Клер и Френк

Автор: Cassandra

Глава I. Неожиданные предложения

Декабрь, 1988 год

– Доктор Дэвисон, вас ожидают в 301 кабинете. Доктор Дэвисон, вас ожидают в 301 кабинете.

Больничный приемник проорал это по всем этажам больницы, не зная, где именно находится та самая разыскиваемая доктор Дэвисон.

Клер, она же доктор Клер Линда Дэвисон, в данный момент проводила осмотр послеоперационного больного, внимательно рассматривая и ощупывая шов на его животе. Это было ее первое самостоятельное удаление селезенки, и она хотела убедиться, что все сделала правильно.

– Кажется, вас ищут, – произнес пациент.

Клер улыбнулась.

– Раз ждут в 301 кабинете, значит, ничего срочного. Подождут.

Пациент кивнул и слабо улыбнулся в ответ.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она. – Шов не болит?

– Нет. У вас ангельские руки, доктор Дэвисон.

Клер улыбнулась шире, но, на этот раз, гораздо неискреннее. Она всегда хотела быть патологоанатомом. Сколько себя помнила. Она училась делать вскрытия на мышах, которые в большом количестве приносила домой ее кошка. И в медицинский она шла с твердым намерением стать патологоанатомом. А теперь вот носит гордое звание хирурга и получает комплименты о своих ангельских руках.

Да, все хорошо, только ей неинтересно. И вообще в ее жизни за последние два с половиной года не было ничего интересного. Два с половиной? Клер задумалась. Прошло всего два с половиной года? А кажется, целая вечность.

Она кивнула пациенту, пообещала зайти вечером, и направилась в 301 кабинет, где ее, если верить приемнику, кто-то ждал.

По дороге она отдала несколько распоряжений медсестре, записала назначения в карточку пациента, стерла свое имя с доски напротив выписанного вчера мистера Глосса.

«Да что это со мной? – удивилась она сама себе, заходя в лифт. – Мне что, неинтересно, кто меня ждет, что я так тщательно оттягиваю этот момент?»

Она решительно толкнула дверь 301 кабинета и вошла внутрь. Посетитель стоял к ней спиной, но она, конечно же, сразу его узнала. Высокий, в сшитом на заказ, идеально сидящем костюме, с коротко стриженными светлыми волосами, пахнущий дорогой туалетной водой – это мог быть только Френк Элсингер.

– Френк? – удивленно произнесла Клер.

Он обернулся только сейчас, услышав ее голос, хотя она была уверена, что он слышал, как она вошла. Клер поморщилась. Если ее в нем что-то и бесило, то вот это – он реагировал только тогда, когда к нему обращались, и никогда не предугадывал чьи-либо действия, хотя прекрасно о них знал. Ему всегда нужно было говорить. Говорить, что думаешь, что хочешь, что, наоборот, не хочешь. Нужно было открыть рот и сказать. И только после этого он что-то делал.

– Доброе утро, Клер.

Френк подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Как будто не было этих полутора лет, в течение которых они даже не перезванивались. Как будто он только что вернулся с работы (а он иногда работал по ночам, составляя план действий или же собирая необходимые сведения для защиты своих клиентов), а она стоит перед ним, в пижаме, растрепанная, с чашкой кофе в руках.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она, отгоняя воспоминания.

– Приехал поговорить.

Френк отодвинул стул, приглашая ее сесть.

«Ведет себя по-хозяйски, – отметила Клер, – все, как обычно».

Но приглашение все же приняла. Френк сел напротив, пододвинул ей пепельницу, положил на стол пачку сигарет. Надо же, даже помнит, какие она курит, хотя он всегда был против этой ее привычки. Но, надо заметить, ее всегда это мало трогало. Она достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой.

– И о чем же?

Она ждала, что Френк, по своей привычке, сразу же приступит к делу, но он снова ее удивил.

– Как твои дела, Клер? – спросил он, внимательно ее разглядывая.

Она поперхнулась дымом и закашлялась.

– С каких пор тебя интересуют мои дела, Френк?

Легкая тень пробежала по его обычно невозмутимому лицу.

– Они меня всегда интересовали. И если ты не ощущала моего присутствия в cвоей жизни в течение этих полутора лет после нашего развода, это означает, что мне удавалось его не афишировать.

Клер встретилась с ним взглядом и вдруг поняла, что эти полтора года он действительно незримо присутствовал в ее жизни. Косяки на работе решались без занесения в личное дело. Хозяйка квартиры без разговоров ждала оплату, которую Клер периодически забывала приносить вовремя. Даже владелец новенького Линкольна не стал подавать на нее в суд, когда она припарковалась в его бампер. И ее машину почили быстро и раза в два дешевле, чем она рассчитывала.

Клер стало противно. Примерно так же, как тогда, когда она узнала про оплату учебы. И вроде бы надо сказать «спасибо», но ведь это нарушение ее прав, ее свободы. А если Клер Дэвисон чего-то и не терпела в этой жизни, так это когда за нее что-то решали. Даже если решали ее проблемы.

– Я вижу, ты, как обычно, считала себя крайне самостоятельной, – усмехнулся Френк, правильно истолковав выражение ее лица. – Прости, Клер, но я не мог позволить, чтобы от всего нашего брака тебе досталась только машина. И раз уж ты не захотела, чтобы я хотя бы купил тебе квартиру, я считал своим долгом заботиться о тебе.

Клер затушила сигарету, потянулась к следующей, но, под пристальным взглядом голубых глаз, все же не решилась.

– И какой же долг привел тебя сюда на этот раз? – поинтересовалась она, пряча руки в коленях.

– Я хочу исправить все, что натворил в твоей жизни, – просто сказал он.

Клер удивленно посмотрела на него.

– Это что именно?

– Ты ведь хотела быть патологоанатомом, так? Это ведь я заставил тебя пойти в хирургию. Я знаю, что тебе это неинтересно. У тебя есть много поводов ненавидеть меня, но этот ведь самый главный, так?

И вдруг Клер поняла, что у нее нет поводов ненавидеть его. Он не сделал ей ничего плохого. За те четыре года, что они знакомы, он ни разу не обидел ее. Даже тогда, когда она психовала, истерила, вытворяла совершенно невероятные вещи, грубила его родителям, позорила его перед коллегами. Он крайне редко орал на нее, но даже после этого всегда извинялся. Не вслух, но поведением. А она не извинялась никогда. Она ненавидела его за то, что он запер ее в клетке. За то, что разогнал всех ее друзей. За то, что ограничивал ее свободу. Заботился о ней и терпеливо сносил все ее капризы. Она ненавидела его даже за то, что он согласился развестись с ней, когда она этого потребовала.

Клер стало стыдно. У нее нет поводов его ненавидеть. Это у него таких поводов куча. Но он сидит сейчас перед ней и хочет что-то там исправить.

«Ну и дура же ты, Дэвисон», – сказала она сама себе.

Видя, что она молчит, Френк продолжил:

– Девять месяцев назад я ушел из компании отца. Я больше не адвокат. Мне предложили возглавить одну очень интересную организацию. Мы занимаемся научной деятельностью.

– Научной деятельностью? – удивленно переспросила Клер. – Френк, а ты какое отношение имеешь к науке?

– Никакого, – пожал плечами Френк. – Но от меня этого и не требуется. Я ведь всем этим руковожу. У меня целый штат научных сотрудников, которые дальше своих экспериментов и исследований ничего не видят. И кто-то должен решать все административные вопросы. Вот этим я и занимаюсь.

Ну да, это логично. Ученым обычно не до каких-то там административных проблем.

– А что ты хочешь от меня?

– Я хочу предложить тебе перейти ко мне на работу. Нам нужен еще один патологоанатом.

– Но я не патологоанатом, – горько возразила Клер.

– Но ты можешь им стать. Тебе всего двадцать четыре года, еще куча времени на то, чтобы осуществить свою мечту. Ты ведь этого хотела? Тебя всему обучат, я не брошу тебя там на произвол судьбы, не волнуйся.

Френк знал, чем ее купить, поэтому, не останавливаясь, продолжил:

– Только тебе придется уехать из Нью-Йорка. Наше Управление находится в Чикаго.

Вот теперь ее сопротивление было сломлено окончательно. Мало того, что он предлагает ей работу, о которой она мечтала, так еще хочет увезти ее из города, в который она когда-то так стремилась и который теперь так ненавидит.

– Только у меня одно условие, – сказал Френк, видя, что уговаривать ее больше не нужно.

Клер вопросительно посмотрела на него.

– Ты все-таки позволишь мне купить тебе квартиру. Мне надоело решать твои ежемесячные проблемы с оплатой. Проще один раз заплатить и не мучиться.

– Это больше похоже не на условие, а на бонус, – неловко улыбнулась Клер.

– Но ведь ты воспринимаешь это как условие, я же тебя знаю.

Клер вдруг вспомнила, за что когда-то влюбилась в него, почему вышла за него замуж. Он был ее стеной. Стеной, за которой она могла спрятаться от всех проблем. Стеной, которая защищала ее и при этом не афишировала этого.

– У меня тоже есть условие, – сказала она, стараясь не выдать того, что только что едва снова не влюбилась в своего бывшего мужа.

– Какое? – Френк, казалось, был к этому готов.

– На новой работе никто никогда не должен узнать, что мы были женаты. Я хочу работать без шлейфа бывшей миссис Элсингер. Не хочу, чтобы мне делали поблажки и шептались за спиной, что мне все сходит с рук, потому что я твоя жена. Я хочу всего добиваться сама.

Френк согласно кивнул. Пододвинул к ней пачку сигарет и улыбнулся.

– Кури уже, пока еще чего не удумала с расстройства.

Клер тоже улыбнулась ему, на этот раз совершенно искренне. Нет, все-таки, она не зря когда-то вышла за него замуж. Его есть за что любить. И даже новая работа и квартира здесь совершенно ни при чем.

***

Март, 1988 год

У Френка Элсингера, как и у любого преуспевающего адвоката, была возможность отказываться от неинтересных ему дел, и такой возможностью он пользовался часто. Ему были неинтересны бытовые, как он их называл, дела. Простые убийства, банальные грабежи. Когда и так понятно, кто виноват и как его можно вытащить. Ему были гораздо более интересны другие дела. Когда все настолько запутано, что несколько дней приходится не есть и не спать, собирая информацию. Когда от получаемых данных волосы шевелятся на голове, когда от хитроумных ходов путаются мысли, а от осознания того, на что способны люди, кровь стынет в жилах.

То дело сразу показалось ему именно таким, какие он любит больше всего. Молодой человек, убивший нескольких людей. Не маньяк, это видно сразу. И чем больше Френк рылся в этом деле, тем больше понимал, что впутывается во что-то невероятное. За этим человеком стояла некая могущественная корпорация, все жертвы были не случайны. И еще он понимал, что ему в любом случае живым не выйти. Либо он проиграет дело, и тогда его пустят в расход как ни на что не годное пушечное мясо, либо выиграет, и тогда его тем более уберут, потому что он будет знать слишком много. Дело он выиграл. И вот сегодня, видимо, настал час расплаты.

Двое мужчин в дорогих костюмах, с наручными часами, по стоимости сравнимыми с довольно приличным автомобилем, вошли в его кабинет только после приглашения секретарши. Сдержанно поздоровались и сели в кресла посетителей. Френк внутренне сжался.

«Ладно, не дрейфь, старина, – сказал он сам себе, – тут тебя убивать точно не будут. Да и не похожи они на убийц. И вообще, с чего ты взял, что тебе после этого дела не жить?»

– Чем могу помочь, господа? – сдержанно спросил он, складывая руки на столе.

– Мистер Элсингер, мы были впечатлены тем, как ловко вы выиграли дело Марка Стенфорда, – начал тот, что представился Адамом Крамером, хотя Френк был уверен, что имена вымышленные.

– Благодарю, – кивнул Френк.

– Так же нас порадовало ваше умение грамотно задавать вопросы. Полагаю, вы понимаете, о чем я, – продолжил Крамер.

Френк снова кивнул. Конечно, понимает. Умение не задавать лишних вопросов, не лезть туда, куда не просят, не выискивать информацию по тайным источникам он считал главным в данном деле. Он всегда мог четко определить ту грань, которая отделяет профессиональное любопытство от тупого идиотизма. А в деле с такими людьми идиотом быть крайне опасно.

– Теперь ответьте нам на один вопрос, – это уже сказал второй человек, вроде бы, Питер Болден. – Как сильно вам нравится ваша работа?

«Они что, хотят предложить мне новую работу? – удивился Френк. – С чего бы?»

Это казалось невероятным, но никаких других объяснений подобному вопросу у него не было. А с другой стороны, как еще попадают в такие организации? Либо по рекомендации, либо вот так, проявив себя в каком-то деле.

Френку нравилась его работа. Ему нравилось выигрывать дела, когда удавалось обхитрить других и вывернуть факты так, как ему было выгодно. Его не трогали несчастные, ни в чем не виноватые люди, попавшие на скамью подсудимых по ошибке. Что там было интересного? Всего лишь собрать полную информацию и восстановить истину. Гораздо больше его привлекали действительно виновные. Когда нужно было наизнанку вывернуться, переврать все данные так, чтобы присяжные поверили в ту откровенную ложь, которую он придумал. Чтобы настоящего дьявола они посчитали ангелом.

Но так ли уж он хотел быть адвокатом? Это ведь была не его мечта, это всего лишь семейное дело. Они со старшим братом оба работают в адвокатской фирме отца, которая досталась тому от деда, а тому от его отца и так далее. На протяжении черт знает скольки поколений Элсингеры были адвокатами. Но сам Френк с легкостью мог бы променять эту работу на нечто более интересное.

– Мне нравится моя работа достаточно для того, чтобы делать ее хорошо, – уклончиво ответил он.

– Но вы могли бы поменять ее на нечто другое, что было бы, возможно, интереснее? – Болден смотрел ему прямо в глаза, но Френк с легкостью умел выдерживать такие взгляды. Он сам мог пересмотреть кого угодно. Главное, вовремя увидеть ту черту, после которой уверенность превращается в вызов.

– Возможно, – сказал он.

Болден улыбнулся, щелкнул замком кейса, доставая из него какие-то бумаги.

***

Как он и подозревал, отец был в ярости.

– Что значит – ты уходишь из конторы? – грозно спросил Роберт Элсингер, сверля младшего сына гневным взглядом.

– То и значит, – устало отозвался Френк. – Мне предложили возглавить Управление по научным исследованиям и разработкам.

Эта фраза произвела должное впечатление. Отец из состояния ярости плавно перешел в состояние крайнего удивления. Как грамотный адвокат, Френк выстроил весь разговор заранее. Конечно, Элсингер-старший тоже адвокат, и намного опытнее своего сына, но известие застало его врасплох.

Роберт Элсингер был уже довольно старым человеком, ему было чуть за семьдесят, а мучавший его уже лет тридцать артрит делал его еще старше. Его тело высохло, пальцы скрючились, голубые глаза выцвели, а светлые волосы заметно поредели. Но все это делало его еще больше похожим на хищную птицу.

– Ты знаешь правило, Френк, – сказал он, поверх очков наблюдая за сидящим напротив сыном.

«Начинается, – раздраженно подумал Френк. – Сейчас снова наследством угрожать будет».

Так и получилось.

– Компанию унаследует тот, кто будет в ней работать на момент моей смерти, – заявил Элсингер-старший.

– Да знаю я, – фыркнул Френк.

«Только ты еще лет двести проживешь», – добавил он про себя.

Он поднялся с дивана, подошел к низкому столику, плеснул в широкий стакан виски, однако пить не стал. Виски он не любил, но отец всегда на всех столах в гостиной держал именно его, а Френку сейчас нужно было чем-то занять руки. Не то чтобы он сильно волновался, он прекрасно знал, что обеспечить себя сможет сам, но все-таки речь шла об очень больших деньгах и очень большом влиянии.

– И ты готов отказаться от этого ради того, чтобы работать в каком-то там, – отец презрительно скривился, – Управлении по научным исследованиям и разработкам?

– Не работать, – поправил его Френк, – а возглавлять. А на жизнь я себе заработаю, не волнуйся. Оставляй все наследство Генри, я не в претензии. – Он позволил себе улыбнуться и сделать небольшой глоток виски.

Элсингер-старший несколько минут молча разглядывал его.

– Наверное, так будет лучше, – наконец произнес он. – Я не хочу, чтобы дело всей моей жизни, более того, всей нашей семьи, загубил человек, не способный разграничивать свои желания от своего долга.

– Ну конечно, – фыркнул Френк. Старому черту все-таки удалось вывести его из равновесия. Он прекрасно понял, к чему клонит отец. – Генри ведь всегда тебя слушался, никогда не возражал. Делал то, что ты говоришь, женился на той, которую ты выбрал.

– Вот именно, – отец выставил в его сторону костлявый палец. – Жена Генри привнесла в нашу компанию немалые средства. А ты на ком женился? На провинциалке, которая только и мечтала о том, как бы добраться до наших денег?

– И которая после развода не захотела взять ничего, на что имела полное право, – заметил Френк, крепче сжимая и без того сжатые в кулаки руки.

– Которая позорила тебя на важных приемах и говорила о кишках за столом, – продолжал отец, как будто не слыша его.

– И которая закончила медицинский университет с отличием, а теперь считается одним из лучших интернов в больнице, – добавил Френк.

Он поднялся и с громким стуком поставил стакан на стол.

– В общем, я сделаю так, как посчитаю нужным, отец, – сказал он. – А ты делай так, как считаешь нужным ты.

Френк развернулся и неспешно покинул гостиную. Разговор прошел не так, как он планировал. Видимо, рано ему еще тягаться с такими, как Роберт Элсингер. Мастерство еще оттачивать и оттачивать.

Ну или оттачивать ничего не нужно, он и так мастер, просто когда речь заходит о Клер, он начинает беситься. И сам не может понять, почему.

За четыре года до этого…

Возврат к списку