Открыть фик целиком в отдельном окне
Коннор:
Я картинно закатил глаза. Роллинз не мог не вставить свои пять копеек и притянуть меня. Я промолчал. Давай, Кертис, подставляйся, раскрывай все свои стороны.
Линдсей:
Опять двадцать пять. Я почувствовала, что в душе начинает подниматься волна раздражения. Нет уж, дорогие коллеги, вывести меня из себя я вам не дам...
– Повторяю для особо одаренных, – я подпустила в голос сарказма, глядя на Роллинза, как на умственно отсталого. – Я. НЕ. СОБИРАЛАСЬ. ПОДСТАВЛЯТЬ. МЭТТА. И я действительно сожалею, что так получилось с ним.
Замолчала на секунду, чтобы до всех дошло то, что я хотела сказать, и продолжила уже с вызовом, обращаясь к Роллинзу:
– Слушай, Кертис, тебе не надоело из себя Отелло корчить? У меня такое чувство, что ты ревнуешь. Я вот только не пойму, кого – меня или Коннора.
Кертис:
Она совсем обалдела?
– Хм, Доннер, а ты еще менее умна, чем я думал, – холодно ответил я. – Последствия своих действий просчитать не можешь, праведный гнев от ревности отличить не можешь. И ты у нас аналитик и сборщик информации? Даже странно. Зато теперь понятно, почему ты работаешь только с Дойлом. Только, Коннор, – я повернулся к нему, – я не понимаю: она настолько хороша в постели?
Френк:
– Так, ладно, хватит, – ледяным тоном отчеканил я. – У вас начинается бардак. Если Доннер все сказали, кто что хотел, переходите к следующему. Предлагаю уже переключиться на Дойла, чтобы Линдсей было не так обидно. Эксон, мы тебя слушаем.
Питер:
Я видел, что Коннор уже подскочил на месте, даже не дослушав Элсингера. Кажется, еще чуть-чуть, и мордобоя не избежать. Опережая скорость света, я просчитал, что, если Дойл кинется бить морду Роллинзу, Линдсей в стороне не останется, ей же эту рожу потом целовать, плохо, если губы разбитые будут. Но, если в драку увяжется она, мне тоже придется. А я босиком, потому что Дэвисон все еще стоит каблуком на моей туфле. Поэтому я, не дав Коннору и рта раскрыть, заявил первое, что пришло в голову:
– Дойл зануда, педант и перестраховщик!
Кажется, я это проорал.
Клер:
– Плюс много к предыдущему оратору. Питер, ты красавчик, дай пять и лови уже свою туфлю, – я пнула ботинок в сторону Эксона.
Питер:
Зараза! Так она знала про туфлю. Дразнила, что ли? Ну, Дэвисон, эстафета и до тебя доберется!
Коннор:
Только реплика Эксона привела меня в чувство. В самом деле, Дойл, держи себя в руках. Я снова сел в кресло, сложил руки на груди и с легкой насмешкой посмотрел на всех присутствующих.
– Начну по порядку, – негромко сказал я. – Кертис, ты не на базаре, мы обсуждаем профессиональные качества, а не разнообразие сексуальной жизни всех присутствующих. Питер, да, я зануда, педант и перестраховщик. Мое занудство заставляет тебя хотя бы в относительном порядке поддерживать документацию, педантизм – выглядеть похожим на ученого, а не на бомжа с помойки, перестраховка периодически спасает твою жизнь. Клер, если есть что по делу, говори, я слушаю.
Клер:
– А вот есть, – кажется, меня уже просто понесло. Даже не знаю, почему меня вдруг так начали бесить все перечисленные выше качества. – Дойл, для тебя, наверное, будет откровением то, что я сейчас скажу, но мы тут все взрослые люди. Ты кейс-менеджер, а не воспитатель в детском саду. Ничего не изменится, если ты будешь чуть чаще улыбаться, иногда шутить и адекватно реагировать, когда шутят другие. Наша работа просто будет чуть менее утомительна. Я все понимаю, армия, возможно, тяжелое детство, но мы тут строем ходить не нанимались. Двухминутное опоздание на совещание – это не расхлябанность. Кто тебе вообще сказал, что именно твои часы идут правильно? И тебя не убьет, если ты один раз не наденешь свой гребанный галстук, просто будешь на живого человека похож. И будешь... – я прикусила язык. Так, ладно, это уже слишком.
Коннор:
Всю ее тираду я выслушал внимательно, не перебивая, и не отводя от нее глаз.
– Мне показалось, Клер, или ты хотела еще что-то сказать?
Клер:
Я была готова зарычать.
– Хотела! Но передумала. Я закончила.
Почему мужчины не могут быть одновременно серьезными, ответственными и надежными, как Дойл, и легкими, веселыми и обаятельными, как Мэтт?
Коннор:
– Ну, раз ты закончила, мне тоже нечего тебе сказать. Я перестану быть воспитателем, когда вы перестанете вести себя как дети. То, что тебе не нравятся аккуратные мужчины, все здесь уже заметили, но извини, даже из любви к тебе лыжную шапку я не надену.
Мэтт:
Я подавил смешок и, глядя в потолок, философски произнес:
– А купальная шапочка, вам бы, профессор, пошла...
Коннор:
Я бросил на это недоразумение в костюме бомжа убийственный взгляд, но промолчал.
Линдсей:
Нет, я, конечно, понимаю, что Коннор меньше всего нуждается в моей защите. Он и сам за себя очень даже постоять может, да и не только за себя. Однако Клер явно перегнула палку. И Прейгер туда же. Недаром же говорят: два сапога – пара.
– Знаете, Клер вот только что тут про взрослых говорила, – протянула я со спокойной улыбкой, – о том, что мы не в детском саду и прочее. И вроде как по серьезному поводу собрались... Тогда, может, поясните наконец, какого лешего вы все постоянно переходите на личности? Мы работу обсуждаем или говорим о том, у кого что больше болит или чешется в личном плане?
Мэтт:
Я вновь встрял в разговор, хотя Линдсей обращалась к Клер. Дэвисон меня потом запилит по этому поводу, но не умею молчать, когда хочется говорить.
– Насколько я помню, Антон сказал, что мы должны высказать свою претензию, без обозначения по рабочему поводу или нет. К тому же, Лин, не тебе ли как аналитику и специалисту по общению понимать, что зачастую людям мешают работать вместе не профессиональные характеристики, а личная неприязнь или не высказанные обиды, или зависть, точно что-то переходящее на личности.
Клер:
– Мэтт, просто с языка снял. Знаешь, Линдсей, а Кертис прав, как ни противно это признавать. Уже дураку понятно, что у нас друг с другом именно личные проблемы, а не рабочие, и именно они мешают работе. То, что мы все офигенные профессионалы и нам нечего друг другу предъявить в профессиональном плане, было понятно с самого начала. И я, конечно, не психолог, мое дело в трупах копаться, но я не сомневаюсь, что нас сюда пригласили не для того, чтобы мы говорила, как работа позволяет нам самореализовываться.
Я вдохнула, потому что кислород закончился.
Мэтт:
– Ага, и выглядеть это собрание должно было так, – я поднялся с места, одернул свитер. – Здравствуйте, меня зовут Мэтт и я трудоголик, – я сам себе похлопал, поклонился, улыбнулся всем непонимающим и сел на место.
Френк:
– Так, кроме ответственности, аккуратности и занудства Дойлу никто ничего не хочет предъявить? – я посмотрел на Роллинза.
Кертис:
– Кроме недоумения тем, как он сразу стал у нас кейс-менеджером, хотя на предыдущей руководящей должности не отличился ничем, кроме угробленного корабля с командой, мне нечего добавить.
Коннор:
Это было низко даже для Роллинза. Я сжал лежащие на коленях руки так, что что-то хрустнуло. И постарался сделать так, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул.
– Вот мы и выяснили твое главное качество, Кертис, – чуть тише, чем обычно, но с не меньшим металлом в голосе, сказал я. – Зависть. Отсюда вытекает все остальное. Лично с тобой мне в одном кабинете даже находиться противно. Да, я потерял корабль. Вместе с людьми. В море. Возможно, это была моя ошибка. Но я никогда, – тут я даже голос чуть повысил, – не держал слабую женщину привязанной и не пытался ее убить, чтобы узнать, что там.
Клер:
Я удивленно переводила взгляд с Дойла на Роллинза и обратно. Про женщину я поняла, но что там с кораблем? То есть я знала, что Дойл был в ВМС, но что, черт побери, там было с кораблем и людьми? О чем речь?
Кертис:
– Ну ты мудак, Дойл, – я почти задохнулся. – Это был не я! – я потерял контроль. – И ты это прекрасно знаешь. Ты же это расследовал!
Линдсей:
– Конечно не ты, а твоя "темная" сторона. Мне вот интересно, что бы тогда реально могло бы быть, если б тебя изо всех сил Френк не прикрывал? Кому бы тогда доказывал, что это не ты?
Клер:
– Линдсей, перестань, – одернула я, видя, что Кертис уже готов броситься на Дойла, а может и на Доннер. – Кертис чуть не погиб тогда!
Линдсей:
Роллинз – мудак! И он мне еще что-то говорил о подлости и низости?!
– Что?! На больную мозоль наступила?! Так не я первая! – у меня в этот момент перед глазами стояло лицо Коннора и его взгляд, тогда на яхте, когда он рассказывал свою историю.
Мэтт:
– Я в деле не участвовал, но даже логически не могу понять, как человек может находиться и в палате, и на улице.
Питер:
В какой-то момент я совершенно потерял нить разговора. О чем они вообще? Но, если Линдсей против Кертиса, значит, я тоже. Ничего, что в том деле я был вроде как за него и против Дойла.
– Мы не нашли никаких доказательств, что это была Белая Ворона, а не раздвоение Кертиса, – встрял я.
Клер:
Я не знала, что сказать. Что там было с этим кораблем такого у Дойла, что он так ответил Кертису? Я махнула рукой на Линдсей и проигнорировала Питера. Я смотрела на Коннора и пыталась понять. Но по его лицу разве что-то поймешь?
– Коннор, о чем он вообще? – мой голос прозвучал так тихо, что, наверное, никто не услышал.
Коннор:
Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, чувствуя, как злость постепенно отпускает. Судорожно сведенные пальцы разжались. Я услышал голос Клер, открыл глаза.
– А тебе зачем? Тоже поиздеваться хочешь? – слишком горько, гораздо больше, чем хотел (а хотел вообще насмешливо), поинтересовался я.
Мэтт:
– Но вы и не нашли доказательств обратного. Презумпция невиновности, дамы и господа. Пока ни то, ни то не доказано, никаких предъяв.
Питер:
– Вот именно! Никто не доказал, что это была Белая Ворона! А доказательств того, что это Роллинз – хоть отбавляй! И видеозаписи, и показания свидетелей, и ДНК.
Антон:
По-моему, пора вмешаться и прекратить этот балаган, а то гляди уже и драка вот-вот начнется.
– Так! – я резко хлопнул в ладоши. – Стоп!
Клер:
В наступившей тишине мой тихий ответ прозвучал даже слишком громко:
– Нет, я бы не стала...
Я осеклась, поняв, что меня всем слышно.
Мэтт:
– Керт, ты что еще не в психушке? У тебя же расстройство личности, – улыбнулся я коллеге. Его сторона мне была ближе.
Коннор:
Я неожиданно встретился глазами с Клер. Несколько секунд смотрел на нее, потом отвернулся. Я в этом балагане больше не участвую. Это оказалось слишком. Слишком больно и слишком сложно сдержаться, чтобы потом не в чем было себя винить. Все, дальше без меня.
Френк:
– Хорошо, думаю, нам пора сменить объект. Предлагаю Дэвисон. К ней есть претензии?
Питер:
– Есть, – пробурчал я. – Она испортила мне туфлю своим каблуком.
Клер:
– Купи себе новую и пришли мне счет, – огрызнулась я.
Линдсей:
– В качестве претензии могу выставить желание лезть в то, что ее не касается и выступать по этому же поводу в качестве третейского судьи, – меня уже все порядком достало, голова уже просто раскалывалась, и держать себя в руках становилось все труднее.
Клер:
– А тебе откуда знать, касается оно меня или нет? – я прищурилась. – А если не касается, то какие претензии к третейскому судье? Его и не должно касаться...
Ответ был туманным, но какая претензия – такой и ответ. Я посмотрела на Дойла.
– Ну а ты? Что молчишь? Ты, кажется, только что заподозрил меня в склонности к издевательствам?
Коннор:
Я снова повернулся к Клер.
– Если у меня будут к тебе претензии, Клер, я выскажу их в процессе работы, а не на виду у всех, чтобы посмеяться.
Я резко поднялся со своего места, посмотрел на Элсингера.
– Кажется, вы собирались кого-то одного уволить, дабы решить все конфликты? И еще, кажется, сказали, что отсюда можно уйти только с заявлением на увольнение? Так вот, я прошу открыть дверь, я ухожу.
Мэтт:
Похоже, Клер закипает. Люблю, когда она злится. Люблю и боюсь. Никогда не знаю, чем все может закончиться. Похоже, придется вмешаться. Тем более тут уже психоз массовый.
– А давайте теперь меня разберем?
Френк:
Я посмотрел на Дойла, посмотрел на Прейгера.
– Коннор, сядь, пожалуйста, – мягко попросил я. – Я не принимаю твою отставку. Уйти можно только в конце упражнения. Давай послушаем про Мэтта.
Мэтт:
– Заявление тут каждый может написать. Все грамотные. А вот по душам поговорить – психуют.
Коннор:
Все ясно, с подводной лодки выход только после всплытия. И даже если ты умрешь, тебя засунут в холодильник, не возвращаться же из-за твоего трупа. Я устало опустился на стул и принялся рассматривать стену напротив.
Клер:
Я откашлялась.
– Я тут предъявляла Коннору претензию за то, что он не обладает рядом черт, которые мне нравятся в Мэтте. К Мэтту у меня похожая претензия: тебе недостает серьезности и умения брать на себя ответственность. И еще многих черт характера, на самом деле, но эти главные.
Страница
3 - 3 из 5
Начало
|
Пред.
|
1
2
3
4
5
|
След. |
Конец
