Открыть фик целиком в отдельном окне
Коннор:
Я понимал, что все эти глупые придирки совершенно не то, что нужно. Она обидится, может быть, даже хлопнет дверью, но через пару дней все-таки решит выяснить, что это было. Нужно сделать так, чтобы она не вернулась больше. И если уйдет из моей команды, это будет еще лучше.
– Думал, что смогу терпеть, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Но, как видишь, ошибался. Вообще во многом ошибался.
Клер:
Я не понимала, что происходит. Очень хотелось отмотать пленку назад, начать этот вечер... или день (не знаю точно, когда все пошло не так, когда он вдруг "задолбался") заново и чтобы все в итоге прошло иначе. Или хотя бы прямо сейчас улыбнуться, махнуть рукой и пообещать, что я больше так не буду. Но что-то мне подсказывало, что этот номер не пройдет.
– Ошибался? – переспросила я, как будто услышала только это слово. – И в чем же ты ошибался, позволь узнать?
Нет, я не хочу это знать. Я и так знаю, в чем он ошибался. Знаю это давно, всегда знала, с самого начала. С того дня, как впервые проснулась в его квартире. Знала это каждый день, но заставляла себя не думать об этом, ведь он этого не видел.
А теперь увидел.
Коннор:
Ну вот, Дойл, соберись и скажи ей это. Сделай ей так больно, как не делал никогда и никому. И ты можешь сколько угодно ненавидеть себя при этом, главное, чтобы так же сильно ненавидела тебя она.
– Во всем, Клер. Я думал, что мне нравится твоя детская непосредственность, что мне нравится твоя бесшабашность и открытость. Но это бесит до зубного скрежета.
Господи, как же я люблю в тебе это! Ты такая милая и беззащитная, что хочется защитить тебя от всего мира.
– Ты расшвыриваешь свои вещи, не умеешь поддерживать элементарный порядок. Тебя что, в детстве этому не учили?
Мне нравится ставить на место твои ботинки и каждый раз заново расставлять твои флаконы в ванной, зная, что ты утром будешь специально менять их местами.
– Я видел, как ты вчера флиртовала с Дэвидом. И я не верю, что все это время, с мая, вы с ним не встречались. Не кидаются так на шею тому, с кем уже ничего не связывает.
Я все еще ревную тебя к нему, потому что до сих пор не верю, что ты выбрала меня, а не его, хоть и знаю, что это так.
Я на секунду замолчал, глядя в ее обиженные глаза. Набрал в грудь побольше воздуха и сказал:
– А самое главное, в чем я ошибался, это когда решил, что люблю тебя. Это было увлечение, которое продлилось немного больше, чем обычно. И не более. Я понял это еще полтора месяца назад, на Кэт-Айленде. А вчера вечером убедился. Я даже не ревную тебя больше к твоему Дэвиду. Потому что незачем.
Клер, я никогда никого так не любил как тебя. Потому что только ради тебя сейчас делаю все это. И пусть ты не знаешь, но я спасаю тебя. Потому что даже если откажусь от сотрудничества с Прейгером, мне кажется, меня уже все равно не оставят в покое. Я слишком много знаю. А так ты будешь защищена. Потому что это все, чего я хочу.
Клер:
Наверное, надо было что-то сказать. Ответить чем-то в том же стиле. Сказать, что он сам не подарок, что только человек со стальными нервами может выдержать его полный и безвозвратный сдвиг по фазе.
Или возразить. Вспомнить, что на Кэт-Айленде, сколько бы раз мы туда ни ездили, все было просто замечательно, что он просто врет. Не знаю зачем, но врет.
Или поклясться, что с Дэвидом все давно и прочно закончено, что я вообще разговаривала с ним вчера только потому, что он сам, сообщив минимум информации, ушел глубоко в свои мысли и молчал. Наверное, надо было что-то сказать. Но я не могла говорить. Я не могла даже дышать. Я боялась моргать, чтобы слезы не потекли ручьями. Я хотела сейчас только одного: суметь сохранить лицо, оставить себе хотя бы каплю достоинства.
Я молча повернулась и пошла собирать свои вещи. Я очень надеялась, что он окликнет меня, скажет, что все не так, что он просто устал и сорвался, что он не хочет, чтобы я уходила. Пусть даже все остальное будет правдой: что я его раздражаю, что его бесит мой бардак. С этим я могу что-то сделать. Бросить курить, убирать чашки, я могла бы выучить, как именно надо расставлять посуду и раскладывать продукты в холодильнике.
Единственное, чего я не могла, – это заставить его себя любить. Родной отец не смог меня любить. Почему какой-то посторонний мужчина должен?
Коннор:
Я молча смотрел, как она собирает вещи. И не сделал даже попытки помочь ей. Просто стоял на пороге, прислонившись плечом к двери и скрестив руки на груди.
В этот момент я даже не позволял себе ненавидеть себя. Потому что любое чувство, любая эмоция – и я сорвусь. Брошусь к ней, расскажу все про Прейгера, скажу, что всего лишь хотел защитить ее. Потом мы сядем вместе и придумаем дурацкий план, как сможем изображать, что расстались. А потом, в случае чего, она кинется меня спасать и подставится. Я же ее знаю. И не могу так рисковать.
– Я отвезу тебя домой? – предложил я через некоторое время.
Да, пусть мы расстались, но это не повод отпускать ее одну ночью.
Клер:
– Вызови мне такси, – глухо попросила я. – Не хочу тебя раздражать лишних полчаса.
Что мне вообще теперь делать? Я не смогу видеть его на работе. О том, чтобы работать в одной группе не могло быть даже и речи, но встречаться изредка в коридоре тоже будет невыносимо. Уволиться что ли?
Нет уж, я не буду сбегать. Мне нравится эта работа. А это все пройдет. Позвоню Дэвиду, он как раз вчера тоже сказал, что его бросили. Мы снова будем прекрасной парой.
Я горько усмехнулась. Никому я не позвоню.
Коннор:
Да, лучше вызвать ей такси. И не придумывать себе лишние минуты наедине с ней. Незачем. Это будет только причинять ей лишнюю боль.
– Хорошо.
Я ушел в гостиную, нашел мобильник, вызвал машину.
– Будет через пятнадцать минут, – коротко сообщил я, возвращаясь в спальню.
Клер:
Когда Коннор вернулся, я сидела на кровати, опустив голову. Да уж, очень здорово, учитывая, что я хотела сохранить хотя бы каплю достоинства. А теперь сижу тут, не в силах пошевелиться. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. И мыслей даже в голове не осталось, кроме одной: "Я не смогу без тебя".
Сможешь, милая, сможешь. Все сможешь. Не ты первая, не ты последняя. В следующий раз будешь умнее.
Я все-таки быстрым движением вытерла слезу со щеки.
– Хорошо... Я, знаешь, – я дернула сумку, в которую собирала вещи, – все, наверное, сейчас не смогу собрать. Просто тут много всего накопилось, я даже не помню, что где. Ты если будешь что находить, ты складывай куда-нибудь... потом заберу... Или можешь сразу выбрасывать. Все, что в ванной, точно можешь прям сразу выбросить. И еще...
Я встала, прошла в коридор, нашла свою сумку, а в ней – ключ от его квартиры.
– Вот, ключ, – я показала его и положила на столик. – Я твои вещи соберу и отправлю тебе. Или на работе передам.
Как странно все. И быстро. Так и бывает? Так должно было быть? Еще вчера засыпала рядом с ним под какой-то глупый фильм, а сегодня думаю, как нам вещи друг другу вернуть. Бред какой-то.
Коннор:
– Да, хорошо.
Странно, как спокойно я это сказал. Как будто меня это все не касается. Ну что ж, снова превратиться в робота без чувств и желаний было до кошмарного обидно, но необходимо.
Я смотрел на нее и неожиданно ничего не испытывал. Вообще ничего. Вот еще мгновение назад я любил ее, ненавидел себя. Мне хотелось рассказать ей все, просить прощения до тех пор, пока она не поверит мне и не простит, не скажет свое коронное "Дойл". Может быть, даже ударит пару раз, потом будет рыдать, но простит. А сейчас ничего не было. Просто тупая пустота внутри и уверенность, что так надо.
Клер:
Зазвонил его телефон. Похоже, такси уже здесь. Я все-таки заставила себя посмотреть на него, в его глаза. Не знаю, что я надеялась там увидеть. Сожаление? Раскаяние? Боль? Облегчение? Неважно. Там ничего не было. Пустой равнодушный взгляд. Так он смотрел на меня в самолете по пути в Лондон.
– Прощай, – коротко сказала я и вышла за дверь.
Черт, палантин забыла где-то на кухне. Его он точно выбросит: он пропах моими сигаретами. Жаль, красивый.
Коннор:
Я закрыл за ней дверь, вернулся в спальню. Там был полный бардак. Она собирала вещи, наверное, совершенно не понимая, что делает. Потому что вот пиджак забрала, а юбку от того же костюма оставила. Примерно до часу ночи я складывал вещи в чемодан. Завтра отдам ей.
Затем зашел на кухню, вымыл посуду, которая так и стояла в раковине. Достал из мусорки пепельницу, поставил на подоконник. Ее я не могу убрать. У меня должно остаться хоть что-то. И пепельницу ее я не выброшу. Точно так же, как никогда никого больше не повезу на Кэт-Айленд. Он только ее.
Я прислушался к себе. Все так же пусто.
Скользнул взглядом по столу. Там стояла одинокая чашка. Вымыл ее, открыл шкаф с посудой. Одна чашка неожиданно стояла не так, как остальные. Чуть выбивалась из строя. Я вернул ее в правильное положение, закрыл дверцу и все-таки отправился в постель, прекрасно зная, что не усну. Без нее не усну.
В следующей серии
В заключительной части истории профессора Коннора Дойла и его людей отправляют в отдаленную секретную лабораторию ОНИР на Аляске якобы для консультации ученых, которые там работают. Но когда команда прибывает на место, оказывается, что все сотрудники лаборатории давно мертвы. Возможно ли, что им намеренно приготовили ту же участь?
Страница 10 - 10 из 10
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | След. | Конец
