Рождественско-новогодний челлендж
Уровень: первый
Заявка: по заявке Татки с феста «Актер Пол Миллер каким-то образом попадает в тело и реальность своего героя Коннора Дойла»
Название: Reditum*
Жанр: RPF, ничего другого придумать не смогли)
Персонажи: Пол Миллер, Коннор Дойл, мельком Линдсей Доннер, Клер Дэвисон, Питер Эксон и Антон Хендрикс
Предупреждения: по отношению к Миллеру может быть ООС, ибо оригинальный характер мне неизвестен
Саммари: Если бы однажды Пол Миллер и Коннор Дойл встретились, что бы они сказали друг другу?
*Reditum – от лат. "возвращение"
***
Его что-то разбудило. Какой-то шум. Миллер открыл глаза и прислушался. Шум доносился с первого этажа, возможно, из кухни. Он откинул одеяло, размышляя, сходить проверить или вызвать полицию. В доме определенно кто-то есть, хотя по идее, он должен быть один. Решив, что трусом он никогда не был, а вызывать полицию смешно, вдруг это просто ветер распахнул окно, он достал из сейфа пистолет, снял с предохранителя и тихо вышел из комнаты.
На первом этаже было темно, лишь из-под кухонной двери выбивалась слабая полоска света, как будто там был включен бра над столом.
«Вызови полицию, ветер свет включить не мог», – тут же проснулся внутренний голос.
Отмахнувшись от всяких сомнений, Пол нажал на ручку и аккуратно приоткрыл дверь. В полумраке ясно была видна фигура у окна. Мужчина стоял к нему спиной. Он был примерно одного с ним роста, брюнет, одет в строгий темно-серый костюм и начищенные до блеска ботинки. Опущенные вдоль тела руки позволяли сделать вывод, что оружия при нем нет. И на грабителя вроде не похож, вряд ли вор пошел бы на дело в пиджаке, да еще и свет включал.
На всякий случай крепче сжав в руке пистолет, Пол вошел в кухню и остановился в пороге.
– Вы кто? – слишком спокойно для такого случая поинтересовался он.
Мужчина обернулся и Миллер от неожиданности отпрянул назад, больно ударившись затылком о дверной косяк. Перед ним стоял он сам, только какой-то немного не такой. Не такой, каким он привык видеть себя в зеркале. В первое мгновение он не мог понять, что именно не так, но потом сообразил: у двойника совсем нет седины, лицо немного моложе. Это как будто он сам, но лет на двадцать меньше.
Окончательно растерявшись, Пол опустил пистолет и повторил свой вопрос:
– Вы кто?
– Профессор Коннор Дойл, Управление по научным исследованиям и разработкам, – ухмыльнулся двойник. – Не узнал, что ли? Не так уж много времени прошло. Да и я для тебя не был рядовым персонажем. Мог бы и вспомнить. – Дойл как будто обиделся.
Миллер попытался собрать мысли в кучу, но получалось не очень успешно.
– Это что, шутка какая-то? – неуверенно спросил он.
Дойл закатил глаза.
– Я похож на шутку? Ну же, Пол, – он подошел чуть ближе, чтобы собеседник мог лучше его рассмотреть, – вспоминай. Пиджак, галстук, рубашка в полоску, волосы прилизанные.
– Да помню я тебя, – отозвался Миллер, чувствуя, как к голове подбирается мигрень. – Я только не понимаю, как такое возможно. Это сон?
– Нет, не сон.
Убедившись, что актер, сыгравший его, его помнит, Дойл вернулся к столу, нажал на кнопку электрического чайника.
– Я чаю выпью, ты не против? – формально поинтересовался он, доставая две чашки.
– Это бред, так не бывает, – снова сказал Пол.
– Опять двадцать пять, – фыркнул Коннор. – Это в твоем мире не бывает, в моем бывает еще и не такое, тебе ли не знать.
Окончательно убедившись, что это не сон и не его разыгравшееся воображение, Миллер отложил пистолет и сел за стол.
– И что ты здесь делаешь? – поинтересовался он, все-таки чувствуя себя потенциальным клиентом психиатрической клиники.
Дойл насыпал в чашки заварку, залил кипятком и поставил их на стол, устроившись напротив Пола и пододвигая ему одну чашку.
– Неделю назад тебе на почту прислали сценарий продолжения «Пси-фактора», – сказал он, внимательно разглядывая собеседника. – С [i]моим[/i] участием. Но [i]ты[/i] отказался. Я хочу знать, почему.
Миллер удивленно выгнул бровь. Вот, оказывается, что. Дойлу захотелось вернуться спустя почти семнадцать лет?
– Потому что я не хочу больше сниматься в этом сериале, – ответил он, чувствуя себя немного неловко под таким пристальным взглядом. Насколько он помнил, Дойл не любил смотреть в глаза, но, видимо, желание воскреснуть было сильнее. – Потому что считаю плохой идеей восстанавливать спустя тринадцать лет не самый популярный сериал.
– Все остальные согласились, – нахмурился Коннор. – Даже Нэнси. Хотя Линдсей была уверена, что ей участие уж точно не грозит. Один ты упрямишься. Я почему-то считал, что ты воспримешь эту идею с большим энтузиазмом.
– С чего бы? – усмехнулся Миллер. – Если хочешь знать, я всегда тебя недолюбливал.
– Да? – теперь точно так же выгнул бровь Дойл. – Странно. Я же был твоей лучше ролью на телевидении.
– Какое самомнение, – не удержавшись, фыркнул Пол. – Корона не жмет?
– Ну а кто еще? – как будто не слыша его, рассуждал Коннор. – Журналист в «H2O»? Очкарик в «Никите»? Или может быть, мэр в «Доброй ведьме»? А нет, прости, – Дойл театрально вскинул руку, как будто на ходу открывал удостоверение, – Агент Уайт. Напомни, где это было?
– В «Строго на юг», – хмуро подсказал Миллер.
– Вот. – Коннор отставил в сторону чашку с чаем и наклонился над столом, приблизив лицо к собеседнику. – Я был твоей единственной главной ролью. Лучшей ролью. Но, если хочешь знать, ты мне тоже никогда не нравился, так что мы квиты. – Он снова откинулся на спинку стула и потянулся к чашке.
– Я тебе не нравился? – возмутился Пол. – Я дал тебе жизнь!
Так и не донеся чашку до рта, Дойл замер, потом удивленно поднял глаза.
– Жизнь мне дали сценаристы, – спокойно заметил он. – А ты мне дал голос и внешность. За голос спасибо, фанатам нравится, а вот к внешности у меня есть претензии. Я бы предпочел быть чуточку повыше. Хотя серо-голубые глаза вроде в восторг девушек приводят. Ладно, внешность несущественна. Я эмоций больше хотел, чувств. Характер чуть открытее. Хоть какое-то выражение на лице.
– Эмоции, чувства? – переспросил Миллер. – Дойл, я играл по сценарию!
– Пфф, – Коннор поморщился. – Не мне тебе рассказывать, как топорно были прописаны характеры персонажей в сценарии. Можно было сыграть все, что угодно. Все так и сделали, только ты играл как по написанному. Ты вообще меня как-то себе представлял? Ну там, придумывал себе мою историю? Факты из жизни, которые бы как-то на меня повлияли?
– А как же ВМФ? – напомнил Пол. – Ты же у нас весь из себя крутой коммандер минного тральщика.
– Угу, только это тоже было в сценарии. Ты знаешь, мне иногда кажется, что фанаты придумывали меня гораздо чаще и лучше, чем ты, – он снова как будто обиделся. – В общем, дай мне второй шанс, а? Я не хочу, чтобы моя история закончилась в тридцать шесть лет.
– Но она закончилась, Коннор, – где-то в глубине появилась мысль, что он сходит с ума. Нельзя же действительно пить чай со своим персонажем и называть его по имени. – Ты умер в 122-ой. Ты погиб, защищая свою команду. Все. Тебя больше нет.
– А как же 418-я? – прищурился Дойл.
Пол прикрыл глаза, вспоминая, что за 418-я. А, это тогда, когда сценаристы в последней отчаянной попытке поднять рейтинги уговорили его сняться в еще одной серии.
– Только это был не ты, – сказал он, снова открывая глаза. – Это был твой клон, только и всего.
Коннор скрестил руки на груди и пристально посмотрел на него.
– Это мог быть я, – тихо произнес Дойл. – Я мог бы вернуться. И вообще мог бы не умирать, если бы ты не психанул и не заявил, что у тебя есть более важные дела, чем я. Знаешь, Пол, жизнь мне дал не ты, а вот отнял ее – ты.
Тихий вкрадчивый голос – [i]его[/i] голос – произвел на Миллера гораздо большее впечатление, чем все предыдущие слова его персонажа. Он вдруг понял, что сейчас перед ним сидит не имя на бумаге, не какой-то воображаемый герой. Перед ним сидит человек. Со своим характером, со своими привычками, со своими мыслями, которые он не удосужился узнать семнадцать лет назад. Со своей жизнью, которую он отнял, потому что не мог разорваться между сериалом и театром и не хотел быть вторым после Фрюера.
– Но ты же умер, как тебя воскресят? – спросил Пол.
Коннор поднял на него глаза, в которых неожиданно читалась надежда.
– О, с этим проблем не будет, – улыбнулся он. – За эти годы фанаты сериала написали столько версий, как я мог выжить или воскреснуть, что сценаристам даже напрягаться не пришлось, просто выбрать лучшее. Это все есть в сценарии, который ты даже не открыл.
Миллер все еще сомневался. Увидев его заминку, Коннор вздохнул.
– Ладно, я не хотел это делать, но, видимо, придется, – загадочно сказал он.
***
Пол открыл глаза, вспоминая свой странный сон. Приснится же такое. Нет, иногда ему снились его персонажи, если роль была сложной или премьера важной. Когда он долго учил роли и много репетировал. Но профессор Коннор Дойл был давно пройденным этапом в его жизни. Надо признаться, Пол крайне редко о нем вспоминал, а если и вспоминал, то с раздражением. Он не считал Дойла своей лучшей ролью. Может быть, единственной главной в сериалах, но не лучшей. Были роли серьезнее и интереснее.
Он перевернулся на другой бок и вдруг почувствовал, что что-то не так. В темноте очертания комнаты показались странными. Он включил торшер на прикроватной тумбочке и резко сел от неожиданности. Комната была незнакомой. Провалами в памяти Миллер никогда не страдал, поэтому осознание того, что проснулся в чужом доме, не представляя, как здесь оказался, пугало.
Подойдя к окну, он понял, что это не дом, а квартира. Квартира на шестом этаже какого-то города, подозрительно не похожего на Торонто. То есть он мало того, что не в своем доме, так еще и не в своем городе. Просто прелестно.
Пол осторожно вышел из комнаты, ожидая увидеть хоть кого-нибудь из хозяев квартиры, но вскоре выяснилось, что он здесь один. Проходя мимо зеркала, что-то в своем отражении показалось ему странным. Он вернулся и обомлел. Он снова был моложе на двадцать лет. Хотя нет, теперь он точно знал, что не на двадцать, а на семнадцать. Смутное подозрение закралось в голову. Он огляделся, пытаясь сообразить, где могут лежать документы. Вернулся в спальню, открыл ящик в тумбочке. Так и есть: паспорт, водительские права, медицинская страховка. Все на имя Коннора Эндрю Дойла, 1960 года рождения.
Миллер опустился на кровать и закрыл глаза. Это снова сон? Как такое может быть?
– Что происходит?! – вслух спросил он, как будто было кому ответить.
И неожиданно раздался голос.[i] Его[/i] голос. Такой, каким он слышал его в записи. Голос, которым, кроме всего прочего, говорил Дойл. Но самое страшное – этот голос звучал у него в голове.
«Я всего-то хочу, чтобы ты посмотрел на мою жизнь моими глазами».
– Дойл? – переспросил Пол, нервно оглядываясь.
«Он самый».
Голос действительно звучал в голове. И теперь в нем явно ощущалась насмешка.
– Что это за фокусы?
«Господи, я что, в пятьдесят три тоже был бы таким тупым? – раздраженно отозвался Коннор. – Миллер, я же тебе объясняю: я хочу, чтобы ты прожил один день в моем мире, в моем теле. Посмотрел на все моими глазами».
– Зачем?
«А чтобы понял, что я тоже хочу жить».
Пол решительно поднялся, прошел на кухню, налил в стакан воды прямо из-под крана и залпом выпил.
– Где я? – снова вслух спросил он.
«В моей квартире, – тут же отозвался Коннор. – И ты можешь не произносить слова вслух, я и так тебя слышу».
«Хорошо, – послушно согласился Пол. – Это Чикаго?»
«Да».
«А какой сегодня день?»
«8 февраля 1997 года».
«О! – Пол задумался. – Это ведь ты скоро…»
«Да, через пять дней я умру», – подтвердил Дойл.
«И что я должен делать?»
«Ничего, – Миллер просто наяву увидел, как его персонаж пожимает плечами, – просто прожить один день в моем теле. Сейчас шесть утра. У тебя есть время позавтракать, сходить в душ, одеться и доехать до лаборатории. Она тут, в пригороде. Расследуем какое-то дело, которое, уже понятно, является пустышкой».
Пол вздохнул, по подсказкам Дойла в своей (или его?) голове нашел кофе и сахар, позавтракал. Кроме пиджака и галстука Коннор заставил его тщательно побриться и уложить волосы.
– Ну ты и зануда, – снова вслух усмехнулся Миллер.
«А что делать? – вздохнул Коннор. – Ты играл так мало эмоций, что все невольно представили меня занудой. Теперь мне никуда не деться».
Черно-коричневый Шевроле Субарбан на парковке возле дома как будто был реквизитом из тех давнишних съемок. Пол даже удивился. Давно ему не приходилось сидеть в подобных автомобилях. Еще в большее недоумение его поверг мобильный телефон Дойла. Он уже так отвык от этих дурацких кнопок.
«Тяжело же вам без смартфонов», – заметил он.
Коннор только фыркнул и ничего не ответил.
Мобильная лаборатория действительно стояла в пригороде Чикаго. Поднявшись на три ступеньки, Миллер в нерешительности замер.
«Что такое? – ехидно отозвался Дойл. – Камер не хватает? Свет не так выставлен? Речь не выучил?»
Пол нахмурился и решительно вошел в лабораторию. Чувство дежа вю, возникшее еще в машине, с новой силой накрыло его. Давно забытые декорации теперь не были декорациями. В конференц-зале уже сидели Нэнси, Барклай, Су и Колин.
«Линдсей, Питер, Клер и Антон, – тут же поправил Коннор. – Это [i]моя[/i] реальность, Миллер, не забудь».
Чтобы хоть как-то взять себя в руки, Пол решил представить, что это просто съемка. Да, без режиссера, оператора и гримера, но съемка. Он снова Коннор Дойл. На дворе снова 1997 год.
«Молодец», – похвалил Дойл.
«Сам знаю», – отгрызнулся Миллер.
Он уверенно открыл стеклянную дверь и вошел внутрь.
– Доброе утро, Коннор, – улыбнулась Нэнси.
«Линдсей», – занудно поправил Дойл.
– Доброе, – ответил Пол.
Остальные тоже нестройно поздоровались. Совещание потекло своим чередом. Питер выдвигал бредовые идеи, Линдсей тихо хихикала, Антон молча улыбался, Клер витала где-то в своих мыслях. Пол верил и не верил в происходящее. Казалось, сейчас откуда-то сбоку раздастся голос Уилла «Стоп! Снято!» Они все расслабятся, Барклай привычно ослабит узел галстука и предложит всем выпить по чашке кофе. Но время шло, а никто совещание не останавливал.
«Они забавные, правда? – послышался голос Коннора, и в нем было столько тепла и даже нежности, что Миллер удивился. Он не замечал за своим персонажем особой любви к подчиненным. – Лин так мило в меня влюблена. Если бы ты не ушел, у нас мог бы быть роман».
Пол промолчал. Да, он знал, что у его персонажа и у персонажа Нэнси планировался роман во втором сезоне. Но никогда не думал, как к этому отнесся бы Дойл. Смысл было заранее это представлять? Вот раздали бы роли, он бы и представил.
Получив задания, команда разошлась. Миллер остался один.
«И что мне теперь делать?» – спросил он.
«Отчеты писать, – вздохнул Дойл. – Вон там папка со вчерашними исследованиями, нужно внести данные в компьютер, на их основании подготовить доклад Элсингеру».
Пол послушно взял папку, включил компьютер и принялся за работу. Да уж, это было не самое веселое занятие. Через полтора часа от цифр рябило в глазах, во рту пересохло без кофе. Даже Дойл непривычно молчал.
«Коннор», – мысленно позвал Пол.
«М?» – отозвался Дойл.
«Ты чего молчишь?»
«Я вообще неразговорчивый», – усмехнулся профессор.
« Но ведь мысли у тебя какие-то должны быть? Ты же о чем-то думаешь, когда занимаешься всей это рутиной».
«Нет. Вернее, наверное, думаю, но ты ведь никогда не задавался этим вопросом. Мы же уже выяснили, что ты меня себе не представлял. Не придумывал, что я делаю после работы, какие у меня увлечения, какие привычки. Это фанаты много чего напридумывали, наделили меня разными чертами характера, создали кучу вселенных. А ты – нет. У тебя я вот такой: бездушный робот, без чувств и эмоций. Наслаждайся».
Миллер задумался.
«Ну, если у тебя с Линдсей планировался роман, наверное, она должна тебе нравиться», – предположил он.
«Возможно», – согласился Коннор.
«То есть ты можешь думать о ней».
«Могу».
Пол отложил в сторону папку, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
«А еще ты можешь ходить с Питером по вечерам в бар, выпить по бокалу пива», – снова предположил он.
«Да, это тоже неплохо, – улыбнулся Коннор. – Питер наверняка забавный собеседник. Что еще?»
«Вы даже можете ужинать иногда все вместе, – продолжил придумывать Миллер. – А еще у тебя в квартире могут быть шумные соседи сверху, и иногда ты приходишь на работу, не выспавшись. Раз в несколько месяцев ты ездишь в гости к родителям. И ненавидишь заправлять служебную машину, поэтому обычно просишь это сделать кого-то другого. А еще ты терпеть не можешь… ну, к примеру, лук. Можешь же ты не любить лук?»
«Могу», – согласился Коннор.
«Зато любишь чай с бергамотом. И сыр. И дурацкие рождественские фильмы. И уже давно выбираешь место, куда бы пригласить Линдсей на ужин».
Дойл рассмеялся, но ничего не сказал. Пол продолжил выдумывать разные подробности из жизни своего персонажа, не замечая, как тот постепенно из героя сериала превращается в настоящего живого человека. Это оказалось так увлекательно, что он потерял счет времени. Очнулся только тогда, когда в конференц-зал осторожно вошла Линдсей.
– Ты не занят? – с улыбкой поинтересовалась она.
– Нет, – ответил Пол, вдруг вспоминая, что Линдсей всегда смотрела на Коннора с улыбкой.
– Мне нужно с тобой обсудить пару вопросов, – она села за стол рядом с ним и положила перед собой папку с бумагами.
«Линдсей варит обалденно вкусный кофе», – услужливо подсказал Дойл.
– Лин, может, выпьем сначала кофе? – тут же отозвался Пол. – У тебя он очень вкусный.
Линдсей счастливо улыбнулась.
– Конечно, я сейчас принесу.
«Дойл, да она действительно в тебя влюблена», – с удивлением отметил Миллер, когда за ней закрылась дверь.
«Доброе утро, – фыркнул Коннор. – Я тебе об этом говорил. Только ты не дал мне и шанса ответить на ее чувства».
«Хочешь, я ее сейчас куда-нибудь приглашу?» – предложил он.
«Нет. Не стоит. Через пять дней я умру. Она и так будет страдать. Не нужно сейчас давать ей надежды, которым сбыться не суждено».
«Но… – Пол растерялся. – Может, можно все как-то исправить?»
«Машину времени еще не изобрели, – грустно сказал Дойл. – Ты не можешь вернуться назад и согласиться на второй сезон. Ты ушел, я погиб. Все. Это твоя жизнь и мой канон. Это неисправимо».
Миллер сжал пальцами виски. Действительно, время нельзя повернуть вспять, прошлое не изменить. Да и нужно ли? Его жизнь сложилась так, как сложилась, и он ею доволен. Он никогда не считал профессора Дойла своей лучшей ролью. Это была просто роль.
***
Пол снова открыл глаза, боясь даже представить, где он находится в этот раз. В комнате было достаточно светло. Это было его спальня, в его доме, в Торонто. Он прислушался – было тихо. Поднялся с кровати, первым делом заглянул в зеркало. Да, все пятьдесят три собственной персоной. Спустился вниз, зашел на кухню. Там, к его облегчению, никого не было. Чашки все вымыты, никаких следов ночного гостя. Он огляделся в поисках пистолета, который, точно помнил, положил на стол, но там было пусто.
Миллер вернулся в спальню, открыл сейф, код от которого знал только он. Пистолет был там. И что это означает? Это все был сон? Не было никакого Коннора Дойла в его доме? Он сам не был в квартире Дойла?
Господи, ну конечно, не был. Это всего лишь сон. Просто недавно ему прислали сценарий возможного продолжения сериала, который он даже не прочитал, вот подсознание услужливо и подкинуло такое странное сновидение.
Он зашел в ванную, плеснул в лицо холодной воды и уставился на себя в зеркало. А что, Дойлу бы его седина, наверное, пошла бы. Интересно, как там сценаристы собрались его воскрешать? Он зашел в кабинет, достал из ящика папку со сценарием, сел за стол и принялся читать. Спустя какое-то время, дочитав до последней страницы, потянулся к телефону, чтобы сказать, что готов снова сыграть роль профессора Коннора Дойла из Управления по научным исследованиям и разработкам.