Открыть фик целиком в отдельном окне
Рождественско-новогодний челлендж
Уровень: первый
Заявка: по заявке killsik, которая хотела фик, где бы Дойл бегал за Доннер :)
Жанр: романс
Персонажи: Коннор Дойл, Линдсей Доннер, Клер Дэвисон, Питер Эксон, мельком Френк Элсингер, Мэтт Прейгер, Кертис Роллинз, Марк
Предупреждение: АУ без учета Архангельска, пейринг Коннор/Линдсей, ООС персонажей
Саммари: Однажды Линдсей познакомила коллег со своим бойфрендом Марком, и Дойл неожиданно понял, что упускал все эти годы.
Это недоразумение звали Марк.
— Когда она с ним познакомилась? — Коннор проводил взглядом стремительно удаляющуюся парочку.
— Месяца три назад.
Он поднял голову и встретился глазами с Клер. Она сидела напротив, скинув одну туфлю на пол, подтянув к груди ногу и обнимая ее руками.
— А ты думал, она по тебе вечно сохнуть будет? — с едва уловимой насмешкой в голосе поинтересовалась она.
Коннор молча пожал плечами. Клер взяла со столика бутылку пива, сделала несколько глотков, уперлась подбородком в колено и внимательно посмотрела на Дойла.
— Сколько вы знакомы? — спросила она и тут же сама себе ответила: — Лет пять. Сколько она за тобой бегала? Примерно столько же. Сколько ты не обращал на нее внимания?
На последний вопрос она даже не стала отвечать, и так все было понятно.
— Так какие у тебя претензии, Дойл? Выросла девочка. Прошла любовь, завяли помидоры. И так долго держалась. Я вот через три месяца сдалась.
— Ты? — Коннор удивленно посмотрел на нее.
— А я что, не женщина?
Клер сменила позу: опустила ногу на пол и откинулась на спинку не слишком удобного дивана.
— Мне еще тридцати не было, когда мы познакомились. Я была совсем молоденькая, а ты весь такой шикарный, аккуратный, серьезный — мечта, а не мужчина. Я три месяца вздыхала по углам и ловила твой взгляд, а потом поняла, что смысла по тебе страдать нет, ты в мою сторону даже не смотришь. Я это поняла, а Линдсей вот нет.
Коннор бросил быстрый взгляд в сторону танцпола и снова отвернулся.
— Линдсей тоже поняла, видимо.
Клер тоже посмотрела на танцующих людей. Ровно по центру, держа друг друга в объятиях, медленно двигались в такт музыке Линдсей и Марк.
— По правде говоря, — Клер снова повернулась к Дойлу, — не представляю, что Лин в нем нашла. Разве что… — она закусила губу и в упор уставилась на Коннора.
— Разве что — что? — поторопил ее тот.
— Разве что она в него не влюблена, а выбрала лишь потому, что он полная противоположность тебе. Ей надоело бегать за тобой, а найти другого похожего она не может, потому что всех с тобой сравнивает и они проигрывают на твоем фоне. Вот она и пошла от противного.
Коннор взял свою бутылку, отпил из нее и задумчиво посмотрел на этикетку, как будто производители пива могли написать на ней ответы на его вопросы. Видя, что он молчит, Клер продолжила:
— В таком случае у тебя есть шанс.
— Шанс? — Коннор поднял на нее глаза.
— Господи, Дойл, — Клер презрительно фыркнула, — ну признайся уже себе, что Линдсей тебе нравится! Признайся и действуй. Чем раньше ты это сделаешь, тем больше у тебя шансов. Пока ты будешь изображать из себя бесстрастную статую, она на самом деле влюбится в этого Марка, и тогда ты хоть замуж ей предложи, все равно уже поздно будет.
Коннор снова уставился на этикетку. Признаться самому себе? В чем? В том, что Линдсей Доннер ему нравится? Так конечно нравится. Она красивая, образованная, умная женщина. Она нравится ему точно так же, как вот и Дэвисон, как та же Константин.
Или не так? Ни Дэвисон, ни Константин никогда появлялись в его мыслях вне работы. Никогда, ужиная в одиночестве, он не думал о том, что сейчас было бы неплохо, чтобы напротив него сидела Клер или Наташа. Никогда, услышав какую-нибудь интересную вещь, он не думал, что главное не забыть рассказать им об этом. И никогда в женщинах он не искал азиатские черты или кудрявые волосы.
Коннор попытался вызвать в памяти тех женщин, с которыми встречался за последние несколько лет. И все они были как на подбор блондинками с ногами от ушей. Он просто считал, что у него такой вкус, но если вспомнить всех его предыдущих пассий, до того, как в его команде появилась Доннер, то можно было заметить, что вкус его весьма резко и односторонне изменился.
Ну ладно, будем считать, что он себе признался. Дальше что? Каким образом он будет добиваться ее расположения? Нет, Дойл прекрасно умел ухаживать за девушками. Он знал, что и как нужно сделать, чтобы получить секс на одну ночь, знал, как завязать роман на подольше. Но… это ведь Линдсей. Это его коллега, его подчиненная. Они вместе съели не один пуд соли, прошли и огонь, и воду, не раз и не два вместе сидели в засадах, ходили в разведку и даже спали в одной палатке. Она была сродни Эксону. Друг и соратник.
И, самое главное, нужно сразу решить, что ему от нее нужно. Как далеко он готов зайти. Потому что если они переспят пару раз и ему надоест, пути назад уже не будет. Это еще можно было сделать, пока она за ним бегала. Провели бы вместе пару ночей, а потом не сложилось, ну что ж, ты сама хотела, я поддался. А сейчас, если он намерен действительно ее добиться, поступить так будет уже невозможно. После этого как сотрудника он ее точно потеряет. И поэтому ему здесь и сейчас нужно решить, что для него важнее: Линдсей как женщина или как ценный аналитик.
Коннор снова посмотрел на танцпол. Разве выбор не очевиден?
***
Как оказалось, решить было гораздо легче, чем сделать. По крайней мере, прошел уже месяц с тех самых совместных посиделок в баре, где Линдсей познакомила их всех со своим бойфрендом Марком, а Коннор даже не придумал, что и как он будет делать со своей внезапно обнаружившейся симпатией к Доннер. Странно, раньше за ним подобной робости не водилось.
Зато только сейчас он начал замечать изменения в поведении Линдсей. Теперь, приходя на работу, он больше не заставал кофеварку в боевой готовности. Видимо, раньше ее в таковом положении всегда держала Лин, чтобы любимый шеф сразу мог выпить кофе. И сахар теперь приобрел свойство неожиданно заканчиваться, и батарейка в ноутбуке садиться, и документы лежать как и где попало. Коннор всегда считал, что он педант в плане порядка, но неожиданно выяснилось, что в офисе его поддерживал вовсе не он.
На совещаниях он всегда знал, что, если поднимет голову, встретится взглядом с Линдсей. Он уже так привык к устремленным на него серым глазам, что перестал их замечать. Теперь же постоянно чувствовал на себе взгляд других, карих глаз. И в них, вместо молчаливого обожания, искрилась откровенная насмешка. О чем Коннор жалел больше всего, так это о том, что в тот момент, когда Линдсей весело сказала «Знакомьтесь, это Марк», рядом с ним оказалась именно Дэвисон. Если бы на ее месте был Питер, у него не хватило бы проницательности понять, что произошло. Если бы Хендрикс, у него хватило бы такта промолчать. Но напротив него с бутылкой пива сидела Клер. Слишком проницательная и совершенно бестактная.
— Ну что, как насчет обеда? — поинтересовался Коннор, захлопывая крышку ноутбука. — Я чертовски голоден.
— Поддерживаю, — тут же отозвалась Линдсей.
— А я… — начал было Питер, но вдруг захлопнул рот и укоризненно посмотрел на сидящую напротив него Клер. Судя по тому, как дернулась та, Эксон только что получил под столом ногой от доктора Дэвисон. — … не голоден, — хмуро закончил физик и опустил глаза вниз.
Коннор удивился, но ничего не сказал. Когда это Питер отказывался поесть?
— А ты, Клер?
— Я лучше поработаю, — улыбнулась Клер. — У Мэтта сегодня выходной, поэтому в моих интересах закончить пораньше.
И только тогда Дойл понял, что насмешливые карие глаза перешли к активным действиям. Видимо, отчаялись, что шеф сообразит сам. Только этого еще не хватало. Коннор давно заметил, что в последнее время в Управлении взгляды на субординацию заметно смягчились. Не то, чтобы это его раздражало, но и позволять подчиненным садиться себе на голову, а тем более влезать в его личную жизнь, он не собирался. Судя по всему, кого-то в скором будущем ждет серьезный разговор на эту тему.
— Ну что ж, Линдсей, тогда идем только мы с тобой, — улыбнулся Коннор, снимая с вешалки пальто.
— Видимо, так, — тоже улыбнулась в ответ Линдсей, и Коннор снова подумал, что еще несколько месяцев назад на предложение пообедать вдвоем она реагировала бы не так сдержанно.
Уже закрывая за собой стеклянную дверь конференц-зала, Коннор услышал шепот Клер:
— Пиццу закажем, не ной.
***
…— И было совершенно непонятно, зачем, собственно, мы туда поехали, — закончила Линдсей.
Коннор не слушал. Он никак не мог отделаться от неправильности и нелогичности происходящего. Они вдвоем сидели в небольшом уютном ресторане, народу было немного, верхний свет погашен, все освещение давали лишь свечи на столе и приглушенные бра по периметру зала, фоном играла негромкая мелодия. Обстановка была слишком романтичной для того, чтобы говорить о работе. Но Линдсей упрямо говорила именно о ней.
Неделю назад, когда он позвал ее на обед, они о работе не говорили, хотя тогда это было бы логичнее. Но тогда они обсуждали какие-то фильмы, которые, как выяснилось, нравились им обоим. Тогда же Коннор и предложил ей как-нибудь поужинать вместе. Линдсей согласилась легко, как будто ждала от него этого предложения. Впрочем, она ведь действительно его ждала. Долгих пять лет. И даже чуточку больше.
Коннор позвал ее в этот французский ресторан, зная, что ей нравится французская кухня, а она весь вечер говорила о работе. Как будто испугалась этой чересчур романтичной обстановки и пыталась скомпенсировать ее банальной беседой. И именно это казалось Коннору нелогичным.
— Ты меня слушаешь, Коннор? — чуть обиженно спросила Линдсей.
Он выплыл из своих мыслей и посмотрел на сидящую напротив женщину.
— Прости, — он виновато улыбнулся. — Я немного задумался.
— О чем? — Линдсей кокетливо улыбнулась. Именно так она улыбалась ему все предыдущие пять лет.
— О том, что я сижу в ресторане с красивой девушкой и разговариваю о работе, — неожиданно признался он.
Линдсей покраснела.
— Ты молчишь, — чуть слышно произнесла она, — это я разговариваю. И я не знаю, о чем с тобой говорить кроме работы.
Коннор удивленно поднял на нее глаза.
— За все годы нашей совместной работы мы много раз вместе обедали и ужинали, — продолжила Линдсей, видя, что он молчит, — и даже пару раз, вдвоем. И мы всегда говорили о работе.
— В прошлый раз мы обсуждали что-то другое, — заметил Коннор.
Линдсей растерялась и замолчала.
— Мы ведь сейчас не работе, Лин, — продолжил он, — нам совершенно необязательно говорить о ней.
— А о чем нам говорить? — переспросила она. — Я вообще не понимаю, Коннор, зачем ты меня сюда позвал.
Теперь растерялся уже он.
— Как зачем? Поужинать вдвоем.
Он давно уяснил, что в непонятных ситуациях лгать нельзя. Можно не говорить всей правды, но и не лгать.
— Почему именно сейчас? — Линдсей пытливо заглянула ему в глаза. — Что такого случилось, что ты вдруг позвал меня на ужин?
— Не знаю, — Коннор пожал плечами, — просто захотелось.
— Захотелось? — переспросила она. — С чего бы, Коннор? Ты пять лет меня не замечал. Ты игнорировал меня, делал вид, что я бесполое существо, что я просто диктофон и видеокамера, которые приносят тебе свидетельские показания. — Видя, что он хочет перебить ее, Линдсей предупреждающе подняла руку. Раз уж она набралась смелости наконец-то ему все высказать, пусть и под действием двух бокалов вина, перебивать себя она не даст. — А я тебе скажу, почему. Потому что пока я бегала за тобой хвостом, пока тебе нужно было всего лишь пальцем меня поманить, и я бы босиком среди ночи к тебе прибежала, я тебе была не нужна. А теперь, когда я наконец-то выбросила тебя из головы, когда начала жить без тебя, встретила другого мужчину, ты вдруг меня разглядел. Я не изменилась за последние месяцы. Ноги у меня не выросли, грудь не увеличилась, мозгов не добавилось. Я такая же, как и была. Изменилось мое отношение к тебе. А у тебя, видимо, проснулся этот ваш знаменитый мужской инстинкт охотника. Завоевать то, что вам не принадлежит. Только знаешь что, Коннор, — Линдсей скомкала салфетку и швырнула ее на стол, — в то время, когда зарождались инстинкты, люди выживали не только благодаря охоте, но и собирательству. Может, стоило взять то, что плохо лежало, чем теперь заниматься глупой, никому не нужной охотой?
Она вскочила со стула, еще раз бросила на него уничижительный взгляд и, громко стуча каблуками, поспешила к выходу.
Коннор, пораженный ее страстной тирадой до глубины души, остался сидеть на месте, глядя в то пространство, где только что было ее лицо. Она была права, отрицать это было бы глупо. Он действительно не замечал ее все эти годы. Не потому, что она не интересовала его, как он уже выяснил, вспомнив внешность всех своих последних пассий. И не потому, что считал невозможным роман на работе, были же у него отношения с той блондинкой из лаборатории, пусть недолгие, но были. Дело было в другом. Он был молод, амбициозен, возможно, излишне честолюбив. Кроме работы его мало что интересовало, и уж точно он не был готов к длительным серьезным отношениям, а Линдсей, он был уверен, хочет именно их, с ней бурным, но коротким романом не отделаешься.
Что изменилось сейчас, он не знал, но был уверен, что это не тот банальный инстинкт охотника, о котором говорила Линдсей. Здесь было что-то другое. Возможно, он наконец-то повзрослел. Ему уже почти тридцать девять, пора бы иметь что-то, кроме бесконечной работы. Нет, он вовсе не имел в виду семью и детей, до этого он вряд ли когда-то повзрослеет, слишком многим придется пожертвовать. Скорее просто хотелось хоть какой-то стабильности в жизни. Хоть в какой-то ее области. Возможно, те самые серьезные отношения. И пора было взглянуть правде в глаза — Линдсей для этой роли подходила как нельзя лучше. Только он опоздал.
Коннор усмехнулся. Ну уж нет. Если бы он всегда так быстро сдавался, он не был бы в двадцать девять лет коммандером ВМФ США, а в тридцать девять лучшим кейс-менеджером крупной частной организации, имеющим доступ ко многим секретным делам Управления, курирующим интереснейшие разработки. И тут еще нужно посмотреть, кто выиграет эту битву: он или это недоразумение Марк.
***
О том, что кому-то из трех присутствующих на совещании кейс-менеджеров придется отмечать Рождество в Саванне, штат Джорджия, Френк Элсингер сообщил рано утром 23 декабря.
— Я обещал жене быть дома, — тут же заявил Кертис Роллинз.
— А я дочери, — поддакнул Мэтт Прейгер. — Меня уже на день Благодарения заперли в какую-то глухомань в Техасе, ловить чупакабру. Пусть вот он, — Прейгер кивнул в сторону сидящего напротив Дойла, — едет. Ему все равно отмечать не с кем.
Коннор удивленно приподнял левую бровь, но промолчал. Собственно, планов на Рождество у него действительно не было, почему бы и не съездить. К тому же, он всегда может заявить в группу Линдсей. Чем не повод отметить праздник вместе? Даже если последние лет двадцать его не отмечал.
Дело оказалось с трупом, поэтому Дэвисон тоже не избежала участи уехать в Джорджию накануне Рождества. Равно как и Эксон. От Чикаго до Саванны чуть больше полутора тысяч километров, поэтому выезжать пришлось сразу после обеда. Никто не был в восторге от этой поездки, но спорить с начальством не решились.
— Почему на машине? — только и спросил Питер.
— А ты думаешь, накануне Рождества реально купить билеты на самолет? — усмехнулся Дойл. — Все уже мыслями пьют шампанское под елкой, никому не хотелось этим заморачиваться.
Коннор уверенно вел их Шевроле, изредка поглядывая в зеркало заднего вида. Это тоже было необычным. Всегда, все пять лет, в самолетах, в машине, Линдсей сидела рядом с ним. Теперь же она предпочла устроиться на заднем сидении рядом с Клер, пустив вперед Питера. Причем села за водительским местом, чтобы даже в зеркале не встречаться глазами с Коннором. Перед самым отъездом Клер шепнула ему, что Лин собиралась отмечать Рождество с Марком, а шеф поломал ей все планы, так что пусть пощады от мисс Доннер не ждет. Дойл тогда едва сдержал довольную улыбку. Собственно, этого он и хотел.
Едва они выехали за пределы Чикаго, Клер достала из сумки стопку белой бумаги и три пары ножниц.
— Зачем это? — подозрительно спросил Питер.
— Снежинки вырезать будем, — пожала плечами Клер. — По моим подсчетам, в Саванну мы приедем хорошо если к утру. Мобильная лаборатория и того позже. Нам сразу же придется заняться расследованием, максимум, что нам позволит начальство, — она кивнула в сторону Дойла, — сходить в душ. А завтра Рождество, и если я встречаю его не дома, так пусть хоть лаборатория будет украшена.
Она раздала всем ножницы и бумагу, показала, как делать снежинки, и работа закипела. Коннор сначала хмурился, наблюдая за активной деятельностью своих подчиненных, затем хотя бы морально включился в процесс, давая Питеру совершенно ненужные ему советы по правильному вырезанию снежинок из бумаги. Атмосфера в машине заметно изменилась, все шутили, вспоминали интересные случаи из жизни, связанные с этим праздником, много смеялись, и Коннору с огромным трудом удавалось следить за дорогой.
Через пару часов стемнело, работа постепенно поутихла, поскольку в темноте вырезать не получалось, а свет в салоне Дойл включать не разрешил. Правда, к тому времени, они навырезали уже сотни две снежинок, можно было больше и не стараться. Еще через час-два утихли и разговоры, коллеги постепенно уснули, оставив водителя бодрствовать одного.
В Саванну они приехали утром. Как и говорила Клер, Дойл выделил всем полчаса на душ и завтрак, а затем все приступили к расследованию феномена. Работы было много, свидетелей около полусотни, поэтому Коннор и Линдсей освободились только к вечеру. Мобильная лаборатория давно стояла в положенном месте, вспомогательная команда сделала свое дело и была отпущена в отель, остальным же предстояло совещание.
Войдя в конференц-зал, Коннор и Линдсей не обнаружили там своих коллег. Зато на всем, где только можно было, висели вырезанные в машине снежинки, с два десятка даже свисали с потолка.
— Дэвисон постаралась на славу, — со сдержанной улыбкой заметила Линдсей.
— Надеюсь, отчет по вскрытию она подготовила так же хорошо, — усмехнулся в ответ Коннор, вешая свое пальто на вешалку в углу.
— Дэвисон вообще молодец, — раздался сзади голос Клер, — что бы вы без нее делали?
Коннор обернулся. Патологоанатом группы затаскивала в лабораторию три огромных пакета, в одном из которых недвусмысленно позвякивали бутылки. Дойл поморщился. Попойку устроить решила, что ли? С нее станется. Следом явился и Эксон с… елкой в руках. Настоящей, живой елкой.
— Это… что? — Коннор изумленно переводил взгляд с елки на Питера.
— Это елка, Дойл, — фыркнула Клер, снимая теплые варежки и отряхивая с волос несколько чудом упавших с неба снежинок, — непременный атрибут Рождества, если ты не знал.
— А в пакете у тебя тоже атрибуты звенят? — заметил Коннор.
Клер выпрямилась и презрительно уставилась на шефа.
— Знаете что, профессор, раз уж вы вытянули нас всех сюда на Рождество, можно мы хотя бы отметим его, как полагается? Когда там рабочий день заканчивается? — Клер тряхнула рукой, пытаясь разглядеть время на часах. — Черт с ним, — пробормотала она, так и не увидев, что хотела, — сейчас совещание проведем и, — она вскинула руку вверх, — праздновать!
Однако начать совещание сразу не получилось. Сначала Эксон устанавливал елку в углу, потом девушки ее наряжали всем, что нашлось в лаборатории. В итоге, за неимением красочных шаров, рождественское дерево было украшено всей лабораторной канцелярией: ручками, карандашами, скрепками, ластиками. Линдсей щелкнула всех коллег на Полароид и повесила на ветки четыре фотографии. Питер, под недовольным взглядом шефа, наспех спаял из светодиодов что-то наподобие гирлянды, поэтому елка даже сверкала. Вместо рождественских носков на стену за ручки были подвешены четыре чашки.
— Все равно мы не приготовили подарки друг другу, сойдут и чашки, — смеялась Линдсей.
Проводить в такой обстановке совещание оказалось делом нелегким. Когда в ведерках со льдом стоят бутылки шампанского, по тарелкам разложены фрукты, а в медотсеке в холодильнике лежит купленная заранее пицца, которую нужно всего лишь разогреть, работа — это последнее, что приходит в голову.
Спустя полчаса бесплодных попыток поговорить о деле, Коннор махнул рукой.
— Ладно, на сегодня все. Работники из вас никакие.
Питер хитро ухмыльнулся и демонстративно посмотрел на часы, затем повернулся к Клер.
— Я же говорил, не продержится он час.
Клер закатила глаза, достала из кармана стодолларовую бумажку и протянула физику. Питер спрятал ее в карман, потянулся к своему пальто, вынул оттуда видеокассету.
— Это что? — едва сдерживая смех, поинтересовалась Линдсей.
— Рождественская комедия. Мы будем пить шампанское, есть пиццу и виноград и смотреть фильм на большом экране.
Линдсей забрала у него кассету.
— «Один дома». А еще старше ничего не нашел?
— Я и это по большому блату достал, — обиделся Эксон.
— Да пофигу, что смотреть, главное, компания хорошая, — отмахнулась Клер. — Кстати, — она посмотрела на коллег, — по-моему, мы еще никогда не отмечали Рождество вчетвером, хоть работаем вместе не один год.
— Коннор с нами никуда не ходит, — улыбнулась Линдсей.
— Отличная возможность начать, — Клер фамильярно хлопнула шефа по плечу.
Коннор едва не взвился от такого, но вовремя сообразил, что это, в принципе, неплохая возможность отыграть несколько очков у того недоразумения. Его-то здесь нет. Питер бодро вскочил со своего места и посмотрел на Дойла.
— Коннор, помоги мне сложить и вынести стол.
— Зачем? — удивился тот.
— Освободим место, принесем диван и будем смотреть кино, как дома, — пояснил Питер.
— Где ты возьмешь диван? — Коннор удивленно поднял бровь.
— Где-где, — пробурчал Эксон, пытаясь самостоятельно сложить стол, — в мотеле я договорился.
Дойл больше не стал ничего спрашивать. Хотят его подчиненные Рождество — они его получат. Они сложили и вынесли стол и стулья, освободив место в конференц-зале. Принесли из холла мотеля диван, разложили его. Места для четверых оказалось более чем достаточно. Коннор поначалу не понимал, почему было в таком случае не устроить такой же праздник в номере кого-то из них, но, поймав многозначительный взгляд доктора Дэвисон, и сам быстро догадался. Номера в мотеле маленькие, кровати односпальные, даже если поставить две, места все равно будет меньше, чем на этом диване. Да и фильм на большом экране смотрится забавнее.
Они вчетвером расположились на диване, подложив под головы захваченные там же, в мотеле, маленькие подушки, налили в бокалы шампанское и включили фильм. Коннору, который в принципе Рождество не отмечал уже много лет, праздник в этом году показался одним из лучших, что у него были. Они много смеялись, комментировали выученный наизусть фильм, пили шампанское, даже, кажется, во что-то играли.
Ближе к утру Клер, сонно потянувшись, заявила, что теперь она хочет хотя бы пару часов поспать.
— Пит, проводишь меня? — она недвусмысленно посмотрела на Эксона.
Тот бросил быстрый взгляд на Коннора и Линдсей и кивнул.
— Эй, а кто поможет нам убрать здесь все? — возмутилась Линдсей, видя, что парочка и вправду собирается уходить.
— Мы готовили — вы убираете, — пожала плечами Дэвисон. — Все честно.
Питер виновато улыбнулся и вышел вслед за Клер.
— Кажется, нас кинули, — с улыбкой заметила Линдсей, когда за Эксоном и Дэвисон закрылась дверь лаборатории.
— Чего еще от них ждать, — усмехнулся Коннор, прекрасно разгадав тактику неугомонного доктора, но, странно, сегодня он вовсе не злился на нее за такое бесцеремонное вторжение в его личную жизнь.
Они с Линдсей убрали продукты в холодильник, вымыли посуду в раковине в медотсеке, даже сложили диван, чтобы утром с Питером унести его на место.
Когда все было убрано, Коннор посмотрел на нее, лихорадочно соображая, что бы еще такого совместного сделать. Расставаться с ней в это рождественское почти что утро крайне не хотелось.
— Проводишь меня? — сама предложила Линдсей.
— Конечно.
Он помог ей одеться, надел свою куртку, и они вдвоем вышли на еще темную улицу. Было около половины пятого утра, 25 декабря. С неба неожиданно шел легкий снег, укрывая землю белым покрывалом. Линдсей засунула руки в карманы, улыбаясь каким-то своим мыслям, но, заметив предложенный ей локоть, тут же воспользовалась этим предложением.
До мотеля они шли молча. Коннор думал о том, что, пожалуй, это Рождество было действительно лучшим за последнее время. И, самое главное, она была рядом.
Они пришли слишком быстро. Коннор понимал, что сейчас они разойдутся каждый по своим номерам, и волшебство закончится. И завтра, быть может, Линдсей снова превратится в холодную недоступную принцессу, а он даже не заметил, когда все переменилось. Расходиться не хотелось.
— Лин…
— М?
— Когда мы вернемся в Чикаго, дашь мне еще один шанс на ужин?
Коннор остановился и спросил это, глядя куда-то под ноги. Линдсей остановилась тоже и выпустила его руку. Она молчала, и он уже даже не надеялся на ответ, когда она, наконец, сказала:
— Только не задерживай его сильно, хорошо? Не на пять лет.
Коннор поднял голову, и лицо Линдсей оказалась неожиданно близко. Так близко, что он мог рассмотреть темные крапинки в ее серых глазах. Она не улыбалась, просто молча смотрела ему в глаза. Коннор не знал, ждет ли она сейчас этот поцелуй или наоборот, хочет, чтобы он просто попрощался и ушел. В какой-то момент ему показалось, что она сама сейчас уйдет. Может быть, поцелует его в щеку на прощание. Но уйдет.
Она вдохнула воздух, чтобы сказать, наверняка, «спокойной ночи, Коннор», но ему этого было достаточно, чтобы понять, что ничего подобного слышать он не хочет. Он приблизился к ней и прикоснулся своими губами к ее губам. На улице был легкий мороз, и ее губы тоже были прохладными, но очень мягкими.
Она на поцелуй не ответила, но и не отстранилась. Как будто замерла, ожидая, что будет дальше. Коннор отстранился и заглянул ей в глаза. В них было лишь легкое удивление, но это было совершенно не то, что он хотел там увидеть. Как будто поняв это, Линдсей опустила глаза и неловко улыбнулась.
— Прости, Коннор, — прошептала она. — Спокойной ночи.
Она поцеловала его в щеку, развернулась и вошла в мотель.
***
Коннор действительно не заставил ее ждать следующего приглашения на ужин пять лет. Он позвал ее сразу после Нового года, когда они оба были в Чикаго. Тот ужин прошел гораздо лучше предыдущего. Они много говорили, причем не только она, но и он, и не об одной работе. На самом деле, о работе они не говорили вообще.
С тех пор их отношения стали налаживаться. Конечно, Линдсей больше не ходила за ним по пятам, не ловила каждое его слово, как раньше, но и не сторонилась его. Иногда подшучивала над его безукоризненным внешним видом, иногда злила бесконечными перепалками с Питером, но снова сидела рядом с ним в самолетах и автомобилях, включала по утрам кофеварку перед его приходом и заряжала его рабочий ноутбук.
Коннор не торопил события, боясь все испортить. Она по-прежнему встречалась с этим своим недоразумением, но он не спрашивал, как оно ко всему относится и знает ли вообще, что его девушка периодически ужинает со своим шефом. Тем более что дальше ужина дело никогда не доходило. Они целовались на прощание, когда он подвозил ее домой, но не больше. Линдсей не делала ему шагов навстречу, как будто все ждала чего-то.
***
О том, что сегодня день святого Валентина, Коннор узнал уже поздно вечером, когда выходил из своего кабинета в Главном офисе Управления и встретил Дэвисон в вечернем платье и с красиво уложенными волосами.
— Клер? — в его голосе было столько удивления, что она едва не треснула ему по голове.
— Прикинь, Дойл, патологоанатомов иногда тоже зовут на свидания, — возмущенно заявила она. — И нечего делать такое лицо. Сам подкинул мне срочный труп в день святого Валентина, пришлось приводить себя в порядок прямо на работе.
— Сегодня день святого Валентина? — переспросил Коннор.
Клер закатила глаза, потом постучала ему по лбу пальцем и со смешком произнесла:
— Тук-тук. Кто там? Отчеты, правила, инструкции. А где же Коннор Дойл, который собирался отбить мисс Доннер у Марка? А он дурак и балда, забыл про праздник и упустил возможность позвать Линдсей на свидание.
Клер рассмеялась и, развернувшись на каблуках, пошагала в сторону лифта, оставив Дойла в полном недоумении стоять у двери своего кабинета. Сегодня и вправду день святого Валентина? Как он мог забыть? Он ведь действительно собирался позвать Линдсей в ресторан и в конце концов уже что-то решить. Может быть, это было и не лучшей идеей, но тянуть дальше он не мог. Ему надоело сомневаться в том, что можно, что нельзя, что правильно, что неправильно. В сложившейся ситуации вообще не было ничего правильного. Как не было ничего правильного и в последних пяти годах, или сколько там он игнорировал Линдсей, прекрасно зная о ее чувствах к нему?
Коннор достал телефон и вызвал из памяти номер Линдсей. Надежда была крохотной, даже, вернее сказать, ее не было совсем, вряд ли Марк такой же идиот, как и он, наверняка они с Доннер уже давно сидят в каком-нибудь милом местечке. Но, даже если это и так, Линдсей всегда может сбросить его вызов. О том, что сбросить вызов кейс-менеджера сотрудник Управления не может ни при каких условиях, Дойл как-то не подумал.
Линдсей действительно трубку подняла. Услышав ее голос, Коннор даже растерялся. На заднем фоне была полнейшая тишина. Ни музыки, которая, в его представлении, непременно должна была играть, если бы они с этим недоразумением сидели в каком-нибудь ресторанчике, ни вопроса сбоку «кто это?», если бы они уже ушли из ресторана.
— Я тебя не отвлекаю? — осторожно поинтересовался Дойл.
— Нет, — ответила Линдсей.
В ее голосе не было ни раздражения, ни злости, как если бы он позвонил крайне не вовремя, и это придало Коннору уверенности. Может, по каким-то причинам она не встречается сегодня с Марком?
— У тебя есть планы на сегодняшний вечер? — на всякий случай уточнил он.
— О да, — Линдсей усмехнулась. — Я планирую закончить этот дурацкий отчет для Прейгера, потом заехать в магазин, купить себе бутылку вина и отпраздновать день святого Валентина.
— Одна?
— А больше не с кем.
Коннор был удивлен, но виду не подал.
— Как насчет меня? Хочешь отпраздновать его со мной?
В трубке повисло молчание. Линдсей то ли думала, нужно ли ей это, то ли просчитывала, как корректнее послать его.
— Почему бы и нет? — наконец отозвалась она. — Ты еще на работе?
— Да, — Дойл тихонько выдохнул.
— Тогда подожди меня, я сейчас закончу предложение и спущусь.
Коннор выключил телефон и спустился на парковку, одновременно пытаясь забронировать столик в каком-нибудь ресторане, но вскоре понял всю тщетность своих попыток. Все места в приличных заведениях были давно заняты, а в те, что свободны, он бы никогда в жизни не пригласил женщину, от которой ему нужно нечто большее, чем одна совместная ночь. Да и, по правде говоря, он бы и сам туда не пошел. Не с его природной брезгливостью.
Линдсей появилась спустя пятнадцать минут. На ней не было вечернего платья, как на Дэвисон, лицо было почти без косметики (ну насколько он мог судить), но все равно она была прекрасна. Как всегда.
«Дойл, ты идиот, — мысленно резюмировал он. — Как ты мог не видеть этого все эти годы?»
Он помог ей сесть в машину, галантно закрыв за ней дверь, и сел за руль.
— Как получилось, что ты в этот день одна? — как бы между прочим поинтересовался он, выруливая в парковки.
Линдсей пожала плечами.
— Ушла от Марка еще на прошлой неделе.
Коннор проглотил вопрос «почему?». Какая ему разница? Ушла и ушла. Главное, что ушла. И теперь он, пожалуй, будет полным идиотом, если упустит свой шанс.
— Ты знаешь, — осторожно начал он, — ни в одном приличном заведении мест уже нет…
— Мы можем купить вино и поехать к тебе или ко мне, но к тебе ближе, — тут же предложила Линдсей, как будто это было чем-то само собой разумеющимся.
Коннор удивленно приподнял бровь, но возражать сейчас было бы глупо. Да и не имел он ничего против.
В магазине они купили вино и фрукты, все остальное у него дома было. В последние две недели он безвылазно сидел в Чикаго, поэтому за наполненность холодильника был спокоен. В лифте поднимались молча. Линдсей с интересом рассматривала табло, на котором цифры сменяли одна другую, Коннор с таким же интересом рассматривал ее. Она была спокойна и невозмутима, как будто они встречались уже по меньшей мере несколько месяцев. Наверняка ведь прекрасно знает, чем закончится сегодняшний вечер. И Дойлу было приятно думать, что она не имеет ничего против. Значит, Клер была права: не так уж и много Марк для нее значил. Наверное, это действительно был лишь способ забыть его.
Линдсей была дома у Коннора один раз несколько лет назад, когда приезжала по какому-то срочному делу, но тогда у нее не было времени все рассмотреть, хотя и очень хотелось. Сейчас она не стеснялась этого делать. Пока Дойл наспех готовил ужин, она ходила по его квартире, с интересом разглядывая обстановку. Она почему-то всегда считала, что у него дома должно быть идеально чисто, все вещи должны лежать на своих местах, а на пыль не быть и намека. Но нет, это была обычная квартира обычного холостяка. Конечно, у него не стояли чашки с засохшим чаем на столе и не валялись носки под диваном, как у Эксона, но и педантичного порядка тоже не наблюдалось. Некоторые книги были перевернуты, несколько штук лежали прямо на подоконнике, с полки в коридоре свисал шарф, а два галстука висели прямо на спинке кресла в гостиной. И те вещи, которыми редко пользовались, были покрыты ровным слоем пыли.
Наконец из кухни показался Коннор с подносом.
— Надеюсь, тебе понравится, — с улыбкой сказал он, расставляя приборы на низком столике возле дивана. — Повар из меня далеко не такой хороший, как кейс-менеджер.
Линдсей рассмеялась.
— И далеко не такой скромный, — заметила она.
— Скромность? — Дойл картинно выгнул бровь. — Что это вообще такое?
Линдсей немного нервно поежилась, мысленно обзывая себя дурой. Не так уж и редко мужчины приглашали ее на романтический ужин к себе домой. Но никогда еще она не чувствовала себя при этом так странно. Быть может потому, что никогда еще этим мужчиной не был тот, в кого она была безответно влюблена много лет? И она никак не могла понять, что же такого изменилось в последнее время. С чего вдруг Дойл заметил ее? Да мало того, что заметил, активно начал ее добиваться, не смотря на то, что она уже была занята. Она ведь и с Марком-то рассталась из-за него. Просто поняла, что не может больше выносить никого другого рядом с собой, когда стоит только согласиться — и Коннор будет ее. И она согласилась. Только вот именно сейчас почему-то не была уверена, что это правильно.
Дойл разлил вино по бокалам, один подал ей и улыбнулся, глядя ей в глаза.
— Я очень давно ни с кем не отмечал день святого Валентина, — признался он.
Линдсей промолчала. Коннор легонько прикоснулся краешком своего бокала к ее бокалу и сделал пару глотков, не отрывая взгляд от ее глаз. Линдсей улыбалась ему, он улыбался ей. Было в этом моменте что-то неправильное, что-то такое, что оба понимали — пути назад нет.
«Если ты сейчас не уйдешь, он не позволит больше тебе уйти», — промелькнуло в мозгу у Линдсей.
«Если ты сейчас отпустишь ее, она уже никогда не будет твоей», — подумал Коннор.
Оба не сдвинулись с места. Линдсей обхватила свой бокал обеими руками и попыталась что-то сказать, но Коннор приложил палец к ее губам.
— Молчи, — прошептал он, приближаясь к ней.
Линдсей не сопротивлялась. Ни когда он поцеловал ее, ни затем, когда его губы скользнули по ее щеке и шее, а руки потянулись к пуговицам блузки. Она обняла его, позволяя делать с ней все, что ему хочется. Ведь именно об этом она мечтала все последние годы. С тех самых пор, как впервые поймала взгляд холодных серо-голубых глаз. Теперь эти глаза были совсем рядом, они были гораздо темнее, чем обычно, но в них по-прежнему не было того, что она хотела в них увидеть. Страсть, желание обладать ею, но не любовь. Любви там не было. Линдсей прикрыла свои глаза, чтобы даже нечаянно не встречаться с ним взглядом. Ощущение неправильности происходящего не покидало ее, но и остановить уже не могло.
Вряд ли она могла заметить, когда из ее рук пропал бокал, и точно так же она не уловила момент, когда исчезла одежда. Где-то на краю сознания еще билась мысль, что нужно немедленно остановить все это, прекратить, одеться, уйти, но мысль эта была такой крохотной, такой слабой и беспомощной, что вряд ли на нее можно было обратить внимание.
Прикосновение холодной простыни к разгоряченному телу было приятным и еще острее оттеняло ощущения от обжигающих пальцев Коннора. Время для Линдсей остановилось. Ей казалось, что каждое мгновение растягивается на несколько часов. Что все предыдущие пять лет безответного ожидания были лишь иллюзией. Она больше не сомневалась в том, что правильно, а что не правильно. Та маленькая глупая мысль утонула в океане чувств, так и не будучи услышанной.
Еще один взгляд, один поцелуй, одно прикосновение рук — и мыслей не осталось вообще, ни глупых, ни умных. Никаких.
***
Утро пятнадцатого февраля было неожиданно солнечным и ясным. Коннор проснулся только лишь потому, что в глаза ярко светило солнце. Он поморщился и попытался накрыться одеялом с головой, но что-то не давало это сделать. Он приоткрыл один глаз, в надежде найти Линдсей, притянуть ее к себе, спрятать лицо в ее волосах и еще немного поспать.
Линдсей действительно была рядом, но уже не спала. Сидела на кровати, притянув колени к груди и обняв их руками. Было видно, что она о чем-то напряженно думает.
— Доброе утро, — Коннор улыбнулся, пытаясь укутать ее одеялом — в спальне было довольно прохладно, но она никак не отреагировала на это. — Лин? — осторожно позвал он.
— Доброе, — тут же отозвалась она, не повернувшись к нему.
Коннор понял, что что-то не так. Он тоже сел, пытаясь заглянуть ей в лицо.
— В чем дело, Линдсей? — прямо спросил он.
Она попыталась отмахнуться и сделать вид, что все в порядке, но в порядке ничего не было, и она прекрасно знала, что обмануть его не удастся.
— Это все так глупо, — произнесла она.
— Что глупо? — не понял Коннор.
— Мы, — она посмотрела на него и улыбнулась, но улыбка вышла натянутой и грустной. — Я столько лет тебя любила, я мечтала о тебе, думала, что, если бы ты хотя бы взглянул на меня, я была бы невероятно счастлива. Мне казалось, что мне хватит того, что я буду тебя любить. Что если мы начнем встречаться, ты тоже в меня влюбишься. И вот, — она неопределенно махнула рукой, — мы вместе. Ты добивался меня несколько месяцев. Ты за мной бегал. Не я, ты. И закончилось это все тем, чем и должно было закончиться, только, — она снова грустно улыбнулась, — я поняла, что ничего этого мне уже не нужно. Ты меня не любишь, а одна я любить тоже не хочу.
— Лин, — Коннор осторожно погладил ее по обнаженному плечу, — ты мне очень нравишься. Я был идиотом, что отмахивался от этого все эти годы, но ты мне нравишься.
— Я знаю, — Линдсей посмотрела ему в глаза, — но мне этого мало. Я не хочу просто нравиться тебе. Я бы могла на это согласиться пять лет назад, но сейчас мне нужно больше, чем просто нравиться тебе.
Коннор задумался, продолжая рассеянно скользить пальцами по ее руке.
— Дай мне шанс. Не нужно так быстро все решать. У нас была всего одна ночь. Не нужно сжигать все мосты.
— У нас была не одна ночь, Коннор, — возразила она. — У нас были пять лет долгого ожидания, четыре месяца периодических свиданий и одна великолепная ночь. И ты знаешь, наверное, мне этого хватит. Все нужно делать вовремя. Наше время ушло.
— Когда? — спросил Дойл, не отрывая от нее взгляд.
— Не знаю. — Она пожала плечами, скинула одеяло и поднялась. — Не знаю, когда оно ушло. Может быть, вчера, когда ты позвал меня к себе. Может быть, полгода назад, когда я познакомилась с Марком. А может, его и не было никогда. Может, я все себе придумала.
— Ты вернешься к Марку? — уточнил Коннор.
Линдсей беззвучно рассмеялась. Да, она была права когда-то: у Дойла просто сработал банальный мужской инстинкт охотника. Пока она за ним бегала, она была ему не нужна. Когда же у нее появился Марк, он резко ее заметил. Ему не нужна была она, не нужна была ее любовь. Ему нужны была ее преданность, ее обожание. И если она не уйдет сейчас сама, вскоре уйдет он. Потому что он добился того, чего хотел. И скоро он поймет, что она ему по-прежнему не нужна. И если у нее еще есть хоть капля достоинства, она уйдет сама.
— Не вернусь я ни к какому Марку, — ответила она, застегивая пуговицы на блузке.
Коннор молча следил за тем, как она собирает свои вещи и одевается. Он удивлялся, почему не поднимется сейчас, не остановит ее, не скажет ей, что она просто глупышка и придумала себе какую-то ерунду, которая не имеет ничего общего с действительностью, что он любит ее и не позволит ей уйти. Он делал так много раз, но сейчас почему-то не мог ей солгать. Только не ей. Возможно, она действительно значит для него гораздо больше, чем он думает, поэтому он не видит возможности ей лгать.
Наконец Линдсей полностью оделась и неуверенно посмотрела на него, как будто ждала чего-то. Может, действительно надеялась, что он остановит ее. Но в его глазах снова было что угодно, только не любовь.
«Уходи, Линдсей, — велела она себе, — уходи, ты ему не нужна. И не нужно унижаться больше, чем ты делала это все последние пять лет».
Она несколько мгновений смотрела на него, размышляя, имеет ли право на прощальный поцелуй, потом решила, что имеет. Она же не собирается строить из себя вселенскую обиду за то, что Дойл в нее не влюбился. В конце концов, вчера она знала, на что идет. И сама предложила поехать к нему. Просто он не был способен дать ей то, чего она от него хотела. Он не был способен ее любить. Если он вообще может любить кого-то, кроме себя.
Она подошла к нему, наклонилась и поцеловала, положив руку ему на затылок, поглаживая пальцами короткие волосы. И снова на мгновение ей захотелось, чтобы он остановил ее, не дал ей прекратить поцелуй, потянул к себе в постель, чтобы они оба опоздали сегодня на работу, однако, когда он именно так и попытался сделать, она мягко вывернулась из его объятий и отступила на шаг назад.
— Через час ты должен быть на работе, Коннор, — сказала она. — Не стоит опаздывать. И не зови меня, пожалуйста, больше на ужин. Забудь, что я в тебя влюблена. Давай просто работать. Так нам обоим будет проще.
Она вышла из спальни и через минуту хлопнула входная дверь. Коннор откинулся на подушку, запустив пальцы в волосы. Он все еще не был до конца уверен, что так будет проще.
