Комментарий авторов: это начиналось как ролевая игра по вселенным сериала «Шерлок ВВС» и «Пси-Фактор», но постепенно выросло в серию ролевых фанфиков, хотя исходная ролевая игра остается пока незавершенной. Поскольку сериалы снимались в разное время, получилось временное АУ по отношению к вселенной Пси-Фактора. Можно считать это фантазией на тему того, как сериал Пси-Фактор мог бы выглядеть сейчас. Для понимания некоторых отсылок к событиям ролевой игры рекомендуем прочитать «В предыдущей серии» к первой части.
Комментарий авторов 2: в предисловии к этой части мы хотим выразить отдельную благодарность Стивену Кингу за его творчество, персонажей и огромное количество потрясающих идей. Стивен Кинг – наше все. В некотором смысле эту часть можно считать кроссовером одного из его романов с Пси-Фактором, однако в целях получения большей свободы авторы заменили имена, названия мест и некоторые обстоятельства.
Часть VI: Возвращение на Кэт-Айленд
Часть VII: Александра
Коннор с Клер, Наташей и Линдсей возвращается на Кэт-Айленд, чтобы расследовать происходящие там время от времени исчезновения женщин. Клер снова попадает под влияние феномена, на этот раз гораздо более интенсивное.
Это влияние провоцирует ссору между Дойлом и Дэвисон, свидетелями которой становятся их коллеги. Теперь Наташа и Линдсей в курсе их отношений. Линдсей стойко переживает этот удар, а вот Коннор после ссоры не уверен, что этим отношениям суждено продолжится. Очнувшаяся от воздействия феномена Клер настроена более решительно. Она прямо говорит Коннору о своих чувствах, и они мирятся.
Попытки разобраться в том, что происходит на острове, наталкивают исследователей на мысль о том, что призрак рабовладельца Джона Смита все еще свою жену, которая бесследно исчезла много лет назад. Смит уничтожил десятки людей, но так и не нашел Мери. Сотрудники ОНИР предполагают, что Смит похищает женщин, путая их со своей женой. А убивает потому, что понимает: это не она.
Чтобы избавить остров от феномена, Коннор пытается найти останки Мери. Смит подсказывает Клер, где их искать. Когда исследователи находят ее скелет, им остается только вступить в контакт с духом Смита, чтобы тот показал им, где находится его могила. И тогда они возвращают ему жену
До возвращения домой Коннор успевает рассказать Клер о своем погибшем четыре года назад экипаже. Клер, которая уже знала эту историю от его отца, понимает, что четыре года назад Коннор тоже не смог вернуться из Бермудского Треугольника. Она решает, что во что бы то ни стало должна помочь ему.
В Чикаго Коннор собирается отчитаться перед Элсингером о расследовании на Кэт-Айленде, а заодно и дополнить отчет Питера о деле в больнице информацией о проекте «Берсерк», которую он не успел сообщить ранее. Однако заметив на столе оперативного директора папку с надписью «Берсерк», решает промолчать.
«Are you a parent, professor?»
Commander Renee St. Cyr, The Underneath (s01ep07)
Июль 2013 года
Спрингфилд, штат Иллинойс
Коннор:
Я всегда любил большие города. В них до тебя никому нет дела, никто не знает, как тебя зовут и что ты здесь делаешь. И самое главное, никому это неинтересно. И даже когда ты привозишь два огромных белых фургона и ставишь на парковке, никто не спрашивает, зачем. И когда несколько мужчин в пиджаках и галстуках бегают по улице со странными приборами в руках, всем тоже плевать. И в больших городах всегда можно найти приличный отель.
Когда с утра пораньше Френк Элсингер вручил мне папку с новым делом, сказав, что нужно ехать в Спрингфилд, я несказанно обрадовался. А уж когда узнал, что расследовать будем возможное самовозгорание человека, то есть даже трех, а потому доктор Дэвисон может смело собирать вещи, я был рад еще больше. Хотя, конечно, Элсингер просто посчитал, что я, как обычно, отбираю лучших.
Однако радость была преждевременной. Как минимум по поводу города. Дом, где жила сгоревшая семья, находился в пригороде большого города, а это еще хуже, чем просто маленький городок. От Чикаго до Спринфилда 3 часа езды, плюс понадобилось какое-то время, чтобы полиция связалась с нами. От момента обнаружения останков сгоревшей семьи до того, как я припарковал Шевроле на обочине, прошло часов пять, не меньше, а возле дома все еще стояла толпа народа.
– Шикарно, – простонал Питер с пассажирского сиденья. – Работать не дадут.
– Не впервой, – отозвалась сзади Линдсей.
Я встретился глазами в зеркале заднего вида с Клер и едва заметно улыбнулся ей.
Мы вышли из машины, продрались сквозь толпу зевак к дому.
– Профессор Коннор Дойл, ОНИР, – сказал я вышедшему мне навстречу полицейскому.
– Детектив Салливан, – ответил он, пожимая мою руку. – Мы вас ждали. Видок там тот еще… – Детектив поморщился.
– Мы привыкли, – улыбнулась ему Линдсей.
Он с сомнением осмотрел Доннер с ног до головы и недоверчиво хмыкнул.
– Тогда пойдемте.
Видок и вправду был тот еще. Три обугленных тела в гостиной на полу уже на приятное расследование не настраивали, но самое ужасное – это запах. Запах сгоревшей человеческой плоти. Я мгновенно почувствовал, как стало подташнивать. Замечательно, только этого еще не хватало.
Клер:
Когда нас провели в гостиную, я сразу надела маску и перчатки и начала осматривать тела. То, что от них осталось. Все трое сильно обгорели. Волосяной и кожные покровы были уничтожены полностью, мышечная ткань тоже частично сгорела дотла, что говорит о том, что температура горения была довольно высокая. Однако полностью тела в прах не обратились. Значит, воздействие было недостаточно долгим. При этом пространство вокруг хоть и обгорело, но полноценного пожара не случилось.
Я осмотрела два трупа и перешла к третьему. В такие моменты я действительно ненавидела свою работу. Я очень хорошо знаю, что все мы смертны. Смерть не заглядывает ни в паспорт, ни в твое резюме, когда решает тебя забрать. Ей плевать на пол, цвет кожи, возраст... Ребенку на вид было лет семь. Такая ужасная смерть в семь лет. Я ненадолго сжала руки в кулаки, чтобы унять дрожь. Сейчас не время, сейчас надо оставаться профессионалом. А вечером напьюсь.
Я взяла нужные мне образцы для первичного анализа и повернулась к Коннору, стянула маску.
– Я все, тела можно отправлять в морг. Я проведу вскрытие и тогда смогу дать свое заключение.
Коннор:
– Хорошо, Клер, – кивнул я, стараясь не смотреть на труп ребенка, возле которого она стояла. – Я где-то здесь видел коронера, проследи за перевозкой и приступай к аутопсии.
Ко мне тут же подошла Линдсей с папкой в руках. Она выглядела довольно спокойной, но в сторону обгоревших тел тоже старалась не смотреть.
– Это семья Холден, – сказала она, все-таки бросив быстрый взгляд на тело ребенка и поморщившись. – Брендон Холден, его жена Мариса и семилетняя дочь Эбби. Брендон работал полицейским, поэтому нас сюда так быстро и вызвали, Мариса была домохозяйкой, а Эбби, – Линдсей снова посмотрела на девочку, – училась во втором классе.
Я следил за тем, как коронеры упаковывают тела в пластиковые мешки, кладут на носилки и уносят. Потом спохватился, что Линдсей, вероятно, ждет моей ответной реплики.
– Опроси соседей, – сказал я, поворачиваясь к ней.
– Да, конечно, – кивнула она, слишком быстро выходя из дома. Видимо, невыносимый запах донимал не только меня.
Я договорился с детективом Салливаном, что полный отчет криминалистов он пришлет мне на почту, и отправился в мобильную лабораторию. До совещания нужно было успеть составить предварительный план действий, написать несколько отчетов и подготовить все документы для совместной работы со спрингфилдской полицией.
Клер:
Я доехала до морга вместе с коронерами. Там мне предоставили полную свободу действий, и я приступила к вскрытию, одновременно надиктовывая в микрофон стандартные данные:
– Проводится вскрытие трех тел. Первое: мужчина, предварительно опознан как Брендон Холден. Мужчина, 35 лет. Тело сильно обгорело. Общий вес останков...
И так далее, и тому подобное. Описала состояние тела, состояние внутренних органов и степень их повреждения, взяла необходимые анализы. Закончив с Брендоном, я приступила к Марисе, откладывая вскрытие их маленькой дочки как можно дольше. Однако сколько веревочке не виться...
Дойл позвонил как раз тогда, когда я начинала работать с телом ребенка, поэтому, наверное, по моему голосу понял, что мне хреново. Предложил забрать меня из морга на совещание, поскольку ему все равно нужно было общаться с полицией, и он будет поблизости. Я согласилась: его присутствие всегда оказывало на меня положительное воздействие.
Честно говоря, я была уверена, что после нашего совместного отпуска в мае нам будет тяжело работать вместе, а на самом деле стало легче. Больше не было неопределенности, неловкости, недопонимания, неудовлетворенного желания. Мы вполне легко держали себя в руках и больше не демонстрировали свои отношения коллегам, хотя, подозреваю, что уже многие из них были в курсе. Обычно такие вещи легко расходятся в виде слухов.
Вторым открытием для меня стало то, что Дойл оказался довольно простым в бытовом плане человеком. Хотя во время нашего отпуска дело один раз и дошло до битья посуды.
Дело в том, что он не мог перестать наводить порядок. Он постоянно поправлял за мной полотенца в ванной, перекладывал продукты в холодильнике по одной ему ведомой системе, выстраивал свои треклятые чашки, убирал в шкаф одежду, туфли – на полку, поправлял диванные подушки... И так далее.
Первую неделю это сводило меня с ума. Мне казалось, что мне никогда и ни за что не научиться, как правильно все это делать. А мне почему-то казалось, что Коннор все это поправляет исключительно для того, чтобы я знала, как правильно. Меня это раздражало, я уже намеренно оставляла мокрое полотенце на полу в ванной, бросала вещи, где попало, поворачивала чашки ручками в разные стороны. Он молча поправлял и убирал все за мной.
В один прекрасный день я все-таки наорала на него и сказала, что если он сейчас тронет хоть одну чашку (я в очередной раз их повернула, а он опять попытался расставить как надо), я разобью ее об его голову. Он пожал плечами, закрыл шкафчик. Но стоило мне выйти из кухни, как он все-таки их поправил. Я наорала на него снова, схватила одну из чашек и все-таки разбила, как обещала. Не об голову, конечно, а об стену. Тут уже не выдержал Коннор.
– Какого черта, Клер? – заорал он. – Я же тебя не заставляю так делать! Тебе они что, мешают?!
Я не нашлась, что сказать. Только тогда я поняла, что он действительно ни разу не сделал мне замечание. Ни разу не посмотрел на меня недовольно. И ни разу не тронул пепельницу на подоконнике, которую поставил специально для меня. Все остальное он делал не для того, чтобы позлить меня, а потому что не мог этого не делать.
Я не отвечала, поэтому он молча принялся собирать осколки. Мне стало так стыдно, как уже давно не было. Я опустилась рядом с ним на колени, стала помогать убирать. Когда все осколки были выброшены и пол тщательно подметен, я обняла его и поцеловала в щеку.
– Прости.
– Не бери в голову, – он улыбнулся, погладил меня по волосам. – Все в порядке.
Ничего не было в порядке. Первые несколько дней отпуска я даже не могла заставить его делать то, ради чего отпуск был взят: спать. Он пытался находить себе сто и одно срочное дело, а я пыталась его отвлекать. Всем подряд: глупыми разговорами, попытками совместной готовки в память о нашем первом совместном уик-энде, просмотром фильмов, чтением книг вслух, сексом, в конце концов. Он отвлекался и к концу первой недели даже начал спать положенные восемь часов. К сожалению, это единственное, чего мне удалось добиться. К родителям своим он отказался ехать наотрез. Ни со мной, ни без меня. Я смирилась.
После отпуска я поговорила с Антоном, естественно, не называя имен и вообще делая вид, что это интересует не лично меня. Он подтвердил, что подобное может быть следствием психологической травмы.
– Тут нужно работать со специалистом, – вздохнул он. – Сам человек редко может преодолеть такое.
М-да, и кто скажет об этом Дойлу? Точно не я. Я решила, что решу эту проблему позже. Пока попробуем справляться своими силами. Антон заверил меня, что такие люди не опасны.
В остальном с Дойлом было довольно легко. Когда я привыкла к его маниакальной страсти к уборке, мне это стало даже нравиться. В конце концов, самонаводящийся дома порядок – это мечта любого лентяя, как я. Я даже после отпуска стала иногда заманивать его на выходные в свою квартиру. Там он, почувствовав себя как дома, тоже не мог удержаться от уборки. В остальные дни мы преимущественно проводили время в его квартире. По крайней мере, когда оба были в Чикаго: от него все-таки ближе ехать в штаб-квартиру. Когда Коннор уезжал в командировку, я, естественно, возвращалась к себе.
Еще одним большим плюсом Коннора было то, что он мог есть, а мог не есть. И даже когда ел, не особо уделял внимание тому, что именно он ест. Это здорово компенсировало мое неумение и, главное, нежелание готовить. Хотя вместе с ним готовить мне почему-то нравилось, и иногда мы это делали.
В общем, после двух месяцев отношений я почти успокоилась и перестала бояться, что не впишусь в его жизнь. Единственное, что не давало мне покоя, – это мысли о том, как вытащить его из этого состояния, в котором он пребывал последние четыре года.
Я как раз закончила работу с телами, когда Коннор появился в морге. Мне оставалось только подписать образцы и отправить их на анализы.
Коннор:
К тому времени, как нужно было ехать за Клер в морг, я успел решить все свои дела, получил и прочитал предварительное заключение криминалистов, и даже (ох, как я этого не любил) ответить на несколько вопросов одного ушлого журналиста.
Найдя в полицейском участке детектива Салливана, я отдал ему документы, подтверждающие, что мы целиком и полностью подчиняемся в данном деле полиции, и получил от него устное заявление, что мы работаем самостоятельно, и никто нам палки в колеса ставить не будет, а наоборот, будут всячески оказывать содействие.
– Брендон Холден был хорошим полицейским, – сказал в конце разговора Салливан, – мы начинали напарниками. И если это не ваше самовозгорание или как его там, я из-под земли достану ту гниду, которая сделала это с ним и Марисой. И маленькой Эбби.
Я пообещал ему разобраться с этим как можно скорее. Взглянув на часы, я решил ехать за Клер. Она должна была уже закончить.
Клер была еще в халате, но аутопсию, видимо, закончила.
– Привет, – сказал я, закрывая за собой дверь и внимательно глядя на нее. Я видел еще в доме Холденов, какими глазами она смотрела на тело Эбби. – Как ты?
Клер:
– Иногда я свою работу просто ненавижу, – призналась я, стаскивая с себя халат, и садясь к столу, подписывать образцы. – Мне нужно еще десять минут. Подождешь? – я посмотрела на него с улыбкой.
Коннор:
– Конечно.
Я сел на соседний стул, поставил локти на стол, подпер руками подбородок и просто молча смотрел, как она подписывает бумаги, совершенно некстати думая о том, какая она красивая.
Да уж, Дойл, нашел место думать об этом.
Заметив мой пристальный взгляд, она несколько раз искоса посмотрела на меня, но промолчала. Натянутая улыбка выдавала ее с головой. Интересно, почему она вечно старается показать себя эдаким неуязвимым циничным патологоанатомом, которого совершенно не волнует, что там лежит у нее на столе? Я-то знаю, как сильно ее волнует, кто там лежит.
– Хочешь, после совещания поужинаем где-нибудь? – снова невпопад спросил я.
Ну и идиот, вот действительно, морг – это самое подходящее место для таких разговоров. Но, кажется, маленькая Эбби выбивала из колеи не только циничного патологоанатома. И мне не хотелось даже думать о том, что через полчаса Клер будет рассказывать, как и от чего погибла девочка.
Клер:
Интересно, как у Дойла вообще язык поворачивается говорить, что он ущербный и не способен на чувства? По-моему, из всех мужчин, с которыми я встречалась, он лучше всех чувствовал, когда мне плохо. И даже пытался что-то сделать.
– Это было бы просто здорово, – я подкатилась к нему на стуле и поцеловала в щеку.
Коннор:
Кажется, Клер подобный разговор в морге не показался чем-то из ряда вон выходящим. С другой стороны, я ведь всего на ужин ее позвал.
– Ну что, тогда поехали в лабораторию? – я поднялся, видя, что она закончила со своими бумагами. – Линдсей и Питер уже отзвонились, что закончили, готовы доложить.
Клер:
Я кивнула. Собрала свои вещи и вышла вслед за ним на улицу. Коннор довез нас до лаборатории, где уже ждали Питер и Линдсей. На наше совместное появление Доннер отреагировала вполне спокойно, а Питер даже не обратил внимания. Мы заняли свои места за столом в конференц-зале.
Коннор:
Я вывел на большой экран фотографию погибшей семьи.
– Итак, семья Холден, жили в этом доме уже восемь лет. Брендон, 35 лет, полицейский. Мариса, 32 года, домохозяйка. И девочка, Эбигейл, 7 лет. Сегодня с утра мистер Брендон не пришел на работу. Коллеги звонили ему, но безуспешно. Ни по домашнему, ни по мобильному никто не отвечал. Джейсон Салливан, бывший напарник и друг Холдена, приехал к нему, чтобы проверить, все ли в порядке. Дверь оказалась не заперта. Салливан зашел внутрь и нашел три обгоревших трупа в гостиной. Это то, что нам известно. Что выяснили вы?
Первым отозвался Эксон.
– Мы с криминалистами облазили весь дом, следы огня есть только в гостиной и в холле, – сказал он, выводя на экран фотографии комнаты из дома Холденов. – Кроме людей, мы нашли еще обугленную мягкую игрушку и слегка подгоревшие занавески. Угли в камине тоже еще тлели.
– Кто зажигает камин в июле? – удивилась Линдсей.
– В том-то и дело, – кивнул Питер. – Так же я зафиксировал небольшой подъем температуры в гостиной. Буквально на два градуса выше, чем во всем доме.
– Это может быть как раз от камина, – заметил я. Видя, что у Питера все, я повернулся к Клер. – Клер, отчего умерли эти люди?
Клер:
– Налицо все признаки смерти в огне. То есть до того, как тела воспламенились, люди были живы. Никаких других заметных травм и повреждений, – начала я. – Правда, пока я не смогла понять, как именно они воспламенились. Похоже, что пламенем сразу объяло все тело, горели равномерно. Странно, что в гостиной были такие незначительные повреждения от огня. Я бы сказала, что интенсивность, продолжительность и температура горения должна была быть значительно выше, я бы поняла, если бы сгорел дом целиком. Но если я правильно понимаю, соседи даже ничего не заметили, если их нашли только утром. Предварительное время смерти: вчера между шестью и девятью часами вечера. Следов какого-либо катализатора я пока не нашла, но я еще отправила образцы на анализы, завтра скажу точнее.
Я посмотрела на Коннора, давая понять, что у меня все. Но слово тут же взяла Линдсей.
– Никто из соседей действительно не заметил ничего необычного. Ни горения, ни какого-либо шума или чего-то из ряда вон выходящего. По их словам, накануне они видели, как Холдены жарили во дворе мясо, их дочь играла на площадке с подругой. Все были веселыми и спокойными. Никаких посторонних людей никто не заметил. Только девочку, которая была в гостях, потом забрали родители. Ничего криминального. Никому даже в голову не пришло, что в доме что-то могло случиться.
Коннор:
– Как-то это не очень похоже на спонтанное самовозгорание, так? – Я потер подбородок.
– Никогда не слышал, чтобы из-за ССЧ погибала вся семья, – поддержал Питер.
– А эта девочка, – я повернулся к Линдсей, – подруга Эбби. Во сколько ее забрали родители?
Клер:
– По свидетельствам соседей, около семи вечера, – сообщила Линдсей.
– Тогда очень может быть, что они были последними, кто видел Холденов живыми, – заметила я. – Кто-нибудь знает, кто был у них в гостях?
– Соседи не признали девочку и поэтому предположили, что она либо не из местных, либо ее родители недавно переехали сюда. Я не узнавала точнее, но могу выяснить.
Коннор:
– Выясни. Клер права, похоже, они действительно видели Холденов последними. Полный отчет криминалистов будет только завтра, но он нам, думаю, не особо интересен, это дело полиции. Если у них появятся какие-то данные, Салливан обещал нам сообщить.
Клер:
– Хорошо, я выясню, – Линдсей сделала пометку у себя в блокноте.
– Я еще тоже проведу несколько анализов, – сказала я. – Может быть, на спонтанное самовозгорание это и не было похоже, но возгорание точно было и было оно какое-то странное.
– Мы продолжим исследование и мониторинг среды, – добавил Питер. – Может, обнаружатся какие-то аномалии, которые возникают периодически.
Коннор:
Я удовлетворенно откинулся на спинку стула. Просто не узнаю свою команду в последний месяц. Что случилось? Где-то, пока я был в отпуске, раздавали таблетки для взросления и самостоятельности? Эксон не выдвигает сумасбродные идеи, Доннер не ловит каждое слово. Я что-то пропустил?
– Хорошо, сегодня все молодцы. – Эй, Дойл, а ты каких таблеток объелся? – Тогда собираем новые сведения. Линдсей, постарайся побыстрее узнать, что за девочка была у них в гостях, это очень важно. – Ну вот, сам ведь только что отметил, что они вполне самостоятельные, нет, снова строишь из себя воспитателя.
Линдсей кивнула, собрала свои бумаги и вышла, Питер лениво потянулся за ней. Мы с Клер немного подождали, чтобы это так не бросалось в глаза, ради приличия. Хотя, ради какого? Доннер была с нами на Багамах, лично все видела, Эксон тоже как-то оговорился, что знает про нас с Клер, но, услышав всего одно имя – Лиззи Браун – тут же заткнулся и сделал вид, что глух и слеп. И все же мы немного подождали, прежде чем выйти вместе из лаборатории и сесть в машину.
– Куда ты хочешь поехать? – спросил я, застегивая ремень безопасности. – Предпочтения по кухне будут?
Клер:
– Куда-нибудь, где есть что-то кроме пиццы. И не китайскую кухню, – вздохнула я. – Надо мне все-таки научиться что-то готовить, наверное. А то от доставки и заморозки уже тошно иногда.
Настроение почему-то было на нуле, невзирая на то, что Коннор был рядом, и мы собирались ехать ужинать. Никак не могла выбросить из головы сегодняшнее вскрытие. Казалось, я до сих пор чувствую запах гари.
Коннор:
Я покосился на Клер. Голос никакой и даже улыбку изобразить уже не пытается.
– Пиццу и китайскую лапшу будем дома есть, – согласился я. – Когда я в последний раз был в Спрингфилде, я нашел здесь один чудесный ресторанчик со средиземноморской кухней, надеюсь, они еще не закрылись. Ты же не против рыбы? – Есть мясо я сейчас точно был не в состоянии, запах горелой плоти преследовал меня до сих пор. – Помнится, я очень хотел попробовать у них морского черта.
Я улыбнулся и снова посмотрел на нее.
Клер:
– Звучит заманчиво, – я тоже постаралась улыбнуться. В конце концов, это же моя работа, я знала, на что шла, когда выбирала ее. Я погладила Коннора по руке.
Он сжал мои пальцы, потом завел машину и уже полчаса спустя мы изучали меню. Я ничего не смогла придумать, поэтому ограничилась тем, что заказала то же самое, что и Коннор.
Пока мы ждали заказ, я внезапно спросила, глядя в пустую тарелку:
– Можно личный вопрос?
Коннор:
Можно все, что угодно, Клер, если это отвлечет тебя от мыслей об Эбби. Я же знаю, что ты до сих пор прийти в себя не можешь.
Я накрыл ее руку своей, легонько погладил ее пальцы.
– Конечно.
Клер:
– Вы же с Ирен были долго женаты? – я посмотрела на него. – Почему у вас не было детей?
Коннор:
Я удивленно поднял на нее глаза. Многого ожидал, но не подобного вопроса.
– Не знаю, – растерянно произнес я. – Вернее, мы никогда даже не говорили об этом. – А ведь на самом деле, за все восемь лет брака мы с Ирен никогда не говорили о детях. Почему? – Просто принимали как данность, что есть мы вдвоем, и больше нам никто не нужен. У нас даже хомяка не было никогда. Притом мы часто переезжали, жили на съемных квартирах. Может быть, если бы не разошлись, еще через пару лет и задумались бы об этом. Понимаешь, Ирен... она сама была как ребенок. Вечеринки, гости, бесконечные друзья. А мне хватало одного ребенка.
Так, Дойл, тормози. Девушкам не нравится, когда мужчины рассказывают о своих бывших.
– А почему ты спросила?
Клер:
Я пожала плечами.
– Не знаю, просто Холдены были женаты десять лет, их ребенку было почти восемь, вот я и задумалась, почему у тебя их нет.
Сейчас мой вопрос мне самой казался глупым. Действительно, что я все время лезу к нему в душу? То почему из ВМФ ушел, то почему спать не можешь, то почему детей нет... Нашим отношениям без года неделя, а я спрашиваю его о детях? Я окончательно смутилась.
– Извини, действительно не знаю, почему спросила. Наверное, просто стало интересно: это просто так получилось, или это твоя принципиальная позиция.
Вот здорово, а это я зачем сейчас сказала?
Коннор:
– Я не готов тебе ответить, – честно признался я. – Когда мы поженились, нам был двадцать один год, какие дети? Мы сами были дети. А после развода я старался не заводить серьезных отношений, ты же знаешь.
Отлично, Дойл, просто отлично. Ты только что сказал ей, что не воспринимаешь ее всерьез. Или это прозвучало не так?
Неловкую паузу прервал официант, принесший наш заказ. Надо как-то исправлять положение. Ведь я же хотел отвлечь ее, а не окончательно испортить день.
– Когда мой племянник вцепился тебе в волосы, мне показалось, ты была не очень счастлива, – я улыбнулся, вспоминая ее лицо в тот момент.
Клер:
Ему, наконец, удалось добиться от меня искренней улыбки.
– Этот монстр чуть не выдрал мне клок волос, – вспомнила я. – Но только, Коннор, – я посмотрела ему в глаза, но при этом продолжала улыбаться, чтобы разговор не казался слишком серьезным, – это не значит, что я не люблю детей или что-то в этом роде. Хотя я не умею над ними умиляться и сюсюкать... И вообще до недавнего времени быть ребенком было моей прерогативой.
Я попробовала свое блюдо, порадовалась, что у Коннора такой хороший вкус, подумала, на что можно было бы сменить тему, даже что-то придумала, но когда открыла рот, почему-то услышала, как говорю:
– На твоего ребенка я бы с удовольствием посмотрела. Даже если бы он рвал мне волосы на голове в этот момент.
Надеюсь, это не прозвучало как: "Я хочу от тебя ребенка"?
Коннор:
Если честно, я немного растерялся. Что она имеет в виду? Я люблю ее, люблю уже скоро год как, но... Что – но? Не готов заводить с ней детей? Господи, слово-то какое ужасное – заводить. Как котенка или щенка. Но ведь на самом деле рановато еще об этом говорить. Или ей уже так не кажется?
Я не знал, что ей сказать. Мне хотелось, чтобы сейчас произошло что-нибудь, что отвлекло бы наше внимание от этого разговора. Но секунды шли, а ничего не происходило. Клер все еще сидела напротив меня и ждала, чтобы я сказал хоть что-то.
Что это, трусость, Дойл? Ну, тогда переведи все в шутку, как ты любишь это делать. Сбеги от разговора. Ты же умеешь это так хорошо.
– Тогда, зная характер его родителей, мы оба остались бы без волос.
Ты что, только что вслух произнес, что это будет ваш ребенок?
Я поспешно улыбнулся ей, чтобы скрыть смущение.
Клер:
Кажется, я покраснела. А что, сама напросилась. Пристала к нему сначала, почему не было детей в первом браке, потом со своим желанием посмотреть на его ребенка. Что он еще мог тебе сказать? Наверняка, не принято своей девушке говорить, что если у него когда-нибудь будет ребенок, он тебе его обязательно покажет.
И вообще, откуда взялось это – "в первом браке"? Он у него не первый, он у него единственный. Пока.
Черт, ну о чем я думаю? Может, сначала надо хотя бы пару недель провести вместе так, чтобы ни одной чашки не разбить? А потом уже думать о браке и детях? С чего я вообще об этом думаю? Меня всегда эти мысли приводили в ужас, я специально выбирала себе мужчин, которым в голову такое не придет. А теперь почему-то сама задумалась. Да что со мной вообще не так? Подумаешь, побывала у меня сегодня на столе семья с ребенком. Это же не повод так раскисать.
– Рыба здесь действительно очень вкусная, – нервно выдала я.
Коннор:
Я тут же ухватился за эту возможность переменить тему разговора.
– Да, рыба замечательная. – Я внимательно смотрел в тарелку, как будто там было нечто очень важное.
Ты трус, Дойл.
День второй
Коннор:
Клер еще спала, когда я, изображая из себя шпиона и оглядываясь по сторонам, перебрался в свой номер в отеле. Вообще, во время совместной работы, я предпочитал соблюдать субординацию и не демонстрировать особенного к ней отношения, чтобы не повторилась история с Кэт-Айлендом, но вчера она была такая подавленная, что оставить ее наедине с мыслями ночью я не мог.
В мобильной лаборатории я появился первым, постепенно подтянулись и остальные.
– Линдсей, ты узнала, что за девочка была в гостях у Холденов? – первым делом спросил я.
– Да, – Линдсей открыла свой блокнот. – Александра Шелдон, одноклассница Эбби. Она живет в двух кварталах отсюда. Отец – Виктор Шелдон, учитель математики в местной школе, мать – Салли Шелдон, медсестра. Одна из соседок запомнила номер машины, которая стояла возле дома Холденов позавчера вечером, это оказалась машина Виктора Шелдона.
– Хорошо, договорись с ними о встрече, нужно узнать, что происходило в доме в тот день. Клер, – я повернулся к Дэвисон, – результатов из Центральной лаборатории еще нет? Должен быть катализатор, не могли же три человека сгореть сами по себе.
Клер:
– Ты же знаешь Центральную, Коннор, – я медленно пила горячий сладкий кофе, пытаясь проснуться. Очень плохо спала этой ночью, нормально уснула только под утро. – Они не любят работать по ночам. Я им, конечно, звонила и вчера вечером, и сегодня утром, чтобы поторопились. Обещали к полудню. У них там завал, рук не хватает. Я еще поеду сейчас сама проведу несколько тестов дополнительных в лаборатории местной больницы.
Коннор:
– Если это кого-то интересует, то я начал обследование соседних домов, – обиженно протянул Питер.
– И как результаты? – я постарался спрятать усмешку.
Питер картинно вздохнул.
– Пока никак. У всех все нормально, никакой активности, никаких странных пожаров. Но я еще не закончил.
– Я не могу дозвониться до Шелдонов, – сказала Линдсей, когда Эксон замолчал.
Я только сейчас заметил, что все это время она под столом набирала номер телефона.
– И мне это как-то не нравится, – продолжила она, – мама, папа, семилетняя дочка, не берут трубку... Ничего не напоминает?
Я мгновенно сорвался с места.
– Поехали туда. Клер, если придут результаты, позвони.
Клер:
– Хорошо, – я проводила Коннора и Линдсей взглядом, потом быстро допила кофе, попрощалась с Питером и поехала в больницу.
Я едва успела приступить к работе над образцами, которые оставила для самостоятельного исследования, как зазвонил мобильник. Звонил Коннор. Похоже, у нас действительно еще один труп.
"Хорошо, что один", – не удержавшись, подумала я, снова собираясь и покидая лабораторию.
Коннор:
До дома Шелдонов мы добрались буквально за несколько минут. Правда, при этом Линдсей вжалась в сиденье и старалась не смотреть в сторону спидометра. Я и сам не знал, зачем так несусь. Если что-то уже случилось, то оно случилось, мы все равно опоздали.
Дом выглядел пустым. На парковке не было машины. Я несколько раз позвонил в дверь, но никто не отвечал. Линдсей многозначительно посмотрела на меня и нажала на ручку. Дверь тихо открылась. Мы вошли в дом. Кругом было темно, шторы в гостиной плотно задернуты.
– Миссис Шелдон? – позвала Линдсей, но никто, естественно, не ответил.
Мы обошли весь дом, никого нигде не было. Я и не заметил, как исчезла Доннер.
– Коннор! – голос Линдсей был испуганным.
Я нашел ее в ванной. Салли Шелдон была там же. Лежала на полу, Лин сидела рядом с ней.
– Она мертва, – произнесла Линдсей, глядя на меня снизу вверху.
К горлу мгновенно подступила тошнота.
– Я позвоню Клер и Салливану, – сказал я, выходя из ванной.
Пока ждал их приезда, немного внимательнее осмотрел дом. Здесь тоже были следы пожаров, некоторые совсем недавние, некоторые, казалось, произошли уже давно. Но Салли Шелдон не сгорела, как Холдены. И где ее муж и дочка?
Клер и полиция приехали одновременно.
Клер:
Я столкнулась с детективом Салливаном у двери дома Шелдонов. Он как раз что-то говорил второму детективу. Увидев меня, детектив кивнул.
– Раз профессор вас вызвал, можете первой осмотреть труп. Наш патологоанатом еще в пути, но только, пожалуйста, ничего не трогайте и не перемещайте, криминалистам это не понравится.
– Не бойтесь, детектив, я несколько лет работала на полицию Чикаго, прежде чем перейти в ОНИР. Я знаю правила, – заверила я его.
Он кивнул и пропустил меня в дом. Коннор был в холле на первом этаже.
– Где она? – спросила я.
Он молча показал мне дорогу. Женщина лежала в ванной. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы по спине заскользили мурашки. Почему-то на этой своей работе я была не готова с таким столкнуться, но нужно было срочно взять себя в руки: негоже два дня подряд разваливаться на части.
После осмотра, я вышла в коридор, где меня ждал Коннор.
– Все очень плохо, – ответила я на его вопросительный взгляд. – Ничего сверхъестественного, не считая жестокости. Эту женщину долго и немилосердно пытали, в лучших шпионских традициях: ногти вырваны, есть синяки и порезы. Точнее перечень травм и причину смерти смогу сказать после вскрытия, но пока картина такая: ее мучили и замучили до смерти. Либо она ничего не сказала, либо... сказала и стала не нужна больше.
Коннор:
Я попытался справиться с эмоциями, но, по-моему, ужас все-таки проступил на лице. Жутко хотелось сказать, что в этом трупе нет ничего сверхъестественного, а значит, это не наше дело, но понимал, что, конечно же, наше.
– Когда она примерно умерла?
Клер:
– Сейчас трудно сказать точно, но не сегодня и не вчера. Позавчера, возможно поздно днем или вечером, а может и ближе к ночи. Точнее скажу после вскрытия, но это будет не раньше второй половины дня: пока здесь криминалисты закончат, пока тело в морг доставят... Я, наверное, поеду вперед, я не успела ничего сделать со своими образцами, когда ты позвонил. Буду ждать тело там, – я посмотрела на часы, было уже одиннадцать часов, скоро должны прийти результаты из штаб-квартиры. – Как только мне пришлют отчет из Центральной, я его тебе сразу перешлю и позвоню, если что-нибудь появится у меня. Я тебе здесь еще нужна?
Коннор:
Ты нужна мне здесь все время. Потому что пока ты рядом, я за тебя не волнуюсь. А когда ты уходишь, я превращаюсь в параноика. Просто ты об этом не знаешь.
– Нет, можешь ехать. Я подожду, пока полиция закончит осмотр места преступления. Вдруг что-нибудь интересное обнаружится.
Клер уже собралась идти, когда я все-таки задал мучивший меня последние несколько минут вопрос:
– Клер... чтобы женщина позволила себя так пытать и ничего не сказала, о чем ее должны были спрашивать? Тот, кто сделал с ней это, искал ее дочь?
Клер:
– Я не могу представить себе, кого еще можно защищать так отчаянно, – я кивнула. – Если бы это был тренированный агент разведки, я бы сказала, что интересы страны. Но обычная женщина, медсестра, может так защищать только своего ребенка.
Я посмотрела на Дойла, пытаясь понять, о чем он думает, но по его лицу как всегда ничего нельзя было прочитать. В этом деле слишком много детей. То, что это достает циничного патологоанатома, объясняется хотя бы тем, что патологоанатом – женщина, заложенных инстинктов никто не отменял. Странно, что это, кажется, достает даже нашего непрошибаемого робота. Я который раз внутренне усмехнулась над этим прозвищем. На самом деле меньше всего Дойл был похож на робота, но понять это можно было только узнав его достаточно близко.
Коннор:
– Но если девочки нет, значит, она все-таки рассказала? Но кто и зачем искал ее?
Тут же появилось задание для Линдсей – узнать все про семью Шелдонов. Быть может, они не жили вместе и Виктор Шелдон похитил свою дочь? Пытал жену, она сказала, что Александра в гостях, он поехал туда, убил Холденов (но как?) и забрал ребенка?
– Ладно, Клер, езжай. Позвони, как будут новости. Мне срочно нужна Линдсей.
Я не позволил себе даже притронуться к ней, хотя очень хотелось. Просто молча проводил взглядом и ушел на поиски Доннер.
Клер:
На вопросы Коннора у меня не было ответов. Я не знала, кому понадобился ребенок. Конечно, можно предположить, что отцу, но мне как-то не хотелось верить, что человек может сделать такое с матерью своего ребенка, какие бы отношения между ними ни были. Наверное, цинизма во мне все-таки маловато, надо работать над этим. Или меня так отношения с Коннором расслабили, что захотелось видеть вокруг только радугу и розовых пони?
Отогнав от себя подальше эти мысли, я поехала обратно в больницу. Отчет из Центральной пришел в четверть первого, и я сразу переслала его Дойлу, добавив в письме от себя краткое резюме: "Они тоже ничего не нашли".
Затем я занялась своими образцами, хотя было понятно, что если уж Центральная ничего не нашла, то я точно ничего не найду, но проверить я была обязана. Для очистки совести. К тому же, пока криминалисты занимаются местом преступления, труп мне не отдадут.
Как я и предполагала, все мои анализы были впустую. Я послала Коннору краткую смс: "И я снова ничего не нашла. Они просто сгорели. Без катализатора".
Я даже не успела пообедать, когда привезли тело Салли Шелдон. И сразу я порадовалась, что пообедать еще не успела. Наверное, когда-нибудь я смогу есть рядом с любым трупом, но пока не получалось. Хотя опять же, до того, как я эмоционально влипла с Дойлом, я была спокойнее. Странно.
Вскрытие двухдневных трупов – это отдельное удовольствие, но, по крайней мере, я выяснила кое-что, что давало мне некоторую надежду.
Я сняла перчатки и набрала номер Коннора.
Коннор:
По заверениям соседей, Шелдоны тоже были обычной семьей, может, чуть замкнутее, чем хотелось бы, но самые обычные. Ссоры у них, конечно же, случались, но в целом они жили дружно, разводиться и, тем более, делить дочь не собирались.
Позавчера утром возле их дома, по заверениям одной старушки-соседки, останавливался черный тонированный джип, но простоял недолго. Вечером подъехал Виктор, припарковал машину, а где-то через минут двадцать выбежал из дома, сел в автомобиль и уехал. Больше ни его, ни Салли, ни маленькую Алекс никто не видел.
Поговорив в детективом Салливаном, мы пришли к неутешительному выводу. Виктор Шелдон приехал домой и либо пытал свою жену (но зачем?), либо просто нашел ее мертвой (но в доме не было чужих отпечатков пальцев). Наверное, прояснить этот вопрос сможет вскрытие Салли, время ее смерти. Затем он сел в машину, забрал дочку из гостей и уехал. Опять вопрос: это он убил Холденов или они погибли уже после его отъезда? И если он, то как? От Клер пришла смс, что катализатора не было. Как тогда сожгли этих людей?
От получаемой информации и возникающих вопросов пухла голова. Вдобавок ко всему, по району поползли слухи о маньяке. Ну как же, тихий пригород, и тут такое. Две одинаковые семьи, одна полностью погибла, вторая наполовину погибла, наполовину исчезла. Звонок Клер застал меня в самый неподходящий момент. Я как раз подъехал к лаборатории и пытался отбиться от какого-то журналиста.
– Да, Клер, – ответил я, закрывая все-таки за собой дверь.
Клер:
– Я закончила вскрытие Салли Шелдон, – сообщила я, опуская приветствие. – Ничего особенно нового, только удалось более или менее уточнить время смерти: она умерла позавчера между тремя часами дня и шестью вечера. Плюс-минус час, конечно, может быть, но, по всей видимости, она умерла до того, как отец забрал девочку от Холденов. И, Коннор, она, по всей видимости, умерла... в процессе пыток. То есть, не видно, чтобы ее добивали. Скорее, просто перестарались. Я думаю, она не сказала того, что ее мучители хотели знать.
Коннор:
Я сел на первый попавшийся стул, переложил телефон в другую руку. Потом понял, что просто подсознательно тяну время.
– То есть вероятность того, что это сделал Виктор, остается? Ты не нашла чужого ДНК на ее теле? Следы борьбы?
Клер:
– Нет, никаких следов. Работали чисто, скорее всего, в перчатках, – я помялась, не знаю, озвучивать свои мысли или нет. – Коннор, я не думаю, что это Виктор. Если только он не проходил специальные пыточные курсы. Но он же вроде учитель?
Не знаю, может, во мне все еще говорили эмоции, но я не хотела верить в то, что муж мог сотворить такое со своей женой.
– Может, я повторяюсь, но это была не драка, не убийство в приступе гнева. Это была целенаправленная пытка, жестокая и профессиональная. Вырывать живому человеку ногти, – мой голос слегка дрогнул, но только слегка, – не так-то просто. Это надо уметь.
Коннор:
– Ты ведь работала на полицию, Клер. Не меня тебя учить, что, если погибает жена, а муж исчезает, подозрение автоматически падает на мужа. К тому же, ты ведь была у них дома. Там много следов от огня. Некоторые довольно свежие. Что-то там было. Но насчет пыток ты права, это надо уметь. – Еще одна пометка в блокноте. – Я проверю биографию Шелдона, вдруг учителем он стал недавно. Ладно, – я глубоко вдохнул, – ты там как? На совещание успеешь?
Клер:
– Да, я закончила, скоро буду. И Коннор, – я снова некоторое время сомневалась, говорить или нет, но все-таки продолжила: – Ты прав, пока я работала на полицию, это было бы моей приоритетной версией. Но после работы в Управлении, после Кэт-Айленда я уже не уверена, что самая очевидная версия – самая правильная.
Коннор:
Я улыбнулся. Кажется, даже вся эта ситуация немного отпустила. Да, очевидная версия не всегда правильная. Но даже если очень хочется, чтобы это было именно так, совсем открещиваться от нее нельзя. Я лучше буду надеяться на то, что Виктор Шелдон не убивал свою жену и не похищал свою дочь, но все равно проверять это.
– Да, ты права. На совещании все обсудим. А пока вы собираетесь, проведу сеанс связи с начальством.
Перед тем, как звонить Элсингеру, я открыл файл с результатами исследования из Центральной лаборатории. Конечно, Клер сказала, что там ничего нет, но я привык все перепроверять. Чертова паранойя. Может, мне в самом деле пора лечиться? Иначе как объяснить, что я проверяю все, дочитывая вплоть до подписи того, кто проводил исследования? Вот какая мне разница, что результаты обработал и прислал некий Мэтью Адамс? Кстати, новенький что ли? Не помню раньше такого лаборанта.
О господи, Дойл.
Я едва не застонал. Параноик хренов.
Быстро закрыл файл, позвонил Элсингеру. К моему удивлению, начальство выслушало мой доклад крайне внимательно и даже задало несколько уточняющих вопросов. Более того, велело докладывать каждые 6 часов. Интересно, ночью тоже?
Поговорив с Элсингером, я снова открыл файл. Что-то не давало покоя. Нет, данные все те же. Тогда что режет глаз? Не Мэтью же Адамс.
Первой пришла Линдсей, а буквально через пару минут и Клер с Питером.
Клер:
Я улыбнулась Коннору, но он, кажется, этого даже не заметил. Он был напряжен и задумчив. Дело, конечно, было очень неприятным, мне самой от него было нехорошо.
Я решила сразу, не дожидаясь вопроса Коннора, сообщить остальным результаты вскрытия, которые я уже раньше сообщила Дойлу. Я также добавила, что ни Центральная лаборатория, ни я сама не смогла найти следов какого-либо катализатора.
Питер тоже доложил результаты мониторинга среды вокруг дома Холденов и результаты осмотра дома Шелдонов.
– Меня очень занимают эти следы мелких возгораний, которые находятся по всему дому, – сказал Питер. И по блеску в его глазах я догадалась, что у него уже есть теория.
Коннор:
Я пытался сосредоточиться на совещании, но мыслями упорно возвращался к отчету из Центральной лаборатории. Что там не так? Что мешает забыть о нем?
Доклад Клер я слушал в пол уха, она уже все мне рассказала, а вот на результатах мониторинга Питера совсем отключился.
– Что? – спросил я у Эксона, когда увидел обращенный ко мне взгляд. Надеюсь, это прозвучало в тему?
Клер:
– Я вот что подумал, Коннор, – с энтузиазмом начала Эксон. – На спонтанное самовозгорание наш случай не очень похож, так? От него еще ни разу не погибало три человека сразу.
– И ты знаешь, на что наш случай похож? – поинтересовалась Линдсей с улыбкой. Она уже тоже поняла, что у Питера появилась очередная шокирующая теория.
– Это похоже на пирокинез! – торжественно заявил Питер.
– Способность вызывать огонь на расстоянии силой мысли? – уточнила я. – Ты это серьезно?
– Конечно! Тогда все сходится. Холдены воспламенились не сами, но мы не нашли следов каких-либо горючих веществ. Теоретически, человек, владеющий пирокинезом, может вызвать огонь с достаточно высокой температурой горения.
– Вот именно, Питер, теоретически, – перебила Линдсей. – Это абсолютно не доказано.
– Дослушай меня до конца, Линдсей! – потребовал Питер. – Жену Шелдона замучили до смерти, так? Что если приходили за ее мужем? Который владеет такой способностью? Думаю, она многих может интересовать. Это ведь неплохое оружие. Салли не сдает мужа, а он, когда находит ее тело, хватает дочку и бросается в бега. Холденов он мог убить случайно или намеренно, скажем, чтобы они не смогли никому рассказать, что они его видели. По-моему, логично.
Он посмотрел на Дойла. Мы все на него посмотрели.
Коннор:
Это был бред. Полный и окончательный. Большего бреда от Эксона я еще не слышал. Но в этот бред укладывалось абсолютно все. Следы от огня в доме Шелдонов, как будто Виктор иногда срывался намеренно или просто не мог сдержать огонь в себе. Замкнутый образ жизни семьи, чем меньше людей к ним ходит, тем меньше шансов, что кто-то узнает. Сгоревшие заживо Холдены. Вряд ли он сжег их потому, что они много знали, Эбби не имело смысла трогать. Быть может, он был выбит из колеи смертью жены и просто не сдержался? Ведь пирокинез – это по большей части умственные способности, и человек в стрессовой ситуации не всегда способен их контролировать.
И если еще несколько часов назад я не хотел признавать, что Виктор мог причинить вред своему ребенку, то теперь приходилось согласиться с тем, что он убил чужого.
– Я в таком случае одного не понимаю, – медленно произнес я, глядя в сторону. – Зачем было пытать Салли? Не проще ли схватить девочку? Любой нормальный отец в таком случае пришел бы сам.
Клер:
– Может, это было в планах, но девочки просто не оказалось дома? – предположила Линдсей.
– Может, Салли пытали именно на этот счет? Чтобы она сказала, где Алекс?– продолжила я. – Я все-таки слабо себе представляю, чтобы женщина так защищала мужа, ценой собственной жизни. Я все же считаю, что подобные пытки можно выдержать только ради ребенка.
Коннор:
– То есть ты хочешь сказать, что пирокинезом обладает девочка? – переспросил я.
Клер:
– Ты сам сказал, что любой нормальный отец пришел бы сам, если бы забрали его ребенка, – напомнила я. – Если кто-то хочет использовать способности Виктора, то какой самый эффективный способ воздействовать на него? Взять в заложники его дочь.
Коннор:
– Полиция ищет их. Если они доберутся до Виктора, жертв может быть очень много. Кто знает, на что способен загнанный в угол человек, обладающий таким даром.
– Мы должны найти его первыми! – тут же подскочила Линдсей.
Я посмотрел на нее, и она тут же села обратно.
– Нам нужно выяснить, где он, – поправил я. – А потом уже вступить в контакт. Убедить его, что мы хотим помочь. И мы должны сделать это до того, как его найдет полиция. Потому что Салливан с коллегами пошлет нас вместе с пирокинезом куда подальше. Но я не представляю, где его искать. У нас никаких данных. Всех родственников полицейские уже проверяют.
Клер:
– Ну я тут, – Питер замялся, – понимал, как все обернется, – быстро добавил он, – и кое-что прихватил в доме Шелдонов, когда проводил там исследование среды.
Он выложил на стол то ли записную книжку, то ли ежедневник.
– Ты что, утащил это с места преступления? – возмутилась я. – Ты с ума сошел?
Коннор:
– Эксон, ты идиот? – поддержал я Клер.
Линдсей просто многозначительно вздернула бровь.
– Все равно уже утащил, – я вздохнул, – не признаваться же теперь. Но имей в виду, это крайне неправильно и я такое не одобряю, – кажется, улыбку сдержать не получилось. – Нашел там что-нибудь интересное?
Клер:
– Тут много всего, я запутался вконец, – признался Питер. – Я подумал, может, Линдсей посмотрит? Она лучше в таких вещах разбирается.
Линдсей фыркнула, но было видно, что она польщена. Я покачала головой, но успокоила себя тем, что Салливану не соврала: я знаю правила, а то, что мои коллеги их не знают или плевать на них хотели, я не виновата.
Коннор:
Мы оставили Линдсей одну в конференц-зале, сами вышли на улицу. Клер тут же закурила, Питер демонстративно отступил в сторону, чтобы дым шел не на него.
– Я звонил Рею, он скоро должен подъехать, – сообщил я. – Он все-таки бывший полицейский, у него больше опыта в деле поиска пропавших людей и в раскрытии преступлений. И если найдем Виктора и Алекс, нам может пригодиться его помощь.
– У нас же целая команда копов в этом расследовании, что нам, не помогут что ли? – удивился Питер.
– Не хочу пока их посвящать в этом, – ответил я. – У меня дурацкое предчувствие.
Эксон фыркнул и повернулся к Клер. У меня вдруг на секунду возникло ощущение, что он сейчас попросит у нее сигарету, но он промолчал.
Клер:
Я подошла ближе к Коннору (он тоже не любил, когда я курила, но вроде уже давно смирился с этим) и тихо спросила:
– Что за предчувствие?
Коннор:
– Не бери в голову, – отмахнулся я. – Просто мне кажется опасным отправлять на поиски Виктора непосвященных людей. А местную полицию я считаю именно такими. Ты бы видела, с каким видом Салливан говорил мне про самопроизвольное возгорание. Они не поверят нам про пирокинез. А я не хочу лишних жертв.
Я улыбнулся Клер, но, кажется, вышло неискренне. Я не стал ей говорить, что мне не нравится, как заинтересовался этим Элсингер, что мне не нравится фамилия лаборанта на документах. Это моя личная паранойя. К тому же, это всего лишь неясные ощущения, я толком даже сам ни черта не понимаю.
– Эй, ребята, я, кажется, что-то нашла, – послышался голос Линдсей.
Я обернулся, она стояла в дверях мобильной лаборатории и махала нам ежедневником.
Клер:
Коннор обернулся к Линдсей, а я на пару мгновений задержала взгляд на нем. Что-то он мне не договаривал. Оставалось надеяться, что он пока сам просто не сформулировал это для себя, а не скрывал от меня намеренно.
– Мне кажется, надо проверить вот этот адрес, – Линдсей показала нам страницу с обведенным адресом.
– Почему именно этот? – тут же спросил Питер.
– Потому что здесь написано "бабуля", а полиция поделилась с нами списками адресов, где они будут искать Виктора. Все адреса, связанные с родителями Виктора и Салли, в том числе адреса их родителей, там есть, но такого – нет.
– Это вообще ничего не значит, – заметила я, бросая сигарету на землю. – Тут же не написано, чья это "бабуля".
– Может, это ничего и не значит, – обиделась Линдсей, – но мне кажется это странным. Я бы начала поиски отсюда.
Коннор:
Я взял у Линдсей ежедневник, внимательно перечитал адрес.
– Если мне не изменяет память, это маленький городок часах в четырех езды отсюда. Если бы мне нужно было спрятаться, я бы не стал светиться в небольшом городе, где все друг друга знают.
– Но он с ребенком, Коннор, – возразила Линдсей. – С ребенком как раз таки логичнее маленький город.
Клер:
– А вот нам сейчас Рей авторитетно подскажет, – сказала я, заметив подъезжающую машину.
Донахью вышел, поздоровался со всеми, пожал руки Коннору и Питеру, кивнул мне и Линдсей. Дойл быстро ввел его в курс дела, Линдсей передала записную книжку с адресом.
– Ну а что, – сказал Рей, внимательно все выслушав. – Конечно, затеряться в большом городе с одной стороны проще, но с другой стороны, там повсюду камеры, у всех смартфоны. Если он владеет пирокинезом, но при этом иногда срывается, то он через полчаса после такого окажется на Ютьюбе, а в маленьких городках с этим пока поспокойнее. Локально про тебя все все знают, но глобально можно оставаться незаметным.
Коннор:
– Тогда предлагаю поехать, пока полиция не узнала про этот адрес, – предложил я. – Лин, остаешься здесь, выясни нам все про Виктора Шелдона.
– Я выясню даже чуточку больше, – пообещала Линдсей. – Удачи вам.
Ехать мы решили на две машины, Рей с Питером на одной, я с Клер на другой, потому что еще два человека (Шелдон и Алекс) в одну уже не влезут. Уложив кое-какое оборудование, что Питер посчитал нужным, мы сели в машины.
– Сразу предупреждаю, Клер, мне не нравится, что ты тоже едешь, – сказал я, выруливая с парковки вслед за Донахью. – Но с таким даром, как у него, медицинская помощь может оказаться не лишней. Держись подальше, хорошо?
Клер:
Я закатила глаза. Дойл в своем репертуаре.
– Коннор, давай без этого, ладно? – попросила я. – Ты думаешь, мне очень нравится, что ты собираешься идти навстречу с человеком, который сжег Холденов? Так ты имей в виду, я от этого тоже далеко не в восторге. Ты тоже будешь держаться подальше теперь?
Коннор:
– Это моя работа, Клер, – серьезным голосом сказал я. – А ты любишь махать шашкой.
Мы выехали из города, набрали скорость, и теперь приходилось тщательнее следить за дорогой.
Клер:
– Я что? – не поверила я. – Когда я шашкой махала? И вообще, у меня что, какая-то другая работа? Не такая, как у тебя? Так надо было оставить меня в лабораториях, а не брать на оперативную работу, – я осеклась. Не дай бог сейчас ему идею подала, с него станется.
Коннор:
– Да ты у нас вечно впереди планеты всей, – я усмехнулся, быстро посмотрел на нее и вернулся к дороге, стараясь не отставать от несущегося впереди Донахью. – Главное, успеть поговорить с Виктором до того, как он подумает, что мы из полиции. Или из тех, кто пытал его жену. Как ты думаешь, что там вообще могло произойти?
Клер:
– Все, что я знала, я тебе уже сказала, – я отвернулась от него, глядя в окно. Почему-то его слова меня задели. – К Салли приходили профессиональные дознаватели. И я не имею в виду таких, как Доннер. Может, спецслужбы. Может, бандиты. Думаю, способности Виктора могут интересовать и тех, и других. Но я все равно уверена, что Салли защищала дочь, а не мужа. Ради мужчины такое терпеть не будешь. Вполне может быть, что к ней пришли именно за дочерью, чтобы потом давить на Виктора, но девочки не оказалось дома. У Салли стали выяснять, где она, а она не сказала. Потом Виктор нашел тело жены, понял, что приходили по его душу, и решил исчезнуть вместе с дочерью. Не понимаю, чем ему помешали Холдены. Особенно все трое. Может, он просто плохо контролирует свои способности, не знаю. Тогда Холдены были случайными жертвами.
Коннор:
Тон был обиженным. Я посмотрел на нее. Отвернулась к окну и говорит совершенно ровным голосом. Значит, точно обиделась. Я резко затормозил и съехал на обочину. Рея потом догоню.
– Клер, в чем дело?
Клер:
– Ты мне не доверяешь, – буркнула я, не поворачиваясь. – Не знаю, почему. Может, именно поэтому у нас запрещены служебные романы? Невозможно всерьез воспринимать женщину, с которой спишь? Я не ребенок, Дойл, не нуждаюсь в твоей постоянной опеке и защите. Если считаешь, что я не могу работать без твоих постоянных одергиваний – увольняй из команды, не надо держать меня здесь только ради того, чтобы я была под рукой.
Коннор:
Наверное, у меня слишком давно не было длительных отношений. А два месяца в моем случае – это очень много. Я привык при первых же сложностях просто уходить. Поэтому никого и никогда я не приводил в свою квартиру. Ну, почти. За четыре года было только одно исключение, но там мы сразу определили для себя месяц и ни днем больше.
Я отвык от того, что женщины иногда воспринимают все не так, как говоришь. Что иногда они придумывают больше, чем есть на самом деле. Но странно, почему-то эти сложности с Клер не пугали. И уйти не хотелось.
Я отстегнул ремень безопасности, наклонился к ней, поцеловал в щеку, до большего не дотянулся, она все еще смотрела в окно.
– Клер, я не не доверяю тебе. Я за тебя переживаю. И я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Клер:
– Дойл, а я по-твоему этого не делаю? – я повернулась к нему и наши лица неожиданно оказались слишком близко. – Ты думаешь, когда ты уезжаешь в командировку ловить очередное неведомое нечто, а я остаюсь в Чикаго, я не переживаю? Или когда ты лезешь в очередную канализацию в поисках монстра, который уже убил человек пять, с дротиками снотворного, а я остаюсь в мобильной лаборатории, я не переживаю? Или ты думаешь, что я хочу, чтобы с тобой что-то случилось? Я тебе хоть раз что-нибудь сказала?
Коннор:
– Все, молчу, – я примирительно поднял руки. – Слова тебе больше не скажу.
Но присматривать буду. Я снова пристегнулся, перевел коробку передач в нужный режим и нажал на газ. Резко и сильно. Так, что мгновенно прижало к спинке сиденья. Нужно же догнать Донахью.
Клер:
Я покачала головой. Я не была уверена, что он правильно понял, что именно я хотела ему сказать. Может, я сама не была уверена в том, что я хотела сказать. Мне ведь всегда нравилось, что меня опекают, разве нет? Почему ему я ставила это в вину?
Наверное, потому, что с ним я хотела других отношений. Я не хотела опеки с его стороны. Я хотела равных отношений. Наверное, мне даже нравилось наоборот немного опекать его. Спрашивать, ел ли он, следить, чтобы он спал хотя бы пять-шесть часов. Мне хотелось избавить его от груза Бермудского треугольника, вернуть его оттуда. Мне хотелось его спасти. Но в такие минуты мне казалось, что он мне этого никогда не позволит.
Оставшуюся часть пути мы провели в молчании, довольно быстро догнав машину Донахью и Эксона. До нужного места мы доехали уже затемно.
Коннор:
На въезде в город зазвонил телефон. В темноте отвлекаться на разговор не хотелось, поэтому я включил громкую связь.
– Коннор, я выяснила кое-что интересное, – раздался голос Линдсей. – 12 лет назад в Спрингфилде в Университете, где училась Салли Шелдон, тогда еще Говард, проводился один очень забавный эксперимент. Данные засекречены, поэтому мне удалось узнать немного. На студентах-добровольцах, в том числе и из других учебных заведений, проводились испытания нового лекарственного препарата. Испытания провалились, шесть из двадцати человек умерли. У того ученого оказалась весьма мохнатая лапа, дело замяли. Из разных источников мне удалось выяснить, что это было лекарство не от какой-то болезни, а средство, чтобы разбудить в человеке экстрасенсорные способности. Результаты эксперимента, кроме шести трупов, мне неизвестны. Точный список подопытных тоже. Мне указали примерно восемь человек. Двое из них в психиатрической лечебнице, шестеро мертвы. Салли Шелдон среди этих шестерых.
– Салли Шелдон участвовала в том эксперименте? – переспросил я. – Значит, она тоже что-то умела?
– Этого я не знаю, – я просто наяву увидел, как Линдсей качает головой. – Но она участвовала. И через полгода по состоянию здоровья ушла из университета, стала всего лишь медсестрой. Трое из этих восьми, что мне удалось установить, учились вместе с Виктором Шелдоном. Вполне возможно, он тоже там был. Отсюда и пирокинез.
Линдсей замолчала.
– Спасибо, Лин, если будет что-то новое, звони, – сказал я.
Клер:
– Очень интересно, – вслух подумала я. – Если оба – и Салли, и Виктор – участвовали в эксперименте и у них появились экстрасенсорные способности, то какие-то способности могут быть и у их дочери. Вполне может быть, что эти люди охотятся и за Виктором, и за его дочерью. А может быть, они, наоборот, ничего не знают про возможности девочки, если они есть, и тогда Салли прежде всего защищала эту тайну.
Я посмотрела на Коннора. Что-то в моей теории казалось мне неправильным, я что-то упускала, но я не могла понять, что именно.
Коннор:
Я удивленно повернулся к Клер.
– Вполне логично. Но что это за способности, и есть ли они у нее, мы пока не знаем. В любом случае, девочка еще слишком маленькая. Но тогда те, кто убил Салли, запросто могут охотиться скорее именно за Александрой, если у нее что-то есть. Заставить что-то сделать взрослого человека сложно, а вот вырастить ребенка, каким нужно, это уже легче.
Стук в окно прервал мои мысли. Рядом с машиной стояли Питер и Рей.
– Куда дальше? – спросил Рей, когда я опустил стекло.
– У нас тут новые данные.
Мы с Клер вышли из машины, и я вкратце рассказал коллегам о звонке Линдсей. Питер идею о том, что у Александры могут быть способности, горячо поддержал. Донахью нахмурился и промолчал.
Я загрузил в телефоне карту города, нашел нужный адрес. С сомнением посмотрел на два наших огромных джипа.
– Дом в квартале отсюда. Предлагаю пойти пешком, как бы наши машины не напугали Виктора, – сказал я. – Нужно, чтобы нам дали хотя бы несколько слов сказать.
Черт, а мы ведь и в самом деле похожи если не на полицейских, то на агентов какой-нибудь конторы точно. Впрочем, мы же они и есть? Я развязал галстук, закинул его в машину. Без него, надеюсь, я выгляжу не так подозрительно.
Через несколько минут мы подошли к нужному дому. В одном окне горел свет, но шторы были плотно закрыты. Рей тут же достал пистолет.
– Рей, – я многозначительно посмотрел на оружие.
– Дойл, моя задача вас защищать, – возразил он.
– Этим ты только напугаешь его. И вообще, я считаю, что нам не стоит идти всем. Я пойду один, будьте готовы на всякий случай.
Клер:
– Ты с ума сошел? – возмутилась я. И кто тут шашкой машет? – Я пойду с тобой. Присутствие женщины может оказаться полезным. Ты думаешь, что без галстука ты стал меньше похож на агента спецслужб? Да у тебя армия и секретные операции на лице написаны вот такими буквами, – я развела руки подальше, чтобы показать, насколько крупными были воображаемые надписи на лице Коннора. – А я все-таки женщина и врач. Я могу расположить его к нам.
Если он мне сейчас опять скажет "держаться подальше", я его убью.
Коннор:
Я уже открыл было рот, чтобы отправить ее в машину и велеть молчать до самого Чикаго, но подумал, что она права. Как бы не хотелось это признавать, но права.
– Клер, он сжег семилетнего ребенка, ты думаешь, его остановит, что ты женщина? – я еще пытался слабо сопротивляться.
Клер:
– По крайней мере, со мной у тебя будет немного больше шансов, чем без меня.
Что ж, сразу не отправил в машину, уже прогресс.
– Коннор, вообще-то она права, – заметил Рей. – Женщины-переговорщики в полиции всегда эффективнее работают с преступниками, взявшими заложников. Клер не переговорщик, но я не вижу причин, по которым кто-то из нас будет тебе полезнее, чем она, а идти одному тебе нельзя.
– Вот, послушай человека, он старше и умнее, – я благодарно улыбнулась Рею. Тот мне подмигнул. Интересно, он тоже в курсе про нас с Дойлом?
Коннор:
Помощь пришла, откуда не ждали. Ну спасибо тебе, Рей Донахью. Имей в виду, если с Клер что-то случится, я закопаю тебя прямо здесь.
– Это. Очень. Плохая. Идея, – сквозь зубы процедил я. – Пойдем.
– Мы зайдем с той стороны, – Рей кивнул в сторону соседнего дома. Освещения там не было, и даже если Виктор следит за окном, он их не увидит. Да и мы отвлечем. – Мы будем вас прикрывать. – Он все-таки достал пистолет.
Клер взяла меня под руку, и мы подошли к дому. Я постучал в дверь. Сначала было тихо, потом послышались легкие шаги, как будто человек шел на цыпочках, и, наконец, дверь распахнулась.
Неопытный беглец, тут же отметил я про себя. Не привык скрываться. Не знал, что понадобится кому-то. Думаю, смерть жены его просто напугала до чертиков. Вот он схватил дочь и убежал. Что ж, в таком случае, укладываются трупы Холденов. Он просто испугался. Ну, теперь главное, чтобы он не испугался нас.
Я не успел и рта открыть, как Клер ступила чуть вперед, на свет.
Клер:
– Виктор? – спросила я. Человек, стоявший передо мной, не мог быть хладнокровным убийцей. Он был сам напуган, выглядел уставшим и загнанным в угол. – Меня зовут Клер. Клер Дэвисон. Это мой коллега Коннор Дойл. Нам очень надо поговорить с вами. Мы хотим помочь вам и вашей дочери. Пожалуйста, уделите нам две минуты, – я улыбнулась ему, хотя мои губы дрожали. Я же не совсем дура, я понимала, что это все очень опасно. Шелдон мог не быть убийцей, но он мог плохо контролировать свой дар. – Мы знаем о том, что случилось в Спрингфилде. Вас ищет полиция и кто-то еще, но мы не из тех и не из других. Пожалуйста, выслушайте нас.
Коннор:
Странно, что он дал ей договорить. Видимо, напор доктора Дэвисон кого угодно из равновесия выбивает. Пока Клер говорила, я разглядывал Шелдона. Невысокий, наверное, мой ровесник, растрепанный, глаза бегают с меня на Клер, пальцы, сжимающие дверную ручку, побелели от напряжения. Не похож он на убийцу. Но похож на насмерть перепуганного человека, который в любую секунду может сделать что-нибудь необдуманное. Я инстинктивно сжал запястье Клер.
– Послушайте, мисс, – голос Виктора тоже дрожал. – Я не знаю, о чем вы говорите. У меня нет дочери, я приехал сюда в гости к матери, она спит. Я не был ни в каком Спрингфилде и не понимаю, как меня может искать полиция.
– Мистер Шелдон, – начал я.
– Убирайтесь, – неожиданно рявкнул он, ступив чуть вперед.
Я тут же изо всех сил дернул Клер за руку, она едва не упала, но очутилась за моей спиной. Вот, кажется, и доигрались. Однако ничего не произошло. Виктор все еще стоял передо мной, я не был объят пламенем. Мы ошиблись. Либо не обладает он никаким пирокинезом, либо хорошо себя контролирует. Но как он мог тогда сжечь Холденов?
Что-то в его глазах неожиданно изменилось. Он вышел вперед и прикрыл за собой дверь.
– Алекс спит, – пояснил он. – Что вам нужно?
Клер:
– Мы хотим помочь вам, – повторила я. – Если мы все правильно поняли, то вы владеете способностями, которые не вполне можете контролировать. И за вами кто-то охотится. За вами и, возможно, за вашей дочерью. Они убили вашу жену.
Когда я вспомнила про жену, его лицо исказилось болью, а у меня окончательно отлегло от сердца. Я неосознанно сжала руку Коннора. Не знаю, почему. Наверное, когда я смотрела на Виктора и понимала, что он потерял, мне просто хотелось убедиться, что Коннор рядом и в порядке.
Шелдон посмотрел на наши руки, потом на нас.
– Сочувствую вашей утрате, – зачем-то сказала я.
Коннор:
Шелдон, кажется, нам поверил. Уж не знаю, что на него повлияло, то ли сочувственные слова Клер, то ли то, как она ухватилась за мою руку, но он нам поверил.
– Давайте зайдем в дом, только тихо, не разбудите дочку.
Я кивнул, сделал знак рукой Рею, что все в порядке, и мы с Клер прошли за Виктором в дом.
– Кто вы такие? – спросил он, проводив нас в небольшую комнату, что-то типа гостиной.
– Мы из Управления по научным исследованиям и разработкам, – ответил я, присаживаясь на край дивана и все еще не отпуская руку Клер на всякий случай. – Мы ученые. Нас вызвали расследовать странную гибель семьи Холденов. – При этих словах лицо Шелдона непроизвольно дернулось. – Вы знаете, что там случилось?
Виктор некоторое время смотрел куда-то мимо меня, потом медленно кивнул.
– А ведь мне-то всего лишь были нужны 200 баксов на учебники, – непонятно сказал он.
– Что вы имеете в виду?
Он повернулся к нам и начал рассказ:
– Двенадцать лет назад, когда я еще учился в университете, нам предложили поучаствовать в одном эксперименте. Опробовать новое лекарство. Сказали, что это безопасно. Платили 200 долларов. Мне очень были нужны деньги, и я согласился. Там и познакомился с Салли. Во время эксперимента шесть человек умерли. Нам потом сказали, что это все нам показалось, что у лекарства выявилось галлюцинаторное действие, но я сопоставил некоторые факты, они на самом деле умерли. У Салли после этого начались жуткие головные боли. А через какое-то время она поняла, что может двигать предметы одним взглядом.
– А вы? – уточнил я. – Вы можете поджигать предметы?
– Нет, что вы, – грустно улыбнулся Виктор. – Я всего лишь могу внушать людям какие-то мысли, но это так больно, что после этого я сутками валяюсь в кровати.
Он вдруг осекся, поняв, что выдал и себя, и Алекс. Конечно, пирокинез не у него. Он бы мог себя контролировать. Пирокинез у Алекс. От таких родителей не могла родиться другая дочь.
– Значит, поджигать вещи взглядом умеет Алекс? – спросил я.
– Она не виновата! – горячо воскликнул Шелдон. – Она еще маленькая, она не всегда понимает, что плохо, а что нет.
Я повернулся к Клер. Что думает она?
Клер:
– Холдены ее чем-то напугали? – уточнила я. Час от часу не легче. Теперь убийцей, которому я мысленно желала самой страшной кары, когда делала вскрытие семьи Холден, оказался ребенок.
– Они не хотели отпускать ее со мной, – глухо признался Виктор. – Алекс была у них в гостях. Когда я нашел... Салли... у нас дома, – он замолчал. Мы не торопили. – Я очень испугался. Я понял, что приходили за Алекс. Я поехал к Холденам. Не знаю, видимо, их что-то напугало в моем поведении, поэтому они не хотели ее со мной отпускать...
Я повернулась к Коннору. Жестокое убийство оказалось фактически несчастным случаем. А Шелдонам явно грозила какая-то опасность. А теперь их искала еще и полиция. И что нам теперь делать?
Коннор:
– Вы знаете, кто вас ищет? Кому нужна Алекс?
Виктор отрицательно покачал головой.
– Нами никто не интересовался 12 лет, – сказал он. – Но не так давно до меня дошли слухи, что двое моих университетских друзей, с которыми мы участвовали в том эксперименте, загадочно погибли. И когда я нашел Салли, мертвую, искалеченную, я сразу вспомнил об этом.
Я задумался. Везти их сейчас в Спрингфилд опасно. Во-первых, полиция точно заинтересуется этим, а во-вторых, мы не знаем, кто их ищет еще.
– Вам нужно побыть здесь, пока мы не придумаем, что делать, – сказал я. – Я свяжусь со своим начальством, мы независимая организация, мы что-нибудь придумаем. С вами побудет один из наших сотрудников, он начальник службы безопасности.
Виктор кивнул. Кажется, он был согласен на все. Даже странно, что он так нам поверил. Неужели ему уже все равно, кому верить? И тут в дверях показалась маленькая светловолосая девочка в пижаме. Я почувствовал, как Клер сжала мою руку.
– Папочка? – Девочка подошла к Виктору.
– Все в порядке, малышка, – Шелдон обнял ее. – Это наши друзья, не волнуйся, все будет хорошо.
Алекс повернулась к нам, окинула равнодушным взглядом меня и остановилась на Клер.
– Вы поможете папочке спрятать меня? – совсем по-взрослому спросила она.
Клер:
Я почувствовала, как в горле из ниоткуда образовался ком. Вот же, никогда меня не трогали дети. С другой стороны, я никогда не видела детей, которые владели бы такими способностями и попали бы в такую ситуацию.
Я тяжело сглотнула.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – заверила я.
Коннор:
Девочка была такой маленькой и хрупкой, что я вдруг, неожиданно даже для самого себя, решил, что сделаю все, чтобы ее не нашли те, кто убил Салли Шелдон.
Мы позвали Питера и Рея, обсудили с ними план. Рей пока останется здесь, с Шелдонами. Он бывший полицейский, в его нюх на опасность я убеждался не раз, и опыта у него побольше, чем у Шелдона. В случае чего, он сможет, надеюсь, помочь им выбраться, если их найдут. Мы вернемся в Спрингфилд, свяжемся с Элсингером и обсудим наши дальнейшие действия.
Рей отогнал свою машину за дом, чтобы ее не было видно с дороги, и остался с Шелдонами. Питер, садясь на пассажирское сиденье нашего джипа, с сожалением проводил взглядом Александру. Мне казалось, что я даже слышал его мысли – "ну пожалуйста, подожги что-нибудь, хоть что-нибудь, я хочу это увидеть". Но Виктор твердо держал Алекс за руку.
– Спасибо вам, профессор Дойл, – тихо сказал Шелдон, когда я уже отдал последние распоряжения Рею и собирался уходить.
– Пока еще не за что, – хмуро ответил я. Я не был так уверен, что у нас все получится. Да и вообще, что получится? Мой план рассчитан на ближайшие четыре часа, а дальше?
– За надежду. Я просто учитель, я не знаю, как убегать и прятаться. Но я не отдам им Алекс, кем бы они ни были.
Я опустил голову и встретился взглядом с девочкой. Светло-серые глаза смотрели внимательно, чуть настороженно. Она была такая маленькая, такая хрупкая. В том месте, где у всех нормальных людей сердце, что-то сжалось.
А в самом деле, почему у нас с Ирен не было детей? Наверное, странно задумываться об этом сейчас, но если не думал раньше... Наверное, если бы у нас была дочь, она могла бы быть похожа на Алекс. У Ирен светлые волосы, а у меня серые глаза.
Я отвел взгляд, коротко попрощался и сел за руль. Клер устроилась сзади. Я выехал на дорогу, повернул в сторону Спрингфилда.
– Как думаешь, что скажет Элсингер? – спросил Питер через какое-то время.
Я молча пожал плечами, не отрываясь от дороги. Мысли упорно возвращались к девочке и ее отцу. Они должны быть вместе. Она уже потеряла мать, с отцом они должны быть вместе. Она совсем кроха, и не виновата, что когда-то ее родителям понадобились 200 долларов на учебники.
Я взглянул в зеркало заднего вида. Клер задумчиво смотрела в окно и молчала.
В Спрингфилд мы вернулись уже под утро. Линдсей спала в мобильной лаборатории, положив голову на стол. Я отпустил всех в отель, сказав, что обсудим все с утра. Ну, то есть, уже через пару часов. Питер и Лин тут же ушли, Клер уже тоже была в дверях, да и я собирался последовать их примеру.
Уже взявшись за крышку ноутбука, я вдруг вспомнил, откуда мне знакомо имя нового лаборанта – Мэтью Адамса – подпись которого стояла на отчете о результатах из Центральной лаборатории. Но этого не может быть! Нет, это просто какое-то совпадение. Я тут же сел обратно, дернул мышкой, пытаясь разбудить компьютер. Клер удивленно повернулась ко мне.
Клер:
– В чем дело? – встревоженно спросила я, возвращаясь к столу. Коннор явно до чего-то додумался или что-то вспомнил. – Что случилось?
Коннор:
– Тебе имя лаборанта, который прислал отчет из Центральной, не знакомо? – вопросом на вопрос ответил я, загружая нужный файл.
Клер:
– А что за имя? – удивилась я. Я никогда не обращала внимания на имена тех, кем был подписан отчет. Я открыла свой ноутбук и загрузила документ. – Мэтью Адамс? Но... Это же не может быть тот же Мэтью Адамс? – я посмотрела на Коннора. Бред какой-то. – Тот наверняка в тюрьме уже.
Коннор:
Ну и почему я не спросил об имени лаборанта у Клер раньше? Вон как быстро она вспомнила. А я уже сутки мучаюсь. А ведь на память никогда не жаловался. Старость, что ли?
– Вот это я и хочу выяснить, – сказал я, заходя в базу ОНИРа.
Клер закрыла дверь, села рядом, глядя в монитор. На экране появился личный файл Мэтью Адамса. С фотографии на нас смотрел тот самый химик, который несколько месяцев назад едва не отправил меня на тот свет, угостив Клер мятной конфеткой.
– Интересно, что он делает в лаборатории Управления, – пробормотал я, внимательно разглядывая экран ноутбука. – Клер, – я повернулся к ней, – как ты так быстро его вспомнила?
Клер:
– Ты думаешь, я когда-нибудь забуду имя человека, который тебя почти убил? – я посмотрела на него, как на сумасшедшего. – И я не понимаю, как он оказался у нас. Он отравил столько людей, его должны были судить.
Коннор:
Да, я бы, наверное, такое имя тоже не забыл.
– У меня только одна версия: кто-то решил, что от него будет больше пользы в лаборатории, чем в тюрьме. И раз он в нашей лаборатории, этот кто-то – тоже из наших. Но, – я посмотрел на Клер, – в таком случае, Виктору и Алекс лучше не показываться на глаза нашему начальству.
Клер:
– Подожди, Управление взяло на работу человека, которые едва не убил нашего же следователя? – я была возмущена. – И оно же его и от тюрьмы спасло?
Коннор:
– А ты думаешь, Управление на это не способно? Или кто-то повыше Управления?
Я встал с кресла, прошелся по кабинету. Я сам не верил в то, что говорил. Но все факты были на лицо.
Клер:
– А причем здесь Алекс? – не поняла я. – Хорошо, возможно, Управление решило, что Адамс будет им полезен... – я замолчала. – Думаешь, Управление и Виктору с Алекс найдет применение?
Коннор:
– А ты думаешь, не найдет?
Я снова сел в кресло.
– Ты представляешь возможности девочки? Она в семилетнем возрасте сожгла трех человек. И если ее воспитать неправильно...У нас ведь есть разные подразделения, Клер. Кто-то изучает новые формы жизни, кто-то – паранормальные способности человека. Я слышал об этом, но особо не интересовался.
Клер:
– То есть ты хочешь сказать, что наше Управление может оказаться ничем не лучше, чем те люди, которые убили мать девочки? – спросила я.
В словах Коннора был смысл. Я много раз задумывалась о том, какие цели ставит перед собой ОНИР. Мы коммерческая организация, но мне были непонятны источники нашей прибыли. Да, мы проводили коммерческие исследования, нам часто платили за наши консультации, но не всегда. Да и по моим прикидкам это едва ли могло вывести нас на уровень самоокупаемости. Должны были быть какие-то другие источники. И у этих источников могут быть свои цели. Я даже не была уверена, что хочу знать, какие.
Коннор:
– Я даже допускаю теоретическую возможность, что наше Управление может оказаться теми людьми, которые и убили мать девочки. Ну так, чисто в теории. Ты не так давно работаешь на выезде, поверь мне, бывают дела, которые нам попросту не дают закончить. Элсингер звонит и говорит, что дело закрыто, хотя до разгадки нам остается всего ничего. И никто ни разу не объяснил мне причину.
Клер:
Я прикрыла глаза и потерла лоб. Мысль о том, что пусть даже теоретически мы можем оказаться теми самыми людьми, то есть работать с ними на одну организацию, была тошнотворной.
Интересно, а если это так, мы скроем от руководства Алекс, и потом об этом узнают? Что нам за это будет? Нас будут пытать, как Салли, чтобы узнать, куда мы ее дели?
– Ты прав. Если хотя бы теоретически существует такая возможность, нам нельзя говорить Элсингеру про Алекс, про то, что мы ее нашли.
Коннор:
– Тогда встает вопрос: что нам делать дальше? Отпустить Виктора на все четыре стороны и сделать вид, что мы их не видели? Он учитель математики, а не спецагент, и с ним маленькая девочка. Сколько они протянут, пока их не поймают? Неделю? Две? Скорее, даже меньше.
Клер:
– Я не знаю, Коннор, – я растерялась. – Я не сильна в таких вещах. Но я сомневаюсь, что он далеко уйдет. Сколько нам понадобилось времени, чтобы найти его? Я почти уверена, что лишь вопрос времени, когда о том месте узнают те, другие.
Коннор:
Я потер виски. Слишком много вопросов. Нужно хорошенечко подумать и, желательно, в тишине.
– Пойдем спать, – предложил я. – У меня есть несколько часов до утра, чтобы что-нибудь придумать. Там с ними Рей, в случае чего, он увезет их.
Клер:
– Пойдем, – легко согласилась я. Утро вечера мудренее. День был длинный, мы устали, едва ли мы были готовы сейчас предложить хорошее решение.
Мы вышли из лаборатории и дошли до отеля, поднялись на свой этаж. Мой номер был первым по коридору, у Коннора был следующий, но я остановила его, когда мы дошли до моей двери.
– Останешься со мной?
Коннор:
Вообще, наверное, было бы правильно пойти к себе, времени подумать и так мало. И я уже собрался было ей об этом сказать, но почему-то вспомнил мертвую Салли Шелдон на полу в ванной, ее перепуганного и растерянного мужа, маленькую девочку, держащую его за руку. И понял, что останусь.
– Конечно, – я улыбнулся. – Вдруг мне придет на ум какая-нибудь идея и нужно будет срочно ее обсудить.
Клер:
Я облегченно выдохнула. Боялась, что он откажется, потому что так было бы правильно. Мне было страшно оставаться одной. Я знала, что всю ночь буду думать об изуродованном теле Салли Шелдон и о том, что я влезаю в историю, которая вполне может закончиться тем, что я окажусь в таком же виде на столе у другого патологоанатома.
Я открыла дверь и пропустила нас в номер.
Коннор:
Наверное, Клер старалась не мешать, лежала рядом очень тихо, хотя я и знал, что она не спит. Мыслей в голове было много, но ни одна из них не давала внятного ответа на главный вопрос – что делать? Элсингеру я завтра не скажу, что мы нашли Шелдонов, будем себе тихонько расследовать гибель семьи Холден, напишем отчет о самопроизвольном возгорании. Но что делать с Виктором и Алекс? Даже если сделать им новые документы (как?), то мужчина и маленькая девочка привлекут внимание. Наверняка те, кто их ищут, знают, как искать в таком случае. И нужно либо найти им мать, либо разделить их. Но на последнее они точно не согласятся. В любом случае, из того домика их нужно увозить. И в такое место, которое с ними никак связано не будет.
– Клер, – я погладил ее по плечу, точно зная, что она не спит. – Мне кажется, нужно спрятать их на время в таком месте, о котором никто не догадается, и сделать им новые документы.
Клер:
– Если с местом я еще могу помочь, то насчет документов – не представляю, как это сделать, – ответила я, поворачиваясь к нему лицом. – У тебя есть знакомые, которые могут сделать качественные документы?
Коннор:
– Я думаю, если поискать, найти можно. Главное, искать осторожно. На совещании с утра обсудим. Кстати, насчет совещания, – я взглянул на часы, почти пять утра, – давай поспим хоть часика два, нам предстоит тяжелый день.
Клер:
– Да, конечно.
Хотела бы я уснуть. Я прижалась к Коннору, но не была уверена, что в этот раз это поможет. Очень уж тяжелые мысли роились в моей голове.
– Дойл? А нас теперь тоже убьют?
Коннор:
Я рассмеялся, но как-то не весело.
– Постараемся сделать так, чтобы не убили.
Я крепче обнял ее. Черт, во что я ввязываюсь? И главное, во что втягиваю своих людей? Клер? Ведь на самом деле, это я решил, что Алекс нужно спрятать. Я. Решил. Единолично. Ни у кого не спрашивая. Я единолично объявил эвакуацию. И все послушались. И все погибли.
Я закрыл глаза, чувствуя, как резко сердце сорвалось в галоп.
Клер:
– Да, надо постараться, – я мрачно усмехнулась. – Но если что... Имей в виду, что я согласна с тобой и ввязываюсь во все это добровольно. Хорошо?
Коннор:
Я молча кивнул, потом сообразил, что в темноте она не видит и нужно сказать вслух.
– Хорошо, – кажется, получилось слишком мрачно, но осознание того, что я в очередной раз подставляю людей, радости не добавляло.
Клер:
– Хорошо, – повторила я, закрывая глаза.
Не уверена, что я спала. Скорее, дремала эти два часа. После звонка будильника Коннор ушел к себе в номер. Я приняла душ, чтобы хоть как-то взбодриться, оделась. На свое лицо в зеркале даже смотреть не хотелось. Даже есть не хотелось, поэтому я быстро собралась и направилась в мобильную лабораторию, где меня уже ждали Коннор, Питер и свежий кофе. Линдсей пришла всего на пару минут позже меня. Мы заняли свои места за столом и как обычно вопросительно посмотрели на Коннора.
Коннор:
Я не знал, с чего начать совещание. Как сказать им, а вы знаете, я тут хочу помочь двум совершенно незнакомым людям спрятаться от какой-то, по-видимому, весьма могущественной организации, которая пытала и убила ни в чем не виновную женщину, как насчет того, чтобы рискнуть своими жизнями?
– Вы все помните наше расследование в Калифорнии? – начал я. – Странная эпидемия среди тех, кто входил в склеп основателя города.
– Это где мы тебя едва не потеряли? – уточнила Линдсей.
Я кивнул.
– Так вот, вчера мы выяснили, что тот человек, который все это затеял, Мэтью Адамс, вовсе не коротает свои дни в тюрьме. Он работает в нашем Управлении.
– Что-о? – в один голос воскликнули Питер и Линдсей.
– Он чуть не убил тебя! – Линдсей выразительно округлила глаза.
– Ну вот, – я развел руками. – Видимо, кто-то решил, что в лаборатории от него толку будет больше. У меня есть мнение, что с такими способностями, Виктору Шелдону и Александре показываться на глаза нашему начальству весьма опасно.
В конференц-зале повисла пауза.
– Ты думаешь, их не отпустят? – наконец спросила Линдсей. – Будут изучать?
– А что, вполне логично, – мрачно подтвердил Питер. – Я слышал, что наше Управление изучает таких людей и, возможно, использует в своих целях. А если и не наши, то об этом всегда могут узнать те, кто за ними сейчас охотится. И как-то я не уверен, что у Элсингера хватит влияния не отдать Шелдонов.
– Нам нужно помочь им сбежать, – сказал я. – Но я хочу, чтобы вы знали, что, если все так, как я думаю, это может оказаться опасным. Вы все видели, что они сделали с Салли Шелдон.
Я вдруг понял, что говорил все это и смотрел на Клер.
Клер:
– Не смотри на меня так, Коннор, – я улыбнулась. – Я уже тебе все сказала. Я считаю, что ты прав, и я готова в этом участвовать.
– А у нас что, есть какой-то выбор? – не поняла Линдсей. – Если ты прав, – она посмотрела на Коннора, – то мы просто не можем отдать им ребенка.
– Кхм, надеюсь, все понимают, что мы тут рискуем если не жизнями – я все же хочу быть оптимистом, – Питер натянуто улыбнулся, – то, как минимум, карьерами. Им конец, если об этом узнают.
– Питер, ты это серьезно? – не поверила Линдсей.
– Я просто хочу, чтобы все понимали, на что мы идем, – Питер вскинул руки в защитном жесте. – Лично я не верю в то, что нас может ожидать та же судьба, что и Салли Шелдон. А вот то, что Френк нас уволит к чертям, это точно.
– Увольнение лично я переживу, – мрачно сказала я, продолжая уверенно смотреть на Коннора. – Что касается всего остального... Я готова рискнуть.
Коннор:
– Питер, если ты не готов, я могу прямо сейчас написать в отчете, что твоя работа в этом деле закончена, и ты со спокойной душой уедешь в главный офис, ничем не рискуя, – сказал я. – Я прекрасно понимаю, что кто-то из вас не настолько отчаянный, – снова взгляд на Клер, – чтобы рисковать собой ради чужих, по сути, людей. Я точно не в претензии.
Я был бы счастлив, если бы уехали вы все, и никто из вас не захотел рисковать.
Клер:
Питер посмотрел на Линдсей, потом на меня, потом на Коннора, усмехнулся.
– Да нет уж, я с вами. Только имей в виду, что я это делаю просто за компанию, а не ради твоих красивых глаз.
Линдсей швырнул в Питера карандаш, едва сдержав смешок. Я покачала головой и тоже улыбнулась.
Коннор:
– Хорошо. Мы с Клер решили, – я на секунду запнулся. А, к черту, все равно они знают, – что нам нужно на какое-то время спрятать Шелдонов в таком месте, которое с ними никак не связано, и сделать им новые документы. У кого-нибудь есть подходящее место и выходы на тех, кто может сделать липовые документы?
– У Рея наверняка есть, – тут же отозвалась Линдсей. – Он же бывший коп, если покопается в своих связах, еще и не таких знакомых нароет. Думаю, с документами – это к нему.
Клер:
– Поселить их можно у меня, – предложила я. – У меня одна спальня, но я вполне могу... временно съехать.
Я постаралась выглядеть как можно спокойнее, говоря это, но Линдсей все равно что-то недовольно пробормотала, а Питер хихикнул.
Коннор:
Идея мне не нравилась категорически. Поселить их в квартире Клер, прочно связав ее тем самым с Шелдонами? И в случае чего, уже в жизни не сделать вид, что она тут ни при чем?
– Клер, нет. Мы придумаем что-нибудь другое.
Клер уже собралась, видимо, возразить, но у меня зазвонил телефон.
– Это Рей, – сообщил я, поднимая трубку. Коротко выслушал его. – Хорошо, давай так. Я перезвоню тебе максимум через десять минут, дам дальнейшие инструкции. – Я сбросил вызов и снова повернулся к своим. – Их нашли. Не полиция. Донахью удалось незаметно вывезти их. Они едут в Чикаго.
Ох, как же мне не хочется этого делать. Просто жутко не хочется. Но выбора нет.
– Клер, возьми машину напрокат, отвези ключи от своей квартиры в Чикаго. Мы прикроем тебя здесь, как будто ты занята.
Клер:
Я кивнула, хотя и осталась недовольна тем, что Коннор опять пытался "держать меня подальше". Попрощавшись с коллегами, я отправилась искать прокат машин.
А с другой стороны, было, конечно, приятно, что он за меня волнуется.
Коннор:
После отъезда Клер я позвонил Рею, сказал, что Шелдонов придется поселить у нее. Говорить про документы по телефону не хотелось, об этом скажет уже Клер, когда они встретятся. И вообще она все объяснит.
Питер и Линдсей занялись делами, а мне пришлось звонить еще и Элсингеру, он же велел докладывать ему едва ли не каждый час. К моему огромному удивлению, он, как показалось, едва сдержал довольную ухмылку, когда я сказал, что мы пока не нашли Шелдонов.
– Закрывайте дело, профессор Дойл, – лениво, как обычно, протянул он. – Дальше дело полиции.
– Но мы еще не закончили, – возразил я, скорее, чтобы не вызвать подозрений.
– Закончили, – оборвал Элсингер. – Сегодня же к вечеру жду ваш заключительный отчет.
Как обычно, не прощаясь, он отключился. Ну что ж, тем лучше. Теперь пара часов на то, чтобы уладить все формальности, забрать кое-какие документы у полиции, свернуть мобильную лабораторию и уехать.
Клер:
В Чикаго я добралась только четыре часа спустя, но зато Рей с Шелдонами уже ждал меня недалеко от моего дома. Вместе мы поднялись на мой этаж, я пропустила их в квартиру. Показала, что где.
– С едой у меня не очень в холодильнике, но там много замороженных полуфабрикатов. Я сейчас съезжу в магазин, – я протянула Виктору блокнот и ручку. – Напишите мне, что нужно Алекс и вам, я все куплю. Вам лучше пока не высовываться.
Пока Шелдон составлял список, я отвела Рея в сторону.
– Коннор считает, что Шелдонам надо помочь уехать из страны. Так, чтобы Управление не знало.
Я внимательно смотрела на Донахью. Как он отреагирует на это наше решение? Но он лишь приподнял бровь и поинтересовался:
– Они будут покидать страну вместе или по отдельности? Документы делать на одну фамилию или на разные?
– Честно говоря, не знаю, – призналась я. – Я уточню у Коннора. У тебя есть знакомые, которые могут помочь с этим.
Донахью фыркнул, как будто я обидела его сомнениями на этот счет.
– Ты уточни у Коннора, что нужно, и дай мне знать. Я все организую в лучшем виде.
– Хорошо, Рей, – я улыбнулась ему. – И спасибо тебе, – я порывисто сжала его руку.
– От меня еще что-то нужно прямо сейчас? Мне вернуться в Спрингфилд?
– Позвони Коннору, я не знаю, что там у нас официально с расследованием. Он скажет.
– Хорошо. Тебе тут помощь не нужна?
– Нет, я справлюсь.
Мы попрощались с Реем, и он ушел. Виктор закончил свой список и протянул мне.
– Спасибо вам, – он даже попытался улыбнуться, прижимая к себе Алекс.
Я кивнула ему, улыбнулась девочке.
– Я скоро вернусь, – пообещала я.
Коннор:
Я закончил все дела лишь к вечеру. Поговорив с Элсингером лично, я еще больше убедился в правильности своего решения. Мне показалось, что он уже знает про Шелдонов. И что появились третьи люди, которые их ищут. После работы я встретился с Реем, мы обговорили все детали по поводу документов. Было уже около десяти вечера, когда я, наконец, позвонил Клер.
– Вы там все устроили? Я заеду за тобой? – без предисловий спросил я.
Клер:
– Да, приезжай, – я устало села на диван, рядом с Алекс, которая смотрела телевизор. Виктор был в душе. Похоже, впервые с того дня, как погибла его жена. – Я здесь закончила.
Коннор:
– Тогда скоро буду.
Я положил трубку, завел машину и выехал с парковки. Скоро – это я, конечно, преувеличил. От того места, где мы встречались с Реем, до дома Клер, минут 40 езды даже по пустым вечерним улицам Чикаго. Однако, когда в голове столько мыслей, что они перебивают одна другую, и никак не хотят ходить строем, чтобы я мог хоть до чего-то додуматься, время летит незаметно.
Ну вот сделаем мы новые документы Шелдонам, а дальше что? Куда их отправить? В какую страну? В США им оставаться точно нельзя. По сути, можно просто вручить им паспорта и попрощаться, дальше каждый за себя, но я почему-то так не мог.
Я уже поднялся на восьмой этаж и нажал на кнопку звонка, а решения так и не было.
Клер:
Пока я ждала Коннора, Алекс задремала, положив голову мне на колени. Я рассеяно гладила ее по голове, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Коннор был прав: когда меня "знакомили" с его племянником, я не испытала того восторга, с которым обычно женщины держат на руках младенцев. У меня никогда не играл в крови материнский инстинкт, я никогда не видела себя матерью. А сейчас, когда я смотрела на Алекс, что-то было иначе. Я не знала, что именно.
– Как она? – едва слышно спросил Виктор, незаметно войдя в комнату. В руках у него было полотенце, которым он продолжал сушить волосы.
– Уснула, – так же тихо ответила я.
– Вы ей понравились, – Шелдон улыбнулся, сел в кресло. – Она редко так доверяет незнакомым людям. У вас есть дети?
Я отрицательно покачала головой.
– Честно говоря, я даже не представляю себя матерью, – призналась я. – Да и для начала надо бы найти ребенку отца, – я попыталась отшутиться.
– А мне показалось, что вы его уже нашли.
Я смутилась. Некоторое время мы молчали. Алекс стала беспокойной. Возможно, ей снилось что-то неприятное, я снова погладила ее по голове, но в этот момент раздался звонок в дверь. Видимо, приехал Коннор. Девочка дернулась, просыпаясь, вскрикнула. В это же мгновение вспыхнула ручка кресла, в котором сидел Виктор. Он мгновенно вскочил и кинул на ручку полотенце, которое так и держал в руках, сбивая пламя.
– Алекс, спокойно, все хорошо, – Шелдон тут же кинулся к дочери. – Все хорошо, мы в безопасности, – он посмотрел на меня, спрашивая, действительно ли это так.
– Это Коннор, – ответила я, пытаясь унять сердцебиение и косясь на пострадавшее кресло. Впрочем, мне некогда было особо удивляться, я поторопилась впустить Дойла.
Коннор:
Едва Клер открыла мне дверь, как в нос тут же ударил едва заметный запах дыма. Я взглянул на Клер. Она была напугана.
– Что произошло? – спросил я, быстро закрывая за собой дверь. – Ты в порядке?
Клер:
– Да, все хорошо, – я не удержалась и все же коротко поцеловала его в губы. – Просто твой приход немного испугал Алекс, и она подожгла мне кресло, – я нервно рассмеялась. – Видимо, после того, как мы разберемся с этой историей, мне придется сделать дома ремонт и сменить обстановку.
Коннор:
Я выдохнул. Прошел в гостиную, поздоровался с Шелдоном и Алекс. Девочка и в самом деле выглядела встревоженной, но, узнав меня, успокоилась.
– Рей пообещал уладить все с документами для вас, – сообщил я. – Но несколько дней вам придется пожить здесь. – Только бы он не начал спрашивать, какой у нас план дальше, потому что никакого плана не было, но он и не стал. – Клер оставила вам все наши телефоны?
– Телефоны, адреса, все есть, – ответил Виктор.
– Хорошо. Никуда не выходите, дверь не открывайте. К окну, желательно, тоже часто не подходить. Вообще никак не выдавать своего присутствия. Если что-то случится, сразу же звоните.
– Я все понял, профессор Дойл, – кивнул Шелдон.
– Замечательно. Тогда мы уходим, будем держать вас в курсе.
Мы уже собрались уходить, как вдруг Алекс вскочила с дивана, подбежала к Клер и ухватила ее за руку.
– Ты вернешься? – спросила девочка, заглядывая ей в глаза.
Клер:
Я удивленно посмотрела на Алекс, на Виктора, а потом и на Коннора.
– Конечно, я буду вас навещать и проверять, есть ли у вас все необходимое, каждый день, – я улыбнулась ей, снова погладила по голове.
Коннор:
– Алекс, мисс Дэвисон нужно уйти, – мягко сказал Виктор, беря дочь за вторую руку.
Девочка отпустила Клер и сделала шаг назад. Мы вышли.
– Кажется, ты ей понравилась, – заметил я уже в машине.
Клер:
Я кивнула, надеясь, что удастся и дальше сдерживаться, но видимо, звезды сегодня встали как-то не так. Я вспомнила тело Салли Шелдон на моем столе, вспомнила, как Алекс схватила меня за руку, как она спала, положив мне голову на колени. Она ни разу не плакала при мне, не вспоминала маму. Она была достаточно взрослой, чтобы все понимать, но она не могла быть достаточно взрослой, чтобы так держаться. Ей пришлось стать достаточно взрослой.
Я лишь успела зажать себе рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. Мне было стыдно, ужасно стыдно, что я так себя веду. Это ведь очень непрофессионально с моей стороны. Но мне было страшно за себя, за Алекс и даже за ее отца. Мне было больно и горько: чьи-то эксперименты и корыстные интересы разрушили такую славную семью, оставили ребенка без матери, превратили ее в вечную цель. Я злилась на этих людей.
– Прости, – сквозь всхлипы сказала я Коннору. – Не знаю, что со мной. Гормональное, наверное...
Коннор:
Клер как-то странно всхлипнула, прижала руки к лицу и... разрыдалась? Клер? Я посмотрел на нее, тут же из крайнего левого ряда рванул направо, получив несколько недовольных сигналов от водителей других машин, остановился на обочине и включил аварийку.
– Клер, ты чего?
Она и в самом деле плакала. Причем не тихо, как я еще мог ожидать, а всхлипывая и закрывая лицо руками. Я отстегнул ремень, прижал ее к себе, погладил по волосам.
– Клер, ну... – Черт, никогда не знал, что говорить в таких ситуациях. Хорошо хоть наглухо тонированные окна скрывают нас от любопытных взглядов прохожих. Я отнял ее руки от лица, заглянул в заплаканные глаза, коротко поцеловал. – Что случилось?
Клер:
– Я не знаю, – я попыталась отвернуться от него. Не хотела, чтобы он видел меня такой. – Не обращай внимания, поехали. Это, наверное, просто нервное. Стресс. Сейчас пройдет.
Кому я вру? Почему просто не признаться, что вся эта история вытащила на свет божий какую-то часть меня, о которой я раньше не подозревала?
Коннор:
Я достал из бардачка пачку салфеток, отдал ей. Конечно, стресс. Она так не рыдала даже тогда, когда сама едва не погибла на Кэт-Айленде. Когда несколько часов просидела в темном погребе, подозревая во всем меня. Когда я нашел ее, она была зла, видно, что плакала, но не так.
Я снял машину с паркинга, выключил аварийку и нажал на педаль газа. До дома осталось совсем немного, нужно дать Клер время успокоиться самой. Во всяком случае, я так подумал из того, что она отвернулась.
Поставив машину на подземной парковке, мы поднялись в квартиру. Клер все еще продолжала всхлипывать. Даже не включая свет, я снова обнял ее.
– Мы сможем им помочь, – тихо сказал я. Во всяком случае, это единственная причина, по которой она может плакать, пришедшая мне в голову. Хотя, надо признать, весьма сомнительная.
Клер:
Я обняла его так крепко, что, наверное, будь я немного сильнее, сломала бы ребра. Мне бы его уверенность. Хотя на самом деле я сомневалась, что он сам был уверен в том, что говорит. Мы, конечно, сделаем все, что сможем. Жаль, что можем мы не так много.
– Но мать ей мы уже не вернем, – прошептала я. Потом чуть отстранилась от него, попыталась улыбнуться. – Извини, не знаю, что на меня нашло. Я как-то всегда спокойно воспринимала то, что люди смертны, а сейчас вот... Я сейчас уже возьму себя в руки, обещаю.
Я погладила его по лицу, поцеловала, заглянула в глаза. Некстати вспомнила слова Виктора о том, что я уже нашла отца своему потенциальному ребенку. Попыталась это представить. Почему-то это вдруг легко получилось. Безумие какое-то. Я нервно рассмеялась. Отлично, теперь он решит, что я совсем спятила.
Коннор:
Да, это уже походило на начинающуюся истерику. Сначала рыдания, потом смех. И если со слезами я хотя бы теоретически знал, как справиться, то с истерикой было бы сложнее.
– Давай выпьем горячего чая, примем душ и ляжем спать, – предложил я. – Мы мало спали этой ночью, тебе, как врачу, должно быть известно, как плохо стресс и отсутствие сна сказывается на организме.
Клер:
– Я не люблю чай, Коннор, пора бы уже запомнить, – мягко попеняла я. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. – У меня не истерика, ты не думай. Смотри, я уже в порядке. Видишь? – я прижалась лбом к его лбу. – А вот душ – это хорошая идея. И спать – тоже хорошая идея. А вместо чая я бы лучше выпила чего покрепче. Как врач, скажу, что это полезно при стрессе.
Коннор:
– Я знаю, что ты не любишь чай, – улыбнулся я, – но каждый раз надеюсь, что ты, как врач, начнешь уже думать о своем здоровье. Но ты права, что-нибудь покрепче я бы тоже выпил.
Мы прошли на кухню, включили свет.
– Джин? – спросил я, зная, что она предпочитает при стрессе.
Она коротко кивнула, опускаясь на стул. Так и не придумав, что хочу я, тоже налил себе джин.
– Зато у нас появился отличный повод провести несколько дней вместе. Ну ладно, не несколько, всего один. После командировки нам ведь полагается выходной?
Если бы еще это действительно был выходной, устало подумал я, и не нужно было думать, что делать дальше, было бы просто чудесно. Такое счастье выпадает редко. В это раз вот не выпало.
Клер:
Я сразу сделала большой глоток, только после этого вспомнив, что спала, если это можно так назвать, всего два часа, и почти ничего не ела сегодня. Голова моментально закружилась, по венам растеклось тепло. Я даже не слышала, что Коннор мне говорит. Я подперла мгновенно отяжелевшую голову рукой и внимательно посмотрела на Дойла, поигрывая стаканом в другой руке. Кажется, я даже забыла мигать.
– Знаешь что, Коннор? – самый глупый вопрос, который можно задать. Откуда он может знать? Он же не знает, о чем именно я сейчас подумала.
Коннор:
– Я много чего знаю, – совершенно серьезно ответил я, – но вот "что" – не знаю, – все-таки улыбнулся. – Что?
Клер:
– Я тут подумала и поняла, – я улыбнулась, не чувствуя собственных губ. Это ж надо было так быстро опьянеть. – У нас с тобой были бы очень красивые дети. Характер бы у них был своеобразный, конечно, но они были бы очень красивыми.
Так, понятно, этому столику больше не наливать. Это ж надо было так некстати вспомнить еще и наш разговор в ресторане пару дней назад.
Коннор:
– Да, характер у них был бы не подарок, – согласился я, отставляя в сторону стакан с джином, кто-то должен оставаться трезвым, – а вот внешность...
Я задумался. Чуть меньше суток назад, возвращаясь в Спрингфилд, я думал, что, если бы у нас с Ирен все-таки была дочь, она была бы похожа на Алекс. А если бы с Клер? Тогда она была бы похожа на маму, это точно. Я представил себе маленькую девочку с каштановыми кудряшками и карими глазами. И она мне понравилась.
Кажется, отставлять стакан в сторону было поздновато.
Я вздохнул, поднялся из-за стола.
– Она была бы очень красивой, – сказал я. Черт, Клер же, кажется, говорила во множественном числе? А я уже представил девочку.
Клер:
– И она, и он, – пробормотала я, чувствуя, что голова становится слишком тяжелой. Я опустила ее на стол, подложив руку, в которой держала стакан. Второй, освободившейся, рукой потянулась к ладони Коннора. – Они все были бы красивыми, сколько бы их ни было, и кем бы они ни были, – мои глаза уже закрылись, я засыпала, но, кажется, следующую фразу я произнесла еще все-таки вслух: – Я слышала, что по большой любви рождаются только очень красивые дети.
Коннор:
Я несколько секунд с удивлением смотрел на то, как она пристраивается спать прямо на столе. Конечно, она ведь спала сегодня пару часов, а стресса получила больше, чем за последние несколько месяцев. И я даже не знаю, ела ли что-нибудь.
Я вымыл стаканы, убрал джин, аккуратно поднял Клер на руки и отнес в спальню. Ну, зато впервые в жизни она будет спать в моей постели, а ее вещи не будут разбросаны по всей комнате.
Через полчаса, когда я, все убрав, вернулся из душа, она спала в той же позе, в которой я ее оставил. Я обнял ее, подтянул на себя одеяло и, кажется, мгновенно уснул.
Клер:
Когда я проснулась утром, Коннора не было в квартире. Я немного удивилась тому, что спала в одежде, потом вспомнила вечер, испытала неловкость. Да, сначала рыдала, потом смеялась, потом напилась и опять говорила о детях. Вот просто очень нужны ему мои дети. Он за восемь лет законного брака не дошел до этой мысли. Может, дети вообще не вписываются в его картину мира?
Я встала, первым делом переоделась во что-то более удобное. Помнится, у нас там выходной сегодня. Умывшись, пошла на кухню в поисках кофе. Кофе не оказалось, холодильник был привычно пуст, хотя там в этот раз даже лежали какое-то продукты. Но ничего из этого не складывалось в моем воображении в завтрак. А вчера я почти не ела.
Я тяжело вздохнула, открыла окно, достала сигареты. Хоть что-то есть. Я едва устроилась на подоконнике, когда хлопнула входная дверь, и через минуту на пороге кухни появился Коннор с бумажным пакетом с эмблемой той самой кофейни, в которую нам частенько приходилось ходить завтракать, когда у него дома не оказывалось еды.
Коннор:
С утра выяснилось, что холодильник пуст, как барабан. В общем-то, как обычно. Я мог бы обойтись и одним кофе на завтрак, но, во-первых, его тоже не было, а во-вторых, по утрам у Клер просто зверский аппетит. Пришлось сходить в кофейню напротив. Заодно по дороге решить несколько важных дел.
Я уже зашел в подъезд, когда телефон зазвонил в очередной раз. Наверное, Рей что-то забыл. Но на экране светилось странное имя «Анна». Я никогда не удаляю из памяти телефона ничьи номера, ситуации всякие бывают, никогда не знаешь, кто и когда тебе пригодится. Анна в моей жизни была всего одна. Года три назад, если не больше. Нет, кажется, не больше.
Да, судя по голосу с акцентом, это именно она. Интересно, что она делает в Америке? А, приехала по делам на две недели и выдалось три свободных дня.
– И тут я подумала, может, нам повторить наш месяц? Ну, в весьма укороченном варианте, – продолжала она, пока я переваривал информацию. – Как насчет сегодняшнего вечера, плавно перетекающего в ночь?
Видимо, пауза длилась некоторое время, потому что она спросила:
– Или у тебя уже кто-то есть, и я не вовремя со своими звонками?
Что-то внутри, какая-то еще не до конца оформившаяся мысль, помешала сказать «да, у меня есть девушка, поэтому прости, Анна, ничего не выйдет». Вместо этого я услышал, как говорю:
– Вечер у меня занят, как насчет обеда?
– Это еще лучше, – обрадовалась Анна. – Тот ресторанчик, где мы всегда ужинали, еще работает?
– Еще работает.
– Тогда там в три?
– Хорошо.
Я отключился и мысленно обозвал себя идиотом. Делать нечего? Совсем совесть потерял? Однако что-то мешало грызть себя основательно. Для чего-то Анна мне была нужна. Это была пока еще совсем неясная мысль, но она была.
Клер уже не спала. Сидела на подоконнике и курила. Отлично, Дойл, что ты ей скажешь? Признаешься, что идешь сегодня обедать с женщиной, с которой спал три года назад, или соврешь про неотложные дела?
– Привет, соня, – сказал я, целуя ее. – Я принес нам завтрак.
Клер:
– Это очень предусмотрительно с твоей стороны, – обрадовалась я, сминая в пепельнице окурок. – Иначе мне пришлось бы съесть тебя, было бы жалко.
Я взяла протянутый пакет, не слезая с подоконника, достала стакан с кофе, насыпала сахар, размешала и сделала первый – самый вкусный – глоток кофе за день.
– Какие у нас планы на день? – поинтересовалась я, доставая из пакета коробку с оладьями. – И вообще, Коннор, у нас есть план?
Я очень надеялась, что есть. Потому что вечно Шелдоны в моей квартире прятаться не могли.
Коннор:
План. От этого слова за последние сутки становилось тошно. Не было у меня никакого плана. Я достал из пакета свой кофе, тоже забрался на подоконник, прислонившись спиной к стене. За два месяца наших с Клер отношений подоконник на кухне стал одним из любимых мест. Хотя до этого я вообще не знал о его существовании. Нет, знал, конечно, что он есть, но что он настолько удобный и с него открывается такой великолепный вид – это проходило мимо меня.
– Рей сказал, что завтра, возможно даже, сегодня к вечеру, будут готовы документы. Но я по-прежнему считаю, что из страны их нужно вывозить по отдельности.
И тут в голове что-то щелкнуло. Мысль оформилась окончательно. Кажется, я даже замер от удивления.
Клер:
Лицо Коннора никогда не было особо выразительным, но иногда на нем проскакивали выражения, позволяющие примерно представить, что сейчас происходит в его голове. Вот в настоящий момент мне показалось, что он только что что-то придумал. Это радовало, однако то, что он молчал, мне не понравилось. То ли он пока не был уверен, то ли не хотел посвящать меня. Второе было обидно.
– Тогда нам нужен кто-то, с кем поедет Алекс, – сказала я, делая вид, что ничего не заметила. Захочет – поделится, не захочет – потом еще пожалеет, что не поделился. – Это могла бы сделать я, но я не представляю, куда ее везти. И потом, прежде, чем она встретится снова с Виктором, кто-то должен за ней присматривать.
Я выжидающе посмотрела на Коннора поверх своего стаканчика кофе. Конечно, он не одобрит подобного. Вопрос в том, что и как он скажет.
Коннор:
Голос Клер вывел из задумчивости.
– Кажется, у меня есть человек, который вывезет Алекс, – я посмотрел на нее. – Ты не можешь поехать, это будет подозрительно. И вообще мне кажется, что Виктор должен уехать через какое-то время, а не сразу. То есть Алекс хотя бы несколько месяцев должна быть без него, пока мы здесь заметем все следы. Сегодня днем я встречусь с этим человеком, если она согласится, поговорим с Виктором. Не факт, что он сам на такое пойдет. Девочка недавно потеряла мать, захочет ли он оставлять ее еще и без отца?
Клер:
Да уж, поверить в то, что Виктор сейчас готов отпустить с кем-то свою дочь, было сложно. Особенно, если это будет кто-то, кого ни он, ни Алекс не знает. Но Коннор прав, я не могу поехать. Если только мне не уволится и не уехать из страны самой. Я не была уверена, что готова на такие подвиги. Особенно, если речь идет о месяцах. Поэтому я кивнула всему, что сказал Коннор, и лишь уточнила:
– Она? Кого ты хочешь попросить?
Коннор:
– Одна старая знакомая. Когда я только пришел в ОНИР, мы работали вместе над одним проектом. Это был совместный проект нескольких стран, она представляла Россию. Сейчас она снова в Чикаго по делам, по-моему, увезти Алекс в Россию просто идеальный вариант. Это не та страна, в которой американцы, кем бы они ни были, смогут легко и быстро найти Шелдонов.
Старая знакомая, с которой вместе работали, ага. А потом она приехала в отпуск на целый месяц. Не просто так, к тебе. Или Клер об этом знать необязательно?
Необязательно. И еще не факт, что Анна согласится. Тогда Клер вообще ничего знать не нужно.
Клер:
Коннор не смотрел на меня, но я не придала этому значения. Мне самой-то было сложно смотреть ему в глаза после вчерашних откровений. Поэтому я просто обрадовалась, что у нас появился план.
– Это очень удачно, – согласилась я. – Никогда не была в России и никогда не хотела туда поехать, но ты прав: если где они и могут затеряться, то там.
Я доела, достала еще одну сигарету. Невыносимо хотелось как-то сгладить впечатление от вчерашнего разговора, но у меня язык не поворачивался вернуться к той теме. Хотя, наверное, стоило бы дать понять Коннору, что я говорила исключительно гипотетически.
– Насчет моего поведения вчера... – я смотрела в окно, на город. – Прости, психанула. Не принимай слишком всерьез или близко к сердцу, ладно?
Коннор:
Я непонимающе посмотрел на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Вроде бы, мне джин вчера по голове так не дал, но я упорно не мог понять, за что она извиняется. Ну да, разрыдалась в машине, с кем не бывает. По-моему, это совершенно не стоит ее извинений.
Клер:
– Ну я... – я смутилась. Может, он вообще не придал этому значения? А я теперь, подняв эту тему, подкину ему подозрений. – Помнится, я тут рыдала, смеялась, лезла с глупыми разговорами, – я нервно улыбнулась, неопределенно махнула рукой.
Коннор:
– А, ты о том, что у нас были бы вредные, но красивые дети? – догадался я. Она почему-то покраснела. – Да, Алекс меня тоже зацепила. Никогда не испытывал особой симпатии к детям, даже когда с племянником возиться заставили, и то мечтал побыстрее сбежать, но она... Заставляет задуматься, правда? Постой, – я посмотрел Клер в глаза, – что Виктор говорил? Салли умела двигать предметы взглядом, а он?
Клер:
– Он... – я даже не сразу среагировала на смену темы. – Он, кажется, что-то говорил про внушение. И что у него сильные головные боли после этого.
Я нахмурилась, сделала глубокую затяжку и только после этого спросила:
– Ты думаешь, он внушил нам мысли о детях, чтобы разбудить наши родительские инстинкты? Чтобы мы сделали все, чтобы помочь Алекс?
Коннор:
– Я бы не стал исключать такую возможность, – медленно произнес я.
Думать об этом не хотелось. Это было бы очень противно, если бы оказалось правдой. Но моей решимости вытащить их не поубавилось.
– Даже если это и так, в любом случае, Алекс – маленькая девочка, которой угрожает опасность. И мы должны ей помочь.
Клер:
Предположение Коннора было малоприятным, но многое объясняло. Да и даже если так, я не могла винить Шелдона за такой поступок.
– Согласна, – я затушила сигарету. – Когда ты встречаешься со своей русской?
Коннор:
Напоминание об Анне тоже радости не добавило. Нет, Анна мне нравилась тогда, три года назад. Но сейчас я чувствовал себя отвратительно. Потому что не сказал Клер, что, кроме работы нас связывало еще и некое подобие отношений, и не сказал Анне, что обедать с ней буду исключительно из деловых соображений. В общем, соврал обеим. Как ни крути – подлая сволочь.
– В три часа. Как думаешь, если она не согласится, может, познакомить ее с Виктором? – А что, быть гадом, так уж до конца.
Клер:
– Ну а что, – я усмехнулась, – это может помочь. Постарайся убедить ее хотя бы поехать ко мне, взглянуть на них. А там уж Виктор, по всей видимости, сделает все, что нужно.
Да, Дэвисон, хороша ты, ничего не скажешь. Сама лезешь куда-то, еще и незнакомую женщину хочешь подставить.
– Ладно, пока ты будешь встречаться со своей знакомой, я поеду к Шелдонам, проведаю их. И свою квартиру заодно.
Я слезла с подоконника, собрала пустые контейнеры и стаканы, запихнула в пакет и выбросила в ведро. Потом подошла к Коннору, который все еще сидел на подоконнике, смотрел в окно и о чем-то думал. Я поцеловала его в висок, а потом во впадинку за мочкой уха.
– Помнится, вчера мы собирались принять душ, пока я так беспардонно не отрубилась прямо на столе?
Коннор:
Даже не знаю, в какой именно момент мне пришла на ум еще одна идея. То ли тогда, когда Клер слезла с подоконника, и я остался на нем один, то ли тогда, когда она вернулась ко мне и сказала про душ. Я вдруг подумал, что есть способ уберечь ее, а так же Линдсей с Питером, от возможных проблем. Если Виктор внушит им, что мы не нашли его и Алекс, что дело закончилось так, как я и сказал Элсингеру, они никогда и ни в чем не смогут себя выдать, никто за ними, в случае чего, ничего не заподозрит. Анна в России, мы с Реем в случае чего за себя постоим. Наверное.
Я повернулся к Клер, встретился с ней глазами. Она была совсем рядом, я чувствовал дыхание на своей щеке. Я сделаю все, чтобы защитить ее. Потому что не хочу ее потерять.
– А идея недурна, – улыбнулся я, целуя ее в ответ.
Клер:
Честно говоря, тогда, на Кэт-Айленде, мы могли бы с Коннором выбрать какое-то другое место для момента первой близости, потому что душ – это все же не самое мое любимое место для занятий любовью, но теперь оно приобрело для нас некий сентиментальный оттенок, из-за чего случается с печальной регулярностью. С другой стороны, хорошо, что это все-таки был не пляж.
Покончив с водными процедурами, мы все же решили уладить пару бытовых вопросов, то есть пополнили запасы кофе и продовольствия, а Коннор еще успел по своему обыкновению превратить свою квартиру в образец ухоженного и стерильного жилища. После чего мы попрощались: я поехала к себе, навестить Шелдонов, а он пошел на встречу со своей русской знакомой. Мы договорились, что я буду ждать их обоих у себя, а заодно подготовлю Виктора, изложив ему дальнейший план действий.
Только бы у нас все получилось.
Коннор:
Я был на месте без десяти три, как обычно, чуть раньше, чем нужно, но Анна уже ждала. Она всегда умудрялась приходить раньше. Она поднялась навстречу, улыбнулась, поцеловала меня в щеку.
– Чудесно выглядишь, Коннор, – сказала она, – даже не верится, что прошло три года. Ты не меняешься.
– А ты изменилась, – ответил я, тоже улыбаясь.
Она и в самом деле сильно изменилась, волосы стали длиннее, от этого черты лица чуть заострились. Она стала красивее. Я совершенно не представлял, о чем с ней говорить. Не начинать же сразу про Шелдонов. О чем мы говорили три года назад?
– Ты все еще в ОНИРе? – спросила она, когда официант принял заказ.
Несколько вопросов о работе друг друга и снова молчание. Несколько вопросов об общих знакомых – молчание.
– Коннор, зачем ты пришел? – наконец спросила она, глядя на меня.
– В каком смысле? – не понял я.
– Я тебе уже не нужна, это видно. Ты даже не пытаешься сделать вид, что это не так. Но еще по телефону я весьма непрозрачно тебе намекнула, чего жду от этой встречи. Ты мне этого дать не готов, но зачем-то пришел. Вот я и спрашиваю – зачем?
Да, вот это мне в ней и нравилось тогда. Проницательность и прямота. Тут же вспомнилась Клер. Кажется, эти черты и есть то, что мне нравится в женщинах.
– Ты права, у меня есть к тебе дело.
Анна удивленно вздернула бровь и показала, что внимательно слушает. Пока я рассказывал ей про Шелдонов, она молчала, лишь иногда кивая головой.
– И что требуется от меня? – спросила она, когда я закончил.
Я выдохнул. Ни черта она не изменилась. Все такая же – сначала делает, а потом даже не спрашивает, зачем.
– Я хочу, чтобы ты увезла Алекс в Россию. Если это возможно, чтобы она несколько месяцев пожила у тебя. Одному Виктору будет проще запутать здесь следы, а потом он тоже приедет в Россию и заберет у тебя дочь.
– Без знания русского им там будет сложновато, – заметила Анна.
Черт, как я об этом не подумал, когда выбирал страну? Впрочем, я ведь не выбирал. Так, в голову пришло.
– Но мы что-нибудь придумаем, – пообещала она. – В конце концов, мы же не в деревню их привезем, так? В большом городе иностранцев куча. Они живут и работают без знания языка. Поехали к твоим Шелдонам.
Я благодарно улыбнулся.
– Анна, тебе совсем не страшно? – спросил я уже в машине.
– Нет, – она пожала плечами. – В России они нас не достанут, у меня там свои подвязки неплохие, а здесь ты меня защитишь, правда?
Ох, мне б ее уверенность. До дома Клер мы говорили еще о какой-то ерунде. И уже нажимая на звонок у двери, я вдруг подумал, что не предупредил Анну по поводу Клер, но было уже поздно, Клер открыла дверь.
Клер:
Я не знаю, какой я представляла себе русскую знакомую Коннора. Но я точно не представляла ее себе такой. На вид она была нашей ровесницей, почти блондинкой, невысокой и стройной. Очень красивой, на мой скромный вкус. И только тогда я впервые задумалась, какие именно отношения связывали ее с Коннором тогда, в начале его работы в ОНИР. Странно, что я не подумала об этом раньше. Просто временную коллегу он бы вряд ли запомнил, не говоря уже о том, чтобы напрягать ее такими просьбами.
– Привет, – сдержанно поздоровалась я, пропуская их внутрь. – Познакомишь нас? – спросила я Коннора.
Коннор:
Наверное, если бы в данный момент нас всех не связывало общее дело, я бы жутко смутился. Еще сегодня я даже представить не мог, что придется знакомить Клер с Анной. Впрочем, с Ирен-то знакомил, ничего, пережил.
– Это Анна Гускова, я говорил тебе про нее утром, – сказал я, ничуть не изменившимся голосом. – Анна, это Клер. – Я быстро поцеловал Клер в щеку, потому что уже видел на ее лице все, что она думает. Скрывать эмоции она так и не научилась. – Как Виктор и Алекс?
Ответить ей Анна не дала.
– Коннор, ты меня удивляешь, – заметила она. – Насколько я поняла, это довольно опасное дело, а ты посвятил в него свою девушку?
Я обернулся.
– Клер помимо всего прочего – моя коллега.
– Роман на работе? – Брови Анны удивленно взлетели к прическе. – А ты изменился.
Я уже резко пожалел, что мне пришла в голову мысль, попросить об услуге именно ее.
Клер:
– Виктор и Алекс в порядке, – прежде всего ответила я Коннору. – Я изложила Виктору твой план, он пока сомневается. Не уверен, что готов расстаться с дочкой.
Я повернулась к Анне. "А ты изменился". Это значит, что она была не против закрутить с ним роман, пока работала в составе той международной группы? А он был против? Потому что даже флирт на работе – не приветствуется?
– Все течет, все меняется, – сказала я. – А что, вам Коннор тоже читал лекцию о вреде флирта с коллегами?
Коннор:
Анна посмотрела на Клер, потом на меня, потом снова на Клер.
– Кажется, я сказала что-то не то?
– Все нормально, – мрачно ответил я. – Клер, позови, пожалуйста, Виктора на кухню, но без Алекс, мы все обсудим. Девочка слишком взрослая, все поймет.
Клер:
– Хорошо, – кивнула я.
Виктор с Алекс ждали в гостиной. Я отправила Виктора на кухню, а сама осталась с Алекс. Девочка была слишком тихой и задумчивой для ребенка своего возраста. Я искренне пыталась ее расшевелить, но я не представляла, что можно сделать. В итоге дело кончилось тем, что я включила какую-то комедию, мы уселись на диване рядышком и начали ее смотреть. Алекс даже иногда смеялась, а я старалась не думать о том, что сейчас происходит на кухне. И об Анне.
Коннор:
Виктора пришлось уговаривать долго. Он никак не соглашался разлучиться с дочерью даже на несколько месяцев. Нам с Анной пришлось даже слегка надавить. Анна это умела очень хорошо. Наконец, он сдался.
– Только как уговорить Алекс? – тихо спросил он, смирившись с тем, что им придется расстаться.
– Вы можете использовать свои способности, – тут же отозвалась Анна. – Внушите ей, что так нужно, что она сама это понимает, что сложного?
– Я никогда не использовал свои способности на близких людях!
– Ну, все бывает в первый раз, – она флегматично пожала плечами, – правда, Коннор?
В итоге мы договорились, что Анна обменяет свой билет и улетит не через три дня, как планировала, а завтра, забрав с собой Алекс. В России девочка поживет у нее. На вопрос, как она это объяснит, она лишь отмахнулась.
– Не забивай себе голову, Коннор.
Затем Виктор за несколько месяцев запутает все следы в Америке, тоже улетит в Россию. Там Анна сказала, снова сменит им документы, и они останутся там. Ну или уедут, куда захотят.
Мы договорились, что приедем завтра уже с документами, и втроем ушли, оставив Виктора разговаривать с дочерью.
– Подкинете меня в отель? – попросила Анна. – А то в этой части города я никогда не была, а на такси ехать лень.
Клер молча села в машину. Мы высадили Анну у отеля. Клер по-прежнему молчала.
– Домой или съездим куда-нибудь поужинать? – предложил я.
Клер:
– Как хочешь, – безразлично отозвалась я. Почему-то, настроение было паршивым. Понаблюдав за Коннором и Анной, я поняла, что их действительно связывала не только работа.
Почему он мне не сказал? Это было давно, меня бы это не задело. С другой стороны, про Ирен он тоже не говорил. Но мы ведь тогда и не встречались.
Но ведь сейчас я имела право знать?
Коннор:
– Тогда домой. У нас ведь полный холодильник продуктов, приготовим что-нибудь сами.
Я видел, что дома меня ждет серьезный разговор, так к чему откладывать его?
Клер:
– Как скажешь, – так же безразлично согласилась я.
До дома мы доехали молча. Поднялись в квартиру. Я снова переоделась в более удобную одежду, пошла на кухню, изучать холодильник. Пожалуй, я смогу пожарить мясо, это не сложно. Да и картофельный салат, если посмотреть его рецепт в интернете, не должен быть слишком сложной наукой.
Сейчас я была готова занять себя чем угодно.
Коннор:
В этот раз совместная готовка ужина была не такой веселой, как обычно. Клер молча резала овощи, так же молча жарила мясо. Если я что-то спрашивал, отвечала только то, что необходимо. В конце концов, я не выдержал, положил нож на стол и посмотрел на нее.
– Клер, говори уже.
Клер:
– Что сказать, Коннор? – спросила я, не поворачиваясь и продолжая смотреть за сковородкой. – Ты же мне ничего не сказал. Что я тебе могу сказать?
Коннор:
– Ты можешь мне сказать, с чего злишься уже третий час.
Клер:
– Да я разве злюсь? – я продолжала делать вид, что ничего не произошло. Попробуй, Коннор, каково это, когда тебе ничего не говорят прямо, заставляя догадываться и понимать все самой, представляя в уме все самое плохое.
Коннор:
Жутко, до дрожи в руках, захотелось швырнуть что-нибудь в стену, хлопнуть дверью и выйти прогуляться. Но я лишь глубоко вдохнул, на несколько секунд задержал дыхание и медленно выдохнул, чувствуя, как одновременно с воздухом выходит злость.
– Я так понимаю, тебя задела Анна? – уже спокойно спросил я. – Я сказал тебе правду, мы действительно больше трех лет назад, когда я только пришел в ОНИР, работали над совместным проектом. Тогда между нами ничего не было, потому что мы были коллегами. Потом она приезжала один раз в отпуск на месяц. Мы сразу договорились, что у нас будет только месяц и ничего больше. С тех пор мы не виделись.
Клер:
– И что, это было так сложно сказать? – я повернулась, сложив руки на груди. – Меня задела не Анна, Коннор, а то, что ты не сказал мне всей правды. Ты же понимал, что я все равно с ней увижусь. И понимал, что я все равно все пойму. Так какого черта? Почему я должна была все эти несколько часов гадать, что было между вами?
И что осталось из того, что было? Этого я уже не спросила вслух, слишком страшно было бы услышать ответ. Со мной он ведь тоже договаривался оставить Багамы на Багамах, и мы даже искренне пытались это сделать. А потом выяснилось, что он все это время был в меня влюблен. А если бы я сама не влюбилась и не попыталась бы нарушить наш договор? Он бы ведь так ничего и не сказал. И не сделал бы. Что, если с Анной у него было то же самое?
Коннор:
– Да я даже представить не мог, что ты о чем-то там гадаешь, Клер! – Я встал из-за стола, обошел его, чтобы он не был между нами. – Это было три года назад. И мы больше не встречались. Или мне нужно познакомить тебя со всеми, с кем я спал в своей жизни? А ты меня тоже познакомишь?
Клер:
– При всем желании не смогу, поскольку не представляю, где сейчас живет мой бывший отчим, – огрызнулась я. – Но если решу познакомить тебя с кем-то из своих бывших, обязательно уточню тебе, что нас связывало, чтобы ты не чувствовал себя по-идиотски, когда поймешь, что это не просто какой-то там бывший коллега, с которым я мимолетно была знакома три года назад, а что меня с этим человеком связывали более тесные отношения!
Я снова повернулась к сковородке, чтобы снять с нее мясо, пока оно окончательно не сгорело.
Коннор:
– Я знакомил тебя с Анной просто как с человеком, который поможет нам спрятать Алекс, – отчеканил я, разглядывая кудряшки на ее затылке. – Ты хотела знать, откуда я ее знаю, я сказал. О том, что между нами что-то еще было, весьма давно и непродолжительно, я не сказал, потому что это неважно. Сейчас в моей жизни это уже неважно.
Я вернулся за стол и продолжил резать лежащие передо мной овощи. Желание хлопнуть дверью уже стояло рядом и дышало мне в ухо.
Клер:
– Тебе все неважно, – пробормотала я. Во мне уже просто говорили злость и обида, какая-то часть меня это даже понимала, но она была очень маленькая, слабая и незначительная. – Интересно, как скоро я тоже стану неважной?
Я положила мясо на тарелки, поставила одну перед Коннором. Кажется, с салатом он тоже как раз закончил.
– Если только уже не стала, – пробормотала я себе под нос.
Коннор:
Это было уже слишком.
– Я хоть раз дал тебе повод думать, что ты для меня не важна? – тихо, но, кажется, довольно угрожающе, спросил я. – Я хоть раз сделал что-нибудь, чтобы ты могла так подумать?
Клер:
– То есть, кроме того, что не рассказал мне правду про Анну? И даже не подумал, как я буду себя чувствовать, когда пойму сама?
Я нарывалась. Я это даже понимала, но, наверное, я этого отчасти хотела. Почему? Сама не знаю.
Коннор:
– Да какую правду, Клер?! – Вилка звонко упала на стол, видимо, я ее все-таки швырнул. – Я не понимаю смысла твоих претензий! О чем я должен был подумать? Два года назад я какое-то время встречался с менеджером банка в квартале от Главного офиса. А до тебя была научный работник из музея современного искусства. Пойдем, я тебя с ними познакомлю! А то вдруг ты поймешь сама, как ты будешь себя при этом чувствовать, а?
Я перегибал палку так, что она уже трещала. Но даже внутренний голос, обычно велевший в таких случаях заткнуться, сегодня испуганно молчал.
Клер:
По-моему, я его еще таким никогда не видела. Интересно, это я его просто никогда так не доводила? Или это на него так встреча с этой Анной повлияла?
– Не надо со мной так разговаривать, Дойл, – процедила я сквозь зубы. – Если ты не понимаешь, в чем проблема, нечего было спрашивать. Я не знаю, как тебе еще это объяснить.
Я вдруг поняла, что сегодня не смогу оставаться с ним. Мы оба были слишком раздражены. Поэтому я молча встала из-за стола, даже не доев, и пошла в комнату, чтобы снова переодеться.
Коннор:
Вот, пожалуй, только когда она ушла, я понял, что это было слишком. Внутренний голос проснулся, злость затаилась. Я вышел вслед за Клер. Она была в комнате, держала в руках другую одежду. Видимо, собралась уходить.
– Куда ты собралась? – спросил я, останавливаясь на пороге.
Клер:
– К себе, – коротко ответила я. Уже и так была готова снова реветь, но пока молчишь – сдерживаться проще.
Коннор:
– У тебя одна спальня и там Шелдоны. Ты собираешься выгнать их? Или лечь спать в гостиной?
Клер:
– Меня вполне устроит мой диван и плед, – я посмотрела на него в раздражении. – Ты дашь мне спокойно переодеться или будешь стоять здесь и смотреть?
Коннор:
– Я не дам тебе уйти.
Кажется, я уже готов извиниться. Понять бы еще, за что.
Клер:
– Привяжешь меня, что ли? – раздраженно фыркнула я. Поняв, что он не собирается оставить меня одну, я начала переодеваться при нем. В конце концов, чего он там не видел? – Я не твоя собственность, Дойл.
Коннор:
– Нет, ты не моя собственность. И я не собираюсь тебя привязывать. Хотя, лично мне понравилось, – я не сдержал совершенно неуместной в данной ситуации улыбки, – поэтому я просто прошу тебя остаться и не делать глупостей.
Клер:
Я успела только сменить домашние штаны на уличные джинсы, так и оставшись в домашней футболке. Обессиленно опустилась на кровать, закрыла лицо руками.
– Ну, зачем, Коннор? Зачем я тебе здесь сейчас? Я же тебя раздражаю, я же вижу!
Коннор:
Я сел рядом с ней, обнял ее за плечи, хотя она так и не убрала руки от лица.
– Потому что у нас с тобой уже давно не отношения на одну ночь, когда находишься вместе с другим только тогда, когда хочешь, а при малейшей размолвке сбегаешь. Нам уже давно пора научиться решать свои проблемы, а не игнорировать их. Сейчас у нас есть проблема, и ты хочешь сбежать, а я хочу ее решить.
Я подумал, что для Клер это все вполне может быть в новинку. Мы как-то никогда особо не разговаривали о ее прошлом. Я не знаю, были ли у нее когда-нибудь достаточно серьезные отношения с кем-то или она действительно привыкла все решать бегством. Но у меня-то за плечами восемь лет брака, и я знаю, что не при каждой ссоре нужно хлопать дверью.
Клер:
– Иногда я тебя ненавижу, Дойл, – простонала я, а потом повернулась и обняла его. – Потому что иногда ты заставляешь меня чувствовать себя законченной сволочью, а ты все время весь такой хороший, – я замолчала, а потом призналась: – Я не умею решать проблемы. Я не привыкла быть раздражителем. Я не привыкла злиться сама... Я не привыкла ревновать.
Коннор:
– Ну, вот и не ревнуй. Ревность – весьма поганое чувство.
Мне ли не знать.
Я поцеловал ее в макушку, крепче прижал к себе. Иногда она была такая забавная, совсем ребенок. И вела себя примерно так же. И до нее я всегда считал, что ребенка рядом с собой не потерплю. Что женщина должна быть умной и самодостаточной, и никогда не вести себя по-детски. Но в Клер таким причудливым образом сочетался циничный самостоятельный патологоанатом и милый вздорный ребенок, что ее нельзя было не любить.
– Пойдем ужинать, пока все не остыло.
Клер:
– Ты любил ее? – все-таки спросила я, игнорируя его приглашение. – Анну? Когда ваш месяц закончился, ты жалел? Что это было только месяц? Это было ее решение или твое?
Коннор:
О господи! Ладно, Дойл, ты сам ей сказал, что проблемы нужно решать.
– Нет, я ее не любил. Когда мы работали вместе, между нами ничего не могло быть. Но когда она приехала в отпуск, мы сразу решили, что это будет всего лишь месяц. Это было наше общее решение. И я о нем не жалел. В то время мне совершенно не нужна была никакая любовь. А если бы была нужна, я бы не развелся с Ирен.
Так, тормози. На все вопросы ты уже ответил. Не нужно вдаваться в подробности, что и как тебе было нужно тогда.
Клер:
Я отстранилась от него, заглянула в глаза и задала вопрос, который меня давно интересовал. Хуже не станет, раз уж все равно речь зашла.
– А когда я тогда сказала, что Багамы останутся на Багамах? Тебя это действительно устраивало? Ты воспринимал меня просто как очередную Анну?
Коннор:
– Ты никогда не была для меня очередной Анной, – и тут я не врал. Ни ради одной Анны я не стал бы ввязываться в такое сомнительное дело, как изображать из себя бойфренда едва знакомой девушки. – Знаешь, – я улыбнулся, – когда мы в первый раз уезжали с Кэт-Айленда, я понял, что пригласить тебя туда была ужаснейшей ошибкой, потому что я не мог оставить Багамы там, хоть и пообещал тебе. И ты себе не представляешь, как я полгода ревновал тебя к Дэвиду. Та истерика, которую ты мне сегодня закатила, это так, ерунда, по сравнению с тем, как изводил себя я полгода.
Клер:
– Я полгода надеялась, что ты мне что-то скажешь, – призналась я. – Дважды была в одном шаге от того, чтобы сказать самой. Хотя, честно говоря, не понимала, что со мной происходит. Я и сейчас не понимаю.
Я судорожно вздохнула. Отчасти это было похоже на всхлип. Ладно, хватит уже откровений. Второй день крышу сносит. Если это из-за внушения Шелдона, я его убью. Надо было сегодня его спросить, но я почему-то не решилась.
– Пойдем ужинать, – я стремительно встала. Стараясь не смотреть Коннору в глаза, протянула ему руки.
Коннор:
Я облегченно выдохнул. Кажется, на сегодня закончили.
– Пойдем, – Я поднялся с кровати, взяв ее за руки. – Правда, там уже, наверное, все остыло? Придется разогревать. – Уже на пороге кухни не выдержал и все-таки спросил: – И когда же были эти два раза, когда ты чуть не сказала?
Клер:
Я сложила остывшее мясо на отдельную тарелку и засунула ее в микроволновку, чуть улыбнувшись.
– Первый раз тогда, когда ты чуть не умер у меня на глазах. Если бы Линдсей и Питер не вошли в палату, я бы подробно рассказала тебе, насколько ты мне все еще нужен. Но они пришли, а потом меня отпустило. Я подумала, что будет некрасиво не сдержать свое слово, я ведь сама предложила такие условия.
Таймер на микроволновке обнулился, я вытащила мясо и снова положила его на тарелки, села за стол и, наконец, посмотрела на Коннора.
– А второй раз в доме твоих родителей. Помнишь? Сначала я пообщалась с твоим отцом, потом с твоим племянником, а потом мы пошли на кухню, ты стал варить кофе. Я уже даже начала говорить, но тут пришли Питер и Линдсей. Мне пришлось замолчать. А на следующий день мы узнали про Ирен, а потом ты сказал, что тебе ничего этого не нужно. Я посчитала, что это был ответ на мою попытку изменить условия игры, – я грустно улыбнулась. – Я потом рыдала у вас в саду, и меня застукала твоя сестра.
Коннор:
– Жалко, что тебя застукал не я, – тихо пробормотал я, – тогда бы еще и выяснили все. – Но, раз уж она сама вспомнила Ирен, грех было не спросить. – И все-таки я не понимаю, Клер. Почему ты меня к бывшей жене не ревновала, а к Анне, которая была всего лишь эпизодом в моей жизни, и далеко не самым значительным, ревнуешь?
Клер:
Я поковыряла вилкой салат в своей тарелке. Сказать, как есть? Отшутиться? Впрочем, ладно. Раз уж у нас тут вечер откровений, будем говорить откровенно.
– Ирен была в твоей прошлой жизни, – призналась я, правда смотрела по-прежнему в тарелку. – С другим тобой. А Анна уже в этой. Уже с этим тобой. И дело не в том, что она была, я ведь понимаю, что у тебя были женщины в эти четыре года. Ты не сказал. А потом оказалось, что с ней у тебя было почти то же, что и со мной. По крайней мере, со стороны выглядело похоже. И я... испугалась, наверное, что она осталась для тебя несбывшейся мечтой.
Коннор:
Надо же, я и не знал, что я этот так отличаюсь от себя того. Особенно если учесть, что того Клер не знала. Как она себе портрет нарисовала? Ну хотя, что за глупые вопросы. А кто ей рассказал про Бермудский треугольник? Тот же, наверняка, и про остальное. А дальше уже сама додумала.
И Анна тут вовсе не причем. На месте Анны могла бы быть любая из последних четырех лет. Просто она попалась первая на глаза.
– Знаешь, Клер, вот всегда было интересно, что же творится в ваших женских головах? Какие связи там образуются? Я бы, вот честно, выбирая между Анной и Ирен, ревновал бы к Ирен. Хотя вообще ни к кому бы не ревновал, они обе в прошлом.
Ага, а если бы Клер сейчас отправилась ужинать с Дэвидом, в тебе бы даже ничего не шевельнулось, а, Дойл?
– Раз уж мы тут откровенничаем, я спрошу еще? С чего это ты там рыдала в саду, когда тебя нашла Эмма? Я тогда подумал, что вы с Дэвидом разругались.
Клер:
Я все-таки посмотрела на него. Нет, он издевается, что ли?
– Коннор, ты помнишь, о чем мы говорили в то утро? Мы говорили о любви, о том, что это такое и как это должно быть. И ты сказал, что тебе это ничего не нужно. На следующее же утро после того, как я едва не призналась тебе... – я замолчала, пытаясь сформулировать. Нет, в любви я бы ему не призналась тогда. Я это позже осознала. – Едва не сказала тебе, что не могу забыть то, что было на Кэт-Айленде, и хочу продолжения. Я была уверена, что ты понял все накануне и таким образом даешь мне понять, что не надо этого говорить. Чтобы я могла хотя бы внешне сохранить лицо.
Коннор:
Я посмотрел Клер в глаза и улыбнулся.
– Вот ведь, а? Всегда говорим то, что считаем нужным, никогда не намекаем и не увиливаем. А как дело дошло друг до друга, так просто ступор какой-то. Мы ведь могли гораздо раньше все выяснить, правда?
Да, если бы ты сразу после Багам, когда она пришла к тебе с пивом, извиняться за подозрения, сказал, что ничего там не оставил, что она тебе нравится до сих пор. Если бы она, сразу после того, как ушла от Дэвида, сказала тебе об этом. Если бы вы оба не были полными придурками, все могло бы выясниться гораздо раньше, и незачем было бы так изводить друг друга.
Я протянул к ней руку, притронулся к ее пальцам. Ледяным, как всегда.
– Клер, пообещай мне впредь всегда говорить то, что думаешь, ладно?
Клер:
Да уж, действительно, два идиота. Мучили друг друга полгода. Нет, хорошо еще, что нас послали расследовать это дело в городе, где живет его семья. Хорошо, что я пообщалась с его отцом. А так могли до сих пор ерундой заниматься.
Я переплела наши пальцы, но отрицательно покачала головой.
– Я не могу тебе этого пообещать, Коннор, – призналась я. – Иногда просто слишком страшно. Я всегда все предпочитала знать наверняка, но иногда... Иногда неопределенность или просто неуверенность в чем-то кажутся более милосердными, чем когда знаешь наверняка. Я до тебя этого не знала. Но вот... узнала.
Коннор:
Такого небольшого тактильного контакта – рука в руке – мне в данный момент показалось ничтожно мало. Я обошел стол, наклонился к ней и долго целовал. Это было уже лучше. Но все равно еще мало. Поднял ее из-за стола, прижал к себе всем телом, положил руку ей на затылок, еще сильнее впиваясь в губы. Вот так было почти достаточно.
Когда дыхание почти закончилось, я оторвался от ее губ, заглянул ей в глаза, но из объятий не выпустил, даже не ослабил.
– Всегда все нужно знать наверняка. Надеюсь, ты в этом убедишься.
Она не ответила, кажется, даже не поняла, что я сказал. А, впрочем, неважно. Я снова прижался к ее губам, понимая, что теперь и этого контакта мне уже мало.
Клер:
За что люблю наши ссоры с Коннором, так это за наши примирения. Как-то раньше у меня таких неровных отношений не случалось, наверное, поэтому и эмоций таких никогда не было. Главное, что пока нам удается все закончить миром.
На следующий день у нас было много дел, поэтому утро получилось коротким и скомканным, без медитативного курения на подоконнике.
Моя задача была проста: вести себя как обычно, работать в лаборатории и не привлекать к себе внимания, а вечером поехать домой, чтобы убедиться, что Анна благополучно забрала Алекс, а Виктор в порядке.
У Коннора задача была посложнее. Ему тоже нужно было не привлекать к себе внимания, но при этом решить с Реем все вопросы с документами для Шелдонов и для Анны, которая будет вывозить Алекс из страны, а потом вместе с ним же доставить девочку в аэропорт и посадить с Анной на самолет, убедиться, что все в порядке. Потом они должны были вернуться ко мне за Виктором.
Весь день я старательно делала вид, что все нормально: занималась своими анализами и вскрытиями, которые требовались другим командам, надеясь, что Элсингер внезапно не отправит меня куда-нибудь или того же самого не произойдет с Коннором. Вечером я поехала домой, как и надо было. А вот дома меня ждал сюрприз: Виктора не было. Но что еще важнее, не было ни малейших следов пребывания его и Алекс. Даже подпаленное кресло куда-то делось.
Я испугалась. Подумала, что их все-таки нашли, что все пошло не так, что следы в итоге замел кто-то совсем другой. Я уже начала в панике звонить Коннору (лишь бы с ним все было в порядке!), но тут раздался звонок в дверь. Это был Виктор Шелдон и выглядел он неважно.
Коннор:
Полдня на работе я занимался всем, чем угодно, только не своими прямыми обязанностями. Повезло еще, что Элсингер не отправил ни в какую срочную командировку. Эксон и Доннер коротко поинтересовались, что мы решили с Шелдонами. Получив ответ, что пока еще ничего, они больше ничего не спрашивали.
К обеду Рей привез все документы для Виктора, Алекс, а так же для Анны, в которых говорилось, что Анна сопровождала больную племянницу в США для прохождения курса лечения, а теперь они возвращаются назад. Это было единственное решение, которое пришло мне в голову, чтобы не задействовать родителей теперь уже Александры Сергеевны Смолиной. С именем, кстати, повезло, девочке не придется привыкать к новому.
Забрав все документы, я запер кабинет и поехал домой к Клер. Благо, должность кейс-менеджера позволяла не находиться все время в Главном офисе даже вне командировки. Виктор поработал с дочерью на славу, она искренне считала Анну своей тетей и была уверена, что та везет ее домой, к маме с папой. Когда девочка рассказывала мне все это, у Виктора в глазах стояли слезы, даже Анна, по-моему, слишком нервно сжимала руки.
Оставив Шелдона дома, я отвез Анну и Алекс в аэропорт, на всякий случай проверив, нет ли за нами хвоста.
– Надеюсь, у тебя не было вчера проблем из-за меня? – спросила Анна уже перед самым досмотром.
– Были, – признался я. – Но мы их решили.
Анна удивленно, как мне показалось, посмотрела на меня.
– А ты и в самом деле изменился, Коннор, – задумчиво произнесла она. – Даже жалко, что я не приехала раньше.
Я благополучно усадил их в самолет, подождал, пока он взлетит. Ну вот, теперь, как минимум, Алекс в безопасности. Осталось так же обезопасить свою команду. Я еще днем рассказал все Виктору, он, конечно же, согласился. Впрочем, я не оставил ему выбора. Он был мне должен и, пожалуй, впервые в жизни я собирался попросить взамен такую услугу.
Я вернулся домой к Клер, где меня уже ждал полностью собранный Виктор. Новое кресло, взамен сожженного девочкой, уже стояло на месте старого. Я все утро искал подходящее в интернет-магазине. Клер не должна ничего вспомнить после того, как Шелдон внушит ей, что мы никогда их не находили.
Еще днем я договорился с Питером и Линдсей о встрече у себя дома. Сказал, что это связано с Шелдонами. И причем, даже не соврал. Когда мы приехали туда вдвоем с Виктором, без Алекс, они удивились, но уже буквально через полчаса, когда уходили от меня, даже не вспомнили об этом.
Я с удивлением наблюдал за работой Шелдона, чувствуя внутри нестерпимое желание нацепить ему на голову энцефалограф и посмотреть, как он это делает. Он просто говорил им, что они в Спригнфилде так и не нашли его с дочерью, и вернулись ни с чем (его речь я написал заранее), а они послушно соглашались. Это было невероятно, но это работало.
Когда за Эксоном и Доннер закрылась дверь, Виктор выглядел неважно.
– Как вы? – спросил я, разглядывая его покрасневшие глаза.
– Порядок, – с трудом проговорил он.
На порядок это было похоже меньше всего. Но у нас осталась еще Клер. Я отвез его к ней домой. После того, как он внушит необходимую информацию ей, я отвезу его в заранее забронированный отель в соседнем городе, и больше мы не знакомы. Через пару месяцев он улетит в Россию и заберет у Анны дочь.
Он уже вошел в подъезд, как я увидел на парковке машину Клер. Это было не совсем по плану, я надеялся, что Виктор сможет немного отдохнуть до ее прихода, но деваться было уже некуда.
Клер:
– Виктор? Что случилось, где вы были? – спросила я у Шелдона. Он, казалось, смутился. – Вы плохо выглядите, заходите скорее.
Я пропустила его в квартиру и провела в гостиную. Он тер виски и болезненно морщился, как будто у него сильно болела голова. Я вспомнила, что он говорил о своих способностях. Страх вернулся.
– Вас кто-то нашел? – спросила я.
– Нет, все в порядке, – наконец, сказал он. – Меня никто не нашел. На самом деле, – он посмотрел мне в глаза, – вы меня тоже не нашли. И вообще никогда меня не видели...
Он вдруг застонал от боли, из носа пошла кровь, а я очнулась, как от транса. Черт, что происходит? Кто?.. А, это Виктор Шелдон. Почему я вдруг это забыла?
– Вашу мать, Шелдон! – заорала я, ведя его в ванную. – Наклоните голову над раковиной, пусть кровь течет. Какого черта вы делаете? Я же на вашей стороне, вам не надо меня ни в чем убеждать. Так, стойте и не двигайтесь и ничего не делайте. Я сейчас принесу вам лед.
Я сходила на кухню, потом вернулась в ванную, приложила к его переносице салфетку со льдом. Нет, ну что он делает? Еле на ногах стоит, а все что-то пытается сделать. Кому еще он внушал, что его не видели и не нашли?
– Зачем? – спросила я. – Мы ведь и так вам уже помогаем.
– Профессор Дойл попросил, – признался Виктор, не глядя на меня. Он присел на краешек ванны, видимо, стоять было слишком тяжело. – Чтобы обезопасить вас, – быстро добавил он. – А также мисс Доннер и доктора Эксона.
Вот ты молодец, Дойл. Я разозлилась. Я тебе сегодня устрою за это небо в алмазах. Если только все не забуду.
– Не делайте этого, Шелдон. И плевать о чем там просил профессор Дойл. Вы едва на ногах стоите, у вас это кровоизлияние вполне могло пойти в мозг, и я сейчас бы думала, куда девать ваш остывающий труп. Поэтому давайте договоримся так: вы идете сейчас к профессору и говорите, что все сделали. На этом наши пути расходятся.
– Но я ведь обещал ему... Это же для вашего блага, – он посмотрел на меня с тоской. – Чем меньше вы знаете, тем в большей вы безопасности.
– Если эти люди узнают, что я помогала вам, меня так и так хлопнут, – я попыталась улыбнуться, но вышло плохо. – Но я предпочитаю хотя бы знать, что это было не просто так. Да и что вам важнее: моя безопасность или что у вашей дочери остался только отец? Не оставляйте ее сиротой.
Я не была уверена, что все настолько плохо, но мне надо было убедить его. И, кажется, он убедился. Когда кровотечение остановилось, Виктор поблагодарил меня за все и ушел. А я пошла на кухню. Где-то там у меня тоже был джин.
Коннор:
Шелдон выглядел хуже некуда. Вдобавок ко всему он еще прижимал окровавленную салфетку к носу.
– Я все сделал, профессор Дойл, – едва слышно сказал он, забираясь в машину.
Я помог ему пристегнуться, он тут же прислонил голову к сиденью и закрыл глаза. Я не стал больше ни о чем спрашивать, пусть отдохнет.
Дорога до отеля заняла чуть больше часа. За это время он оклемался достаточно лишь для того, чтобы стоять на ногах.
– Спасибо за все, – сказал он, когда я достал его сумку из багажника.
Он стоял с опущенной головой, видимо, фокусировать взгляд на чем-либо было еще тяжело.
– Не волнуйтесь за Алекс, Анна о ней позаботится, – ответил я. – С ней все будет хорошо. Через несколько месяцев вы будете вместе. Если вдруг что-то случится, позвоните. Мой номер вы знаете. Но лучше бы все прошло гладко.
Он кивнул и, тяжело переставляя ноги, побрел ко входу в отель. Я вернулся в машину, несколько минут просто сидел в тишине. Почти все закончилось. Клер, Линдсей и Питер ничего не помнят. Они ничем себя не выдадут в случае чего. Они в безопасности. Но верилось в это почему-то с трудом.
Я завел двигатель и выехал на трассу, все еще привычно оглядываясь, нет ли за мной хвоста. Я не шпион, меня никогда не учили обнаруживать слежку, я не умею этого делать. Но на мой взгляд все было нормально. Либо моя паранойя все же имеет границы.
Уже подъезжая к Чикаго, я набрал Клер.
Клер:
Выпив одну порцию джина с тоником, я заказала на дом пиццу, сделала себе еще один коктейль. Когда позвонил Коннор, я уже съела половину первой пиццы и допила второй коктейль.
– Да, милый? Где ты там застрял? – весело спросила я. – Мне тут уже пиццу привезли. Ты едешь?
Коннор:
По голосу мне показалось, что Клер как-то уж особенно весела. Вспомнив последние дни, ее слезы в машине, когда она рыдала, закрывая лицо руками, ее слова о том, что мы, конечно, можем увезти Алекс, но мать ей уже не вернем, я несказанно обрадовался. Значит, внушение Шелдона подействовало. Клер ничего не помнит, у нее нет этого жуткого груза на душе.
Повинуясь какому-то внезапному порыву, я остановился у цветочного магазина. Я никогда не дарил ей цветы, я даже не представляю, какие она любит. Так ничего и не выбрав, я вернулся к машине. На душе снова стало погано.
Уже перед самой дверью я напустил на себя самый обычный вид, незачем ей знать, что меня что-то волнует. Дело закрыто, вчера у нас был выходной, жизнь идет по-прежнему. Я нажал на кнопку звонка.
Клер:
Я открыла дверь Коннору, быстро поцеловала его, продолжая изображать беззаботность.
– Мне было лень готовить, и я заказала пиццу. Одну мою любимую, вторую твою любимую, так что у нас много-много еды. Тебе сделать джин с тоником? Сегодня же пятница, завтра выходной, если командировка не свалится. Может, попозже сходим куда-нибудь? Или ты устал?
Я отправила несколько кусков пиццы в микроволновку греться.
Коннор:
На самом деле я бы с удовольствием поужинал и лег на диван, обняв ее, и включил какую-нибудь глупую комедию. Просто чтобы ни о чем не думать, ничем не забивать голову. Но она может понять, что что-то не так. Незачем давать ей повод для вопросов. Кто знает, как действует внушение Шелдона? Вдруг по крупицам можно восстановить произошедшее? Рисковать мне не хотелось.
– Давай поужинаем, а там решим, – отозвался я уже из ванной.
Вымыв руки, я зашел на кухню. Клер как раз достала пиццу из микроволновки, поставила на стол.
– Как там твои трупы поживают? – поинтересовался я, наливая кофе.
Клер:
– Да как обычно, – отмахнулась я. – Немного вот тянет выпить, хотя вроде ничего такого особо грустного сегодня не было.
Я села за стол рядом с ним, заглянула в глаза.
– Слушай, не сочти за неудачный намек, я тут просто почему-то пытаюсь вспомнить, как оно звучит, а под рукой из людей, кто вступал в брак, только ты. Напомни, как там клятва звучит? В богатстве и бедности, а дальше что?
Я старалась выглядеть как можно более спокойной.
Коннор:
Что за вопросы? К чему?
М-да, Дойл, ни черта твоя паранойя границ не знает. Это же Клер. Что пришло на ум, то и спросила. Может, по телевизору что услышала.
– В горе и в радости, – подсказал я, пододвигая к себе тарелку.
Клер:
– И там еще в "болезни и здравии" есть, да? Пока смерть не разлучит? – я смотрела на него, подперев голову кулаком. – Я не прошу жениться на мне Коннор, мне это вообще не надо, – уже совсем другим тоном сказала я. – Я просто прошу меня уважать. Не просто любить, но и уважать тоже. Не принимать такие решения за меня. Я понимаю, что ты хотел как лучше, что ты хотел меня защитить. Но я прошу: не надо меня защищать. Я не давала тебе клятв, но я люблю тебя, я на твоей стороне. И я хочу иметь возможность помогать тебе. Может, тебе кажется, что я недостаточно взрослая, наверное, я сама виновата, что так иногда веду себя. Но я взрослая. Достаточно взрослая, чтобы принимать решения сама. Ты просил вчера, чтобы я всегда говорила тебе правду. Так вот тебе правда: еще раз что-то такое попытаешься сделать – и я уйду. Как бы сильно тебя ни любила, уйду. Потому что мне мало просто любви, Коннор. Я хочу, чтобы ты меня уважал.
Коннор:
Отвратительный холод пробежал по позвоночнику. Что она имеет в виду? О нет, я прекрасно понял, о чем она. Но как? Как такое возможно? Шелдон ведь сказал, что все сделал! Почему она все помнит?
– Я всего лишь хотел, чтобы ты была в безопасности, – наконец произнес я, глядя ей в глаза. – Возможно, это жестоко с моей стороны, ведь Алекс ребенок, то твоя жизнь для меня важнее ее жизни. Да, я хотел тебя защитить. Что в этом плохого?
Клер:
– Ничего, – я пожала плечами. – Именно поэтому я говорю тебе это так спокойно. И почти не злюсь. Но считай, что я тебя предупредила. Ты просил говорить прямо – я сказала.
Коннор:
– Я понял.
Я поднялся, поставил коробку с едой в холодильник. Есть уже не хотелось совершенно. Включил воду, чтобы вымыть посуду, но потом все-таки повернулся к Клер.
– Почему Шелдон этого не сделал?
Клер:
– Потому что он и так был едва жив, – я осталась сидеть за столом. – Было жестоко с твоей стороны заставлять его делать это. Он не настолько силен. Он просто не смог. Если бы он продолжил пытаться, он мог умереть. И у Алекс никого бы не осталось.
Коннор:
Да, наверное, с моей стороны это было жестоко. Только вот почему-то совершенно не чувствую угрызений совести.
– Хорошо, Клер, я обещаю тебе больше так не делать.
Я всегда буду тебя защищать, и если понадобится, сделаю так еще десять раз. Только прослежу, чтобы на этот раз все получилось.
– Я был не прав, извини. Я не должен был решать за тебя.
Я жалею лишь о том, что Шелдон не довел дело до конца.
– А ты обещаешь больше не злиться на меня? – Я улыбнулся ей совершенно искренне.
Клер:
Я встала, подошла к нему, крепко обняла. Почему-то мне казалось, что он говорил не искренне. Если уж совсем прямо: откровенно врал. Но почему-то меня это не злило. Наверное, потому что он просто пытался делать то же самое, что и я.
– Я не злюсь на тебя, – я подтвердила свои слова поцелуем. – Я просто надеюсь, что однажды ты мне сможешь доверять.
Потому что без этого я вряд ли смогу тебе помочь. Этого я уже не сказала вслух, только подумала.
Коннор:
Я посмотрел ей в глаза. Она была взрослой. В это самое мгновение она действительно казалась мне достаточно взрослой для того, чтобы самостоятельно принимать решения и нести ответственность за все, что происходит. А я все еще по привычке считал ее той девчонкой, которая ввалилась ко мне в квартиру с предложением провести выходные в доме ее подруги. Хотя, надо признать, она и тогда была достаточно взрослой. И вообще мне иногда начинало казаться, что она только считала себя ребенком, но никогда им не была.
– Но я никогда не смогу перестать за тебя волноваться, Клер, – признался я. – И я никогда не смогу перестать тебя защищать, потому что слишком сильно тебя люблю, чтобы не бояться потерять.
Клер:
– Я знаю, – я улыбнулась. – И должна сказать, меня никто никогда так защищал, как ты.
Коннор:
Я вспомнил Кэт-Айленд, как едва не потерял ее. И только черт знает что помогло мне найти ее, помогло сделать так, чтобы она не стала четвертой жертвой. Вспомнил расследование в больнице в Чикаго, как она дважды попалась на пути людей, одержимых, как мы тогда думали, феноменом, и тоже едва не пострадала. И вот сейчас, когда я сам втянул ее в эту историю и даже не смог стереть ей воспоминания.
– Ты хочешь сказать, никто не защищал тебя так плохо? – рассмеялся я.
Клер:
– Балда ты, Дойл, – я шутливо стукнула его по плечу. – Меня вообще никто никогда не пытался защищать, кроме тебя. Не вытаскивал из-за окна, в которое я пыталась выпасть, не ел за меня отравленные конфеты... Ладно, предположим, то была случайность...
Я не знала, как сказать то, что я хотела дать ему понять.
– На тебя можно положиться, Коннор. И если со мной когда-нибудь что-то случится, это будет не твоя вина. Ты не сможешь защитить меня от всего. Поэтому даже не пытайся брать на себя ответственность за все.
Коннор:
Я судорожно сжал руки и глубоко вдохнул.
– И все-таки я постараюсь сделать так, чтобы с тобой никогда ничего не случилось, – пообещал я.
Я зарылся лицом в ее волосы, поцеловал ее шею, понимая, что действительно готов на все, чтобы с ней никогда ничего не случилось. Потому что я этого не переживу.
Никогда нельзя сворачивать на проселочную дорогу в незнакомом месте. Команде ОНИР предстоит узнать это на собственном печальном опыте. По пути на обычное скучное расследование они попадают в смертельную ловушку, выхода из которой нет.