ДНК (DNA)
Кукольный домик (Playing with Dolls)
Слово - серебро– "Дело № 543-817. Ведущий следователь – Питер Эксон. Мы находимся в Джил-таун, штат Огайо. По свидетельствам очевидцев три дня назад в небе над пустошью были замечены светящиеся объекты. Утром на пустоши были обнаружены 3 трупа, которые сильно обгорели…" Питер выключил диктофон и недовольно нахмурился.
– В чем дело? – поинтересовалась Миа, которая сидела за рулем.
– Ерунда все это, – Махнул рукой Питер. – Пустышка. Антону скучно, что ли? Или наши физиономии ему так надоели? Я уже приблизительно представляю свой заключительный отчет: огни – это просто несанкционированный полет на вертолетах.
– А трупы?
– А трупы вертолеты и сбросили. Но это дело полиции, а не ученых.
– Расценивай это как внеплановый отпуск, – предложила Линдсей с заднего сиденья.
– Я бы для отпуска выбрал другое место, – сварливо огрызнулся Питер.
На него никто не обижался. Действительно, в последнее время им не попадалось ни одного серьезного расследования: сплошь мистификации, пустышки и бред воспаленного воображения. По началу Питер сам подшучивал над этим: дескать, весна – обострения у психов. Но весна закончилась, а пустые дела – нет. За последний месяц это было уже пятое расследование "огней в небе", каждое из которых проводилось в маленьких городках с населением от 10 до 50 тысяч, как правило, находившихся в противоположных штатах. Питера уже мутило от перелетов, неудобных дешевых провинциальных гостиниц и фаст-фуда. Он готов был терпеть все это ради того, чтобы еще на один шаг приблизиться к Непознанному. Но делать это только для того, чтобы развеселить умирающих от скуки горожан – увольте, он не для этого в Бюро нанимался.
Джил-таун, в котором предстояло вести расследование на сей раз, ничем не отличался от других: население около 20 тысяч, скучные дома, десяток баров, 2 мотеля, 3 салона красоты, магазины, прачечная, автосервис, школа и шинный завод в пяти милях от города, на котором работало подавляющее число мужчин и несколько женщин. Полицейский участок с шерифом и тремя его помощниками. В десяти милях к югу находилась военная база, но она была изолирована от города. Разве что иногда солдаты и офицеры гуляли в увольнительных в местных барах.
– Ладно, – Питер издал еще один тяжелый вздох, – работаем по обычной схеме: Клер потрошит трупов, Миа осматривает место расследования со вспомогательной командой, Линдсей беседует со свидетелями, а я – с местными властями. Надо будет сделать запрос на военную базу: может их радары что-то засекли… Ненавижу свою работу…
Линдсей и Клер с улыбкой переглянулись: все знали, что Питер жить не может без своей работы. Просто он истосковался по "настоящим" делам.
День первый. Опрос свидетелей.
12:34. Показания Джил Макентош, домохозяйки.
– Я не могу утверждать, что это было именно НЛО. Просто у нас обычно в небе ничего не летает. А тут эти огни кружились и кружились, – крашенная блондинка лет сорока, полновата, мутно-голубые глаза ничего не выражают.
– Они передвигались скачками или зигзагами? – Линдсей задавала вопросы по обычной форме, не испытывая особого энтузиазма.
– Нет, просто летали.
– Было что-то во время их полета, что могло показаться вам странным?
– Свет мигал.
– Что?
– Весь вечер у нас в доме мигал свет. Это, знаете, как перепады напряжения.
13:03. Показания Хэлла МакЭлроя, автомеханика.
– Нет, у меня нет никаких сомнений – это было НЛО, – молодой парень, долговязый и прыщавый, говорит возбужденно. – Понимаете, во всей округе были перебои с электричеством и гул стоял – человеческие машины так не гудят. Не знаю, что они там делали. Если про мертвяков – правда, то, я думаю, они отработанный материал сбрасывали…
15:11. Показания Мередит Блюм, пенсионерки.
– Девушка, я не знаю, что такое эти ваши НЛО и все такое прочее, только я вам так скажу: никакие это не НЛО, – благообразная старушка, говорит медленно, поучительно, словно наставляет кого-то. "Бывшая учительница, наверное", – подумала Линдсей.
– А что же это по-вашему, миссис Блюм?
– Знаете, сейчас эта мода из-за всяких глупых ТВ-шоу на пришельцев, тайные заговоры, теневые правительства… Не подумайте, что я все это знаю, потому что сама смотрю эти шоу, просто мой внук, когда приезжает ко мне на лето, он все время смотрит. Но я не даю ему много смотреть всякие эти "Секретные материалы" и другую чушь. Его мать, моя невестка, она совсем не знает как детей воспитывать, вот поэтому она и позволяет ему…
– Миссис Блюм…
– …смотреть весь этот бред. Но я-то знаю, как надо воспитывать молодое поколение…
– Миссис Блюм…
– В наше время все было совсем по-другому…
– Миссис Блюм, это все очень интересно, но у меня запись идет, вы не могли бы ближе к событиям того вечера: что, по-вашему, в тот вечер кружило над пустошью? – Линдсей выпалила всю фразу на одном дыхании, боясь, что старушка начнет ей рассказывать, как и что было "в ее время".
– Так вот, я вам совершенно точно говорю: это никакие не НЛО, – старушка насупилась.
– А что это?
– Да почем я знаю?! Вы ученые, вы и разбирайтесь. Вот в мое время…
Место расследования. 14:18.
Миа стояла посреди абсолютно пустого пространства: просто земля, ровная пустая земля. В одной стороне виднеется городок Джил-таун, в другой – шинный завод. И даже кажется, что можно увидеть военную базу, только зоркости не хватает. Вспомогательная команда проводила осмотр, брала пробы, измеряла показания датчиков, а Миа чувствовала себя здесь абсолютно ненужной. "Прав Питер, – подумала она, – здесь абсолютно нечего делать. И на курорт это место совсем не тянет". Она поежилась от порыва совсем не летнего ветра.
"Надо сосредоточиться, – думала Стоун. – Надо работать… Над чем? Земля не выжжена, радиации нет… Вообще никаких следов". Даже ее интуиция молчала.
"Может Линдсей или Клер повезло больше?", – подумала она, направляясь к старшему во вспомогательной команде. Настало время получить официальное мнение экспертов.
День первый. 19:16.
Конференц-зал, мобильная лаборатория.
– Все физические и химические показатели в норме, – докладывала Стоун. – Вспомогательная группа не нашла каких-либо свидетельств посещения этого места НЛО. Никаких аномалий. Н И К А К И Х.
– Понятно, – Питер сидел и слушал доклад со странным выражением на лице, которое скорее всего говорило: "Я что-то знаю, а вы – нет". – Лин, что у тебя?
– В основном свидетели не говорят ничего внятного. Часть уверена, что ничего необычного в огнях не было: они летали нормально. Другие – что это могло быть только НЛО. Из интересных наблюдений: неясный гул и перебои с электричеством. Я связалась с компанией, которая обеспечивает подачу электричества в этот город: у них были проблемы из-за грозы. Я запросила метеорологические снимки: грозовой фронт обошел Джил-таун немного стороной, зацепив район электростанции. Это объясняет то, что свет в домах мигал. Но насчет гула…
– Тревога, – коротко бросил Пит.
– Что? – переспросили Линдсей и Миа.
– Смотрите, – Питер щелкнул пультом и на экране появилась карта местности. – Вот Джил-таун, вот пустошь, вот военная база. Видите? Одна линия. Ты права, Лин, в тот вечер был грозовой фронт, дул мощнейший ветер – по этой же линии, от базы к городу. На базе сработала сирена – то ли учебная тревога, то ли настоящая – и ветер отнес звук в город. Там ведь пустота. Никаких преград. Вот вам и гул. И еще на базе мне сообщили – неофициально – что какие-то молодчики выпили запрятанный виски и взяли вертолет – покататься. Пьяные летчики над пустошью – вот и огни. Я же говорил, что это вертолет. Я говорил? – он повернулся к девушкам, словно требуя от них подтверждения. – Дело можно закрывать. Вот только Клер соизволит прийти. Выслушаем ее доклад и – и домой…
В этот момент стеклянная дверь распахнулась и на пороге появилась возбужденная Клер. Она запыхалась, ее щеки раскраснелись, глаза горели – в общем, она разительно отличалась от остальных.
– Простите, что опоздала, пришлось многое проверять и перепроверять, но, кажется, это невероятно! Не знаю, кто или что кружило над пустошью, но они сбросили весьма интересную для нас находку, – она с ходу плюхнулась в кресло и шумно выдохнула. Апатия, царившая в помещении за пару секунд до этого, начала развеиваться: коллеги, еще не зная ее новостей, уже зарядились ее энтузиазмом.
– И что же ты нашла? – в глазах Питера загорелся пока еще слабый огонек предвкушения Непознанного.
– Во-первых, эти люди погибли от сильного удара тока, из-за которого отказали все органы, а главное – сердце. Во-вторых, после этого они были облиты горючим, вероятно, керосином, и подожжены. Не сохранилось ни одного отпечатка пальцев, видимо, кончики пальцев опускали в кислоту. Все это было сделано для того, чтобы тела нельзя было опознать. После этого тела были сброшены с довольно приличной высоты…
– С вертолетов, – подсказал Питер.
– Например! – согласно кивнула Клер. – Но это еще не все. Пытаясь хоть что-нибудь узнать об этих людях, я начала брать все подряд блиц-анализы, пока один из трупов не вызвал мое подозрение. Я провела дополнительные тесты. Выяснилось, что его ДНК несколько отличается от ДНК обычных людей. Совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы говорить как минимум об аномалии. Я прогнала данные анализа через нашу базу, дав задание искать минимальные совпадения, – на этом Клер замолчала, испытующе глядя на своих коллег. Ее взгляд говорил: "Как вам это нравится? Готовы к подробностям?".
– Не тяни! – почти выкрикнул Питер.
– В нашей базе обнаружилось два совпадения: дело №321-147 и дело №415-453.
Питер и Линдсей переглянулись, моментально побледнев. Миа непонимающе смотрела на них.
– Что это значит? – поинтересовалась Стоун. Питер откинулся на спинку кресла, Линдсей опустила глаза.
– Это значит, Миа, что мы дважды сталкивались с этим явлением: один раз в России, а второй – не знаю, потому что информация закрыта дополнительным кодом, которого я не имею. По какой-то причине к файлам того расследования у меня нет доступа, – Клер перевела дыхание.
– Россия? Мы вели дело в России?
– В 1997 году, – Клер кивнула. – На севере, недалеко от Архангельска.
– Это случайно не то дело, в котором… – Миа на секунду замолчала, увидев лица Питера и Линдсей. Она уже знала ответ, – … погиб профессор Дойл.
– Да, – Клер нахмурилась. – Подумать только, сколько лет уже прошло! Три? Четыре?
– Три с половиной, – глухо отозвался Питер.
– Три года и пять месяцев, – уточнила Линдсей.
– В чем была суть? – поинтересовалась Миа, поскольку была абсолютно не в курсе.
– Мы поехали на простое опознание доисторического животного, – начала Клер, поскольку остальные молчали, – а попали в ловушку. Нам сразу показалось странным, что на обычное опознание Бюро послало столько ученых. Кажется, все наши там были, кроме Наташи, – она взглядом попросила подтвердить, что ее воспоминание верно. Питер кивнул. – Когда мы приехали, двое русских уже были мертвы, а один при смерти. Он скончался на наших глазах.
– Что же там было?
– Какое-то существо – паразит огромных размеров, очень агрессивный. Мы так до конца и не поняли, пришел ли он из далекого земного прошлого или из космоса.
– Насколько он был агрессивен?
– Он убил руководителя русской команды и их генетика, несколько иначе, чем техников станции. Тех он погубил, когда покидал их тела, в которых паразитировал. Убил изнутри. А на ученых он напал… снаружи, не знаю, как это лучше сказать.
– Это тварь была огромна для простого червяка, – наконец заговорил Питер. – Он напал на Купера, но Коннор оттащил заразу. – А потом взорвал всю станцию вместе со всеми паразитами и самим собой, – печально заключила Линдсей, прикусив нижнюю губу, чтобы удержать слезы.
– Мы слишком поздно поняли, что он тоже инфицирован. Паразит убивал его изнутри, – пояснил Питер.
– О! – только и смогла выдохнуть Миа. Она раньше никогда не слышала подробностей этой истории и ничего не знала о человеке, которого звали Коннор Дойл.
– Частицы ДНК этого паразита я нашла в одном из трупов. Вопрос в том, что было во втором деле, которое так засекречено? – Клер посмотрела на Питера. – Ты ничего об этом не знаешь?
Но на ее вопрос ответила Линдсей:
– Это было месяца четыре назад. Расследование проходило здесь, я имею в виду, Огайо. В Кливленде. Я и Питер следили за доктором Сперви. Помнишь ее?
– Как же, Элейн Сперви – комплекс Бога на почве гениальности, мораль писана не для нас. Помню-помню.
– Она создала человека с невероятными способностями к регенерации, использовав мои клетки и ДНК паразита.
– Ты хочешь сказать, что это был жизнеспособный клон-гибрид? – ахнула доктор Дэвисон.
– Да.
– И что с ним стало?
– С ней. Она погибла. Доктор Сперви тоже.
– Но почему это дело так засекречено? – удивилась Миа.
– Там был Коннор, – сообщил Питер.
– Как это? – не поняла Клер.
– Так. Просто появился на заднем сидении моего автомобиля. Привет, Пит!
– Мы не сразу узнали, что это всего лишь еще один клон. Когда мы все поняли, было уже очень поздно. Это он убил Сперви, – голос Линдсей сорвался.
– И чуть не погубил Лин. Мы были вынуждены его уничтожить, – закончил за нее Питер.
– Так наш труп – тоже гибрид? – решила уточнить Миа, а заодно немного сменить тему.
– Возможно, – кивнула Клер.
– Сперви пыталась продать технологию клонирования военным. Может, на этой базе ведутся работы по восстановлению ее метода? – предположила Линдсей.
– Мне надо связаться с Антоном, – сказал Питер, решительно вставая. – Может, у него есть идеи, как нам попасть на ту базу.
День первый. 20:01.
Сеанс спутниковой связи.
– Ну и дела, – выдохнул Антон, когда Питер закончил докладывать обстановку. – Кто бы мог подумать, что это дело так обернется.
– Антон, нам нужен доступ на базу.
– Питер, это военные – у них свои законы.
– Я понимаю. Но все нити ведут нас к базе. Уже понятно, что не было никаких пьяных летчиков. Но откуда взялись тела, кто эти люди и зачем так тщательно уродовать трупы, а потом выбрасывать практически у себя под окном? Это все не логично.
– Питер, я все понимаю. У меня есть кое-какие связи, я попробую вам помочь.
День второй. 01:27.
Пустошь в 1,5 милях к северу от военной базы.
Питер, Линдсей, Клер и Миа сидели в машине с потушенными фарами и выключенным двигателем уже с полчаса. Наконец, подъехала другая машина. Фары также сразу были погашены, а двигатель заглушен. Из машины вышел человек, подошел к ним и сел на переднее пассажирское место.
– Я надеюсь, вы понимаете, что эти данные строго конфиденциальны и абсолютно неофициальны, – сказал он.
– Нам просто нужно знать, что произошло, вот и все, – заверил его Питер. – Мы не собираемся ни на кого ссылаться.
– Отлично. В тот вечер, как вы знаете, у нас сработала сигнализация, сигнал тревоги был так силен, что его услышали даже в городе. Это случилось из-за того, что на базу пробрались трое посторонних. Они забрались в секретную часть. Ума не приложу, как им это удалось. Там меры безопасности у нас жесткие: электрический ток. Когда мы их нашли, они были уже мертвы. Только один еще дышал. Мы попытались выяснить, кто они и кто их послал, но этот человек уже доживал свои последние минуты.
– Вы установили их личности? – спросила Миа с заднего сиденья.
– Да, вот, – он протянул Питеру папку. – Здесь немного, но уж чем богаты. Потом посмотрите. Желательно уже в своей лаборатории.
– Почему вы так странно избавились от трупов? – спросила Клер.
– Чего не знаю, того не знаю. Мне было дано задание сделать так, чтобы эти трупы нельзя было опознать.
– Вы не проводили аутопсию, это я заметила. Но, может, вы брали какие-то анализы?
– Мэм, у нас есть военные медики – они этим занимаются. Моим приказом было сделать трупы неопознаваемыми. Больше я ничего не знаю. Кто отдал этот идиотский приказ сбросить их на пустоши – тоже.
– Ладно, спасибо вам за информацию, – сказал Питер. – Надеюсь, у вас не будет неприятностей.
– Я тоже на это надеюсь. Всего хорошего.
С этими словами он вылез из салона, сел в свою машину и уехал. Ученые даже не смогли разглядеть его лица.
День второй. 02:07.
Конференц-зал, мобильная лаборатория.
Как и советовал "тайный осведомитель", ученые заглянули в его папки уже в своей мобильной лаборатории. Было решено провести внеплановое совещание. Антон тоже там присутствовал по спутниковой связи.
– Так, здесь действительно не много, – констатировал Питер. – В основном фотографии трупов и имена, кое-какие данные.
– Петр Андреев, 30 лет, предприниматель. Прибыл в страну 12 июля по делам фирмы. Остановился в "Гранд-Отеле", в Кливленде, – прочитала Линдсей. – Николай Венедиктов, 34 года, врач. Прибыл 5 июля в составе туристической группы. Остановился в отеле "Меридиан", в Кливленде. Даниил Смирнов, 37 лет, ресторатор. Прибыл 9 июля на Международную Конференцию рестораторов. Что все это значит?
– Вывод первый: они все русские, – заметила Миа.
– Вывод второй: они не имеют отношения ни к предпринимательству, ни к медицине, ни к ресторанам, – этот вывод сделала Клер.
– Имена, скорее всего, тоже ненастоящие, – заключил Антон.
– Так что же, снова тупик? – разочарованно выдохнул Питер.
– Это, скорее всего, данные эмиграционной службы, – заметила Линдсей. – Может, стоит копнуть глубже?
– Куда глубже? – простонал Питер. – К базам данных русских мы не имеем доступа.
– ФБР? ЦРУ? – предположила Миа.
– Они просто спят и видят нам помочь! – саркастически высказалась Клер.
– У меня в ЦРУ есть знакомый, – сообщила Миа.
– Что?! – изумились все присутствующие.
– Однажды я ему очень помогла – в частном порядке. Может, он вернет мне долг?
– Свяжись с ним, – приказал Антон.
– СЕЙЧАС?
– Нет, утром…
День второй. 12:16.
Конференц-зал, мобильная лаборатория.
– Ответа пришлось ждать достаточно долго, но все было не зря, – похвасталась Миа. – Эти трое русских попали под наблюдение ЦРУ. Все они военные. Служат на базе под Мурманском.
– Опять север, – недовольно поморщился Питер.
– Настоящее имя заинтересовавшего нас субъекта – Алексей Ветров. Ходит в чине капитана, конкретный род деятельности неизвестен. И вот интересная деталь: около восьми месяцев назад он был занят в операции, в которой погибла вся группа. Он тоже считался погибшим. ЦРУ было уверено в этом, пока я не показала им фотографии.
– Считался погибшим, говоришь, – задумчиво протянул Питер. – И на что все это указывает?
– Технология Сперви как-то попала к русским, – сделала вывод Линдсей.
– Не совсем, – вмешалась Клер. – Когда вчера я получила доступ к материалам дела №415-453, я сравнила ДНК Лилит и Коннора с ДНК нашего трупа. Технология явно другая. Лилит и Коннор были полноценными гибридами с преобладанием генов паразитов. Алексей Ветров имеет в своем ДНК следы паразитов, но я бы не стала называть его гибридом.
– Кто же он тогда? – поинтересовался Антон, внимательно следивший за разговором по спутниковой связи.
– Не знаю, – сдалась Клер. – В данном случае можно только предполагать.
– Тогда давайте предположим, – Питер с энтузиазмом подался вперед. – Предположим, Алексей Ветров отправляется на задание, с которого не возвращается.
– Предположим, он погиб, – конкретизировала Линдсей.
– Предположим, русские обладают технологией клонирования на подобии технологии этой Сперви, – включилась Стоун.
– Предположим, на базе содержатся клеточные образцы Ветрова, – замкнула круг Клер.
– Предположим, на базе воссоздают капитана Ветрова с использованием генного материала паразитов, – Питер начал второй круг. – Откуда у них этот материал? – нарушила очередность Миа.
– База находится под Мурманском. Газораспределительная станция – под Архангельском. Не слишком далеко. Они могли оказаться на месте всего пару часов спустя, задолго до нас, – высказалась Линдсей. – Они могли собрать этот материал на пепелище.
– Ты забыла сказать: предположим, – заметила Клер.
– Да, предположим, – поправилась Линдсей.
– Предположить мы можем все, что угодно, – вмешался Антон. – Проверить свои предположения мы можем только в одном случае: если мы поедем туда.
– Ты предлагаешь проникнуть на русскую военную базу? – решил уточнить Эксон.
– Пока я предлагаю определиться, кто поедет. Я поеду точно, потому что для начала мы попробуем официально пройти туда. А для этого понадобиться представитель Бюро моего уровня. Питер, ты ведешь это дело и тебе тоже нужно поехать.
– Конечно, я поеду.
– Я не понимаю, почему вообще кто-то должен не поехать? – не поняла Миа.
– Уж я-то точно поеду, – заявила Клер. – Меня уже с одним делом прокатили, так что в этот раз я увижу этих клонов, если повезет.
– Линдс, а вот тебе лучше не ехать, – осторожно сказал Антон.
Доннер уже давно поняла, что он именно к этому клонит. И поняла, почему. Однако она решила притвориться, что не понимает его.
– Почему? – она посмотрела на него невинными глазами.
– Далеко, да и зачем тебе это?
– Антон, я что-то не понимаю: ты хочешь отстранить меня от дела? На каком основании?
– Я просто подумал, что все это может всколыхнуть неприятные воспоминания, – вынужден был признаться Хендрикс.
– Антон, со мной все будет в порядке. Ты зря волнуешься, – уверенно сказала Доннер. – И я поеду туда.
– Хорошо, – Антон сдался: он знал, что Доннер ему не переспорить.
– Эй, меня не забудьте, – забеспокоилась Миа. – Мы вместе начали это дело, вместе его и закончим.
– Ну что за люди?! – притворно возмутился Антон. – Не дадут на командировочных сэкономить…
День второй. 20:43.
Где-то над Атлантикой.
Полет длился уже четыре часа. Линдсей сидела, уставившись невидящим взглядом в иллюминатор. Этот перелет из Штатов в Москву напомнил ей другой: из Москвы в Штаты три с половиной года назад. Она до сих пор помнила это чувство опустошенности: внутри нее, вокруг нее. Словно в вакуум попала. Ей было трудно общаться с коллегами, да и со всеми окружающими людьми. Ей было трудно дышать. У нее тогда не было ни мыслей, ни слов, ничего. В голове было так же пусто и холодно, как и везде. Только память услужливо подсовывала ей события предыдущих дней: как их собрал Коннор, сообщив о новом задании, как Питер шутил, что его приборы не будут работать при русских морозах. Потом такой же долгий перелет сначала в столицу России, а потом из Москвы в Архангельск. Долгая поездка в промерзшем грузовике, русская станция. Коннор все время был молчалив и отчужден. "Как всегда", – почему-то подумалось ей тогда. Как она не заметила, что в тот раз все было иначе? А потом все закрутилось так, что стало некогда думать о чем-либо постороннем. Они оказались в ловушке, Коннору, очевидно, поступали приказы, с которыми он был не согласен. Вероятно, он сразу хотел вывезти команду, но был отдан приказ поймать существо.
Линдсей прикрыла глаза: воспоминания снова затягивали ее. Теперь все казалось таким очевидным: усталый вид, испарина на лбу, тени под глазами. Ему было очень плохо. И он ни с кем этим не поделился. Почему? Почему он сразу, как только понял, что заражен, не отдал приказ возвращаться? Быть может, если бы они успели тогда вернуться в Штаты, в лабораториях БНР ему могли бы сделать операцию, как-то извлечь паразита…
– Линдсей, – голос Мии вырвал Доннер из болезненных когтей воспоминаний, – ничего если я сяду к тебе?
– Да, конечно, – Линдсей кивнула, заодно стряхивая остатки липкой паутины сна, которая уже начинала опутывать ее. – А Клер где?
– Они там с Питером что-то обсуждают. Вот я к тебе и пересела. Ты как?
– Я в порядке, – Линдсей натянуто улыбнулась.
– Выглядишь неважнецки, – заключила Стоун.
– Плохо переношу полет, – соврала Линдсей.
– С чего вдруг? Обычно ты прекрасно себя чувствуешь, – Миа пристально посмотрела на нее. Доннер только пожала плечами. – Вспоминаешь? – вдруг произнесла Миа.
Линдсей даже вздрогнула, посмотрела на нее и бессильно откинулась на спинку кресла.
– Да, – призналась она. – Вспоминаю.
– Какой он был? – спросила Миа.
– Он был лучше всех, – просто ответила Доннер. – Только очень скрытный. Не подпускал к себе. Для других многое мог сделать, а для себя ничего не просил.
– Вы были близки?
– С ним никто не был особо близок, я даже не знала, чем он жил вне Бюро.
– Скучаешь по нему?
– Да, – Линдсей часто заморгала, чтобы прогнать слезы.
– А тот, другой. Клон, я имею в виду. Он был похож на него?
– Внешне – абсолютно. Но по сути это был совершенно другой человек… Я даже не уверена, что это вообще можно было назвать человеком.
– Да, что-то не очень везет нашим старшим следователям: один взорвался, другой вообще куда-то улетел. Интересно, Питер не боится, что на нем это тоже отразиться?
– Будем надеяться, что с ним все будет в порядке… Антон уже вылетел? – Линдсей решила сменить тему.
– Да, он будет ждать нас в Шереметьево. Там, вроде, рейс до Мурманска через три часа после нашей посадки.
– С самолета на самолет – и так вся жизнь, – улыбнулась Линдсей.
– Да. Как говорит Питер: "Ненавижу свою работу".
– Ага, только никому ее не отдам.
День третий. 19:33.
Гостиница "Октябрьская", поселок Первомайский, Мурманская область.
– Отлично, попытка идти официальным путем с треском провалилась, – заключил Питер, после того, как Антон обрисовал ситуацию. Еще из Штатов он посылал официальные запросы от БНР руководству базы, в Минобороны России, но, естественно, это ни к чему не привело.
– Этого стоило ожидать, – спокойно отозвалась Линдсей. – Я надеюсь, ты всерьез не рассчитывал на этот путь. Насколько я понимаю, Антон проделал это все лишь для очистки совести.
Антон кивнул, подтверждая ее правоту. Он с задумчивым видом сидел в глубоком продавленном обшарпанном кресле такого же обшарпанного номера. Когда они заселялись в гостиницу, Линдсей сказала: "Похоже, что туристический бизнес не является здесь приоритетным". Действительно, даже лучшая гостиница этого поселка (лучшая из двух) выглядела хуже многих дешевых американских мотелей.
– Так каков наш новый план? – поинтересовалась Миа, растянувшаяся на кровати.
– Нужно как-то побывать на базе, – сказал Антон. – Пройдя туда однажды, пусть и безрезультатно, мы сможем понять, как попасть туда еще раз. Завтра с утра отправимся туда и попросим, чтобы нас провели к их начальнику, изложим еще раз свою просьбу. Пока будем там постараемся оценить ситуацию.
День четвертый. 09:05.
Российская военная база.
Как это ни странно, но аудиенции им долго добиваться не пришлось. Их почти сразу проводили к начальнику, который принял их в своем кабинете. Это был мужчина лет пятидесяти, почти полностью седой, но сохранивший фигуру, очевидно, в результате постоянных тренировок. Он сидел в своем кресле и спокойно слушал Антона.
– Мы понимаем, что ваша база – это секретный объект. Но если то, что мы подозреваем правда, то это касается всего человечества. Опыты по клонированию человека признаны аморальными и запрещены.
– Клонирование? – полковник грустно вздохнул. По-английски он говорил легко, хотя и с сильным акцентом. – Вы смеетесь надо мной? У нас здесь просто пара ядерных боеголовок, которые давно заржавели. Мне вертолеты нечем заправлять, откуда у меня оборудование для клонирования людей?
– Тогда скажите, Алексей Ветров служит у вас?
– Капитан Ветров? Да, есть такой.
– И он считался погибшим?
– А вы здорово осведомлены, что подтверждает мои предположения о том, что наша армия совсем не умеет хранить секреты, – он опять печально вздохнул. – Да, мы считали его погибшим вместе со всей группой. Но полгода назад мы обнаружили его в беспамятстве в одном из госпиталей. Его отец служит здесь, он не прекращал поиски сына.
– А где сейчас Алексей Ветров? Если это не военная тайна, конечно.
– Нет здесь никакой тайны. Он в отпуске, полетел к родным во Владивосток. У него там родственники по материнской линии.
– Полковник, Алексей Ветров вместе с тремя другими военнослужащими с вашей базы находится в морге нашего Управления, – спокойно сообщил Антон. Полковник переменился в лице, но быстро взял себя в руки.
– Что ж, официально он был в отпуске.
– В его трупе чужеродное ДНК…
– К сожаление, доктор Хендрикс, я сейчас очень занят. Мне жаль, но хотя на этой базе особо и скрывать нечего, я не имею права пускать вас на территорию. Я также ничего не могу сообщить вам об Алексее Ветрове, мне ничего не известно о его ДНК, наследственности или о чем-то в таком духе. Я вынужден вас просить покинуть территорию вверенного мне объекта. Ученые во главе с Антоном встали, попрощались с полковником и покинули его кабинет. Выждав полминуты полковник снял трубку одного из телефонов, стоявших у него не столе, нажал две кнопки.
– Подполковника Ветрова ко мне, срочно.
Вызванный человек явился через три минуты.
– Ваш сын погиб, – холодно сообщил ему начальник. – Операция "Огайо" провалилась. Все необходимые данные по ней должны быть переданы в штаб, остальное уничтожено. И я больше не хочу ничего слышать об этих америкосах, которые шарят у нас под окнами, как у себя дома.
Подполковник Ветров спокойно кивнул, как будто весть о гибели сына не произвела на него впечатления.
– Я подключу Костю.
– Подключай хоть черта.
– Разрешите идти?
– Свободен…
День четвертый. 11:12.
Гостиница "Октябрьская".
– Это безумие, – заявил Питер. – Это с самого начала было безумием. Мы не можем просто тайком пробраться на эту базу и все там посмотреть. А если нас обнаружат? Это ведь международный скандал.
– Питер, не паникуй. Еще не все варианты испробованы, – спокойно заявил Антон, вглядываясь через плечо Линдсей в снимки, сделанные со спутника, а также данные, передаваемые оставленными на базе жучками.
– Если бы это была американская база, было бы проще, – Питер устало опустился в кресло. – Можно было бы прикинуться кем-нибудь. Эпидемиологами, например. Напугали бы народ какой-нибудь чумой, а под шумок посмотрели, что нужно.
– А что нам сейчас мешает это сделать? – встрепенулась Миа.
– Язык, – коротко ответил Питер, и Стоун снова сникла.
Неожиданно раздался стук в дверь. Ученые переглянулись: кто бы это мог быть?
– Обслуживание номеров? – предположила Клер и пошла открывать.
На пороге стоял человек лет 25-30. Хоть он и был одет в гражданское, его военная выправка и стрижка выдавали в нем офицера.
– Добрый день, – сказал он на хорошем английском. – Можно мне войти? У меня к вам поручение.
Клер впустила его и закрыла за ним дверь.
– Доктор Хэндрикс? – обратился незнакомец к Антону.
– Да, а с кем имею честь?
– Мое имя не имеет значение. Важно, что я служу на базе, которая представляет для вас интерес. Вас ведь интересуют эксперименты по клонированию, проводимые там?
– Так они проводятся? – не удержалась Клер.
– Да. И я могу помочь вам увидеть это своими глазами.
– С чего вдруг? – удивился Эксон. Внутренний голос подсказывал ему, что здесь что-то нечисто.
– Константин Демин сейчас работает над этим проектом, а я очень ему обязан. Помочь вам встретиться с ним – его просьба.
– Но мы его не знаем, – пробормотала Линдсей, хотя его инициалы вызвали в ней бесконтрольную ассоциацию с именем другого человека. К.Д. Коннор Дойл. "Я схожу с ума", – про себя подумала Линдсей.
– Он знает, что вы сегодня посещали руководство. Я не знаю, какие у него мотивы. Я просто ему должен. Он сказал: это в уплату долга. Он просил передать вам, что поможет ответить на главный вопрос, оставшийся после архангельского дела. Мне не нравится, что я проведу на российскую военную базу американских ученых, но долг есть долг. Надеюсь, это не навредит моей стране.
– У нас нет таких намерений, – заверил его Антон. – Как вы можете нам помочь?
– Сегодня большая часть личного состава отправляется на учения. Они вернутся через три дня. У меня есть доступ, я дам вам форму. Если вы будете молчать, сойдете за своих.
– Когда?
– Сегодня вечером. Ждите меня к десяти.
– Хорошо.
Гость ушел, а ученые переглянулись.
– Не нравится мне это, – сообщил Питер. – Слишком все гладко. Похоже на ловушку.
– Но мы ведь за этим сюда приехали, – возразила Линдсей. – Ты ведь слышал: мы можем получить ответ.
– А какой главный вопрос архангельского дела? – поинтересовалась Миа.
– Должно быть, о происхождении паразитов, – предположила Клер. Линдсей мучил другой вопрос, но она промолчала.
– Другого варианта у нас нет, – подвел итог Антон.
– Кто-то должен остаться, чтобы вызвать сюда помощь, если с остальными что-то случится, – предложил Питер.
– Ты хочешь остаться? – Линдсей с вызовом на него посмотрела.
– Я сказал "кто-то". Я пойду, хоть и считаю это ловушкой.
– Не думаю, что если кто-то останется, он сможет нам помочь, – сказал Антон.
– Согласна, – кивнула Доннер…
День четвертый. 22:26.
Российская военная база.
Незнакомец сдержал обещание. Ровно в 22:00 он был у них. С собой у него была российская форма нужных размеров и машина. Он провез их через посты, провел по этажам к лифту, который спустил их на несколько уровней под землю. Там они немного попетляли по коридорам, в конце концов остановившись у двери.
– Это главная лаборатория. Все, что связано с клонированием, находиться под землей.
Он вставил ключ, набрал код и двери распахнулись. Они оказались в помещении, напоминавшем лаборатории Бюро. Только объекты исследований бросали в дрожь. В специальных контейнерах были образцы: человеческие зародыши на разных стадиях развития.
– Идите сюда, – позвал незнакомец растерявшихся ученых к большому саркофагу, установленному в противоположном конце. – Здесь клон "доходит" до своего прототипа. Узнаете лицо?
Ученые заглянули в камеру: в ней лежал Алексей Ветров.
– Его положили сюда сразу после вашего визита утром. Еще утром он был одним из зародышей, – эти слова были сказаны человеком лет пятидесяти-шестидесяти, появившимся из других дверей. – Вы можете идти, Андрей. Спасибо.
Их провожатый кивнул и вышел через те двери, в которые провел американцев. Створки за ним закрылись с щелчком. Питер моментально ощутил себя в ловушке. "Неужели, я был прав", – пронеслось у него в голове.
– Вы Константин Демин? – спросил Антон у незнакомца.
– Нет, но он скоро придет, – его блеклые серые глаза изобразили хищное радушие. Это было именно радушие хищника, в логово которого угодила добыча. – Как же вы, американцы, любите лезть не в свое дело, – вздохнул он, усаживаясь в кресло. Ученые БНР стояли, не шевелясь.
– Видите ли, наша технология передовая и никто не должен о ней знать. Вы зря приехали сюда. Вам не надо было копать так глубоко.
– Откуда у вас эта технология? – строго спросил Антон.
– Я ее создал. Видите ли, я вообще-то гений.
Мне пришло это в голову еще десять лет назад. Технология воспроизводства ДНК – ключ к бессмертию. К сожалению, деньги, на воплощение этого проекта у меня появились лишь в 1994 году. Первые же опыты показали, как реальность отличается от теории. Воссозданное ДНК было нестабильным. Другими словами, клоны гибли еще до того, как удавалось придать им взрослую форму. Я попытался оставлять их в виде детей, чтобы они сами вырастали, но дети тоже гибли. Честно говоря, я был в бешенстве, потому что не знал, что с этим делать. Еще полгода исследований помогли мне добиться того, что клоны жили дня два-три. Но это был предел. И вот Бориса Новака, моего сотрудника, отослали в составе экспедиции под Архангельск. К сожалению, он не вернулся. Зато другой человек вернулся оттуда, чтобы помочь мне.
– Кто это был? – со смутным предчувствием спросила Линдсей. – Из русской команды оттуда вернулся только один человек – Анна Гускова.
– Верно, с нее все началось. ДНК паразита, которого вы там обнаружили, помогло моему процессу клонирования идти в нужном направлении. Замещение всего нескольких хромосом помогло создать клонов, которые не гибли.
Линдсей поморщилась: этот человек ничего не знал о морали.
– Итак, мы слетали на место трагедии разыскали нужные образцы. Это было чертовски сложно, но у нас получилось. Вернулись. Я запустил процесс. Все получилось. Клон был стабильным. Правда, в первый раз это была случайность, но потом, при помощи другого человека, мне удалось взять процесс под контроль. Это помогло мне спасти сына. Уже дважды.
– Этот человек, который помогал вам в клонировании, не Гускова? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Линдсей.
– Нет, милая моя, – опять ухмыльнулся этот человек. – Да вот, собственно и он. Заходи, Кость, – последняя фраза была сказана по-русски. Она адресовалась человеку, который только что вошел. Он стоял на пороге, на нем был белый халат, из-под которого высовывался ворот черной рубашки, в его руке был пистолет 45-го калибра. Черный глаз ствола смотрел в сторону ученых, которые пребывали в состоянии шока. – Да, – подтвердил пожилой мужчина, что их глаза не врут, – он был главным в вашей экспедиции. На пороге действительно стоял Коннор Дойл. Или еще один его клон? Его глаза ничего не выражали, он был абсолютно спокоен. А Антон, Питер и Линдсей однажды уже обожглись на другом клоне, чтобы сразу поверить в то, что перед ними оригинал.
– Не сейчас, Костя, опусти оружие, – Коннор послушался. – Вы знали его как Коннора Дойла. Сейчас, это абсолютно другая личность. Он был нам нужен, чтобы продолжить работу, но Дойл отказывался сотрудничать. Мне пришлось заменить его Костей. Теперь мне хочется добиться еще одного результата: молодости. Клоны стабильны только если довести их до возраста оригинала. Мне же нужно бессмертие.
– То, что вы делаете, аморально, – не сдержалась Линдсей.
– Возможно. Хотите мне помешать?
– Еще бы!
– Вот именно. Поэтому я и позвал Константина. Миг моего триумфа не только как ученого, но и как воспитателя: я умею не просто воссоздавать человека, – при этих его словах Коннор – или Константин – снова поднял пистолет и направил его на американцев, – но и создавать новую личность взамен старой. Я – Бог. Все, Кость, я закончил. Заканчивай и ты, – тот кивнул.
– Нет, Коннор, – запротестовал Питер, – ты не можешь нас убить. Мы ведь твои друзья.
– Коннор погиб, – сказал такой знакомый и такой чужой голос. – И ты заплатишь…
Он резко сдвинул руку и выстрелил в Ветрова: один раз, другой. Ученый даже не успел удивиться. Когда его тело сползло на пол, Коннор достал из кармана халата вторую руку: оказалось, что в ней он сжимал небольшую пластиковую бомбу с таймером. Он запустил таймер и положил бомбу на саркофаг.
– Следуйте за мной, если хотите жить, – жестко сказал он и направился к выходу. С секундной задержкой ученые последовали за ним. Когда лаборатория осталась далеко за их спинами, прогремел взрыв. Они в это время уже вошли в лифт. Пока они поднимались на поверхность, в лифте висело давящее молчание. Ученые с недоверием смотрели на человека, который пришел убить их, но вместо этого убил Ветрова. Что он задумал? Каковы были его мотивы? Кто он? Эти вопросы крутились у каждого в голове, но жесткое непроницаемое лицо Коннора Дойла не давало ответа. Он спокойно добавлял пули в обойму, взамен использованных, и накручивал на ствол глушитель.
Лифт остановился и его створки поползли в стороны. По проходу к лифту уже бежали два солдата с автоматами.
– В чем дело, Демин? Что у вас взорвалось? Что…
Он не успел договорить: два выстрела в него и один в его сослуживца – и солдаты упали замертво. Дойл стремительно пошел по коридорам, ученые старались не отставать. Иногда им попадались караулы, но каждый раз Дойл опережал солдат и стрелял. Он стрелял без промахов, по одной, максимум две пули на человека. Они почти добрались до выхода, когда на базе взвыла сирена тревоги. Дойл резко метнулся в боковой коридор, остальные после секунды замешательства последовали за ним. Еще несколько метров, он толкнул тяжелую дверь и все они оказались на улице. Это была вертолетная площадка. С другой стороны двери стоял всего один солдат. Коннор прострелил ему обе ноги в районе коленей, тот упал, а Дойл подобрал его автомат, взамен своего пистолета, в котором кончилась уже вторая обойма. Необходимо было преодолеть пятьдесят метров открытого пространства поля. Дойл шел спокойно, но быстро, остальные следовали за ним в молчаливом шоке. Справа показались четыре солдата, они бежал к ним, на ходу пытаясь прицелиться. Дойл замер на три мгновенья: остановился, дал очередь по солдатам и пошел дальше, когда те упали. Перед самым вертолетом он прибавил шаг, вскочил на место пилота и завел двигатели. Остальные запрыгнули в пассажирский отсек. От базы к ним уже бежали еще человек десять-двенадцать. Дойл не глядя дал еще одну очередь: солдаты остановились, пригнулись к земле, посыпался ответный град пуль, но вертолет уже взлетал, унося с собой беглецов.
Дойл надел наушники с микрофоном и жестом показал, чтобы кто-нибудь в пассажирском отсеке сделал то же самое. Это сделал Антон.
– Свяжитесь с Донахью, если он еще работает, – услышал он приказ Коннора, – пусть он передаст, где сможет нас забрать. Эта штуковина не долетит до Штатов, да и вообще скоро ее придется бросить: наверняка в воздух уже вот-вот поднимут что-нибудь, чтобы нас сбить. Пусть действует быстро, у нас мало времени.
День пятый. 07:34.
Где-то над Атлантикой.
На этот раз было принято решение воспользоваться самолетом Бюро, который использовался в редких случаях, когда нужно было срочно транспортировать объект расследования или высшее руководство. Донахью прилетел за ними именно на таком самолете. Как только Коннор оказался в салоне, Рей защелкнул на его запястьях наручники. Его уже ввели в курс дел №415-453 и № 543-817. И как любой человек, отвечающий за безопасность, он был обязан минимизировать опасность. А опасность в данном случае представлял Коннор, поскольку они не знали, кто он. Выяснить это до Центральной лаборатории не представлялось возможном. Сам Дойл, казалось, отнесся к этому спокойно. Он сел в кресло рядом с иллюминатором и почти сразу задремал, словно "браслеты" не причиняли ему неудобств.
Линдсей сидела в другом конце маленького салона, поглядывая на Коннора. Это был он и в то же время не он. Да, чертами лица, телосложением, голосом он был очень похож на Коннора Дойла. Но Линдсей слишком хорошо помнила, как похож бывает клон на своего прототипа.
Он постарел. Даже учитывая, что прошло три с половиной года, он все равно постарел слишком сильно. Или это просто усталость? У него были взъерошены волосы, на подбородке проступала щетина. Да, последние девять часов ни для кого из них не были легкими. И все же… Эти морщины в углах глаз, скорбные уголки губ. Волосы на висках немного поседели. Линдсей напрягла память и посчитала, что в этом году ему должно было исполниться сорок. Нет, выглядит немного старше. Хотя, если это действительно Коннор, то ему многое пришлось пережить.
Она тоже прикрыла глаза и тут же вспомнила все, что произошло на базе. Она вздрогнула и открыла их обратно. Нет, то, что он делал, это было совсем на него не похоже.
Она снова посмотрела на него: он хмурился во сне, казалось, ему снится что-то очень неприятное. Он то и дело вздрагивал. Ей было страшно. Наверное, впервые по-настоящему страшно за последние три года. Она боялась поверить. Боялась опять обмануться. Боялась опять его потерять. "В третий раз я этого просто не вынесу", – подумала она. Она решила, что на этот раз она просто так не даст себя обмануть. Поверить в ложь… Поверить в то, во что так хочется. Нет, жизнь это не сказка, в ней герой не может вернуться. Все это лишь еще один трюк, еще один клон.
А что если все-таки?..
Она не стала додумывать эту мысль. В этой бесплодной борьбе с самой собой она не заметила, как уснула.
День пятый. 13:00.
Центральная штаб-квартира Бюро Научных Расследований.
Коннор сидел за столом в комнате, напоминавшей комнату для допросов в полицейском участке. Он был спокоен, как всегда. Руки в наручниках лежали на столе. Он задумчиво разглядывал порядком припухшие запястья. "Да, опять будут болеть", – подумал он, поморщившись. В комнате он был один, сидел напротив большого зеркала. Он прекрасно знал, что с другой стороны зеркало прозрачное и что за ним находиться комната, в которой сейчас наверняка толпиться народ, стоит камера, ведущая запись. Он сам неоднократно бывал по ту сторону стекла.
Прошло томительно долгих пять минут, прежде чем дверь распахнулась, и в нее вошли Антон, Питер, Линдсей, Рэй, Клер и еще одна женщина, имени которой он не знал, но которая была вместе с остальными и там, в России. Они все вошли молча, нашли стулья: Антон, Питер и Клер сели за стол напротив него, незнакомка оседлала стул в углу, Линдсей села тоже чуть в стороне от стола. Донахью встал в углу за спиной Дойла. "На психику давит, – про себя улыбнулся Коннор. – 73% допрашиваемых чувствует себя некомфортно, когда не могут постоянно держать в поле зрения всех интервьюеров".
– Итак, господин Демин, – начал Антон, – мы хотим допросить вас в связи с расследованием дела №543-817. Эта беседа будет записана на видеопленку. У вас есть возражения?
– Есть, – он говорил спокойно и негромко – в дойловской манере. – Поменьше официоза, Антон, не нужно стандартных формулировок, здесь все свои. И не называй меня Деминым, мне за три года это имя успело надоесть, – забавно, но у него появился акцент. Еле уловимый, но все же акцент.
– Как же вас называть?
– Лично я предпочитаю, чтобы меня называли как раньше: Коннором Дойлом. Можно профессором, если хотите. Если кому-то очень хочется, тот может называть меня Эндрю, но я к этому имени не очень привык.
– Коннор Дойл погиб, – возразил Антон. – Три с половиной года назад при взрыве газораспределительной станции под Архангельском.
– Насколько я знаю, Коннор Дойл пропал без вести три с половиной года назад при взрыве газораспределительной станции под Архангельском и был признан погибшим, поскольку выжить там не представлялось возможным.
– Так вы утверждаете, – вмешался Питер, – что вы и есть тот самый Коннор Дойл, что вам удалось спастись, – это была просьба Антона обращаться к допрашиваемому официально.
– Я утверждаю, что я – Коннор Эндрю Дойл, родился 7 декабря 1960 года, поступил на работу в Бюро в мае 1990 года. С 1994 года был старшим следователем по делу, – с нажимом произнес он, переводя взгляд с Антона на Питера, с Питера на Клер, с Клер на Линдсей и возвращаясь к Антону. – Погиб 17 февраля 1997 года при выполнении служебных обязанностей, – уже мягче продолжил он, – после чего был клонирован на русской военной базе под Мурманском, где проводились опыты по клонированию человека.
– Значит, вы не Коннор Дойл, а всего лишь его клон, – подала голос Линдсей. Ее лицо было суровым.
– Я Коннор Дойл, – спокойно повторил он.
– Думаю, вам следует рассказать все по порядку, – мягко предложил Антон.
– Согласен, но я прошу снять с меня наручники, поскольку история не короткая. Чего вам бояться?
Антон медленно перевел взгляд с него на Рея и молча кивнул головой. Тот с недовольным лицом подошел и отомкнул "браслеты", положив их после этого в карман.
– Рей, будь другом, принеси мне сигарет, – с улыбкой попросил Коннор, растирая затекшие запястья.
Донахью вопросительно посмотрел на Антона. Тот еще раз кивнул.
– Тебе какие?
– Любые.
Донахью извлек из кармана красную пачку "Мальборо" и зажигалку.
– Подойдут?
– Вполне, – Дойл вытащил сигарету и прикурил. Он глубоко затянулся и выпустил в потолок струю сизого дыма. Рей пододвинул ему казенную пепельницу, которая всегда стояла на этом столе.
– Коннор Дойл не курил, – заметил Антон.
– Вообще-то, Антон, он курил. Начал незадолго до окончания школы, курил, пока учился в Университете и только по окончанию его бросил. А теперь вот старая привычка вернулась.
– Расскажите по порядку, как все было, – попросил Антон.
– Ну если по порядку, то начать стоит, я думаю, с того, как вы расстались с Анной Гусковой в Архангельске. Она просто исчезла для вас, но вам было не до нее: нужно было спасти жизнь Куперу. А она тем временем связалась со своим руководством, во-первых, чтобы доложить об исходе миссии. Во-вторых, чтобы ей помогли связаться с постоянным начальником Бориса Новака. Она знала, над чем работал Новак, он сам ей рассказывал. Вернее, очень внятно намекал, поскольку рассказывать не имел права. Она не знала деталей, но обратилась к Дмитрию Ветрову с просьбой о помощи.
– О какой помощи? – встрял Питер.
– Она просила вернуть к жизни погибшего друга. Меня.
– Почему именно тебя, – удивилась Клер. – Вы были знакомы пару суток.
– Не знаю точно, что руководило ею в тот момент. Мы неплохо поладили тогда, она мне очень понравилась. Она была напугана, я старался ее поддержать. Может быть, это была просто благодарность или на нее произвел впечатление мой поступок. Она знала, что я инфицирован…
– Знала? – перебила Линдсей. Это было несправедливо. – Откуда она знала?
– Это она меня заразила, – спокойно пояснил Коннор. Теперь это уже не вызывало у него никаких эмоций. – Она прикладывала лед к моей царапине, тогда яйца паразита и попали ко мне в кровь. Она знала, но не выдала меня, ждала, что же я буду делать. И вот что я сделал. Возможно, она чувствовала себя виноватой в том, что поставила меня в такую ситуацию, когда смерть была моим единственным выходом.
Как я уже сказал, она связалась с Ветровым. Взамен она обещала ему интереснейший генный материал. Любопытство тогда было слабой чертой Дмитрия. Он знал, что его клоны не могут жить дольше двух-трех дней, но согласился. Двух-трех дней было достаточно, чтобы получить информацию Гусковой. Они вылетели с командой на руины, из Архангельска подогнали технику. Потребовалось двое суток, чтобы разгрести завал и найти мои останки.
Миа вздрогнула: он сказал это так спокойно. Наверное, она была единственной, кто мог беспристрастно воспринимать информацию, поэтому только она заметила всю абсурдность ситуации: сидит себе человек и рассказывает о том, как нашли его останки.
– Осталось не так уж много: пожар был очень сильным. Они вернулись на базу, и доктор Франкенштейн принялся за работу. Еще когда процесс шел, Ветрова удивляли некоторые моменты, некоторые показатели, да и сама структура воссоздаваемого ДНК вызывала подозрения. А уж когда процесс был закончен и Ветров понял, что созданный им клон впервые стабилен, он надавил на Анну, с требованием рассказать ему все. Она и рассказала. Пришлось ему еще раз лететь на развалины, снова проводить поисковую операцию. И он добился своего: он нашел останки этой твари: всего лишь кусочек, но этого было ему достаточно для сравнительного анализа. Он провел его сразу по возвращении.
Дело в том, что на момент взрыва завода паразит сидел во мне уже пару дней, мы взаимодействовали и его ДНК смешалось с моим. На физическом уровне, конечно, а не на химическом. Во время репликации его ДНК вмешалось в процесс и он сам собой пошел в нужную сторону. Оказалось, что наши ДНК смешались именно в той пропорции, которая была необходима. То есть достаточной, чтобы сделать клона стабильным, и недостаточной, чтобы сделать из него мутанта.
– Так что, ты обладаешь какими-нибудь необычайными способностями? – спросил Питер. – К регенерации, например?
– К регенерации? – переспросил Коннор. – Не больше, чем ты. Я же сказал, гены паразита не влияют на меня. Они просто восполнили то, что не удавалось сделать при клонировании методом Ветрова.
– Что было после этого? – Антон вернул Коннора к повествованию.
– Ветров на рушил свое обещание: он не отдал меня Анне. Я был нужен ему как образец. То, что произошло со мной, произошло случайно, а ему нужно было вывести закономерность. И ему был нужен не просто подопытный кролик, а помощник. И, конечно, ему совсем не был нужен Коннор Дойл. После этого идет период, о котором мне не очень хочется вспоминать: когда во мне пытались сломать прежнюю личность, уничтожить ее и водворить на ее место послушного исполнителя. Не просто исполнителя. Раба. Меня пытались заставить поверить в то, что я не человек. Что я клон и не имею права ни на человеческую жизнь, ни на чувства. Анна видела все это. Представьте себе ее состояние: она не просто не помогла мне, она сделала мою жизнь невыносимый. Но я тогда ничего не знал, о ее присутствии. Она попросила, чтобы нам организовали встречу. Тогда она мне все это и рассказала. И попросила подчиниться. А вернее, притвориться, что я подчинился. Она обещала, что не оставит меня, пока не найдет способ вытащить оттуда, но для этого нужно было усыпить их бдительность. Я и сам хотел сделать что-то в этом роде, но я боялся, что позволив называть себя иначе, я рано или поздно забуду свое настоящее имя. Она обещала, что не допустит этого. И я ей поверил.
Она смогла смягчить условия моего пребывания на базе. Сама она попросила оставить ее там на работе. Она мотивировала это так: уж если вы не отдаете мне его, то оставьте меня рядом с ним.
– Она что ли… – начал Питер, но осекся.
– Да, она меня любила, – закончил за него Дойл. Линдсей громко выдохнула. – Не знаю, когда именно она это осознала. Ко мне это знание пришло много позже.
– Знание, что она тебя любит? – решил уточнить Антон.
– Нет, – Коннор отрицательно мотнул головой. – Знание того, что я ее люблю. Мы поженились в ноябре 1998 года.
В комнате повисло молчание. Все были ошарашены. У Линдсей в ушах звенела, повторяясь и преломляясь, его последняя фраза.
– Так ты женат? – изумился Питер. – Поздравления еще принимаешь?
– Я уже принимаю соболезнования. Неделю назад Анну убили.
– Как это произошло? – спросил Антон осторожно, видя, что Коннор теряет свое ледяное спокойствие: он извлек из пачки Рея еще одну сигарету и нервно закурил.
– Начну с того, как мы поженились. Когда за нами перестали пристально следить, мы начали придумывать планы побега. К сожалению, даже в теории все они выглядели нереально. Часто наш разговор от побега уходил далеко в сторону, мы многое узнали друг о друге. Она понимала меня, как ни один человек до этого. Однажды я напрямую спросил, почему она все это для меня делает. А она напрямую ответила: потому что любит. С того дня у нас начался роман. Мы не скрывали его. Ветров как-то сразу совсем успокоился. Мы стали почти свободными людьми в пределах базы. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что уже не ищу способов сбежать. Конечно, меня абсолютно не устраивало то, чем мне приходилось заниматься. Я видел, как Дмитрий Ветров из гениального ученого начинает потихоньку превращаться в монстра. Он ведь был хорошим человеком когда-то. Клонированием он занялся не потому, что хотел вывести супер-солдата или стать бессмертным. Его жена умерла от простого воспаления легких из-за того, что ее организм был слишком слаб, когда их сыну было всего десять лет. Тогда он впервые занялся этим вопросом. Он говорил мне, что хочет дать людям возможность возвращать к жизни тех, кто ушел из нее слишком рано. Как я, например. Или как его жена. Или как его сын. Именно после смерти и возрождения сына у него крыша съехала окончательно. Он стал считать себя Богом.
Я отвлекся, простите. Когда я понял, что уже почти смирился, я разозлился. Я поговорил с Анной. Она согласилась со мной. Мы выбрали тот вариант побега, который нам казался наиболее вероятным, и попытались его осуществить. Нас поймали. Отвели к Ветрову. Мне тогда показалось, что он был искренне расстроен.
– Вы понимаете, что я буду вынужден сделать? – спросил он. – Никто из вас уже не может покинуть базу.
Тогда я сказал, что мы не собирались совсем ее покидать: нам некуда идти. Мы просто хотели пожениться. Он был растроган или сделал вид. Сказал, что не нужно было так рисковать, что он и так все нам устроит.
Когда мы вышли из кабинета, Анна спросила:
– Как ты это так быстро это придумал?
– Я уже давно об этом думал, – ответил я. – Ты согласна?
– А если бы нам удалось сбежать, это что-нибудь изменило бы?
– Нет, – соврал я. Конечно, это изменило бы многое. Не знаю, дошло бы дело до свадьбы тогда или нет. Но я не хотел ее расстраивать. Из любви ко мне она слишком от многого отказалась. Я чувствовал себя обязанным ей.
Нас действительно поженили. На нашей свадьбе гуляла вся база. И только уже после ее смерти я узнал, что у нее с Ветровым состоялся еще один разговор. Он сказал ей, что согласен на нашу свадьбу с одним условием: у Анны никогда не будет детей. Это ведь был его главный рычаг давления на меня: я не человек, во мне инородное ДНК, я не могу быть человеком. Если бы Анна родила от меня ребенка, это перечеркнуло бы всю его ложь. Я человек, такой же, как и все остальные.
Анна согласилась. Она действительно не собиралась рожать, пока мы не уберемся с базы.
Это произошло помимо ее воли. Неделю назад Анну нашли мертвой в одной из герметичных камер. Официальная версия: дверь случайно захлопнулась, она не смогла выбраться и задохнулась. Патологоанатом, который проводил вскрытие был нашим приятелем. Вечером после вскрытия он пришел ко мне помянуть Анну. Мы выпили. Он предупредил, что никогда не подтвердит своих слов официально, но он считал, что я должен знать. Анна не задохнулась в камере. Ее задушили в другом месте, а потом положили туда. Ее убили. И еще она была беременна. Эмбриону был уже месяц.
После этого я подслушал разговор Ветрова с начальством. Это он убил Анну. Он предлагал ей по-тихому сделать аборт, но она отказалась. Этим она подписала себе смертный приговор.
Я распорядился, чтобы ее тело отправили ее родным. Там ее смогут похоронить по-человечески. А сам я решил, что больше не останусь на этой базе. Больше меня уже там ничего не держало. Этот способ покинуть ее пришел мне в голову сам собой. Раньше он не приходил только потому, что я был не один, а это очень опасный способ. Но теперь мне было все равно: пан или пропал. А потом появились вы. Это выбило меня из колеи, должен признаться. Я понял, что они не отпустят вас оттуда. Вас собирались убить, для этого и заманили. Мне пришлось вытаскивать еще и вас. Времени придумывать новый план не было, и я пошел тем путем, что наметил пару дней назад. Все.
Он замолчал, закурив еще одну сигарету. Обычно он так много не курил, но сейчас он ужасно нервничал, вспоминая события последних трех лет. Теперь, когда он, наконец, вырвался на свободу, когда он так близок к своей мечте, он нервничал как никогда в жизни. Он смотрел на людей, которые были его друзьями и не мог объяснить их враждебность. Неужели это из-за того, что он клон? Но ведь он остался прежним, ничего не изменилось. Конечно, последние три года оставили свой отпечаток, но и они изменились. Особенно Линдсей. Она стала какой-то напряженной, замкнутой. Она сидела здесь, словно чужая, а ему так хотелось бы обнять ее.
Он сам не понимал, почему. Конечно, она ему нравилась тогда, до Архангельска. В редкие минуты, когда он позволял себе быть откровенным, она понимала его с полуслова. Иногда вообще без слов. Он отчаянно пытался не влюбиться в нее. У него были на то причины. Это давалось ему все труднее, кто знает, как сложилось бы. Но потом был Архангельск. Да, теперь вся его жизнь поделена: до Архангельска и после. Он никогда о ней не забывал, никогда не забывал того призрачного ощущения: ощущения близости чувства, которое так и не пришло. Он не знал, что было с ней все эти годы, но он узнает. Когда он вернется в Бюро, он все узнает.
– И что теперь, Коннор, – спросил Антон. – Что ты намерен делать теперь?
– Как что? – не понял Дойл. – Вернуться. Официально воскреснуть и восстановиться в должности.
Ученые переглянулись. Лицо Линдсей ясно выражало: ни за что! Питер был в смятении. Рей как всегда излучал подозрительность. Клер явно не терпелось посмотреть, как теперь устроен Дойл. Миа оставалась беспристрастной.
– А каков ответ? – вдруг спросила она.
– Что? – не понял Коннор.
– Ответ на главный вопрос Архангельска? Или это было главной приманкой?
– Нет, это не было приманкой. Я действительно просил это передать.
– Так каков он? – настаивала Миа.
– А каков вопрос? – вопросом на вопрос ответил Дойл. – Пусть кто-нибудь его сформулирует.
– Каково происхождение паразитов? – спросил Питер.
Дойл едва заметно улыбнулся и покачал головой.
– Нет, не этот вопрос не давал вам спать по ночам. Не его вы задавали Богу в редких молитвах. Не этот вопрос преследовал вас после взрыва.
– Мог ли Коннор Дойл выжить? Что с ним стало? – чужим голосом произнесла Линдсей.
– Именно, – подтвердил Дойл.
– И каков ответ? – почему-то спросил Питер.
– Разве он не очевиден? – удивился Коннор.
– А ты сам в этом уверен? Уверен, что тебе не врали? Уверен, что тебя просто не нашли на тех развалинах и вылечили?
– Нет, Питер, – грустно покачал головой Коннор. – Мне не врали. Я точно знаю, что там произошло. Я помню это. Помню, как повернул рычаг. Как вспыхнул яркий свет. Такой яркий, что мне пришлось закрыть глаза. Взрывной волной меня отбросило в сторону, мне оторвало руку, от удара раскололся череп, но когда пламя добралось до меня, я был еще жив. Оно пожирало меня, на мне воспламенялась одежда, кожа. Только после этого я провалился в темноту…
Линдсей встала так резко, что ее стул упал, и стремительными шагами вышла из кабинета. Только за дверью она дала волю слезам.
Полбеды знать, что дорогой тебе человек погиб. Но знать, что он умер в муках, просто невыносимо.
Оставшиеся же скорбно молчали. Наконец, Антон нашел в себе силы сказать:
– Нам необходимо посовещаться. Подождешь нас здесь?
– Куда я денусь?
Они встали и вышли. Он остался один.
Коннор прикрыл глаза. Он устал, ужасно устал. Последние двое суток он почти не спал. Он плохо спал всю последнюю неделю, с тех пор, как Анны не стало… Если бы только она могла бы быть здесь. Пусть Анна и не была любовью всей его жизни, пусть то, что он испытывал к ней, было больше похоже на благодарность, чем на любовь. Но все же именно она была рядом самые трудные три года в его жизни. Если бы только она была жива…
А что, собственно, тогда? Что бы он делал? Вернулся вместе с ней и продолжал быть ее мужем? Здесь все было иначе, была другая жизнь, другие люди, другие чувства.
Линдсей… Почему мысли о ней так настойчиво лезут в голову? Не похоже, что она рада его возвращению. Может, те смутные воспоминания он сам себе придумал. Может, он вообще все себе придумал: что здесь его дом, его друзья. Позволят ли ему вернуться? Хорошо, что он позаботился о запасном варианте…
В это время в комнате за стеклом разгорался спор.
– Мы не можем сейчас во всеуслышанье заявить, что у нас есть живой человеческий клон. Как мы докажем, что это не мы его создали? – вопрошал Антон. – Это бросит тень на Бюро.
– Антон, – примирительно сказал Питер, – никто не просит тебя заявлять, что он клон.
– Но тогда мы должны будем признать его Коннором Дойлом, – в который раз с расстановкой сказал Антон. – А если мы признаем его Коннором Дойлом, то он автоматически становиться нашим сотрудником в прежней должности. Ведь его никто не увольнял.
– Я не согласна, – в который раз жестко сказала Линдсей.
– Но почему? – не выдержала Миа. До сих пор она старалась не вмешиваться.
– Коннор погиб. И тот, кто сидит в той комнате, это признал. Он погиб ради нас, спасая нас. А мы что? Вот так просто заменим его этим существом?
– Лин, ты немного драматизируешь, ты не находишь? – попытался успокоить ее Эксон.
– Питер, не мне тебе рассказывать, как опасны могут быть клоны при внешнем сходстве с оригиналом!
– Линдсей, если этот клон создан так же, как тот, что мы нашли в Джил-тауне, то это абсолютно другой случай, – возразила Клер. – Он не гибрид.
– А мне плевать, – зло бросила Линдсей. – Он не Коннор – и это главное!
– Внешне это он, – вмешалась Миа. – И память у него та же. А что у нас еще есть? Что отличает его от профессора Дойла? Повисла тишина. Все вопросительно смотрели на Доннер. Та переживала внутреннюю борьбу между желанием поверить и нежеланием снова ошибиться.
– Душа, – тихо произнесла она. – Вот что их отличает. Во имя памяти Коннора, я призываю вас: не делайте этого. Не заменяйте его. Он не Коннор, я не признаю его Коннором. Если он его заменит, я не смогу с ним работать. Мне придется уйти из Бюро.
– Линдсей в чем-то права, – неожиданно поддержал ее Антон. – Люди нечто большее, чем набор хромосом. Как бы нам ни хотелось его возвращения, мы вынуждены признать, что Коннор погиб.
– И что же нам с ним делать? – спросила Миа. – Не можем же мы его убить и закопать?
– Нет, конечно. Мы можем предложить ему сделку, – предположил Питер.
– Официально воскресить его взамен его добровольного увольнения? – догадался Антон. Питер кивнул.
– Мало ли на свете людей по имени Коннор Дойл, – сказал он. – Пусть идет своей дорогой.
– А если он опасен? – спросила Линдсей.
– Я в этом сомневаюсь, – вступилась за клона Клер.
В этот момент дверь в комнату открылась и на пороге показалась женщина лет тридцати, невысокого роста. Каштановые волосы были стянуты на затылке в пучок. На ней был строгий брючный костюм серо-голубого цвета. Эта женщина была им незнакома.
– Господа, приветствую вас, – у нее был весьма мелодичный голос. – Меня зовут Дана Мерфи. Я уполномочена высшим руководством забрать у вас человека, который сейчас находится в той комнате, – она кивком головы указала на стекло.
– На каком основании? – поинтересовался Антон. Все были немного сбиты с толку: как руководство узнало о клоне?
– Вот официальные бумаги, – протянула Мерфи.
– Здесь сказано, что вы – старший следователь и уполномочены расследовать феномен клонирования, – прочитал вслух Антон. – Но старшим следователем является Питер Эксон, а его пока никто с этого дела не снимал.
– Профессор Эксон старший следователь по делу № 543-817 об огнях в небе. Вы исследовали этот феномен?
– Да, – подтвердил Питер.
– И что вы выяснили?
– Что это были вертолеты, если вкратце.
– Вот-вот, и дело теперь закрыто. У меня же новое дело №561-031 о клонировании. А этот человек, – на этот раз она указала рукой на сидевшего за столом Коннора, – объект исследований. Поэтому я попрошу вас остановить свои записи и покинуть помещение.
– Но как вы о нем узнали? – недоумевал Антон.
– Он сам с нами связался по электронной почте примерно 20 часов назад. Это все, что я могу сказать. А сейчас мне надо работать.
Она сдержанно кивнула присутствующим, вставила в камеру другую пленку и прошла в комнату, где находился Дойл.
– Добрый день, – поздоровалась она с ним.
Коннор медленно открыл глаза и сфокусировался на ней.
– Здравствуйте, – медленно ответил он. – Кто вы?
– Доктор Мерфи. Я буду вести ваше дело. Мне необходимо задать вам пару вопросов прежде, чем мы приступим.
– Задавайте.
– Вы посылали на электронную почту руководству Бюро сообщение о том, что вы клон и вы скоро будете доставлены в Центральное Управление?
– Да, мэм.
– В этом сообщении вы предлагали себя в качестве объекта исследований, а также брали на себя обязательство предоставить всю известную вам информацию о технологии клонирования, по которой были созданы?
– Да, мэм.
– И в обмен на всю эту информацию вы просили только одного: чтобы вас официально признали профессором Коннором Дойлом и восстановили в должности старшего следователя?
– Да, мэм.
– Ну что ж, эти формальности улажены. Я разговариваю с вами сейчас от имени руководства. Они согласны с вашими требованиями, но оставляют за собой возможность отказать вам в восстановлении в должности, если проведенные анализы покажут, что вы представляете опасность. Вы согласны с этим условием?
– Да, мэм. Боюсь, другого выбора у меня нет.
– Что у вас с руками? – поинтересовалась она.
– Это так, от наручников, – он улыбнулся. Дана Мерфи взглянула в его глаза и почувствовала легкое головокружение. Она взяла себя в руки.
– Вы очень похожи на него, – негромко заметила она.
– Разве вы были знакомы? – удивился Дойл. – Я вас не помню.
– Лично не были. Я пришла в Бюро уже после его смерти.
– Вы хотите сказать, моей смерти.
– А вот это мне еще только предстоит выяснить, – она нажала кнопку на брелке своих ключей. Пару мгновений спустя в комнату вошли двое мужчин. – Вас переведут в лазарет. Программа исследований уже составлена и сейчас утверждается.
– Вы будете руководить программой?
– Да. Еще вопросы? – она покосилась на ожидавших мужчин.
– Нет, мэм, – он встал и направился к двери.
– Меня зовут Дана, – ее реплика остановила его уже на выходе. Он удивленно обернулся. Она продолжала сидеть на своем месте, спиной к выходу. – Это вместо "мэм", – пояснила она, также не оборачиваясь. Он улыбнулся, кивнул и в сопровождении мужчин вышел в коридор. Там стояли они, его команда. Они с подозрением и растерянностью смотрели на него. Он улыбнулся и им, но эту улыбку ему никто не вернул. И тогда он понял, что вернуться будет сложнее, чем он думал.
– "Дело №561-031, старший следователь Дана Мерфи. После утверждения программы исследований мы поместили объект в лазарет и начали стандартные исследования для сравнения объекта с предполагаемым прототипом. Мы сравниваем их кровь, отпечатки пальцев, голоса, телосложение, зубные оттиски, структуру ДНК. Предположительная продолжительность этапа: 48 часов. Следующая запись будет сделана через этот промежуток времени".
– "Запись по делу №561-031, докладывает Дана Мерфи, старший следователь. Биологическое сравнения объекта и прототипа показало, что они практически идентичны. Единственное расхождение: следы инородного организма в структуре ДНК. Объект сообщает, что именно это обеспечивает его стабильность, т.е. помогает выжить. Необходимо провести сравнение его генного материала с материалами дела №321-147 и дела №415-543. Одновременно с этим переходим к следующему этапу сравнения: сравнению памяти".
Сравнение памяти объекта и прототипа.
Запись сделана 22 июля 2000 года.
Коннор сидел в кресле, опутанный датчиками. Это была продвинутая версия полиграфа. Вопросы задавала Дана Мерфи.
– Ваше полное имя?
– Коннор Эндрю Дойл.
– Когда вы родились?
– 7 декабря 1960 года.
– Как звали вашего отца?
– Эндрю Уильям Дойл.
– Девичья фамилия вашей матери?
– Кармайкл.
– Как зовут ваших брата и сестру?
– Сестру зовут Пола, а брата у меня никогда не было.
– Как зовут сестру вашего отца?
– Тетя Николь.
– Как зовут мужа вашей сестры?
– Сестренка вышла замуж? Не знал…
– Вы были женаты?
– Да, на Анне Гусковой, но это уже после Архангельска.
– А до этого?
– Когда-то я был обручен.
– Но свадьба не состоялась?
– Нет. Вы можете спросить о чем-нибудь другом? Мне неприятно это вспоминать…
И в таком духе еще двадцать вопросов. Коннору пришлось вспомнить чуть ли не всю свою родословную, а также события его личной жизни.
– Перейдем к вашей работе в Бюро. Когда вы начали здесь работать?
– В мае 1990 года. Официально приказ датирован, кажется, 15 мая.
– Вы помните дело №33-130?
– Да. Мы искали пропавших ученых из НАСА, а нашли гигантских блох.
– Дело №99-4124?
– Самовозгорание людей. Как выяснилось, в их крови были наниты, которые их и убивали. Но дело прикрыли прежде, чем мы смогли как следует в нем разобраться.
– Дело №62-3119?
– Мальчика клонировали его друзья-инопланетяне за то, что он предоставлял им объекты для исследований. Доказательств мы не нашли, но людям помогли освоиться, а одного из мальчиков спасли, вовремя обнаружив недостаток Т-клеток.
– Вы помните номера всех дел, которые вели?
– Теперь да.
– Теперь?
– Да, когда меня самого клонировали. Доктор, а какая у вас специализация?
– Сначала я была хирургом, но потом получила степень в психиатрии.
– Часто ведете дела?
– Нет, это первое. И последнее, скорее всего. У меня несколько другие функции.
– Если меня восстановят, хотите со мной работать? Антон пошел на повышение, а мне нужен будет хороший психиатр. В смысле, в команде.
– Я сейчас не могу это с вами обсуждать.
– Но вы подумайте.
– Я подумаю…
Два месяца спустя.
Закончив отчет по делу №561-031, Дана Мерфи решила сначала поговорить с командой Дойла. Вернее, с его бывшей командой. Она знала, к каким последствиям приведет ее отчет, и решила, что они имеют права знать об этом первыми.
Когда Антон, Линдсей, Питер, Клер и Мия собрались в ее кабинете, она начала:
– Моя работа закончена, – сообщила она. – Мне бы хотелось, чтобы вы знали о ее результатах.
– С чего вдруг? – спросил Антон. Он знал, что это не входит в ее полномочия.
– Чтобы вы поняли. Во-первых, это действительно клон. Во-вторых, он практически полностью идентичен прототипу, т.е. Коннору Дойлу. Во всяком случае, их тела почти одинаковы.
– Почти? – переспросила Линдсей.
– Скажем так, это тело немного лучше. Несколько врожденных заболеваний исчезли без следа. Улучшилось зрение. Ну и так, по мелочи. Скажем так, для своего возраста он теперь слишком здоров.
– А возраст?.. – начала Миа.
– Сорок лет. Ну, почти сорок. Анализы это подтвердили.
– А чужеродное ДНК? – поинтересовалась Клер.
– Присутствует, но в малой дозе. Недостаточной, чтобы одержать над ним победу, как в предыдущем случае. Кроме того, объект полностью обладает памятью профессора Дойла. Причем эта память феноменальная, он помнит даже номера дел, которые вел.
– И каков ваш вердикт, доктор? – насмешливо поинтересовалась Линдсей. – Вы признаете его Коннором Дойлом?
– Да. И рекомендую руководству его восстановление в должности.
– Вот как, – Линдсей задумчиво покачала головой. – Вы не знали Коннора. Вы не можете судить, он ли это. Настоящий Коннор никогда не вступил бы в сговор с высшим руководством за нашей спиной. Это не его стиль.
– Мисс Доннер, я сейчас говорю о биологии…
– А душа, характер и другие мелочи вас не интересуют?
– Линдсей, – примирительно сказала Дана, – я провела немало операций и уже прилично вскрытий. Душу я нигде не обнаружила. Поэтому я не уверена, что она вообще существует. Но мои исследования показали, что он испытывает такие же эмоции, как любой другой человек.
– И то, что он мутант, вас тоже не смущает?
– Он не мутант.
– Но в нем чужеродное ДНК!
– Линдсей, – Мерфи вздохнула, – похоже, биология не ваш конек. Объясню по-простому: из всех известных мне мужчин я предпочла бы иметь детей от профессора Дойла, поскольку сейчас он представляется мне с биологической точки зрения самым лучшим отцом. Дети были бы без патологий, – она печально усмехнулась. – Ну, с условием, что я сама могла бы иметь здоровых детей.
– А как насчет технологии клонирования? – Клер сейчас больше интересовала эта тема.
– Восстановить ее нам не удалось, – грустно сообщила Дана. – Коннора не посвящали в тонкости. Он сумел привезти диск, но там недостаточно информации. Видимо, у него не было доступа.
– Слава Богу, – произнесла Линдсей.
– Вы считаете клонирование аморальным? – поинтересовалась Мерфи.
– Да, считаю.
– Значит, вам не доводилось заглядывать в лицо смерти.
– Приходилось, поверьте.
– Но вы не всматривались. Вы не знаете, что чувствует человек, в которого смерть всматривается каждый день, словно решая, сколько еще можно отпустить, – с жаром выпалила до сих пор спокойная Дана.
– О чем вы, доктор Мерфи? – спросил Антон.
– Лейкемия, доктор Хендрикс. Я говорю о лейкемии. Меня не просто так назначили на это дело. Мне больше, чем кому-либо, хотелось бы выяснить эту технологию клонирования человека. Я бы не отказалась от нового тела, – она немного помолчала. – Собственно, это все, что я хотела вам сообщить: отныне Коннор Дойл жив и, скорее всего, скоро снова вернется в свою команду. Я вас больше не задерживаю.
Коннор уже час гонял себя на тренажерах. Он весь вспотел, сердце бешено колотилось, мышцы горели. Эту привычку снимать напряжение физическими нагрузками он приобрел на базе: поскольку все ученые там были ограничены в передвижениях на ней существовал тренажерный зал, где каждый мог снять стресс и размяться как следует.
Сейчас он ожидал приговора руководства: дадут ли ему вернуться. Эти мысли не давали ему покоя. Последние два месяца его изучали вдоль и поперек. Однажды ему уже пришлось пройти через это, поэтому его это уже не очень напрягало. У него была цель: вернуться в команду, вернуться к своей прежней жизни. Ради этого он был готов на все.
Дана Мерфи знала, где его искать. Она уже с минуту стояла и просто наблюдала за ним с порога. Он не видел ее, а она могла хорошо разглядеть, как перекатываются его мышцы под вспотевшей кожей. Ее завораживала эта картинка. Наконец, он заметил ее и остановился.
– Ну что, доктор Мерфи? – нетерпеливо спросил он, пока она шла к нему.
– С возвращением, профессор Дойл, – она протянула ему конверт с его документами. – С этого дня вы официально живы и за вами восстановлены все права, включая водительские.
Он улыбнулся, принимая из ее рук конверт, просмотрел лежащие там документы.
– Спасибо вам, Дана, – искренне сказал Коннор.
– Мне то за что?
– Я ведь понимаю, что от вас многое зависело. Одну и ту же информацию можно преподнести по-разному, – он встал, неожиданно оказавшись слишком близко к ней. Она непроизвольно шагнула назад, покраснев. – Вы уже приняли решение?
– Какое? – она не сразу поняла, о чем речь.
– Будете работать в моей команде?
– Профессор Дойл, – медленно произнесла она, – мне бы этого очень хотелось. Но есть одно "но". У меня… слабое здоровье. Мне необходимо делать процедуры, а иногда меня вообще кладут в стационар, бывают неожиданные приступы. Если вы готовы с этим мириться…
– Готов, – перебил он ее.
– Тогда я с удовольствием стану членом вашей команды. Хотя предвижу, что это не всем понравится.
– Нас таких там будет уже двое, – печально улыбнулся он.
Но он все-таки возвращался. Несмотря ни на что. Он сделал это, хотя полгода назад почти потерял надежду. Теперь он дома. Осталось лишь убедить остальных, что это действительно он.
The End