была всего лишь частью огромной лаборатории, стремительно вошли Дана Мерфи и Коннор Дойл. Профессор нес в руках какие-то бумаги на планшете, а Дана катила стойку с капельницей.

– Вы готовы? – спросил Коннор, ободряюще улыбаясь ему.

– Вполне, – отозвался Каллен. Он старался подавить волнение и не выдать своего страха. Карлайл не был столь безрассуден, как считала Дана. Ему было, что терять, и он еще помнил, что такое боль превращения. Такое не забывается, особенно если у тебя идеальная память.

– Еще можно передумать, – тихо предложил Дойл. – Никто вас не осудит. Пока мы не пустили вещество в ваш организм, еще можно отказаться.

– Я зашел уже слишком далеко, – он улыбнулся. – Я пойду до конца.

– Надеюсь, это не будет конец вашей жизни, – очень тихо пробормотала Дана, но Карлайл, конечно, услышал.

– Раз вы настроены решительно, прочитайте, пожалуйста, и подпишите, если у вас нет возражений, – Дойл протянул Каллену планшет и ручку.

Карлайл бегло пробежал взглядом документ. Стандартный отказ от ответственности. Пациент такой-то в здравом уме и твердой памяти согласен на проведение экспериментальной процедуры, обо всех рисках предупрежден. Никаких уточнений о том, что за процедура и для чего она проводится. Карлайл уверенно поставил свою подпись.

– Твой выход, – обратился Коннор к Дане, забирая планшет и ручку у Каллена.

Мерфи нахмурилась, одела перчатки и распаковала иглы. Это, конечно, были не обычные медицинские иглы, такие не могли проткнуть кожу вампира. Их изготовили на заказ специально для Бюро из сверхпрочного сплава. Такими же пользовалась Дана во время проведения исследований, чтобы брать на анализ жидкость из тела Каллена. В процессе у них выработалась своя схема. При всей прочности игл, Дана была по-человечески слаба и не могла сама воткнуть иголку в своего пациента. Поэтому она просто находила нужное место и приставляла к ней острое жало. Прокол делал сам Карлайл.

В соответствии с планом, Дана сделала четыре прокола на каждой ноге: на внутренней и внешней стороне бедра, под коленом, в районе щиколотки. Подсоединив трубки, она снова укрыла Каллена одеялом и перешла к шее: правая и левая сонные артерии. Последними были руки. Два прокола: вены на локтевом сгибе и на запястье. Когда все трубки были подключены, Карлайл усмехнулся.

– Это какой-то кошмарный сон врача.

– То ли еще будет, – Дана улыбнулась в ответ и вопросительно посмотрела на Дойла.

– Удачи вам, Карлайл, – с чувством сказал тот. Доктор-вампир ему очень нравился. – Будьте молодцом и не расстраивайте Дану.

– Сделаю все, что в моих силах, – весело откликнулся Каллен, а потом посерьезнел. – Спасибо вам обоим.

– Пока не за что, – проворчала Дана.

– Вы дали мне надежду, а это уже немало, – возразил Карлайл.

Коннор понимающе кивнул и улыбнулся. В этот момент в кармане у него настойчиво заиграл мобильный. Определитель опознал номер телефона Питера. Дойл нахмурился: в Англии должна была быть глубокая ночь. Неужели что-то случилось при расследовании? Если кто-то из его команды пострадал, он себе этого никогда не простит. – Начинай, – отрывисто бросил он Дане, направляясь к выходу.

Мерфи потянулась к капельнице.

***

25 декабря, 02:40 a.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День третий.

Питер в очередной раз просматривал материалы дела, раскладывая их перед собой: последние тома дневников Роберта и Розы Локвудов, письмо, которое получила Роза накануне своей гибели, полицейский отчет, отчет Коннора о той ночи, когда он и Клер наблюдали феномен, семейные фотографии. Эксон, конечно, сомневался, что в третьем часу ночи ему в голову придет какая-либо гениальная идея, но ему надо было на что-то отвлечься, чтобы так не тянуло в сон. На мониторах все равно ничего не происходило.

– Нашел что-нибудь? – спросила Линдсей, возникая из ниоткуда. Питер вздрогнул от неожиданности.

– Да так, просто стараюсь не уснуть, – признался Эксон. – Но кое-что мне пришло в голову.

Линдсей села на стул рядом с ним и посмотрела на разложенные бумажки.

– Поделишься или спать пойдешь? – лениво поинтересовалась она. Самой ей спать хотелось безумно, хотя она и подремала пару часов, зная, что ее ждет дежурство.

– Поделюсь, конечно, – примерно с таким же энтузиазмом откликнулся Питер. Ему было ужасно лень куда-то идти. Похоже, его ноги уже задремали. – Завтра – то есть уже сегодня – годовщина трагедии. Причем это относится не только к убийству Локвудов, но и к смерти последнего представителя рода, который был другом нашего доктора. Мы ведь с самого начала предположили связь, верно? Может быть, последний лорд Локвуд стал свидетелем чего-то ужасного? Например, призрачного воспроизведения событий столетней давности.

– Ты намекаешь на то, что мы имеем все шансы тоже увидеть это? – уточнила Линдсей. Настроена она была скептически.

– Почему нет? Коннор и Клер ведь наблюдали разговор Роберта и Анны, который произошел накануне Рождества, – Питер открыл дневник лорда Локвуда на нужной странице. – Вот, двадцать четвертое декабря. Время здесь не стоит, но я уверен, что она была сделана после того ночного разговора в библиотеке, воспроизведение которого видели Коннор и Клер.

– "Я не могу потерять никого из них: с одной я связан клятвой, с другой – любовью. В любом случае мой поступок будет подлостью. Так что я должен сделать?" – прочитала Линдсей. – И что нам это дает?

– Если утром в главном холле вновь произойдет то, что случилось почти сто лет назад, мы сможем узнать, почему ружье лежало так далеко, зачем Анна убила Розу, если та собиралась уступить мужа ей, – теперь Питер выглядел бодрее, в его глазах зажегся огонек, свойственный всем исследователям непознанного. – Надо будет сосредоточить там наблюдение. В том числе визуальное.

– Ты не находишь, что это может быть опасно? – Линдсей хмуро посмотрела на Питера. – Если последний Локвуд умер, наблюдая эту сцену, то и нам может достаться.

– Да, ты права, – задумчиво протянул Питер.

Не успел он сформулировать какое-либо предложение, как сонную тишину замка прорезала трель его мобильного телефона. Посмотрев на номер, Эксон удивленно взметнул брови.

– Дойл? – коротко поинтересовалась Линдсей. Питер только отрицательно помотал головой.

– Питер Эксон, слушаю вас, – ответил он, стараясь не обращать внимания на то, как в груди что-то сжалось от предчувствия.

– Доктор Эксон, здравствуйте, – поприветствовал его самый мелодичный, самый прекрасный голос, который ему когда-либо доводилось слышать. Он узнал этот голос, невзирая на искажения телефонной линии и нервную дрожь его обладательницы.

– Миссис Каллен? – недоверчиво протянул Питер. Краем глаза он успел заметить удивление, отразившееся на лице Доннер.

– О, вы меня помните, это немного упрощает дело, – почти радостно выдохнула Эсми. Ей не хотелось тратить время на объяснение. – Мой вопрос может показаться вам странным, но, поверьте мне, это очень важно. Вы что-нибудь знаете о моем муже? Знаете, где он может сейчас находиться?

– Нет, – растерянно протянул Питер. – Последний раз я общался с ним тогда в Форксе, с тех пор мы не виделись, и я ничего о нем не слышал. Впрочем, – поспешил он исправиться, – мы сейчас ведем расследование, инициированное вашим мужем, но я с ним не разговаривал. С ним контактировал мой начальник, профессор Дойл. А что случилось? Почему вы спрашиваете?

– А с профессором Дойлом можно как-то связаться? – спросила Эсми, игнорируя вопросы Питера.

– Он вернулся в Штаты, – все так же растерянно сказал Эксон. В голове у него уже начала формироваться какая-то смутная догадка, но пока информации было слишком мало. – Мы сами сейчас в Англии, в замке, который унаследовал ваш муж.

– Карлайл унаследовал замок? – удивилась Эсми, на мгновение отвлекаясь от темы своего звонка. – Впрочем, неважно, у нас много недвижимости.

– Миссис Каллен, объясните мне, что случилось? Почему вы спрашиваете у меня про своего мужа и причем здесь может быть Дойл? – требовательно попросил Питер, от волнения вскакивая на ноги. Он чувствовал, что происходит что-то очень важное.

– Карлайл уехал в Сиэтл, на неопределенное время. У нас тут... возникла размолвка, поэтому мы не удивились. Но теперь у моей дочери Элис – вы ведь помните ее? – было видение, в котором мой муж умирает. В этом видении рядом с ним находятся профессор Дойл и еще какая-то незнакомая нам женщина. Худая, болезненного вида и, кажется, в парике.

– Дана Мерфи, – потрясенно выдохнул Питер. Еще пара кусочков мозаики, рисунок становился четче.

– Значит, вы знаете такую женщину, – обрадовано отозвалась Эсми. – Где мы можем их найти? Не знаю, что они делают, но их надо остановить. Элис видела Карлайла в месте, похожем на больницу. Он был опутан какими-то трубками и умер от остановки сердца. Я знаю, это звучит как бред, но Элис уверена в том, что он в ее видении умер.

– Вы их не найдете, – ответил Питер. – Но я сейчас сам позвоню Дойлу и выясню, что происходит, хорошо? Как только что-то узнаю, я вам перезвоню.

– Спасибо, доктор Эксон, – с искренней благодарностью выдохнула Эсми.

– Можете звать меня просто Питер, – тихо предложил Эксон и отключился. Едва сбросив вызов, он начал набирать номер Коннора.

– Что случилось, Питер? – раздался в трубке встревоженный голос Коннора.

– Карлайл Каллен с тобой? – с места в карьер начал Эксон. По растерянному молчанию он понял, что прав. – А Дана? Что вы там с ним делаете?

– Это закрытая информация, – холодно ответил Дойл, как умел только он. – Если у тебя нет новостей по расследованию...

– Вы его убиваете! – крикнул в трубку Питер, пока Коннор не успел отключиться.

– Что?

– Мне звонила его жена. У их дочери было видение про тебя, Дану и Каллена. В нем вы что-то с ним сделали, и он умер от остановки сердца. Коннор, что бы вы ни делали, немедленно остановитесь!

***

24 декабря, 07:06 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

Питер еще что-то кричал в трубку, но Коннор отвел ее от уха как только была упомянута Элис. Он тут же метнулся обратно в палату, на ходу крикнув:

– Дана, останови процедуру!

– Что? – доктор Мерфи повернулась к Дойлу, на ее лице отразилось возмущение. – Я уже ничего не могу остановить. Катализатор в его теле. Если прекращу его подачу, то это только замедлит процесс распространения. Теперь уже все, обратной дороги нет.

Коннор сокрушенно вздохнул, но уже в следующую секунду взял себя в руки и снова поднес телефонную трубку к уху.

– Процедура уже началась, – спокойно сообщил он. – Остановить ее мы не сможем, но мы учтем твою информацию.

– "Учтете информацию"? – ошарашенно переспросил Эксон. – Что ты там творишь, Дойл? О какой процедуре идет речь?

– Как я уже сказал, это закрытая информация, – так же спокойно ответил Коннор. – Заканчивай расследование, Питер, и возвращайтесь домой.

– И что, по-твоему, я должен сказать его жене? – раздраженно спросил Питер. Тон Дойла бесил его.

– Ты ей ничего не скажешь.

С этими словами Коннор сбросил звонок.

– В чем дело? – поинтересовался Каллен. Обратный катализатор уже начал действовать на него, судя по судорожным сокращениям отдельных мышц, но он пока умело себя контролировал и был в сознании.

– Семья все-таки хватилась вас, – ответил Дойл. – У Элис было видение о том, что вы здесь. Они пытаются понять, что происходит, и найти вас. Они волнуются.

Карлайл нахмурился то ли от известия, то ли от приступа боли.

– Держите их на расстоянии, – попросил он, после чего закрыл глаза. Тело его снова содрогнулось.

– Конечно, – Коннор кивнул и попятился к выходу. Дану он потащил за собой.

– В чем дело, Дойл? – шепотом спросила она, когда дверь за ними закрылась.

– У него будет остановка сердца, приготовься к этому, – все тем же невозмутимым тоном посоветовал Коннор.

– Дойл, – почти обиженно ответила на это Мерфи, – я ко всему готова.

***

25 декабря, 03:10 a.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День третий.

Питер с трудом удержался от того, чтобы швырнуть мобильный в стену. Пришлось напомнить себе, что ему еще надо перезвонить Эсми Каллен и трубка ему понадобится. Линдсей, с любопытством наблюдавшая за ним, поинтересовалась:

– Что происходит?

– Хотел бы я знать, – проворчал Питер, успокаиваясь. – Ненавижу, когда он такой. Тоже мне, серый кардинал нашелся... Что я ей скажу?

– Миссис Каллен? – уточнила Доннер. – Так и скажи, что ты звонил, но ничего не добился. Или, – она склонила голову набок, – очень хочется быть героем в ее глазах?

Питер бросил на нее испепеляющий взгляд, но ничего не ответил. Вместо этого он набрал номер, с которого звонила Эсми Каллен.

– Да? – она ответила во время первого же гудка.

– Миссис Каллен, это Питер, – Эксон тяжело вздохнул, но не стал тянуть резину и на одном дыхании сообщил все, что мог сказать: – К сожалению, мне не удалось выяснить у профессора Дойла, что происходит, но он подтвердил, что ваш муж находится с ним. Коннор упомянул какую-то процедуру, которая уже началась, и сказал, что им пригодится информация, которую сообщила ваша дочь. Они будут готовы к этому.

– Но то, что мой муж может умереть от остановки сердца, его не удивило? – уточнила Эсми.

– По всей видимости, нет. Мне жаль, что я не смог вам помочь, – виновато сказал Питер. – Похоже, мы опоздали совсем чуть-чуть: я слышал, как Дойл пытался остановить начало процедуры, но было уже поздно.

– Вы сделали, что могли, – великодушно успокоила его Эсми. И тихо добавила: – Не надо было его отпускать. Но мне в голову не пришло, что он может начать делать глупости. Он ведь знает, как он важен для нашей семьи.

– Простите, что вмешиваюсь, но что у вас вообще произошло? – все-таки спросил Эксон, зная, что лезет не в свое дело. – Мне трудно представить, что вы могли поссориться так, что ему пришлось уехать.

– Нет, мы с ним не ссорились, – почему-то ответила Эсми. Ей не хотелось, чтобы доктор Эксон возвращался к своей давней идее увести ее от мужа. Пусть это и было тогда сказано в шутку. – У Карлайла вышел небольшой инцидент с Эдвардом... из-за Беллы, – туманно пояснила она.

– Ах, опять любовный треугольник внутри семьи, – едва слышно выдохнул Питер. Он не думал, что миссис Каллен услышит его сквозь помехи на линии.

– Любовные треугольники редко бывают действительно треугольниками, – с горькой усмешкой сказала она. – Спасибо вам, Питер, за попытку.

– Как только я смогу еще что-то узнать, я вам позвоню.

– Спасибо, – благодарно повторила Эсми и повесила трубку.

– Это было так мило, – поддела Линдсей с улыбкой. Улыбка была не насмешливой, а скорее сочувствующей. – Что у них случилось?

– Помнишь, нам показалось, что Белла неравнодушна к старшему Каллену? – Дождавшись ее кивка, Питер продолжил: – Если я правильно понял, то теперь так показалось и Эдварду.

– Вот почему ты сказал про любовный треугольник, – понимающе протянула Линдсей.

– Да... – Питер изменился в лице. – А она сказала, что любовные треугольники редко бывают именно треугольниками, – он снова сел на свое место и начал судорожно рыться в разложенных бумажках. От волнения и усталости мысли путались.

– И что это должно значить? – не поняла Доннер.

– А то, что наш треугольник тоже может оказаться квадратом.

Глава 7

24 декабря, 09:36 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

Обстановка в доме накалялась с каждой минутой. Белла кожей чувствовала напряжение Калленов и полностью разделяла их страхи. Джаспер то ли не справлялся с нахлынувшими на всех эмоциями, то ли сам переживал слишком сильно.

Белла была рада, что Эдвард позвал ее и все рассказал. Он так искренне переживал за Карлайла, что это безоговорочно подтверждало: ничто на свете не могло заставить его возненавидеть отца, даже ревность. Впрочем, сейчас, казалось, все забыли о том, что произошло накануне.

На Эсми было страшно смотреть. Ее сверхъестественная вампирская красота померкла всего за пару часов. Сейчас она как никогда походила на мертвую: застывшая, бледная, с темными кругами под глазами, остановившимся взглядом черных глаз. Она стояла у окна, словно каменное изваяние, глядя на свежевыпавший снег, но вряд ли видела его. А ведь пока еще ничего не было ясно. Что же будет, если видение Элис сбудется? Белле не хотелось даже думать об этом.

Розали удивляла больше всех: она выглядела самой спокойной. Просто сидела на диване, скрестив руки на груди, и смотрела в одну точку. В отличие от своей приемной матери, внешне она никак не изменилась. Можно было подумать, что судьба Карлайла ее ничуть не беспокоит, и она сидит тихо только из уважения к горю других. Но потом она вдруг встала со своего места, подошла к Эсми, обняла за талию и положила голову ей на плечо. Это был самый трогательный жест, который Белле доводилось видеть в исполнении Роуз, и она поняла, что та переживает не меньше других, что ее волнует будущее всей семьи, а не только ее основателя.

Эммет вел себя беспокойнее всех. Он метался по комнате из стороны в сторону, нервно сжимал и разжимал огромные кулаки, периодически скалил зубы и шипел. Бедняга! Он привык действовать. Он всегда готов был ввязаться в драку, вступить в самый неравный бой и выиграть его. Такой большой и сильный, такой смелый и преданный, теперь он наверняка чувствовал себя бесполезным, когда надо было лишь ждать и надеяться. В первом он точно был не специалист.

Элис приходилось хуже всех. Судя по расфокусированному взгляду, она все время смотрела в будущее, надеясь увидеть там перемены, однако ее судорожные вздохи, похожие на всхлипы, свидетельствовали о том, что она все еще видит смерть Карлайла. Джаспер не отходил от нее ни на секунду, обнимая одной рукой за плечи, а другой – сжимая тонкую, хрупкую на вид ладонь. Может быть, только благодаря его присутствию Элис еще не сошла с ума от того, что видела. И вполне возможно, что именно на нее Джас тратил большую часть своих сил, поэтому остальным доставалось так мало.

Сама Белла почти не ощущала никакого воздействия. Она вообще почти ничего не чувствовала. Пристроившись на коленях у сидевшего в кресле Эдварда, положив голову ему на плечо, мыслями Белла была далеко. Снова и снова она прокручивала в голове последний разговор с Карлайлом. Он как раз собирался уезжать. Так и сказал: "Тебе повезло, что ты меня застала". Да, ей действительно повезло. По крайней мере, она успела выяснить свои отношения с ним. Или правильнее сказать: его отношение к ней. Эдвард не успел поговорить с отцом. Элис не успела. Если все кончится плохо, им никогда не избавиться от сожалений.

Эдвард шевельнулся, отвлекая Беллу от ее тяжелых мыслей.

– Элис, хватит, – попросил он устало, но в голосе чувствовалось легкое раздражение. – Ты ни в чем не виновата.

– Виновата, – возразила сестра, на время отвлекаясь от неутешительных картин будущего. – Если бы я не психанула и не уехала, я была бы здесь во время видения. Я успела бы предупредить Эсми, а она успела бы остановить Карлайла.

– А если бы не психанул я, то Карлайл мог бы вообще никуда не поехать, откуда нам знать? – парировал Эдвард.

– А не будь Беллы, никто бы не психанул, – не оборачиваясь, заметила Розали едким тоном.

– Ладно тебе, Роуз, не начинай, – рыкнул на нее Эммет, на мгновение перестав метаться по комнате.

Эсми никак не прореагировала на внезапно начавшийся разговор, словно и не слышала ничего. Ее вряд ли волновало, кто и в чем виноват. Для нее имело значение только одно: вернется ли ее муж.

– Мы все отчасти виноваты, – заметил Джаспер. – И прежде всего сам Карлайл. Почему он ничего нам не сказал? Не обсудил с нами?

– Я подозревал, что он что-то скрывает, – признался Эдвард. – Он давно научился это делать, но я всегда мог заметить, что он прячет какие-то мысли. Я не лез, ведь все имеют право на тайны. А вчера я решил, что все дело было... в Белле, – он покосился на Эсми, но та снова оставила реплику без внимания. Зато Белла неловко зашевелилась, мягко высвободилась из его объятий и отошла в сторону. Как будто хотела спрятаться.

– Да какая вообще разница: кто виноват, кто прав? – раздраженно спросил Эммет. – Как будто от этого кому-то станет легче.

Элис неожиданно всхлипнула громче, чем до этого, и вскочила на ноги.

– Простите, – сдавленно прошептала она и выбежала из комнаты.

Джаспер хотел последовать за ней, но Белла остановила его:

– Джас, не надо, оставь ее, – она подошла к нему и положила ладонь на плечо, тихо добавив: – Ты здесь нужнее. Я посмотрю, как она.

Белла нашла Элис на той же террасе, на которой накануне разговаривала с Карлайлом. Та стояла, запрокинув голову, словно тянулась к холодному ночному небу. Она шумно вдыхала морозный воздух, хотя кислород для жизни ей был не нужен, как и всем вампирам, но ее успокаивал сам процесс. Белла обхватила себя руками и поежилась: опять не подумала про куртку.

– Элис, как ты?

– Я сейчас соберусь и буду в норме, – ответила та звонким голосом. – Мне просто нужна небольшая пауза, не могу больше на это смотреть. Ты иди, не мерзни.

Белла почувствовала себя так, словно ее ударили. С чего она вообще взяла, что Элис уже простила ее? То, что она уже несколько часов к ряду не смотрела на нее осуждающе, еще ничего не значило. Она просто очень волнуется за отца, вот и все.

Как будто почувствовав что-то, Элис молниеносно обернулась. В ее глазах читалось раскаяние.

– Белла, прости! Я все это время хотела попросить у тебя прощения, но было как-то не до того. Прости, что так накинулась на тебя вчера. Плохая из меня вышла подруга... Но я правда испугалась того, что увидела. Это было так неожиданно, я чуть с ума не сошла.

– Да ничего, я все понимаю, – пробормотала Белла синеющими губами.

– Ты меня прощаешь? – Элис неуверенно улыбнулась.

– Ну а ты как думаешь? – Белла улыбнулась в ответ. – Неужели не видела этого в будущем?

– Жаль, я Карлайлу не успела сказать, – лицо Элис вновь помрачнело.

– Еще успеешь, – заверила ее Белла. – Пока оно не случилось, есть надежда.

Элис только снисходительно хмыкнула, отчасти завидуя оптимизму того, кому не дано было видеть будущее. Заметив, что ее человеческую подругу трясет от холода, она обняла ее за плечи и потащила к выходу с террасы.

– Не хватало только тебя заморозить, Эдвард мне точно спасибо не скажет, – приговаривала она на ходу.

– А что ты видела? – не удержавшись, спросила Белла. Она пошла за Элис только ради этого: со вчерашнего дня она пыталась представить, что такого могла та увидеть. – Вчера? Впрочем, если тебе неприятно... – торопливо отступила она, заметив, как Элис нахмурилась.

– Да нет, – возразила та. – Это вчера мне было неприятно, а сегодня... Поразительно, как за сутки можно поменять свое отношение. Сейчас я была бы счастлива снова видеть тот вариант будущего.

– Так что же там? – снова спросила Белла, останавливаясь посреди комнаты. Здесь уже было тепло, а говорить о видении Элис при всех, особенно при Эдварде, не хотелось.

– Я видела наш дом, он был темным, тихим и пустым, – начала рассказывать Элис. – Знаешь, не таким пустым, когда все только что вышли, а когда понимаешь, что никто туда уже не вернется. Но там были ты и Карлайл. Вы стояли на нашей парадной лестнице. Ты как будто бы спускалась, а он шел тебе навстречу. Ты была одной из нас, вампиром, а он смотрел на тебя со смесью обожания и неверия. И когда вы подошли друг к другу, он прижал тебя к себе и поцеловал. И ты ответила ему. В этом было одновременно столько страсти и столько отчаяния. Ради тебя ему пришлось отказаться от нас.

– Он бы никогда этого не сделал, – Белла покачала головой, стараясь игнорировать тот факт, что сцена, описанная Элис, вызвала у нее волну мурашек. – Он бы этого не допустил.

– Возможно, – горько отозвалась ее подруга, – именно поэтому я теперь вижу другое будущее.

***

24 декабря, 10:22 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

– Как у него дела? – спросил Коннор, садясь рядом с Даной, наблюдавшей за Калленом через классическое одностороннее стекло, которое из палаты казалось зеркалом.

– В агонии, – коротко ответила доктор Мерфи, одновременно следя за дюжиной различных показателей, выводившихся на мониторы, расставленные на столе перед ней. – Он сейчас в том самом замечательном переходном периоде, когда морфин еще не действует, а вампирская сила и неуязвимость его уже покинули. А еще – вуаля! – она показала на один из мониторов как раз в тот момент, когда на нем прямая линия изогнулась и раздался приглушенный писк. – Пару часов назад появился пульс. Правда, пока он очень медленный и неровный, но это говорит о том, что превращение идет.

– Пока ничего опасного?

– Пока он еще не человек, – Дана чуть поморщилась. – Самое опасное начнется тогда.

– А катализатор ты уже не вливаешь? – уточнил Дойл, заметив, что к телу Карлайла больше не тянутся трубки.

– Он так метался, что вырвал все иглы, – проворчала Мерфи. – Вставить их обратно я не смогла. Я бы подержала капельницу на полчаса дольше, но будем надеяться, что и так сойдет.

– Хорошо, держи меня в курсе.

– Куда я денусь...

***

25 декабря, 07:30 a.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День третий.

– Любовные треугольники редко бывают действительно треугольниками, – проникновенно повторил Питер на утреннем совещании.

– Основополагающий тезис твоей очередной научной работы? – хмуро поинтересовалась сонная Клер.

– Нет, это откровение от Эсми Каллен, – пояснила Линдсей. Она выглядела бодрее остальных, поскольку еще не ложилась. – Которое натолкнуло нас на кое-какие мысли.

– Да, – взбудораженно подтвердил Питер. – До сих пор мы упускали из виду тот факт, что Анна была молодой красивой женщиной, у которой могли быть поклонники.

– Внимательно почитав дневник Роберта, мы нашли короткую запись, сделанную им почти за три месяца до смерти. В ней он весьма сдержанно отмечает, что один из соседей просил у него руки Анны, но ему пришлось отказать, поскольку Анна не пожелала выходить за него замуж, а неволить ее он не хочет.

– И что нам это дает? – не поняла Миа.

– Потенциального участника рождественской трагедии, о котором мы пока ничего не знали, – задумчиво протянула Клер, опередив Питера и Линдсей. Она потянулась за папкой с копией полицейского досье. – Наличие четвертого человека могло бы объяснить главное: странное местоположение ружья. Предположим, на том месте как раз и стоял четвертый. Убийца, израсходовав оба патрона, мог кинуть ружье в стороннего наблюдателя.

– Если убийца Анна, то ситуация становится только еще более абсурдной, – отметила Миа. – Что отвергнутый поклонник мог там делать? Зачем Анне бросать в него ружье? И куда он потом делся?

– Вот именно, ситуация становится совсем абсурдной, – согласилась Линдсей. – И смысл она обретает только в том случае…

– Если Анна не убийца, – закончил Питер, не сдержавшись. – Представьте себе: влюбленный мужчина отвергнут, что само по себе оскорбительно, но он еще узнает, кто счастливый соперник. И как назло, это именно тот человек, у которого он просил руки своей возлюбленной. Помимо обычной ревности, у него могли возникнуть фантазии на тему того, что помолвка не состоялась именно по воле Роберта, а не из-за равнодушия Анны.

– Чувак в гневе хватает двустволку и идет к соседу, решать проблему, – подхватила Миа. Теперь все прояснялось. – Но ситуация выходит из-под контроля: он стреляет дважды, убивая Розу и Роберта.

– Швыряет ружье Анне, которая его машинально ловит, из-за чего на оружии остаются ее отпечатки, – живо продолжила Клер, окончательно проснувшись. – А сам скрывается с места преступления.

– Анна роняет двустволку на пол, потом пытается помочь Роберту, который пока жив, но он умирает у нее на руках, – печально заключила Линдсей. – Имея, предположительно, слабое сердце, Анна умирает тут же, не перенеся потери.

– Как грустно, – констатировала Миа.

– И пока не подтверждено, – опомнился Питер. – Версия хорошая, но ее бы хоть как-нибудь проверить.

– Нужно узнать, что было потом с тем соседом, которому Локвуд отказал. Я займусь этим, – вызвалась Миа.

– Хорошо, – согласился Эксон. – Клер, в отчете полиции названо точное время гибели Локвудов?

– Это произошло вечером, – Дэвисон сверилась с записями, – в районе половины шестого. Как раз сегодня очередная годовщина.

– Как раз этим я и хочу воспользоваться, – решительно заявил Питер. – И тогда мы все узнаем наверняка.

– Ты все же думаешь, что трагедия будет воспроизводиться? – уточнила Линдсей.

– Все на это указывает. Один из последних владельцев замка умер в библиотеке за два дня до Рождества, увидев что-то страшное. Это могла быть та самая сцена, которую наблюдали Коннор и Клер. Для неподготовленного человека столь явное проявление феномена могло стать слишком тяжелым испытанием. Я уверен, что в этом замке каждый год повторяются ключевые моменты той истории.

– А как насчет безопасности? – поинтересовалась Клер. – Не хотелось бы мне последовать за братьями Локвудами.

– Не думаю, что это опасно, – засомневалась Миа. – По-моему, призраки не агрессивны. Скорее, наоборот, они хотят, чтобы кто-то наконец увидел и узнал, что на самом деле произошло. Может быть, после этого они успокоятся.

– Будем считать это нашей основной рабочей версией, – подвел итог Питер.

***

24 декабря, 11:54 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

– Я сделал тебе чай, – Коннор протянул Дане большую кружку, над которой поднимался густой пар. – Эрл Грей, твой любимый.

– Угу, – невнятно откликнулась Мерфи, даже не услышав, что он сказал, поскольку кружку так и не взяла. Дойлу пришлось поставить ее на стол. Все внимание Даны было приковано к мониторам.

– Тебе бы надо поспать, – заметил Коннор, садясь рядом. – Неужели никто другой не может подежурить здесь?

– Нет, – отрывисто бросила Дана, начиная хмуриться. Показания приборов ей чем-то не нравились. Рука сама собой потянулась к тревожной кнопке, нажатие которой станет сигналом для экстренного сбора ее команды.

– Что-то не так? – насторожился Дойл.

– Все не так, – лаконично ответила Дана. – Превращение идет быстрее, чем я думала. У него сейчас…

Она так и не договорила фразу, вместо этого нажав на кнопку и одновременно вскочив со своего места. Сигналы тревоги и остановки сердца раздались одновременно. Меньше чем через тридцать секунд вся команда Мерфи была в палате Каллена, действуя четко и слаженно.

– Пульса нет…

– Дыхания тоже…

– Давление упало…

– Дефибриллятор сюда, – командовала Дана, – маску кислородную… Подготовьте адреналин… Разряд!

– Нет пульса…

– На правом боку образуется крупный кровоподтек…

Коннор не входил в палату, наблюдал за происходящим из дверного проема. Руки сами собой сжимались в кулаки, когда он заставлял себя оставаться спокойным, оставаться на месте. Помочь он сейчас ничем не мог, а вот помешать – легко.

– Пульса нет, – в который раз повторил кто-то.

Коннор прикрыл глаза и опустил голову. Слишком много времени прошло, с каждой секундой надежды оставалось все меньше.

– Сделайте еще укол адреналина и увеличьте мощность разряда, – скомандовала Дана, но на этот раз никто из ее подчиненных не шелохнулся.

– Он умер, доктор Мерфи, – сказала какая-то женщина. Коннор не знал ее имени.

– Он умрет тогда, когда я объявлю время смерти, – процедила Дана. – Еще укол адреналина, будьте так добры.

Никто не стал спорить. Женщина покорно сделала укол, а ее коллега увеличил мощность разряда. Дана еще дважды прижала электроды к груди Каллена, после чего постоянный монотонный писк прервался и стал периодичным.

– Появился пульс, – радостно сообщила все та же женщина.

– Давление растет.

– Вот так, – пробормотала Мерфи и устало бросила электроды на стойку. – Хотел быть человеком? – тихо сказала она, обращаясь к Карлайлу, который, конечно, не мог ее слышать. – Вот и живи теперь, сукин ты сын. Наслаждайся.

Коннор только улыбнулся и вышел из палаты, на ходу доставая из кармана мобильный телефон и вызывая из памяти номер Питера.

***

25 декабря, 00:01 a.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

Это случилось одновременно: Элис вскрикнула и подорвалась с места, лицо Эдварда просветлело, морщины на лбу разгладились, а тугой ком в груди Беллы мгновенно рассосался. Даже без слов стало ясно, что будущее изменилось, но Элис все же кинулась к Эсми, крепко обняла ее и почти прокричала:

– Он жив, жив! И теперь он будет жить!

Эсми закрыла глаза и обняла дочь в ответ, уткнувшись лицом в ее плечо. Сейчас она больше всего жалела о том, что вампиры не умеют плакать: каким облегчением было бы сейчас разрыдаться.

Розали и Эммет тоже обнялись и, как это часто бывало у них во время стрессовых ситуаций, принялись страстно целоваться.

Эдвард подхватил Беллу и закружил по комнате, не забывая, впрочем, о том, как хрупка его человеческая возлюбленная.

Джаспер устало потер руками лицо. Наконец можно немного расслабиться.

Глава 8

25 декабря, 05:02 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День третий.

Все наблюдение теперь было сосредоточено в холле. Питер при помощи Клер и Линдсей стащил туда все возможные виды камер и датчиков и вывел их показания на все доступные мониторы. Стол с мониторами он тоже перетащил в холл, поставив их в углу на безопасном, как он считал, расстоянии от места трагедии, но так, чтобы можно было видеть все, что происходит в холле.

Хотя он и продолжал немного злиться на Коннора за ночной разговор, он был благодарен ему за звонок утром. Дойл лаконично сообщил ему, что Карлайл в порядке и кризис миновал, дав Питеру повод снова позвонить миссис Каллен. Семья доктора, правда, на тот момент уже знала, что беда и в этот раз обошла их стороной, а ничего другого Питер не мог им сказать, хотя Эсми и пыталась выяснить у него, где она может найти мужа. Эксон не знал ответа на этот вопрос: у Бюро было слишком много лабораторий. Ему оставалось только заверить ее, что где бы он ни был, он в надежных руках. Ей оставалось только поверить ему на слово.

После разговора с Эсми Каллен Питер полностью сосредоточился на своем расследовании, временно выбросив из головы все посторонние мысли, связанные с ней. Миа он отправил в городской архив искать информацию о Джереми Гордоне, просившем в свое время руки Анны Локвуд. Эксон искренне надеялся, что Стоун окажется такой же прозорливой, как и Дойл, и сможет получить нужную информацию, несмотря на Рождество. После этого сам он занялся подготовкой к часу «х».

И вот теперь, всего за несколько минут до того времени, когда по их расчетам должно было начаться шоу, Миа вернулась со своего задания. Выглядела она расстроенной.

– Только не говори, что ты не смогла попасть в архив? – не здороваясь, разочарованно протянул Питер.

– Да в архив-то я попала, – отмахнулась Стоун. – У них не замок на дверях, а так, скучная формальность.

Питер остановил ее взмахом руки, показывая, что дальше это слушать не желает.

– Тогда чего грустим? – поинтересовалась Линдсей. Они с Клер, невзирая на все свои опасения, тоже планировали понаблюдать за возможным проявлением феномена. Любопытство в обеих преобладало над инстинктом самосохранения.

– Наша версия насчет Гордона-убийцы развалилась. Оказывается, через два месяца после отказа Локвудов, он женился на другой соседской девушке и на момент убийства был со своей юной женой где-то в Европе. Медовый месяц.

– Жаль, красивая была версия, – выдохнула Клер. – Я уже успела проникнуться к Анне сочувствием.

– Пока мы узнали только то, что убийца не Гордон, – заметил Питер. – Но это не значит, что убийца все-таки Анна. Слишком многое объясняет версия с четвертым участником происшествия, даже само появление призраков.

– Восстановление справедливости? – уточнила Линдсей.

– В этом я соглашусь с Питером, – вклинилась Миа. – В замке действительно было слишком много жестокости, но только эти трое стали привидениями. Возможно, именно несправедливое обвинение Анны спровоцировало феномен.

– Кто еще мог желать смерти Локвудов? – успела озвучить вопрос Клер, прежде чем приборы слежения подали сигнал.

– Температура падает, – напряженно сообщил Питер, переводя взгляд с мониторов на главную лестницу и обратно.

– Снова этот звук, – взволнованно прокомментировала Линдсей легкое шуршание, раздавшееся из динамиков.

– Не могу поверить, начинается! – Миа чуть не задохнулась от восторга, когда увидела, как воздух на вершине лестницы начал дрожать и сгущаться.

– Что ж, похоже, сейчас мы все узнаем из первых рук, – спокойно сказала Клер, удобнее устраиваясь в своем кресле и отчаянно жалея об отсутствии поп-корна.

***

25 декабря, 09:34 a.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

Первое, что услышал Карлайл, придя в себя, был тихий голос Даны Мерфи:

– Крепкий вы орешек, доктор Каллен, – сказала она, устанавливая на штатив новую капельницу. – Я думала, все будет намного хуже, но, не считая недолгой клинической смерти, вы держались молодцом.

– Уже все? – с трудом выговорил Карлайл, поразившись тому, как странно звучал его голос: совсем не таким он ему запомнился. Впрочем, голос Даны тоже звучал как-то странно.

– Почти, – Мерфи закончила возиться с капельницей и повернулась к нему. – Вы уже человек, если вы об этом спрашиваете. Теперь нужно привести вас в среднестатистическое удовлетворительное человеческое состояние. Как вы себя чувствуете?

– Странно, – лаконично описал Карлайл. И сразу понял, что не так с его голосом: он был слишком хриплым.

– Что-нибудь болит? – продолжала допрос доктор Мерфи, не удовлетворившись характеристикой «странно».

– Все, – выдохнул Карлайл, закрывая глаза: почему-то он очень быстро устал. – Уже забыл, сколько всего в теле может болеть, – прерывисто добавил он.

– Что ж, добро пожаловать в ряды простых смертных, – с долей ехидства сказала Дана. – Должна вас огорчить: в настоящий момент вы уже находитесь под действием сильных обезболивающих, так что облегчения не ждите.

– Все в порядке. Рано или поздно пройдет.

Сказав это, он снова провалился в беспамятство.

Дана какое-то время задумчиво смотрела на его спокойное лицо, после чего покачала головой и вышла из палаты. За дверью ее ждал Дойл.

– Как он?

– Жить будет, – Дана устало привалилась к двери и прикрыла глаза. – Но недолго. Потом состарится и умрет, как и все мы.

– Но сейчас он в порядке? – обеспокоенно уточнил Коннор.

– Не знаю, – тихо отозвалась Мерфи. Было похоже, что она засыпает стоя. – Не нравится мне все это. Слишком гладко прошло. Не может так быть.

– Почему?

Дана осуждающе посмотрела на него.

– А ты когда-нибудь видел, чтобы все получалось с первого раза? Лекарства от простых человеческих болезней проходят сложнейшие тестирования на протяжении нескольких лет, прежде чем становятся более или менее безопасными. А тут мы играли с такими вещами… Я до сих пор не понимаю, что я сделала и как!

– Но ведь получилось же, – возразил Дойл. – Он жив, почти здоров, не мутировал. Все хорошо.

– Знаешь такое выражение: «Если вы считаете, что все хорошо, то вы не все знаете»?

Дойл тихо рассмеялся и покачал головой.

– Ты просто устала. Тебе надо поспать, отдохнуть. И дурные мысли перестанут лезть к тебе в голову.

– Угу, – невнятно промычала Дана и поторопилась сменить тему: – А что с его семьей? Ты не хочешь им сообщить, чем мы тут занимались все это время и что стало с их Карлайлом?

– Он просил держать их на расстоянии, – Коннор пожал плечами. – Наверное, будет лучше, если мы дадим ему самому все им рассказать.

– А я бы на твоем месте их подготовила.

– Почему?

Дана оттолкнулась от двери, обогнула Дойла и, уже уходя, бросила ему:

– А вдруг они не готовы последовать за ним?

***

25 декабря, 05:36 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День третий.

Она появилась из дрожащего воздуха, но выглядела при этом настолько реально, что любой случайный наблюдатель поверил бы, что молодая женщина действительно спустилась со второго этажа. Она шла торопливо и решительно, сжимая в тонких пальцах, затянутых в перчатку, ручку дорожного саквояжа.

Вслед за ней из воздуха появился мужчина, которого Клер моментально узнала: это был Роберт Локвуд. Точно такой же, каким она видела его накануне ночью в библиотеке.

– Роза, постой! – окликнул он женщину, но та даже не обернулась.

– Не удерживай меня, Роберт, я все решила.

– Не надо принимать поспешных решений, дорогая. Я виноват перед тобой, знаю. Поверь, я не хотел тебя обидеть или оскорбить.

После этих слов Роза все же остановилась и повернулась к мужу. Оба они почти добрались до подножия лестницы.

– Я не обижена и не оскорблена, – мягко возразила миссис Локвуд, улыбаясь мужу. – Ты ни в чем не виноват передо мной. Ты не сделал ничего предосудительного.

– Кроме того, что влюбился в приемную дочь? – с печальной ухмылкой уточнил лорд Локвуд. Он осторожно спустился еще на две ступеньки, чтобы оказаться ближе к жене, положить руки ей на плечи. Как будто это могло удержать ее.

– Ты же всего лишь человек. Мужчина, – она вздохнула. – Мы оба знаем, что в нашем браке никогда не было любви. За нас все решили, а мы оказались просто очень послушными детьми.

– Но разве мы не были счастливы? – Роберт напряженно нахмурился.

– Конечно, были, – великодушно заверила его Роза, погладив по щеке. – Ты всегда вел себя безукоризненно. Был моей защитой, поддержкой и опорой. Ты все делал для меня. Только не любил. Но люди так устроены: нам нужно любить. Рано или поздно с нами это случается. С тобой случилось. Я не стану тебе мешать.

– Но как же так можно? – Роберт выглядел растерянным. – Что будет с тобой?

– Ничего страшного, – она улыбнулась на этот раз ободряюще. – В наше время разводом никого не удивишь. Может быть, я тоже встречу свою судьбу со временем. Кого-то, к кому меня будет так же неотвратимо тянуть, как вас с Анной тянет друг к другу.

Роберт какое-то время пораженно молчал. Было видно, что он никак не ожидал подобного поворота событий. Теперь он мог подумать о перспективах, о которых раньше не смел и мечтать. И все благодаря его чудесной жене. Он действительно никогда не любил ее так, как мужчина должен любить женщину, как он любил Анну, но она была дорога ему. И с каждым мгновением становилась все дороже: ради его счастья она приносила огромную жертву.

– Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, – с чувством пообещал он. – До тех пор, пока ты не выйдешь замуж, я буду обеспечивать тебя точно так же, как если бы ты оставалась моей законной женой.

– Я не сомневалась в тебе, – она взяла его за руку, легонько сжала, прощаясь, и, отпустив, продолжила свой путь.

– Что здесь происходит?

Анна Локвуд тоже появилась из ниоткуда. В свое время она, скорее всего, шла из той самой гостиной, которую ученые прозвали «рождественской».

– Роза, ты куда-то уезжаешь? – недоверчиво спросила Анна, окинув приемную мать скептическим взглядом.

Роза Локвуд подошла к ней и крепко обняла.

– Девочка моя, – прошептала она. – Я всегда любила тебя как родную, поверь мне. Прости, что невольно стала причиной твоих слез. Сегодня я все исправлю.

Роза отстранилась и крепко сжала руки Анны в своих. Та непонимающе переводила взгляд с матери на Роберта, так и стоявшего на лестнице, словно обратившись в статую.

– Роза разводится со мной, – тихо пояснил он.

– Я уезжаю навсегда, – радостно добавила пока еще миссис Локвуд, хотя в глазах ее стояли слезы. – Надеюсь только, что когда-нибудь ты приедешь меня навестить. Вы оба, – она обернулась к Роберту. – Когда пройдет немного времени.

– Конечно, – пообещал Локвуд.

Анна выглядела как человек, который и хочет, и боится поверить в свое счастье. Но прежде чем она успела что-то ответить, раздался страшный грохот, как будто кто-то ударом ноги распахнул входные двери. Из воздуха материализовалась еще одна фигура, температура в помещении снова существенно понизилась.

В отличие от призраков Локвудов новая фигура излучала не только волны холода, но и столь же чувствительные волны ненависти и злобы. В руках мужчина держал двустволку.

– Роберт Локвуд, ты подлец! – проревел он, вскидывая ружье. – Стоять на месте! – потребовал он, когда Локвуд попытался двинуться в его сторону.

Дуло ружья смотрело на Роберта, который снова замер и вскинул руки в предостерегающем жесте.

– Гарри, постой, – сказал Роберт, но мужчина не захотел слушать.

– Ты думаешь, я позволю тебе это? Думаешь, позволю тебе лишить меня и моего сына того, что по праву должно быть нашим?

– О чем ты говоришь? – непонимающе спросил Локвуд. – Я ничего не собираюсь у тебя отнимать.

– Потому что я тебе не позволю.

Раздался первый выстрел. Никто, включая внимательно наблюдавших ученых, не понял, когда и как Роза успела оказаться на линии огня, но вместо Роберта на пол рухнула именно она, закрыв мужа от выстрела.

– Нет! – крикнула Анна, увидев, что ее приемная мать, которая только что обнимала ее, упала замертво. Крик этот мгновенно оборвался, потонув в грохоте второго выстрела. На этот раз сам лорд Локвуд пошатнулся и упал на ступеньки. На груди его расплывалось красное пятно.

На безумном лице мужчины по имени Гарри появилась торжествующая улыбка. Он перевел взгляд с умирающего Роберта на застывшую в стороне Анну и бросил ей свою двустволку, скомандовав:

– Лови!

Анна машинально поймала ружье, летевшее прямо ей в руки. Однако стоило ее пальцам сомкнуться на металле, как она очнулась и бросила оружие на пол. Этих мгновений убийце хватило, чтобы исчезнуть.

Роберт с трудом пытался вдохнуть, но пробитое легкое только больше заполнялось кровью, заставляя его хрипеть. Анна подбежала к нему, не обращая внимания на тело приемной матери, лежавшее у подножия лестницы. Приподняв ему голову, она попыталась зажать рукой рану.

– Держись… держись… я сейчас… я что-нибудь придумаю… позову кого-нибудь, – бормотала она, заливаясь слезами, потому что понимала, что ничего она уже не сделает.

– Ро…за?.. – прохрипел Роберт.

– Не знаю, она не шевелится, – ответила Анна. – Ты молчи, не говори. Береги силы. Главное дыши… дыши… будь со мной… Не уходи…

Однако Роберт уже перестал хрипеть и захлебываться собственной кровью. Его глаза потухли, а тело обмякло.

– Роберт? – Анна нерешительно потормошила его, но он, конечно, не отозвался. – Роберт… – выдохнула она, на этот раз уже не зовя, а прощаясь. Выдохнув его имя, она попыталась вновь вдохнуть, но грудь сдавило, словно обручем.

Анна обернулась к Розе. Та лежала неподвижно с закрытыми глазами и уже не могла помочь девушке, которую растила как родную дочь.

Анна снова попыталась вдохнуть, но спазм в груди не проходил. Напротив, он разливался внутри невыносимой болью. От нее темнело в глазах.

Анна повалилась на бок, не желая больше ни пытаться, ни бороться. Все, ради кого ей стоило жить, уже покинули этот мир.

Через несколько мгновений все три тела растаяли в воздухе.

– Кто это был? – мрачно поинтересовался Питер.

– Гарри Локвуд, младший брат Роберта, – бесцветным тоном ответила Клер. – Почему я сразу на него не подумала? Он унаследовал все.

– Но о чем он говорил? – не поняла Миа. – Что Роберт собирался у него забрать?

– Могу предположить, что он узнал о решении Розы уйти в сторону и дать Роберту возможность снова жениться, – сказала Линдсей. Голос ее слегка дрожал. – Анна могла родить ему сына – законного наследника. Титул и основная часть состояния ушли бы по другой ветви семейного древа.

– Не похоже, чтобы Роберт жадничал и притеснял кого-то, – проворчал Питер. – Чего этому Гарри не хватало?

– Наверное, он хотел гарантий, – предположила Клер, поднимаясь со своего места. – Ладно, дело мы раскрыли. Уверена, призраки больше не появятся. Теперь можем наконец отметить Рождество. Мне определенно надо выпить, – она направилась в гостиную, где их ждало подаренное шампанское. – Кто со мной?

Никого не пришлось спрашивать дважды.

Эпилог

Карлайл настоял на своей «выписке» как только перестал терять сознание от приступов боли и слабости. Дана согласилась с ним подозрительно быстро, но Коннор списал это не на уступчивость, которой Мерфи не страдала ни в коей мере, а на то, что та все равно не была уверена, что может помочь бывшему вампиру чем-то еще. Конечно, он был еще слаб, но теперь ему вполне мог сгодиться любой обычный врач. К своему уязвимому телу ему предстояло привыкать самостоятельно.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Дойл, перехватив его уже на выходе из лаборатории.

– Живым, – весело отозвался Каллен. – Хотя порядком забыл, как паршиво это может быть, – добавил он со смущенной улыбкой.

– Может быть, попросить кого-нибудь отвезти вас домой? – на всякий случай предложил Коннор, хотя был уверен, что Карлайл откажется.

– Спасибо, но я думаю, что и сам справлюсь. Всего вам доброго, профессор. Спасибо за все.

– Передавайте привет семье.

Они пожали друг другу руки и разошлись: одного на стоянке ждал черный Мерседес, а другого такси в аэропорт.

Карлайл действительно добрался до дома самостоятельно и без приключений, хотя ради этого ему пришлось придерживаться скорости вдвое меньше привычной.

Дома его ждало все семейство, включая Беллу. Коннор, конечно, сказал Питеру о том, что Карлайл в строю и готов вернуться домой. А Питер, конечно, позвонил Эсми.

– Он подъезжает, – первым оповестил всех Эдвард, который мог слышать не только машины, проезжавшие по шоссе, но и мысли водителей этих машин.

Элис уже догадывалась, что произошло, но поскольку не была уверена, она предпочитала держать свои видения при себе. В кои-то веки.

– С ним кто-то есть? – недоуменно спросила Розали, почуяв запах человека.

– Нет, я слышу только его шаги, – отозвался Эммет.

– И как только у него это получилось? – теперь уже вслух недоумевала Элис.

– Скоро он вам все расскажет, – пообещал Эдвард, который уже успел прослушать внутренний монолог отца.

Карлайл появился в гостиной несколько секунд спустя и неуверенно улыбнулся выстроившимся почти в ряд родным. Все были настолько ошарашены его новой сущностью, что никто не мог вымолвить и слова.

– Понимаю, что у вас много вопросов, – сказал Карлайл. – Теперь я могу рассказать вам все.

– У меня только один вопрос, – перебила Розали. – А я так смогу?

Пока Карлайл рассказывал об исследовании и процедуре, через которую ему пришлось пройти, Коннор сидел в своем кабинете в главном здании Бюро и изучал материалы дела, которое ему пришлось оставить ради эксперимента Даны.

«Подлиным убийцей оказался Гарри Локвуд, младший брат Роберта. Побоявшись, что в новом браке у того могут появиться наследники, он убил Роберта. Роза оказалась случайной жертвой, пытавшейся защитить мужа. Анну подвело слабое здоровье. Почти целый век считалось, что это было убийство на почве страсти, ревности, но на самом деле все оказалось гораздо проще: мотивом была обыкновенная жадность. Теперь, когда это стало известно, мы надеемся, что души Роберта, Розы и Анны смогут обрести покой, которого они, несомненно, заслуживают. Дело №823-012 закрыто. Последняя запись сделана Питером Эксоном».

Коннор выключил диктофон и откинулся на спинку кресла. Какое-то нерадостное выдалось в этом году Рождество. Оставалось надеяться, что хотя бы новогодняя ночь окажется более приятной. Однако учитывая то, что ночь эта должна была начаться всего через несколько часов, надежда была весьма призрачной.

Он еще не успел сформировать в голове эту мысль, когда услышал звук шагов. Что-то тяжелое с глухим стуком поставили перед ним на стол. Пришлось открыть глаза.

– Что это? – не понял он в первый момент.

– Шампанское, – невозмутимо констатировала более чем очевидный факт Клер Дэвисон. – Подарок Каллена. Твоя законная бутылка, самоотверженно сохраненная и бережно привезенная мной.

Дойл не смог сдержать улыбку.

– Совсем про нее забыл, но выпивка еще никогда не была так кстати, как сейчас.

– С Калленом все прошло удачно? – невинно поинтересовалась Клер. В ответ на удивленно-вопросительный взгляд она напомнила: – Я же просила не считать меня дурой.

И подмигнула.

«Господь милосердный, за что ты так со мной?» – сокрушенно подумал Дойл.

– Ладно, наслаждайся сувениром, – тем временем сказала Клер и направилась к выходу. – Только не переусердствуй. И ничем не «полируй». Вино просто отменное, заливать его чем-то – большой грех…

– Клер, – перебил Коннор, заставив ее замереть на месте. Не собственное имя произвело такое впечатление на доктора Дэвисон, а исключительно тон, которым оно было произнесено. – Что ты делаешь сегодня вечером?

Она обернулась и удивленно вздернула бровь. Дойл смешался и поднял повыше руку с бутылкой.

– Пить одному как-то некрасиво. Составишь компанию?

Она колебалась не дольше секунды.

– Да, конечно. Почему нет? До утра я абсолютно свободна. К тебе или ко мне?

***

В пустых коридорах Локвуд-холла было непривычно тихо и пусто. Раньше даже когда в замке не было обитателей, в нем чувствовалось чье-то присутствие. Всегда.

Однако стоило часам пробить полночь, положив начало отсчету нового года, в тишине послышался чей-то тихий плач. А потом стон. И безумный смех. Он словно шел из стены, пробиваясь сквозь микроскопические щели в каменной кладке…