Открыть фик целиком в отдельном окне
Рождественско-новогодний челлендж
Уровень: первый
Задание: невыполненная заявка с феста – «фик, где главный персонаж – Купер».
Название: Доктор Купер и его внутренний зоопарк
Персонажи: команда первого сезона
Жанр: джен
Предупреждения: видимо, ООС
Саммари: о специфическом мировоззрении биологов.
***
Наверное, каждый выпускник биологического факультета в своей жизни хоть раз, да слышал фразу: «Ты же биолог, значит – зверушек любишь!» Авторы этих заявлений почему-то упорно игнорируют следующий факт – средний биолог за время обучения убил и распотрошил такое количество «зверушек», что вполне мог бы померяться опытом со средним же практикующим сатанистом. Однако в случае с Ленноксом Купером данное утверждение попало бы, что называется, «в яблочко». Доктор Купер любил животных, искренне и самозабвенно. Особенно тех, которые у большинства людей вполне обоснованно вызывали приступы брезгливости. Змей, насекомых, даже паразитов – кто мы такие, чтобы осуждать живое существо за его образ жизни? Каждая тварь на этой планете по-своему совершенна. Алмаз, ограненный миллионами лет эволюции, идеально подходящий для выживания в данном месте и времени.
Вот к людям Купер относился гораздо прохладнее. Представители вида Homo sapiens, семейства гоминид, надсемейства узконосых обезьян, с каждым годом все сильнее его разочаровывали. По мнению зоолога, данный вид своим поведением нисколько не оправдывал столь самонадеянно присвоенного звания «венца эволюции». Казалось бы, за столько лет, прошедших с момента, когда наш далекий предок впервые спрыгнул с дерева, можно было бы и придумать что-нибудь новенькое… но нет. Понастроили небоскребов, завалили планету отходами – даже околоземную орбиту умудрились осколками замусорить, это ж надо! А приглядишься – все та же стая неотесанных макак скачет, воинственно задрав хвосты и угрожающе выпятив грудь. Да что здесь далеко ходить за примерами, взглянуть хотя бы на коллег Купера. Казалось бы, ученые, интеллектуальная элита общества… а туда же. Полчаса уже орут друг на друга, руками машут, а дело тем временем ни на шаг с мертвой точки не сдвинулось.
– Коннор, честное слово, с криогенными пушками мы его через полчаса тебе готовеньким принесем! Пикнуть не успеет!
– Питер, какая буква в слове «нет» тебе непонятна? Может, прогуляешься в морг, еще раз посмотришь на тела? Хочешь к ним в компанию? Почему, черт возьми, я должен тебе объяснять очевидные вещи?
Купер ситуацию комментировать не рвется – ему давно все предельно ясно. Существо, поселившееся в окрестностях маленького городка на западе штата Висконсин, является, по сути, обычной пиявкой, Haementeria ghilliani, если вспомнить латынь. Просто пиявка эта почему-то вымахала до полутора метров и спокойно передвигается в воздушной среде. Очень резво, надо отметить, передвигается – Рэй от нее еле увернулся при недавнем «визуальном контакте». И, разумеется, согласно закону подлости, который, пожалуй, давно пора было внести в список основных законов жизни на этой планете, мутировавший организм не отказался от привычки питаться кровью крупных теплокровных существ.
– Как я уже говорил, раствор индалона или диметилфталата оказывает отпугивающее действие… – бормочет зоолог, но его давно уже никто не слышит.
Тут давно уже вовсе не в пиявке дело. Просто Питер в очередной раз решил оспорить авторитет Коннора, не соглашаясь с его решением. Купер знает – в каждой стае непременно есть молодой и, что называется, «борзый» самец, периодически претендующий на место вожака, и роль его, на самом-то деле, очень важна – он не позволяет вожаку расслабляться, тот всегда должен быть наготове, дабы поставить на место зарвавшегося щенка. Удивительно стабильная в своей динамичности система.
Вот только Коннор что-то слишком уж выходит из себя, нехарактерное для него поведение. Обычно своим спокойствием руководитель группы вызывает у Купера более глубокие зоологические ассоциации, с млекопитающими не связанные. Холодный, не несущий и тени эмоций взгляд его напоминает Куперу о жившей у него когда-то игуане. Та, помнится, часами могла сидеть неподвижно на подоконнике, точно пыталась согреться в лучах далекого зимнего солнца за окном, да вот не хватало ей этой энергии даже для простейшего движения. Однако когда умиленный хозяин, бормоча ласковые слова, приближался к ней с куском отменного мяса, рептилия чуть поворачивала голову и встречала его таким вот холодным, бесконечно отстраненным взглядом существа, более древнего, чем вся человеческая цивилизация. «Что еще за наглые теплокровные копошатся на МОЕЙ Земле?» – вопрошал этот взгляд, и Купер с трудом подавлял внезапный порыв – извиниться за бесцеремонность и тихонечко уйти из комнаты.
Может, именно поэтому многие люди боятся рептилий – чувствуют себя непрошеными гостями в присутствии истинных владельцев?
Вот, например, Питер боится змей. Купер усмехается уголком рта. А не поэтому ли в спорах с Коннором он рано или поздно неизбежно сдается?
Линдсей горящими глазами смотрит на мужчин… ладно, будем честны, скорее – на одного мужчину. В ее движениях, в ее взгляде – голод дикой кошки, которую давненько никто не прихватывал зубами за загривок. В ее поведении вообще есть что-то неистребимо кошачье. Купер думает рассеянно, осознает ли девушка, что бытие хищницы – палка о двух концах? Сегодня инстинкт заставляет ее ноздри трепетать при виде недостижимой пока добычи – а завтра тот же инстинкт погонит ее дальше, к новым победам. В семейном гнезде ей будет скучно, а некогда желанный объект ее страсти, если и попробует удержать – в полной мере испытает на себе остроту кошачьих коготков.
Люди ужасно скучны, все их мелодраматические страсти – вариации на тему базовых животных инстинктов.
– Наш монстр не может долго без воды, – говорит Купер, дождавшись паузы в споре, и лица коллег наконец-то обращаются к нему. – Если он обитает где-то на заброшенных складах, значит, там должна быть достаточно крупная цистерна с водой. Или, может быть, подвал, затопленный грунтовыми водами после разрушения дренажа. Нужно найти его логово и… подсолить воду. Пиявки не выносят соленой воды. При достаточно высокой концентрации хлора оно погибнет на месте. И никакого личного риска для сотрудников.
Коннор смотрит на него с одобрением. С зоологом он почему-то никогда не спорит. Видимо, чувствует инстинктивно, что тот не претендует на место вожака, да и никогда не станет. Доктор Купер осознанно избегает этих социальных игр – считает ниже своего достоинства опускаться до уровня обезьяны. Только улыбается, глядя с умилением на окружающий зоопарк. Вероятно, поэтому многие искренне считают его добродушным человеком.
– А как мы узнаем, что его там сейчас нет? – осторожничает Рэй. Он еще помнит промелькнувшие прямо перед его лицом присоски, и не горит желанием с ними тесно контактировать. Рэй – смелый человек, он умеет подавлять инстинктивные страхи, но здесь дело в ином – в его памяти уже закрепился условный рефлекс. Побежали сигналы по цепочкам нейронов, связывая воедино картину страшных присосок, зловонный смрад из разверзнутой пасти и неизбежный выброс в кровь адреналина.
– Выманим на живца! – предлагает Питер. Явно специально выбрал самый экстремальный вариант – снова провоцирует Коннора. Куперу кажется, что еще мгновение, и Дойл по-звериному зарычит. Но тот, кажется, всерьез обдумывает этот вариант. Охотничий инстинкт самца все-таки никуда не деть, можно только замаскировать его под какую-нибудь, скажем, «преданность делу». Чего уж там – они все хотят поймать эту тварь, так или иначе.
– Ну, кто из нас быстрее бегает? – смеется Линдсей.
– Можно взять какое-нибудь животное… – задумчиво произносит Коннор. – Например, свинью… тут же за городом сплошные фермы, так?
«Свинья-то вам что сделала?», – возмущенно думает Купер, но спорить и предлагать себя в качестве приманки почему-то не спешит. Мощная все-таки штука – животный инстинкт самосохранения. Перешибает даже чисто человеческий снобизм.
