Открыть фик целиком в отдельном окне
***
Дойл исполнил обещание, данное Клер. В следующей петле они танцевали не дольше трех часов. Все это время танец больше разучивала Клер, чем он. У него движения уже были доведены до автоматизма.
Как и в прошлый раз, он пригласил ее на ужин в то же кафе и сразу предложил выпить.
– А разве это не против правил? – удивилась Клер.
– Да к черту правила, — с улыбкой ответил Коннор. – Один раз живем, а такой день – он ведь может больше и не повториться, — его сарказм был понятен только ему.
– Да, сегодня ты меня удивил, нечего сказать, — признала Клер. – Что ж, думаю, раз непосредственное начальство не против, можно и выпить.
– Мартини с водкой? – предложил Коннор.
– Да, именно это я и хотела заказать, — удивилась Клер.
Примерно в середине ужина после пары коктейлей Клер неожиданно спросила:
– Коннор, а что происходит? Это какой-то эксперимент Бюро или просто феномен, в который ты влип, а теперь не знаешь, что с этим делать?
– Ты о чем? – просто ради равновесия спросил Коннор, прекрасно зная, что она ответит.
– Ой, да ладно тебе, — она махнула рукой. – Я училась танцевать, Коннор. Пусть это было давно, я до сих пор иногда хожу на всякие занятия и вижу людей, которые пришли первый раз, и тех, что танцуют давно. Я вижу разницу. Сегодня утром ты не умел танцевать. Господи, да какое там танцевать? Ты прости, но ты всегда был по пояс деревянным, причем с обеих сторон. Мы приехали сюда изучать феномен человека, который за одну ночь «поумнел» на несколько языков и повысил образование со среднего специального до высшего. Вместо этого ты избавляешься от остальных, записываешь песню на диск, едешь напрямую к учителю танцев, даешь ей неприличную сумму денег и танцуешь так, как будто делал это всегда. Я же не идиотка, Дойл. Я только хочу понять, что именно тут происходит? И откуда ты знаешь в этом богом забытом городе столь чудесное кафе, где подают мои любимые блюда? И откуда ты знаешь, какой коктейль я люблю больше всего?
Коннор уже собирался ей ответить, когда увидел Прейгера и Доннер, заходящих в кафе. Вот это было неожиданно. К сожалению, те тоже сразу его заметили. На лице Прейгера отразилась досада, но делать было нечего.
– И вы тоже тут, — весело поприветствовал он коллег, подходя с Линдсей к их столику. Доннер смотрела на них, хмурясь, как будто что-то для себя решала. – Удачно, — продолжал врать Прейгер. – Можно тогда прямо тут устроить совещание. Вам что-нибудь удалось узнать?
Он уже галантно помогал Доннер со стулом, не дожидаясь ответа Дойла.
– Нет, а вам? – тут же спросил Коннор, смиряясь с тем, что в этот раз вечер сложится иначе. Ладно, на следующей петле он заранее обговорит с Прейгером, кто куда пойдет ужинать.
– Мэтту удалось расколоть Грина, правда пока непонятно, правда это или вымысел.
Линдсей пересказала заявление Стива Грина о петле времени в той редакции, в которой подал его Мэтт. Коннор даже не обратил внимания на это, считая, что Прейгер просто пересказал Линдсей их собственный опыт, а Грин так и не стал с ними говорить.
Зато Клер обратила внимание.
– Так вот в чем дело, — пробормотала она, многозначительно глядя на Дойла. Тот едва заметно кивнул и улыбнулся.
Они продолжили ужин вчетвером, а минут через двадцать подъехал и Питер, изобразив дикую обиду на то, что его все бросили.
– Пришлось вас отслеживать по передатчикам, которые почему-то никто из вас не стал использовать, — оскорбленно заметил он, пододвигая себе пятый стул.
Однако уже две минуты спустя, когда историю с петлей поведали и ему, он сменил гнев на милость и начал строить теории, одну другой краше.
Вечер проходил в удивительно приятной обстановке. Коннор даже подумал, что надо чаще практиковать такие совещания во время работы. Он выпил еще немного, с удовлетворением отметив, что совсем не пьянеет: в этот раз он предпочел крепким напиткам легкое вино. Он был спокоен, расслаблен, почти счастлив. У него словно вытащили из спины стальной штырь, который когда-то служил ему внутренним стержнем, а потом стал его проклятием. Он мешал ему жить, мешал дышать. Коннор с удивлением осознал, что не понимал этого раньше, до приезда сюда, до попадания в петлю. Наверное, нужно было застрять в бесконечном «сегодня», чтобы понять: он сам загнал себя в ситуацию, в которой у него не было и не могло быть «завтра». Он работал до изнеможения, всегда «держал себя в руках», всегда поступал «как должно». Не позволял себе терять голову, творить глупости, говорить, что думает. Не позволял себе сближаться с людьми, дружить, любить. Старался привести мир в идеальное равновесие, а в итоге просто отгородился от него.
Здесь и где-то посреди этого бесконечного «сейчас» что-то изменилось. Сидя за столом со своими коллегами – людьми, ближе которых у него никого не было, хотя ни с кем из них он не был особо близок, – Коннор понял: изменился он. Выберется он из петли или нет – еще неизвестно. Но прежним он точно становиться не хотел.
Коннор посмотрел на часы: у петли оставалось чуть больше пяти минут. И то ли вино оказалось не таким уж слабым, то ли Дойл настолько привык к тому, что никто ничего не помнит, но ему в голову пришла идея, показавшаяся на тот момент блестящей. Когда еще доведется провернуть такое, не боясь последствий?
Рядом с их столиком была достаточно просторная пустая площадка, которая, возможно, иногда даже использовалась для танцев. Если еще пару столов, за которыми все равно никто не сидит, подвинуть… Найдя глазами музыкальный центр за стойкой бара, Коннор нашарил в кармане пальто диск и отправился к бармену. Коллеги удивленно смотрели ему вслед. Только на губах Клер появилась понимающая улыбка, когда она заметила в его руках коробочку с диском.
Бармен оказался довольно доброжелательным и понимающим человеком, а сто долларов сделали его еще более доброжелательным. Он взял диск и велел официанту чуть расчистить место.
Коннор снял пиджак, галстук, расстегнул пару верхних пуговиц рубашки и взъерошил волосы. Бросив ненужную одежду на высокий табурет, он прошествовал на площадку, на которой теперь было гораздо больше места.
– Дойл, ты что творишь? – весело спросил Прейгер, еще не подозревая, что грядет.
Коннор повернулся лицом к столику со своими друзьями, но смотрел только на Клер. Он улыбнулся и вопросительно приподнял бровь. Она сидела, едва сдерживая широкую улыбку, скрестив руки на груди. На его безмолвный вопрос Клер кивнула.
Раздались первые аккорды. Немногочисленные посетители кафе уже поняли, что что-то происходит, но пока не поняли, что именно.
«Это было лучшее время в моей жизни, — раздался из колонок на приличной громкости мужской голос. — Нет, я никогда не был так счастлив. Да, я клянусь, это – правда. И всем этим я обязан тебе».
Коннор, воспроизводя знаменитую сцену, поманил Клер пальцем. Она не обиделась такому приглашению, зная, откуда у него растут ноги, встала и подошла к Дойлу. Он положил руки ей на талию, ее руки тоже нашли свое место на его плечах. Прогиб назад, красивая дуга. Ее волосы взметнулись почти как у Дженифер Грей. В кафе раздались удивленные возгласы. Коннор и Клер улыбнулись друг другу.
«Потому что это было лучшее время в моей жизни, — продолжил женский голос. – И этим я обязана тебе…»
Коннор повернул Клер лицом к их публике, сам встал за ней и закинул ее руку себе за голову, скользнув тыльной стороной ладони по руке и потом вниз к бедру.
Дальше их тела двигались почти самостоятельно. Конечно, строгий брючный костюм Клэр не обладал летящей по воздуху юбкой, а Коннору все еще было далеко до Патрика Суэйзи, но они двигались в такт музыке, Дойл уверено вел свою партнершу, кружил ее вокруг своей оси, ее волосы развевались, и с лица не сходила счастливая улыбка.
– Ну, ни хрена ж себе, — обалдело пробормотал Питер, глядя на это и не замечая, как начал хлопать в такт музыке.
– Так вот чем они занимались все это время, — рассмеялся Прейгер. – Кто бы мог подумать!
«Ты единственная, кем я не могу насытиться. Я скажу тебе кое-что: это ведь может быть и любовью».
По танцующей паре было сложно понять, любовь ли это. Но, несомненно, глядя на них, нельзя было не согласиться с Бернардом Шоу, который сказал, что танец – это вертикальное выражение горизонтального желания.
Мэтт посмотрел на Линдсей. Она сидела неестественно прямо, глядя на танцующего Дойла и его партнершу со странным выражением недоверия и отчаяния. Между ее бровей залегла болезненная складка, а ладони сжались в кулаки на коленях.
Прейгер не смог сдержаться (и даже не пытался): протянул руку и накрыл ее сведенные судорогой пальцы своей теплой ладонью. Она вздрогнула, посмотрела на него, а потом внезапно грустно улыбнулась и чему-то кивнула. Наверное, признала правоту его слов, которые он сказал за ланчем.
Руку она не отняла. Вместо этого разжала кулак и переплела его пальцы со своими. Когда ее взгляд вернулся к танцующей паре, в нем все еще была боль, но это была боль заживающей раны.
Коннор и Клер тем временем дошли до поддержки, с которой Коннор справился блестяще. Крутанув Клер еще раз, он поцеловал ее руку и повернулся к зрителям. Прыжки и вращения ему не давались, поэтому его сольная дорожка выглядела несколько иначе, чем в оригинале, но это было тоже довольно зажигательно. Все посетители и весь персонал кафе хлопали в такт музыке и не сводили с танцующей пары глаз. Даже работники кухни бросили свои занятия и высыпали в зал.
Коннор прошел дорожку от Клер к зрителям, а потом повернулся и также сольно проделал путь обратно. Знаменитую «ласточку» они делать не решались, поэтому повторили поддержку с вращением и продолжили танцевать, пока длилась музыка. Петля могла кончиться в любую секунду, и Коннору хотелось, чтобы это произошло во время танца. Когда раскрасневшаяся Клер улыбалась ему, зрители хлопали и подбадривали, а команда сидела где-то за столиком. Он не был уверен, что готов смотреть им в глаза после такого.
Однако музыка успела закончиться, кафе взорваться оглушительными аплодисментами, а петля все не перезагружалась. Дойл, хватая ртом воздух, улыбаясь и кланяясь, посмотрел на часы: двадцать пятьдесят пять. Он ошалело посмотрел на Прейгера, который повторил его жест и посмотрел на него с тем же выражением на лице.
– Что случилось? – спросила Клер, заметившая их обмен взглядами.
– Петля не перезагрузилась, время идет дальше…
***
Из кафе ученые выползли уже в первом часу ночи, когда оно закрывалось. «Выползли» — потому что их столик столько раз угощали в этот вечер, что иначе их движения было не назвать. Коннор с Клер еще дважды танцевали «на бис», поэтому были трезвее других. Дойлу к тому же около половины десятого позвонил Элсингер, после чего тот совсем перестал пить, даже вино. Но это не мешало им смеяться так же громко и от души, как их более пьяным коллегам.
Первыми вышли из кафе Мэтт и Линдсей, поддерживая друг друга.
– Так значит, ты все это время, пока Дойл учился танцевать, тусовался со мной? – хохоча, спрашивала Доннер. – Неужели ничего интереснее не нашел?
– Да куда уж интереснее? — отвечал Мэтт, радуясь тому, что пронизанный сексуальностью танец Дойла с Дэвисон и изрядная порция алкоголя после частично излечили Линдсей. Весь вечер, пока они с Коннором рассказывали о своих петлях, она все больше смотрела в его сторону и все меньше в сторону новоиспеченных танцоров.
– А может, нам тоже попробовать разучить какой-нибудь танец? – спросила Доннер.
– Да не вопрос, хоть сейчас.
Прейгер положил одну руку ей на талию, другой взял ее руку и, напевая какую-то простую песенку, закружил прямо посреди присыпанного снегом двора.
– О, отлично, еще одни! – это был Питер. – Давайте все начнем танцевать, но тогда, чур, в следующий раз возьмем с собой партнершу и на меня тоже.
– Давай найдем тебе партнершу прямо здесь? – тут же предложил Прейгер, продолжая невозмутимо кружить Доннер под несуществующую музыку.
– Нет, давайте пойдем спать, — строго сказал Дойл. – Завтра рано утром надо уезжать.
– А что так? – расстроился Питер. – Мы же даже ничего не успели сделать.
– Это ты за себя говори, — возразил Мэтт. – А я уже морально готов уехать.
Они с Линдсей остановились и подошли ближе к своим коллегам. Все снова стали серьезными.
– Тебе, Мэтт, как раз придется задержаться и проследить за демонтажем мобильной лаборатории, — сказал Коннор. – А остальные рано утром возвращаются в Бюро со мной и начинают готовиться к новой командировке. Послезавтра выезжаем.
– Куда? – спросила Клер, переступая с ноги на ногу. Становилось холодно.
– В Россию. Там нашли какое-то доисторическое животное, надо помочь с опознанием.
– Ого, а я тут при чем? – спросил Питер. – Это тебе Эл Кью нужен.
– И его тоже возьмем, — кивнул Дойл. – Пока не знаю деталей, думаю, завтра Элсингер все объяснит, но пока заявлены на командировку мы четверо как минимум.
– Ясно, — Мэтт вздохнул. – Ладно, я прослежу за лабораторией. – Он повернулся к Линдсей. – А к вечеру вернусь, и, может быть, мы где-нибудь поужинаем?
– Может быть, — улыбнулась Линдсей в ответ.
– Давайте уже двигаться в сторону гостиницы, я замерзаю, — пожаловалась Клер.
– Давайте, — согласился Коннор, между делом обнимая ее за плечи, чтобы передать немного своего тепла. – Кстати, Питер, а о чем ты меня спрашивал утром в машине? Я прослушал суть, а в петлю попал только вопрос насчет моего мнения. О чем речь-то была?
– О, сейчас расскажу…
И они бодро двинулись в сторону гостиницы. Февраль одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года и правда выдался холодным.
Эпилог
Взрывная волна накрыла Коннора. Свет был настолько невыносимым, что он отвернулся. Жар был тоже невыносим, но от него некуда было деться. Внезапно все исчезло, и он снова оказался в машине, в холодном грузовике для перевозки людей.
– Ты слышал это, Коннор? – смеясь, спросила Линдсей.
– Коннор? – позвал Антон, когда он не ответил.
– Простите, я задумался, – быстро ответил Дойл, приходя в себя.
– О новом деле? – тут же заинтересовался Питер. – Хотелось бы послушать…
Коннор глубоко вдохнул и выдохнул. В этот раз надо попытаться все сделать правильно.
Страница 5 - 5 из 5
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | Конец
