ДНК (DNA)

Автор: DellaD.

– Ну если по порядку, то начать стоит, я думаю, с того, как вы расстались с Анной Гусковой в Архангельске. Она просто исчезла для вас, но вам было не до нее: нужно было спасти жизнь Куперу. А она тем временем связалась со своим руководством, во-первых, чтобы доложить об исходе миссии. Во-вторых, чтобы ей помогли связаться с постоянным начальником Бориса Новака. Она знала, над чем работал Новак, он сам ей рассказывал. Вернее, очень внятно намекал, поскольку рассказывать не имел права. Она не знала деталей, но обратилась к Дмитрию Ветрову с просьбой о помощи.

– О какой помощи? – встрял Питер.

– Она просила вернуть к жизни погибшего друга. Меня.

– Почему именно тебя, – удивилась Клер. – Вы были знакомы пару суток.

– Не знаю точно, что руководило ею в тот момент. Мы неплохо поладили тогда, она мне очень понравилась. Она была напугана, я старался ее поддержать. Может быть, это была просто благодарность или на нее произвел впечатление мой поступок. Она знала, что я инфицирован…

– Знала? – перебила Линдсей. Это было несправедливо. – Откуда она знала?

– Это она меня заразила, – спокойно пояснил Коннор. Теперь это уже не вызывало у него никаких эмоций. – Она прикладывала лед к моей царапине, тогда яйца паразита и попали ко мне в кровь. Она знала, но не выдала меня, ждала, что же я буду делать. И вот что я сделал. Возможно, она чувствовала себя виноватой в том, что поставила меня в такую ситуацию, когда смерть была моим единственным выходом.

Как я уже сказал, она связалась с Ветровым. Взамен она обещала ему интереснейший генный материал. Любопытство тогда было слабой чертой Дмитрия. Он знал, что его клоны не могут жить дольше двух-трех дней, но согласился. Двух-трех дней было достаточно, чтобы получить информацию Гусковой. Они вылетели с командой на руины, из Архангельска подогнали технику. Потребовалось двое суток, чтобы разгрести завал и найти мои останки.

Миа вздрогнула: он сказал это так спокойно. Наверное, она была единственной, кто мог беспристрастно воспринимать информацию, поэтому только она заметила всю абсурдность ситуации: сидит себе человек и рассказывает о том, как нашли его останки.

– Осталось не так уж много: пожар был очень сильным. Они вернулись на базу, и доктор Франкенштейн принялся за работу. Еще когда процесс шел, Ветрова удивляли некоторые моменты, некоторые показатели, да и сама структура воссоздаваемого ДНК вызывала подозрения. А уж когда процесс был закончен и Ветров понял, что созданный им клон впервые стабилен, он надавил на Анну, с требованием рассказать ему все. Она и рассказала. Пришлось ему еще раз лететь на развалины, снова проводить поисковую операцию. И он добился своего: он нашел останки этой твари: всего лишь кусочек, но этого было ему достаточно для сравнительного анализа. Он провел его сразу по возвращении.

Дело в том, что на момент взрыва завода паразит сидел во мне уже пару дней, мы взаимодействовали и его ДНК смешалось с моим. На физическом уровне, конечно, а не на химическом. Во время репликации его ДНК вмешалось в процесс и он сам собой пошел в нужную сторону. Оказалось, что наши ДНК смешались именно в той пропорции, которая была необходима. То есть достаточной, чтобы сделать клона стабильным, и недостаточной, чтобы сделать из него мутанта.

– Так что, ты обладаешь какими-нибудь необычайными способностями? – спросил Питер. – К регенерации, например?

– К регенерации? – переспросил Коннор. – Не больше, чем ты. Я же сказал, гены паразита не влияют на меня. Они просто восполнили то, что не удавалось сделать при клонировании методом Ветрова.

– Что было после этого? – Антон вернул Коннора к повествованию.

– Ветров на рушил свое обещание: он не отдал меня Анне. Я был нужен ему как образец. То, что произошло со мной, произошло случайно, а ему нужно было вывести закономерность. И ему был нужен не просто подопытный кролик, а помощник. И, конечно, ему совсем не был нужен Коннор Дойл. После этого идет период, о котором мне не очень хочется вспоминать: когда во мне пытались сломать прежнюю личность, уничтожить ее и водворить на ее место послушного исполнителя. Не просто исполнителя. Раба. Меня пытались заставить поверить в то, что я не человек. Что я клон и не имею права ни на человеческую жизнь, ни на чувства. Анна видела все это. Представьте себе ее состояние: она не просто не помогла мне, она сделала мою жизнь невыносимый. Но я тогда ничего не знал, о ее присутствии. Она попросила, чтобы нам организовали встречу. Тогда она мне все это и рассказала. И попросила подчиниться. А вернее, притвориться, что я подчинился. Она обещала, что не оставит меня, пока не найдет способ вытащить оттуда, но для этого нужно было усыпить их бдительность. Я и сам хотел сделать что-то в этом роде, но я боялся, что позволив называть себя иначе, я рано или поздно забуду свое настоящее имя. Она обещала, что не допустит этого. И я ей поверил.

Она смогла смягчить условия моего пребывания на базе. Сама она попросила оставить ее там на работе. Она мотивировала это так: уж если вы не отдаете мне его, то оставьте меня рядом с ним.

– Она что ли… – начал Питер, но осекся.

– Да, она меня любила, – закончил за него Дойл. Линдсей громко выдохнула. – Не знаю, когда именно она это осознала. Ко мне это знание пришло много позже.

– Знание, что она тебя любит? – решил уточнить Антон.

– Нет, – Коннор отрицательно мотнул головой. – Знание того, что я ее люблю. Мы поженились в ноябре 1998 года.

В комнате повисло молчание. Все были ошарашены. У Линдсей в ушах звенела, повторяясь и преломляясь, его последняя фраза.

– Так ты женат? – изумился Питер. – Поздравления еще принимаешь?

– Я уже принимаю соболезнования. Неделю назад Анну убили.

– Как это произошло? – спросил Антон осторожно, видя, что Коннор теряет свое ледяное спокойствие: он извлек из пачки Рея еще одну сигарету и нервно закурил.

– Начну с того, как мы поженились. Когда за нами перестали пристально следить, мы начали придумывать планы побега. К сожалению, даже в теории все они выглядели нереально. Часто наш разговор от побега уходил далеко в сторону, мы многое узнали друг о друге. Она понимала меня, как ни один человек до этого. Однажды я напрямую спросил, почему она все это для меня делает. А она напрямую ответила: потому что любит. С того дня у нас начался роман. Мы не скрывали его. Ветров как-то сразу совсем успокоился. Мы стали почти свободными людьми в пределах базы. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что уже не ищу способов сбежать. Конечно, меня абсолютно не устраивало то, чем мне приходилось заниматься. Я видел, как Дмитрий Ветров из гениального ученого начинает потихоньку превращаться в монстра. Он ведь был хорошим человеком когда-то. Клонированием он занялся не потому, что хотел вывести супер-солдата или стать бессмертным. Его жена умерла от простого воспаления легких из-за того, что ее организм был слишком слаб, когда их сыну было всего десять лет. Тогда он впервые занялся этим вопросом. Он говорил мне, что хочет дать людям возможность возвращать к жизни тех, кто ушел из нее слишком рано. Как я, например. Или как его жена. Или как его сын. Именно после смерти и возрождения сына у него крыша съехала окончательно. Он стал считать себя Богом.

Я отвлекся, простите. Когда я понял, что уже почти смирился, я разозлился. Я поговорил с Анной. Она согласилась со мной. Мы выбрали тот вариант побега, который нам казался наиболее вероятным, и попытались его осуществить. Нас поймали. Отвели к Ветрову. Мне тогда показалось, что он был искренне расстроен.

– Вы понимаете, что я буду вынужден сделать? – спросил он. – Никто из вас уже не может покинуть базу.

Тогда я сказал, что мы не собирались совсем ее покидать: нам некуда идти. Мы просто хотели пожениться. Он был растроган или сделал вид. Сказал, что не нужно было так рисковать, что он и так все нам устроит.

Когда мы вышли из кабинета, Анна спросила:

– Как ты это так быстро это придумал?

– Я уже давно об этом думал, – ответил я. – Ты согласна?

Возврат к списку