Открыть фик целиком в отдельном окне
Линдсей:
– Ага, в полночь в застрявшем лифте главного офиса Управления, – вино на пустой желудок в духоте с первых глотков сделало свое дело – жизнь стала казаться легче и беззаботнее, а вся сложившаяся ситуация забавней. Все проблемы плавно переместились куда-то на задний план. Внутри по телу разливалось приятное тепло, внутренняя температура и внешняя, судя по ощущениям, уже практически выровнялись, и духота стала переноситься гораздо легче. Какое-то время мы просто пили молча, передавая бутылку друг другу.
Клер:
– Так что там было насчет корыта, у которого я, по твоему мнению, все время оказываюсь, – через некоторое время спросила я. Впрочем, после трети бутылки вина это прозвучало уже совершенно не зло, как я предполагала двумя часами ранее.
Линдсей:
– Чтобы у него не оставаться тебе надо научиться ставить конкретные цели и добиваться их. Просчитывать ситуацию хотя бы немного вперед, а не действовать на чистых эмоциях. В чем-то сдерживать себя... Хотя... кто я такая, чтобы давать советы? – я задумчиво отхлебнула вина.
Клер:
– Хм, интересно, – задумчиво протянула я, – а какую цель ты себе ставила, когда сдавала Прейгера журналистам?
Линдсей:
Это что? Наезд? Я повернулась к Дэвисон, внимательно (ну насколько это позволял затуманенный алкоголем мозг), посмотрела на нее, выискивая признаки агрессии. Ничего такого я не заметила. Странно, но может ей и в самом деле интересно.
– Не поверишь – именно в тот момент единственной целью было донести информацию в массы. Люди должны были об этом узнать. Ради их же блага, – по крайней мере, в тот момент я считала именно так.
Клер:
– То есть, люди, которых ты совсем не знаешь, были тебе важнее коллег, с которыми ты работаешь каждый день? – уточнила я.
Я никогда не понимала всех этих высоких идеалов, борьбы за права человечества и прочей философии. Есть конкретные люди, которых я знаю, которых люблю и с которыми общаюсь. И их интересы всегда были для меня важнее всего остального мира. Поэтому мне было интересно, как бывает по-другому? Наверное, ночью в застрявшем лифте было не лучшее время это выяснять, но меня уже, кажется, понесло.
Линдсей:
Попробовать объяснить, что мною тогда двигало? Или... слова стали срываться с языка раньше, чем мозг успел их обдумать:
– Клер, вот представь, что в городке, где ты живешь всю жизнь, вдруг ни с того ни с сего начинают заболевать люди. Болезнь не щадит никого: ни взрослых, ни детей, ни стариков. Кто-то умирает, кто-то выкарабкивается. Люди не понимают, что происходит, потому что нет никакой информации, начинаются слухи о проклятиях предков, пришельцах и прочем. А тут приезжаем мы и выясняем, что шишки из одной могущественной корпорации случайно ткнули в карту и выбрали этот городок для тестирования нового вируса. Наше вмешательство приводит к тому, что исследование свернуто, но погибших уже не вернуть. Пострадавшим от этого тоже не легче. Собранные нами доказательства испаряются как по волшебству. Виновные остаются безнаказанными... – я замолчала, уставившись в противоположную стену.
Клер:
– И ты решила сама восстановить справедливость? – я повернулась к ней и внимательно на нее посмотрела, надеясь, что презрение в голос не закралось. И хоть мы с Мэттом тогда еще не встречались, он рассказывал мне. И я знаю, как больно и противно ему было разочаровываться в Линдсей. – Почему ты не пошла к Прейгеру? Да даже к тому же Дойлу, хоть и не он расследовал то дело. Ты побежала к журналистам. Я этого понять не могу. Мэтт тебе верил.
Линдсей:
Когда я все это рассказывала Клер, на меня нахлынули воспоминания того времени. Не самые приятные, надо сказать: женщина, похоронившая дочь-подростка, семейная уже немолодая пара, потерявшая своего единственного двухлетнего ребенка... Почему я не пошла к Прейгеру? Хороший вопрос! Но ответ на него был так прост и банален:
– Ничего я не решила... уж скорее действовала на чистых эмоциях
Клер:
– Вот, – я совершенно не к месту улыбнулась, но алкоголь уже не позволял контролировать выражение лица. – Я, может, и ухожу в сторону, Линдсей, но мне хотя бы не бывает потом стыдно за свои поступки.
Линдсей:
Ну да, стыдно... Стыдно мне было не за то, что я сделала, а уж скорее за то, как я это сделала. Не действуй я так импульсивно в тот момент, многого было бы можно избежать. Но, как говорится: после драки кулаками не машут и сделанного уже назад не вернешь. Вот, только самокопания мне сейчас не хватало!
Что там Клер говорила про совесть? Хороший повод сменить тему:
– Так уж совсем-совсем никогда?
Клер:
– Не могу припомнить ни одного, – уверенно отозвалась я, хоть это на самом деле было не так.
Линдсей:
– Ну-ну, – хмыкнула я, забирая бутылку у Клер. Вина оставалось где-то на треть.
– Хочешь сказать, что всегда поступаешь правильно? Только не говори, что совесть тебя никогда не беспокоит или что она у тебя отсутствует напрочь.
Клер:
– Я просто не действую на эмоциях, Линдсей, – съязвила я.
Черт, нас отсюда доставать собираются вообще? Второй час ночи. Я прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза. Пить больше не хотелось. На пустой желудок алкоголь забрал слишком быстро. Я не любила такое состояние, машинально хотелось выпить чашку крепкого кофе и протрезветь.
Линдсей:
– Тебе видней, – разговор дальше продолжать стало бессмысленно. Черт! Вот и дернуло же меня именно сегодня психануть и поссориться с Дойлом! Не разругайся я с ним – нас нашли бы уже давным-давно. А так нас, судя по всему, хватятся только тогда, когда мы обе не появимся в аэропорту.
Эх! Я бы сейчас многое отдала за то, чтобы оказаться просто дома, в своей кровати. Ну и бонусом в объятьях любимого человека. Я отхлебнула еще вина и поставила бутылку на пол. О том, что скоро взыграют другие потребности, думать как-то не хотелось.
Клер:
Разговаривать больше не хотелось. Да и о чем? Я машинально потянулась к пачке сигарет, лежавшей на полу возле сумки, достала одну, щелкнула зажигалкой и закурила, только сейчас вспомнив, что Линдсей вроде как предупреждала не курить. Пусть только попробует что-нибудь сказать.
Линдсей:
Дэвисон закурила. В лифте, где не работает вентиляция, где кислорода и так практически не осталось. Камикадзе, блин. Сделай она это раньше, я б ее, наверное, прибила, а теперь мне было как-то индифферентно. Более того, самой захотелось курить. Странно. Я бросила это дело уже много лет назад.
Я вообще никогда не была пай-девочкой, а после смерти матери меня так сказать конкретно "понесло". Моя юность была очень бурной. Выпивка, сигареты, да и не только это. Но потом я как-то в один прекрасный момент пересмотрела жизненные приоритеты и отказалась от пагубных привычек, взяла себя в руки и стала тем, кем стала. Недосягаемой, уверенной и самодостаточной.
– Угостишь сигаретой? – это сорвалось с языка без моего на то согласия.
Клер:
Я удивленно подняла бровь, но ничего не сказала, молча протянула ей сигареты и зажигалку. Хочет курить – пусть курит, лишь бы мне мораль не читала.
Линдсей не успела даже сигарету достать, как внезапно лифт дернулся, зажглось табло с обозначением номера этажа и двери медленно поползли в стороны, открывая нам Дойла, Эксона и Элсингера.
Я закатила глаза. Шикарно, просто шикарно. Мы на полу, с бутылкой вина и сигаретами. Две сотрудницы Управления по научным исследованиям и разработкам.
Линдсей:
Клер удивилась, но комментировать ничего не стала, а просто протянула мне пачку и зажигалку. Только я достала сигарету и уже собралась ее поджечь, как лифт вдруг ожил. И как-то очень быстро приехал (хотя я и так знала, что до 1-го этажа нам оставалось немного). Двери открылись, являя нас внешнему миру, который был представлен Коннором, Питером и Френком. Вот попали-то!
Первым в себя от увиденного пришел, как ни странно, Питер, галантно помогая подняться сначала мне (я ближе к выходу сидела), а затем и Клер. Взгляды Френка и Коннора сулили морально-этическую лекцию. Это как минимум.
Клер:
Я невозмутимо обула туфли, перекинула через руку плащ, подняла сумку и вышла из лифта. Кажется, я там полчаса назад говорила Линдсей, что мне не бывает стыдно? Я соврала.
Не глядя на Элсингера (это было особенно страшно), я подошла к Дойлу ближе, чем собиралась, посмотрела ему в глаза и твердо произнесла:
– Профессор, завтра в восемь в аэропорту, я помню, – затем повернулась к Эксону. – Питер, отвезешь меня домой?
Эксон обалдело уставился на меня.
– Дойл, – я неопределенно махнула рукой, – поедет с Лин. Я не настолько пьяна, чтобы просить оказать мне услуги такси оперативного директора. Сама за руль тоже не сяду. Остаешься ты.
Линдсей:
Я молча наблюдала за действиями Клер. Вот, блин находчивая наша! Выкрутилась же, грамотно припахав Эксона. Пит, конечно, если и слегка обалдел от ее предложения, но все же в грязь лицом не ударил: просто предложил Клер руку и повел ее к выходу из здания. Правда, в его глазах я все же разглядела 1000 и 1 вопрос, которые он задаст Дэвисон по дороге домой.
Мне повезло гораздо меньше – меня банально "кинули" на растерзание непосредственного шефа и вышестоящего начальства. Ладно, помирать, так с музыкой. Я нацепила на лицо маску невозмутимости, аккуратно, ни на кого не глядя конкретно, затолкала сигарету назад в пачку и убрала последнюю в сумку. Потом наклонилась и подняла с пола пальто и пиджак. И Френк, и Коннор молча следили за моими действиями. Но ровно до того момента, когда я подняла на них глаза.
Френк Элсингер и Коннор Дойл:
В глазах Френка читалось удивление напополам с презрением. Он перевел взгляд с Доннер на Дойла и скривился.
– После командировки вдвоем с Дэвисон ко мне в кабинет, – сказал он, ехидно улыбаясь, снова глядя на Линдсей.
Когда он ушел, Дойл тоже перестал изображать молчаливую статую.
– Что это было? – сквозь зубы поинтересовался он.
Линдсей:
Я передернула плечами. Оправдываться мне хотелось меньше всего, к тому же совесть услужливо напомнила мне, что я и так виновата перед Коннором за сегодняшнюю истерику.
– Может способ скоротать время в ожидании спасения? – голос все равно дрогнул, как я ни старалась говорить спокойно.
Коннор Дойл:
– С вином и сигаретами? В компании Дэвисон? Зная, что лифт откроется в любое мгновение?
Линдсей:
Он что, издевается? Или реально не понимает?
– Вентиляция не работала... – я все равно оправдывалась, хоть и не хотела этого, чувствуя, что в глазах начинает щипать. – А когда лифт не открылся ни через час, ни через два...
Я замолчала, чувствуя, что голос дрожит все сильнее. Только расплакаться как маленькой не хватало! За что я тебя, чурбана бесчувственного, люблю-то?!
Коннор Дойл:
Дойл вздохнул, глядя на полные слез глаза Линдсей. В конце концов, ничего такого она не натворила. И злился он сейчас больше не за пьянку и сигареты в лифте, а за ту истерику, что она закатила ему днем.
– Пойдем домой, – мягко сказал он, – нам вставать через пару часов, а тебе нужно еще протрезветь. Дэвисон, небось, сейчас себе глюкозу в вену воткнет, а мне тебя придется чаем отпаивать.
Линдсей:
Это было неожиданно. Нет, не потому что Коннор до этого не проявлял своей заботы или внимания, просто он никогда не делала этого так открыто…
– Прости меня… за сегодня,.. – все-таки выдержка мне изменила: как я ни пыталась сдержаться, предательские слезы все же потекли солеными ручейками. Уж не знаю, алкоголь был тому причиной, чувство вины или что-то другое, вникать не хотелось. Пытаясь справиться с собой, я опустила голову и закусила губу, избегая смотреть на Коннора. По моей репутации сегодня и так был нанесен сокрушительный удар, не хотелось разрушать ее совсем уж окончательно. И тут я почувствовала, как меня очень бережно обнимают и прижимают к себе. И все остальное вдруг разом стало неважным, незначительным.
Страница 3 - 3 из 3
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | Конец
