Пси-Фактор: новые хроники паранормального. Часть VI: Возвращение на Кэт-Айленд

Автор: Cassandra, DellaD

Комментарий авторов: это начиналось как ролевая игра по вселенным сериала «Шерлок ВВС» и «Пси-Фактор», но постепенно выросло в серию ролевых фанфиков, хотя исходная ролевая игра остается пока незавершенной. Поскольку сериалы снимались в разное время, получилось временное АУ по отношению к вселенной Пси-Фактора. Можно считать это фантазией на тему того, как сериал Пси-Фактор мог бы выглядеть сейчас. Для понимания некоторых отсылок к событиям ролевой игры рекомендуем прочитать «В предыдущей серии» к первой части.

Список эпизодов

Часть I: Сара

Часть VI: Возвращение на Кэт-Айленд

В предыдущей серии

Клер обращается к Дойлу с просьбой инициировать расследование в больнице, где работает Дэвид – мужчина, с которым она встречается. Коннор не может ей отказать, хотя и не горит желанием знакомиться с ним.

В больнице пациенты после операций впадают в аномальные агрессивные состояния, не помня себя и круша все вокруг. Феномен действует по определенному расписанию, поэтому группа ОНИР пытается его отследить в очередной раз. Однако воздействию поддается совсем не тот человек, в результате чего Клер и Коннор оказываются в опасности.

После инцидента в больнице Коннор едет вместе с Клер к ней домой, где они снова проводят вместе ночь, а утром ссорятся. Ссора продолжается и днем, в больнице, после чего Клер хочет уйти и с расследования, и из группы Дойла, но он отговаривает ее.

Вечером к Коннору приходит Дэвид и рассказывает, что они с Клер давно не вместе. Коннор перестает ревновать и мирится с Клер.

В ходе дальнейшего расследования Коннор и его группа выясняют, что людей программировали на агрессивное поведение. От санитара, который был в этом замешан, он узнает, что это был эксперимент в рамках проекта «Берсерк».

Коннор не успевает завершить расследование, когда Элсингер внезапно отправляет его на Кэт-Айленд вместе с Доннер, Константин и Дэвисон.

Часть VI: Возвращение на Кэт-Айленд

«So, you’re glad to be back, Conner?»

Peter Axon, Devil's Triangle (s01ep12)

Клер:

Что бы там ни говорил Дойл о том, что такую возможность упустить нельзя, и что бы ни говорили другие о том, что он робот, но он все же был истощен морально и физически. Это стало более заметно со стороны, когда мы приехали ночью к нему. Как будто в стенах своей квартиры он забывал притворяться. Есть никому из нас не хотелось, поэтому мы просто приняли душ и легли спать. Правда, душ принимали опять вместе, видимо, предстоящая поездка на Багамы всколыхнула воспоминания.

Утром я проснулась первая, потому что в отличие от Дойла не доводила себя до пограничного состояния недосыпом. Не желая его будить раньше, чем это было необходимо, я осторожно вылезла из-под одеяла и как можно тише выскользнула из спальни.

Нет, все-таки у него как-то ненормально чисто. Когда он успевает? Он даже спать толком не успевает, а убираться – да? Я легко могла завалиться спать посреди раскиданных вещей или немытой посуды. Или не разбирать чемодан еще неделю после командировки. А тонкий слой пыли на мебели я вообще обычно не замечала.

В ванной тоже все было грустно. Вчера я как-то этого не заметила. Впрочем, вчера мне было немного не до того. Вспомнилась одна подруга, которая чуть не со слезами на глазах рассказывала о том, что ее парень что-то невообразимое делает с тюбиком зубной пасты, вместо того чтобы выдавливать ее нормально. М-да, наверное, когда Дойл встретился утром в моей ванной с моим тюбиком, он испытал примерно такой же священный ужас.

А зачем ему три разных геля для волос? Или нет... Один из них, кажется, воск. Я не стала углубляться дальше в содержимое шкафчика, сбежала на кухню, ставить кофе.

Тогда-то я и увидела это. Чашки. Они стояли ручками в одну сторону. Так, чтобы было удобно брать. Может, это какое-то психическое расстройство? Надо у Антона спросить. Интересно, если так, то это врожденное или благоприобретенное? Может, это разновидность посттравматического синдрома?

Я открыла холодильник. Пусто. То есть совсем пусто. Вообще. Нет даже ничего испортившегося. Наверное, все такое было выброшено между второй и третьей командировкой.

Сварился кофе, поэтому я просто налила себе чашку, радуясь, что сахар у него все-таки был. И что сахар не портится, потому что был он, судя по всему, уже давно.

Я открыла окно, села на подоконник и закурила, запивая затяжки горячим сладким кофе. Ощущения были странные. Я вспомнила, что еще успела увидеть в его квартире. Ни одной случайно брошенной вещи (кроме моих туфель, в которых я была вчера, они так и остались лежать посреди прихожей, как это он их пропустил и не пристроил на место?), ни одной стоящей не на своем месте книги. Ни одной фотографии. Видимо, все они лежали в той коробке (кстати, надо бы вернуть, а то она так и осталась в моей квартире). И чашки. Я прикрыла глаза. Его шкаф с одеждой мне даже не хотелось видеть.

Внезапно стало очень горько. У нас нет будущего. Никакого. Я не смогу жить так, он не сможет жить так, как привыкла я. Мы будем сводить друг друга с ума претензиями, пока ему не надоест. Да что там, ему надоест прямо сейчас, когда он увидит, что я сижу на подоконнике и курю. У него даже пепельницы нет.

Я уже слышала, что он проснулся.

Коннор:

Я проснулся с мыслью, что опоздал. Не знаю, куда, не знаю, на сколько, но опоздал. Взглянул на часы. Только шесть. Самолет в десять, значит, в аэропорту нужно быть самое позднее в половине девятого. Наташа обещала забрать все документы по делу у Элсингера, в Управление заезжать не надо. От моего дома до аэропорта полчаса езды. То есть, еще час-полтора у нас есть.

Этой ночью я спал целых четыре часа. В любом другом случае этого хватило бы с лихвой, но с учетом пятой подряд командировки, этого было безбожно мало. Мне даже стало казаться, что Клер и не приезжала ко мне вчера, и вообще ничего этого не было, все приснилось. Хотя мне никогда не снятся сны.

Я сел на кровати, потер глаза. Нет, не приснилось. Блузка Клер валялась на полу, один рукав вывернут наизнанку. Чуть подальше, у самой двери, лежала еще и юбка. Причем, по-моему, по ней уже прошлись ногами.

Судя по звукам, Клер была на кухне. Я зашел в ванную, зацепился взглядом за мокрое, криво висящее на крючке полотенце. Улыбнулся. Кажется, скучно нам не будет.

Я умылся, зашел на кухню. Клер сидела на подоконнике и курила. Вся такая соблазнительно-домашняя, в коротких шортах, с растрепанными волосами. Я подошел ближе, поцеловал ее в щеку, достал из ящика пепельницу, поставил рядом на подоконник.

– Между прочим, я тоже хочу кофе, – заметил я, многозначительно глядя на ее чашку.

Клер:

– Между прочим, я сварила на двоих, – я показала ему глазами на кофеварку, которая стояла сейчас в режиме подогрева. – Но если хочешь, могу поделиться своим, – я предложила ему чашку, которую держала. – Только он уже с сахаром, – я затушила окурок в предложенной пепельнице. – Откуда у тебя пепельница? И зачем она тебе?

С подоконника слезать не хотелось, поэтому я не двигалась с места, хотя на улице было еще очень прохладно.

Коннор:

– Купил когда-то по привычке, но курить больше не хотелось. – Поймав ее непонимающий взгляд, я пояснил: – Нельзя служить на флоте и не курить.

Я налил себе кофе, вернулся к ней, присел на край подоконника. Хм, а отсюда красивый вид. Да, кажется, когда снимал квартиру, агент что-то такое говорил про вид, но я, по-моему, так ни разу и не посмотрел в окно.

Клер:

Он сел рядом, с интересом глядя в окно. Хм, как будто это не его окно и он видит город с такой точки первый раз. Хотя... Может, и первый. Как-то я плохо представляла себе Коннора, лениво пьющего кофе на подоконнике и смотрящего на город.

Впрочем, курящего Коннора я себе тоже не представляла.

Он не выглядел отдохнувшим. Он выглядел таким же уставшим, как и вчера. Только слегка помятым со сна. И растрепанным. Я не выдержала и коснулась рукой его волос, пропустила несколько прядей между пальцами.

Он посмотрел на меня. То ли удивленно, то ли вопросительно. Глаза были воспаленными.

"Зачем ты это делаешь с собой? – хотелось спросить мне. – Хочешь умереть от нервного истощения?" Но сходу читать ему нотации показалось глупым. Он же меня еще не отчитал за то, что я бросила туфли посреди прихожей.

– После Багам тебе нужно взять отпуск. На две недели. И проспать его. Весь.

Коннор:

– А ты после Багам возьмешь отпуск на две недели? Чтобы проспать его весь? Со мной?

Клер:

Я почувствовала, как мои губы сами собой растягиваются в улыбке. Видимо, пока еще я внесла недостаточно бардака в его жизнь. Ну, или спать со мной ему пока нравится больше, чем не нравится идея убирать квартиру после меня.

– Давай смотреть правде в глаза, Дойл, – серьезно сказала я. – Если я буду проводить отпуск в одной с тобой постели, спать мы будем мало, – я наклонилась и легонько прижалась губами к его губам. И почти сразу отстранилась. – Но звучит заманчиво, – прошептала едва слышно. – Я скользнула рукой по его груди. Пижамные штаны, помятая футболка и растрепанные волосы. Очень уставшие глаза, но почему-то они словно горят изнутри. А в уголках глаз уже заметны морщинки. На щеках жесткая щетина. Да, утренний Коннор Дойл был совсем не похож на себя дневного. И почему-то нравился мне еще больше.

Черт побери. Кажется, Дэвид был прав.

Коннор:

Я несколько секунд молча смотрел ей в глаза. Вот ведь, никогда не запоминаю, какого цвета у людей глаза. Не вижу в этом для себя необходимости. Стыдно признаться, но я даже не помню, какого цвета глаза у моей сестры. А у нее – карие. И это я, наверное, запомню.

– Нам лететь пять часов, в самолете кормят отвратительно, а у меня в холодильнике уже примерно месяц вешаются мыши. Тут напротив есть неплохая кафешка, во всяком случае, завтраки у них отменные. Как ты смотришь на то, чтобы сходить туда? – спросил я, отрываясь, наконец, от ее глаз. Теперь я смотрел на кудряшки на ее голове. Они забавные. Помнится, последний раз я их разглядывал черт знает сколько времени назад в доме ее подруги Сары. И очень хотелось прикоснуться к ним. Но тогда я не рискнул. А они, оказывается, такие мягкие наощупь.

Клер:

Не хотелось никуда идти. Не хотелось никуда лететь. Зачем нам эти Багамы, когда нам и здесь хорошо? Но работа есть работа. И есть тоже хотелось. Поэтому я согласно кивнула. Когда он помогал мне слезть с подоконника, я все-таки сказала:

– Но после Багам, Коннор, мы идем в отпуск. И проводим его в постели, в душе и на этом подоконнике. Придется запастись едой заранее.

Коннор:

– А если нам не хватит, существует такая волшебная вещь как доставка еды, – согласился я.

Мы переоделись, спустились в кафе. Там на самом деле были чудесные завтраки. Даже не знаю, откуда я это знал.

Было странно сидеть там с Клер. Особенно учитывая, что два дня назад мы разругались вдрызг, и я был уверен, что это точно все. Мне даже удалось убедить себя, что будет лучше, если она действительно уйдет из моей команды.

В аэропорт мы успели даже раньше Линдсей и Наташи. Это было хорошо, потому что мы совершенно забыли, что вроде как не должны были приехать вместе. Но зато теперь об этом никто и не узнает.

Клер:

Кажется, Линдсей опять странно посмотрела на меня, когда увидела, что мы с Коннором приехали первыми. Как-то нам, наверное, надо решить, что с этим делать. Может, кому-то из нас где-то тусоваться, пока не придут остальные? Ладно, решим позже.

В самолете я села рядом с Коннором, чтобы Линдсей не пришло в голову отвлекать его разговорами. Когда никто не видел, я легонько коснулась его руки и шепнула:

– Хотя бы попытайся поспать. Просто закрой глаза и не открывай их.

Я знала, что он не может спать в самолетах. Но в этот раз ему удалось если не поспать, то хотя бы немного подремать. Или дать отдых глазам, потому что часа три из пяти он точно провел с закрытыми глазами.

Нас снова забрал специально присланный катер, а не паром, что было очень здорово: меня слегка укачивало на водном транспорте.

На Кэт-Айленде мы были ближе к вечеру, но времени для первичных действий оставалось еще достаточно. Одним из самых важных вопросов, который возник сразу же, озвучила Таша:

– М-м-м, а где мы будем жить? В смысле, спать? Тут только две комнаты, а нас четверо.

– Там двуспальные кровати, – брякнула я. И потом поспешно уточнила: – Я на фото видела. Так что нас четверо, спальных места тоже четыре.

– Да, но... – Линдсей улыбнулась, – у нас тут разнополые агенты, а обычно Управление не селит разнополых агентов в одной комнате.

– Но мы же не можем втроем спать на двухместной кровати? – заметила Константин.

– И заставлять Коннора спать на этом орудии пыток, – Линдсей показала на диван в гостиной, – как-то нехорошо.

– А что такого? – я пожала плечами. – Мы тут все серьезные люди, в доме везде установлены камеры для фиксации проявлений феномена. На двуспальной кровати вполне могут спать две половозрелые особи, не нарушая правил Управления, – я посмотрела на Коннора и усмехнулась. – Мы же не сексуально-озабоченные подростки. Да, Коннор?

Коннор:

Поспать мне, конечно же, не удалось, но если просто сидеть с закрытыми глазами и ни о чем не думать, мозг, оказывается, тоже отдыхает. Клер всю дорогу сидела рядом, и это было хорошо. Если бы это была, как обычно, Линдсей, она бы постоянно что-то говорила, а воспринимать информацию я был не в силах.

Стивен был не сказать, чтобы рад нас видеть. Кажется, в прошлый раз мы не очень хорошо расстались, но выбора у него не было.

Уже в домике, когда зашел спор о том, кто где будет спать, я понял, что взять на расследование трех женщин было ошибкой. Веселенькие мне предстоят деньки. Конечно, хотелось сказать, что я буду спать с Клер, но мы и так в последнее время дали слишком много поводов для подозрений. Надо что-то с этим делать.

– Избавьте меня хоть от этой проблемы, ладно? – я с улыбкой посмотрел на Клер, потом спохватился, быстро скользнул взглядом и по Линдсей с Наташей. – Решайте сами. Я пока установлю камеры.

Клер:

– Если всем неловко, то я могу сказать, что меня это точно не напряжет, – заметила Линдсей.

– А меня тоже, – тут же сказала я. – Тем более вроде как феномен решили ловить на меня, мне бы не помешала защита.

– Раз уж тут есть сразу двое желающих, то я прошу меня положить с однополым агентом, – поспешно сказала Наташа. – Коннор, ничего личного, просто я тут замуж собралась, мне проблемы с женихом не нужны, – она улыбнулась. – А как показывает практика, рано или поздно о таком становится известно. Я не уверена, что он правильно поймет. Он ведь тебя совсем не знает.

Я закатила глаза. Прозвучало это так, как будто Коннор – открытый гей или что-то в этом роде. По мне так если бы парень Наташи знал Дойла, он бы точно ревновал.

– Клер, а у тебя же вроде тоже есть бойфренд, – вспоминал Линдсей. – Славный доктор Ворнер не будет ревновать?

– Нет, не будет, – я изобразила приторную улыбку. – Он у меня без комплекса неполноценности, а потому неревнив. – Я посмотрела на Наташу. – Без обид, Таша.

– Все нормально, – отмахнулась та. – Крис реально достал меня уже своими подозрениями.

– Так, хорошо, – Линдсей сложила руки на груди. – Тогда жребий?

– Давай. Камень-ножницы-бумага-ящерица-Спок?

– Что-что? – не поняла Доннер.

– Не бери в голову, – отмахнулась я. – Тянем спичку? Бросаем монетку?

– У тебя есть спички? – Линдсей приподняла бровь.

– Только зажигалка, – я мотнула головой. – Есть монетка?

– Да завались. Орел или решка?

– Орел. Нет, решка. Нет, первое слово дороже второго. Орел.

Теперь Линдсей закатила глаза. Коннор с невозмутимым видом устанавливал камеры. Надеюсь, ему хотя бы весело.

Линдсей подкинула монетку.

– Решка, – заявила она. – Прости, Клер, но охранять тебя ночью придется Наташе.

Ведьма.

Коннор:

Все это время я старался делать вид, что меня это все не касается. Более идиотскую ситуацию и придумать сложно. Интересно, у меня карма такая – спать в одной постели с подчиненными?

Жребий выпал Линдсей. Я попытался скрыть разочарование. Впрочем, здесь все равно кругом будут камеры, а с Линдсей в этом плане мне ничего не грозит. Присутствие рядом Клер могло бы не дать выспаться, а еще одну бессонную ночь мой организм точно не перенесет.

– Кстати, нам бы неплохо установить очередь слежения за мониторами. Раз у вас все равно монетка, решите заодно?

Клер:

– Я послежу первая, – со вздохом вызвалась я. – Хотя сомневаюсь, что во время моего бодрствования что-то случится. Розу дарят только спящей.

Черт, наверное, это я зря сказала.

– А разве такое было в материалах дела? – усомнилась Линдсей. – Там про розы было, но не помню, чтобы их дарили только спящим.

– Я так поняла, – отмахнулась я. – Ночью же дарили. Наверное, они спали.

– Может, пойдем, посмотрим развалины и тот погреб, где нашли останки? – предложила Константин. – Пока не стемнело.

Коннор:

Едва только Клер ляпнула про розу, сразу вспомнились ее слова о том, что опыт полевых расследований у нее стремится к нулю. Прошло восемь месяцев, а стрелка от нуля не оторвалась.

– Да, сейчас закончим с домом и сходим, – я ухватился за предложение Наташи, чтобы Линдсей дальше не начала выяснять, откуда Клер знает про розы. – Клер, – я повернулся к ней, – запомни одну вещь. Из дома ты никуда одна не выходишь, поняла? И еще, – я достал из сумки небольшой "пистолет" с gps-чипом, – выпросил тут у Эксона его разработку. Это вживляется под кожу, мы сможем следить за тобой в радиусе пяти километров. Я не могу допустить, чтобы кто-то из членов команды пострадал. Если ты не против, конечно.

Клер:

– Лучше уж это, чем сдохнуть в каком-нибудь погребе, – пробормотала я, подходя к Коннору. – Куда вводить будешь?

Коннор:

Я провел рукой по ее плечу, пользуясь тем, что Линдсей и Наташа увлечены настройкой изображения на мониторах.

– Сюда.

Один короткий щелчок, Клер едва вздрогнула.

– Теперь мы сможем за тобой следить, – сказал я, и едва слышно добавил: – В этот раз все будет хорошо.

Клер:

– В прошлый раз все тоже было неплохо, – улыбнулась я в ответ. – Если не считать того, что я тебя подозревала, – я говорила так же тихо, как и он. – Но я ведь извинилась, да?

Коннор:

– Где больше двух, говорят вслух, – громко заметила Линдсей, не отрываясь от монитора.

Я отошел от Клер.

– Если вы закончили, мы можем пойти посмотреть на те развалины.

Клер:

Захотелось стукнуть Линдсей чем-то тяжелым, но пришлось стерпеть. Все оказались готовы идти на развалины. Мне не особо хотелось там снова оказаться, но раз уж вызвалась...

По мере того, как мы приближались к разрушенной усадьбе, я успокаивалась. Мне ведь понравилось здесь в прошлый раз? Чего я испугалась в этот? Здесь ведь очень красиво. И очень спокойно. И в прошлый раз все закончилось хорошо. Так чего напрягаться?

– Значит, здесь и жил этот Смит? – спросила Линдсей. – Наверное, тут было очень красиво...

– Да, – мечтательно протянула я. – Тут было очень красиво.

– Клер? – Наташа удивленно посмотрела на меня.

– М? – потом я вспомнила, что только что сказала. – Я... я так думаю, – я нахмурилась. – Честно говоря, я не понимаю, почему это сказала.

Коннор:

Клер вела себя странно. Я думал, ей будет неприятно сюда возвращаться, она несколько часов просидела в холодном темном погребе наедине с тремя скелетами. А ей, кажется, это нравится. Интересно, почему из всех профессий она выбрала патологоанатома? Я никогда не спрашивал, видимо, стоит.

– Неплохо было бы и здесь установить системы слежения, – запоздало заметил я. – Сегодня уже поздно, скоро стемнеет, завтра этим займемся. Быть может, феномен проявится и здесь. Пойдемте к тому погребу, где полицейские обнаружили скелеты пропавших женщин.

Я постарался идти рядом с Клер, интуитивно стараясь защитить ее, но ей, похоже, моя защита не требовалась. Линдсей тоже была воодушевлена, только Наташа испуганно озиралась по сторонам. Хоть у кого-то чувство самосохранения присутствует.

Клер:

Я не понимала, что происходит. На развалинах я была довольно спокойна. По мере того, как мы уходили оттуда, покой меня покидал. Нет, конечно, понятно, почему я начинала дергаться по мере приближения к погребу. Я начала замедлять шаг, Коннор продолжал идти рядом. В итоге Линдсей и Наташа уже дошли до погреба, а я остановилась метрах в пятидесяти и вцепилась в руку Коннора.

– Я не могу, – пробормотала я. – Прости, Дойл. Я не могу туда идти.

Коннор:

Клер в отчаянии смотрела на меня. Я мгновенно вспомнил, как искал ее, думая, что не найду, что она станет четвертой исчезнувшей жертвой, что я до конца жизни буду винить себя в том, что привез ее сюда на тот уик-энд. Господи, и хватило же ума притащить ее сюда еще раз? Разобрались бы и без нее. Может, дольше, но справились бы. В Чикаго она была бы в безопасности.

Я оглянулся на погреб. Он хорошо просматривался, значит, и от него будет хорошо видно это место.

– Побудешь здесь, пока мы осмотрим погреб? – спросил я, хотя отпускать ее руку не хотелось.

Клер:

– Я... Я лучше в дом пойду, – я попыталась улыбнуться, но вышло скверно. – Не думаю, что там, – я кивнула на погреб, – я вам нужна, там ведь уже нет останков. Я здесь вообще только в качестве приманки, – я сжала его руку, чтобы он не подумал, что я это в виде претензии предъявляю, я ведь сама предложила. – Я могу просто сидеть в доме и ничего не делать... Пить мохито и купаться, – на этот раз я все-таки улыбнулась.

Коннор:

– Одна не пойдешь, – не терпящим возражений тоном, сказал я. – Я пошлю с тобой Линдсей? Мы с Наташей все осмотрим.

Клер:

Вот это дилемма: пойти с Линдсей или попросить отправить со мной Наташу, а Линдсей оставить с ним? У этой задачи не было правильного решения.

– Я и сама прекрасно дойду, Коннор, – возразила я. – Еще не стемнело даже. У меня есть трекер, – я показала на свое плечо. – Что может случиться?

Коннор:

Я проверил мобильный. Тянет вроде бы хорошо. Хотя вряд ли, в случае чего, она успеет позвонить. Но феномен ведь днем был не особо активен?

– Будь осторожна, – попросил я. – Мы скоро.

Я едва сдержал порыв поцеловать ее. Наташа с Линдсей, конечно, заняты осмотром погреба, но это все равно опасно. Хватит того, что я до сих пор держу ее за руку.

Клер:

– Не волнуйся, – я отпустила его руку и побрела в домик.

Происходило что-то странное. Мне хватало концентрации, чтобы понять: что-то не так, но я никак не могла уловить, что именно не так? Что-то в моих ощущениях, но мне никак не сформулировать, что именно.

А впрочем, ладно, чего я напрягаюсь? Здесь есть Коннор и девочки, они все решат. Мое дело – феномен спровоцировать. Чего только Коннор так дергается? Мне ведь никто не пытается причинить вред. Смит не обидит меня.

Я замерла на месте. Передо мной была усадьба. Я же вроде собиралась идти в дом? А это немного в другой стороне...

Впрочем, поняла вдруг я, я и пришла домой.

Я вошла в развалины, побродила по ним, пока солнце не село. Потом я просто села на какой-то кусок камня, прислонилась спиной к стене.

Я дома.

Коннор:

– А где Клер? – удивленно спросила Линдсей, когда я подошел к ним один.

– Ушла в дом, нужно кому-то следить за мониторами, а здесь ей все равно нечего делать, скелетов-то давно уже нет, – ответил я.

– Одна? – еще больше удивилась Наташа. – Ты же говорил ее одну не оставлять.

– Все женщины пропали ночью, а сейчас еще даже не сумерки. Она с телефоном и чипом. Давайте осматривать погреб, а то до темноты не справимся.

Они переглянулись, но ничего не сказали.

– Надо спуститься туда, – сказала Линдсей, заглядывая в погреб. – Коннор, поможешь? Я взяла веревку.

Мы с Наташей обвязали Линдсей веревкой, спустили вниз. Около получаса она тщательно обследовала погреб.

– После полицейских там делать нечего, – резюмировала Доннер, когда мы вытащили ее на поверхность. – Все затоптано, заляпано, сдвинуто с места. Но выходов нет. Даже заваленных. Так что я не знаю, кто и как опустил туда тех женщин. Вроде бы в медицинском отчете не сказано, что у них были переломы от падения?

Я отрицательно покачал головой. Не сказано. И Клер была вполне здорова после того, как я вытащил ее оттуда.

– Ладно, давайте возвращаться, темнеет уже, – Наташа поежилась. – Мне тут не по себе.

– Да ладно тебе, – Линдсей рассмеялась, показывая, что ей совершенно не страшно, но за нами все-таки пошла.

Вернувшись в дом, Клер мы там не обнаружили. Мне стало страшно. Ведь не хотел же отправлять ее одну!

– Купаться пошла, мы же на Багамах, – пожала плечами Линдсей.

Я не сказал ни слова. Может, и пошла, но я лучше проверю прибор Эксона в действии. К моему ужасу, маячок на карте показывал, что Клер еще там, в том разваленном доме. Не говоря ни слова, я выскочил из дома, прихватив фонарик.

– Коннор, ты куда? – крикнула вдогонку Линдсей.

Я на секунду остановился, повернулся к ней.

– Клер осталась там.

Наташа побледнела. Линдсей тут же сбежала со ступенек вслед за мной.

– Я с тобой.

– Нет, оставайтесь здесь, следите за маячком. Если что-то изменится, тут же звони мне, поняла?

Она кивнула. До развалин я добежал минут за десять, но было уже совсем темно. Я и забыл, как быстро здесь темнеет.

– Клер! – позвал я, добежав до места.

Клер:

Наверное, я задремала, потому что абсолютно не заметила, как стемнело. Разбудил меня голос Коннора. Он звал меня. Вокруг было темно и ни черта не видно. Как я вообще здесь оказалась? И как теперь отсюда выбираться. Я на мгновение испугалась, но это быстро прошло. Дойл продолжал звать меня.

– Я здесь, – отозвалась я. – Коннор, слышишь?

Судя по всему, услышал, потому что спустя пару минут появился откуда-то из темноты. Луч фонаря на секунду ударил по глазам. Я поморщилась и отвернулась. Коннор тут же отвел фонарик в сторону.

Коннор:

Клер сидела в одной из комнат. Насколько можно было судить, вроде бы здорова. Я подбежал к ней.

– Ты цела? Что случилось? Как ты здесь оказалась?

Клер:

– Я в порядке, – заверила я его. – А вот как я здесь оказалась... Не знаю, не уверена, – я нахмурилась. – Я хотела вернуться в дом, но... – я пыталась вспомнить. – Но пришла сюда. Почему-то. И почему-то не ушла.

Бред какой-то. Я не могла толком вспомнить, как и почему пришла сюда, почему осталась. Просто это казалось правильным и естественным. И сейчас кажется.

– Я пошла домой и пришла домой, – задумчиво пробормотала я. – Это место, – я посмотрела на Коннора со смесью радостного возбуждения и испуга, – оно что-то делает со мной.

Часть меня была уверена в том, что все хорошо. Но другая была в панике. Что-то управляет моими действиями и, что еще хуже, суждениями. Это было неприятно. А если бы Коннор не пришел за мной, я бы тут так и сидела?

Впрочем, как он мог не прийти? Я посмотрела на Дойла. Он выглядел озадаченным и озабоченным. Похоже, я опять его напугала.

– Не делай такое лицо, – я улыбнулась ему, пользуясь случаем, что мы одни, прикоснулась рукой к щеке. – Я же в порядке.

Коннор:

– Я испугался, Клер, я очень за тебя испугался, – признался я. – Я хотел послать с тобой Линдсей, но ты уверила меня, что все будет в порядке. А вместо того, чтобы вернуться в дом, ты пошла сюда. Ты даже не позвонила. Ты не представляешь, что значит чувствовать себя виноватым в чьей-то смерти, а я представляю. Поверь, это очень поганое чувство. Поэтому, пожалуйста, если я говорю, что с тобой кто-то пойдет, ты со мной не споришь, договорились?

Ладно, мы же одни, она жива, с ней все хорошо. Можно выдохнуть. Я обнял ее.

Клер:

Я обняла его в ответ, не удержалась, скользнула рукой по коротко стриженным волосам на затылке, поцеловала в щеку и прошептала на ухо, надеясь, что мой голос звучит успокаивающе:

– Но я же жива, Коннор, ничего не случилось... Ты же вроде собирался не трястись надо мной? – я грустно улыбнулась. – И я прекрасно знаю, каково чувствовать себя виноватой в чьей-то смерти, – напомнила я ему, имея в виду Сару.

Коннор:

– Я не трясусь над тобой, просто... – Я вздохнул, крепче прижимая ее к себе. – Давай возвращаться, Линдсей и Наташа волнуются.

Но вместо того, чтобы отпустить ее и пойти в дом, я наклонился и поцеловал ее.

Да уж, обстановка, конечно, располагает. Но мне казалось, что я уже сто лет не целовал ее.

Клер:

Не хочу я идти ни в какой дом, хочу остаться здесь. Здесь нет Линдсей и Таши, здесь можно не сдерживать себя, не контролировать каждое свое слово или жест. Я очень хреново умею это делать.

– Давай никуда не пойдем, – прошептала я. – Еще хотя бы пять минут... лучше десять. Ты ведь мог искать меня дольше. И отчитывать дольше... И вообще, – я снова притянула его к себе, настойчиво целуя.

И вообще я никуда не хочу идти.

Коннор:

Это было очень плохой идеей. Нужно было возвращаться, уже ночь, мало ли, как проявляется феномен здесь, у себя дома. Это может быть опасным. Нужно увести Клер отсюда. И вообще, целоваться черт знает где, на развалинах, было тоже не лучшей идеей.

Черт, Дойл, когда ты стал таким? Таким... осторожным, обдумывающим каждое свое действие, всегда все делающим так, как должно, никогда не нарушающим правила?

Четыре года назад. Четыре года и 26 дней.

На минуту мне захотелось стать прежним. Погасить этот фонарик за спиной Клер, выбраться из дома, найти траву помягче – ночи теплые – и остаться с ней там до утра. Четыре года и 27 дней назад я бы так и сделал. Но не сейчас.

Я оторвался от ее губ и посмотрел ей в глаза.

– Пойдем, Клер.

Видеть разочарование в ее глазах было невыносимо. Но так правильно.

Клер:

Что-то было в его взгляде такое... Я не смогла понять, что именно, но почему-то сразу вспомнила чашки, повернутые ручкой в одну сторону. М-да, Клер, похоже, к тебе он в окно по водосточной трубе лазить не будет.

Вопрос только: это дело во мне или в нем? Это я не та, ради кого он готов был бы на безумства, или он уже не тот? Глупый вопрос. Конечно, и то, и другое. И он изменился, и я не Ирен.

Мысли метнулись к фразе, которую он сказал чуть раньше: ты не представляешь, что значит чувствовать себя виноватым в чьей-то смерти, а я представляю. Почему-то именно сейчас, именно здесь, посреди этих развалин, когда Коннор выпустил меня из своих объятий, настойчиво переходя в режим кейс-менеджера, когда у нас появилась короткая возможность просто побыть собой и побыть вместе, я поняла одну вещь. Четыре года назад Коннор Дойл тоже не вернулся из Бермудского треугольника.

– Хорошо, – я кивнула. – Хорошо, пойдем. Я больше так не буду, обещаю.

Коннор:

Я не ожидал этого от нее. Я был уверен, что она обидится. Или скажет какую-нибудь резкость. Она ведь очень хорошо это умеет, уж я-то знаю. Но она просто согласилась. Тихо, как будто понимающе, согласилась. Не знаю почему, но мне стало стыдно.

Домой мы возвращались молча. Не знаю, о чем думала она, но я вспоминал слова Дэвида, что Клер ушла от него, потому что влюбилась. Я бы, пожалуй, многое отдал бы, чтобы это было действительно так. И одновременно боялся этого, потому что не знал, что я буду делать, если у нас все станет настолько серьезно. Смогу ли я переступить через свои правила и впустить ее в свою жизнь. Ведь в этой жизни не было еще никого.

Уже подходя к дому, я отпустил Клер и пошел чуть позади. Незачем давать лишние поводы для подозрений.

Линдсей стояла на пороге. Увидев нас, она тут же подбежала к нам.

– Мог бы и позвонить, что нашел ее, – обиженно заметила она, не глядя на Клер.

А ведь действительно, мог бы.

– Батарея села, – соврал я.

Клер:

Я не стала задерживаться, прошла сразу в дом, оставив Коннора с Линдсей. Пусть разбираются, кто там что мог бы. Некстати вспомнилось, что им сегодня спать в одной постели. А мне на это смотреть. Ну, по крайней мере, первые три часа, потом меня сменит Наташа, так мы договорились. Следующую ночь, видимо, поделят между собой Коннор и Линдсей.

Я прошла на кухню в поисках еды. Против обыкновения, сегодня мне очень хотелось есть на ночь глядя. Наташа, которая выразила радость по поводу того, что со мной все в порядке, разделяла мои желания, так как присоединилась к моему изучению содержимого местного холодильника. Коннор и Линдсей тоже показались на кухне.

– Коннор, у нас будет сегодня какое-нибудь совещание? – поинтересовалась я. Я старалась выглядеть спокойной. Как будто не целовалась с ним каких-то пятнадцать минут назад. Может, он прав? Рано или поздно я научусь скрывать свои мысли и эмоции?

Коннор:

– Ну, только если за ужином, – сказал я, тоже подходя к холодильнику. – А потом, вероятно, все пойдем спать. Ну, почти все. – Я скосил глаза на Клер.

– Я могу приготовить, – тут же вызвалась Наташа. – Из этого набора продуктов выйдет великолепный ужин. Девочки, вы мне поможете?

Я отошел от холодильника. Отлично, полуфабрикатами питаться не придется. Пожалуй, в такие дальние командировки, когда нет рядом никакого приличного заведения, стоит заявлять Константин. Хотя бы ради ужина.

– Тогда я вас оставлю, пока послежу за мониторами, – сказал я, уходя в гостиную, где мы оборудовали что-то типа лаборатории.

Клер:

У меня было желание заявить, что готовить я не умею, пусть Линдсей помогает, она же брала уроки кулинарного мастерства у миссис Дойл. Хотя бы теоретические. Но делать все равно было особо нечего, поэтому я просто попросила давать мне четкие инструкции и операции попроще.

Минут через сорок все было готово, и мы позвали Коннора ужинать и совещаться. Я с тоской посмотрела на мини-бар, который в данном месте был не таким уж "мини".

– Дойл, а мы все при исполнении, да? – на всякий случай уточнила я. – Ни пива, ни мохито?

Коннор:

– Нет, – подтвердил я, чувствуя непреодолимое желание налить себе пива. – У нас серьезное расследование. А уж тебе-то стоит быть вдвойне осторожнее.

– Кстати, Клер, – Линдсей повернулась к Клер. – Ты как в том доме оказалась, где Коннор тебя нашел? Тебя же домой отправили, разве нет?

Клер:

– Я и пошла домой, – я ковыряла вилкой фасолевый салат на тарелке. – А пришла туда. У меня там начинаются странные ощущения... Я чувствую покой, радость, защищенность. Как будто прихожу домой. Сейчас меня, например, тянет вернуться, – я покачала головой и прикрыла глаза, потерла лоб, пытаясь сосредоточиться на этих ощущениях. – В прошлый раз было все то же самое, но в этот раз ощущения сильнее.

Коннор:

Я похолодел. Она что, серьезно это сказала?

– В прошлый раз? – тут же ухватилась за ее слова Линдсей.

Ну же, Дойл, придумай что-нибудь! Но ни одной мысли в голове не было. Как обычно в ситуациях не по инструкции.

Клер:

Вот дерьмо. Ну да, никогда особо не умела держать язык за зубами. Что уж теперь. Я развела руками.

– Ладно, каюсь, виновна, – призналась я. – Я уже была здесь. Я уже видела этот феномен. Поэтому я и попросила Коннора расследовать его.

– А я думала, тебя попросил твой друг, – Наташа вопросительно посмотрела на Дойла.

Да что ж такое...

– Одно другому не мешает, – как можно спокойнее заметила я. – Я здесь была несколько месяцев назад, тут началась вся эта чертовщина с розами и прочим. После возвращения, я обратилась к Коннору с просьбой провести официальное расследование. Оказалось, хозяин этих домиков – его приятель. Поскольку я очень хотела участвовать в расследовании, я попросила Дойла скрыть тот факт, что я тут уже была и уже подвергалась действию феномена. Он и скрыл.

Я посмотрела на Коннора, пытаясь телепатически передать ему: прости.

Коннор:

Надеюсь, четырехлетняя тренировка даром не прошла, и эмоций на моем лице видно не было. Хотя, упрекнуть Клер мне было не в чем, она хоть что-то придумала, я вообще молчал. Линдсей недоверчиво покосилась на меня. Пива захотелось еще больше. Она повернулась к Клер.

– Тогда расскажи нам подробнее, что здесь было. То, что есть в официальном отчете, мы уже видели. Ты сталкивалась с феноменом? Ты... – Глаза Линдсей расширились. – Ты была в том погребе? Поэтому не захотела туда идти сегодня?

Клер:

– Я провела там несколько незабываемых часов, – я кивнула. – С тремя скелетами. Сорвала голос, пока звала на помощь, и уже была уверена, что мне крышка. Но потом меня нашли.

Коннор:

– Но как? Почему тебя нашли, а других женщин нет? – Линдсей все еще задавала неудобные вопросы, а я беспомощно ковырял вилкой в тарелке.

Клер:

– Откуда я знаю, почему других не нашли? – я равнодушно пожала плечами. – Видимо, я лучше выбрала себе компаньона для такой поездки. Он не впал в истерику, не стал терять время и ждать полицию, а искал меня и нашел.

Я старательно смотрела в свою тарелку, чтобы не посмотреть на Дойла и не выдать нас еще больше.

– Только я повела себя как круглая дура сначала, решив, что он все это подстроил. И не уверена, что потом как следует поблагодарила за то, что он спас мне жизнь. Кажется, я только извинилась за то, что подозревала его.

Коннор:

– Ну, я думаю, доктор Ворнер и так понял, что ты ему благодарна, – лучезарно улыбнулась Линдсей. Наташа, которой не было на последнем расследовании, непонимающе посмотрела на нее.

Клер:

Я усмехнулась.

– Не знаю, мне сложно судить, мужчины такие непредсказуемые иногда, – я все-таки посмотрела на Коннора. – Как ты думаешь, Коннор? Он понял, что я ему благодарна? Вы вроде так славно пообщались, пока мы вели расследование в его больнице.

Коннор:

Я как ни в чем не бывало посмотрел Клер в глаза.

– Думаю, да. Не нужно считать нас уж совсем бесчувственными.

Кажется, нужно срочно сворачивать разговор, пока Клер не ляпнула еще что-нибудь.

– Надеюсь, ночью нам удастся зафиксировать феномен. – Надеюсь, что нет. – С утра будут первые результаты, их и обсудим. А пока давайте сворачиваться. Ночь уже.

Коннор:

Возражать никто не стал. Клер первая осталась дежурить у мониторов, мы разошлись по комнатам. И вот тут-то, Линдсей, пожалуй, смутилась. Если бы в моей жизни еще не было опыта сна в одной постели с коллегой, я бы, наверное, тоже чувствовал себя неловко. Впрочем, тот опыт закончился тем, что я теперь, кажется, в нее влюблен. И что еще более странно, это не закончилось через несколько недель.

– Не волнуйся, я вроде бы не храплю, – заверил я Линдсей, забираясь под одеяло.

– Откуда ты знаешь? Люди сами себя не слышат, – заметила она.

– Ну, никто не жаловался.

Я ее, конечно, в темноте не видел, но то, что дышать перестала, услышал.

– А я иногда разговариваю во сне, – наконец сказала она. Голос, кажется, обиженный. Или я себе придумываю?

– Откуда ты знаешь? – не мог не спросить я.

– Некоторые жаловались, – съязвила она.

Какое-то время мы молча устраивались в кровати, старательно соблюдая дистанцию. Вернее, она устраивалась. Я, как только положил голову на подушку, понял, что встать смогу только после восьмичасового сна как минимум.

– Коннор? – через какое-то время позвала Линдсей.

Я вздрогнул, хотя уже начинал дремать. Я был уверен, что следующим вопросом будет – сколько мне лет. Но нет, это же Линдсей. Она и так прекрасно знает, сколько мне лет. Мы работаем вместе уже не первый год. Она слишком тактична, чтобы вести себя так, как вела себя Клер.

– Что? – спросил я.

– А тебе не кажется странным, что Клер ничего не сказала, что уже была здесь с этим своим Ворнером?

Вот интересно, Линдсей не помнит о камерах? Или помнит? И спрашивает это специально?

– Мне сказала, – заметил я.

– А почему тебе сказала, а нам нет?

– Потому что я руководитель команды, и я должен знать все, что касается расследования, – я начинал злиться, спать хотелось неимоверно. – Лин, давай спать, а? Завтра с утра у нас будет время все обсудить, спросишь у нее сама, ладно?

Я надеялся, что Клер это услышала, и до утра придумает более связную историю.

– Ладно, извини, – сказала Линдсей. Несколько секунд молчала, потом добавила: – Если я во сне... ну там, обниматься полезу или еще чего, разбуди, я не специально.

О боже. Мне сегодня дадут поспать? Так, спокойно. Незачем злиться и огрызаться.

– Хорошо, если что, буди меня тоже, – я постарался, чтобы голос звучал спокойнее.

– Конечно, – но по ее голосу понял, что черта с два она меня разбудит.

Наконец она вроде бы уснула. Однако мне теперь не спалось. Я старался поменьше вертеться, чтобы не разбудить ее. Еще одного шквала вопросов я не вынесу. Взглянул на часы. Время приближалось к двум. Клер еще дежурит. Надо проверить, как она.

Она сидела в гостиной, возле мониторов, но даже не обернулась, когда я вошел. Уж не спит ли солдат на посту?

– Как дежурство? – поинтересовался я. – Наташе роз еще не надарили?

Клер:

Коннор выбрал, наверное, самый неудачный момент, чтобы прийти с такими вопросами. Даже странно, как он это умудряется делать: выбирать неподходящие моменты. Я уже понаблюдала их милую беседу с Линдсей, уже посидела в одиночестве перед мониторами и успела себя слегка накрутить, додумав в их разговоре то, чего там на самом деле не было. Теперь я, кажется, понимаю, что чувствовал Коннор, когда думал, что я все еще встречаюсь с Дэвидом.

Если, конечно, он действительно что-то чувствует, и я не придумала себе все это.

Это во мне уже говорили мои злость и ревность.

– Розы здесь дарят мне, – мрачно ответила я, не поворачивая головы. – Не думаю, что наш феномен такой непостоянный. Впрочем, мужчины все такие. Ты чего не спишь? – я решила сменить тему. Сейчас я считала вполне уместным прочесть ему нотацию о необходимости сна и отдыха: сейчас я была командным врачом. – Дойл, скажи честно: ты убить себя пытаешься? Так если что, я знаю массу менее мучительных способов, чем доведение себя недосыпом до полного истощения.

Коннор:

Как-то я не ожидал с порога таких наездов. Даже слегка растерялся.

– Не спалось, решил проверить, все ли с тобой в порядке, – честно ответил я. – Если ты устала, могу сменить.

Иначе с чего ты злишься, если не устала?

Клер:

Я посмотрела на него, как на умалишенного. Он меня вообще слушает?

– Я иногда начинаю сомневаться в том, что ты вообще воспринимаешь меня всерьез, Дойл. Как профессионала. На случай, если ты не понял: это мое профессиональное мнение, что у тебя хронический недосып на грани фатальных для здоровья последствий.

И чего я бешусь? От того, что он не задержался со мной на тех развалинах? Или потому, что ничего не сделал, когда монетка выбрала Линдсей? Надо срочно взять себя в руки.

Коннор:

– Я начал воспринимать тебя всерьез как профессионала, Клер, еще со времени нашей первой встречи, когда мы летели в Лондон, и прямо в самолете, по фотографиям, ты делала выводы, которые в итоге полностью подтвердились. И если ты настаиваешь на том, что мне нужно спать, я тебя послушаю, ты же врач, – я улыбнулся ей. – Но две недели отпуска после этого дела все еще в силе.

Клер:

Я улыбнулась. На него просто невозможно было злиться долго. Я протянула руку и сжала его пальцы. Черт с ними, с камерами, потом почищу записи, все равно все часы, когда ничего не происходит, потом удаляются и в архивах не хранятся.

– Дойл, тебе, чтобы выспаться, нужно значительно больше времени, так что отпуск всенепременно. Но ты просто постарайся дожить до этого отпуска, ладно?

Коннор:

– Обещания, данные патологоанатому, не выполнять чревато, ведь так? – я наклонился, поцеловал ее. – Удали запись, – на всякий случай сказал я.

Ладно, она права. Это дело опасно для ее жизни, мне нужно выспаться, иначе проку от меня будет мало. И, как обычно, в самый нужный момент.

Я вернулся в спальню. Линдсей по-прежнему спала строго на своей половине. Забавно, а у нас с Клер не получалось так контролировать свои действия во сне. И в первую же ночь мы проснулись в объятиях друг друга. Ох, как правильно, что жребий спать со мной выпал Линдсей. Чертовы камеры.

К моему удивлению, я даже не помню, как подтянул на себя одеяло. В следующий раз я открыл глаза уже только тогда, когда в них светило солнце. Линдсей рядом не было. Посмотрел на часы. Почти девять. Вот это вы спите, профессор Дойл!

Клер:

Дойл появился в гостиной после девяти, когда я как раз сварила всем по второй порции кофе. Я тут же вручила ему чашку, с удовлетворением отмечая, что выглядеть он стал лучше. Хотя, конечно, даже семи часов сна было безбожно мало в его ситуации. Нет, если он после этого не пойдет в отпуск, я его прикую дома к батарее.

– Это невероятно, – донесся до нас голос Линдсей. – Как это происходит, не понимаю...

– У меня сегодня была новая роза утром на подушке, – пояснила я Дойлу. – Камеры зафиксировали этот момент, но ничего внятного.

Коннор:

Я мгновенно проснулся. Метнулся к мониторам.

– Покажи!

Линдсей тут же перемотала запись. На экране появилась комната, Клер мирно спала, закутавшись в одеяло. Наташа в это время следила за мониторами, так что в комнате она была одна. Потом по экрану пробежала волна, и в следующую секунду на подушке рядом с головой Клер появилась белая роза. Я пересмотрел запись три раза. Момент появления розы был скрыт волной.

– Что это за помехи?

– Я не техник, Коннор, – пожала плечами Линдсей.

– Таша, ты тоже ничего не видела?

Наташа отрицательно покачала головой.

– Ровно то же, что и вы.

– Линдсей, пошли запись в Центральную лабораторию, может, им удастся что-то разобрать, – сказал я, затем повернулся к Клер: – Ты, как обычно, ничего не слышала?

Клер:

Я покачала головой.

– Нет, я спала.

Я подошла к столу, на котором в высоком стакане стояла роза. Коснулась нежных лепестков.

– Вообще это довольно мило, да? – с улыбкой сказала я. – Этот Смит умеет ухаживать, – я обернулась на остальных. – Мне не так часто дарят цветы почему-то. Может, есть негласное правило, что патологоанатомам цветов не дарят?

Коннор:

Я поймал на себе встревоженные взгляды Наташи и Линдсей. Мне тоже это все не нравилось. Клер вела себя странно. И раз это заметил не только я, значит, так оно и есть.

– Поскольку мы здесь все-таки по делу, давайте уже проведем нормальное совещание, – сказал я, подавляя в себе желание швырнуть эту розу в окно. – Соберем все известные данные, раз уж Клер больше не скрывает, что была здесь.

Клер:

– Я не так уж много могу добавить к тому, что есть в материалах дела, – я вернулась к коллегам. – Я находила на подушке розы, мы видели следы на песке. У меня пропадали мелкие вещи. Моему спутнику везло меньше: ему устраивали бардак в комнате, швыряли стакан в голову. В общем, феномен был дружелюбен ко мне и весьма агрессивен к нему. Еще у меня иногда было ощущение чужого присутствия. Как будто кто-то стоял у меня за спиной и смотрел на меня.

Коннор:

Мы переместились на кухню. Кажется, совещания за едой становятся традицией.

– Я начну по порядку. В конце 18-го века эта часть острова принадлежала некоему Джону Смиту, англичанину. У него здесь были богатые хлопковые плантации, несколько негритянских деревень. Сам он вместе с женой Мэри жил в том доме, развалины которого мы вчера посещали. Мэри была женщиной весьма высокомерной, с рабами обращалась крайне плохо. – За то время, что мы ждали от Элсингера официального разрешения начать расследование, я собрал много информации. – И однажды, в 1789 году, Мэри неожиданно исчезла. Кто-то доложил Смиту, что видел ее в деревне. Смит перерыл все, но жену не нашел. Он предположил, что ее могли убить рабы, а тело спрятать. Он сжег всю деревню, но никто не признался, куда подевалась Мэри. От ее исчезновения он так и не оправился, постепенно его дела пошли на убыль, плантации запустели, рабы были проданы. В 1826 году он умер в одиночестве. Соседи похоронили его в склепе. Сам склеп, предполагают, находится где-то недалеко от дома, но мы его не искали.

– Эх, умели же мужчины когда-то любить, – задумчиво произнесла Линдсей, подперев щеку рукой и глядя куда-то в окно.

– Ну его к черту, такую любовь, – поморщилась Наташа. – Столько людей убил.

– Ничего ты не понимаешь, – по-прежнему улыбаясь, сказала Доннер.

– Можно я продолжу? – Я посмотрел на Линдсей, она тут же села прямо и кивнула. – Спасибо. Итак, постепенно это место забросили. Кэт-Айленд и так не самое популярное место на Багамах, а в эту часть острова даже местные стараются не ходить. Но одиннадцать лет назад мой друг Стивен вложил сюда все деньги, отстроил несколько домиков, в том числе и этот, в котором мы сейчас находимся. Привел в порядок пляж и территорию. И уже через год отсюда исчезла первая женщина – Кэтрин Маршалл. Она приезжала сюда со своим мужем. Ее так и не нашли. Через два года снова пропала женщина – Элли Донован. А пять лет назад третья – Молли Крамер. Я связывался с ее мужем, он сказал, что с самого начала здесь что-то было не в порядке. У Молли пропадали вещи, на подушке появлялись розы. К нему феномен был настроен агрессивно. Ни одну из женщин так и не нашли, пока несколько месяцев назад сюда не приехала Клер со своим другом. Все повторилось. Только Клер повезло больше, ее нашли, – я постарался говорить это спокойно, хотя тут же нахлынули воспоминания о том утре, когда я бегал вокруг дома и паниковал, что не смогу отыскать ее. – У всех пропавших была схожая внешность – темные кудрявые волосы.

– Получается, что малое количество жертв объясняется тем, что все остальные отдыхающие были не теми типажами? – сделала вывод Наташа.

– Получается так, – согласилась Линдсей. – А Мэри? – Она повернулась ко мне. – Как она выглядела?

– Никаких данных об этом нет, – я развел руками, – но предполагаю, что именно так.

– Значит, Джон продолжает искать свою жену. – Она задумчиво погрызла кончик чайной ложки. – Но зачем он их убивает?

– А что ему с ними делать? – удивилась Наташа. – В свой мир он их забрать не может.

– Ну, нашел одну и успокоился.

– Видимо, он понимает, что находит не ту, – предположил я.

– Клер, – Наташа посмотрела на Дэвисон. – А что конкретно ты чувствуешь тут? Ты говорила, что тебя тянет туда, быть может, это какая-то форма гипноза?

Клер:

– Я... Я чувствую желание вернуться в усадьбу. Я чувствую... покой. Не знаю, как еще это описать. Не знаю, меня это все то пугает до чертиков, то мне нравится. Может быть, и гипноз, – согласилась я.

Коннор:

– Ты можешь как-то определить, когда именно тебе это нравится, а когда пугает? – продолжала выспрашивать Наташа. – Вспомни все ситуации, и сейчас, и когда ты приезжала сюда в прошлый раз.

Клер:

Я задумалась, пытаясь вспомнить.

– Мне нравится, когда я нахожусь в усадьбе. И... – я обернулась на розу. – Когда я держу в руках или просто касаюсь роз. И, кажется, когда мы видели следы, чувство было такое же.

Коннор:

– Значит, при непосредственном контакте с феноменом, – удовлетворенно кивнула Наташа.

Я покосился на розу. Выкинуть, что ли? Это же нормально будет смотреться сейчас, не так ли? Но меня опередила Линдсей.

– Чем меньше ты будешь контактировать с этим, Клер, тебе безопаснее для тебя, – сказала она, выбрасывая цветок. – А что чувствовал доктор Ворнер?

Клер:

Вот, черт.

– Я... – я растеряно посмотрела на Дойла. И я ведь ни разу у него это не спросила. – Я не знаю.

Коннор:

Я тоже посмотрел на Клер. К сожалению, здесь был Дэвид, а не я, так что сказать команде, что я чувствовал, я не мог. Но это точно был не покой.

– С феноменом надо разобраться, – я отвел от нее взгляд. – Нужно понять, как от него избавиться, пока не исчез еще кто-то. Есть предположения?

Клер:

– Обычно упокоиться призракам помогает устранение причины их появления. В данном случае мы явно имеем дело с незавершенной миссией, – предположила Наташа. – Пока он ее не найдет, он не успокоится.

– Но его жена мертва, как и он, – констатировать очевидный факт Линдсей. – Как нам ему помочь?

– Она мертва, – согласилась я, – но вероятно не похоронена должным образом. Поэтому они не могут встретиться в загробной жизни... Я не верю, что я это говорю.

Коннор:

– А в то, что кто-то непостижимым образом через закрытые окна и двери вытащил тебя из дома, непонятно как отнес к тем развалинам и замуровал в погребе, в котором нет выходов, кроме верхнего, и ты при этом ничего не сломала, ты веришь больше? – удивился я. – Мы уже выяснили, что это была не мистификация.

Клер:

– Коннор, я знаю, что это все происходит на самом деле, что это не мистификация.

Неужели он думает, что я еще сомневаюсь?

– Просто вспомни меня, когда я только начала работать на выезде? – я улыбнулась.

Коннор:

– О да, я помню, – я не мог не улыбнуться. – Ну что ж, раз мы все сошлись на том, что нужно помочь Джону Смиту найти свою жену, с этого и начнем. Линдсей, возьми машину и езжай в Артурс Таун, это главный административный центр острова. Там есть архив, я связывался с ними из Чикаго, когда искал информацию по Смиту, но глубоко не копал. Быть может, найдешь что-то интересное. Желательно бы найти карту негритянской деревни, если такая существует. Наташа, тебе нужно опросить местных жителей. Деревня поблизости только одна, по дороге к городу, Линдсей забросит тебя туда. Мы с Клер пока попробуем отыскать склеп, где похоронен Джон Смит. Кому, как не патологоанатому искать трупы.

Клер:

Я деланно закатила глаза.

– Вообще-то, Дойл, патологоанатомам обычно трупы находят другие люди. А мы их только обследуем. Так что скорее уж моя связь с феноменом поможет мне его найти.

Подозреваю, что это Дойл и имел в виду на самом деле.

На этом совещание и было закончено. Линдсей и Наташа забрали машину и уехали в сторону деревни и города, а мы с Коннором остались одни. Я достала сигарету, глядя с террасы на море. Слишком много воспоминаний здесь, сосредоточиться слишком сложно.

– Где мы будем искать склеп? – поинтересовалась у подошедшего Дойла. – Рядом с усадьбой?

Коннор:

– Логично было бы начать именно там, – согласился я. – Усадьба большая, заброшенная. Если нам не повезет, провозимся долго, поэтому не будем задерживаться, докуривай свою сигарету и собирайся.

Я ушел в дом, чтобы переодеться и взять необходимое оборудование. Если честно, я не был уверен, что нам удастся отыскать останки Мэри, но пока это была единственная версия, как избавиться от феномена. Помнится, с год назад, во время редкого выходного, я наткнулся по телевизору на какой-то сериал, где два парня битый час бегали за привидением, а потом нашли его кости, посыпали солью и сожгли. Я никогда не любил подобные фильмы, наверное, потому что сталкивался с таким по работе, и они меня смешили, но тогда зацепился за сюжет и досмотрел, посмеявшись в конце. Попробовать, что ли?

Клер:

Я дождалась Коннора, затушила сигарету в пепельнице, и мы вместе пошли к усадьбе. По крайней мере, под воздействием феномена я шла туда с удовольствием, хотя часть меня воспринимала этот энтузиазм как нечто нездоровое и опасное. Таким оно и было.

По территории усадьбы мы лазили добрых три часа. Я умудрилась несколько раз споткнуться, зацепиться за что-то одеждой и перемазаться в грязи. У Коннора при этом даже волосы не растрепались. Интересно, он заговорен как-то? От грязи?

Склеп мы не нашли. Я так долго боролась с тягой войти в дом, что, в конце концов, не удержалась, и, воспользовавшись случаем, когда Коннор меня не видел, ушла в особняк. Не знаю, куда меня тянуло, но я шла, особо не задумываясь. Зачем-то даже рискнула подняться на второй этаж, хотя дом разваливался, и даже на первом этаже ходить было небезопасно.

На втором было еще хуже. Здесь обвалилось несколько стен, часть коридора вообще перегородило. Чтобы пройти дальше, мне нужна была помощь. Я нажала кнопку на передатчике в ухе.

– Коннор? Можешь подойти ко мне и помочь? Я в усадьбе, на втором этаже.

Кажется, мне сейчас влетит.

Коннор:

– Какого черта ты там делаешь?!

Она совсем с ума сошла? Черт, я даже не заметил, как она исчезла, так увлекся поисками. Интересно, если бы она не отозвалась, через какое время я заметил бы ее отсутствие?

Я забежал в дом, по полуразвалившимся ступенькам поднялся наверх. Клер стояла в коридоре, рядом с грудой мусора. Вроде в порядке, даже не напугана. Значит, пришла сюда сама.

– Еще раз так сделаешь, привяжу к себе в прямом смысле слова, поняла? Что у тебя тут?

Клер:

– Ну а что, связывание мы еще не пробовали, – поддела я еле слышно. Надеюсь, он все-таки не услышал. – Я хочу пройти по этому коридору, но мне не сдвинуть с места весь этот хлам.

Коннор:

– Зачем тебе туда? – удивился я. – Склепы не делали на втором этаже.

Клер:

– Я не знаю, – честно призналась я. – Это просто чувство. Что мне надо туда.

Коннор:

– Меня пугают такие твои чувства, Клер, – заметил я, но все-таки начал разгребать завалы.

Клер активно включилась в работу и спустя какой-то час мы смогли освободить небольшой лаз. Она тут же скользнула туда, я же с трудом протиснулся.

– Клер, возьми фонарик, там же темно, еще ноги себе переломаешь, – сказал я, но она уже скрылась в темноте. Что же за человек такой, а? Чувство самосохранения начисто отсутствует.

Наконец я тоже пролез внутрь, лишь слегка зацепившись за что-то плечом. Клер нигде не было. Нет, я ее точно привяжу. Я включил фонарь и осторожно двинулся по коридору, пока не наткнулся на дверь.

Клер была внутри комнаты, с интересом рассматривая все вокруг.

Клер:

– Это ее комната, Коннор, – сказала я, когда заметила подошедшего Дойла. – Комната Мэри.

Здесь уже ничего не осталось. Из мебели только полусгнивший комод да разбитое зеркало во весь рост. На полу среди грязи и осыпавшейся штукатурки валялись какие-то мелочи. До того как Коннор вошел, я успела найти на полу маленькую заколку для волос и теперь держала ее в кулаке. Мне почему-то не хотелось показывать ее Дойлу. Мне просто необходимо взять что-то с собой, чтобы кусочек усадьбы оставался со мной, но я была уверена, что кейс-менеджеру это не понравится.

Коннор:

Мне здесь определенно не нравилось. Уж не знаю, как Клер определила, что это комната Мэри, я не видел никаких признаков.

– Ну, раз это не склеп, нам здесь определенно нечего делать, пойдем, – я потянул ее за руку к выходу. – Мы обошли уже, кажется, все. Я позвоню Линдсей, если она еще в архиве, пусть поищет какие-нибудь упоминания о том, в какой хоть стороне был этот склеп.

Клер:

Мне уходить не хотелось, но спорить с Дойлом я не стала, только незаметно положила заколку в карман. Мы кое-как вылезли, теперь уже и Коннор перемазался в грязи.

Чем дальше мы уходили от усадьбы, тем большее опустошение в душе я чувствовала. Нет, это надо как-то прекратить, иначе у меня крыша поедет.

Пока мы возвращались, Коннор созвонился с Линдсей и дал ей указания насчет склепа. Я прислушивалась к его голосу. Во мне снова подняла голову ревность. Откуда она взялась? Вроде раньше не было.

А раньше я и не подозревала, что я в него действительно влюблюсь. И если раньше меня волновало только то, что Коннор может не дать мне работать или будет хотеть от меня больше, чем я смогу дать, то теперь меня волновали другие вопросы. Например, как часто он спит со своими подчиненными? Была ли в их числе Линдсей? Или еще только будет?

– Ты голоден? – спросила я, входя в дом.

Коннор:

Я стряхнул с волос пыль, снял с одежды паутину. Ненавижу подобные расследования, хочется принимать душ каждые пятнадцать минут. И приходится выбирать, либо изначально ходить растрепанным, либо потом отковыривать паутину от начисто слипшихся волос.

– У меня такое чувство, что в гости приехала мама, – улыбнулся я. – Коннор, надо больше спать. Коннор, когда ты в последний раз ел? Коннор, не сиди так долго за компьютером. Мне казалось, вы с моей мамой не настолько поладили, чтобы ты ее копировала. Но вообще поесть было бы неплохо.

Клер:

Я бросила на него недовольный взгляд. Сравнить меня со своей мамой? Просто очень здорово.

– Вообще-то я несу ответственность за состояние здоровья всех членов команды, – проворчала я. – И если ты сам не в состоянии сообразить, что спать пару часов в сутки – это просто медленный и мучительный способ себя угробить, то да, мне придется тебе об этом напоминать. А если тебя не кормить иногда, то ты так и будешь питаться кофе... Так, тут есть замороженная пицца. Пойдет?

Коннор:

– Пойдет, – согласно кивнул я. – Разогреешь? Я в душ схожу, не могу уже. Просто физически чувствую эту паутину на голове.

Я оставил ее на кухне и ушел в ванную, попутно отмечая, что это у нас самое уязвимое место, ни камер, ни черта. Но даже мне, человеку, прекрасно осознающему свою помешанность на безопасности, казалось невозможным поставить камеры еще и здесь.

Я вернулся буквально минут через десять. Клер довольно резкими движениями резала пиццу. Кажется, кому-то тоже нужно больше спать. Сегодняшнюю ночь дежурить будем мы с Линдсей.

Клер:

Интересно, где-то в инструкциях Управления написано, что агенты женского пола на выезде должны готовить еду агентам мужского пола? Что за каменный век?

– Пицца готова. Может, сваришь нам кофе, если уж ты категорически отказываешься готовить?

Коннор:

– Что за тон, доктор Дэвисон? – улыбнулся я, хоть и понимал, что она не шутит. – Хотите моего кофе, так и скажите.

Я нажал кнопку на кофеварке, достал две чашки и сахар.

Клер:

Я промолчала, сама не понимая, почему так злюсь. Кажется, я злилась на Дойла просто за все. Когда он говорил с другим человеком. Когда он был невнимателен. Когда он был, наоборот, слишком мил. Я потерла лоб рукой. Что со мной происходит? Может, это длительное пребывание на территории усадьбы на меня так подействовало?

Коннор поставил передо мной чашку кофе (с сахаром, без молока и сливок, как я люблю). Я кивнула, боясь открыть рот, чтобы не нагрубить.

Какое-то время мы молча ели. Коннор то ли задумался, то ли просто не знал, о чем со мной поговорить. Наверное, это было правильно.

Когда пицца и кофе закончились, я начала собирать тарелки и чашки, чтобы убрать их в раковину.

Коннор:

Пока мы ели пиццу, я примерно прикидывал наш дальнейший план действий, понимая, что никакого плана нет. Склеп мы не нашли, где искать останки Мэри, я вообще слабо представлял. Если Смит по горячим следам не нашел, то где уж нам, больше чем через двести лет найти.

Когда Клер уже собирала чашки, в кармане тихо пискнул телефон.

– Линдсей прислала смс, что они с Наташей уже подъезжают, кое-что нарыли, – сообщил я. – Кстати, я тут вчера подумал, что нам стоит в такие командировки брать Ташу, как минимум ужином будем обеспечены.

Клер:

– Да, отличная идея. Ее можно брать для ужина, меня для секса, а Линдсей, наверное, просто для красоты, чтобы глаз радовала. Хорошо устроился, Дойл, – я с шумом составила тарелки в стопку и с громким стуком поставила на них две чашки.

Коннор:

– Клер! – я оторопел от такого заявления. – Следи за речью! Причем делай это постоянно, ты нас едва не сдала вчера вечером.

Клер:

Вот это было зря, Дойл. Я ненавижу, когда мне указывают на мои ошибки. Особенно, когда знаю о них сама. Я не донесла посуду до раковины, в сердцах бросив ее на пол, резко обернулась к Дойлу, который вздрогнул от внезапного грохота.

– Ну, извини, у меня просто нет такого переключателя, как у тебя! Я не могу одновременно быть и подопытным кроликом, и невозмутимым исследователем. Это ты можешь без проблем переключаться из режима любовника в режим кейс-менеджера и обратно, по собственному усмотрению. Мне вот интересно, Дойл, у тебя чувства вообще какие-то есть? Или только режимы? Может, ты действительно робот? Не ешь, не спишь, людей подбираешь по полезным тебе качествам, лишнего не говоришь и не делаешь, чашки ставишь ручками в одну сторону... А я зачем-то переживаю тут за тебя, пытаюсь понять...

Коннор:

Когда тарелки упали на пол и с грохотом разлетелись на тысячи мелких осколков, я едва не подпрыгнул на стуле от неожиданности.

– Да, Клер, у меня режимы! – слишком резко отозвался я. – Потому что хоть кто-то должен думать головой. Если я буду поддаваться чувствам, ничем хорошим это не закончится!

Клер:

– Интересно, а когда ты звал свою подчиненную на уединенный остров на романтический уик-энд в уплату долга, хотя знал, что у нее есть другой мужчина, ты тоже головой думал? Какой это был режим? Как он у тебя называется?

Я не понимала, почему сейчас мне захотелось предъявить ему претензию за это. Я ведь не была против. С самого начала не была. Даже наоборот, поощрила его. Он ведь пытался взять назад свое приглашение, но я не дала. Кто сейчас говорит? Это все еще я? Или это кто-то другой?

– И как часто ты этот режим включаешь? Как часто ты спишь со своими подчиненными, Дойл, м? Доннер еще не осчастливил? А Наташу? У нее, конечно, вроде есть жених, но когда тебя останавливали такие мелочи?

Коннор:

– А когда подчиненная сама ввалилась в квартиру к кейс-менеджеру, которого почти не знала, и попросила сыграть роль своего парня, это что было? – я окончательно разозлился. – Тебя что, задевает, что мы с Линдсей сегодня вместе спали? Так вот мы просто спали! Она не сделала ни единой попытки даже приблизиться к середине кровати. Что ж ты монетку-то бросала? Зачем соврала, что приезжала сюда с Дэвидом, а не со мной? Надо было так и сказать, заодно и спросить, когда и куда я ездил с Лин или Ташей.

Господи, Дойл, заткнись. Немедленно. Кто-то из вас должен прекратить все это, пока не стало поздно. Линдсей и Наташа приедут с минуты на минуту, возьми веник, убери осколки. Прямо сейчас.

Но я по-прежнему продолжал стоять напротив Клер и не сделал ни попытки остановиться.

Клер:

– А, то есть это я тебя, беднягу, соблазнила, да? Я пришла к тебе тогда за помощью, Дойл. За помощью! Уж прости, что я не стала прогонять тебя спать в кресло. Я во сне себя не контролирую, но с утра, насколько я помню, мы лежали в центре постели, так что еще вопрос, кто предпринял попытку: ты или я. Я честно пыталась вылезти из-под тебя в то утро, это ты даже не шелохнулся, как будто так и надо. А потом так же спокойно и невозмутимо притащил меня на этот чертов остров, где меня чуть не убил какой-то чокнутый полтергейст. Умеешь ты выбирать места, Дойл, нечего сказать!

Коннор:

– Ах, это уже теперь полтергейст? – я даже удивился, как театрально получилось возмутиться. – Странно, а тогда у тебя я был виноват. Что изменилось? Следов снотворного на чашках не нашла?

Клер:

– А что еще я могла подумать? Малознакомый мужик тащит меня на уединенный остров, весь такой милый и трогательный со своим "я просто хочу быть твоим другом", а заканчивается это все равно сексом в душе, после которого я засыпаю так крепко, что даже не понимаю, как оказалась в каком-то погребе с тремя скелетами. И опять же, никого не нашли, а меня ты нашел. Что еще я должна была подумать?

Последнее я прокричала ему в лицо. Мы стояли почти вплотную друг к другу, сверля друг друга взглядами, уперев руки в бока, как некая пародия на зеркало.

– Она права, Коннор, я бы тоже подумала, что ты маньяк, – донесся от двери голос Наташи.

Я медленно повернула голову: Константин и Доннер смотрели на нас круглыми от удивления глазами. Интересно, как давно они тут стоят? Впрочем, какая разница? Уже и так понятно, что они слышали достаточно.

– А я еще никак понять не могла: если Клер просила тебя еще несколько месяцев назад расследовать дело на этом острове, то как так вышло, что ты не был знаком с Дэвидом, когда мы приехали на расследование в его больницу, – заметила Линдсей. – Ты ведь наверняка должен был взять у него свидетельские показания.

Коннор:

Я уже понял, что произошло непоправимое, но все еще продолжал смотреть на Клер. Потом все-таки обернулся. Линдсей и Наташа стояли на пороге. Представляю, какая картина им открылась. Кейс-менеджер и командный врач выясняют отношения посреди горы битой посуды. Хуже не придумаешь. Мозг мгновенно прокрутил весь наш разговор с самого начала, вспомнил все, что мы говорили, представил, как это выглядело со стороны. Вроде бы, про наши нынешние отношения мы не упоминали. Только про то, что было восемь месяцев назад.

Оправдываться я не видел необходимости. В чем, собственно? Ежу понятно, что если между нами что-то и было, то вешать на первом этаже Управления объявление об этом никто не стал бы.

– Да, ты права, – совершенно спокойно ответил я Линдсей. – Дэвида я впервые увидел в больнице, он не был на этом острове.

Клер:

– То есть вы соврали нам дважды, – сделала вывод Линдсей, – сначала, когда не сказали, что здесь была Клер, потом когда сказали, что с ней был Дэвид.

– Вообще-то, это сказала ты, Линдсей, – поправила я. – Я просто не стала опровергать твою догадку.

Меня отпустило. Что бы ни управляло мною последние несколько минут, оно отпустило меня, едва я услышала голоса Наташи и Линдсей. Только теперь уже было поздно. Мало того, что я наговорила разного Коннору, за что он теперь, наверное, уже никогда меня не простит, так еще и наши коллеги обо всем узнали.

– Я и в страшном сне не могла предположить, что ты была тут с Коннором, – Линдсей презрительно скривилась, – в уплату долга. Коннор, ты всегда берешь натурой?

– Линдсей, не будь дурой, – прикрикнула я, – не повторяй всякую ересь за обиженной женщиной. Все было совсем не так.

Я посмотрела на Дойла, надеясь, что он сможет понять по моему взгляду, что я на самом деле так не думаю.

Коннор:

Чтобы я еще когда-нибудь поехал на расследование в обществе трех женщин. Да пусть меня лучше уволят.

Клер, кажется, отпустило. Во всяком случае, кричать она перестала. На меня как минимум. Линдсей презрительно смотрела на нас, Наташа, казалось, отдала бы все, чтобы исчезнуть.

– Значит, чтобы не возникало никаких вопросов: на этом острове полгода назад Клер была со мной, а не с Дэвидом. Как и почему – это наше дело. Все, что мы говорили вчера по поводу феномена, правда. Если вас интересует, чувствовал ли я его воздействие, то да. Только на меня оно оказывало прямо противоположное действие. Если Клер туда тянуло, то меня наоборот. Если Клер получала розы в постель, то я стаканом по голове. Мне не удалось засечь ни момент появления роз, ни исчезновение Клер, поскольку мы здесь были как друзья и спали в разных комнатах. – Ох, Клер же упоминала секс в душе. – Я надеюсь, на этом инцидент исчерпан? Мы здесь для того, чтобы найти и устранить феномен. Так давайте работать. У нас день был потрачен впустую, что у вас?

Я прошел к столу, хрустя осколками посуды под ногами, сел во главе. Будем изображать невозмутимость, куда деваться.

Клер:

Я молча повернулась, нашла веник и совок и начала убирать осколки. Сердце колотилось как бешеное, ужасно хотелось выгнать всех и немедленно поговорить с Коннором, объяснить, что все это говорила не я, что это, возможно, просто еще одно проявление феномена. Вроде стакана в голову...

Или нет, не все? Я действительно ревновала его. Ревновала к Линдсей. Почему? Он же не дал ни одного повода?

И тогда я поняла, что это. Это была не ревность. Это был страх. Я боялась, что у него не предусмотрен режим "любить Клер Дэвисон".

Коннор:

Линдсей и Наташа молча сели за стол. Клер убрала разбитую посуду и тоже села с краю, видимо, подальше от меня. Я не хотел сейчас думать о том, что она сказала. Знал же, что не стоит слишком сильно ею увлекаться, это не могло кончиться ничем хорошим. Только не в моей жизни. И знал, что не стоило приглашать ее на тот уик-энд. Теперь мы выяснили окончательно, что это действительно была уплата долга. И самое поганое: теперь я знаю, как это выглядит со стороны.

Ладно, как она там говорила? Я только и умею режимы переключать? Что ж, включим режим кейс-менеджера.

– Линдсей, ты нашла что-нибудь интересное в архивах?

Линдсей выплыла из своих мыслей, достала из сумки папку с бумагами.

– Вот, я отсканировала несколько страниц. Здесь примерное описание острова в 1770-1790-хх годах и даже нечто похожее на план местности. Сюда приезжал какой-то английский путешественник, он и сделал эти наброски. План, конечно, далек от идеала, но хоть что-то.

Я взял из ее рук листы, просмотрел. Да, хоть что-то – это сильно сказано.

– Таша, а у тебя что?

– А у меня пусто, – развела руками Константин. – Местные наотрез отказываются даже близко подходить к этому месту. Когда узнали, что мы тут живем, даже испугались. Говорят, что чувствуют зло, исходящее от этой части острова.

Клер:

– Мне не кажется, что Смит – действительно зло, – возразила я. – Просто мужчина, который не может успокоиться, пока не найдет любимую женщину, – я внимательно разглядывала собственные руки. – Не знаю, может быть, во мне снова его гипноз говорит, но мне так кажется.

Коннор:

– Он убил 12 человек, пока искал свою жену, – возразила Линдсей, даже не повернув голову в сторону Клер. – Это, по-твоему, не зло?

Клер:

– Зло относительно, – я сказала это совсем тихо. – Для него это даже не были люди. Просто рабочая сила. А она была его любимой женой, после потери которой он так и не оправился. Любовь толкает и на большие безумства. Я такое видела.

Коннор:

Линдсей только фыркнула, но ничего не ответила.

– Так, ладно, – я собрал в кучу все принесенные Линдсей бумаги, оставил себе только карту. – У нас тут море, пляж, давайте до вечера будет свободное время. К тому же все основные события у нас происходят ночью. В восемь собираемся тут, пока все свободны.

Я взял карту и вышел из дома. В конце концов, я же могу разрешить им немного отвлечься от работы? А главное, разрешить себе отвлечься от них. Сам пока примерно в воображении представлю, где и как тут располагалась деревня.

Сверяясь с планом, я медленно обходил остров, иногда помечая припасенными флажками, где находились дома рабов. Работа всегда отвлекала от посторонних мыслей, думать о которых не хотелось.

Я сам не заметил, как вышел к морю. Пляж отсюда видно не было, эта часть не была туристической. Море я любил всегда. Еще с тех пор, как дедушка возвращался с плавания и рассказывал разные морские истории. Мне тогда было года четыре, наверное? И я никогда не хотел быть военным летчиком, как отец. Всегда знал, что буду только моряком.

Сзади послышались осторожные шаги. Я не оборачивался. Шаги я узнал и так.

Клер:

Линдсей со мной разговаривать явно не хотела, предложила Наташе пойти искупаться. Константин явно чувствовала себя неловко. Она посмотрела на меня, спросила, пойду ли я с ними. Я, естественно, отказалась. Линдсей нужно сейчас как-то переварить всю полученную информацию и смириться с ней. Надеюсь, они хотя бы не поняли, что у нас с Коннором на Багамах все не закончилось.

Если только... вот сейчас.

Нет, я не могла этого допустить. У нас уже был момент, когда сказали друг другу слишком много, Коннор не дал этому моменту стать финалом. В этот раз я должна сделать все, чтобы этого не случилось. По крайней мере, не сейчас.

Пока Доннер и Константин собирались на пляж, я выскочила из дома и пошла искать Дойла. Куда он ушел?

Я бродила почти час, пока не увидела его. Он стоял у воды, глядя на океан, смяв в руке лист с картой. Я подошла ближе.

– Еле нашла тебя, но, по крайней мере, здесь мы сможем поговорить, не боясь случайных свидетелей, – сказала я. Голос почему-то охрип.

Коннор:

– О чем ты хочешь поговорить? – спросил я, не оборачиваясь. Потом подумал, что это выглядит так, как будто я тут стою и дуюсь. Но смотреть на нее все равно не хотел. Не потому, что я там обижался или злился. Это же глупо. Просто после всего было крайне неприятно осознавать, что это была всего лишь уплата долга. Я все-таки злился, но на себя. За то дурацкое глупое предложение провести вместе уик-энд. Вот что бывает, когда перестаешь следить за речью. Именно поэтому у меня созданы все эти правила и режимы. Потому что, переключая режимы, нельзя сделать столько глупостей, как если делать так, как чувствуешь.

Клер:

– О том, что я сказала раньше... О том, что мы оба наговорили.

Он не поворачивался ко мне. Не хотел видеть? Что ж, винить его было трудно. После такой истерики я саму себя с трудом терпела.

– Ну, прости меня, пожалуйста, – я шагнула ближе и неуверенно коснулась рукой его плеча. – Я не знаю, почему все это сказала. Я ведь даже так не думаю. Никогда так не думала. Со мной что-то происходит на этом острове. Я сама не своя. Я не могу отвечать за собственные слова... за свои действия. Прости меня.

Коннор:

– Клер, ты сказала правду, за что извиняться? – я обернулся к ней. – Да, я позвал тебя на уик-энд, повинуясь минутному порыву, ты не смогла отказать, потому что считала, что что-то там должна мне. Закончилось все тем, что мы оказались в одной постели. Ну, то есть в душе. Со взрослыми людьми на уединенном острове после мохито иногда такое случается. Потом ты оказалась в том погребе, совершенно справедливо заподозрив меня. Это было правильно и логично.

Все было правильно и логично. Неправильно было после всего этого влюбляться в нее.

– Так что все нормально, не бери в голову.

Я снова повернулся к воде.

Клер:

– Я не смогла отказать не потому, что что-то там считала, Коннор, – с трудом выдавила я. Говорить с ним иногда было очень тяжело, но сейчас мне нечего было бояться. Потому что нечего было терять. Похоже, я и так его теряла. Слишком рано. – Я не смогла тебе отказать, потому что мне самой хотелось провести с тобой этот уик-энд. Я хотела этого, слышишь? Всего, что здесь произошло. Я не имею в виду погреб, думаю, ты это понимаешь. А я прекрасно понимала, как все будет, когда соглашалась. Потому что так не дружат. Я в любой момент могла отказаться, ты давал мне массу возможностей уйти. И это ведь я спровоцировала тебя на пляже. Потому что уже тогда мне не нужен был друг. Да, я тогда не знала, как сильно вляпаюсь. Думала, ну, переспим и разбежимся. Но все пошло не так.

Он по-прежнему не смотрел на меня. Я больше не осмеливалась прикоснуться к нему, поэтому не знала, куда деть руки. В итоге просто обняла саму себя, хотя хотелось обнять его.

– Все стало слишком серьезно, – добавила я уже тише. – Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Все изменилось. Я изменилась. И это то страшно, то захватывающе, то больно, то великолепно, но я скажу тебе вот что: даже знай я, как все закончится, я бы все равно согласилась на этот уик-энд. Потому что со скелетами или без, но это было лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь.

Коннор:

Я недоверчиво покосился на нее. Час назад она говорила совершенно другое. Что из этого правда, а что влияние феномена? Если феномен вообще способен влиять на нее в этом плане.

– Тяжелая же у тебя была жизнь, если трехчасовое сидение в погребе наедине со скелетами и мыслями, что единственный человек, который знает, где ты проводишь выходные, может быть причастен ко всему этому, – это лучшее, что у тебя было.

Я чувствовал, что говорю что-то совершенно не то, что она ждет не этого. И что я хочу сказать не это, но... Стоит признаться самому себе: поверить в то, что она говорит, было слишком опасно для того мира, который я так отчаянно возводил вокруг себя последние несколько лет. Он уже и так трещит по швам. И если рассыплется еще и этот мир, кто знает, что там останется?

Клер:

Я не верила собственным ушам. А с другой стороны, разве не этого я сама и боялась? Что у него просто нет нужного мне режима. Наверное, режимы "чертовски обаятельный" и "невыносимо трогательный" он тоже включал только изредка. И я попала на них случайно. Попала и попалась.

Но все именно так, как и должно быть. Мужчины, которых я любила, всегда уходили. И всегда уходили болезненно.

Я даже не знаю, что заставило меня сказать следующую фразу. Наверное, не умершая где-то внутри надежда. Или голос Эндрю Дойла, который учил меня говорить все начистоту, потому что с Коннором это лучший вариант. Или рассказы Ирен о том, как он лез к ней в окно и как делал предложение. А может, я просто вспомнила, как мы смотрели фотографии у меня в гостиной на диване и как потом спали в обнимку. Просто спали. Как пили кофе на подоконнике в его квартире всего лишь... вчера.

– Вообще-то я имела в виду, что никогда раньше я не влюблялась так, как на этом острове. Но если ты этого не понял, то, наверное, я зря позволила себе это.

Я повернулась, чтобы уйти. Умолять не буду.

Коннор:

Этот проклятый мир все-таки рухнул. Пока я думал, что люблю ее один, что это не то что не взаимно, что она даже не думала в этом направлении, он еще был цел. Даже когда Дэвид сказал, что она ушла от него, потому что влюбилась, он все еще был цел. Мало ли что могло показаться мужчине, от которого ушла его девушка. Но вот прямо сейчас этот мир все-таки рухнул.

– Клер, – позвал я, по-прежнему глядя на горизонт. Шевелиться просто было страшно. На обломках собственного мира ведь правильнее замереть и оглядеться, так? Понять, что еще осталось цело?

Клер:

Я остановилась. Снова повернулась к нему, сама себя презирая за надежду во взгляде. К счастью, он не мог этого увидеть, он по-прежнему не смотрел в мою сторону. Что он хочет? Ударить еще раз? Еще что-то съязвить?

– Что? – спросила я почти шепотом. Голос подводил. Он меня всегда подводит в ответственный момент.

Коннор:

– Клер, я... – я запнулся. Слов не хватало. Никогда не думал, что придется это говорить. – Я не хотел, чтобы так получилось. Когда я звал тебя сюда, я действительно хотел всего лишь дружить. Потому что ты была такая странная, такая необычная, такая... я считал тебя своим зеркалом, и мне хотелось заглянуть в него. Я не хотел, чтобы ты влюбилась. И я не хотел влюбиться сам. Ты посмотри на меня, – я обернулся и заглянул ей в глаза. – Я же ущербный человек, не способный на чувства. Ты же была у меня дома, ты общалась с моей семьей, ты знаешь, что моему племяннику год, а я его видел впервые в жизни. Потому что в моей жизни не должно быть тех, кого я люблю, понимаешь? Потому что когда я теряю вас, это невозможно пережить.

Я не верил сам себе. Просто не верил, что говорю это. Но так было правильно. Господи, Дойл, как же я ненавижу тебя за твои правила.

Клер:

Я подошла к нему ближе и взяла за руку, сжала широкую ладонь обеими своими руками.

– Ты сам себя слышишь, Дойл? – спросила я, глядя ему в глаза. Сейчас это было почему-то очень просто. – Знаешь, я боялась того, что ты ущербный. Боялась, что не способен на чувства. А теперь я знаю, что бояться следовало не того.

Я замолчала, понимая, что не смогу говорить дальше, не сдав в некоторой степени генерала Дойла. Мысленно попросив у него прощения, я продолжила:

– Ты столкнулся со страшной потерей, Коннор. Я узнала об этом уже давно, но обещала не говорить тебе. Я не думаю, что ты был в этом виноват, хотя деталей не знаю. И ты ее действительно не пережил. Это я поняла вчера. Я даже не буду пытаться объяснить тебе, как мне жаль, потому что у меня все равно не хватит слов. Я не буду говорить тебе, что понимаю, что ты чувствуешь, потому что мои потери рядом с твоей как-то меркнут. Я не буду говорить, что ты ни в чем не виноват и тебе надо просто забыть об этом, потому что меня там не было, и я не знаю деталей, – повторилась я. – И я не буду говорить тебе, что все будет хорошо, и у нас все получится, несмотря ни на что, потому что я не знаю. Я сама до смерти боюсь, что ничего не получится, что мне будет так же плохо, как было... Как было раньше. Я скажу тебе только одно. Теперь уже нет разницы, Дойл, чего там мы хотели. Я уже влюбилась. И ты уже влюбился. И теперь у тебя нет выбора. Ты меня уже никуда не денешь. Хочешь, чтобы я ушла? Я уйду. Я даже уйду из Управления, если нужно. Но как ты это переживешь? Ты можешь сейчас или потерять меня, или все-таки попытаться найти мне место в своем ущербном сердце и просто... Просто посмотреть, что из этого выйдет.

Коннор:

Она права. Я понимал, что она права. И меня даже не волновал вопрос, откуда она все знает. Я же уже давно догадывался, что ей все известно.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, это я знаю точно.

Ладно, мир уже все равно рухнул, что я теряю? Да и, если быть откровенным, что было в том мире, что было бы жалко потерять?

Я притянул ее к себе, посмотрел ей в глаза.

– Обещай мне одну вещь.

Клер:

Кажется, в этот раз все снова обошлось. Хотя я и не была уверена на сто процентов. С Коннором были какие-то бесконечные взлеты и падения. Наверное, еще никогда у меня не было таких неровных отношений.

– Что именно? – спросила я, хмурясь.

Коннор:

– Что если когда-нибудь ты решишь, что больше не можешь меня терпеть, ты скажешь мне об этом сразу. Потому что я не хочу каждый день мучиться подозрениями. Я никогда в жизни никого не ревновал. А тем более так, как ревновал тебя все эти восемь месяцев, с тех самых пор, как ты в машине рассказывала мне, как познакомилась с Дэвидом. И ты знаешь, мне не очень понравилось это ощущение.

У нее был такой серьезный вид, что я не мог не улыбнуться.

Клер:

Я обняла его за шею и притянула к себе для поцелуя. Отстранившись, я с улыбкой сообщила:

– А я только так всегда и делаю, Коннор. Спроси Дэвида. Он расскажет тебе, когда именно мы расстались, и ты все поймешь сам.

Я обняла его крепче, прижалась всем телом, отчаянно жалея, что в этот раз мы здесь не одни, что нельзя просто забыть обо всем. Нет, нам точно очень нужен этот отпуск. И тогда посмотрим, насколько Коннор на самом деле ущербный.

– Ты больше не злишься на меня? – на всякий случай уточнила я.

Коннор:

– Я на тебя и не злился. Ну, разве что чуточку. Самую малость. – Я снова поцеловал ее. – Слушай, а ты не можешь договориться со своим дружком Смитом, чтобы он утащил Ташу и Лин в погреб на одну ночь? Мы их с утра вытащим, всего на одну ночь.

Клер:

Я рассмеялась.

– Они не в его вкусе. В его вкусе такие, как я... Но ты знаешь, может, секс на пляже – это не так уж плохо? Особенно на диком...

Коннор:

– Особенно если учесть, как старательно я тут расставлял флажки, по которым нас в два счета можно найти, а также следы на песке. Давай уже сначала рассчитаемся с этим феноменом, а потом у нас будет две недели отпуска, которые ты пообещала провести со мной в постели.

Что я делаю? Похоже, стягиваю с нее футболку.

Клер:

– Угу, конечно, разберемся с феноменом, уйдем в отпуск... Конечно, как скажешь...

Говоря это, я продолжала его целовать и утягивать вниз, на землю. К счастью, здесь все-таки был не столько пляж, сколько берег: травы было больше, чем песка.

– Две недели – это как-то мало, тебе не кажется?

Коннор:

Что она там еще болтает? Ничего мне не кажется. Мне вообще ничего не кажется, ни мало, ни много. Мне кажется только одно: когда она рядом, мне резко становится наплевать на все феномены в мире. Какое мне вообще дело до них? Не знаю, что из этого я сказал вслух, а что просто подумал.

И внезапно мне показалось, что осколки этого рухнувшего мира не так уж и плохи. Наверное, из них можно построить что-то более интересное, чем бесконечные правила и чашки, стоящие ручками в одну сторону.

Клер:

Мы вернулись в дом еще через час. Точнее, я вернулась, поскольку мы решили не нагнетать ситуацию еще больше, появившись вместе после столь длительного отсутствия. Линдсей, наверное, еще была на пляже или просто хотела побыть в одиночестве, а Таша, кажется, уже начинала готовить ужин. Мне сразу стало неловко. И мне снова подумалось про "гарем" Дойла в этом расследовании, где у каждой из нас была своя роль. Правда, в этот раз меня мысль насмешила, а не разозлила. И я еще раз убедилась, что вся сегодняшняя ссора была следствием внешнего влияния.

Наверное, Смит хотел нас рассорить, но все вышло несколько иначе.

– Давай я тебе помогу, – предложила я Константин.

Она как-то странно на меня посмотрела и кивнула, дала мне резать овощи. Правда, через пару минут, во время которых я постоянно чувствовала на себе ее взгляд, она подошла ко мне и тихо сказала:

– Хотя возможно тебе лучше оставить это мне, а самой сходить в душ и переодеться, пока Линдсей не пришла.

Я непонимающе уставилась на нее. Она загадочно улыбнулась и пояснила:

– У тебя песок прилип в самых неожиданных местах, в которых он вряд ли мог оказаться, если только ты не оделась уже после того, как на нем повалялась. И в волосах много. А ты без купальника, так что вряд ли ты где-то загорала... Где Дойл, кстати? Наворачивает круги вокруг дома, чтобы прийти позже?

Я смущенно кашлянула. Да, у нас слишком умные и наблюдательные коллеги, было глупо думать, что мы сможем держать в тайне нынешние отношения после того, как прокололись насчет совместного пребывания на острове.

– Ну, не красней так, с кем не бывает, – со смешком заметила Таша. – У нас служебные романы хоть и запрещены, но все только ими и занимаются. Коннор, конечно, странный для тебя выбор... Да и вообще, мне всегда он казался странным выбором, никогда не понимала, что Линдсей в нем нашла.

– Просто ты его не знаешь, – усмехнулась я. У меня как-то отлегло от сердца. Теперь если бы еще Доннер проявила чудеса понимания и всепрощения, то было бы совсем хорошо.

– А я и не претендую, – отмахнулась Наташа. – Ладно, иди.

И она прогнала меня с кухни. Я была совсем не против: между горячим душем и готовкой я сейчас точно выбирала первое. Песок и правда был в самых неожиданных местах.

Много горячей воды исправило этот досадный факт. Я вылезла из душа, попутно заворачиваясь в полотенце, и повернулась к зеркалу над раковиной. Я так дернулась, что еще не закрепленное полотенце скользнуло к моим ногам. Я торопливо подняла его и прижала к груди, глядя на зеркало. На запотевшем стекле было выведено слово: "Здесь". Но ведь в ванной никого больше не было. Я запирала дверь.

Я машинально потянулась к зеркалу и стерла надпись, вздрогнув еще сильнее и резко обернувшись, потому что в отражении мне почудилось, что за спиной стоит незнакомый мужчина. Но когда я обернулась, сзади, конечно, никого не было.

Ну все, Дэвисон, доигралась. Крыша совсем поехала.

Я завернулась в полотенце и выскочила из ванной. Оставаться там не было сил. В комнате я быстро надела на себя первую попавшуюся под руку смену одежды, прямо на еще мокрое тело. Меня мелко трясло. Нужно было успокоиться. Поэтому я взяла сигареты и отправилась на террасу.

Коннор:

Клер ушла, а я поднял с земли смятую карту, аккуратно расправил ее, решил пока проверить правильность установки флажков. Нужно же было чем-то заняться, чтобы убить время и не появиться в доме одновременно с Клер, растрепанным и в песке.

Наконец, минут через сорок я решил, что можно возвращаться. По дороге столкнулся с Линдсей. Волосы были еще влажные, вероятно, только с пляжа.

– Багамы великолепны, – с улыбкой заявила она, но голос при этом оставался напряженным. – А ты чего весь в песке?

– Строил план негритянской деревни по твоей карте, – ответил я, стараясь не краснеть.

Она с сомнением посмотрела на мои волосы.

– Головой дорогу прокладывал?

– Упал один раз, там не расчищено, зацепился за что-то.

Вот уж никогда не думал, что умею так врать. Линдсей снова улыбнулась, но, увидев Клер на пороге, стерла улыбку и молча пошла в дом. Я подошел к Клер. Мне показалось или у нее дрожат руки?

– Клер? Все нормально? – спросил я, останавливаясь возле нее.

Клер:

– Ну, это смотря, что считать нормой, – пробормотала я, не глядя на него. – Дойл, одно из двух: или я схожу с ума, или феномен усиливается. По-моему, я только что видела этого Смита. В зеркале. В ванной.

Коннор:

Я в изумлении уставился на нее. Потом бегом побежал в ванную, изрядно напугав Линдсей, которая, с полотенцем наперевес собиралась туда же.

– Коннор, вообще-то, в очередь, – возмутилась она, но я уже не слушал.

В ванной было много пара, на запотевшем зеркале виден только след от руки, как будто протерли только один кусок. Меня всегда бесило, когда так делают. После этого приходилось мыть зеркало полностью. Естественно, там никого не было.

– Коннор, ты чего? – удивленно спросила Линдсей, входя за мной в ванную.

– Ничего, проверить кое-что хотел, – ответил я.

Я вернулся на террасу.

– Там никого нет, Клер.

Клер:

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Ясен пень, там никого нет, Дойл! – кажется, я сорвалась на истеричный крик. – Или ты думаешь, он там стоял и ждал тебя? Я сама видела его мельком. Он написал мне на зеркале одно слово: "Здесь". Я стерла надпись и тогда увидела в отражении его. Я обернулась, но там уже никого не было.

Я смотрела на него и понимала, что он мне не верит. Черт, я сама себе не верила. Я отвернулась, смяла окурок в пепельнице, достала и подожгла вторую сигарету.

– А может, его вообще не было, – тихо добавила я. – Может, мне просто померещилось. Я не знаю. Я уже ни в чем не уверена.

Это было мерзко. Из всего, что может случиться с человеком, потеря контроля над собственным разумом всегда казалась мне самым страшным.

Коннор:

Я подошел к Клер и обнял ее. Режим кейс-менеджера заклинил и включаться отказывался.

– Ты просто устала, Клер, – тихо сказал я ей. – День был не из легких. Мы слишком много времени провели в усадьбе Смита, потом здорово разругались, потом еще лучше помирились. Ты устала, тебе нужно отдохнуть.

Я и на самом деле так думал. Феномен визуально еще не проявлялся никогда, а мы ничего не изменили пока, чтобы это случилось. Если такое в принципе может случиться.

Клер:

Он обнял меня. Прямо здесь, на террасе. Под носом у Линдсей и Наташи. Нет, конечно, понятно, что больше нам скрывать было нечего, но все-таки это было неожиданно. По моим прикидкам, он должен был давно перейти в режим кейс-менеджера, но почему-то этого не произошло. Или у него обновился набор действий в этом режиме?

Я затушила едва начатую сигарету, повернулась в его руках и тоже обняла его. Если ему можно, то и мне можно.

– Я видела его, Коннор, – прошептала я. – И я не знаю, что страшнее: если это был он или если это был глюк. Не хочу видеть мертвых. Не хочу сойти с ума.

Коннор:

– Если это глюк, то ты просто устала, завтра все будет по-прежнему, если он был, значит, мы что-то изменили, потому что раньше он не появлялся, нужно понять что именно.

Главное, успокоить ее, она отдохнет и с утра сама посмеется. День был слишком тяжелым в эмоциональном плане.

– Нет, ну вы совсем совесть потеряли? – раздался где-то рядом громкий шепот Наташи.

Я обернулся. Она стояла на пороге и смотрела на нас.

– Кейс-менеджер назначил совещание на восемь, а уже пять минут девятого, – сообщила она.

Клер:

Мы с Дойлом как по команде шарахнулись в разные стороны. Или это только я шарахнулась?

– Да, мы уже идем, – кивнула я.

И первой шагнула в дом, не глядя на Коннора. Мне почему-то было неловко. Даже еще более неловко, чем когда я днем поняла, что они слышали, как я орала про наш секс в душе. Но то был просто секс и больше полугода назад. А здесь и сейчас было уже совсем другое. И что-то мне совсем не хотелось делиться этим со всеми.

Совещание, по всей видимости, снова будет за ужином. Ну что ж, я опять была голодна, так что это кстати. Линдсей сидела за столом, демонстративно посматривая на часы. Она все еще выглядела недовольной, но, по-моему, уже была близка к стадии принятия.

Коннор:

Только когда я увидел Линдсей, мне пришло в голову, что нам сегодня опять придется спать вместе. Впрочем, сегодня же наша очередь дежурить у мониторов, вместе все равно не будем. И пусть Таша уже знает, это не значит, что должны знать все. К тому же, я Клер просто обнимал, мы даже не целовались.

Ну-ну, Коннор, обманывай себя дальше.

– Я там составил примерный план деревни, которая была здесь во времена Смита, – сказал я, когда все, наконец, собрались. – Правда, до сих пор не могу придумать, что нам это дает.

Клер:

– И далеко эта деревня от нас? – спросила Наташа.

Коннор:

– Я бы сказал, что этот дом стоит на ее окраине. А дальше она идет на север, вдоль леса, и заканчивается на берегу. Там нет пляжа, все заросло почти.

Я даже удивился, как сдержался и не посмотрел на Клер.

Клер:

– Это объясняет, почему Смит приходит сюда за своей женой, – кивнула Наташа. – Он и при жизни искал ее в деревне рабов, сюда приходит и после ее смерти.

Я вздрогнула, когда Наташа сказала, что Смит приходит сюда за женой. Вопросительно посмотрела на Коннора: нужно ли мне рассказать всем, что я видела в ванной?

Коннор:

Хм, а такая формулировка многое объясняет. И, кажется, я уже начинаю верить в то, что Клер действительно могла что-то видеть. Ведь видение появилось после того, как мы нашли деревню. И слово "здесь" могло быть этому подтверждением. Может, Смит хочет, чтобы мы нашли останки Мэри? Сам не смог, думает, что сможет кто-то другой?

Я поймал взгляд Клер и коротко кивнул ей.

Клер:

– Я его видела, – сообщила я всем остальным. – Несколько минут назад, в ванной.

Линдсей даже посмотрела на меня. Видимо, от неожиданности.

– В ванной? – в ужасе переспросила она.

Я кивнула.

– На запотевшем зеркале было написано "Здесь", а потом я мельком увидела его в отражении. Обернулась, но его не было за мной. Не знаю, может, мне привиделось это все.

– Это ты из-за этого бегал в ванную? – спросила Линдсей у Коннора. – Мог бы предупредить, что там можно встретить призрака.

– Мне могло показаться, – возразила я. Чем дальше, тем больше я себя в этом убеждала.

Коннор:

– А могло и не показаться, – заметил я, внезапно поверив, что это была не галлюцинация. Клер всегда была слишком трезвомыслящей для подобных вещей. Она скорее не увидела бы привидение прямо перед своим носом, отмахнувшись от него и сказав, что так не бывает, чем придумала его сама. – Клер, быть может, то, что я скажу, покажется тебе чудовищным, но было бы неплохо, если бы ты увидела его снова. Мы не можем перекопать пол-острова, чтобы найти Мэри. Он должен дать нам подсказку. Вполне возможно, за 200 лет он уже нашел свою жену, к тому же они теперь в одном мире. – Господи, что я несу? – Он должен показать нам, где ее искать.

Клер:

Я снова смотрела на Дойла, как на психа. Мне показалось, что Линдсей тоже смотрит на него как-то странно. Прежде чем я успела что-то сказать, она спросила:

– И ты готов вот так вот взять и подсунуть ему Клер для общения? А это не опасно, Коннор? Что если ему понравится с ней общаться и он утащит ее? В этот раз сразу в свой мир?

Ну, спасибо, Линдсей, за подсказку. Сейчас у Дойла вполне может сорвать крышу на почве беспокойства за мою жизнь. Поэтому я поторопилась вставить свои два слова, прежде, чем он ответит:

– Возможно, это он и пытается мне сказать. Здесь. Только, где – здесь? Не в ванной же. Как бы вызвать его на более детальный разговор?

Коннор:

– А почему бы и не в ванной? – отозвался я, размышляя над словами Линдсей. Но для Клер вообще пребывание на этом острове опасно, не важно, вступает она в контакт с феноменом или нет. – Ведь именно там появилась надпись "здесь".

А еще в прошлый раз Смит похитил Клер именно после того, как мы были вместе в ванной. Я поежился. Да уж, даже не знаю, что неприятнее: когда за тобой наблюдает призрак или человек. Но, пожалуй, этими выводами я с командой делиться не буду.

– А по поводу опасно, Линдсей, – я повернулся к Доннер, – так работа у нас такая, и Клер это знает. – Вот так, нужно показать, что я все еще руководитель группы и думаю в первую очередь о деле. – Мы же не оставим ее один на один с феноменом. Постоянное наблюдение должно быть обеспечено полностью.

Клер:

Слава богу, подумалось мне. Почему-то способность Дойла все еще оставаться спокойным и не трястись надо мной давала мне надежду, что какую бы сильную травму не нанес ему треугольник, это не смертельно или хотя бы обратимо.

– Тогда что мне делать? Сидеть в ванной и ждать Смита? Или что?.. И подожди... Ты же не поставишь в душе камеры?

Коннор:

– Чтобы по всему Управлению разнеслась слава о том, что профессор Дойл извращенец? Нет уж, спасибо, – я улыбнулся. Хоть мысль о камерах, конечно, в голову приходила. Исключительно ради ее безопасности. – Просто не запирай дверь на всякий случай. И предупреждай кого-нибудь из нас, чтобы мы были рядом, поняла? Если феномен еще раз там проявится, вскроем пол. Я завтра с утра съезжу в город за инструментами. Боюсь, датчиками движения и кухонным ножом кафель не снять.

Клер:

– Клер, а раньше ты его видела? – спросила Линдсей. – В смысле, в прошлый раз, когда была здесь, – она немного смутилась. – Я так поняла... у вас тут... кхм... что-то было в душе. Это не спровоцировало феномен в прошлый раз? Его явление, я имею в виду...

Я закусила губу, пытаясь не засмеяться над выражением лица Коннора. Кажется, Наташа делала то же самое. И что самое забавное, Линдсей готова была к нам присоединиться.

Коннор:

Я всегда знал, что Линдсей язва. Всегда. Они что, ждут ответ от меня? Вопрос, вроде бы, Клер адресовался. Я сделал морду кирпичом (ну, по крайней мере, попытался) и повернулся к Клер.

– Это ведь в ту ночь ты проснулась уже в погребе? Похоже, да, мы его спровоцировали.

Вот теперь я пожалел, что мой режим кейс-менеджера так некстати меня покинул.

Клер:

– Но в прошлый раз я его не видела, – заметила я, все же рассмеявшись. – Прости, Коннор, это у меня нервное. Просто в прошлый раз он пошел на активные действия после... душа. И в этот... – я зажала себе рот рукой. – Черт.

Теперь уже Наташа и Линдсей рассмеялись. Наташа ладно, но Линдсей?!

– Да, ребят, и как вы столько месяцев умудрялись не спалиться? – Константин покачала головой. – Клер, ты все-таки иногда лицо и слова контролируй, а?

– Я постараюсь, – я виновато посмотрела на Коннора, но почему-то почувствовала себя легко как никогда. – Прости, Коннор.

– Да ладно, он тоже хорош. Упал он, головой в песке извалявшись, – отмахнулась Линдсей. – Давайте уже перестанем смущать шефа, пока он нам не всыпал.

Мы встретились с Линдсей взглядами. И я поняла: нет, ей все еще погано от того, что она узнала. Но она пытается держать лицо. Я была ею восхищена. Я бы не смогла.

Коннор:

– Да, перестаньте меня смущать, – подтвердил я, не придумав ничего лучше.

Это было так странно. Нет, я всегда знал, что служебные романы по коридорам Управления гуляют. Я даже лично видел переписку Эксона с какой-то лаборанткой из Центральной лаборатории. Ну, а кто виноват, что он окна в рабочем ноутбуке не закрывает? Но никогда не думал, что, во-первых, сам в этом поучаствую, а во-вторых, это будут вот так спокойно обсуждать на совещании.

– Давайте тогда на сегодня все, завтра с утра я поеду в город. Вы с Клер глаз не спускайте. Линдсей, сегодня наша очередь дежурить.

Клер:

Линдсей кивнула, встала из-за стола и скрылась в их комнате. Коннор ушел к мониторам, поблагодарив Наташу за прекрасный ужин. Ему нужно было еще составить отчет за день и связаться с Элсингером. Мне было совестно бросить на Наташу еще и уборку. В конце концов, она тут нам не нанималась прислуживать. Хотя вот ее жениху явно повезло больше, чем Коннору со мной. Я ни готовить не умела, ни убираться не любила.

Когда мы все убрали, я пошла в нашу с Наташей комнату, но внезапно столкнулась в дверях с Линдсей. Она молча протянула мне мою дорожную сумку и взглядом показала на их с Коннором комнату. Похоже, она решила махнуться со мной местами.

Я так же молча забрала у нее свою сумку и кивнула, не найдя, что сказать. А что тут скажешь? Она кивнула в ответ и пошла к Коннору. Я слышала, как она говорит:

– Как закончишь свои дела, иди спать. Я подежурю первой. Мы поменялись комнатами с Клер. Вы только про камеры не забывайте. Я обещаю не пялиться в них, но запись-то идет. Вдруг что случится, и мы потом не сможем ее удалить.

Я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Переоделась, легла. Было еще слишком рано, но я спала только полночи сегодня, день был действительно напряженным, поэтому я легла. Но уснуть, конечно, не смогла.

Как же мне выйти на нормальную связь с этим Смитом? И почему я сегодня его вдруг увидела? Почему-то я сомневалась, что дело в том, что было между мной и Коннором на пляже. Должно было быть что-то еще.

Коннор:

Бывают дела, за которыми Элсингер следит, как ученый за лабораторной мышью. Требует ежедневного подробного отчета, иногда приезжает сам, вмешивается в ход расследования и даже периодически закрывает дело, как только мы подходим слишком близко к разгадке. Тогда я не понимаю, какой смысл нам было начинать расследование, если изначально было известно, что мы его не закончим? Иногда складывалось ощущение, что когда кто-то более могущественный, чем наше Управление, заходит в тупик, нас зовут в качестве свежего не замыленного глаза. А когда они, наконец, понимают, в чем была ошибка, нас попусту устраняют. Мол, спасибо, помогли, валите ловить полтергейсты в доме одинокой свихнувшейся старушки.

А бывают дела, как это. Когда начальству глубоко наплевать, чем ты занимаешься. Главное, чтобы за это платили. Мы же частная организация. Начальство слушает твой доклад ровно пятнадцать секунд, потом уточняет, сколько еще продлится расследование, и кладет трубку. Иногда даже не попрощавшись.

В этот раз у меня было ощущение, что предыдущее дело принадлежало к первой категории, потому нас и отправили на Кэт-Айленд, даже не дав довести его до конца. Могли бы просто прикрыть, как обычно, но раз так удачно подвернулись жертвы на острове, почему бы и нет. Тем более, Стивен за это платит.

Я поговорил с Элсингером и собирался уже вернуться к мониторам, как вошла Линдсей и выдала свою тираду про камеры и меня с Клер. Я думал, что больше меня смутить сегодня было уже нечем, но ей удалось. Я даже не сразу нашелся, что ответить.

– Не волнуйся, мы взрослые люди, а не подростки в пубертате, – наконец сказал я, мысленно улыбаясь, вспомнив Клер, когда она мне это говорила. – Я сменю тебя часа в три.

Она кивнула, села к мониторам, делая вид, что внимательно там что-то разглядывает.

Когда я зашел в спальню, Клер уже лежала в постели, но не спала.

– О чем думаешь? – спросил я, забираясь под одеяло.

Знать, что за тобой наблюдают, пусть даже коллега в целях безопасности, было неприятно, поэтому я постарался сохранить между нами приличную дистанцию. В конце концов, мы в первую очередь сейчас коллеги. Хоть и верится в это с трудом.

Клер:

К тому времени, как пришел Коннор, я уже думала совсем о других вещах. Совсем не о деле. Глядя в потолок, я сказала:

– Сначала я думала о том, как бы войти в более тесный контакт со Смитом, а теперь думаю о том, какой странный сегодня был день, – призналась я. – Можно задам один личный вопрос? Или пока включены камеры, и Линдсей смотрит, не стоит?

Коннор:

– Если тихо, она не услышит, – ответил я, изрядно понизив голос.

Клер:

Я повернулась набок, лицом к нему. И тоже едва слышно спросила:

– У тебя одержимость чистотой и расставление чашек ручками в одну сторону началось... четыре года назад? Или это было всегда?

Коннор:

Я внутренне сжался. Да, так было не всегда. Нет, любовь к порядку мне привили с детства, но именно сейчас это дошло до паранойи. Я прекрасно это осознавал.

– Тебя так напрягают мои чашки? – вопросом на вопрос ответил я. – Или тебе не нравится, когда в квартире чисто?

Клер:

– Нет, я... Просто я хочу понять: у меня вообще есть какой-то шанс хоть как-то вписаться в твою жизнь с бардаком, который у меня в голове, душе и в квартире.

Я чуть поправила свое одеяло так, чтобы оно скрывало мои руки и руку Коннора, чтобы сжать его пальцы, но этого не было видно на камере.

– Ты же видел мою квартиру. Ты не боишься, что я превращу твою в нечто подобное?

Коннор:

– Клер, – я сжал в ответ ее руку и улыбнулся. – Ты уже столько времени старательно превращала в бардак мою жизнь, что квартира точно ничего не изменит. Давай спать, а? Мне через несколько часов нужно сменить Линдсей, а ты сегодня полночи дежурила.

Я намеренно уходил от этого разговора, потому что не знал, что ей ответить. Будут ли меня напрягать ее разбросанные по квартире вещи? Нет. Будет ли меня напрягать пепельница на подоконнике? Тоже нет. Испорченные продукты в холодильнике? Мокрое полотенце на вешалке? Криво лежащий плед на диване? Нет. Ничего из этого меня напрягать не будет.

Гораздо больше меня волнует то, что она значит для меня. Что я не могу в первую очередь думать о деле, а не о ней, что больше не включается привычный режим кейс-менеджера, что я не могу себя сдерживать, когда она рядом, что она уже значит для меня гораздо больше, чем кто бы то ни было за последние годы.

Клер:

Я поняла, что Коннор не готов об этом говорить. А потом разозлилась сама на себя: ну, конечно, он не готов говорить об этом, особенно под камерой. Это ж надо было быть такой дурой и спросить. Хорошо, что не послал открытым текстом. Ему бы по-хорошему еще спросить с меня, откуда я все знаю и зачем лезла в его личную жизнь, когда не имела на то права.

И вообще, сама же говорила, что у него хронический недосып, а теперь отвлекаю разговорами.

– Да, конечно, спокойной ночи, – я погладила большим пальцем тыльную сторону его ладони, но руку не выпустила.

Почему-то мне казалось, что уснуть я все равно не смогу.

Коннор:

Мне почему-то показалось, что она обиделась. Ну вот, случилось то, чего я так боялся и чего всеми силами старался избегать. Мне стало важно то, что происходит с кем-то другим.

– Так было не всегда, – через какое-то время сказал я. – Ирен всегда и везде устраивала бардак. И меня это не раздражало.

Ну вот, просто великолепно, Дойл! Давай в постели с Клер говорить о бывшей жене. Но ведь она же сама спросила, так?

Клер:

– Правда? – я почему-то обрадовалась. Странно, я почему-то совершенно не ревновала его к Ирен. Разве что чуть-чуть. Но сейчас я так обрадовалась тому, что он вообще ответил, что упоминание Ирен меня точно не волновало. – Это обнадеживает. Хотя...

Интересно, если я спрошу что-нибудь еще, он меня все-таки пошлет?

– Вы все-таки расстались. А ведь ее ты любил. Это была ее инициатива или твоя?

Коннор:

– Думаю, наша общая, – признался я. – Но предложил я, если ты это имеешь в виду. Она согласилась и, как ты могла заметить, совершенно не обиделась. Ну что, теперь откровенность за откровенность, как обычно?

Клер:

– Конечно, – легко согласилась я. По-моему, мне уже нечего было от него скрывать. Если только ему вообще что-то обо мне интересно, я готова была рассказать. – И ты знаешь, ты всегда можешь меня спросить, если тебя что-то интересует.

Коннор:

– Я это запомню, – я улыбнулся ей. – Я, конечно, догадываюсь, но все-таки хочу услышать это от тебя. Откуда ты знаешь про Бермудский треугольник?

Клер:

Вот, черт. Об этом я не подумала. Это была не совсем моя тайна, но я уже пообещала откровенность.

– Твой отец рассказал, – со вздохом ответила я. – Только не злись на него. Я сама пристала к нему с расспросами. Я знала, что ты соврал мне, когда говорил, почему ушел с флота. А мне не терпелось знать правду. Прости, я понимаю, что я не имела права. Просто я не знала, что причина... такая.

Коннор:

– Ну, я примерно так и думал. Он как-то сразу догадался, что между нами что-то было. Никогда не понимал, как ему это удается. И раз рассказал тебе, значит, ты ему понравилась.

Клер:

Я усмехнулась.

– Понравилась, – согласилась я. – Он сказал, что считает меня наиболее подходящей тебе парой... – я осеклась, вспомнив, что Линдсей может слышать. – И дал мне один хороший совет. Если бы не он, я бы, наверное, сегодня просто ушла, после того, как ты сказал про погреб и скелеты. Отец у тебя замечательный, Коннор. Тебе повезло.

Я замолчала. Вот только не надо начинать ныть ему про своего отца. Я ведь его даже не помню толком. Слишком давно это было. Да и тема с отчимом слишком уж скользкая. Сейчас я пожалела, что рассказала ему об этом. Кому может нравиться встречаться с женщиной, которую развратил в тринадцать лет муж ее матери? И она еще честно сказала, что ей понравилось.

Коннор:

– Да, мне с ним очень повезло, – согласился я. – А вот ему со мной не очень. Ты знаешь, я ведь после того почти не ездил к ним. На свадьбу к Эмме меня затащили практически силой. Он несколько раз приезжал в Чикаго, но я тут же сбегал в командировки.

Я думал, что разговаривать с кем бы то ни было об этом будет сложно. Я старательно избегал таких тем. Впрочем, в моей жизни и не было людей, которым бы пришло в голову спросить меня об этом. И я крайне остерегался заводить таких людей. А с Клер вот не удержался. И, как выяснилось, ничего сложного в этом нет.

Так почему же привычно стараюсь свести все к шутке?

– Раз вы так сошлись, совместные барбекю несколько раз в год нам обеспечены, так?

Клер:

– Лично я не имею ничего против, – заверила я с улыбкой. – Я бы рекомендовала тебе навестить свою семью в отпуске, который ты планируешь взять.

Коннор:

Я понизил голос практически до неслышного шепота, кто знает, как там настроены эти датчики в камерах.

– Я думал, у нас на этот отпуск другие планы.

Клер:

– Одно другому не мешает, – я снова улыбнулась. – Просто следующий отпуск ты ведь опять возьмешь не раньше, чем через год. Думаю, мы могли бы выделить пару дней на твою семью.

Не знаю, почему мне так было важно, чтобы он съездил к родителям. Они ведь только что виделись. Мне казалось, если Коннор сможет сделать такую простую, естественную и здоровую вещь, как поехать к семье во время отпуска, чтобы не просто бегать от нее, прикрываясь работой, а нормально пообщаться, то это будет шаг в сторону... нормальной жизни. То, что у него было сейчас, было ненормально.

Меня так увлекла эта мысль, что я даже не поняла, что сказала это так, как будто мое присутствие при этом – это что-то само собой разумеющееся. А ведь это было слишком смело: если мы фактически признались друг другу в любви, это еще не значило, что уже настало время официально знакомить друг друга с родителями.

Коннор:

– Я подумаю над этим, – пообещал я. – Вот мой отец обрадуется, когда увидит нас вместе. – Я вдруг подумал, что она может и не захотеть со мной поехать. Особенно после того, как мама пыталась свести меня с Линдсей, а сестра – с Ирен. Помнится, Клер тогда отчаянно психовала и постоянно сбегала курить. – Ты ведь поедешь со мной?

Клер:

– Конечно, если ты возьмешь меня с собой, – я даже не стала скрывать своего энтузиазма. – Даже если обрадуется мне только твой отец.

Коннор:

Пожалуй, ничего в жизни мне никогда так не хотелось, как поцеловать ее сейчас, но, видимо, режим кейс-менеджера еще не до конца ушел в спячку. Либо это просто совесть по отношению к Линдсей и мозги на случай, если запись нельзя будет удалить.

– Моя мама тоже не так страшна, как кажется на первый взгляд. Если ей не рассказывать, что питаешься едой из пакета, убираешь дома раз в месяц и куришь по две сигареты подряд... М-да, все-таки она страшна.

Клер:

Я рассмеялась в голос. Да, мне хана. Хорошо, что хотя бы генерал на моей стороне. Что-то мне подсказывало, что это может оказаться очень серьезной поддержкой.

– Давай уже действительно спать, Дойл, – предложила я. Хватит откровенничать перед камерами, даже если и очень тихо. – Тебе все еще как-то надо дожить до твоего отпуска.

В этот раз я уснула быстро и легко.

Коннор:

Ровно в 3.00 тихо пиликнул будильник. Пора было менять Линдсей. Как я и ожидал, голова Клер лежала на моем плече. Аккуратно отодвинувшись, я укрыл ее съехавшим одеялом, хотя вроде бы было не холодно, просто рефлекторно, и вышел из комнаты.

Линдсей сидела за мониторами и, кажется, весьма обрадовалась, что я пришел ее менять.

– Не завидую я тебе, Коннор, тут жуткая скукотища, – заявила она, поднимаясь. – Печенье оставляю тебе по наследству, кофе сваришь сам.

Она вышла, а я занял ее место. Первый час и правда было скучно, но потом за окном начало светать, я открыл окно, впуская свежий воздух и услышал, как за спиной пискнул компьютер, возвещая о приходе электронного письма. Это было письмо от Эксона. Он разобрал по кадрам видеозапись, где на подушке у Клер появляется роза, и прислал скриншоты. Оказывается, волна, которая пробежала по экрану и скрыла появление розы, скрыла и того, кто эту розу туда положил. На фотографии был четко виден силуэт высокого худощавого мужчины в тяжелых сапогах и коричневом костюме. Я откинулся на спинку стула, взял чашку с кофе и хотел уже вернуться к фотографиям, как вдруг взгляд скользнул по экрану с видео из нашей с Клер комнаты. Я замер, не донеся чашку до рта. На экране ясно было видно ту же фигуру. Джон Смит? Он наклонился к Клер, провел рукой по ее волосам.

Я вскочил с кресла и бросился к выходу, но тут дверь резко распахнулась, ударила меня по лицу и я, кажется, упал. Последнее, что помню, это жуткий удар затылком об пол.

Клер:

Я не поняла, от чего я проснулась, но первое, что я почувствовала, когда открыла глаза, – это леденящий душу страх. Он был здесь. Смит. Он стоял надо мной. Он прикасался ко мне. В ночной тишине его голос шелестел, как листья на ветру, и отражался от стен, как эхо в горах.

– Идем... Идем со мной...

Я с ужасом поняла, что готова идти с ним, куда бы он меня ни звал. Часть меня (маленькая и беспомощная) сопротивлялась этому, но ноги уже коснулись пола.

И в этот момент за дверью раздался страшный грохот. Смит мгновенно исчез, а с меня слетело оцепенение. Еще секунды две я приходила в себя, а потом вскочила на ноги выбежала из комнаты посмотреть, что случилось. В коридоре я столкнулась со встревоженными Линдсей и Наташей.

– Что случилось? – спросила Наташа.

– Он снова был здесь. Смит, – быстро сообщила я.

– Черт, Дойл, – это была Линдсей, которая в первую очередь кинулась проверять нашего шефа.

И не зря. Он лежал на полу, видимо, без сознания. Из носа текла кровь. Я моментально упала на колени рядом с ним, нащупывая пульс. Что ж, по крайне мере жив.

– Наташа, дай воды и полотенце. Лин, посмотри в холодильнике лед, – быстро попросила я, а сама чуть потормошила Коннора. – Дойл? Дойл, слышишь меня?

Совместными усилиями мы кое-как привели Коннора в себя. Я вытерла ему лицо и, заглядывая в глаза и проверяя зрачки, спросила:

– Ты как? Встать сможешь?

Коннор:

Я открыл глаза и первым, что увидел, было перепуганное лицо Клер. Это обрадовало, значит, она здесь. Смит ее никуда не увел. И тут же почувствовал знакомую боль в переносице. Так обычно болит после удара. Надеюсь, хоть не сломали.

– Нормально, не волнуйся, – сказал я, пытаясь сесть.

Тут же прибежали Линдсей с Наташей. Клер приложила мне к затылку что-то холодное и мокрое. А, ну да, затылок тоже болит.

– Ты его видела? – первым делом спросил я у нее.

Клер:

– Видела, – отмахнулась я. – Ты можешь встать? Мы тебя до дивана сами не донесем, Дойл. Останешься здесь, на полу, или дойдешь до дивана?.. Вообще ты был прав, голова у тебя крепкая, – я улыбнулась, хотя мне было тошно видеть его в таком состоянии. Нужно еще на нос компресс сделать, а то синяк будет еще тот.

Коннор:

– Да нормально все со мной, что ты так переживаешь, – я поднялся и дошел до дивана. – Что он хотел от тебя?

Клер:

– Да какая разница, чего он хотел, – я последовала за ним. – Линдсей, держи ему компресс на затылке, я сделаю на нос... У тебя, Дойл, еще прошлая шишка на затылке не прошла, а ты уже новую набил. Это, между прочим, у тебя вторая травма головы за последнюю неделю.

Коннор:

Вот прицепилась.

– После этого дела пойду в отпуск, отлежусь, – отмахнулся я. – Давайте думать, почему на этот раз Смит показался. Питер прислал скриншоты кадров предыдущей записи, там он тоже есть, но мы не видели, а сегодня он был. Почему?

От меня не укрылось, как фыркнула Линдсей, а Наташа многозначительно закатила глаза.

Клер:

– Ты можешь не елозить? – разозлилась я. – Компресс падает. Не знаю я, почему он показался. Может, он становится сильнее. Он меня звал куда-то, я почти пошла, но тут ты... упал.

Коннор:

Смит ее куда-то звал. Черт, я слишком рано ему помешал, мы же хотели, чтобы он показал Клер место, где искать Мэри, если знает, а я все испортил.

Так, Дойл, ты, главное, вслух это не скажи.

– Все, сижу тихо, доктор Дэвисон, – пробурчал я, стараясь не шевелиться.

Клер:

– Вот и сиди, – я улыбнулась. – А лучше бы тебе полежать.

Я посмотрела на часы.

– Так, все, твое дежурство на сегодня закончилось. Это мое профессиональное мнение, – с серьезным видом заявила я. – Я могу тебя сменить.

Коннор:

– Я его сменю, – сказала Наташа. – Идите спать. Он здорово шарахнулся головой, вдруг понадобится медицинская помощь.

– Ничего я не шарахнулся, – возразил я, тем не менее чувствуя, что спорить долго не смогу.

– Коннор, Таша права, – тут же поддержала ее Линдсей.

Клер, естественно, была согласна с таким вариантом. Оставшееся утро прошло спокойно, и сразу после завтрака я уехал в город за инструментами. Стивен, узнав, что мы собираемся вскрывать пол в ванной и копать, только возвел глаза к небу.

– Надеюсь, Дойл, ты знаешь, что делаешь, – сказал он.

– Понятия не имею, – признался я. – Но ты платишь за расследование немалые деньги, думаю, в твоих интересах, чтобы мы закончили побыстрее.

Вернулся я ближе к обеду. Все трое членов команды были уже прилично загоревшие и с мокрыми волосами. Интересно, как я буду объяснять Элсингеру, каким образом мы вели расследование, что успели так загореть? Впрочем, памятуя о том, с какой скоростью он выпер нас сюда, думаю, лишних вопросов задавать он не станет.

– Это обязательно? – грустно спросила Линдсей, глядя на то, как я снимаю кафель с пола в ванной. – Как же мы в душ ходить будем?

– Лучше я буду перепрыгивать через яму, чем ходить по костям, – поежилась Наташа.

Около трех часов ушло на то, чтобы вскрыть пол и добраться до земли. Нам повезло, что от фундамента здесь было одно название. Все-таки летний домик на теплом острове не предполагает ничего масштабного в этом плане. Вырыв достаточно глубокую яму, я, даже сам того не ожидая, наткнулся на кости.

– Мы ее нашли, – выдохнула Линдсей, заглядывая в разрытую яму.

– Я нашел, – улыбнулся я, выбираясь оттуда. – А доставать вам. У нас же есть специалисты по костям. – Я посмотрел на Клер и Наташу.

Клер:

– Ты такой очаровашка, Дойл, слов просто нет, – сказала я, спускаясь в яму. Вдвоем с Ташей мы тут не поместились бы, поэтому собирать кости предстояло мне. Таша принимала их наверху, складывая в единый скелет.

На это ушло еще добрых два часа. После чего у меня болели колени и спина, я вся была покрыта грязью с ног до головы.

Коннор помог мне выбраться.

– И что дальше?

Коннор:

– Хотел бы я знать, – задумчиво сказал я.

– Выставить за дверь, пускай Смит приходит и забирает свое добро, – брезгливо отряхивая руки, пробурчала Наташа.

– Таша! – кажется, мы с Линдсей сказали это одновременно.

– Это добро когда-то было человеком! – возмутилась Доннер.

Наташа только скептически улыбнулась и встретилась взглядом с Клер. Кажется, эти двое друг с другом согласны.

Клер:

Я наклонилась к собранному на полу скелету, осматривая то, что осталось от Мэри Смит.

– И этого человека действительно убили, – заметила я и продемонстрировала всем череп. – Как минимум был сильный удар по голове, ей проломили череп. Могли быть и другие травмы, но сейчас это сложно сказать. Возможно, ее просто забили до смерти.

– Рабы? – предположила Таша.

– Вероятно, – согласилась я. – Если она действительно себя так высокомерно вела, это мог быть приступ ярости у толпы. А когда они поняли, что она мертва, они ее спрятали под домом. – Я посмотрела на Линдсей. – Зло относительно.

– Так что будем делать? – спросила Линдсей, не желая вдаваться глубже в эту тему.

– Видимо, надо вернуться к нашему первоначальному плану: найти склеп Смита и похоронить там останки Мэри.

– Но вы ведь его уже искали и не нашли, – заметила Линдсей.

– Значит, будем искать дальше, все вместе, – предложила Таша.

Мы посмотрели на Коннора: он согласно кивнул, глядя на разрытую яму.

– Кстати, Дойл, я бы после всего этого, – я показала на яму и кости, – приняла душ. Ты не мог бы это все обратно засыпать и прикрыть кафелем? – я невинно улыбнулась.

Коннор:

Я с ужасом посмотрел на вырытую яму, потом вздохнул и взялся за лопату. Спустя еще час яма была зарыта, даже плитка сверху уложена. Я скептически осмотрел свою работу. Стивен меня не похвалит. К тому же кафель я положил просто так, цемента не было. А поскольку несколько кусков в процессе развалились, это был уже не кафель, а мозаика.

– Ходите осторожнее, – сказал я. – И желательно босыми ногами не вставать сюда.

Я взглянул на себя в зеркало и добавил:

– И мне бы душ тоже не помешал.

Клер:

– Ну, так в чем проблема? – усмехнулась Линдсей. – Идите оба одновременно. Как я поняла, вы такое время от времени практикуете, – с этими словами она ушла на кухню.

Таша прыснула в кулак, унося упакованные останки Мэри из ванной. Я посмотрела на Дойла, приподняв вопросительно бровь.

– А что? Камер-то здесь нет, – напомнила я.

Я, конечно, шутила. Даже у меня не хватит духу принимать с Коннором душ, когда за стенкой находятся наши коллеги.

Коннор:

Я улыбнулся.

– Не будем нервировать феномен... и Линдсей. Иди первая, я пока в коридоре уберу, мы тут порядочно песка нанесли. Дверь не запирай на всякий случай. И если что – я буду рядом.

Я, конечно же, имел в виду, если проявится феномен.

Клер:

Я прикрыла дверь и притянула его к себе, чтобы быстро поцеловать.

– Что? – возмутилась я на его вопросительный взгляд. – Даже поцеловать нельзя, пока камеры не видят? Иди, не собираюсь я тут тебя соблазнять лишний раз.

Коннор:

Я вышел из ванной, с удивлением понимая, что мне это нравится. Мне нравятся отношения с Клер. Нравится украдкой целоваться с ней, нравится палиться перед коллегами, да, черт подери, мне даже нравится смущаться от их подшучиваний. Это было так... странно. И так на меня не похоже. На меня нынешнего.

Я взял веник и совок, аккуратно, стараясь сохранять прежнюю педантичность, собрал весь песок, одновременно прислушиваясь к звуку льющейся воды в ванной.

Линдсей и Наташа уже переоделись и были готовы идти в усадьбу. Я пообещал собраться быстрее, чем доктор Дэвисон. Наконец явилась и она.

Клер:

– Душ свободен, – объявила я, – можешь идти. Дайте мне еще пять минут, я оденусь.

Я скрылась в комнате, распаковала еще один комплект наших поразительно одинаковых полевых костюмов. Внезапно вспомнила, что вчерашний бросила в комнате, поискала глазами свою дорожную сумку, которую мне вручила Линдсей. Все верно, она даже нашла его где-то и положила сверху. Надо бы упаковать его для дальнейшей чистки, а то я его вчера здорово испачкала.

Я взяла одежду в руки, машинально встряхнула. Что-то зазвенело, выпав из кармана. Я наклонилась и обнаружила на полу вчерашнюю заколку, которую я подобрала в усадьбе, в комнате Мэри. Я до сих пор не понимала, откуда я знаю, что это комната Мэри, но на этом острове со мной случилось уже достаточно странных вещей, чтобы я перестала удивляться и задаваться вопросами.

Я быстро переоделась, вспоминая слова Коннора о том, что мы что-то изменили, раз Смит стал являться. Кажется, мне опять влетит.

Когда я вернулась в гостиную, где скучали Линдсей и Таша, Коннор как раз вышел из ванной (просто побив рекорд по скоростному принятию душа). Я показала ему и всем заколку.

– Кажется, я поняла, что изменилось. Я вчера взяла это в усадьбе. Помнишь, – я посмотрела на Дойла, – в комнате Мэри?

Коннор:

Я медленно перевел взгляд с заколки на Клер. Нет, эта странная женщина не перестает меня удивлять своей, прямо сказать, безмозглостью.

– Клер, ты в своем уме? – разозлился я. – Ты же знаешь, как на тебя действует любой контакт с феноменом. Какого черта ты притащила из того дома что-то и никому не сказала?

Клер:

Я растерялась. Я даже не знала, как это еще объяснить: я не понимаю, что творю здесь, не контролирую себя.

– Какого черта? – переспросила я, моментально тоже вставая на дыбы. – А какого черта я поперлась в эту усадьбу, когда собралась идти сюда, да еще просидела там до темноты? Какого черта я поперлась вчера в усадьбе на второй этаж, хотя мы искали склеп, да еще полезла туда, куда хода не было? Какого черта я потом наорала на тебя, обвинив во всех смертных грехах? Я еще раз повторяю, Дойл, я не ведаю тут, что творю, зачем и почему. И разве не ради этого ты меня сюда взял: потому что феномен контактирует со мной. Вот так он контактирует, я что с этим могу сделать?

Я вдруг перестала орать, осознав, что меня опять несет. А ведь вчера, когда мы ели, заколка тоже была при мне. И утром, когда явился призрак, тоже была при мне. А когда я принимала душ, она лежала с одеждой, в комнате. Может, поэтому явление Смита в ванной было таким неустойчивым?

Коннор:

Пока я приходил в себя, Линдсей подлетела к Клер и забрала у нее заколку.

– Дай сюда, Дэвисон, пока ты нам еще что-нибудь не рассказала из того, что лично я знать не желаю, – заявила она. – Этот феномен и вправду странно на тебя действует.

– Кстати, а может, стоит все-таки попробовать войти с ним в контакт? – задумчиво протянула Наташа. – Разве мы не этого хотели? Клер, ты наденешь заколку, вдруг Смит примет тебя за Мэри, если на тебе будет ее вещь? Тогда ты сможешь узнать, где находится склеп, он же наверняка захочет отвести тебя туда. Только Коннора надо убрать подальше, пока ты его не огрела чем-нибудь тяжелым по голове, третью травму наш профессор может и не пережить.

– Нет, я против! – твердо сказал я. – А вдруг мы не сможем уследить, куда и как Смит уведет Клер? Где ее искать? Мы вчера полдня лазили по усадьбе, склеп не нашли.

Клер:

– Вы же сможете меня отследить, – я коснулась своего плеча. Без заколки в руках я спокойнее реагировала на Коннора. – Все будет хорошо, не дергайся.

Коннор:

Точно, gps-чип. Я совсем забыл про него. Неужели удар по голове так действует? Или я просто слишком волнуюсь за Клер?

– Мне все равно не нравится эта идея.

– Коннор, – Линдсей посмотрела на меня как на Эксона, когда он выдвигает очередную бредовую идею: в ее глазах была смесь насмешки и превосходства. – А не ты ли пару дней назад доказывал нам, что взял Клер сюда, потому что только на нее реагирует феномен, и что она прекрасно знает обо всех рисках? А теперь выясняется, что она сюда приехала исключительно из-за того, что у вас с этим местом связаны романтические воспоминания?

Как-то мне резко перестало нравиться смущаться от намеков коллег.

– Ладно, если Клер не против, – ответил я. – Клер?

Клер:

– Я всеми конечностями «за», – решительно ответила я.

Мне было страшно до чертиков, но после реплики Линдсей я не могла ответить иначе. И потом, у меня чип, один раз Коннор меня по нему уже нашел, что помешает ему сделать это во второй раз?

– Дай сюда заколку, – потребовала я у Линдсей.

Вообще-то уже темнело и, наверное, разумно было отложить эксперимент на более светлое время суток, но в тот момент я об этом не подумала.

Коннор:

Ну, я так и думал. Даже не сомневался.

Я зашел в гостиную, взял четыре передатчика, раздал всем.

– Нужно постоянно быть на связи, – пояснил я. – Клер, иди в комнату, жди, раз уж приспичило поиграть в героя. Лин, Таша, будьте неподалеку, но не вмешивайтесь. Я буду следить за мониторами и за датчиком с чипа. Готовьтесь, возможно, ждать придется долго.

Я вернулся в гостиную. Режим кейс-менеджера все еще клинил, думать о Клер сейчас лишь как об объекте, вступающем в контакт с феноменом, не получалось, но знать об этом кому-либо необязательно.

Клер:

Я прицепила заколку к волосам, пошла в спальню вместе с Ташей, которая надела на меня несколько дополнительных датчиков.

– Посмотрим, действительно ли ты впадаешь в подобие транса, – сказала она. Видимо, я все-таки очень дергалась, потому что она спросила: – Порядок? Ты точно готова?

Я кивнула. Она сжала мое плечо и вышла. Я осталась одна. Ну почти: в передатчике в ухе я слышала переговоры своих коллег.

Долгое время ничего не происходило. Я уже даже перестала нервничать, перегорела. Теперь я уже просто мысленно подгоняла феномен.

– Может, вам надо было все-таки вместе в душ сходить? – услышала я в передатчике голос Линдсей. Коннор проигнорировал это замечание, хотя я легко могла представить и его выражение лица в этот момент, и его мысли.

А ведь это идея. Возможно, именно физическая близость не важна, важен настрой? Чувства, эмоции. И после душа, и после пляжа я была переполнена эндорфинами. И эмоциями. Чувствами. Но воспоминания и фантазии могут привести человека если не в точно такое же состояние, то близкое к нему. Не стоит недооценивать силу воображения.

Я начала вспоминать. Наш первый разговор в самолете, по пути в Лондон, когда Коннор перестал смотреть на меня как на досадную помеху, а впервые задумался, что я могу вполне вписаться в его команду. Наш разговор на лестнице, когда я курила под знаком "Курение запрещено", когда мы первый раз выясняли отношения, тогда еще сугубо рабочие. Вспомнила, как стояла у его дома месяц спустя с папкой в руках, решаясь попросить помощи. Как первый раз проснулась в его объятиях, просто потому что не стала прогонять его спать в кресло.

– У Клер учащается дыхание и сердцебиение, – сообщила Наташа.

– Но ведь ничего не происходит, – я почти видела, как Доннер хмурится.

– Она думает.

– О чем?

– Судя по всему, вспоминает, – в голосе Наташи была улыбка.

Море, пляж, мохито... Коннор набирает в руку песок и высыпает его тонкой струйкой на мою, от запястья до плеча.

– Сердцебиение еще усилилось, – констатировала Таша.

Я вспомнила день, когда мы разругались, и я сказала, что ухожу из его команды, как он потом пришел ко мне и протянул коробку. И как потом сидели рядом и смотрели фотографии...

– Вот это мозговые ритмы, вот это я понимаю, – восхитилась Таша у меня в ухе. – Клер, только сердце не спали.

"Я не хотел, чтобы ты влюбилась. И я не хотел влюбиться сам..."

– Он здесь, – ахнула Линдсей.

Я открыла глаза и увидела прямо перед собой Смита.

– Пульс упал до пятидесяти, мозговые ритмы сменились... Она действительно как будто отчасти спит.

Я уже не слушала Ташу, я видела только Джона. Он коснулся моих волос, где они были скреплены заколкой его жены. И снова этот отражающийся эхом шепот:

– Идем... Идем со мной...

Я встала с кровати, последовала за ним. Не хватало только известной музыки Веббера.

Конечно, нам никто не стал мешать, но по переговорам в ухе я понимала, что никто меня не оставил, что все трое моих коллег рядом.

Смит повел меня в усадьбу, но провел в самый дальний ее конец, мы сюда даже не дошли, не думали, что здесь может что-то быть, там все заросло травой и деревьями. Но теперь я увидела, что в окружении деревьев, обвитый плющом, стоял небольшой склеп. Его двери распахнулись передо мной... перед нами, и мы вошли. Двери с громким грохотом захлопнулись за моей спиной.

Отлично. Мы нашли склеп. А что там дальше было в нашем плане?

Коннор:

Все это время я старался сосредоточиться на экранах монитора и не думать о том, что может произойти. Я старался думать о Клер просто как об объекте исследования, а не как о женщине, которую люблю.

Долгое время, пока ничего не происходило, мне это удавалось. Но потом ее показатели резко подскочили, сердцебиение усилилось.

– Она думает, – сказала Наташа.

О чем? О чем она думает? Казалось, еще никогда в жизни мне так не хотелось заглянуть кому-то в мысли.

– Сердце не спали, – снова усмехнулась Таша.

Она вспоминает о нас, внезапно понял я. Оглянулся. Кажется, только я понял это внезапно. Судя по выражению лица Наташи и Линдсей, они догадались давно. И как будто специально, мне в голову тоже полезли воспоминания.

– В Лондон в составе вашей группы поедет новый патологоанатом – Линда Дэвисон.

– Я не люблю работать с новичками.

– Я хочу, чтобы ты написал на нее характеристику, Коннор.

– Линда...

– Клер.

– Что?

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Клер.

Зеркало. Самое настоящее зеркало. Я не думал, что бывают такие девушки, как она. Прямые, циничные, безбашенные. Которые говорят, что думают. И полгода молчат, что влюблены.

Я вспомнил, как впервые поцеловал ее. Это было на чердаке в доме ее подруги. Тогда мы еще играли роли. Я прижимал ее к себе, насмерть перепуганную, а она хваталась за меня, как за последнюю надежду. И тогда я поцеловал ее. Теперь, кажется, что уже тогда это была не роль.

Потом был Кэт-Айленд. Где я целовал ее на песке, в душе, в постели. И тогда это точно не было ролью. Ни моей, ни ее.

А потом несколько месяцев сплошной ревности. Никогда никого я не ревновал так, как ее. Слепо, иррационально. Зная, что она не моя, что я не в ее вкусе. Зная, что мы даже не друзья.

– Уверена, если ты попросишь, Линдсей покажет тебе свои фотографии.

– А ты?

– И я...

– Мама недавно попросила отсканировать мои детские фотографии, чтобы они хранились и в цифровом виде тоже. Я сделала, ей отправила, а с диска так и не удалила. Ты же хотел их посмотреть?..

– А это ты где?

– Я прямо здесь, Дойл.

И правда, ее карие глаза совсем рядом. И ее губы тоже рядом. И я снова целую ее.

И вот, совсем недавно.

– Все стало слишком серьезно. Я не думала, что так вляпаюсь. Я никогда не влюблялась так, как на этом острове. Со скелетами или без, но это было лучшее, что случилось со мной за всю жизнь.

Это было лучшее, что и со мной случилось за всю жизнь...

– Пульс упал до пятидесяти.

Я мгновенно очнулся. Как хорошо, что мои мозговые ритмы никто не фиксировал. Посмотрел на экран. Клер все еще сидела на кровати, но теперь рядом с ней была высокая мужская фигура. Я едва не рванул туда, но Линдсей вовремя схватила меня за плечо и усадила на место.

В самом деле, Дойл, держи себя в руках. Я тряхнул головой, отгоняя остатки воспоминаний. Теперь только работать.

Мы отпустили их подальше от дома. Главное – не спугнуть. Сами шли следом на приличном расстоянии. Я держал перед собой передатчик, следя на экране за меткой. Линдсей подсвечивала дорогу фонариком, Наташа несла мешок с костями. Метка привела нас в самый дальний уголок усадьбы. Сюда нам даже в голову не приходило зайти.

– Где они? – спросила Линдсей, светя фонариком в разные стороны.

– Судя по метке, в двух метрах перед нами, – сказал я, глядя на экран.

– Но здесь нет никакого склепа! Только кусты и трава.

– Склеп мог зарасти за двести лет, – пожала плечами Наташа.

И только сейчас я сообразил, какого дурака свалял. Мы пришли сюда с фонарем, передатчиком и мешком костей. Ни лопаты, ни черта. Я не думал, что Клер может оказаться где-то... в недоступном месте.

Не думал он. В прошлый раз тоже за веревкой бегать пришлось, чтобы достать ее из погреба. Мог бы подумать хоть в этот раз.

Как будто прочитав мои мысли, Наташа достала из своего мешка два огромных ножа, небольшую лопату и что-то там еще, в темноте мне не было видно, что именно.

– Что бы вы без меня делали, – пробурчала она.

– Я думала, ты там кости тащишь, – заметила Линдсей.

– Они тоже там, – усмехнулась Наташа.

– Таша!

– Знаю, знаю. Это тоже когда-то было человеком, – отмахнулась она. – Но ей уже все равно, а Клер нет.

Упоминание Клер заставило нас всех взяться за инструменты, и спустя час, расцарапав в кровь руки и перемазавшись с ног до головы, мы раскопали тяжелую деревянную дверь. Если верить датчику, Клер прямо за этой дверью.

– Клер, ты там? – громко спросила Линдсей, прислонившись к ней ухом.

Клер:

Когда я оказалась в склепе, Смит исчез, а вместе с ним исчезло и его гипнотическое воздействие на меня. Я огляделась. Да, гробница на одного, маленькая и скромная, с одним "лежачим" местом. Надо как-то выбираться отсюда. Вот только как?

Я подергала двери, но они даже не шелохнулись. Обошла склеп по кругу – тоже ничего похожего на запасной выход не нашла. Зато нашла свою заколку и майку, пропавшие больше полугода назад, в мой первый приезд. А заодно и пару других безделушек. Наверное, они принадлежали тем женщинам.

– Черт, – пробормотала я.

И как раз тогда услышала шум за дверями. Кажется, там шла бурная деятельность, похожая на раскопки. Вот так, Дойл, не для ужинов Наташу надо брать с собой, а потому что она сотрудник ценный.

– Клер, ты там? – услышала я голос Линдсей, доносящийся из-за двери.

Я закатила глаза и нажала кнопку на передатчике в ухе.

– Незачем так орать, Доннер. Тут я. Но хотелось бы быть по другую сторону этих стен. Здесь мило, но очень холодно и скучно.

Коннор:

Линдсей тихо фыркнула. Я был с ней согласен. Только Клер может посчитать двухсотлетний склеп милым.

С дверью тоже пришлось немного повозиться, но, в итоге, мы ее выломали совсем. Я помог Клер выбраться, внимательно осмотрев с ног до головы. Вроде, жива и здорова. И в отличие от нас чистая и аккуратная.

Наташа подняла с земли мешок, протянула его Клер.

– На, закинь своему дружку его жену.

Клер:

– Знаешь, Наташа, твой цинизм моему даст приличную фору, – я забрала у нее мешок. – Контактировать с женами дружков – это за гранью добра и зла. Мне нужна будет помощь, там плита надгробная массивная, – мой взгляд остановился на Дойле. – Но лучше бы не твоя, конечно, у нас там и так любовный треугольник. Если Смит увидит тебя, опять взбесится, я ему даже жену предъявить не успею.

Коннор:

Наташа, казалось, смутилась. Взяла мешок и полезла в склеп первая.

– Ладно, я останусь здесь, – сказал я. – Справитесь сами?

– А то, – Линдсей закинула лопату на плечо и улыбнулась, исчезая вслед за Наташей.

Я подошел к Клер, снял заколку с ее волос и вложил ей в руки.

– Оставь это там, хорошо?

Клер:

– Да уж точно на память прихватить не собиралась, – усмехнулась я.

И пошла в склеп за остальными. С трудом, но общими усилиями мы сдвинули с места плиту, положили к останкам Джона Смита останки его обожаемой жены Мэри. Сверху я положила заколку.

– Наверное, надо что-то сказать? – задумчиво предположила я.

– А что тут скажешь? "Ты перебил уйму народу, кровожадный ублюдок, так упокойся теперь с миром вместе со своей вредной женой"? – спросила Линдсей.

Я понимала, что она злится не на Смита, а на меня и Дойла, просто нам ей предъявить нечего, а Смит хотя бы несколько человек убил.

– Покойся с миром, Джон Смит, – внезапно серьезно сказала Наташа. – Твоя любимая снова с тобой. Покойтесь с миром оба.

Я кивнула, сглатывая комок в горле. Скорее бы уже убраться с этого острова, чтобы снова стать собой и всецело себя контролировать.

– Пойдет, – коротко сказала я.

Мы выбрались из склепа, где нас нетерпеливо ждал Дойл. Вещи свои я забирать не стала, как и вещи других женщин. Это уже не имело значения.

Коннор:

Я поставил дверь на место, кое-как закидал ее ветками и землей. Не хотелось, чтобы какие-нибудь случайные туристы потревожили покой этих двоих. И пусть несколько месяцев назад Джон Смит едва не убил Клер, мне все равно хотелось, чтобы они с Мэри наконец-то были вместе.

Наташа и Линдсей ушли чуть вперед, мы с Клер шли сзади. Я обнял ее и молчал. Она тоже не говорила ни слова. Не знаю, о чем она думала, я не спрашивал. Я же испытывал какое-то странное моральное удовлетворение от того, что хоть одно из своих обещаний сдержал. Мы разобрались с тем, что здесь происходит.

Дома, умывшись и переодевшись, мы все собрались в гостиной. Часы показывали уже половину третьего ночи.

– Наверное, стоит пойти спать? – неуверенно предложила Наташа.

Клер:

– Нет, Таша, на этом острове в это время суток принято немного другое.

Я подошла к мини-бару, который был не так уж мал, достала четыре бутылки пива, открыла их. На Коннора я не смотрела. Сначала вручила по бутылке Линдсей и Наташе.

– Пойдемте на террасу, в это время там потрясающе, – предложила я им.

Только после этого я подошла к Коннору и, протягивая бутылку, вопросительно приподняла брови. Остальные тоже смотрели на него.

Коннор:

Я взял из рук Клер пиво, слегка погладил ее пальцы, совсем чуть-чуть, чтобы со стороны даже заметно не было. Ну, либо я просто хотел, чтобы не было.

– Пойдемте. – Я улыбнулся им. – Там и вправду потрясающе.

Клер:

Мы вышли на террасу, почти в полной тишине выпили по бутылке пива. Остров, как всегда, был наполнен звуками, но городскому уху они казались тишиной.

Ощущение было странным. На этом острове случилось так много всего, что ему стать бы знаковым местом в моей жизни, но сейчас мне казалось, что я больше никогда и ни за что сюда не приеду. Возможно, это пройдет со временем.

– Поехать что ли сюда на медовый месяц? – задумчиво протянула Таша, словно прочитала мои мысли.

– У тебя свадьба когда? Через месяц? – уточнила Линдсей. – Тогда можно. Думаю, пол в ванной к тому времени приведут в порядок.

Мы рассмеялись.

– Коннор, этой ночью как? Дежурим? Просто наблюдаем камерами? Или вообще сворачиваемся? – спросила Константин.

Коннор:

– Камеры пока оставим, пусть записывают, нужно подтвердить, что феномен исчез, а мы спать. Думаю, мы заслужили отдых, – ответил я.

Наташа обрадованно кивнула.

Мы постояли еще немного, но все были слишком уставшими, чтобы долго наслаждаться ночной тишиной и свежим воздухом, поэтому быстро разошлись спать.

Клер уснула, едва коснувшись головой подушки. Помня, что камеры все еще работают, я не приближался так, как хотелось. Уснуть мне не удавалось. Это казалось странным. Пятая командировка подряд, несколько почти бессонных ночей. А я не могу уснуть. Прокручивая в голове наш первый приезд сюда, я вдруг вспомнил, как мы встречали рассвет, лежа рядом на песке, плечом к плечу.

– Клер, – я тронул ее за плечо, – когда ты в последний раз встречала рассвет, купаясь?

Клер:

Я уже спала, но, услышав его голос, проснулась, улыбнулась и повернулась к нему.

– Невыносимо давно.

Коннор:

– И я, – я улыбнулся в ответ.

Продолжать не пришлось, Клер и так все поняла. Мы тихо вышли из дома, стараясь не разбудить Линдсей и Наташу, добрались до пляжа. Было еще достаточно темно, но небо на западе уже начало светлеть. В детстве я никогда не понимал, почему солнце всходит на востоке, а перед рассветом светлеть начинает на западе. Это было странно и нелогично. С тех пор в моей жизни было столько странного и нелогичного, что светлеющее небо на западе казалось смешным.

Мы снова играли в водную битву. Клер снова проиграла. Она смеялась до слез, заставляя меня улыбаться, а потом и тоже смеяться. Это было здорово. Действительно здорово. В этот раз никто из нас не собирался оставлять Багамы на Багамах.

Едва только из-за горизонта собралось показаться солнце, я дернул Клер за руку.

– Пойдем, а то все пропустим!

С рекордной скоростью мы вышли на берег, успев по дороге несколько раз упасть и поцеловаться, и легли на песок рядом друг с другом. И только тогда первые лучи солнца скользнули по воде.

Клер:

Мне нравилось видеть Коннора веселым. Нравилось, когда он улыбался, смеялся. В этот раз мы встречали рассвет без груза сомнений, но не сказать, чтобы совсем с легким сердцем. Я все еще боялась не вписаться в его жизнь. Все еще боялась того, что он, по примеру других людей, которых я любила, просто исчезнет из моей жизни.

И еще я боялась за него. Когда восход был в самом разгаре, я приподнялась на локте, посмотрела в его лицо. Усталость все еще была там, она никуда не делась. Он месяц работал без выходных. Он спал по два-четыре часа в сутки, изредка – семь. Но даже когда у него было время на сон, он занимался чем угодно, но не спал: вылизывал и без того идеально чистую квартиру, смотрел со мной фотографии, принимал со мной душ, встречал со мной рассвет.

Он не не успевает спать. Он не может спать.

Коннор заметил мой взгляд и вопросительно приподнял бровь.

– Что с тобой происходит? – все-таки спросила я. – Почему ты не можешь спать?

Коннор:

Не ожидал, что она спросит именно это. Захотелось привычно закрыться и отшутиться. Но что-то было в этом моменте. Что-то такое, что заставило меня сказать:

– Не знаю, говорил я тебе или нет, но мне никогда не снятся сны. Первые двадцать девять лет своей жизни я вообще не знал, что это такое. Они и теперь почти не снятся. Почти. Накрывает раз в год. И это надо пережить.

Я замолчал, собираясь с мыслями. Еще никогда я не произносил этого вслух. Даже самому себе старался не признаваться.

– Знаешь, когда погибла моя команда и мой корабль?

Она по-прежнему внимательно смотрела на меня, слегка покачав головой.

– 16 апреля 2009 года.

Клер:

– Прости.

Я покачала головой. Как я всегда умудряюсь задавать такие вопросы так некстати? Просто шикарное умение. В прошлый раз спросила, почему он из ВМФ ушел. Сегодня, почему спать не может. Неужели было так сложно догадаться самой? Или поинтересоваться у генерала, когда в жизни Коннора был этот чертов треугольник.

Я погладила его по щеке, быстро поцеловала в губы. И вот что теперь сказать? В голову ничего не пришло, поэтому я просто неловко повторила:

– Прости. Мне очень жаль.

Коннор:

– Нет, я рад, что ты спросила, – я улыбнулся ей, надеясь, что улыбка не вышла слишком грустной. – Наверное, мне давно стоило с кем-нибудь поговорить об этом, но... я старательно избегал впускать в свою жизнь людей так далеко, чтобы можно было им сказать. Ума не приложу, как тебе это удалось.

Я поцеловал ее плечо, провел пальцами по руке.

– Поэтому каждый год в это время я загружаю себя работой так, чтобы, когда уж доберусь до постели, точно ничего не снилось. Правда, это почти никогда не получается.

Клер:

Я не знала, что сказать. Думаю, за эти годы нашлось достаточно умных людей, которые твердили ему, что он не виноват и ему надо просто жить дальше. А я даже не знала подробностей, чтобы утверждать что-то такое. Я вообще знала слишком мало. Что бы я сейчас ни сказала, все будет ложью и фальшью.

Пожалуй, кроме одного.

– Надеюсь, однажды ты сможешь вернуться оттуда, – сказала я, скользя пальцами по его груди. – Тебе нужно это сделать, Коннор.

Коннор:

Я даже не сразу понял, что она имела в виду. Я ведь предпочитал не копаться в себе так глубоко. Подозревал, что увижу там, поэтому не лез. Но разве мой мир не рухнул вчера вечером? Быть может, пора уже посмотреть, что он там прятал?

Нет. Не сейчас. Позже. Возможно, гораздо позже.

– Я знаю, Клер, – сказал я. – И теперь мне есть ради кого.

Мне почему-то было неловко смотреть ей в глаза, как будто она узнала нечто такое, что я предпочел бы скрыть. Но ведь она узнала это уже давно, не так ли? Так почему мне до сих пор неловко? Ведь перед ней я ни в чем не виноват.

Клер:

Я решила, что сейчас не время давить эту тему. По крайней мере, он начал говорить об этом вслух. Это уже прогресс. Но слишком торопиться тут не стоит. Пусть для начала выспится. Может, если я буду спать где-то рядом, ему не будут сниться дурные сны.

Внезапно я сама поняла, что умираю, как хочу спать. Я легла обратно, положив голову ему на грудь, пробормотала что-то вроде "я буду ждать" и, кажется, моментально уснула. Судя по тому, что проснулась я все-таки в своей постели, вся в песке и морской соли, он меня до дома донес, но разбудить или не смог, или не захотел.

Коннор:

В Чикаго мы прилетели еще днем, но мне нужно было проследить за доставкой оборудования в лабораторию, поэтому Клер уехала домой сама. Линдсей и Наташа тоже сегодня числились еще в командировке. Мы попрощались в аэропорту.

Выгрузка оборудования, подписание всех бумаг, решение административных вопросов – все это заняло кучу времени. Домой я приехал почти в полночь. Разобрал чемодан, убрал пепельницу с подоконника и сразу же сел за отчет. Наверное, его можно было бы написать и завтра, вряд ли он понадобится Элсингеру прямо с утра, но Клер права, спать я не мог. Лег около четырех, в шесть уже вскочил.

С утра Линдсей, Наташа и Клер принесли свои отчеты, и снова до вечера я сводил их в один. Я уже собирался идти к начальству на ковер, как в кабинет заглянул Эксон.

– Наконец-то вернулся, – обрадовался он. – Вот, – он положил мне на стол папку. – Это заключение по тому делу, в больнице. Ты его начинал, поэтому здесь нужна твоя подпись.

– Хорошо, Питер, я просмотрю и подпишу, – сказал я.

– Просмотришь? – Эксон был явно огорчен. – Я надеялся сегодня вовремя свалить. У меня свидание, – доверительно сообщил он.

– Прости, Питер, но я хочу его прочесть. Если у тебя там все уже готово и вопросов у меня не возникнет, я могу сам отдать его Элсингеру.

– Отлично! Ты настоящий друг, Коннор!

Я удивленно приподнял бровь. Вроде бы мы никогда не считались друзьями, но он уже скрылся за дверью. Я прочитал всю папку и не увидел никакого упоминания о проекте Берсерк, о котором мне сообщил перед смертью санитар. Ну конечно, я ведь забыл рассказать о нем Эксону! Ох, права Клер, постоянный недосып до добра не доведет. Возвращать Питера для переделки отчета из-за моей промашки мне показалось неправильным. Да что со мной? Раньше я бы даже не задумываясь позвонил ему. Ладно, скажу Элсингеру, что это моя ошибка, исправления в отчете будут завтра.

Как я и ожидал, делом Кэт-Айленда Элсингер даже не заинтересовался. Когда же я отдал ему папку Питера, он проявил гораздо больше внимания.

– Сэр, я еще хотел сказать, – начал я, чтобы сообщить ему о Берсерке, но тут увидел у него на столе тонкую папку с логотипом ОНИР. В названии этой папки глаза выхватили знакомое слово – Берсерк. Что-то внутри моментально велело заткнуться.

– Что? – Элсингер поднял глаза от моего отчета.

– Я принес два заявления на отпуск, – поспешно исправился я, подсовывая ему заявления. – Мое и доктора Дэвисон.

– Вы решили идти в отпуск разом? После того, как несколько дней провели на Багамах? Ты меня удивляешь, Дойл, – Френк откинулся на спинку кресла и с интересом посмотрел на меня.

– У меня было пять командировок подряд. А Дэвисон после контакта с феноменом требуется психологический отдых, – пояснил я. – Это все есть в отчете.

– Хорошо, – слишком быстро согласился Элсингер.

Мы решили еще несколько вопросов, и он отпустил меня.

Папка со знакомым названием мешала радоваться предстоящему отпуску. Откуда она на столе у Френка? Ему что-то известно? Но я не говорил об этом никому. Неужели... он имеет к этому какое-то отношение? Но зачем тогда дал добро на расследование? Дело из первой категории по личной классификации профессора Дойла?

Так, ладно, Коннор. У тебя отпуск. Я достал телефон и набрал номер Клер.

– Нам дали добро на выходные, – сказал я, услышав в трубке ее голос. – За тобой заехать?

Клер:

Я меланхолично вытаскивала из бумажного пакета китайскую еду, заказанную в ресторане неподалеку, когда позвонил Коннор. Известие о том, что нам дали уйти в отпуск, было радостным, а вот вопрос оказался неожиданным.

– В каком смысле – заехать? – не поняла я. – Мы куда-то идем?

Коннор:

– Ко мне, разве нет? – удивился я. – Ты же обещала проспать со мной весь отпуск.

Клер:

– То есть... ты имеешь в виду, прямо сейчас? На весь твой отпуск?

Нет, я, конечно, помнила наш разговор утром в его квартире, но я была уверена, что это было сказано не всерьез и под влиянием момента. А он что, это серьезно говорил?

Коннор:

– Ну, вообще-то да. Я думал, мы это уже решили?

Или Багамы снова остались на Багамах? И все, что она говорила, осталось там же? А я-то, идиот, уже напридумывал себе. Стало почему-то тошно. Да нет же, она это говорила еще здесь, в Чикаго.

Клер:

– Дойл... – выдохнула я. – Ты невозможный человек, – я даже рассмеялась. – Знаешь, мне даже в голову тогда не пришло, что ты меня на полном серьезе готов терпеть в своей квартире целых две недели. Твоим чашкам хана, так и знай. Приезжай, я как раз успею собрать вещи, – я посмотрела на свои коробочки из китайского ресторана. – Ты что-нибудь ел сегодня?

Коннор:

Я рассмеялся, несмотря на то, что еще не вышел из здания Управления. Наверное, все, кто видел меня в этот момент, подумали, что я сошел с ума. Ну как же, Дойл – и вдруг смеется.

– Я не ел и спал ровно два часа. Все, как обычно. У тебя две недели на то, чтобы все исправить.

Клер:

– Тогда приезжай быстрее, – и снова этот тон. Откуда он у меня вообще взялся? Циничные патологоанатомы не должны так говорить.

Коннор:

Я доехал до нее так быстро, как смог: ровно за пятьдесят две минуты. Что ж она живет так далеко? Поднялся на восьмой этаж, позвонил. Она распахнула дверь так, как будто ждала прямо возле нее. Не дав даже слова произнести, обняла и сразу же принялась целовать, потянув за собой в квартиру. Я захлопнул дверь, кажется, ногой. Мы не виделись всего несколько часов, что такого могло случиться?

Я все-таки немного отстранил ее, заглянул ей в совершенно счастливые глаза и спросил:

– Клер, ты чего?

Клер:

Я покачала головой.

– Ничего, – сказала я, улыбаясь совершенно по-идиотски. Я отдавала себе в этом отчет, но сделать ничего не могла. – Просто я очень рада тебя видеть, – я принялась снова его целовать. – У нас же отпуск, что такого? Или ты хотел сначала поесть и поспать?

Коннор:

– Все, что я хотел, я могу с легкостью отложить на неопределенное «потом».

Я так и не понял, с чего она так рада меня видеть, с учетом того, что мы сегодня встречались, но принял это как факт. Снимать туфли ногой мне еще не приходилось, но не отвлекаться же ради этого от нее?

Клер:

Я увлекла его за собой в спальню. Черт его знает, почему меня так растрогал этот его звонок. Просто он был не такой, как те мужчины, с которыми я встречалась до этого. Он был другой, я с ним была другая. Он действительно говорил именно то, что хотел сказать.

Я на ходу сняла с него пиджак и даже почти справилась с его адским галстуком, когда наши ноги споткнулись о кровать, на которую мы оба и повалились, смеясь.

– Я люблю тебя, Дойл, – выдохнула я. И тут же перестала смеяться. Испуганно посмотрела на него.

Коннор:

Я посмотрел ей в глаза. Кажется, она сама испугалась того, что сказала. Конечно, я ведь совершенно не похож на всех тех, в кого она, по ее уверениям, способна влюбиться. Как она сказала тогда, давно? Ровесники ей неинтересны?

Но самое странное или, может быть, страшное, что я тоже ее люблю. Несмотря на то, что всеми силами избегал этого столько лет. Мы оба не должны были влюбляться друг в друга.

– Я тоже тебя люблю, Клер, – тихо сказал я, все еще глядя ей в глаза.

Потом наклонился и долго целовал ее, удивляясь тому, что не было никакого ужаса, который, как я думал, должен меня настичь, если я когда-нибудь еще позволю себе в кого-то влюбиться. И самое главное, если кто-то будет любить меня.

Я скользнул взглядом по ее прикроватной тумбочке, обнаружив там забытый, видимо, давным-давно, шарф. Середина мая на дворе. Клер, Клер... Дотянулся до него рукой и улыбнулся его обладательнице.

– Что ты там на Багамах говорила про связывание?

Клер:

– А у вас хороший слух, профессор, – я улыбнулась, поднимая руки вверх, к спинке кровати. – Морским узлом не вяжи и сильно не затягивай. Чувствительные руки мне еще пригодятся...

В следующей серии

ОНИР расследует случай, похожий на групповое спонтанное самовозгорание: сгорела целая семья. Расследование заставляет Коннора задуматься о многих вещах, связанных как с его работой в Управлении, так и с его отношениями с Клер.

Возврат к списку