Я подошла к дверям переговорной, которая была указана в приглашении, со смешанными чувствами: что за внезапное и странное совещание? Список участников был очень уж неожиданным: три кейс-менеджера, патологоанатом, физик, старший аналитик, психиатр и оперативный директор. На брифинг перед командировкой не похоже.
Я посмотрела на часы: без двух минут четыре. Приглашение было на четыре, значит, я вовремя и можно входить. Я машинально поправила волосы и толкнула дверь.
Коннор:
Тратить свой редкий выходной на непонятное мероприятие не хотелось, но в приглашении было недвусмысленно написано "явка обязательна". Да и вообще, пропускать совещания было не в моих правилах. Правда, столь странного совещания, где собрали бы всех и без повестки дня, я еще не видел.
Линдсей, как обычно, собиралась долго, я нервно посматривал на часы, но ей не сказал ни слова. Это ведь была моя идея, чтобы она осталась у меня, хотя я знал про совещание, значит, и была моя ответственность, если мы опоздаем.
К моему удивлению, мы не только успели, но и приехали раньше всех, в переговорной еще никого не было.
Линдсей:
Радость от предстоящего выходного дня была испорчена уже накануне, именно в тот момент, когда я в своей электронной почте обнаружила одно очень интересное приглашение. Содержание сего документа весьма однозначно намекало на обязательность моего присутствия на работе в собственный выходной день. Список участников не порадовал – с некоторыми коллегами я предпочла бы вообще не встречаться в ближайшие лет десять. Радовало только одно, что Коннор получил такое же и идет вместе со мной.
Идти никуда не хотелось, поэтому, собираясь, я намеренно тянула время. Однако, несмотря на все мои старания, приехали мы с Дойлом все равно первыми.
Кертис:
Я вошел в переговорную в тот момент, когда секундная стрелка подбегала к цифре 12. Точность – вежливость королей. Ровно четыре, как и приглашали. В переговорной уже были Дойл, Доннер и Дэвисон... Прям все "Д" в сборе. Дойл и Доннер, конечно, сидели рядом. Коннор, жук, умеет устраиваться: как старший аналитик Доннер была с ним во всех командировках. Удобно же, когда любовница всегда под рукой. Дэвисон сидела напротив.
Я коротко кивнул всем и никому конкретно, прошел к столу, сел с торца. Напротив, скорее всего, будет сидеть Элсингер. Значит, это место мне подходит.
Мэтт:
Получив уведомление о собрании по неизвестному поводу, прочитав список участников, сразу появилось желание прикинуться больным и закосить. Но следующее письмо (непосредственно от Фрэнка) дало понять, что явка обязательна.
Ну, что ж тут поделать? Надо так надо. Как ни странно, а я не опоздал. Открыв дверь, я мельком оглядел собравшихся, подмигнул глазом Клер, сел напротив нее, так, чтоб была возможность видеть всю картину.
Дойла я знал плохо, в основном понаслышке и редким встречам в коридорах ОНИР. С виду – серьезный мужик, даже слишком: скучный пиджак, прическа, галстук, скучная речь. Типичный манекен.
С Роллинзом мне приходилось работать, но мнение сложилось неоднозначное.
Я встретился глазами с Доннер. Интересно, как ей не стыдно мне в глаза смотреть, да еще улыбаться? Хотя, таким не бывает стыдно.
Посмотрел на часы... еще две минуты... Ладно, подождем.
Питер:
Глянув на список участников, присланный на почту, я подумал, что, пожалуй, только мне эти бесцельно проведенные два часа (или сколько там обычно длится совещание?) понравятся. У Дойла с Лин выходной, они собирались провести его вместе, во всяком случае, так мне сказала Линдсей, когда я пытался зазвать ее в обсерваторию, посмотреть на приближающуюся комету. Дэвисон с этим Прейгером тоже небось нашли бы чем заняться. Роллинз в одной компании с Дойлом – это вообще треш. Кстати, Линдсей с Прейгером тоже друг друга терпеть не могут. И только я был готов на что угодно, лишь бы не писать этот дурацкий отчет, который Прейгер требует с меня уже второй месяц.
Ровно в 15.55 я швырнул в мусорку так и не начавшую писать ручку, захлопнул за собой дверь и направился в кабинет к высокому начальству.
Поднявшись на нужный этаж, я с удивлением увидел на часах 16.02. Взглянул на свои – 15.58. Вот зараза, а! Опять отстали. Прибавив шагу, я влетел в кабинет. Ну слава великой энтропии, Френка еще не было. Зато все места были заняты, остался только стул прямо перед носом у Элсингера. Зашибись, буду сидеть как на сцене.
Френк:
Хендрикс пришел ко мне без пяти минут четыре, напомнив, что мы на сегодня запланировали. Я быстро завершил текущие дела и пошел с ним в нужную переговорную. Я, конечно, не помнил, в какую именно, но для этого у меня есть подчиненные.
Все уже были на месте, поэтому я кивнул Антону, и он запер дверь, отдал мне ключ. Я прошел к столу, занял место во главе. Интересно, Дойл, Доннер и Прейгер сидели с одной стороны, Дэвисон и Эксон с другой, а Роллинз сел напротив меня.
Я кивнул Антону на свободное место, предлагая сесть, а сам обратился к подчиненным.
– Всем добрый день, у вас, наверное, много вопросов, я постараюсь объяснить кратко. До меня доходит тревожная информация касательно вашей работы. Эффективность падает, вспомогательная команда судачит о выяснениях отношений, вы не можете договориться о ресурсах и вообще иногда ведете себя как дети. Мы здесь для того чтобы выяснить в чем дело. Сейчас, – я посмотрел на часы, – пять минут пятого. Дверь заперта. Никто не выйдет отсюда, пока мы не закончим. Ну, либо можете выйти, подав заявление об увольнении. Всем понятно?
Питер:
Пока начальство опаздывало, я со скучающим видом принялся рассматривать потолок, даже не заметив, как привычно уперся ногой в ножку стола и начал раскачиваться на стуле. И даже гневный взгляд Дойла меня не остановил. Он тут нынче не командует. Однако, когда вошло начальство, я все же сел прямо.
Разъяснение, зачем мы все тут, меня не впечатлило.
– Как будто нового Папу выбираем, – пробормотал я, снова поймав на себе взгляд Дойла. Ему что, смотреть больше не на кого?
Френк:
– У кого-нибудь еще есть ценные замечания, помимо доктора Эксона?
Судя по общему молчанию, вопросов и комментариев больше не было.
– Вот и славно, – я удовлетворенно кивнул. – Тогда я надеюсь, что у всех нас будет одинаковая цель: завершить это побыстрее. Доктор Хендрикс проведет с вами несколько упражнений, а я понаблюдаю и сделаю вывод: кого из вас следует уволить, чтобы минимизировать конфликт.
Антон:
На протяжении всей речи Френка я наблюдал за лицами коллег. Реакция была очень разной: Линдсей выглядела удивленной, Клер скорее озадаченной, на лице Питера явно проступало негодование. Мэтт скептически ухмылялся, Кертис – сосредоточен и собран, готов вступить в бой, а вот чувства и эмоции Коннора были абсолютно нечитаемы...
Да уж, Френк, задал ты мне задачу. О том, что в последнее время в Управлении творится невесть что, не заметил, наверное, только ленивый. И что самое интересное, всё действие крутилось вокруг самых результативных и перспективных сотрудников. И сейчас ситуация уже накалена была настолько, что возникла необходимость вмешаться.
– Итак, уважаемые коллеги, пожалуй, начнем. Для начала я хотел бы озвучить правила сегодняшнего общения:
"Здесь и сейчас" – говорим и обсуждаем то, что касается темы обсуждения.
"Уважение и дружелюбие" при высказываниях.
"Регламент" – говорим по существу, не пускаясь в пространные рассуждения.
"Инициатива" – каждый предлагает идеи и предложения.
– Правила понятны? Тогда первое упражнение, – я сжал в руке лист бумаги, превращая его в подобие шарика. – Сейчас мы будем передавать этот шарик и отвечать на вопрос "В последнее время меня на работе огорчает..." Я начну: в последнее время меня огорчают напряженные отношения между моими коллегами. Я передал бумажный шар Питеру.
Питер:
Вот так и знал, стоит сесть в первом ряду, как все бочки покатятся на меня. Я взял скомканную бумагу из рук Антона и растерянно оглянулся. И что мне с ней делать?
Меня огорчает то, что я натер мозоли новыми туфлями. Что я хочу есть. И спать. И Нобелевскую премию. Нет, то, что я хочу премию, меня не огорчает, я ее просто хочу. Особенно меня огорчает то, что телепорт еще не изобрели, и я не могу свалить отсюда. Но, наверное, от меня ждут не этого.
– Меня огорчает на работе то, что... – Я потер подбородок и посмотрел в потолок. – Эээ... что Прейгер мне проходу не дает со своим отчетом, – выпалил я первое, что пришло в голову. А, все равно уже сказал. Я уставился на Мэтта и заявил:
– Напишу я его, напишу.
И я тут же всучил бумажку сидящей рядом Дэвисон.
– Я отмазался, теперь ты, – широко улыбнулся ей.
Клер:
Я подкинула шарик на ладони. В работе меня ничего не огорчало. Если что и огорчало меня последнее время, так это Мэтт своими попытками притормозить развитие наших отношений. Но не говорить же об этом.
– Меня огорчает то, что меня не замечают... как профессионала и редко приглашают... на выездные расследования, – я смотрела на Мэтта, надеясь, что он поймет намек. Ему же я и катнула шарик через стол.
Мэтт:
Нашли крайнего. Питер, отчет мне нужен был от тебя еще месяц назад, а сейчас это дело принципа. Клер, не надо лететь впереди паровоза. Но этого я им говорить не собирался. Перекинув смятый листок с руки на руку, я сказал:
– Меня огорчает то, что я никогда не знаю, какие дырки и чем мне придется закрывать, а главное, от кого и когда ждать сюрпризов, – усмехнувшись, я бросил комок в Доннер.
Линдсей:
Я машинально поймала брошенный в меня Прейгером шарик. В лоб целился, зараза, видимо, представляя вместо бумажки булыжник поувесистей. Еще и намекнул на мои недавние действия со "сливом" информации.
Так, надо придумать достойный ответ. Что меня там огорчает? По самой работе, в общем-то, ничего, а вот упорное игнорирование меня некоторыми личностями... Так, стоп! Это озвучивать точно не стоит. До сих пор самой страшно от осознания ситуации.
– Меня огорчает, что попадается мало настоящих и интересных дел, – я протянула шарик Коннору.
Коннор:
Вообще вся эта ситуация казалась мне полной бессмыслицей. Мы что, в детском саду? А дальше что, разобьемся на пары и будем ловить друг друга, стоя спиной? Или каждый по очереди поклянется другому в вечной преданности и дружбе?
Ладно, приказы не обсуждаются.
– В последнее время меня раздражает: а) безответственное отношение к работе; б) полный непрофессионализм; в) игнорирование приказов; г) желание подсидеть друг друга; д) сокрытие важной информации; е) глупый неоправданный риск.
Хотели – получили. Я мог бы и с именами. Кто там еще остался? Роллинз? Я протянул ему шарик.
Кертис:
Все, что могло меня расстраивать, Дойл благополучно перечислил, но просто согласиться с ним я не мог.
– Меня расстраивает по большей части то, что некоторые кейс-менеджеры устанавливают монополию на использование ценных человеческих ресурсов, руководствуясь своими личными желаниями, а не рабочей необходимостью.
Не глядя на Дойла, я вернул шарик Антону.
Антон:
– Итак, минусы мы перечислили. А теперь постараемся найти и положительные стороны. Меня в работе радует возможность общаться с интересными людьми, – на этот раз я передал шарик Коннору.
Коннор:
Ощущение идиотизма происходящего стало сильнее.
– Радует то, что я могу формировать команду сам, выбирая лучших для блага расследования, – я не сдержался и все-таки посмотрел на Роллинза. Думает, я не понял, в чей огород был его камень?
Я запнулся. М-да, перечислить минусы оказалось почему-то проще.
– И вообще, если бы мне не нравилась эта работа, я бы здесь не работал.
Я быстро обвел взглядом всех присутствующих и протянул шарик Клер.
Клер:
Я приняла шарик из рук Коннора.
– Мне нравится, что я могу работать с разными кейс-менеджерами. У каждого можно чему-то научиться.
Я передала шарик Эксону. А что, это даже забавно.
Питер:
Я исподлобья посмотрел на Дойла. Скотина, почти всеми пунктами по мне прошелся. Да, я на прошлой неделе проигнорировал его: "Стой, Эксон, я кому сказал!" и вошел в пещеру. Но ведь ничего не случилось? Как вошел, так и вышел. Да, я ему задолжал целых три отчета, но ничего, пережил же. И даже не вспоминает, как Прейгер. Интересно, сам написал, что ли?
– Меня радует то, что меня хоть иногда, но все-таки выпускают из лаборатории, – проворчал я, разглядывая стол.
Я хотел кинуть шарик Линдсей, но он полетел прямиком к Мэтту. Зараза такая.
Мэтт:
Я поймал комок.
– Меня радует, что у нас в коллективе есть массовики-затейники, которые не дают простым работникам умственного труда закиснуть в своих креслах.
Недолго думая, я изобразил, что держу в руках биллиардный кий, и легким движением подкатил шарик Кертису.
Кертис:
– Мне просто нравится моя работа. Нравится то, что она дает возможность для самореализации.
У меня такое чувство, что мне заставили проходить тест, в котором был только один возможный вариант ответа. Я обвел взглядом коллег, вспоминая, кто еще не прошел второе задание и передал шарик Доннер.
Линдсей:
В данный момент я скорбела о безвозвратно и бесцельно потерянном выходном дне. Я не отрицаю, подобный тренинг лишним не был, но не в мой свободный день.
Уволят – не уволят, мне на теперешний момент было абсолютно все равно. Я чувствовала усталость. Безмерную.
Интересно, а откуда Антон таких вопросов набрал? Повторяться не хотелось, хотя мне, как и Кертису просто нравится моя работа.
– Меня радует возможность применить свои умения в различных ситуациях, особенно нестандартных. Шарик вернулся к Антону.
Антон:
– Первый этап пройден. Что ж каждый для себя определил положительные и отрицательные моменты в своей работе. А сейчас, мы по очереди будем давать характеристику всем остальным участникам тренинга, называя самый большой плюс и самый большой минус в его характере.
– Я начну первым, – я посмотрел на Коннора. – Коннор уравновешенный и закрытый в себе, Линдсей – общительная и непредсказуемая, Мэттью – предприимчивый и бестактный, Кертис – вдумчивый и амбициозный, Клер – внимательная и циничная, Питер – смекалистый и бесбашенный.
– Кертис, твоя очередь.
Кертис:
– В Эксоне мне нравится инициативность, но не нравится безответственность. В Прейгере мне нравится легкий нрав и не нравится наглость. Дойл... выскочка, но эффективен. В Дэвисон мне как раз нравится циничность, но не нравится то, что она путает работу и личную жизнь. Доннер следует иногда снимать корону, а то голову натрет, но зато у нее красивые ноги.
Я усмехнулся, глядя на их обалдевшие лица. Повернулся к Дойлу.
– Коннор?
Коннор:
Я даже слегка прибалдел от такого заявления. Я выскочка??
– Я как-то не понимаю, какое отношение ноги Линдсей имеют к ее профессиональным качествам? – выпалил я, не думая. Господи, Дойл, ты рехнулся? – Вроде бы вначале предупреждали, от темы не отклоняемся.
Кертис:
– Ну, что смог хорошего сказать, то и сказал.
Коннор:
– Если это единственное, что ты видишь в ней хорошего, какого черта ты меня упрекнул в том, что я тут монополию развожу?
Эээ, Дойл, тормози!
Кертис:
– На воре и шапка горит, Дойл. Во-первых, с чего ты взял, что я имел в виду тебя и Доннер. Во-вторых, просили назвать самый большой плюс.
Коннор:
Я все-таки взял себя в руки.
– Хорошо, я продолжу. Питер: умный, инициативный, бесстрашный. Иногда чересчур. Безалаберный и безответственный. Клер: если среди нас и есть профессионалы, то это она. Прейгер: мы не работали вместе, ничего не могу сказать, а судить по разговорам других я не намерен. – Тут я покривил душой, но не вслух же говорить все, что я о нем думаю. – Линдсей: таких аналитиков еще поискать. Но, Лин, – я посмотрел на нее, – когда я что-то говорю, это надо делать, а не обсуждать. Роллинз, – я повернулся в Кертису, намереваясь сказать что-нибудь корректное, но, похоже, не получилось: – Амбиций многовато. А так вполне себе профессионал.
Клер:
Кертис, кажется, собирался ответить, но я успела вклиниться первой:
– Ты пропустил мои недостатки, Дойл, – напомнила я.
Коннор:
Я обернулся к ней. Недостатки? У Дэвисон?
– Я не так хорошо разбираюсь в патанатомии, Клер, чтобы искать твои профессиональные недостатки, – заметил я. – Но если ты хочешь знать, что мне не нравится в работе с тобой...
Ну же, Дойл, соображай.
– Иногда свои принципы нужно держать при себе. И подробности вскрытий тоже. Особенно, когда мы первый раз за день выбрались выпить кофе. Линдсей, продолжишь?
Линдсей:
– Почему бы и нет? – я изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, после выступления Кертиса. От кого – от кого, а от него я подобного выверта ожидала в последнюю очередь. Было обидно. Даже очень. Если бы подобное сказал Мэтт, я даже бы не зацикливалась – у него хоть повод есть так думать. Ну да ладно. Где там моя корона? На месте? Отлично, тогда поехали.
– Мэтт – интересный собеседник с нестандартным взглядом на жизнь, но вежливость и тактичность не его конек. Клер – умна и отличный специалист, но, по-моему, излишне черствая, порой жестокая. Питер, – я улыбнулась, – энергичный, непредсказуемый генератор идей и очень хороший друг, правда, порой не соотносящий риски и не думающий о последствиях своих действий. Кертис – прямой, настойчивый, умеющий добиваться своей цели, амбициозен, что тоже неплохо, но морально-этические аспекты учитывает не всегда. И Коннор – очень хороший руководитель, защитник, не любящий нарушать правила, что не всегда уместно.
– Клер, передаю эстафету тебе.
Клер:
Я откашлялась. Да, игра становится все забавнее и забавнее.
– Что ж, Кертис – классный кейс-менеджер, но его нелюбовь к Дойлу уже принимает нездоровую форму. Мэтт – самый веселый кейс-менеджер, за это я готова простить ему все, но вот не любит он брать на себя ответственность... в личных моментах. Линдсей... – я задумалась, – ноги и правда офигенные, я бы махнулась с ней, если бы это было возможно. Только я пока не решила: это ее плюс или минус. Скорее, минус, поэтому к плюсам отнесу хладнокровие и умение держать себя. Питер очень креативен, но иногда его действительно заносит по части теорий. Коннор... Ну, во-первых, рада, что у него только что обнаружилось чувство юмора, хоть и в зачаточном состоянии, но это уже хорошо, потому что главным его недостатком считаю чрезмерную правильность и, как следствие, то, что с ним очень скучно. А нравится мне, – я снова задумалась. Да мне все остальное в нем нравилось: и сдержанность, и уверенность, и надежность и еще сто и одно качество, но что из этого выбрать? Я посмотрела на Кертиса, потом на Мэтта, усмехнулась и закончила: – Глаза у него красивые. Даже лучше, чем у Линдсей ноги. И это несомненный плюс. Питер?
Коннор:
Сговорились все по анатомии пройтись? Или что это было? У Линдсей ноги, у меня глаза? Я молча смотрел на Клер, потом сообразил, что тупо пялюсь. Интересно, с чего бы, Дойл? Замечание про глаза задело?
– А можно дальше без анатомии? – внезапно попросил я.
Клер:
– А что тебе не нравится? Внимание к ногам Линдсей или к твоим глазам?
Коннор:
– Насколько я понял, нас всех здесь собрали, чтобы решить проблему. И проблема не в моих глазах, и не в ногах Линдсей. И пока мы будем здесь рассуждать, время идет. Я не знаю, как у кого, а у меня были планы на этот вечер.
Кертис:
– Не у тебя одного, Дойл. Но я пока не вижу, в чем проблема. Так что вполне возможно, что и в твоих глазах. Или в том, что Дэвисон они нравятся, хотя по идее, глаза Прейгера ей должны быть более симпатичны. Но я уже сказал, что личное и рабочее она различать не умеет.
Клер:
– О, кто бы говорил, Кертис! Себя со стороны послушай. Ты же всегда считал Доннер самым классным аналитиком, а тут что устроил? И все только чтобы Дойла позлить. А ты, Дойл, только что продемонстрировал, что чувства юмора у тебя нет даже в зачаточном состоянии. То, видимо, была просто конвульсия давно отмершего за ненадобностью органа.
Коннор:
– Ну, доктор Дэвисон, вам виднее, – съязвил я. – Я же сказал, я в патанатомии не силен. А отмершие за ненадобностью органы – это, вроде бы, из той же оперы?
Я повернулся к Роллинзу.
– И вот еще что, Кертис. Я не знаю, по какой причине молчит Мэтт, – я многозначительно посмотрел на Прейгера. – Но ты сегодня по части придирок к женщинам переходишь все пределы. Держи себя в руках. Надеюсь, это ты сможешь?
Кертис:
– О, Дойл, хватит уже командовать, тебя здесь главным никто не назначал. И потом, я не придираюсь, я просто выполняю упражнение, – я кивнул в сторону Антона. – Это ты все слишком близко к сердцу принимаешь. Чувство чрезмерной собственной важности еще никого до добра не доводило.
Клер:
– Кертис, ты бы записывал за собой и потом сам себе зачитывал, чтобы не забыть, – опять влезла я. – Кстати, Мэтт молчит, потому что я в защитниках моей чести и достоинства не нуждаюсь, сама могу за себя постоять, потому что я черствая и жестокая, – я посмотрела на Линдсей. Черт, а ведь думала, что меня это не задело.
Питер:
– Эй, народ, а мне слово дадут?
Коннор:
– В самом деле, хватит уже.
Питер:
– Спасибо, Коннор.
Все эта петрушка уже начала надоедать. Собрались тут, гении злых языков. А мне, между прочим, туфли жмут. Я незаметно скинул их под столом и вдруг обнаружил, что одна оказалась под ногами у Клер. Черт, как мне ее достать то теперь?
– Значит, начну по порядку. Линдсей. Отличный аналитик и просто хороший человек. Не знаю, как ей это удается, но она статую разговорит. И да, команда Кертиса много без нее теряет. Уж не знаю, ноги всему виной, или что-то другое. Из недостатков могу выделить только то, что несерьезно относится к моей скромной персоне.
А вот и догадайся, дорогая, что я имел в виду. Себя или свои теории.
– Коннор. Мне нравится с ним работать. Он действительно умеет делать дело. Не нравится, что меня во всем ограничивают. Туда не ходи, этого не делай. Я взрослый мальчик, Коннор, я сам за себя могу решить, – я уставился на Дойла.
Коннор:
– Пока я за тебя отвечаю, Питер, ты будешь делать то, что я говорю. И никакой самодеятельности.
Питер:
Я фыркнул, но комментировать не стал.
– Клер. Клер, наверняка хороший патологоанатом, бесстрашный и циничный, но иногда, когда она смотрит на меня, я чувствую себя навозным жуком. – И вообще, Клер, ты уже почти поставила каблук на мою новую туфлю! – Взгляд попроще, Дэвисон.
Я выдохнул, снова набрал побольше воздуха.
– Я так полагаю, этого взгляда она у Мэтта набралась? – Я повернулся к Прейгеру. – Потому что до тебя она на меня так не смотрела. И напишу я отчет, напишу. Никогда не думал, что кто-то может быть зануднее Дойла. Так, – я почесал затылок, – кто там еще, Кертис? Ну тут полная противоположность Коннору. Иди куда хочешь, делай что хочешь. Только вот если ты, Кертис, иногда снимешь с головы корону, а она у тебя гигантских размеров, нечего тут на Лин гнать по этому поводу, то увидишь, что в Управлении есть люди, более достойные должности кейс-менеджера, чем ты.
Я опустил глаза. Клер все-таки наступила на мою туфлю.
– Давай, Мэтт, завершай, – грустно сказал я.
Мэтт:
Ни в жизнь бы не подумал, что на подобном собрании будет так интересно. Даже говорить не хотелось. Хотелось пива и попкорна. С кого бы начать? Пожалуй, с нейтрального:
– Фрэнк, сегодня я понял, что, кроме того, что ты умеешь управлять, еще умеешь и развлекаться – класс! – я показал большой палец. – Но для полного ощущения праздника не хватает пунша.
А теперь по теме.
– Кертис – ты хороший руководитель, точный, но, идя за целью, пропускаешь мимо все остальное.
– Питер. Гений, не представляю, как ты можешь генерировать 10 в тридцать второй степени ценных идей в минуту, но отчет мне напиши. Я для него уже рамочку в Икее приобрел. Повешу на стену и буду любоваться каждый день.
– Линдсей. Бесценный аналитик, но никогда не знаешь, что у нее на уме. Вот сейчас она тебе улыбается, а отвернешься, тебе на спину записку "пни меня" приклеит.
– Коннор, я вот не настолько тактичен, чтоб отказаться от комментария. Сразу видно человек-сталь, серьезность так и прет, но вот смотрю я и так и хочется ему галстук ослабить – душит, наверное, и кол осиновый под кресло спрятать на всякий случай.
– Клер. Поражаюсь ее умению делать одновременно несколько дел, вскрывать человека и рассказывать содержание недавно увиденного фильма. Жаль, что я не люблю вскрытия. Недостаток только один, хотя он же и достоинство – если считает, что права, хрен ее переубедишь.
Френк:
Я наблюдал за своими подчиненными со смесью удивления, раздражения и умиления. Вроде взрослые люди, а ведут себя как дети. Лицо я при этом старался держать нейтральное, незаметно помечая для себя в блокноте интересные моменты.
Когда все высказались, я посмотрел на Антона и кивнул, давая добро переходить к следующему упражнению.
Антон:
Отлично, пока все шло в рамках запланированного: мои коллеги потихоньку стали высказываться о наболевшем. Пора применить кое-что посерьезнее, чтобы попробовать выяснить причины сложившейся конфликтной ситуации.
– Следующее упражнение называется "Все на одного". Правила его довольно просты: среди вас будет выбрана "жертва", а потом каждый по очереди выскажет свою самую главную претензию ей/ему. Жертва может защищаться, аргументировать, парировать, оправдываться. Хочу напомнить, что в роли "жертвы" окажутся все по очереди.
– "Жертва", – я обвел взглядом притихших коллег, отметив для себя, что некоторые меня порвали бы уже голым руками, будь такая возможность. – Линдсей Доннер. Первым высказывается Мэттью.
Мэтт:
Я немного наклонился вперед. С ухмылкой посмотрел в глаза Доннер:
– Дорогая мисс Доннер, скажите мне, пожалуйста, никто из моих родственников вашего дедушку не убивал? А то сложилось впечатление, что вы мне мстите. Самое интересное, что с другими кейс-менеджерами вы себе такого не позволяли. А я тебя считал другом, – я откинулся на спинку стула, опустил глаза. Отчего-то стало очень противно.
Линдсей:
"Спасибо, Антон! Вот век не забуду твою доброту", – мысленно я "поблагодарила" Хендрикса. Быть в роли жертвы было очень некомфортно. Ну да ладно, и не такое переживали – прорвемся. Претензия Прейгера была вполне предсказуемой, даже больше того – обоснованной.
Весь вопрос был в том, что теперь ему ответить? Сказать как есть? Не вариант. Соврать? Тоже не выйдет. Попробуем балансировать на грани.
– Во-первых, извини – я перед тобой виновата и сожалею, что так получилось. Во-вторых, это была не месть. Ты вообще ни при чем в этой ситуации, – я замолчала.
Мэтт:
– Конечно, не при чем, только это "не при чем" на мне джигу станцевало.
Клер:
– Это у нас, похоже, становится элементом корпоративного стиля: мстить кому-то одному, а бить при этом по другому, – я посмотрела на Линдсей, потом на Роллинза. – Я можно сразу тогда буду следующей? И это я после этого жестокая? А топтать друзей не то ради высокой цели, не то кому-то назло – это не жестоко?
Коннор:
До этого момента я отчаянно делал вид, что меня все это не касается. Да, обсуждают мою девушку вроде как, но это ведь тренинг? Были бы мы в баре, я бы двинул Прейгеру в глаз. А пока надо молчать. Но когда Дэвисон намекнула на нечто такое, чего я не знал, я не выдержал.
Я знал, что некоторое время назад Линдсей слила какую-то информацию по делу Прейгера, но подробностями не интересовался, а сама она не рассказывала. В духовном плане мы не были достаточно близки, чтобы делиться такими вещами. Да и, если честно, мы не были близки ни в каких планах, кроме чисто физиологического. Но сейчас мне хотелось прояснить ситуацию до конца.
– Я чего-то не знаю, Линдсей? – я в упор посмотрел на нее, благо, сидел рядом. – Кому что назло ты сделала?
Линдсей:
Чудесно! Лучше не придумаешь! Попала, так попала. Я не рассказывала Коннору никаких подробностей тогда, ничего не объясняла, да и теперь делать этого не собиралась. Не тот уровень отношений.
– Когда мы с Мэттом работали вместе, я допустила утечку информации по делу. Специально, – надеюсь, что по лицу ничего не понять. – Прейгер вообще ни при чем, и не должен был пострадать от моих действий. Я перед ним извинилась, хоть и понимаю, что извинения ему не нужны. Моя объяснительная по поводу всего произошедшего давно у Френка. И еще, Клер, не суди о том, чего ты не знаешь.
Мэтт:
Я не мог молчать
– Не судить о том, чего не знаешь? – я хохотнул – Кажется, уже все всё знают до последней уборщицы. Естественно мы в твоей голове покопаться не можем и не можем понять всю высоту и благородность твоих мотивов, но то, что есть, очень неважно выглядит.
Клер:
– Знаешь, Линдсей, если ты топчешь друзей даже не ради высокой цели и не ради мести кому-то, то это еще хуже. Потому что остается еще только вариант "ради собственного удовольствия", а он уж совсем неприглядный.
Питер:
Я не мог смотреть, как все эти коршуны налетели на Доннер. И если Дойл, бойфренд недоделанный, молчит, то я молчать не буду.
– Э, народ, передавайте эстафету! – возмутился я.
Кертис:
– Готов принять, если нужно, – вставил я. – Все ведь должны высказаться? Так вот, мне все равно, какие там мотивы у тебя были, Линдсей. Я только считаю, что с твоей стороны было не очень умно Мэтта подставлять. У тебя же есть под рукой прекрасный карманный кейс-менеджер, который тебе все простить готов. Думаю, его бы ты быстро снова к себе расположила, он бы еще за тебя и вину взял на себя. Так что, Доннер, для умной женщины ты слишком глупо поступила.
Коннор:
Я картинно закатил глаза. Роллинз не мог не вставить свои пять копеек и притянуть меня. Я промолчал. Давай, Кертис, подставляйся, раскрывай все свои стороны.
Линдсей:
Опять двадцать пять. Я почувствовала, что в душе начинает подниматься волна раздражения. Нет уж, дорогие коллеги, вывести меня из себя я вам не дам...
– Повторяю для особо одаренных, – я подпустила в голос сарказма, глядя на Роллинза, как на умственно отсталого. – Я. НЕ. СОБИРАЛАСЬ. ПОДСТАВЛЯТЬ. МЭТТА. И я действительно сожалею, что так получилось с ним.
Замолчала на секунду, чтобы до всех дошло то, что я хотела сказать, и продолжила уже с вызовом, обращаясь к Роллинзу:
– Слушай, Кертис, тебе не надоело из себя Отелло корчить? У меня такое чувство, что ты ревнуешь. Я вот только не пойму, кого – меня или Коннора.
Кертис:
Она совсем обалдела?
– Хм, Доннер, а ты еще менее умна, чем я думал, – холодно ответил я. – Последствия своих действий просчитать не можешь, праведный гнев от ревности отличить не можешь. И ты у нас аналитик и сборщик информации? Даже странно. Зато теперь понятно, почему ты работаешь только с Дойлом. Только, Коннор, – я повернулся к нему, – я не понимаю: она настолько хороша в постели?
Френк:
– Так, ладно, хватит, – ледяным тоном отчеканил я. – У вас начинается бардак. Если Доннер все сказали, кто что хотел, переходите к следующему. Предлагаю уже переключиться на Дойла, чтобы Линдсей было не так обидно. Эксон, мы тебя слушаем.
Питер:
Я видел, что Коннор уже подскочил на месте, даже не дослушав Элсингера. Кажется, еще чуть-чуть, и мордобоя не избежать. Опережая скорость света, я просчитал, что, если Дойл кинется бить морду Роллинзу, Линдсей в стороне не останется, ей же эту рожу потом целовать, плохо, если губы разбитые будут. Но, если в драку увяжется она, мне тоже придется. А я босиком, потому что Дэвисон все еще стоит каблуком на моей туфле. Поэтому я, не дав Коннору и рта раскрыть, заявил первое, что пришло в голову:
– Дойл зануда, педант и перестраховщик!
Кажется, я это проорал.
Клер:
– Плюс много к предыдущему оратору. Питер, ты красавчик, дай пять и лови уже свою туфлю, – я пнула ботинок в сторону Эксона.
Питер:
Зараза! Так она знала про туфлю. Дразнила, что ли? Ну, Дэвисон, эстафета и до тебя доберется!
Коннор:
Только реплика Эксона привела меня в чувство. В самом деле, Дойл, держи себя в руках. Я снова сел в кресло, сложил руки на груди и с легкой насмешкой посмотрел на всех присутствующих.
– Начну по порядку, – негромко сказал я. – Кертис, ты не на базаре, мы обсуждаем профессиональные качества, а не разнообразие сексуальной жизни всех присутствующих. Питер, да, я зануда, педант и перестраховщик. Мое занудство заставляет тебя хотя бы в относительном порядке поддерживать документацию, педантизм – выглядеть похожим на ученого, а не на бомжа с помойки, перестраховка периодически спасает твою жизнь. Клер, если есть что по делу, говори, я слушаю.
Клер:
– А вот есть, – кажется, меня уже просто понесло. Даже не знаю, почему меня вдруг так начали бесить все перечисленные выше качества. – Дойл, для тебя, наверное, будет откровением то, что я сейчас скажу, но мы тут все взрослые люди. Ты кейс-менеджер, а не воспитатель в детском саду. Ничего не изменится, если ты будешь чуть чаще улыбаться, иногда шутить и адекватно реагировать, когда шутят другие. Наша работа просто будет чуть менее утомительна. Я все понимаю, армия, возможно, тяжелое детство, но мы тут строем ходить не нанимались. Двухминутное опоздание на совещание – это не расхлябанность. Кто тебе вообще сказал, что именно твои часы идут правильно? И тебя не убьет, если ты один раз не наденешь свой гребанный галстук, просто будешь на живого человека похож. И будешь... – я прикусила язык. Так, ладно, это уже слишком.
Коннор:
Всю ее тираду я выслушал внимательно, не перебивая, и не отводя от нее глаз.
– Мне показалось, Клер, или ты хотела еще что-то сказать?
Клер:
Я была готова зарычать.
– Хотела! Но передумала. Я закончила.
Почему мужчины не могут быть одновременно серьезными, ответственными и надежными, как Дойл, и легкими, веселыми и обаятельными, как Мэтт?
Коннор:
– Ну, раз ты закончила, мне тоже нечего тебе сказать. Я перестану быть воспитателем, когда вы перестанете вести себя как дети. То, что тебе не нравятся аккуратные мужчины, все здесь уже заметили, но извини, даже из любви к тебе лыжную шапку я не надену.
Мэтт:
Я подавил смешок и, глядя в потолок, философски произнес:
– А купальная шапочка, вам бы, профессор, пошла...
Коннор:
Я бросил на это недоразумение в костюме бомжа убийственный взгляд, но промолчал.
Линдсей:
Нет, я, конечно, понимаю, что Коннор меньше всего нуждается в моей защите. Он и сам за себя очень даже постоять может, да и не только за себя. Однако Клер явно перегнула палку. И Прейгер туда же. Недаром же говорят: два сапога – пара.
– Знаете, Клер вот только что тут про взрослых говорила, – протянула я со спокойной улыбкой, – о том, что мы не в детском саду и прочее. И вроде как по серьезному поводу собрались... Тогда, может, поясните наконец, какого лешего вы все постоянно переходите на личности? Мы работу обсуждаем или говорим о том, у кого что больше болит или чешется в личном плане?
Мэтт:
Я вновь встрял в разговор, хотя Линдсей обращалась к Клер. Дэвисон меня потом запилит по этому поводу, но не умею молчать, когда хочется говорить.
– Насколько я помню, Антон сказал, что мы должны высказать свою претензию, без обозначения по рабочему поводу или нет. К тому же, Лин, не тебе ли как аналитику и специалисту по общению понимать, что зачастую людям мешают работать вместе не профессиональные характеристики, а личная неприязнь или не высказанные обиды, или зависть, точно что-то переходящее на личности.
Клер:
– Мэтт, просто с языка снял. Знаешь, Линдсей, а Кертис прав, как ни противно это признавать. Уже дураку понятно, что у нас друг с другом именно личные проблемы, а не рабочие, и именно они мешают работе. То, что мы все офигенные профессионалы и нам нечего друг другу предъявить в профессиональном плане, было понятно с самого начала. И я, конечно, не психолог, мое дело в трупах копаться, но я не сомневаюсь, что нас сюда пригласили не для того, чтобы мы говорила, как работа позволяет нам самореализовываться.
Я вдохнула, потому что кислород закончился.
Мэтт:
– Ага, и выглядеть это собрание должно было так, – я поднялся с места, одернул свитер. – Здравствуйте, меня зовут Мэтт и я трудоголик, – я сам себе похлопал, поклонился, улыбнулся всем непонимающим и сел на место.
Френк:
– Так, кроме ответственности, аккуратности и занудства Дойлу никто ничего не хочет предъявить? – я посмотрел на Роллинза.
Кертис:
– Кроме недоумения тем, как он сразу стал у нас кейс-менеджером, хотя на предыдущей руководящей должности не отличился ничем, кроме угробленного корабля с командой, мне нечего добавить.
Коннор:
Это было низко даже для Роллинза. Я сжал лежащие на коленях руки так, что что-то хрустнуло. И постарался сделать так, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул.
– Вот мы и выяснили твое главное качество, Кертис, – чуть тише, чем обычно, но с не меньшим металлом в голосе, сказал я. – Зависть. Отсюда вытекает все остальное. Лично с тобой мне в одном кабинете даже находиться противно. Да, я потерял корабль. Вместе с людьми. В море. Возможно, это была моя ошибка. Но я никогда, – тут я даже голос чуть повысил, – не держал слабую женщину привязанной и не пытался ее убить, чтобы узнать, что там.
Клер:
Я удивленно переводила взгляд с Дойла на Роллинза и обратно. Про женщину я поняла, но что там с кораблем? То есть я знала, что Дойл был в ВМС, но что, черт побери, там было с кораблем и людьми? О чем речь?
Кертис:
– Ну ты мудак, Дойл, – я почти задохнулся. – Это был не я! – я потерял контроль. – И ты это прекрасно знаешь. Ты же это расследовал!
Линдсей:
– Конечно не ты, а твоя "темная" сторона. Мне вот интересно, что бы тогда реально могло бы быть, если б тебя изо всех сил Френк не прикрывал? Кому бы тогда доказывал, что это не ты?
Клер:
– Линдсей, перестань, – одернула я, видя, что Кертис уже готов броситься на Дойла, а может и на Доннер. – Кертис чуть не погиб тогда!
Линдсей:
Роллинз – мудак! И он мне еще что-то говорил о подлости и низости?!
– Что?! На больную мозоль наступила?! Так не я первая! – у меня в этот момент перед глазами стояло лицо Коннора и его взгляд, тогда на яхте, когда он рассказывал свою историю.
Мэтт:
– Я в деле не участвовал, но даже логически не могу понять, как человек может находиться и в палате, и на улице.
Питер:
В какой-то момент я совершенно потерял нить разговора. О чем они вообще? Но, если Линдсей против Кертиса, значит, я тоже. Ничего, что в том деле я был вроде как за него и против Дойла.
– Мы не нашли никаких доказательств, что это была Белая Ворона, а не раздвоение Кертиса, – встрял я.
Клер:
Я не знала, что сказать. Что там было с этим кораблем такого у Дойла, что он так ответил Кертису? Я махнула рукой на Линдсей и проигнорировала Питера. Я смотрела на Коннора и пыталась понять. Но по его лицу разве что-то поймешь?
– Коннор, о чем он вообще? – мой голос прозвучал так тихо, что, наверное, никто не услышал.
Коннор:
Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, чувствуя, как злость постепенно отпускает. Судорожно сведенные пальцы разжались. Я услышал голос Клер, открыл глаза.
– А тебе зачем? Тоже поиздеваться хочешь? – слишком горько, гораздо больше, чем хотел (а хотел вообще насмешливо), поинтересовался я.
Мэтт:
– Но вы и не нашли доказательств обратного. Презумпция невиновности, дамы и господа. Пока ни то, ни то не доказано, никаких предъяв.
Питер:
– Вот именно! Никто не доказал, что это была Белая Ворона! А доказательств того, что это Роллинз – хоть отбавляй! И видеозаписи, и показания свидетелей, и ДНК.
Антон:
По-моему, пора вмешаться и прекратить этот балаган, а то гляди уже и драка вот-вот начнется.
– Так! – я резко хлопнул в ладоши. – Стоп!
Клер:
В наступившей тишине мой тихий ответ прозвучал даже слишком громко:
– Нет, я бы не стала...
Я осеклась, поняв, что меня всем слышно.
Мэтт:
– Керт, ты что еще не в психушке? У тебя же расстройство личности, – улыбнулся я коллеге. Его сторона мне была ближе.
Коннор:
Я неожиданно встретился глазами с Клер. Несколько секунд смотрел на нее, потом отвернулся. Я в этом балагане больше не участвую. Это оказалось слишком. Слишком больно и слишком сложно сдержаться, чтобы потом не в чем было себя винить. Все, дальше без меня.
Френк:
– Хорошо, думаю, нам пора сменить объект. Предлагаю Дэвисон. К ней есть претензии?
Питер:
– Есть, – пробурчал я. – Она испортила мне туфлю своим каблуком.
Клер:
– Купи себе новую и пришли мне счет, – огрызнулась я.
Линдсей:
– В качестве претензии могу выставить желание лезть в то, что ее не касается и выступать по этому же поводу в качестве третейского судьи, – меня уже все порядком достало, голова уже просто раскалывалась, и держать себя в руках становилось все труднее.
Клер:
– А тебе откуда знать, касается оно меня или нет? – я прищурилась. – А если не касается, то какие претензии к третейскому судье? Его и не должно касаться...
Ответ был туманным, но какая претензия – такой и ответ. Я посмотрела на Дойла.
– Ну а ты? Что молчишь? Ты, кажется, только что заподозрил меня в склонности к издевательствам?
Коннор:
Я снова повернулся к Клер.
– Если у меня будут к тебе претензии, Клер, я выскажу их в процессе работы, а не на виду у всех, чтобы посмеяться.
Я резко поднялся со своего места, посмотрел на Элсингера.
– Кажется, вы собирались кого-то одного уволить, дабы решить все конфликты? И еще, кажется, сказали, что отсюда можно уйти только с заявлением на увольнение? Так вот, я прошу открыть дверь, я ухожу.
Мэтт:
Похоже, Клер закипает. Люблю, когда она злится. Люблю и боюсь. Никогда не знаю, чем все может закончиться. Похоже, придется вмешаться. Тем более тут уже психоз массовый.
– А давайте теперь меня разберем?
Френк:
Я посмотрел на Дойла, посмотрел на Прейгера.
– Коннор, сядь, пожалуйста, – мягко попросил я. – Я не принимаю твою отставку. Уйти можно только в конце упражнения. Давай послушаем про Мэтта.
Мэтт:
– Заявление тут каждый может написать. Все грамотные. А вот по душам поговорить – психуют.
Коннор:
Все ясно, с подводной лодки выход только после всплытия. И даже если ты умрешь, тебя засунут в холодильник, не возвращаться же из-за твоего трупа. Я устало опустился на стул и принялся рассматривать стену напротив.
Клер:
Я откашлялась.
– Я тут предъявляла Коннору претензию за то, что он не обладает рядом черт, которые мне нравятся в Мэтте. К Мэтту у меня похожая претензия: тебе недостает серьезности и умения брать на себя ответственность. И еще многих черт характера, на самом деле, но эти главные.
Питер:
Пропустить наезды на Прейгера я не мог.
– А еще ты придираешься слишком много. И мнение о людях составляешь в первые две секунды разговора. И тактом не обладаешь. И мнишь себя крутым. И слишком много на себя берешь.
Мэтт:
– Пит, я не понял, ты мне комплимент сделал или поругал? Клер, завтра куплю галстук, обещаю.
Питер:
– Ты будешь последним в этой комнате, кому я сделаю комплимент!
Мэтт:
– И я тебя люблю, Питер. Только отчет сделай.
Питер:
Ну вот опять. Опять строит из себя крутого.
– Не дождешься, – пробурчал я себе под нос. Если кто и услышал, то максимум Дэвисон.
Линдсей:
А я не собиралась предъявлять Прейгеру претензии. Не потому, что у меня их не было, не потому, что чувствовала себя виноватой перед ним. Просто мне в этот момент стало абсолютно все равно. Разборки мне и изначально были неинтересны.
Вместо этого я посмотрела на Коннора – он выглядел действительно уставшим, несмотря на то, что пытался держать лицо. Незаметно для окружающих я нашла под столом его руку и легонько сжала, выражая поддержку и сопереживание.
И поймала на себе внимательный взгляд Френка.
Коннор:
Я почувствовал, как кто-то сжал мою руку под столом. Опустил глаза и увидел руку Линдсей. С удивлением посмотрел на нее. Линдсей? Линдсей?! Может, я недооценивал ее?
Клер:
Мэтт в своем репертуаре: ты ему о чем-то серьезном, он тебе хохмочку в ответ. Я покачала головой и отключилась.
"А тебе зачем? Тоже поиздеваться хочешь?"
"Да, я потерял корабль. И людей. В море".
Ты просто моральный урод, Дэвисон. Тормознутый моральный урод. Быстрее соображать надо. Хотя какая разница? Все равно уже сказала то, что сказала.
Кертис:
Что бы такого сказать Прейгеру? Ничего в голову не приходило. Ну, клоун, так это не преступление. Потом я вспомнил, что он пришел тоже сразу на должность кейс-менеджера. Как Дойл. Только меня это совершенно не взбесило. Почему? Потому что я уже был кейс-менеджером. А из-за Дойла я тогда им не стал, хотя имел право. Но мне сказали: подожди годик. Шесть лет ждал – и еще подождешь. И я подождал. Но как я его возненавидел за этот год!
Питер:
И вдруг я заметил, как Коннор и Линдсей смотрят друг на друга. Это что?.. Поддержка? Молчаливое понимание? Мне вдруг показалось, что кроме них тут никого нет. Я отвернулся от них и наткнулся взглядом на Клер. Она тоже сидела молча, глядя в одну точку. И эта в астрале. Я едва не застонал.
Френк:
Я сделал себе еще несколько пометок. Прейгер. При всей своей внешней несерьезности, он очень точно чувствует ситуацию и готов стать громоотводом, если это необходимо. Близко к сердцу ничего не принимает. Результативен. И к нему не так уж много претензий, если не считать замечаний его любовницы о несерьезности и безответственности. Так если он сейчас не готов на ней жениться, это ее проблемы. У Дойла с Роллинзом к нему нет претензий, Питер... Ну тут все понятно. Так что Прейгера выгонять нет смысла.
Кстати, сам Питер… К нему претензий нет вообще, не считая его бесшабашности. А она опасна только для него самого. Пока он не кейс-менеджер. Его тоже выгонять нет смысла.
Доннер... Ну, ее я выгонять точно не буду.
Дойл. Хорошо себя держит. И даже в такой ситуации слушается. Отсутствие чувства юмора мне у него вообще не мешает. Он, конечно, раздражитель для Кертиса, но тут скорее виноват сам Кертис.
Дэвисон. Слишком эмоциональна. Ко всем у нее претензии и ко всем – личного характера. С Прейгером, видать, не очень клеится, к Дойлу какие-то странные претензии в том, что он не похож на Прейгера, с Кертисом ей противно соглашаться, Линдсей она за дуру держит. Но, по мнению Дойла, настоящий профессионал.
Роллинз. Гад, конечно. На месте Дойла, я бы ему врезал. Но лояльный гад. Работает здесь дольше всех. Но популярностью у коллег не пользуется. Пожалуй, если уволить его, это сразу снимет проблему с Дойлом и может благотворно повлиять на остальных. Но где я возьму второго такого? Ни принципиальный Дойл, ни чрезмерно человечный Прейгер мне его не заменят.
Я еще раз обвел взглядом присутствующих. Да, нелегкая задачка.
Коннор:
В кабинете повисла пауза. В первые несколько мгновений мне показалось, что я оглох. Только что все орали свои претензии друг к другу, и вот – тишина. Я удивленно поднял голову.
У Питера такой вид, как будто Нобелевская премия только что уплыла у него из-под носа. Нет, он хороший сотрудник, умнейший физик, ценный член команды. Но иногда его хочется привязать. Иногда даже ударить лбом о стол, потому что я уже прилично задолбался объяснять ему прописные истины техники безопасности. А иногда в его уже почти совсем поседевшей голове рождаются такие теории, что я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться прямо на совещании. Так что зря Дэвисон обвиняла меня в отсутствии чувства юмора.
Кстати, о Дэвисон. Я перевел на нее взгляд. Молча о чем-то думает и, кажется, чем-то даже расстроена. Она всегда нравилась мне в профессиональном плане. К ней никогда не было никаких претензий. И вовсе не потому, что я ни черта не понимаю в патанатомии. Просто я всегда знал, что, если она чего-то не сделала, значит, это было невозможно. Потому что все возможное она сделала. А не так давно я поймал себя на мысли, что она нравится мне как человек. Именно нравится, не больше. Больше, может, и могло бы быть, если бы не появился Прейгер. С ней интересно, всегда есть о чем поговорить. Да что там, с ней даже можно тупо пойти в бар и выпить. Даже жалко, что мы часто так не делали раньше. Ну а теперь уж и подавно не сделаем. Неужели ее так раздражает то, что я не улыбаюсь? Может, стоит попробовать? Хотя бы с ней. А может, и с остальными? Вон, Прейгер же ржет как полковая лошадь постоянно, и ничего, показатели почти не хуже, чем у меня. Кстати, а Клер язва та еще. Нет, я всегда это знал, но как-то конкретно меня это никогда не касалось. А тут вот коснулось. Сначала тихо спросила про корабль, а потом во всеуслышание заявила про «издеваться». Но было что-то в ее глазах такое, когда она спрашивала, что «издеваться» сделало еще неприятнее.
Я отвернулся от нее и наткнулся глазами на Прейгера. Противненько так улыбается. Никогда не видел его серьезным. Не люблю таких людей. Просто иррационально не люблю. Что Дэвисон в нем нашла? Она же вроде серьезный человек, как ей может быть интересно с таким шутом?
На Роллинза даже смотреть не хочется. Ублюдок. Если бы не Эксон, я бы ему уже врезал. Я и так слишком долго его терпел. Это нужно было сделать еще лет семь-восемь назад, а не разыгрывать из себя молчаливое благородство. Такие понятия ему вообще неведомы, глупо было ожидать, что он поймет и остепенится. Поначалу мне казалось, что он завидует исключительно тому, что меня сразу взяли на должность кейс-менеджера, а он несколько лет пахал рядовым сотрудником, но теперь, похоже, его зависть распространилась и на всю мою жизнь. Иначе как объяснить его едкие замечания про то, какая Линдсей в постели, и какой длины у нее ноги. Идиот, было бы чему завидовать. Я сейчас не про Доннер, а вообще про жизнь. В любом случае, Роллинз был мне неприятен. И я никогда не считал, что занял его место. Сволочь. Бросить мне в лицо треугольник, о котором ему никто даже не рассказывал. Сам насобирал информацию, что ли? Так не терпелось узнать, откуда я нарисовался сразу на руководящую должность? После этого я не мог промолчать про Белую Ворону. Да, я сам вел расследование и знаю, что это был не он, но точно так же я уверен, что это вполне мог быть и он. Лично я бы даже не удивился.
Кстати, а Линдсей с чего до сих пор держит меня за руку? Я опустил глаза на наши переплетенные пальцы. Это жест поддержки или что? Так вроде никогда такого не было. Нет, поначалу, когда она только пришла в Управление, я знал, что она влюблена в меня, и поэтому сторонился ее. Отношения на работе в тот момент мне были не нужны. Да они тогда, вроде бы, и не приветствовались. Это не так давно все изменилось. O tempora, o mores! С тех пор она, вроде бы повзрослела и остыла. Может быть, именно поэтому мы начали встречаться? Если это можно так назвать. Просто теперь я знал, что уже не нужен ей как объект неземной любви, что, в случае чего, страдать и рыдать она не будет. Ну а чего греха таить? Она красивая и умная женщина, да, она великолепна в постели. И да, черт возьми, у нее шикарные ноги. А большего мне от нее и не нужно. Мне не нужно, чтобы она лезла ко мне в душу, проводила со мной вечера, ездила со мной к моим родственникам. В душу свою я сам предпочитаю не заглядывать, на вечеринки она вполне может ходить с друзьями, а к родственникам я тоже не езжу.
Интересно вообще, а нахрена Элсингеру все это было нужно? Весь этот цирк? Если бы хотел знать, что нас друг в друге не устраивает, попросил бы Антона побеседовать с каждым лично. Нет же, собрал всех и заставил грызться. Адреналина в жизни не хватает? Впрочем, я никогда не понимал его логики. Он казался мне бездушной сволочью и последней мразью. Он закрывал расследования тогда, когда мы слишком близко подходили в неугодной ему истине. Он не предупреждал о возможной опасности. Не говорил всей правды. И не уволил Доннер за слив информации, Эксона много лет назад за то, что действовал за моей спиной. Не влепил ему ни одного выговора, хотя я прекрасно видел, что он видит мою ложь насквозь, когда я пытался его выгородить. Кстати, на этой самой лжи он никогда не пытался меня поймать. Справедливая тварь. Чем он руководствуется, я не понимал.
Я вздохнул и снова прикрыл глаза. Лучше бы меня послали в командировку. Куда-нибудь на северный полюс. На полгода. Одного.
Клер:
М-да, а начиналось все так забавно. Чего ж теперь-то так противно? Нет, свои проблемы с Мэттом я и так решу, хотя... Не думаю, что он знает, что у нас есть проблемы. При таком раскладе решать что-то очень тяжело.
Почему не бывает идеальных людей? Почему нельзя соединить Прейгера с Дойлом, взболтать, слить все лишнее и получить себе идеального мужчину? Который был бы серьезен, но при этом понимал шутки и умел шутить и смеяться сам? Который был бы аккуратен в одежде, но позволял бы себе некоторые вольности в стиле? Который брал бы на себя ответственность, но не делал бы из мухи слона.
Последнее теперь стало немного понятнее. Интересно, какой у него был корабль? Прям корабль или так, катер? Ничего не понимаю в том, как у военных принято. До скольки он служил? Лет до тридцати? Ну не могли же в тридцать лет ему дать большой корабль?
Дэвисон, блин, какая нахрен разница? Большой, маленький. Если бы Прейгер повез на расследование вашу обычную группу в пять человек и вернулся один, думаешь, он бы все еще оставался таким легким и веселым? Хотя этот, может, и оставался бы. Внешне. Каждый строит стену, как умеет. Кто-то из непрошибаемой серьезности, кто-то из деланной легкости. А что там внутри – фиг поймешь.
Вот ведь, никогда не думала, что там у Дойла внутри. А ведь интересно. Стало теперь, когда уже поздно. Впрочем, если извиниться, может, он еще оттает? Ну, я же не могла знать, что у него там какая-то тяжелая психологическая травма в анамнезе, он мне не рассказывал про это.
Лучше бы он наговорил мне тоже каких-нибудь гадостей. Легче бы было.
Линдсей:
Клер и Пит наперебой предъявляли претензии Мэтту, Роллинз пока в разговор не вступил, да видимо и не собирался этого делать. Ну да, это же не Дойл, чего напрягаться? Кстати, Кертис лично меня сегодня удивил. Неприятно удивил. Я знала, что с моралью у него есть проблемы, но вот что он способен на такую низость... В общем-то, мистер Роллинз, ваш и без того невысокий до этого в моих глазах авторитет теперь окончательно ушел в глубокий минус.
Кстати о Конноре. Он тоже удивил. Дважды. Во-первых, когда принял мою молчаливую поддержку жестом и взглядом, а во-вторых – когда не дал убрать руку. Интересно, с чего бы это? При всех наших с ним тесных отношениях, мы, по сути, оставались совершенно далекими друг от друга людьми, а на работе вообще старались поддерживать деловой нейтралитет.
Я быстрым взглядом окинула коллег. Заметили или нет? Не скажу, что это уж так сильно меня волновало, но все же... Коннор лишнее внимание и лишние поддевки в свой адрес вряд ли оценит.
Эксон, оказывается, заметил. Но он "свой", он друг, так что не смертельно. Элсингер тоже периодически бросал странные взгляды в нашу сторону, что-то помечая у себя в блокноте. Не хочу даже думать ни о нем, ни зачем ему понадобилось устраивать весь этот балаган.
Головная боль усилилась. Уж не знаю от чего: от бесконечных воплей ненаглядных коллег, выясняющих отношения, или от того количества негатива, которое витало в воздухе. "Господи, сделай так, чтобы они все заткнулись! Пожалуйста!" – взмолилась я про себя, особо не надеясь на быстрый результат.
Наступившая тишина резко ударила по ушам. Ну надо же! Желания иногда сбываются!
Френк:
Все притихли. Я подождал с минуту, наблюдая за своими подчиненным, а потом спросил:
– У кого-то еще есть, что сказать Мэтту? Или Питеру? Или Клер? Мне кажется, не все всё высказали. Нет?
Молчание.
– Тогда, наверное, стоит завершать наше мероприятие...
Кертис:
– Подождите, сэр, – перебил я. – А разве упражнения "попросите прощения и примиритесь" не будет?
Френк:
– Нет, такое мы планировали, но, кажется, с вами этот номер не пройдет.
Кертис:
– Тогда я хотел бы успеть сказать кое-что, – я помялся, но все-таки быстро выпалил: – Коннор, прости, я не должен был говорить то, что сказал. Да, ты меня всегда бесил тем, что пришел к нам кейс-менеджером, когда им должен был стать я. Но это меня никак не оправдывает. Я зря это сказал.
Френк:
О, а это уже интересно. Роллинз вовремя прогнулся. Я с интересом посмотрел на Дойла.
Коннор:
Я ошарашенно поднял голову и встретился глазами с Роллинзом. Я не ослышался, он... извиняется? Я даже выпустил руку Линдсей, сцепив свои в замок.
Если бы мы были одни, сейчас я бы точно двинул ему в челюсть. Может быть, после этого даже почувствовал бы облегчение. Хотя вряд ли.
Но мы были не одни. Поэтому я коротко кивнул и отвел взгляд.
Френк:
– Вот и славно, одни примирились, – я удовлетворенно кивнул. – Кто-то еще желает извиниться перед кем-то? М?
Я обвел взглядом присутствующих.
Клер:
Я глубоко вдохнула, а потом медленно выдохнула, но так ничего и не сказала. Лучше я потом Коннору принесу свои извинения лично. Кажется, он не в восторге от публичных выяснений отношений.
Френк:
Похоже, больше никто ничего сказать не хочет.
– Что ж, хорошо. Тогда давайте завершать. Я все внимательно выслушал. И честно говоря, еще пять минут назад мне виделся главный конфликт в отношениях Коннора и Кертиса, уйти должен был кто-то из них. Вероятнее всего, Кертис, хотя мне было бы очень жаль: я не готов сейчас терять кейс-менеджеров. Я также не увидел каких-либо серьезных претензий к Питеру или Мэтту. Единственная проблема, которая есть с Линдсей, была мною решена уже давно в ее пользу и я не вижу смысла ее сейчас снова решать.
Я побарабанил пальцами по столу. Нет, все-таки Кертис очень вовремя прогнулся. Молодец. Нельзя терять такого сотрудника.
– Но Кертис извинился, Коннор принял его извинения, и я так понимаю, что конфликт исчерпан. Поэтому я могу уволить только одного человека. Доктор Дэвисон, сегодня можете написать заявление по собственному желанию. В противном случае я уволю вас сам.
Коннор:
На это я среагировал быстрее, чем на извинения Роллинза.
– Сэр, я так понял, вам все равно, кого уволить, главное, убрать кого-то одного? – спросил я, глядя прямо в глаза Элсингеру. – Я же сказал, что ухожу. И от своих слов не отказываюсь. Если вы уволите такого профессионала, как Дэвисон, тогда я точно ухожу, потому что не представляю, как в таком случае можно дальше работать.
Френк:
– Коннор, твое обостренное чувство справедливости мне известно, поэтому ты работаешь тем, кем работаешь. Я уже сказал, что не принимаю твою отставку. У меня есть причины увольнять Дэвисон: у нее явные претензии ко всем трем кейс-менеджерам, она совершенно не умеет держать себя в руках. Профессионалов хороших много, Коннор. Нужно еще понимать политику.
Мэтт:
– Фрэнк, не вижу логики в подобном исходе, либо не понимаю твоего специфичного юмора. Хотя я вообще в последнее время мало чего понимаю. От меня-то ты заявление примешь?
Коннор:
– Мы не в армии, Френк! – неожиданно громко заявил я, хотя, в отличие от остальных, никогда раньше не позволял себе называть его по имени. – И ты не можешь не принять мою отставку. Я не прошу ее, я просто ставлю в известность, что ухожу.
Мэтт:
Коллективное увольнение – всегда мечтал. В последнее время работы столько, что уволится некогда, а тут такая компания и повод хороший.
Клер:
Я настолько не ожидала того, что сказал Элсингер, что на мгновение потеряла и способность говорить, и даже способность думать. Заступничество Коннора удивило меня еще больше, а реакция Мэтта добила.
– Ребят, да перестаньте вы, не надо из-за меня губить карьеры. Я не пропаду.
Я потянулась за листом бумаги, лежавшем в стопке в центре стола, и ручкой.
Питер:
Кажется, то, что сказала Клер, услышал только я, все остальные были заняты. Я выхватил у нее листок бумаги, скомкал его и швырнул в сторону.
– Никуда ты не уйдешь, – сказал я. – А кто мне будет аппетит портить?
Мэтт:
Я взял Клер за руку, которую она протянула за бумагой. Показывая, чтоб не летела впереди паровоза.
Линдсей:
Ничего себе шоковая терапия от оперативного директора. Не знаю, какой черт меня сейчас дернул:
– А ну тихо все! – хлопок по столу произвел должный эффект, внимание сосредоточилось на мне. Я окинула взглядом резко замолчавших коллег:
– Клер, успокойся. Как вы мне все надоели со своими разборками. Из всех присутствующих только за мной числится определенное служебное преступление, поэтому...
Я подошла к Антону:
– Антон. Дай. Мне. Ключ! – видимо я выглядела порядком взбешенной, потому что Хендрикс молча протянул мне ключ.
В абсолютной тишине я медленно пошла к двери.
Френк:
– Спасибо, Линдсей. Все свободны и могут идти вслед за Доннер, – я откинулся на спинку кресла, не собираясь уходить сам.
Кертис:
Я был настолько удивлен случившимся, что не сразу среагировал. Френк уволил Дэвисон? Странно. И как-то несправедливо. Я посмотрел на Элсингера, но не решился возразить.
Mэтт:
Я быстро подскочил и преградил путь Линдсей. Если она уйдет, все останется как есть. Каким бы приколистом я не был, но когда дело касается моей женщины, я могу быть серьезным.
– Никуда ты не пойдешь, – сказал я, заслоняя собой дверь.
– Надо разобраться. Фрэнк, если ты уволишь Клер, я уйду вместе с ней, – я выжидающе посмотрел на Элсингера.
Клер:
У меня голова шла кругом. Я снова потянулась за листом бумаги. В конце концов, если Френк так хочет, он мне все равно работать не даст. Все это было неожиданно, но не смертельно, хотя и неприятно.
– Мэтт, перестань, – попросила я, едва сдерживая слезы обиды.
Питер:
Я снова выхватил у Клер бумагу. Нет, я не могу сказать, что я прям без нее работать не смогу. Но, если уволят ее, свалит и Прейгер (впрочем, этого не жалко) и Дойл (а тут уже придется пожалеть, кто ж меня отмазывать будет?). Но с другой стороны, если уйдут два кейс-менеджера, я могу им стать. Я уже почти вернул Клер листок, но все-таки не сделал этого. Да, я хочу стать кейс-менеджером, но идти по головам, как Роллинз, все же не готов.
Коннор:
– Линдсей, сядь на место! – приказал я, так некстати включив режим кейс-менеджера. – Френк, объясни, будь добр, свое решение, – я повернулся к Элсингеру, краем сознания отмечая, что, кажется, нарываюсь на неприятности. Впрочем, я же собрался уходить, так? – Потому что видишь, мы с ним не согласны.
Мэтт:
– Я считаю, что как специалист Дэвисон незаменима. Все озвученные сегодня претензии не мешают ей выполнять свою работу на высшем уровне, так что увольнять ее – это не рационально.
"Откуда я такие слова-то знаю?"
Френк:
– Мэтт, я понимаю, чем недоволен ты: все-таки удобнее, когда твоя девушка работает с тобой, но у нас здесь не салон свиданий. Коннор, тебя она вообще считает занудой, у тебя-то какие претензии?
Линдсей:
От кого – от кого, а от Мэтта я защиты и поддержки ожидала в последнюю очередь. Даже окрик Коннора наверное на меня подействовал в меньшей степени. Если честно, мне очень хотелось уйти или хотя бы выйти в коридор – голова болела нещадно. Но я осталась.
Коннор:
– Меня все здесь занудой считают, что мне теперь, всех просить уволить? – отозвался я. – Дэвисон – профессионал. И от того, что я ей не нравлюсь, хуже мне с ней работать не стало. Я на вечеринке, – я усмехнулся, – могу выбирать по личным симпатиям, с кем мне общаться, а с кем нет. А на работе я хочу работать с теми, кто хорошо знает свое дело.
Клер:
– Дойл, заткнись уже, – сквозь зубы прошипела я. – Он же тебя сейчас за компанию уволит. Оно тебе надо? Я тебе никто. Мэтт, ты тоже перестань. Ты же любишь свою работу. Уж точно больше, чем меня.
Кертис:
– Вообще-то, я, пожалуй, присоединюсь к возражениям коллег, – я даже не ожидал, что скажу это вслух. – Дэвисон хороший профессионал, у нее большой опыт. А то, что ей кто-то приятен, а кто-то нет, так этим мы все страдаем. У меня никогда не было с ней проблем.
Мэтт:
– Не перестану.
"Эх, Клер, зря ты думаешь, что работу я люблю больше," – подумал я.
Антон:
Все-таки Френк – блестящий стратег: "обрушить" свое решение на человека, к которому меньше всего претензий как в личном, так и профессиональном плане – неплохая идея. На защиту Клер бросились довольно-таки единым фронтом, пусть не все с большим энтузиазмом, но все. Не буду портить Элсингеру игру и вмешиваться.
Линдсей:
"Клер – профессионал в своем деле, к ней претензий меньше всего. Почему она? Какую цель преследует Френк?" – ответ казался таким очевидным и простым, но почему-то я в упор его не видела.
Френк:
– Кто-то еще хочет оспорить мое решение? – с угрозой в голосе спросил я. Пусть не расслабляются и думают, что им за это ничего хорошего не будет.
Питер:
Я не верил сам себе, что делаю это. Просто не верил. Я не мог. Это был не я.
Я, тот, который не мог, взглянул в глаза Элсингеру и сказал:
– Мне бы, наверное, стоило промолчать и сделать вид, что я согласен с увольнением и Дэвисон, и Дойла, и Прейгера. Но я не согласен. И я не хочу потом работать с мыслью, что не сделал ничего, чтобы не допустить этого. Поэтому я, как все, ну, как большинство, не поддерживаю такой исход дела. Чего бы мне это не стоило.
Я вдруг почувствовал на себе взгляд Коннора. И, по-моему, впервые в жизни он смотрел на меня не как на досадную помеху, а... с уважением?!
То есть, это был я?
Френк:
– Что ж, я вас понял, ваши точки зрения, – я сложил руки "домиком", соединив кончики пальцев перед собой, снова внимательно посмотрел на подчиненных. – Дэвисон готова уйти без скандала, лишь бы никого больше не зацепило моим гневом, Дойл с Прейгером готовы уйти с ней. И если реакция Мэтта мне понятна, то какое горе Коннору от ее ухода, мне неизвестно, да и неинтересно. Питер и Кертис тоже против. И знаете, сегодня, вот в этот момент, вы были гораздо больше похожи на команду, чем когда-либо за последние несколько месяцев. Я бы очень хотел, чтобы вы запомнили это чувство. И работали дальше с ним.
Теперь я поднялся из кресла, подошел к Доннер, протянул руку ладонью вверх:
– Будьте добры ключ, мисс Доннер.