Рождество

Автор: Cassandra, DellaD

Клер:

– Не спрашивай, – я округлила глаза. – Я уже и так жду выволочки на эту тему от его матери. Единственное, на что я надеюсь, это на то, что у нее не хватит мужества распекать женщину, которая вот-вот родит.

Я продолжила свое занятие и попыталась снова вернуть разговор к теме Питера.

– Хорошо, наверное, иметь такого друга? – спросила я. – У меня никогда не получалось дружить с мужчинами, – я не сдержала улыбку. – Дойл пытался со мной дружить, сама видишь, чем дело кончилось, – я показала глазами на свой живот. – Как у вас это выходит?

Линдсей:

Я рассмеялась. Клер иногда умела быть забавной. В последнее время, именно в последние девять месяцев, мы сдружились, и мне казалось странным, что когда-то я ее терпеть не могла. Впрочем, я тогда была молода, глупа и влюблена в ее мужа.

Меня немного насторожило, с чего это она завела такой странный разговор обо мне и Эксоне, но с другой стороны, кто его знает, что на уме у беременных женщин. К тому же, она уже две недели сидит дома (насколько я знаю, Коннор едва заставил ее уйти с работы хоть за две недели до родов), может, ей банально скучно.

– У меня всегда парней в друзьях было больше, чем девчонок, – сдержанно ответила я.

Клер:

– И, наверное, я знаю, почему: они просто все были в тебя влюблены, а ты, жестокая, ни на кого не обращала внимания. Вот им и приходилось дружить, – я чуть было не порезалась, но вовремя остановила слетающий нож. Почему нельзя было просто заказать все в ресторане? Как обычно.

Линдсей:

Я отложила нож, которым резала лук, и в упор посмотрела на Клер.

– Клер, к чему этот разговор?

Клер:

– Ни к чему, – пожала я плечами. – Просто делюсь с тобой некоторыми своими наблюдениями. Пытаюсь понять, видишь ли ты то же самое, что вижу я.

Линдсей:

– Что ты хочешь сказать? Что Эксон... влюблен в меня? – Я едва не расхохоталась, остановил только нож в ее руках и знание того, как мастерски она с ним обращается, когда дело заходит не о картошке.

Клер:

– Хочу или нет, а придется, – я продолжила невозмутимо чистить картошку. Как же я ее ненавижу. – Он совершенно очевидно окончательно и бесповоротно в тебя влюблен.

Линдсей:

Я все-таки рассмеялась. Высказанное вслух, предположение казалось просто чудовищным.

– Клер, это же Питер! Мне кажется, он вообще не знает, что такое быть влюбленным. Нет, вернее, он знает, что это такое, но все его влюбленности – это так... – Я неопределенно махнула рукой. – Знаешь, сколько у него их было за то время, что мы знакомы?

Клер:

– Может, просто он не встретил нужную девушку? Или встретил, но вынужден с ней дружить? Ты зря так отпираешься, кстати. Потому что его чувства очевидны так же, как и твои.

Линдсей:

Я даже покраснела.

– Мне всегда нравились немного другие мужчины. Уж точно не такие, как Питер.

Клер:

– Да я в курсе, какие мужчины тебе нравились, – я решила изобразить ревнивую супругу, хотя бы на пару минут. – И ты представляешь, мне как раз такие никогда не нравились, – я усмехнулась. – Ну и ты уже знаешь, чем дело кончилось.

Линдсей:

– Ох, Клер, я уже давно не испытываю ничего к Коннору, тебе не о чем волноваться! – Я вздохнула, закончила, наконец-то, мучиться с этим мясом, поставила его в холодильник и принялась за овощи. – Ну ладно, – наконец призналась я. – Эксон в моих глазах давно уже не тот смешной физик с невероятными идеями одна другой забавнее, каким он был еще два года назад. Он сильно повзрослел. Особенно после Аляски. И теперь иногда, когда я захожу в лабораторию и вижу его за каким-нибудь важным занятием, мне кажется, что вполне подходит под тот самый тип мужчин. Это смешно, да? – Я бросила короткий взгляд на Клер, пытаясь понять, кажется ли ей это забавным.

Клер:

– Нет, это не смешно, Линдсей. Это немного грустно, – я вздохнула. – Вы отлично друг другу подходите, а занимаетесь какой-то ерундой.

Линдсей:

– Ты действительно так думаешь? – я с сомнением покосилась на Клер. – Или у тебя просто материнский инстинкт заработал в полную силу, и теперь тебе хочется всех свести, чтобы все вокруг были влюблены и счастливы?

Клер:

Я помрачнела. Это была болезненная тема, о которой я ни с кем до сих не говорила. Как-то страшно было признаться. А тут видимо я уже машинально ответила:

– Он у меня не заработал. А ты думаешь, уже должен был?

Линдсей:

Я во все глаза уставилась на Клер.

– В каком смысле? – удивленно переспросила я.

Клер:

Я пожала плечами.

– В прямом. Мне через денек буквально уже становиться матерью, а я ничего не чувствую по этому поводу. То есть я просто... делаю, что должна. Веду себя так, как по идее должна, но... Я не чувствую подъема. Я не представляю себе, что буду делать, когда ребенок родится. Нет, я буду делать то, что должна, конечно, но... Мне кажется, даже Коннор больше готов к роли отца. Единственное, с чем он трудно смирился, это с тем, что будет мальчик, а не девочка, – я улыбнулась. – А в остальном он абсолютно готов стать отцом. Никогда не думала, что он будет чувствовать себя в роли родителя органичнее, чем я, – я снова вздохнула. – Но, наверное, это закономерно. У него была нормальная семья. А у меня ее не было.

Линдсей:

Я вытерла руки полотенцем, подошла к ней и погладила ее по плечу.

– Клер, – я тепло улыбнулась ей, чувствуя себя в этот момент Антоном Хендриксом. – Я думаю, ты просто боишься. Знаешь, у меня не так много подруг, а родивших подруг еще меньше, но из того, что я видела, все в последний момент сомневаются, смогут ли стать хорошей матерью. Это, наверное, нормально. Я же вижу, как ты неосознанно притрагиваешься к животу, как иногда сама себе улыбаешься – это верный признак того, что ты его любишь.

На самом деле, я ничего подобного на ней не замечала, но мне показалось важным сказать ей это. Профессиональная привычка не больше, не меньше. В конце концов, я могла просто не обращать внимания.

– Когда он родится, сама поймешь.

Клер:

– Хотелось бы в это верить.

Потому что если я окажусь достойной дочерью своего отца, я даже не знаю, что буду делать. Этого я говорить уже не стала.

– А ты все же подумай насчет Питера и ваших отношений. Может быть, уже стоит что-то решить.

Линдсей:

– Я подумаю, – пообещала я, радуясь, что этот разговор, в котором мне пришлось применить кучу профессиональных навыков, закончился.

Коннор:

Я успел в аэропорт вовремя. Все мое семейство вместе с внушительным багажом как раз показалось из дверей зала прилета. И только в этот момент я понял, как же правильно поступил, поленившись вчера возвращаться в Управление, чтобы забрать свою машину, и приехал сейчас на рабочей. Четверо взрослых, ребенок и такое количество багажа даже в мой джип не влезло бы.

– Ой, Коннор, через пару дней ты меня поймешь, – отмахнулась Эмма на мое замечание о том, что они даже велосипед с собой притащили. – Там, где дети, всегда много вещей.

– Вон в той зеленой сумке у нас еще и самокат, – шепнул мне Майк, многозначительно закатив глаза.

– Как там наш внук? – поинтересовалась мама, когда они, наконец-то, расселись по местам.

– Пока, вроде бы, портить нам Рождество не собирается, – ответил я, выезжая с парковки аэропорта.

– Коннор, ну что ты такое говоришь, – попеняла Эмма. – По-моему, было бы здорово, если бы он родился на Рождество.

– У Клер на этот счет другое мнение, – усмехнулся я.

– Да? – неожиданно встрял в разговор молчавший до этого отец. – А сама-то ты сколько раз в детстве закатывала нам истерики из-за того, что родилась 4 июля и вместо того, чтобы украшать дом шарами, мы вешаем флаг? Ты и племяннику такого желаешь?

– Ну, я думаю, у Коннора хватит ума не вешать флаг на Рождество, – отпарировала Эмма.

Я перестал прислушиваться к их разговору, стараясь реагировать только тогда, когда слышал свое имя. Спустя полчаса мы добрались до дома. Машина Линдсей уже стояла на дороге, значит, она здесь.

Мы ввалились в дом как стадо беженцев. Кажется, у нас при переезде было меньше вещей.

Клер:

Приехавшим многочисленным Дойлам я была рада, как родным. Наверное, проблема в том, что у меня никогда не было большой семьи, поэтому Рождество в моем детстве всегда было довольно унылым праздником. А в этот раз все должно было быть иначе. И я буду не я, если позволю своему ребенку испортить мне этот день.

Первым в мои объятия попался генерал Дойл, которого я совершенно не стеснялась обнимать с того дня, как представитель мэрии объявил нас с Коннором мужем и женой. Интересно, знает ли мой муж, что его отец пытался отговорить меня от брака с ним? Может быть, "пытался отговорить" – это слишком громко сказано, но момент у нас был странный.

Это было тогда, когда мы, наконец, вышли из подполья и были официально объявлены живыми (о чем ФБР сообщило нашим семьям, прежде чем отпустить нас). Пока вопрос с Управлением оставался нерешенным, мы с Коннором поехали к его родителям. Нужно было мириться, объясняться и заодно объявлять о том, что мы решили пожениться.

Миссис Дойл не была в восторге, хотя и оставалась безукоризненно вежлива. К моему еще большему разочарованию, генерал тоже не выглядел по-настоящему довольным этой новостью. Я думала, что он изменил свое мнение насчет меня, но все оказалось немного сложнее.

– Клер, вы уверены, что оно вам надо? Коннор, конечно, мой сын, я его люблю и хочу, чтобы он был счастлив, но он ведет себя неадекватно. Прежде всего, по отношению к вам. Он уже вас измучил. Я не хочу, чтобы он и дальше портил вам жизнь.

Пришлось срочно объяснять про то, почему Коннор расстался со мной в декабре, а заодно и про то, что у меня есть весьма серьезные причины хотеть за него замуж. Как и положено мужчине, генерал мой намек не понял.

– Оставь девочку в покое, Эндрю, – велела мать Коннора, появляясь в саду, где мы по привычке беседовали с генералом. – Она беременна, это же очевидно. Так что у Коннора уже нет выбора, придется жениться.

Она поджала губы, а я сжала челюсти. По крайней мере, мне стало понятно отсутствие у нее энтузиазма. Я тогда ничего не стала говорить, не стала объяснять. Только оправдываться мне не хватало. Позже отношение миссис Дойл ко мне изменилось, уж не знаю, Коннор ли ей что-то объяснил или она сама так решила, но теперь между нами почти не было напряженности.

– Клер, хорошо выглядишь, – Кэтрин Дойл окинула меня оценивающим взглядом. – Беременность всегда идет женщинам.

У меня были возражения по этому поводу, весьма существенные, но я не стала спорить. Я даже была уверена, что они не отразились на моем лице.

Коннор:

– Ну, вы уже придумали ему имя? – первым делом поинтересовалась Эмма, обнимая Клер. Она спрашивала это каждый раз, когда мы разговаривали.

Оставив их в прихожей, я показал Майку и отцу приготовленные для них комнаты, помог перетаскать туда все вещи и вернулся в гостиную.

Возврат к списку