Комментарий авторов: вселенная "Новых хроник паранормального". Действие происходит через 9 месяцев после событий на Аляске.
24 декабря 2014 года
Коннор:
Елка занимала ровно половину гостиной. Ну ладно, не половину, но достаточно много места, чтобы мне это не нравилось. Но я молчал. Ее ведь выбирала Клер, а с ней спорить в последнее время я не решался. Не то чтобы она изводила меня капризами, даже скорее наоборот, я готовился к худшему, просто, если она захотела именно эту огромную елку, почему я должен ей отказать?
Я стоял на стремянке, потому что елка упиралась в потолок и даже слегка не помещалась, и развешивал игрушки. Клер снизу держала коробку, подавая мне разноцветные шарики и иногда командуя, когда я, по ее мнению, вешал неправильно. Я не спорил и с этим, потому что изначально она сама хотела нарядить елку, а позволить ей в ее состоянии залезать на стремянку я не мог.
– Ну что, шеф, сойдет или будут замечания? – улыбаясь, спросил я, повесив последний шар.
Клер:
Я придирчиво осмотрела результат.
– Вот этот красный шар подними на одну ветку выше, – потребовала я.
На самом деле, мне было не принципиально, как он развесит эти шары. Просто я знала, что беременные жены должны изводить своих мужей придирками и непонятными желаниями. А у меня их, как назло, не возникало все девять месяцев. Приходилось иногда импровизировать, чтобы держать Коннора в тонусе. Не зря же я мучилась? Пусть и он мучается хоть иногда.
– Вот так отлично, – улыбнулась я, но тут же болезненно поморщилась, приложив руку к своему объемному животу. Ребенок пинался и, кажется, торопился уже появиться на свет. Срок уже подошел, но я надеялась, что наследник Коннора даст мне нормально отметить Рождество. Очень уж хотелось компенсировать прошлое Рождество. – Когда твои родители прилетают? Тебе не пора в аэропорт?
Коннор:
Я с тревогой посмотрел на нее. Нет, вроде бы, пока все нормально. Вообще, врачи поставили Клер срок родов прямо завтра, но она была твердо намерена отпраздновать Рождество дома. И я не мог ей возражать, помня о том, какое Рождество устроил ей в прошлом году.
– Еще пару минут и поеду, – ответил я, глядя на часы. – Обещаешь вести себя хорошо?
Я спустился вниз, забрал у нее коробку, намереваясь спрятать ее в шкаф.
Клер:
– Когда я вела себя плохо? – возмутилась я, перебирая другие украшения, откладывая в сторону омелы. Их надо развесить везде. Просто везде. – К тому же, скоро подъедет Линдсей, она обещала помочь мне все подготовить. Она за мной присмотрит, если ты мне не доверяешь, – я сделала вид, что обиделась.
Коннор:
– Я тебе не не доверяю, я за тебя волнуюсь, – поправил я. – Кстати, ты вчера со мной хотела о чем-то поговорить по поводу Линдсей, но нас перебил звонок твоей мамы. Это еще актуально?
Я все-таки запихнул коробку от шаров в шкаф, подперев плечом дверцу, чтобы оттуда не вывалились другие коробки. После переезда в новый дом мне вообще казалось, что у нас кругом одни коробки. Сначала меня это жутко бесило, но потом я понял, что это бесполезно. Пройдет еще не один месяц прежде, чем мы разберем их все.
Клер:
– Хм, ну если ты сам вспомнил, – я улыбнулась. – Поможешь повесить мне эти омелы? Мне кажется, их должно быть как можно больше, чтобы Линдсей с Питером мимо них не смогли пройти.
Я протянула Коннору омелы и заметила скептическое выражение на его лице.
– Что? Ты не видишь, что между ними происходит? И что они застряли в своей дружбе? И что давно пора их немного пнуть?
Коннор:
– В каком смысле? – настороженно спросил я, развешивая омелы. – Сколько я их знаю, столько они и дружат.
Клер:
– Вот именно, дружат, Коннор... Вот в этом проходе еще повесь одну.
Я прислонилась спиной к стене, наблюдая, как Коннор карабкается на стремянку и вешает очередную омелу.
– Разве ты не видишь, как они смотрят друг на друга последние... полгода как минимум? Это уже не дружба. Просто им нужен небольшой стимул, чтобы это понять. И сделать шаг вперед.
Коннор:
Я с сомнением покачал головой. То, как Питер и Линдсей смотрят друг на друга, я, конечно, тоже замечал. В последнее время мы больше не работали вместе круглыми сутками, как раньше, поэтому изменения в их поведении особенно бросались в глаза, но я все-таки не считал, что кто-то, а в особенности Клер, должен брать на себя роль сводни.
– Клер, они оба взрослые люди, думаешь, не разберутся сами?
Клер:
– О, чья бы корова мычала, – усмехнулась я. – Мы с тобой тоже были взрослыми людьми, но если бы не некоторое вмешательство извне, мы могли бы до сих пор ходить кругами и делать вид, что мы просто друзья, а не ждать ребенка.
Я машинально погладила рукой безразмерный, на мой собственный взгляд, живот.
Коннор:
– Какое это вмешательство извне? – я подозрительно покосился в ее сторону, складывая стремянку.
Омелы, к счастью закончились, можно было собираться в аэропорт, встречать моих родителей. Вообще, отметить Рождество огромной компанией была идея Клер, я не был в восторге, но после того, что я, как уже говорил, устроил ей в прошлом году, возражать не стал. Сначала она хотела поехать в Кингсвилл к моим родителям, но тут уж я стоял насмерть. Еще мне не хватало, чтобы она по дороге в каком-нибудь поезде рожать собралась, а о самолете на таком сроке и речи быть не могло. Мне повезло, моя мама меня поддержала, а она педиатр, спорить с ней не решилась даже Клер. Поэтому мы решили всех собрать у нас. Кроме того, должны были приехать моя сестра с мужем и сыном, мама Клер тоже с мужем (пятым или шестым по счету, никак не запомню), а так же наши коллеги, с которыми после памятных событий девятимесячной давности мы стали настоящими друзьями – Линдсей, Питер и Рей. Антон, который нынче занимал должность оперативного директора Управления, сослался на какие-то важные дела в Нью-Йорке и пожелал нам хорошо отпраздновать, пообещав передать подарки через Линдсей.
Клер:
Я раздраженно закатила глаза. Интересно, он прикидывается или действительно не помнит или не понимает?
– Коннор, если бы твой отец не пытался убедить меня в том, что абсолютно уверен, что ты ко мне неравнодушен, я бы никогда не решилась тащить тебя в его кабинет и показывать свои фотографии. Я бы смирилась с тем, что тебе ничего не нужно и попыталась бы жить дальше. И, положа руку на сердце, скажи: если бы Дэвид не пришел к тебе с бутылкой джина и не рассказал, что мы расстались потому, что, по его мнению, я в тебя влюбилась, ты бы пришел ко мне со своими фотографиями? Или ты бы позволил мне просто уйти из твоей команды, из твоей жизни?
Коннор:
Возразить мне было нечего. Если бы не Дэвид, я бы искренне считал, что Клер ко мне не испытывает ничего, кроме какой-то там ничего не значащей симпатии, которой хватает ровно на то, чтобы иногда, раз в полгода, спать со мной. И уж точно не повез бы ей коробку со своими фотографиями.
Но то были мы. У нас с самого начала были не отношения, а русские горки, когда резко взмываешь вверх, а уже в следующую секунду несешься вниз, не успевая даже оглядеться. У нас до сих пор чашки периодически летают в стену. А у Питера и Линдсей все по-другому. Я вообще не помню, чтобы они когда-либо дулись друг на друга и, тем более, ругались.
– Клер, они другие. – Я взял с полки шарф и посмотрел на нее. – Они дружат уже черт знает сколько лет. Они вместе переживали такое, что другим и не снилось. И всегда оставались друзьями. Вот скажи, если случится так, что мы их тут сейчас сведем, они повстречаются какое-то время, а потом разбегутся, и уже даже дружить не смогут, ты не будешь чувствовать себя виноватой?
Клер:
Я нахмурилась. Довод был логичным, меня это действительно пугало. Но и терпеть то, как они смотрят друг на друга голодными глазами, было уже больше невозможно.
– Я же не собираюсь их к чему-то принуждать. Просто немного подтолкнуть.
Я помогла ему надеть пальто, попыталась даже обнять и поцеловать, но мой живот в последнее время не давал мне делать все, что я хочу. Поэтому я просто скользнула руками по его лицу, поправила шарф на шее.
– Мне кажется, небольшая поддержка каждому нужна, так или иначе. Может быть, они и другие. Но проблема у них та же: они так же не уверены в чувствах друг друга, как были не уверены мы.
Коннор:
– И у тебя, конечно же, есть план? – полуутвердительно спросил я, наклонившись к ней и поцеловав. Видел же, что она сама хотела это сделать, но последние несколько недель ей не удавалось многое из того, что она хотела. Чаще всего она относилась к этому философски, но иногда злилась.
Клер:
– Наверное, это можно назвать планом, – смутилась я. – Я думаю поговорить с Линдсей, а ты бы мог поговорить с Питером. Просто, навести их на мысль о том, что очевидно абсолютно всем, кроме них самих. Ну и, – я показала на одну из омел, – поймать их под этой штукой. Мне кажется, если они хоть раз, хоть немного переступят черту, они уже сами не остановятся.
Коннор:
Я возвел глаза к потолку. Интересно, что она хочет, чтобы я сказал Питеру? Эй, Пит, мне кажется, у Доннер к тебе нечто большее, чем просто дружба? Поверь мне, опытному в таком плане другу?
– Ладно, по ходу разберемся. Надеюсь, Линдсей скоро точно приедет, – я с сомнением посмотрел на ее живот, – потому что если мистер-Дойл-самый-младший решит появиться на свет в тот момент, когда ты будешь одна, нам с ним через несколько лет предстоит серьезный разговор о его поведении.
Я и на самом деле уже почти опаздывал, поэтому схватил ключи от машины и вышел за дверь.
Клер:
Линдсей приехала минут через двадцать после того, как уехал Коннор. Мы еще немного украсили дом, она помогла мне с уборкой (можно считать, что убиралась в основном она, потому что я уже едва двигалась, больше командуя, чем что-то действительно делая). Нам оставалось немного времени перед тем, как Коннор должен был вернуться из аэропорта со своими родителями, сестрой и ее семьей. От мамы Коннора у меня были письменные инструкции насчет подготовки некоторых продуктов к ее приезду, чтобы она могла возглавить приготовление праздничного ужина (я готовить пока так и не научилась), этой подготовкой мы с Линдсей и занялись. Я решила, что это хороший момент, чтобы завести разговор.
– А Питер не говорил, когда подъедет? Он собирается приехать просто как гость или тоже поможет?
Линдсей:
– Насколько я знаю, ему еще нужно закончить какой-то эксперимент, – ответила я, не отрываясь от приготовления маринада для мяса. – А потом, ты же знаешь Питера, – я взглянула на Клер, выразительно закатив глаза, – он застрянет в пробке, у него лопнет колесо, его затопят соседи, исчезнут разом все носки и произойдет утечка газа. Так что, думаю, он приедет последним. Несчастье ходячее.
Клер:
– Тебе виднее, – выразительно заметила я, – похоже, всеми своими несчастьями он делится с тобой.
Линдсей:
– Угу, я у него давным-давно что-то вроде друга, собутыльника и жилетки в одном флаконе.
Я вздохнула и снова вернулась к мясу. Теперь его нужно было уложить ровными рядами, равномерно залив маринадом. Миссис Дойл дала Клер весьма четкие указания по этому поводу.
Клер:
– И тебя это устраивает? – невинно поинтересовалась я. От меня было мало проку, поэтому я просто сидела и чистила картошку. Миссис Дойл просила много картошки. С моими навыками я буду чистить ее до ужина.
Линдсей:
– Ну, я привыкла, – я пожала плечами, – я уже четыре года выступаю в этом качестве, приучила его, глупо теперь что-то менять, не так ли? – Я посмотрела на нее и неловко улыбнулась, мол, чего уж теперь. – Господи, Клер, чем вы с Коннором питаетесь? – Смотреть на ее попытки чистить картошку без смеха было нельзя.
Клер:
– Не спрашивай, – я округлила глаза. – Я уже и так жду выволочки на эту тему от его матери. Единственное, на что я надеюсь, это на то, что у нее не хватит мужества распекать женщину, которая вот-вот родит.
Я продолжила свое занятие и попыталась снова вернуть разговор к теме Питера.
– Хорошо, наверное, иметь такого друга? – спросила я. – У меня никогда не получалось дружить с мужчинами, – я не сдержала улыбку. – Дойл пытался со мной дружить, сама видишь, чем дело кончилось, – я показала глазами на свой живот. – Как у вас это выходит?
Линдсей:
Я рассмеялась. Клер иногда умела быть забавной. В последнее время, именно в последние девять месяцев, мы сдружились, и мне казалось странным, что когда-то я ее терпеть не могла. Впрочем, я тогда была молода, глупа и влюблена в ее мужа.
Меня немного насторожило, с чего это она завела такой странный разговор обо мне и Эксоне, но с другой стороны, кто его знает, что на уме у беременных женщин. К тому же, она уже две недели сидит дома (насколько я знаю, Коннор едва заставил ее уйти с работы хоть за две недели до родов), может, ей банально скучно.
– У меня всегда парней в друзьях было больше, чем девчонок, – сдержанно ответила я.
Клер:
– И, наверное, я знаю, почему: они просто все были в тебя влюблены, а ты, жестокая, ни на кого не обращала внимания. Вот им и приходилось дружить, – я чуть было не порезалась, но вовремя остановила слетающий нож. Почему нельзя было просто заказать все в ресторане? Как обычно.
Линдсей:
Я отложила нож, которым резала лук, и в упор посмотрела на Клер.
– Клер, к чему этот разговор?
Клер:
– Ни к чему, – пожала я плечами. – Просто делюсь с тобой некоторыми своими наблюдениями. Пытаюсь понять, видишь ли ты то же самое, что вижу я.
Линдсей:
– Что ты хочешь сказать? Что Эксон... влюблен в меня? – Я едва не расхохоталась, остановил только нож в ее руках и знание того, как мастерски она с ним обращается, когда дело заходит не о картошке.
Клер:
– Хочу или нет, а придется, – я продолжила невозмутимо чистить картошку. Как же я ее ненавижу. – Он совершенно очевидно окончательно и бесповоротно в тебя влюблен.
Линдсей:
Я все-таки рассмеялась. Высказанное вслух, предположение казалось просто чудовищным.
– Клер, это же Питер! Мне кажется, он вообще не знает, что такое быть влюбленным. Нет, вернее, он знает, что это такое, но все его влюбленности – это так... – Я неопределенно махнула рукой. – Знаешь, сколько у него их было за то время, что мы знакомы?
Клер:
– Может, просто он не встретил нужную девушку? Или встретил, но вынужден с ней дружить? Ты зря так отпираешься, кстати. Потому что его чувства очевидны так же, как и твои.
Линдсей:
Я даже покраснела.
– Мне всегда нравились немного другие мужчины. Уж точно не такие, как Питер.
Клер:
– Да я в курсе, какие мужчины тебе нравились, – я решила изобразить ревнивую супругу, хотя бы на пару минут. – И ты представляешь, мне как раз такие никогда не нравились, – я усмехнулась. – Ну и ты уже знаешь, чем дело кончилось.
Линдсей:
– Ох, Клер, я уже давно не испытываю ничего к Коннору, тебе не о чем волноваться! – Я вздохнула, закончила, наконец-то, мучиться с этим мясом, поставила его в холодильник и принялась за овощи. – Ну ладно, – наконец призналась я. – Эксон в моих глазах давно уже не тот смешной физик с невероятными идеями одна другой забавнее, каким он был еще два года назад. Он сильно повзрослел. Особенно после Аляски. И теперь иногда, когда я захожу в лабораторию и вижу его за каким-нибудь важным занятием, мне кажется, что вполне подходит под тот самый тип мужчин. Это смешно, да? – Я бросила короткий взгляд на Клер, пытаясь понять, кажется ли ей это забавным.
Клер:
– Нет, это не смешно, Линдсей. Это немного грустно, – я вздохнула. – Вы отлично друг другу подходите, а занимаетесь какой-то ерундой.
Линдсей:
– Ты действительно так думаешь? – я с сомнением покосилась на Клер. – Или у тебя просто материнский инстинкт заработал в полную силу, и теперь тебе хочется всех свести, чтобы все вокруг были влюблены и счастливы?
Клер:
Я помрачнела. Это была болезненная тема, о которой я ни с кем до сих не говорила. Как-то страшно было признаться. А тут видимо я уже машинально ответила:
– Он у меня не заработал. А ты думаешь, уже должен был?
Линдсей:
Я во все глаза уставилась на Клер.
– В каком смысле? – удивленно переспросила я.
Клер:
Я пожала плечами.
– В прямом. Мне через денек буквально уже становиться матерью, а я ничего не чувствую по этому поводу. То есть я просто... делаю, что должна. Веду себя так, как по идее должна, но... Я не чувствую подъема. Я не представляю себе, что буду делать, когда ребенок родится. Нет, я буду делать то, что должна, конечно, но... Мне кажется, даже Коннор больше готов к роли отца. Единственное, с чем он трудно смирился, это с тем, что будет мальчик, а не девочка, – я улыбнулась. – А в остальном он абсолютно готов стать отцом. Никогда не думала, что он будет чувствовать себя в роли родителя органичнее, чем я, – я снова вздохнула. – Но, наверное, это закономерно. У него была нормальная семья. А у меня ее не было.
Линдсей:
Я вытерла руки полотенцем, подошла к ней и погладила ее по плечу.
– Клер, – я тепло улыбнулась ей, чувствуя себя в этот момент Антоном Хендриксом. – Я думаю, ты просто боишься. Знаешь, у меня не так много подруг, а родивших подруг еще меньше, но из того, что я видела, все в последний момент сомневаются, смогут ли стать хорошей матерью. Это, наверное, нормально. Я же вижу, как ты неосознанно притрагиваешься к животу, как иногда сама себе улыбаешься – это верный признак того, что ты его любишь.
На самом деле, я ничего подобного на ней не замечала, но мне показалось важным сказать ей это. Профессиональная привычка не больше, не меньше. В конце концов, я могла просто не обращать внимания.
– Когда он родится, сама поймешь.
Клер:
– Хотелось бы в это верить.
Потому что если я окажусь достойной дочерью своего отца, я даже не знаю, что буду делать. Этого я говорить уже не стала.
– А ты все же подумай насчет Питера и ваших отношений. Может быть, уже стоит что-то решить.
Линдсей:
– Я подумаю, – пообещала я, радуясь, что этот разговор, в котором мне пришлось применить кучу профессиональных навыков, закончился.
Коннор:
Я успел в аэропорт вовремя. Все мое семейство вместе с внушительным багажом как раз показалось из дверей зала прилета. И только в этот момент я понял, как же правильно поступил, поленившись вчера возвращаться в Управление, чтобы забрать свою машину, и приехал сейчас на рабочей. Четверо взрослых, ребенок и такое количество багажа даже в мой джип не влезло бы.
– Ой, Коннор, через пару дней ты меня поймешь, – отмахнулась Эмма на мое замечание о том, что они даже велосипед с собой притащили. – Там, где дети, всегда много вещей.
– Вон в той зеленой сумке у нас еще и самокат, – шепнул мне Майк, многозначительно закатив глаза.
– Как там наш внук? – поинтересовалась мама, когда они, наконец-то, расселись по местам.
– Пока, вроде бы, портить нам Рождество не собирается, – ответил я, выезжая с парковки аэропорта.
– Коннор, ну что ты такое говоришь, – попеняла Эмма. – По-моему, было бы здорово, если бы он родился на Рождество.
– У Клер на этот счет другое мнение, – усмехнулся я.
– Да? – неожиданно встрял в разговор молчавший до этого отец. – А сама-то ты сколько раз в детстве закатывала нам истерики из-за того, что родилась 4 июля и вместо того, чтобы украшать дом шарами, мы вешаем флаг? Ты и племяннику такого желаешь?
– Ну, я думаю, у Коннора хватит ума не вешать флаг на Рождество, – отпарировала Эмма.
Я перестал прислушиваться к их разговору, стараясь реагировать только тогда, когда слышал свое имя. Спустя полчаса мы добрались до дома. Машина Линдсей уже стояла на дороге, значит, она здесь.
Мы ввалились в дом как стадо беженцев. Кажется, у нас при переезде было меньше вещей.
Клер:
Приехавшим многочисленным Дойлам я была рада, как родным. Наверное, проблема в том, что у меня никогда не было большой семьи, поэтому Рождество в моем детстве всегда было довольно унылым праздником. А в этот раз все должно было быть иначе. И я буду не я, если позволю своему ребенку испортить мне этот день.
Первым в мои объятия попался генерал Дойл, которого я совершенно не стеснялась обнимать с того дня, как представитель мэрии объявил нас с Коннором мужем и женой. Интересно, знает ли мой муж, что его отец пытался отговорить меня от брака с ним? Может быть, "пытался отговорить" – это слишком громко сказано, но момент у нас был странный.
Это было тогда, когда мы, наконец, вышли из подполья и были официально объявлены живыми (о чем ФБР сообщило нашим семьям, прежде чем отпустить нас). Пока вопрос с Управлением оставался нерешенным, мы с Коннором поехали к его родителям. Нужно было мириться, объясняться и заодно объявлять о том, что мы решили пожениться.
Миссис Дойл не была в восторге, хотя и оставалась безукоризненно вежлива. К моему еще большему разочарованию, генерал тоже не выглядел по-настоящему довольным этой новостью. Я думала, что он изменил свое мнение насчет меня, но все оказалось немного сложнее.
– Клер, вы уверены, что оно вам надо? Коннор, конечно, мой сын, я его люблю и хочу, чтобы он был счастлив, но он ведет себя неадекватно. Прежде всего, по отношению к вам. Он уже вас измучил. Я не хочу, чтобы он и дальше портил вам жизнь.
Пришлось срочно объяснять про то, почему Коннор расстался со мной в декабре, а заодно и про то, что у меня есть весьма серьезные причины хотеть за него замуж. Как и положено мужчине, генерал мой намек не понял.
– Оставь девочку в покое, Эндрю, – велела мать Коннора, появляясь в саду, где мы по привычке беседовали с генералом. – Она беременна, это же очевидно. Так что у Коннора уже нет выбора, придется жениться.
Она поджала губы, а я сжала челюсти. По крайней мере, мне стало понятно отсутствие у нее энтузиазма. Я тогда ничего не стала говорить, не стала объяснять. Только оправдываться мне не хватало. Позже отношение миссис Дойл ко мне изменилось, уж не знаю, Коннор ли ей что-то объяснил или она сама так решила, но теперь между нами почти не было напряженности.
– Клер, хорошо выглядишь, – Кэтрин Дойл окинула меня оценивающим взглядом. – Беременность всегда идет женщинам.
У меня были возражения по этому поводу, весьма существенные, но я не стала спорить. Я даже была уверена, что они не отразились на моем лице.
Коннор:
– Ну, вы уже придумали ему имя? – первым делом поинтересовалась Эмма, обнимая Клер. Она спрашивала это каждый раз, когда мы разговаривали.
Оставив их в прихожей, я показал Майку и отцу приготовленные для них комнаты, помог перетаскать туда все вещи и вернулся в гостиную.
Клер:
На все вопросы об имени я успешно переводила стрелки на Коннора. Дескать, его сын – пусть он и называет. Мало ли, может, в его семье принято называть сына в честь своего отца. Имя Эндрю в случае чего меня полностью устраивало. Признаться вслух, что мне вообще все равно, как именно будут звать моего ребенка, я не могла. Я вообще не представляла, как можно выбрать имя.
Миссис Дойл забрала Эмму и Линдсей на кухню, меня оставили в гостиной, как главного инвалида. И это был тот случай, когда я не собиралась возражать и бить себя пяткой в грудь. Должны же быть в моем положении какие-то плюсы? Это трупов я резала еще две недели назад, а овощи на гарнир – это не мое.
Коннор появился несколько минут спустя, я улыбнулась ему, но даже не попыталась встать. Кажется, я все же немного переоценила свои силы. Еще только середина дня, а я уже чувствую себя выжатой, как лимон.
Коннор:
Клер выглядела уставшей. Я сел рядом с ней на диван, взял ее за руку, погладил пальцы.
– Там Майк укладывает Джекки спать. Может, мне тебя уложить? А то ты еще до ужина свалишься, и мне придется справляться со всей этой оравой самому. Ты не можешь так меня подставить, я не сделал тебе ничего плохого.
Клер:
Я устало улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Нет уж, я просто немного посижу, – я потерла слипающиеся глаза. Нет, спать я не лягу. Просплю все самое интересное ведь. – Отдохну и снова буду в норме. Коннор, а на самом деле, как мы назовем ребенка?
Коннор:
– Я об этом не думал, – признался я. – Я даже не знаю, как это делается. Эмма сказала, что они тянули бумажки, но лично мне это кажется дикостью. Это ведь не лотерея. Нельзя такие вещи доверять случаю.
Чем больше я на нее смотрел, тем лучше понимал, что поспать ей не мешало бы. Только ведь ее не заставить. Может, отца подослать? У него с Клер всегда получалось найти общий язык. Даже тогда, когда это не получалось у меня.
Клер:
– Тянуть бумажки действительно глупо, согласилась я. – Можно назвать в честь кого-нибудь.
Я положила голову ему на плечо.
– Только вот в честь кого? У вас в семье в честь деда не принято детей называть? В честь моего отца точно не будем. В честь твоего отца можем.
Веки были слишком тяжелыми, и я их прикрыла.
Коннор:
– Можем и так, – согласился я.
Я еще что-то там говорил, пока вдруг не понял, что Клер мне уже не отвечает. Повернул голову и убедился, что она спит. Вот ведь упрямая. Почему было не пойти в спальню и не лечь в кровать. А теперь будет мучиться тут.
Я уложил ее поудобнее у себя на руках, погладил ее по волосам, в очередной раз вернувшись в мыслях в тот день, 16 апреля, когда она, сомневаясь во мне, сказала, что у нас будет ребенок, и все, что просила – это чтобы я принимал в этом участие, несмотря на какие бы то ни было чувства к ней. И как всегда, при этом воспоминании стало стыдно.
В гостиную вошел отец, сел в кресло напротив. Вообще, если разобраться, мы с ним почти не оставались наедине с прошлого декабря, а когда оставались, оба чувствовали неловкость за тот разговор по телефону и старались уйти.
Он долго смотрел на нас с Клер и молчал. Я тоже не говорил ни слова. Видимо, он решил, что пришло время поговорить.
– Я рад, что у вас все хорошо, Коннор, – наконец сказал он.
Да, он уже год говорил мне "Коннор", а не привычное до этого тридцать четыре года "сын".
– Что, ты снова увидел во мне признаки человека? – съязвил я.
Отец поморщился.
– Ты сам был виноват в том, что я тебе сказал, – жестко ответил он. – Когда вы не явились на прошлое Рождество, я звонил тебе, но ты не ответил. Я позвонил Клер, и она разрыдалась мне в трубку. Что ты хотел, чтобы я тебе после этого сказал?
Я отвернулся. Обижаться на него было проще, чем признавать его правоту.
– Скажу тебе правду, – продолжил он, – я сомневался в том, что она будет счастлива с тобой. И даже зная, что она беременна, все равно сомневался, что решение выйти за тебя замуж было правильным для нее.
– Ну, спасибо, – фыркнул я.
– Но сегодня, когда я увидел, как вы смотрите друг на друга, я понял, что вы оба справились. И это не может не радовать.
Я по-прежнему не смотрел на него. Внутри был какой-то странный комок из обиды и благодарности. В конце концов, стоит признать, что он был прав тогда, год назад. И приятно узнать, что больше он так не думает.
– Она хорошая девочка, – не обращая внимания на мое поведение, сказал отец. – Не обижай ее, сын.
Я обернулся и посмотрел ему в глаза. Я не ослышался? Он действительно так меня назвал? Год назад я потерял доверие Клер и уважение отца – двух самых важных для меня людей. Доверие вроде бы вернуть удалось. Неужели вернулось и уважение?
Я улыбнулся.
– Я постараюсь, – ответил я.
Отец поднялся с кресла и улыбнулся в ответ.
– Я закрою вам дверь, пусть она поспит. Там столько хозяек, – он многозначительно кивнул в сторону кухни, – что справятся без вас.
Я благодарно кивнул.
Клер:
Я проснулась от звонка в дверь, вздрогнула, села и только тогда поняла, что спала, используя Коннора в качестве подушки.
– Надо было меня разбудить! – попеняла я ему, пытаясь сориентироваться во времени и тяжело вставая с дивана.
Коннор мне помог, но к тому времени, как мы добрались до двери, Линдсей уже впустила гостя. Поскольку им оказался Питер, я даже порадовалась, что так получилось. Он ей широко улыбнулся, пожелал хорошего Рождества, а она помогла ему втащить пакеты с подарками и снять пальто.
Я посмотрела на Коннора с выражением "я же говорила" на лице.
Коннор:
– Ну и погодка! – улыбаясь во весь рот, говорил Питер. – Метель началась так неожиданно, что городские службы просто не успевают чистить дороги, не говоря уже о тротуарах. Я пока до вас дошел, чуть не шлепнулся.
– По-моему, все-таки шлепнулся, – заметила Линдсей, разглядывая его пальто.
– Ну, один раз не считается, – отмахнулся Питер. – Клер, дай я тебя обниму, я тебя две недели не видел, – он заключил ее в медвежьи объятия, ни мало не смущаясь тем, что с волос еще падает снег. – Этот-то мне еще вчера выволочку устроил, – он кивнул головой в мою сторону, – а по тебе я уже успел соскучиться.
Клер:
– Что, неужели без меня совсем некому портить тебе аппетит за обедом? – со смехом спросила я. – Но я тоже рада тебя видеть. И раз уже начали собираться гости, которые совсем гости, думаю, пора уже сервировать стол. Коннор, займешься? – я выразительно посмотрела на него, едва заметно кивнув в сторону Питера. – Питер, поможешь ему? Коннор, надо найти в коробках парадный сервиз.
Когда на его лице отразилось непонимание, я пояснила:
– Подарок твоих родителей на свадьбу. Он должен быть где-то в коробках, – я наклонилась к нему и шепнула: – Поговори с ним, с Лин я уже говорила.
Коннор:
Я ухватил Питера за рукав и потащил в столовую. Если честно, я даже не представлял, что Клер имеет в виду под фразой "поговори с ним". Что я должен ему сказать? Питер, мне кажется, вам с Линдсей уже пора начать встречаться? Нет, после Аляски мы, конечно, сдружились, но я все равно не понимал, почему и зачем должен говорить ему об этом.
Я открыл шкаф, вытащил оттуда шесть не распакованных до сих пор коробок.
– Сервиз в какой-то из них, в какой – я без понятия, – сказал я, вскрывая первую коробку.
Как-то так сразу начать с места в карьер мне показалось странным, поэтому я решил вывести разговор на Линдсей как-нибудь по ходу дела, если момент подвернется нужный.
– Рей обещал подъехать чуть позже, у него там еще какие-то дела по поводу того провала охраны в группе Роллинза, кстати, ты не в курсе, что там произошло?
Интересно, Дойл, и как это позволит тебе вывести разговор на Линдсей?
Питер:
– Да так, ерунда, – я отмахнулся. – Ни Рей, ни его люди там не при чем. Роллинз сам пошел без прикрытия, решил, что справится. Вот оно немного боком ему и вышло. Я думаю, Рей все равно своим нагоняй сделает, просто чтобы не расслаблялись, но ему за это ничего не будет. Возможно, Антон скрутит башку Роллинзу, – я злорадно усмехнулся, помогая Коннору вскрывать и просматривать коробки.
Коннор:
После того, как Антон возглавил Управление, атмосфера стала дружелюбнее, но гораздо строже. Первое время многие считали, что теперь, после ухода Элсингера, можно расслабиться, но Антон быстро показал зубы. Роллинз был последним, кто этого еще не понял. Вот, видимо, наконец-то дошло.
– Было бы неплохо, – улыбнулся я в ответ, зная, что Питер точно меня поддержит, у него с Кертисом пару месяцев назад были какие-то стычки, тот считал, что Эксон теперь лицо, приближенное к начальству, и слишком много себе позволяет.
Я наконец-то нашел нужную коробку.
Питер:
– А вы тут как? – поинтересовался я, помогая вытаскивать сервиз. Надо же, сколько всего может быть нужно для простого ужина с семьей и друзьями. – Клер не сходит с ума от скуки? Мне казалось, она уже собралась резать своих трупов до последнего, потом отойти на полчаса, родить и снова резать.
Коннор:
– Вообще-то, она именно так и собиралась, – усмехнулся я.
Неужели это спрашивает Питер? Расставляет тарелки на праздничный стол и говорит о трупах?
– Мне пришлось включить режим начальника и заставить ее уйти с работы хоть за две недели. Если бы не Линдсей, она бы точно сошла с ума и меня заодно с собой забрала. Вот уж не думал, что они подружатся.
Молодец, Дойл, Линдсей уже упомянул. Делаешь успехи.
Питер:
– Да уж, это странно, учитывая то, как Линдсей... – я поймал его взгляд и осекся. Ну да, у нас как-то не принято говорить вслух о том, что Лин была без памяти влюблена в Коннора. – Ну, ты понимаешь, что я имею в виду, – я смутился и поправил и без того ровно стоящую тарелку. – Так вы уже решили, как ребенка назовете? Ты уже окончательно смирился с тем, что будет мальчик, а не девочка? – я постарался скорее сменить тему. Помнится, в самом начале, когда я только узнал, что подвигло Коннора так внезапно сделать Дэвисон предложение, я у него спрашивал, как он относится к идее стать отцом и кого бы он хотел. Хотя это было странно: говорить с Дойлом о таких вещах.
Коннор:
Эксоновские познания в генетике просто впечатляют. Да, пока мы не знали пол ребенка, я хотел девочку, но это же не значит, что мальчику я буду совсем не рад. Вообще, если честно, я сам от себя не ожидал каких-то родительских чувств. В роли отца я себя никогда не представлял. И даже тогда, когда Клер сказала, что скоро мне придется им стать, я все равно не представлял. Не знаю, когда пришло осознание того, что это правда.
– Питер, от моего желания тут ничего не зависит, дети не меняют пол, – ответил я. – И потом, никто ведь не запрещает мне потом хотеть еще и девочку. И с именем еще не определились. Клер тут предложила назвать в честь моего отца, если ничего не придумаем, будет Эндрю.
М-да, как-то от Линдсей разговор совсем ушел. А может, ну его, не говорить ничего? Но ведь Клер спросит, что он ответил, и что я скажу?
Мы расставили все тарелки и взялись за бокалы.
– Разобьешь – Клер тебе голову отвертит, – предупредил я, глядя, как Питер хватает по три штуки сразу. Потом вздохнул и решил, что намекать я все равно не умею, только хуже сделаю. – Питер, – я скрестил руки на груди и посмотрел на него, – Клер считает, что между вами с Линдсей что-то происходит, а поскольку мы теперь друзья, у меня партийное задание выяснить, что именно.
Питер:
Я чуть не выронил те самые бокалы от такого заявления. М-да, Дойл, сомневаюсь, что Клер имела в виду подобное прямолинейное выяснение... И чего она вообще лезет?
– Да ничего между нами не происходит, – буркнул я, составляя чудом уцелевшие бокалы на стол. – Не знаю, что там Клер померещилось. Беременные женщины очень мнительные.
Коннор:
Реакция Питера подтвердила, что Клер права. А я влез как слон в посудную лавку, ну здорово. Похоже, когда людям раздавали такт, я перепутал очередь.
– А почему? – спросил я, по-прежнему в упор глядя на него. – Линдсей умная, красивая и свободная женщина. Дождешься, что ее уведут прямо у тебя из-под носа.
Интересно все-таки, что это была за очередь?
Питер:
– Это ты по собственному опыту говоришь? – огрызнулся я, но тут же спохватился. Мы, конечно, вроде как друзья, но он мне вроде как еще и шеф. А в любом случае, чего он лезет? Но вообще-то я тоже хорош. Предполагается, что я всех деталей развития их отношений не знаю, Лин рассказывала мне по секрету.
Коннор:
– И по нему тоже, – согласился я. – Если бы не Аляска, Питер, я бы, может, до сих пор так и не сделал Клер предложение. А то и вообще, разбежались бы. Да что там, мы ведь разбежались. Помирились именно там, в той лаборатории. А ты подумай, Линдсей ведь долго ждать не будет, пока ты созреешь для какого-нибудь шага.
Угу, кто бы тут учил. Ты сам-то много шагов сделал? Фотографии и бумажные тюльпаны – все твои шаги. И то после таких косяков, что просто странно, как Клер тебя простила.
Питер:
Я ковырял пальцем несуществующее пятнышко на одной из тарелок и не знал, что сказать. С чего он взял, что тут решение принимаю я? Линдсей умная и красивая. И я для нее просто друг, потому что...
– Ей нравятся такие, как ты, Коннор, – я посмотрел на него, наверное, даже обиженно. – А не такие, как я. Здесь не я решаю, понимаешь? Я для нее просто друг. И иначе она на меня никогда не смотрела. И никогда не посмотрит.
Коннор:
Мне стало смешно, но я не позволил себе даже улыбнуться. Как бы то ни было, а я и так влез туда, куда посторонние люди лезть не должны.
– У меня такое ощущение, что я смотрю на себя со стороны, – серьезно сказал я. – Ты просто говоришь моими словами. Ты для нее не просто друг, Питер, пора бы уже понять. Был им когда-то, но уже давно нет. Я тебе простой пример приведу. Помнишь, тогда, на Аляске, когда мы выбежали из бункера, а Клер и Линдсей подбежали к нам. К кому на шею бросилась Лин? Уж точно не ко мне. Я тебе еще кучу таких примеров насобираю, но этот – самый показательный. Потому что переживала она тогда за тебя. И радовалась, что выжил ты. Неужели тебе этого мало для первого шага?
Питер:
Я нахмурился. Я это не так воспринимал. Потому что как тогда Линдсей могла броситься на шею Коннору, когда рядом была Клер. Но, говорят, со стороны видней? Пытаясь изобразить безразличие, я спросил:
– Ты правда так думаешь?
Коннор:
– Я в этом почти уверен, – кивнул я. – В любом случае, у тебя сейчас уникальный шанс. Рождество, знаешь ли, – я пожал плечами, – в случае чего, всегда потом можно списать на него все свои действия. Ты думаешь, зачем у нас тут по всем углам омелы понатыканы? Уж точно не от вампиров спасаться. И потом, тебе в пару сегодня достается именно Линдсей, так что, Эксон, – я хлопнул его по плечу, – вперед. Я всегда знал, что из тебя выйдет толк.
Я не выдержал и улыбнулся.
Питер:
Я тоже улыбнулся. Даже в самой смелой фантазии я не мог себе представить, чтобы мы обсуждали с Коннором подобные вещи. Мистер Флирт-на-работе-не-приветствуется, кажется, только что агитировал меня подкатить к нашей общей коллеге. Еще и омел понатыкал в собственном доме, чтобы дать мне возможность.
– Я просто не представляю, как это сделать так, чтобы и намек был, и она его поняла, и потом глупо себя не чувствовать, – признался я. – Хочу сказать, что в кино мы и так иногда ходим, в ресторан тоже, то есть обычные такие приглашения не дадут ей понять, что я как бы... с намерением, – я, наверное, покраснел. Раз уж он сам затеял этот разговор, пусть хоть совет даст. Хотя... Он Клер потащил на уик-энд на остров после одного совместного официального и одного совместного неофициального расследований. Как друг. Нет, я жалею только об одном: что не видел, с каким выражением лица он это предлагал. Впрочем, я был почти уверен, что знаю это выражение.
Коннор:
Пожалуй, я был последним человеком в этом мире, кто мог что-то посоветовать Питеру в данном вопросе.
– А ты чего боишься, собственно? Что она к тебе не испытывает ничего, кроме дружеской привязанности? Что ты ей откроешься и окажется, что все, что она от тебя хотела, – это дружба? Что все, о чем мы тут сейчас говорили, не более чем мои догадки и все на самом деле не так?
Питер:
Теперь я точно покраснел.
– Ну да... Мы же уже не сможем быть друзьями после этого. Я не готов идти ва-банк. Понимаешь, так у меня есть хоть что-то. А если я решу прямо расставить все точки над "и", а окажется, что ей это ничего не нужно, я потеряю и это тоже. Будет обидно, – я изобразил улыбку.
Коннор:
– Если ты так боишься потерять то, что тебя и так не слишком устраивает, я могу снизить риски. – Я оглянулся на дверь в кухне и понизил голос: – Насколько мне известно, беседу с примерно таким же содержанием Клер сегодня проводила с Линдсей. Хочешь, узнаю, что она сказала? И если вдруг она ответила, что ты для нее друг и все, забудешь, что я тут тебе говорил. Хотя я больше чем уверен, что она так не сказала. Со стороны-то виднее.
На мгновение я почувствовал себя не 35-летним мужчиной, который вот-вот станет отцом, а 15-летним школьником, который собирается выяснить у одноклассницы, как она относится к его слишком скромному другу.
Питер:
– О, а можно так, да? – обрадовался я. – Клер тебе скажет? Это было бы очень здорово, Коннор. Я буду вам должен.
Коннор:
– Тебе не кажется, что мы ведем себя как дети? – рассмеялся я. – Но вообще, иногда очень полезно, чтобы кто-то пришел к тебе и сказал: не бойся сделать шаг, она его ждет. Уж поверь мне, я знаю. Так что обещаю вызнать у Клер подробности. Но имей в виду, если ты меня сдашь, – я повернулся к нему, держа в руках вилку, – мало тебе не покажется.
Я положил вилку на стол, закончив расставлять приборы.
Клер:
Пока Коннор общался с Питером, приехал еще один гость, которого мы ждали. В этот раз я все же успела открыть дверь сама.
– Клер, детка! Какая ты круглая, обалдеть! – мама крепко обняла меня. – С Рождеством! Где твой муж?
– Стол сервирует. С Рождеством, мама. А где Том?
– А, он не приедет, мы развелись.
Я даже не сразу нашлась, что сказать. Еще неделю назад, когда мы последний раз созванивались, мама собиралась приехать со своим пятым мужем – Томом. Как можно развестись за неделю?
– О, я просто не хотела лишний раз тебя расстраивать. Все надеялась, может, ты успеешь уже родить, – мама проворно скинула пальто, стряхнула с идеально уложенных волос несколько снежинок.
Мама в своем репертуаре. Едва ли известие о ее разводе смогло бы меня расстроить: я видела Тома раза три в жизни. Когда мама собиралась за него замуж, когда она за него выходила и когда они оба приезжали познакомиться с родителями Коннора перед нашей свадьбой. Не уверена, что я успела за это время к нему сильно привязаться. Но это мама: она то ли жила в мире своих фантазий, то ли просто не утруждала себя поисками правдоподобных объяснений.
– Отлично выглядишь, – сказала я ей.
И это было чистой правдой. В свои пятьдесят пять мама выглядела как минимум на десять лет моложе. Ей удалось сохранить и стройность, и гибкость. Наверное, дело было в том, что за последние двенадцать лет она успела трижды выйти замуж и, как выяснилось, трижды развестись. Для такого надо постоянно быть в тонусе.
– Спасибо, – она широко улыбнулась. – Чем я могу помочь?
– Миссис Дойл, Эмма и Линдсей там, на кухне, может быть, им нужна помощь, – предположила я. – Меня тут ни до чего не допускают, так что я просто хожу и всеми командую.
Услышав про кухню, мама недовольно скривилась и печально посмотрела на свой безупречный маникюр. Нелюбовь к готовке у меня от нее.
– Зачем в Рождество обязательно готовить? Почему нельзя просто заказать еду в ресторане, как обычно? – спросила она.
Я пожала плечами, провожая ее на кухню. Там работа кипела под чутким руководством Кэтрин Дойл.
– Всем привет, всех с Рождеством! – поздоровалась мама. – Чем-то могу помочь?
Мама Коннора посмотрела на нее с сомнением. Они виделись тоже всего пару раз, когда мы с Коннором женились. И у меня тогда сложилось впечатление, что моя мама ей не понравилась. Наверное, тот факт, что она была пятый раз замужем для женщины, всю жизнь прожившей с одним мужчиной, не был хорошей рекомендацией.
– У нас тут все схвачено, Лана, – отозвалась Эмма. Мама всегда настаивала, чтобы все звали ее просто по имени. – Так что отдыхайте, вы же только что прилетели.
– Я не устала, полет прошел чудесно, а я уже недели три как полностью свободная женщина, что окрыляет. Но если вы тут справляетесь, то я, пожалуй, пойду обниму своего любимого зятя. Клер, где он, говоришь?
– В столовой, я покажу.
Я проводила ее в столовую, где Коннор все еще разговаривал с Питером. Мне показалось, или Питер и правда раскраснелся? Он посмотрел на меня со странной улыбкой, пожелал моей маме счастливого Рождества и куда-то исчез.
– Коннор, как я рада тебя видеть! – мама заключила его в крепкие объятия. Они тоже виделись только на свадьбе и во время ее подготовки, но моя мама демонстрировала такой бурный восторг по его поводу, как будто знала его как минимум с детства.
Коннор:
Мама Клер как всегда была безукоризненна. Безукоризненно хорошо выглядела, безукоризненно мила и безукоризненно вежлива. Когда моя мама впервые познакомилась с ней, она потом тихо сказала мне:
– Надеюсь, Клер похожа на своего отца.
– Надеюсь, что все-таки нет, – ответил я, не объясняя, что это значит.
Лана, как она просила ее называть, наконец, выпустила меня из объятий.
– Как долетели? – поинтересовался я, пытаясь незаметно отойти на полметра. Не то чтобы я был против ее общества, но такое бесцеремонное вторжение в личное пространство переносил с трудом.
Клер:
– Прекрасно долетела, – сказала мама. – Как у вас тут дела? – она повернулась ко мне. – Ты же не собираешься прямо сейчас начать рожать?
– Нет, не планирую, – заверила я ее. Хотя понимала, что мое мнение могут вообще не спросить.
– Хорошо, что у вас будет мальчик, – неожиданно серьезно сказала мама, но тут же махнула рукой и снова стала веселой. – Я же хотела положить подарки под елку. У вас же есть елка, да?
– Она в гостиной, – я махнула рукой в нужном направлении. Мне не терпелось узнать у Коннора, что сказал Питер.
– Тогда я пойду займусь этим. Не подглядывайте, – она игриво погрозила нам пальцем.
– Они же упакованы, – улыбнулась я.
– Все равно! – с этими словами мама скрылась за дверью.
Я повернулась к Коннору, качая головой. Мама всегда в своем репертуаре.
– Представляешь, она развелась. Опять... Ладно, бог с ней, ты поговорил с Питером? Что он сказал?
Коннор:
– Как обычно, ты была права. Но Питер уверен, что у него нет шансов.
Я решил не говорить ей, что пообещал Питеру рассказать ему, что ответила Линдсей. Почему-то мне казалось, что Клер такого прямолинейного способа не одобрит. Господи, мне тридцать пять лет, чем я занимаюсь?
– А Линдсей?
Клер:
– Она прямо ничего не сказала, сказала только, что Питер в последнее время воспринимается ею именно как тот самый типа мужчин, который ей нравится. Думаю, Питеру надо не так много: просто сделать первый шаг, – я улыбнулась. – И тогда он окончательно станет тем самым типом... Хотя такая ерунда все эти типы.
Коннор:
– Знаешь, возможно, ты права и в том, что им нужно помочь сделать первый шаг, – улыбнулся я, подходя к ней. – Питер, как мне показалось, с некоторой безнадежностью говорил о том, что для Линдсей он всегда будет только другом. Но я знаю, как подтолкнуть его к первому шагу. Кстати, – я решил перевести разговор на другую тему, чтобы она не стала выспрашивать, что я собираюсь сделать, – с чего это твоя мама так обрадовалась тому, что у нас будет мальчик? Я думал, большинство женщин хотят девочек? Хотя, конечно, на знание женской психологии я не претендую.
Клер:
Я отвернулась и безразлично пожала плечами.
– Не знаю, что там хотят большинство женщин, но я тоже рада, что у нас будет мальчик. Слишком часто я слышала, что девочки – бесполезны, – я снова повернулась к Коннору и даже смогла улыбнуться. – Мой недоразвитый папаша именно так объяснял тот факт, что ему не было до меня дела. Когда мама пыталась пристыдить его ребенком, он говорил, что ему от такого ребенка никакого прока. Был бы мальчик, было бы другое дело. Так что... Мы хотим мальчика, потому что считаем, что мальчик тебе будет более интересен.
Коннор:
Я даже не сразу нашел, что ответить. Честное слово, уже не раз возникала мысль, что, если бы довелось встретить то существо, которое когда-то считалось отцом Клер, я бы его придушил, не здороваясь.
– Вы, конечно, можете хотеть мальчика, – сказал я, обнимая ее, – но только, пожалуйста, по какой-нибудь другой причине, ладно? – Я улыбнулся, заправил одну непослушную прядь ей за ухо. – Потому что лично я очень хочу еще и девочку.
Клер:
Он, конечно, и раньше упоминал, что было бы здорово, если бы у нас была девочка. Ровно до тех пор, пока мы точно не выяснили, что будет мальчик. Хотя и после этого он еще пару раз уточнял, точно ли мальчик, не может ли быть ошибки. Я особо не обращала внимания. Но сейчас я не смогла скрыть удивления.
– В каком смысле "еще и девочку"?
Коннор:
– Как в каком? – удивился я. – В самом прямом. Я, конечно, понимаю, что должно пройти какое-то время после рождения Эндрю, – ох, кажется, я уже привык к этому имени, – но потом я хочу девочку. По правде сказать, я до последнего надеялся, что у нас сейчас будет девочка, – признался я, но потом поспешно исправился, чтобы она не подумала, что я что-то имею против мальчика: – Нет, я, конечно, и сыну рад, но очень хочу дочку.
Клер:
Я посмотрела на него с подозрением. Похоже, Дойл, еще не успев стать отцом в первый раз, уже вошел во вкус. Нет, если бы мне кто-то два года назад сказал про этот момент... Да что там два? Если бы кто-то год назад мне это сказал, я бы его убила. Просто чтобы душу не травил.
– Коннор, ты ведь понимаешь, как это работает? Это нельзя прям запланировать. Всякие, конечно, шаманства существуют, но можно рожать хоть пять раз, а будут все мальчики. Как у вас в семье получилось – это не всем дается.
Коннор:
– Ну, с азами генетики я знаком, – усмехнулся я, вспоминая свой недавний разговор с Питером. – Я просто хочу сказать, что мне бы очень этого хотелось. Я не знаю, каким дерьмом был твой отец, прости за выражение, но мне хочется его убить. Потому что я не понимаю, как можно не любить дочь. Сын – да, хорошо, но в нем в первую очередь нужно воспитывать мужчину. Ты же не собираешься сделать из него маменькиного сынка, так? – Я с подозрением посмотрел на нее. Конечно, никогда не было похоже на это, но мало ли. – А вот девочку вполне себе можно носить на руках, баловать и позволять много всего такого, что вообще-то позволять в воспитательных целях не следовало бы. Это же маленькая копия твоей любимой женщины. И им обеим можно позволять немного больше.
Клер:
– Знаешь, Дойл, – задумчиво сказала я, – тогда, в доме Сары, когда мы с тобой первый раз проводили вместе выходные, ты меня все время удивлял. Буквально, каждым действием и каждым словом. Прошло больше двух лет, а ты не перестаешь меня удивлять. Ты все еще совсем не такой, каким я тебя себе представляла. Я все еще плохо тебя знаю.
Коннор:
– Ну, я надеюсь, у нас впереди еще лет пятьдесят на то, чтобы узнать друг друга, так ведь? – я рассмеялся и коротко поцеловал ее. – Хотя, надеюсь, мне еще и тогда будет удаваться удивлять тебя.
Клер:
– Почему-то я в этом почти не сомневаюсь.
Я хотела поцеловать его более обстоятельно, но резкий спазм заставил охнуть и схватиться за живот.
"Так, Эндрю, давай без этого! Только не сегодня", – подумала я. Как ни странно, сразу все прошло. Может, все-таки у ребенка будет довольно покладистый характер?
Коннор:
Я с тревогой посмотрел на Клер.
– Клер, что?
Она как-то резко побледнела. А я прекрасно знал, как ей не хотелось рожать на Рождество. Она так его ждала, так хотела, чтобы у нас была куча гостей, елка, фейерверки. Она даже подарки выбирала сама, а не по интернету. Будет обидно отметить праздник в больнице.
Клер:
– Нет, ничего, все хорошо, – выдохнула я. – Мы договорились. Все хорошо.
Снова раздался звонок в дверь.
– Наверное, это Рей. Остальные, вроде бы, все здесь.
Коннор:
Клер уже собралась выйти в прихожую, но я задержал ее за руку.
– Клер, я знаю, как тебе не хочется провести эту ночь в больнице, но давай договоримся: терпеть и молчать ты не будешь, хорошо? Ваш договор – это хорошо, но, в случае чего, сразу говори, поняла? Я не хочу, чтобы ты родила прямо здесь. У нас, конечно, два врача в доме, но все-таки. Обещаешь?
Клер:
– Коннор, не держи меня совсем за дуру. Поверь, я прекрасно понимаю, что если уж начну рожать, то мои желания уже будут неважны. И поверь, меньше всего мне хочется, чтобы роды у меня принимала твоя мама. Без обид, ничего не имею против твоей мамы, но присутствие родственников при моих родах категорически исключено. Тебя, кстати, тоже касается.
Сказав это, я сразу пошла в прихожую, но меня опять опередили: дверь уже открывала моя мама.
– Рей, рада вас видеть! – моя мама всегда помнила всех, с кем ее знакомили, и всегда была рада их видеть, даже если до этого встречала ровно один раз.
– Лана? Счастливого Рождества, – улыбнулся Донахью. Потом он увидел меня и Коннора. – Приветствую, Дойлы. С праздником вас и ваше будущее потомство.
Коннор:
– Ты последний, Рей, теряешь хватку, – улыбнулся я, пожимая ему руку.
– Ну, извини, Коннор, некоторые сегодня работали, – ответил он, снимая ботинки.
Мы провели его с Ланой в гостиную, туда же пришли и мой отец с Майком, и Питер. Мама объявила, что ей нужно еще пятнадцать минут и попросила Клер на минуточку, помочь ей решить некоторые вопросы, которые может решить только хозяйка дома.
Вообще, сначала мама была не в восторге от нашего брака. Уж не знаю, чем ей не угодила Клер, но она отзывалась о моей тогда еще будущей жене крайне сдержанно. Ничего не говорила мне напрямую, но она никогда этого не делала, мне хватило всего одного ее вопроса, чтобы все понять.
Когда мы неделю прожили у них в Кингсвилле, уже после того, как ФБР разрешило нам вернуться, она однажды, когда мы вдвоем пили чай на кухне рано утром, спросила:
– Коннор, почему именно она? – сказано это было таким тоном, что я сразу понял, выбор она не одобряет, но, если мои аргументы покажутся ей весомыми, она его примет.
Аргумента у меня было всего два:
– Я ее люблю, и она ждет от меня ребенка.
Мама тогда коротко кивнула и больше к этому вопросу не возвращалась, но к Клер стала относиться гораздо теплее. И когда они приезжали к нам в гости, ну ладно, в тот один раз, когда они приезжали к нам в гости, когда мы еще жили в моей квартире, всячески подчеркивала, что учить мою жену чему-либо не собирается и что хозяйка в доме может быть только одна, даже если она совершенно не умеет готовить и не особо утруждает себя уборкой.
Видимо, сейчас она позвала Клер с той же целью: мол, я, конечно, тут все приготовила и сделала как надо, но ты должна решить главные вопросы, что-то типа какого цвета салфетки поставить на стол.
Клер:
Я даже боялась представить, какие именно вопросы мне придется решать. Все ведение хозяйства у меня ограничивалось вопросами типа: когда везти вещи в химчистку; в каком ресторане заказывать ужин; какой фильм посмотреть, когда все-таки приходится гладить? На самом деле, все было не так плохо. Я вполне была в состоянии поддерживать наполненность холодильника и даже вполне сносно готовила завтраки, Коннор по привычке поддерживал в доме идеальный порядок, хотя прежней маниакальной тяги к уборке уже не испытывал (чашки, во всяком случае, у нас давно стояли как придется), а для всего остального существовали различные службы и бытовые приборы. И доставка еды на дом.
Я прошла на кухню вслед за миссис Дойл (странно, если задуматься, то я тоже была миссис Дойл, но почему-то для меня это имя всегда означало маму Коннора).
– Чем я могу помочь? – спросила я с неуверенной улыбкой. Я все еще немного скованно чувствовала себя наедине с ней.
Кэтрин Дойл:
– Не волнуйтесь, мы уже все сделали, – улыбнулась я, заметив ее напряженный тон. – Вам осталось решить кое-какие мелочи. Вот, – я протянула ей несколько аккуратных картонок, – Эмма сделала рассадочные карточки, вам их нужно только расставить в нужном порядке. Вы же уже подумали, как будут сидеть гости? Это важно. И потом, ужин почти готов, Эмма и Линдсей ушли переодеться, я тоже собираюсь, и вам бы не помешало, дорогая. Это ваше первое Рождество в качестве миссис Дойл, все должно быть идеально.
Клер:
Карточки? Долбанные карточки, как их нужно расставлять? Я что-то смутно слышала о таком, но вообще я думала, что все просто сядут, где кому и с кем больше понравится. Надо было погуглить, где принято сажать родителей мужа, а где своих. И как сажают семейные пары? А не семейные? Я думала посадить Питера и Лин рядом – это все, о чем я подумала.
И это "ушли переодеться"... Нет, я, конечно, тоже собиралась, не буду же я сидеть за праздничным столом в том же, в чем дремала днем на диване? Но почему-то на фоне карточек это прозвучало так, как будто Эмма и Линдсей ушли одеваться в вечерние платья. А я при всем желании не смогла бы влезть со своим животом ни в одно нормальное вечернее платье.
Я вдруг подумала, что вся эта затея была очень глупой. Надо было просто заказать пиццу и сесть с Коннором смотреть рождественские комедии, ожидая, когда малыш Эндрю (черт, видимо, придется теперь уже его так и назвать) решит появиться на свет. Не пришлось бы теперь решать, как расставить долбанные карточки. И как не посрамить высокое звание "миссис Дойл".
Кэтрин Дойл:
Видя замешательство Клер, я с легкой улыбкой все-таки всунула карточки ей в руки.
– В этом нет ничего страшного, Клер. Просто посадите всех по парам, у нас ведь равное количество мужчин и женщин. Линдсей и Питера посадите рядом, они молоды и коллеги, им будет о чем поговорить, ну мистеру Донахью придется поухаживать за вашей матушкой, раз она приехала одна. Все просто, вы справитесь.
Клер:
– Хорошо, – это прозвучало как-то обреченно, даже на мой вкус. А впрочем, какого черта? Я в своем доме и в своем праве. Посажу всех не в том порядке – ну и ладно.
Наверное, нам с Коннором, как хозяевам, следовало сидеть во главе стола, друг напротив друга? Я такое видела в каком-то фильме. Но мне не хотелось сидеть через весь стол от Коннора, поэтом я поставила свою карточку слева от него. Просто потому что в ресторане я тоже предпочитала сидеть не напротив, а слева. Напротив своего места поставила карточку мамы. Рядом с ней – Донахью. Потом Линдсей и Питера. Во главе стола напротив Коннора я посадила генерала. Это мне казалось более правильным. Миссис Дойл придется сидеть по правую руку от него. Рядом с ней Майк, а между ним и мной – Эмма. Может, это вообще все неправильно, но мне было все равно. Так нравится мне.
После этого я отправилась наверх, в нашу спальню, чтобы переодеться.
Коннор:
Клер не было подозрительно долго, я уже начал переживать, что такого моя мама собралась там ей сказать. Я хотел было пойти проверить, но ко мне с заговорщицким видом подошел Питер. Услышав от меня то, что сказала Линдсей Клер, он расцвел.
– Господи, Питер, я тебе поражаюсь, – сказал я. – Если она тебе нравится, какого черта ты сам не додумался начать действовать?
Питер ответить не успел, да я, собственно, и не ждал от него ответа. К нам подошел мой отец.
– Так что там с вашим Управлением? – поинтересовался он. – ФБР от вас отстало окончательно?
– Пока еще нет, – ответил я. – То есть, основное расследование уже закончено, по словам Прейгера, осталось подчистить хвосты.
Кстати, после того, как Прейгер, можно сказать, единолично насобирал кучу компромата на ОНИР и добился открытия дела, его знатно повысили. Нашу же организацию после всего собирались окончательно прикрыть, мы уже даже мысленно подыскивали себе работу, но потом кто-то там, сверху, посчитал, что Управление слишком перспективно, чтобы просто так его закрыть. Провели знатную реорганизацию, большая часть акций отошла государству, но мы остались наплаву.
– Угу, раньше у Элсингера было реально хоть на самые интересные исследования денег допроситься, а теперь вообще атас, – закатил глаза Питер. – Скоро ручки за свои деньги покупать будем. Коннор, ты не знаешь, в каком возрасте у людей маразм начинается, может, Антону уже пора провериться?
– Питер, если Антон не выделил средства на покупку нового зонда за те баснословные деньги, что ты даже называть вслух боишься, это еще не значит, что скоро мы будем ручки за свои средства покупать, – усмехнулся я.
Где же все-таки Клер?
– Я вас оставлю на минуту, пойду гляну, куда подевалась моя жена.
Я вышел из гостиной, убедился, что на кухне пусто и отправился в спальню. Она была там.
– Что-то случилось? – спросил я, закрывая за собой дверь.
Клер:
– Не считая того, что я невыносимо толстая и не знаю, как правильно рассаживать гостей, ничего, – проворчала я, глядя на себя в зеркало с отчаянием.
Эмма-то уже мало того, что давно родила, так и в форму давно пришла. Линдсей так вообще всегда сногсшибательна. Даже моя мама сногсшибательна. И только я буду шариком. Отлично.
Коннор:
– Что-то я не понял, – я подошел к ней, пытаясь поймать в зеркале ее взгляд. – Что за упаднические настроения? Моя маман тебе что-то наговорила?
Клер:
– Да нет, ничего. Только выяснилось, что сегодня все должно быть идеально, потому что это мое первое Рождество в качестве миссис Дойл, – я повернулась к нему, хмурясь. – Коннор, "идеально" – это не про меня. Я даже волосы не могу уложить так, как хочу, потому что они слишком непослушные. Она дала мне карточки, чтобы рассадить гостей, а я не знаю, как их надо рассаживать.
Кажется, у меня начиналась одна из этих "беременных истерик", за которые я так ненавидела свое состояние. Слезы на глаза наворачивались просто по поводу и без.
– Зачем я вообще все это затеяла? Я, может, тут рожать начну вот-вот, а я наприглашала кучу гостей, которым все равно пришлось самим себе готовить.
Я прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Нет, я не такая истеричка. Я не позволю своему глупому беременному телу делать ее из меня.
– У меня такое чувство, что я все делаю неправильно.
Коннор:
– Клер, я пять лет все делал правильно, и к чему это привело? – Я поморщился, даже вспоминать не хотелось. – Это наша жизнь, наш дом и наше Рождество. И ты не обязана подчиняться ничьим идеалам.
Вообще, конечно, подозреваю, что этими карточками мама хотела сделать как лучше, и Клер помочь, и не сделать все самостоятельно, что ее потом нельзя было упрекнуть, что она тут свои порядки наводит, но Клер восприняла это по-другому. И даже будь она тысячу раз неправа, я все равно буду на ее стороне.
– Хочешь – можешь никого не рассаживать, сами сядут так, так будет удобно. Я хочу, чтобы сегодня тебе было хорошо и весело и ты даже не смела забивать голову подобными глупостями.
Клер:
– Я их уже разложила, – призналась я. – И теперь боюсь туда идти, потому что твоя мама наверняка во мне разочарована. Меньше всего мне хочется еще больше ее разочаровать.
Коннор:
Я внимательно посмотрел на нее. Когда все изменилось? Когда она из Клер Дэвисон, говорящей все, что думает, превратилась в человека, который боится кого-то там разочаровать?
– Никогда не замечал в тебе страха кого-то разочаровать, – улыбнулся я.
Клер:
"Я сегодня зацепился о твои ботинки. Неужели так сложно ставить их на место?" – прозвучало у меня в ушах так четко, как будто я снова это слышала. Я тряхнула головой, прогоняя это наваждение. Все это не было правдой. Хотя за четыре месяца, которые я считала это правдой, оно успело поселиться во мне если не навсегда, то надолго. Мне стоило большого труда перестать слышать голос отца, твердивший, что от девочек нет никакого толка. Наверное, надо снова пойти к психологу, что ли?
– Это не значит, что во мне его нет, – спокойно сказала я. – Наверное, нам суждено еще довольно долго удивлять друг друга. Ты как-то спросил меня, так ли важно для меня нравиться твоей маме. Я тогда соврала тебе, потому что предполагалось, что мы просто коллеги, что мнение твоей мамы не может быть для меня важно. Я хотела бы ей нравиться, но я не уверена, что смогу быть такой, как она. Я не "миссис Дойл", Коннор. Я доктор Дойл. Патологоанатом. Я дочь своей матери и своего отца, не самого славного в мире человека. Я никогда не буду такой, какой она хотела видеть твою жену.
Коннор:
– Тебе и не нужно быть такой, как она, Клер. И ты не можешь ей не нравиться, потому что ты моя жена, и я тебя люблю, а она сама всегда учила меня уважать выбор близких людей. Так что, поверь мне, даже если сегодня ты там кого-то рассадишь неправильно, ничего от этого не изменится.
Я чуть провел пальцем по ее подбородку, приподнимая голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Так что выброси все эти дурацкие мысли, и пойдем вниз, пока Питер не съел весь праздничный ужин, Джекки не перевернул елку, Эмма не открыла все подарки, а твоя мама не женила на себе Донахью, – я улыбнулся. – Попытки уже были.
А с мамой, видимо, придется поговорить. Сказать, что мне не нужна идеальная жена. Когда-то она такую же пыталась сделать из Ирен, но та сразу махнула рукой, заявив что-то типа "крошки на диване никому не мешают, а в каком порядке раскладывать ножи на столе я все равно не запомню". Вообще-то, я был уверен, что Клер скажет так же. Но она почему-то не сказала.
Клер:
– Моя мама пристает к Донахью? – я ухватилась за возможность сменить тему. – Не уверена, что мое присутствие ее как-то остановит, но пойдем. Может, мое присутствие удержит его. Рей в качестве моего отчима – это как-то слишком.
Коннор:
Неожиданно я понял, что совершенно не знаю эту женщину, которая стала моей женой. Сначала мне было незачем ее узнавать, потом я был слишком занят собственными проблемами, а потом просто привык. Видел лишь то, что она говорила, и безоговорочно верил в это.
И вот сейчас, стоя с ней в нашей спальне накануне Рождества, я понял, что Линда Клер Дэвисон, которая говорит, что думает, и которую не заботит то, что о ней думают другие – это всего лишь маска. Маска, в которую я искренне верил два года. Я не потрудился понять, что за этим стоит, закрывал глаза на то, что иногда она поступает не так, как должна бы в соответствие с этой маской.
Долбанные психологи, они научили ее прятать проблемы, а не решать их.
Она так старательно тянула меня из той пропасти, в которой я был, а я даже не задумывался о том, в какой пропасти она сама. Больше того, год назад я еще и сам ее туда подтолкнул. И теперь мне придется сделать все, чтобы это исправить.
Мы вышли в гостиную. Похоже, ждали только нас. Черт, зачем они все здесь? После того, что я только что понял, мне меньше всего хотелось находиться в компании всех эти людей. Но, возможно, это то, что нужно Клер? Большая семья, друзья, веселое Рождество? Осознание того, что все эти люди любят ее, и им неважно, насколько она идеальна.
– Наконец-то явились, – шутливо сказала Эмма. – Мы уж думали, вы решили проигнорировать ужин.
– Ну конечно, – усмехнулась Линдсей, – мы с Клер полдня занимались его подготовкой не для того, чтобы они его проигнорировали.
– Нет, мы просто немного заболтались, – ответил я, глядя на Клер, – но уже готовы начинать праздновать, правда?
Клер:
– Да, – я улыбнулась. Вроде все сидели так, как я посадила, значит, миссис Дойл не переложила карточки "как правильно". Уже хорошо.
В итоге все вышло не так плохо, как я боялась там, наверху, в своей спальне. Миссис Дойл ни разу не упрекнула меня ни в чем, я даже не смогла заметить хотя бы следов осуждения в ее взгляде.
Питер и Линдсей активно общались. Кажется, я даже в какой-то момент услышала, как Питер неуверенно спросил: "А если бы я тебя куда-нибудь пригласил не как друг, ты бы пошла?" Линдсей ответила, хитро улыбаясь: "А ты попробуй пригласить – и узнаешь".
Моя мама тем временем активно флиртовала с Реем, а он не менее активно отвечал на ее флирт, и тот факт, что я сидела прямо напротив них никого не останавливал. Я почти сразу махнула на это рукой. Рей был женат дважды, оба раза в разводе, им обоим одним браком больше, одним меньше – какая уже разница? Зато я смогу подшучивать над ним за это до конца дней.
Больше всего я радовалась тому, что между Коннором и его отцом исчезла та едва заметная напряженность, которая была все эти месяцы. Для меня было странно, что генерал так активно принимал мою сторону в наших с Коннором неурядицах. Это ведь было неправильно: не я его дочь. Наверное, взгляды на воспитание детей Коннор унаследовал от своего отца: с мальчиками надо построже, а девочек можно баловать. Ну, это мы еще посмотрим. У меня ведь тоже есть своя точка зрения на этот счет.
После десерта все немного разбрелись по дому. Старшие Дойлы вместе с моей мамой и ни на секунду не отлипающим от нее Донахью сели смотреть какую-то старую рождественскую комедию. Эмма с мужем уложили Джекки и где-то затаились, я потеряла их из виду. Питер с Линдсей тоже все прятались по углам, хотя я таки застала их целующимися под одной из омел.
Ну, а я все еще не начала рожать. Праздник удался. Он был именно таким, о каком я давно мечтала.
Коннор:
Думаю, уточнять, на кого спихнули уборку всего этого веселья, не стоит. Не скажу, чтобы меня это как-то особо напрягало, тем более что Клер была со мной на кухне, оказывала, по ее словам, моральную поддержку.
Вообще, это было, пожалуй, лучшее Рождество за последние лет шесть или семь. Да ладно, это было лучшее Рождество за всю жизнь, и первое, которое я отмечал за последние шесть или семь лет.
– Мне кажется, наш план относительно Питера и Лин удался, – сказал я, – я видел их целующимися как минимум раза два.
Клер:
– А я тебе говорила, – сказала я, играясь с апельсином из вазы с фруктами. – Похоже, их даже подталкивать особо не нужно было, просто вселить в Питера немного уверенности, – я улыбнулась спине Коннора.
Коннор:
– А знаешь, как я это сделал? – я обернулся, с улыбкой посмотрел на Клер. Уже ведь все сделано, все получилось, можно и рассказать, не убьет же. – Спросил у тебя, что сказала Линдсей, и рассказал Питеру.
Клер:
– Я в этом почти не сомневалась, – фыркнула я. – Более тонкой игры от тебя было сложно ожидать. У тебя огромное количество достоинств, но умение тонко вести игру, интриговать и незаметно манипулировать к ним не относится, – я на секунду задумалась. – Чему я очень рада, если задуматься. Вот мою маму зато никак не надо стимулировать. Думаю, примерно к маю надо готовить им свадебный подарок.
Коннор:
Я многозначительно вздохнул, показывая, что об этом думаю.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь придется называть Рея тестем. Может, до этого все-таки не дойдет?
Хотя надежды, вообще-то, было мало, глядя на то, как флиртует с ним Лана, и как он активно отзывается на этот флирт.
Клер:
– Может, и не дойдет. Это Рождество. Они оба одиноки. Иногда это не имеет продолжения. Но было бы забавно.
Я катала апельсин по столу перед собой, думая о том, как странно все иногда складывается в жизни. Не пошли нас Элсингер на эту Аляску, мы с Дойлом со временем, может быть, и помирились, но совершенно точно не были бы уже женаты и почти родители. Может быть, он до сих пор бы был зациклен на своем треугольнике.
– Что ни делается – все к лучшему, – пробормотала я, не сразу даже поняв, что говорю вслух.
Коннор:
– Возможно, – пожал плечами я.
Я в этом не был так уверен, потому что с ходу мог привести несколько примеров, которые, на мой взгляд, ничего "лучше" не сделали. Однако ничего больше добавить не успел, кто-то позвонил в дверь.
– Мы еще кого-то ждем?
Я посмотрел на Клер, но она отрицательно покачала головой. Ладно, может, кто-то просто заблудился, мне вообще казалось, что на нашей улице уже несколько дней все дома на одно лицо. А сейчас, когда на улице темно и уже несколько часов метет метель, вообще ни черта не разобрать.
Я поставил на полку последнюю вымытую чашку, и мы вышли в прихожую. На пороге стоял улыбающийся Прейгер. Вот уж кого точно не ожидал увидеть. Мы разговаривали с ним пару дней назад, он, по-моему, даже не в Чикаго был. За последний год мы общались очень много и, можно даже сказать, почти подружились. Правда, Клер он, по-моему, так и не нравился.
– Мэтт? Какими судьбами? – удивился я, пропуская его в дом.
– Да я тут мимо проезжал, – широко улыбнулся он, – решил заскочить, поздравить. Доктор Дойл, – он схватил Клер за руку и, не дав ей сказать ни слова, театрально поцеловал ей руку, – позвольте выразить восхищение вашим цветущим видом! – Он достал из-за спины небольшую коробку в яркой упаковке и протянул ей. – Дойл, ты остался без подарка, галстуки в канун Рождества почему-то не продают, но я честно стучал в витрину закрытого магазина.
Клер:
Я изобразила на лице недовольство. Нет, Прейгер был забавным, он мне даже чем-то нравился, но я так и не смогла простить ему того, что произошло между мной и Коннором в прошлом декабре. Я понимала, что окончательное решение принимал Коннор, но не простить его я не могла. Так что предпочитала злиться на Прейгера.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я. – Зайдешь? У нас еще осталось мясо и десерт.
– Да нет, я так, заскочил просто. У меня все Рождество такое: заскочи к одной жене, чтобы поздравить, к другой жене... Я говорил, что у меня их три и все бывшие?
– Говорил, – кивнула я, все-таки не сдержав улыбку.
– Вот и к вам тоже заскочил между экс-мисисс Прейгер номер два и экс-миссис Прейгер номер три.
– Ты их в порядке занятой очереди посещаешь? – спросила я, улыбаясь уже шире. Нет, все-таки он забавный. Хотя мне казалось, что вся его клоунада – тоже маска.
– А как же еще?
Коннор:
– Точно не зайдешь? – на всякий случай переспросил я, прекрасно зная, что не зайдет. – У нас там Эксон, Доннер, Донахью.
– Доннер? – Мэтт тут же оживился. – Что ж ты раньше не сказал, но теперь уже поздно, первое слово дороже второго. Ладно, народ, счастливо вам, – он уже собрался уходить, но потом все же обернулся. – Имя придумали?
Я заскрипел зубами. Что они в это имя вцепились все?
– Назовите Мэтью, в честь меня, – он рассмеялся, увидев выражение лица Клер, – шучу я, поганое имя, сам всю жизнь мучаюсь. А вообще, Дойл, – он повернулся ко мне, – если ты утешаешь себя мыслью, что после того, как она родит, ты перестанешь ходить на цыпочках, могу тебя огорчить: будешь, только теперь уже вокруг ребенка.
– Что, с Даной виделся? – догадался я.
– Угу, – он кивнул и скорчил забавную рожу. – Подарил ей ноутбук на Рождество, так на день рождения она попросила машину. Нет, я все понимаю, 16 лет и все такое, но машина?
Мы втроем расхохотались.
– Ладно, не буду вас больше задерживать, меня все еще ждет Дженни.
Он махнул нам рукой и вышел.
Клер:
Я проводила Прейгера взглядом, потом повернулась к Коннору и совершенно серьезным тоном спросила:
– Кстати, Дойл, а девочку как назовем?
Коннор:
– Клер, – так же серьезно ответил я. – Вернее, Клер Линда. И называть будем Линдой. И пусть все вокруг думают, что у нас с тобой совершенно нет фантазии.
Клер:
– Прекрасно, – я закатила глаза к потолку. – Ты Коннор Эндрю, сын будет Эндрю Коннор. Я Линда Клер, дочка будет Клер Линда, использовать мы будем в наших случаях наши вторые имена... Думаю, Антону будет, что сказать на этот счет, – я рассмеялась. Ребенок пихнулся, и я уже привычным жестом погладила живот. – Вот, твой наследник согласен: это полная ерунда... Зато у него такой же покладистый характер, как у тебя, – добавила я. – Не стал портить мне Рождество, когда я его хорошо об этом попросила.
Коннор:
– Это не он покладистый, это ты прирожденный дипломат, – я чмокнул ее в нос и положил руку на живот, – договорись с этим мальчишкой, чтобы подождал еще хотя бы пару дней, в Рождество нас вряд ли станут откапывать, а с такой метелью до утра точно заметет по самую крышу.
На улице и в самом деле падал сильный снег, совсем такой, каким я всегда помнил его на Рождество в детстве. Надеюсь, Клер теперь тоже будет помнить Рождество именно таким.
Клер:
Никогда не замечала в себе особых способностей к дипломатии, но Коннору видней. Тем более что мне действительно вполне удалось договориться с Эндрю Дойлом-младшим на то, чтобы он не появлялся на свет еще пару дней. И даже чуть дольше. Новогоднюю ночь он нам все-таки подпортил, родившись под вечер тридцать первого декабря. Но это уже совсем другая история.