Открыть фик целиком в отдельном окне
Рождественско-новогодний челлендж
Уровень: третий
Задание: Фик длиной не менее 2000 слов, в котором обязательно должны присутствовать либо упоминаться ситуации, в которых:
- Линдсей выбирает белое платье;
- Клер сообщает какую-то подробность о своем прошлом, которая шокирует коллег;
- Коннор дает Элсингеру совет относительно женщин;
- Питер устраивает Дойлу маленькую подлость.
Персонажи: Коннор Дойл, Питер Эксон, Линдсей Доннер, Клер Дэвисон, Френк Элсингер
Жанр: кейс, романс
Предупреждения: пейринг Коннор/Линдсей, Питер/Клер, частично POV, довольно странная манера изложения
Саммари: Если чего-то очень сильно желать, желание обязательно сбудется
В январе 1997 года мне удалось побывать в замечательном американском городе Чикаго. Это очень большой и по-своему красивый город. Путешествуя по Америке и собирая материалы для своей книги, я очень хотела заехать туда, и однажды, когда у меня был свободный день, я отложила все дела, купила билет на самолет и полетела. Та зима была снежной, но не очень морозной. Самое время для прогулок, решила я, выходя из здания аэропорта.
Я действительно много гуляла в тот день, много фотографировала, даже делала некоторые пометки в блокноте, если вдруг когда-нибудь захочу написать о Чикаго. И на одной из улиц, возле свадебного салона с огромными витринами, я встретила двух девушек. Одна была высокой красивой блондинкой со счастливой улыбкой на лице. Вторая чуть пониже, тоже довольно симпатичная, с темными кудрявыми волосами и отчего-то очень грустными и испуганными глазами. Их звали Линдсей и Клер.
Сейчас мне уже трудно вспомнить, почему и как мы разговорились. Может быть, я им что-то сказала, может, они мне, но мы познакомились и решили вместе выпить кофе. А дальше слово за слово, мы разговорились. Они узнали, что я пишу книгу, и рассказали просто удивительную историю из их жизни. Я никогда не была скептиком. Наверное, сложно писать рассказы и не верить в чудеса, но даже мне их история показалась несколько необычной. Однако Линдсей очень хотела, чтобы когда-нибудь я написала об этом книгу. Узнав, что завтра я возвращаюсь в Нью-Йорк, она пообещала принести мне вечером в отель кое-какие материалы, чтобы мне было с чего писать.
Если честно, тогда мне было некогда, а потом как-то забылось. И вот прошло уже почти семнадцать лет, как буквально пару дней назад, разбирая старые коробки в поисках нужной мне елочной игрушки, я нашла коробку с теми материалами, что принесла мне когда-то Линдсей. Здесь три дневника: ее, Клер и третьего участника этой истории — Питера. Как я поняла, четвертый, тот, ради кого Линдсей мне все это и рассказала, дневник не вел. И судя по тому, что я о нем знаю, он и не мог этого делать. Зато у меня есть копии кассет с его голосом. Знаете, у него очень красивый голос. Наверное, уже только за него в него можно было влюбиться.
Перечитывая эти дневники, слушая кассеты, вспоминая рассказы, мне показалось, что я была знакома со всеми четверыми. Что это мои старые добрые друзья, с которыми мы давно не виделись. И почему-то именно сейчас, в Рождество, мне захотелось поделиться с вами этой удивительной историей.
К сожалению, я не могу рассказать вам все, здесь есть много личного, но я постараюсь сделать так, чтобы вам все было понятно. Что-то процитирую, что-то запишу из своих воспоминаний, что-то, возможно, додумаю самостоятельно, свято уверуя, что так оно и было. А быть может, действительно и было, кто же теперь разберет?
***
23 января 1997 года
Чикаго, штат Иллинойс, США
Линдсей покрутилась перед зеркалом, рассматривая свою великолепную фигуру в узком белом платье.
— Ну как? — она повернулась к Клер.
Дэвисон придирчиво осмотрела подругу.
— Почему не то? — указала глазами на диван, где лежало шикарнейшее, на ее взгляд, пышное платье.
— Пфф, — Линдсей поморщилась, — оно, конечно, подчеркивает грудь и талию, зато полностью скрывает ноги. Нет, это, — она провела рукой по своему платью, от груди до бедер, — показывает все.
Клер возразить было нечего. Платье действительно великолепно сидело на идеальной фигуре пока еще мисс Доннер.
Заметив, что девушки вроде бы определились с выбором, подошла консультант.
— Берете это? — с профессиональной улыбкой на лице поинтересовалась она.
— Да, — широко улыбнулась в ответ Линдсей.
Пока платье аккуратно упаковывали в большую белую коробку, она едва не подпрыгивала на месте от нетерпения, и, наконец, прижала коробку к груди. Это была ее мечта. И она начинала сбываться.
— Теперь нам осталось подобрать туфли, — сказала она, когда они вышли на улицу.
— Держу пари, ты уже знаешь отличный магазин, — Клер зябко поежилась от мороза и взглянула на подругу.
Линдсей закусила губу, хитро улыбаясь.
— Конечно, знаю. Моя свадьба будет идеальной, Клер. — Она не сдержалась и порывисто обняла Дэвисон. — Я такая счастливая!
— И все-таки я не понимаю, как так вышло, Лин, — сказала Клер, аккуратно высвобождаясь из ее объятий. Они стояли посреди тротуара и изрядно мешали всем прохожим. — Еще на Рождество он даже не смотрел в твою сторону, а тут вдруг сразу после Нового года сделал предложение. Как так?
— Ну, видимо, как-то неожиданно осознал, что я именно та, кто ему нужен, — по-прежнему улыбаясь, ответила Линдсей. Впрочем, за последние три недели улыбка вообще не сходила с ее лица.
И тут Клер все поняла. Она отступила на шаг назад и испуганно взглянула в лицо подруге.
— Линдсей, нет!
Линдсей нахмурилась и почему-то избегала смотреть ей в глаза.
— Ты же знаешь, что за этим последует, — прошептала Клер мгновенно севшим голосом.
— В том то и дело, что я знаю, — Доннер вскинула голову. — Я оказалась умнее вас всех. Умнее тебя. Я сразу узнала цену. И она меня устроила.
— И какова же цена? — напряженно спросила Клер.
Линдсей пожала плечами.
— Всего-то дружба с Эксоном.
Несколькими месяцами ранее:
***
Из дневника Питера Эксона:
*Простым карандашом, мелким неразборчивым почерком*
«Дойл, скотина, снова отчитал. *грустная рожица* Ничего, я ему припомню».
Через два дня:
*Черной ручкой, периодически перестающей писать*
«Припомнил. *улыбающаяся рожица* Перепутал все листы в его отчете, а номера поставил по порядку. Завтра распечатает и пойдет на ковер к Самому. Жалко, что я не увижу. *грустная рожица* Главное, что бы Лин не узнала. Представляю, что она скажет, если узнает, как облажался ее любимый проф пред очами начальства из-за меня. В прошлый раз она обозвала меня слишком эксцинтричным *зачеркнуто* эксцентричным *зачеркнуто* Твою мать! Пофигу. Дураком, в общем, назвала».
***
Из архивов ОНИР:
*Красивым мужским голосом*
«Дело номер 23-109. Следствие ведет Коннор Дойл. Несколько недель назад группа Кертиса Роллинза занималась расследованием в пригороде г. Камден, штат Арканзас. Как стало известно нашему Управлению, в районе, состоящем из двух десятков домов, за последний год умерли своей смертью или трагически погибли восемь человек. Еще трое покончили жизнь самоубийством. Количество разводов в два раза выше других районов города. Группе Роллинза не удалось вступить в контакт с жителями. Они наотрез отказываются сотрудничать. Руководством было принято решение послать туда других сотрудников под прикрытием. Дойл. Конец записи».
***
День первый
Работать под прикрытием профессор Коннор Дойл не любил. Во-первых, он прекрасно знал, что актер из него весьма посредственный. Еще в школе, в которой он и учился-то, по ощущениям, лет сто назад, его никогда не брали в театральные постановки, мотивируя это его эмоциональной деревянностью. С тех пор ничего не изменилось, и дело годичной давности Линденауэра/Витомани это красноречиво доказало. Во-вторых, он терпеть не мог лгать. Даже когда это нужно было для дела. Он знал, что работа кейс-менеджера Управления по научным исследованиям и разработкам ложь предполагает, но обычно всеми силами стремился этого избежать. Однако в этот раз дело было слишком серьезным. И ему пришлось наступить на горло и своим принципам, и своей деревянности.
Чья именно это была идея, Коннор сейчас уже не мог бы сказать. Не то Роллинза, не то Элсингера, не то, быть может, даже его самого. Хотя последнее вряд ли, зная его нелюбовь к работе под прикрытием. Собственно, это не важно. Важно то, что одним ранним октябрьским утром в пригороде Камдена, штат Арканзас, появились новые жильцы. Две супружеские пары: мистер и миссис Дойл и мистер и миссис Эксон. Чтобы избежать лишних подозрений, было решено, что Коннор и Клер будут играть брата и сестру, а Линдсей и Питер соответственно их супругов. Потому что две незнакомые между собой пары, въезжающие в соседние дома, вызывают много вопросов. А родственники — только одобрительные кивки у соседей.
Все четверо прекрасно понимали, что застряли в этой «командировке» надолго. Элсингер сразу предупредил, что разгадка этого феномена крайне важна. Если понадобится, они *дословно* отметят там и Хэллоуин, и Рождество, и Апокалипсис. Поэтому ученые заранее приготовились прожить в пригороде Камдена не одну неделю.
***
Из архивов ОНИР:
«Чтобы втереться в доверие к местным жителям, было решено выбрать следующие профессии: Коннор Дойл — полицейский, Линдсей Дойл — учительница, Питер Эксон — сантехник, Клер Эксон — инструктор по йоге. Начинаем постепенное знакомство с соседями. Следующая запись через 24 часа. Дойл. Конец записи».
***
Из дневника Питера Эксона:
*Простым карандашом, некоторые слова размазаны и нечитаемы*
«Сантехник я, значит, да?! Ну, Дойл, ну, ск…на! Я те… Интересно, чья идея была? Его или Элса? Он, значит, будет с пистолетом по улицам ходить и пончики жрать, а я, значит, в дерьме копаться? Гад! Одно слов… За отчет отомстил, что ли?»
***
День седьмой
Из дневника Линдсей Доннер:
*Ровным красивым почерком, с заметным нажимом в конце слов*
«Семь дней под прикрытием. Семь дней изображая его *подчеркнуто* жену. Если раньше я думала, что люблю его, то теперь я в этом уверена. Иногда мне кажется, что это даже не работа, не игра. Что мы действительно супружеская пара. По утрам я готовлю завтрак, отправляя его на работу. Если бы он еще молчал в эти моменты! Не говорил о работе! Мне удавалось бы полностью насладиться этими утрами. Каждый вечер у нас гости. Куча соседей. Это называется «втереться в доверие». Он тогда держит меня за руку, называет «дорогая», иногда целует в щеку. Потом все расходятся. Питер и Клер сидят до ночи. Он включает режим кейс-менеджера. Мы обсуждаем работу. Я снова становлюсь старшим аналитиком Линдсей Доннер. Получаю задания. Мы расходимся спать. Каждый в свою комнату. Вернее, я иду в спальню, которая для всех наша *подчеркнуто* спальня, а он идет в другую комнату. Чтобы завтра снова стать моим мужем».
***
Из архивов ОНИР:
*В голосе слышна едва заметная усталость, на кассете время указано как 2.25 a.m.*
«За неделю нам удалось познакомиться и подружиться с пятью соседскими семьями. Пока с нами не сильно откровенны. Выяснили некоторые интересные детали, подробный отчет прилагается. Было решено устроить вечеринку, чтобы познакомиться с остальными соседями и, возможно, втереться к ним в доверие. Следующая запись через двенадцать часов. Дойл. Конец».
***
9.21 p.m.
Дом мистера и миссис Дойл
Камден, штат Арканзас, США
— И все-таки я считаю, нам нужно устроить вечеринку.
В гостиной Дойлов был полумрак. Верхний свет погашен, шторы на окнах задернуты. Все освещение давали только несколько торшеров по углам, да свечи на кофейном столике. Три бокала с вином стояли на столе, четвертый Клер держала в руках.
Линдсей с ногами забралась в кресло, исподтишка поглядывая на сидящего напротив Дойла. Она выглядела расслабленной и умиротворенной, на губах играла легкая улыбка. Сам Дойл сидел очень прямо, уставившись в какую-то одну ему видимую точку на стене, чуть выше головы Линдсей, немного нервно покручивая на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо. Оно мешало ему все семь дней. Мешало скорее психологически, потому что иногда, забываясь, он даже не чувствовал его. Но он знал, что оно там есть. Пусть и не по-настоящему, пусть всего лишь по работе, но оно связывало его с женщиной, которая, он прекрасно это знал, была давно и безнадежно в него влюблена, и которой он ничего не мог предложить. И это его несколько напрягало.
Чета Эксонов заняла диван. Питер сидел, откинувшись на спинку, но тоже был несколько напряжен. Во-первых, работа под прикрытием никогда не была его коньком, он все время боялся сделать что-то не так и поставить под удар всю операцию. Элсингер за это ему голову свернет. А во-вторых, его ставило в тупик поведение его жены. Клер вела себя так, как будто они на самом деле были женаты. Она целовала его в щеку по утрам, вышвыривала из окна его носки, если он забывал отнести их в корзину для белья, не стесняясь, заходила в ванную за какой-нибудь вещью, когда он был там. Единственно, вечером шла спать в отдельную комнату. Вот и сейчас она лежала на диване, положив голову ему на колени и закинув ноги на подлокотник. Но Питер знал, что ни в каком плане, кроме работы, ну, может быть, еще дружбы, он ее не интересует. Она не флиртовала с ним, ни на что не намекала. Просто вела себя так, как будто они по меньшей мере лет пять женаты. И он не знал, что делать ему. То ли поддерживать эту игру, то ли делать вид, что ничего не замечает. Но не замечать почему-то не получилось. Вот и сейчас он вдруг поймал себя на том, что уже какое-то время рассеянно накручивает на палец прядь волос Дэвисон. Заметив это, он тут же убрал руку и неожиданно покраснел.
Питер с завистью смотрел на Коннора и Линдсей, которым удавалось на людях изображать супругов, но, едва они оставались вчетвером, как тут же превращались в коллег, хотя он и подозревал, что Линдсей точно так же завидовала им. Они никогда не говорили об этом, но, пожалуй, только слепой мог не заметить, что она влюблена в своего шефа уже несколько лет.
Когда Клер внесла предложение о вечеринке, в гостиной повисло молчание.
— Что нам это даст? — наконец поинтересовался Коннор.
— Ну как, — Клер перевернулась на бок, подперев голову рукой и поставив бокал с вином перед собой. — У нас будет повод назвать кучу народа и напоить его. А там уже потихоньку можно и вытянуть из них какую-нибудь информацию.
— Идея мне нравится, — поддержала Линдсей. — Какой придумаем повод?
— День рождения Дойла, — тут же отозвался Питер.
— Он у меня в декабре, — заметил Коннор.
— И кто, кроме нас четверых, это знает? — парировала Клер.
— Я не люблю все эти дни рождения, никогда свой не праздную, — все еще сопротивлялся Дойл.
— И кто, кроме нас четверых, это знает? — с улыбкой повторила Линдсей.
— Короче, Дойл, нас больше и мы решили, в субботу у тебя день рождения. Можешь заказывать подарки, — хихикнула Клер. — Накроем стол, позовем гостей, пригласим тебе клоуна.
— У меня их трое, — проворчал Коннор.
Дэвисон поднялась на ноги.
— Хочу кофе, кому-нибудь сделать? — поинтересовалась она, не обращая внимания на недовольство шефа.
— Мне, — тут же отозвался Питер.
— И мне, — поддакнула Линдсей.
Дойл молчал.
— А тебе, именинник?
Коннор кивнул и отвернулся. Клер рассмеялась, проходя мимо него, не удержалась и взъерошила ему тщательно уложенные волосы, спиной почувствовав обжигающий взгляд Линдсей.
***
День десятый
Из дневника Клер Дэвисон:
*Легким, но неразборчивым почерком*
«Не люблю такие длительные командировки. Не люблю так надолго расставаться с Пиппой. Отчаянно хочу домой. Единственное развлечение — смущать Эксона, бесить Дойла и раздражать Доннер. Однако и это уже надоедает. Мне кажется, мы гоняемся за призраками, как бы двусмысленно это ни звучало при нашей работе. Нет здесь ничего странного. Можно ткнуть пальцем в карту и в выбранном месте найти такую же кучу смертей и прочих неприятностей. Это жизнь. Сложная, идиотская жизнь. А мы пытаемся тут найти в ней какой-то смысл».
***
Из архивов ОНИР:
*Уставшим, бесцветным голосом*
«По результатам вечеринки удалось выяснить, что необъяснимые смерти среди местного населения начались около трех месяцев назад. За это время, кроме смертей произошло два развода в считавшихся благополучными семьях, три человека потеряли работу и один остался инвалидом после ДТП. Мы не знаем, имеет ли это какое-то отношение к нашему феномену, и существует ли феномен вообще, но продолжаем расследование. Вчера трагически погиб еще один человек — продавец местного магазина. Зачем-то полез к розетке, не отключив электричество. Я был на месте в качестве полицейского. Смерть расценена как несчастный случай».
***
День восемнадцатый
Из дневника Клер Дэвисон:
*Чисто врачебным почерком, больше напоминающим кардиограмму инфарктного больного*
«Чем больше мы тут находимся, тем тревожнее становится на сердце. Сама не понимаю, почему. Вчера два раза звонила в Спрингфилд. Пиппу на время командировки пришлось отвезти туда. Мама говорит, что все в порядке. Даже сама Пиппа говорит, что все хорошо. А мне все равно тревожно. Что-то не так в этом деле. Что-то неправильно. Но, похоже, это пугает только меня. Доннер счастлива, что хоть под прикрытием может изобразить из себя жену Дойла, Эксону лишь бы загадку разгадать, сам Дойл хрен поймешь о чем думает».
***
10.47 p.m,
дом мистера и миссис Эксон
г.Камден, штат Арканзас, США
Скоро будет уже три недели, как они застряли в это командировке. Коннор чувствовал, что начинает потихоньку сходить с ума. Если бы он заранее знал, что это будет так невыносимо, он бы нашел способ отказаться от этого расследования. Казалось бы, что сложного? Живи себе в своем доме, ешь обеды и ужины, приготовленные твоей женой, ходи на работу. А попутно пытайся выяснить, что происходит вокруг. На деле же все было гораздо сложнее.
Женой была безответно влюбленная в него коллега. И если на работе ему удавалось сохранять дистанцию, не обижая ее, то живя с ней в одном доме, изображая на людях влюбленных друг в друга супругов, ходить по краю было очень тяжело. Коннору постоянно казалось, что он либо не доигрывает в глазах соседей, либо переигрывает в глазах Линдсей. Он был рад, когда Питер и Клер сидели у них до позднего вечера. Даже если они не обсуждали работу, то, по крайней мере, он не оставался с Линдсей наедине. Нет, она ему нравилась. Но недостаточно для того, чтобы он нарушил свое правило «никаких романов с коллегами». И живя с ней в одном доме, он все время боялся каким-то своим неосторожным действием дать ей ложную надежду, а потом не оправдать ее своим безразличием, и обидеть Линдсей. А уж как превратно влюбленные женщины умеют истолковывать слова и жесты, он знал очень хорошо.
Однако, как бы то ни было, за восемнадцать дней им удалось накопить немало разрозненных сведений, которые нужно было привести к общему знаменателю. Совещание было назначено на поздний вечер в доме Эксонов.
Клер поставила на стол большое блюдо с грушевым пирогом и чашки с чаем.
— Ешьте, — улыбнулась она, — сидеть нам тут еще долго.
— Если не до самого утра, — поддакнул Питер, с тоской глядя на пухлые блокноты своих коллег.
— Тогда давайте начинать, — предложил Коннор. — Итак, давайте по порядку, начнем с ближайших соседей. Семья Голденов. — Он посмотрел на Линдсей. Та улыбнулась ему и открыла свой блокнот.
— Голдены. Алисия Голден, домохозяйка, Марк Голден, юрист в крупной адвокатской конторе, и их сын Бен Голден, 16 лет, ученик старшей школы. Звезда футбольной команды, кумир всех девочек-подростков. Весьма, надо заметить, симпатичный и уверенный в себе юноша. Однако, — тут Линдсей загадочно улыбнулась, — я на досуге порылась в старых документах и выяснила одну забавную вещь. Еще в прошлом учебном году Бен был одним из самых слабых учеников, по физкультуре у него вообще не было никаких достижений, и попасть в футбольную команду он даже не мечтал.
— Что-то произошло за одно лето? — задумчиво протянул Питер.
— По всей видимости, — пожала плечами Линдсей.
Клер оторвала взгляд от чашки с чаем, над которой медитировала последние минуты три и посмотрела на Доннер.
— А я вчера на занятиях слышала, как миссис Голден жаловалась Саманте Уилсон, что ее муж потерял работу, влез в какие-то долги, и теперь им придется продать дом и переехать в другой район.
Коннор нахмурился и что-то записал в свой блокнот.
— А что по самой миссис Уилсон? И ее семье? — он посмотрел на Клер.
— Там тоже есть что рассказать, — Клер улыбнулась, подвернула под себя ногу, устраиваясь поудобнее, и взяла в руки чашку с чаем. — Мы с Самантой как-то после занятий разговорились, и она сказала, что йогой увлеклась в то время, когда сильно болела. Сказала, что пыталась найти себе хоть какое-то занятие, чтобы не сойти с ума. А болела она раком. Четвертая стадия, ей оставалось буквально несколько недель, если не меньше. И в августе этого года все неожиданно прошло. Даже метастазы исчезли. Врачи только руками развели, как будто и не было ничего. К сожалению, — она вздохнула, — я всего лишь инструктор по йоге, я не могу попросить ее показать мне свою медицинскую карту. Приходится верить на слово. Только вот счастье оказалось недолгим. Буквально через три недели после ее чудесного исцеления мистер Уилсон трагически погибает на работе. Он был строителем. Сорвался с лесов и разбился. — Клер замолчала и отхлебнула из чашки, показывая, что у нее все.
— Я тут тоже нарыл кое-какие сведения, — продолжил Питер. — Не зря все-таки в унитазах копаюсь. Кстати, — он по очереди посмотрел на всех присутствующих, — вы знали, что, когда у людей забивается унитаз и они зовут сантехника, они почему-то предпочитают уйти и не наблюдать за ремонтом?
— В самом деле, очень странно, — фыркнула Клер, снова рассматривая что-то на дне своей чашки.
— Так вот. Недавно в доме Вебберов сломался унитаз. Прямо в родительской ванной комнате. Миссис Веббер, естественно, ушла на кухню пить чай, и у меня появилась возможность порыться в комнате. Я нашел личный дневник хозяйки. Он обрывается в середине апреля записью о том, что ее старшая дочь Бекка родила мертвого ребенка.
Линдсей растерянно посмотрела на Питера.
— Но у меня в классе учится младшая дочь Вебберов, Керри, и я точно знаю, что у Керри есть шестимесячная племянница.
— Вот именно! — Эксон торжествующе улыбнулся. — Мертворожденный ребенок каким-то чудом оказался живее всех живых.
Коннор задумчиво отломил кусочек грушевого пирога, со всех сторон осмотрел его, как будто сомневался в его съедобности, но в рот все-таки положил. Питер выжидающе смотрел, как шеф прожевывает десерт, и молчал.
— Говори уже, что у них за несчастье, — предложил Дойл.
— Когда ребенку исполнилось ровно три месяца, у Бекки обнаружили острый лейкоз и еще через месяц она умерла.
Коннор устало потер лоб и прикрыл глаза. Эти три семьи были далеко не единственными в районе, у кого за удачей (или как еще это можно назвать?) следовала какая-нибудь трагедия. И это было уже установленной закономерностью. Один раз — случайность, два — совпадение, три — уже закономерность. А пять? Шесть? Здесь определенно что-то происходило. Понять бы еще только, что? Он поднял голову и встретился взглядом с Клер. В ее глазах так отчетливо читался ужас, что Коннор даже растерялся.
— Что, Клер? — спросил он.
Она вздрогнула и сфокусировалась на его лице, как будто секунду назад была где-то очень далеко.
— Н-ничего, — она отрицательно покачала головой. — Ничего, все в порядке.
Коннор не стал заострять на этом внимание. Собранные данные и вытекающие из этого теории происходящего они обсуждали до самого утра. И лишь около пяти часов, когда все смертельно устали и уже почти ничего не соображали, Дойл все-таки решил закончить это совещание. Клер тут же сорвалась с места, как будто только этого и ждала, и, прихватив сигареты, через дверь в кухне вышла на задний двор. Питер и Линдсей все еще спорили над какой-то безумной эксоновской идеей, поэтому Дойл незаметно вышел вслед за Клер, решив, что сейчас самое время спросить, что странного ей показалось в этом деле, что ее так напугало.
Клер курила, прислонившись спиной к стене дома, и о чем-то думала. Коннор подошел к ней, с минуту просто стоял рядом. Она заметила его, но тоже молчала. Докурив почти до середины, она все-таки спросила, по-прежнему не поворачивая голову:
— У тебя ведь есть доступ к личным делам сотрудников? Мое ты знаешь хорошо?
Коннор кивнул.
— Тогда ты, наверное, знаешь, что у меня есть дочь?
— Филиппа? — зачем-то уточнил Дойл. — Знаю. — Он все еще не понимал, в чем дело.
Клер нервно затянулась, бросила окурок на землю, растоптала его ногой и повернулась к Коннору.
— Я никогда никому в Управлении не рассказывала о ее отце.
***
Из архивов ОНИР:
«Рассказ Клер Дэвисон, возможно, прояснил кое-какие моменты в нашем расследовании. Пока нами было решено не вводить в курс дела Доннер и Эксона, поскольку информация очень личная, и до конца не установлено, что она имеет отношение к делу. Вдвоем с Дэвисон мы пытаемся подтвердить или опровергнуть ее. Дойл. Конец записи».
***
Из дневника Линдсей Доннер:
«Мне кажется, в последнее время происходит что-то странное. Коннор и Клер как будто сговорились. Я часто вижу, как они обмениваются взглядами, о чем-то переговариваются, когда думают, что никто не видит, иногда вместе куда-то уезжают. А еще Коннор взял привычку выходить с ней курить. Поделилась сомнениями с Эксоном. Он, конечно же, ничего не замечал, лопух».
Через два дня:
«Эксон тоже обратил внимание. Говорит, слышал, они что-то говорили про какого-то ребенка. Вроде бы ребенка Клер. Дэвисон что, беременна? Надеюсь, не от Дойла».
***
День двадцать второй
Из дневника Клер Дэвисон:
*Мелким, размашистым почерком*
«Дойл настаивает на том, что пора все рассказать Питеру и Линдсей. Я отнекивалась сколько могла, но больше не могу. Теперь, когда мы окончательно выяснили, что это именно то *подчеркнуто*, о чем я и предполагала, молчать больше нельзя».
***
9.54 p.m.
Дом мистера и миссис Эксон
г.Камден, штат Арканзас, США
Клер нервно поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. Она не была уверена, что сможет все спокойно и обстоятельно рассказать. В конце концов, это была та часть ее жизни, которую она никогда и ни с кем, особенно с коллегами, не обсуждала. Ну, за исключением Дойла. Но с Дойлом было проще, у него был доступ к ее личному делу и, как минимум, про Пиппу он знал. Да и остальное воспринял весьма спокойно, не изменившись в лице. Но это же Дойл.
— Я знаю, что здесь происходит, — наконец сказала Клер, разглядывая чашку с кофе у себя в руках.
Две пары удивленных глаз повернулись к ней. Коннор же уже давно не отводил от нее взгляд.
— Я уже сталкивалась с подобным, — продолжила она. — Сначала мне просто что-то казалось знакомым, но теперь мы с Коннором убедились окончательно. Существует такой… — Она замялась, не зная, как бы лучше выразиться, прекрасно понимая, что от нее этого услышать никто не ожидает. Только не от нее, одного из главных скептиков Управления. — …демон, который может исполнить любое твое желание. Любое, — подчеркнула она, — даже вернуть кого-то из мертвых.
За столом повисло тягостное молчание.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Линдсей.
— И в чем подвох? — поддакнул Питер — Здесь у нас, по-моему, все наоборот. Люди мрут как мухи, все разбегаются, теряют деньги, разбивают автомобили. Не сильно-то смахивает на исполнение желаний.
— А это плата за желание, — объяснила Клер. — Ведь мы же выяснили, что сначала у всех происходит что-то хорошее, а затем уже, в уплату долга, этот демон забирает то, что посчитает нужным.
— Откуда ты знаешь? — повторила Линдсей. — Когда ты с этим сталкивалась? Здесь, в Управлении?
Она перевела взгляд на Дойла. В ее глазах читался немой вопрос: если Клер знает этого демона по работе, то логично было бы, чтобы рассказывал Коннор, а не она. Даже если то дело вел не он, он все равно мог что-то сказать. Но Коннор молчал.
— Шесть лет назад я вышла замуж, — тяжело сглотнув, сказала Клер. — Я тогда работала в больнице, я ведь кардиохирург по образованию. Сэм, мой муж, был… а впрочем, почему был, он и сейчас там работает, — она грустно усмехнулась, — архитектором в одной из крупных строительных организаций. Через год у нас родилась дочь Филиппа.
Клер отставила в сторону чашку и взяла в руки салфетку, нервно комкая ее.
— Три года назад, на Рождество, у меня было дежурство в больнице. Я заканчивала в шесть. Сэм и Пиппа должны были приехать за мной. Сэм сам готовил праздничный ужин, от меня в этом всегда было мало проку. Но к шести они не приехали. И тут же поступил вызов на соседнюю улицу. Они… — Клер дрожащими руками сворачивала салфетку, пока та не порвалась. — …они попали под грузовик. Тот ехал на красный свет. Пиппа была в детском кресле, на заднем сиденье, она почти не пострадала. А Сэм умер у нас в операционной. Я его очень любила, — она посмотрела на Дойла, как будто извиняясь за то, что сделала дальше. Коннор ободряюще улыбнулся ей, протянул руку и слегка сжал ее ладонь.
— И что дальше? — напряженно спросила Линдсей, не сводя взгляд с сомкнутых рук коллег.
— Через неделю, как раз под новый год, который мы, естественно, не отмечали, прошло всего три дня после похорон Сэма, я нашла под елкой коричневый конверт. Он был без подписи, и я понятия не имела, откуда он там взялся. Все уже давно разъехались, мы с Пиппой были одни. В конверте лежала записка. Я дословно помню ее содержание. — Клер прикрыла глаза, воспроизводя слова. — «Если чего-то очень сильно желать, желание обязательно сбудется. Если ты действительно хочешь того, о чем сейчас подумала, просто позови меня». Я не знала, что это означает, но больше всего на свете хотела, чтобы Сэм был жив. И я позвала. Сама не зная кого. Просто мысленно представила, как Сэм играет с Пиппой, как целует ее на ночь, как улыбается мне. И картинка была такой яркой, как будто это было на самом деле. Я просто слышала его голос, видела его лицо.
Клер прикрыла глаза. Потом отняла свою руку от руки Коннора, сцепила пальцы в замок и спрятала под стол.
— Внезапно во всей квартире вырубился свет. Я, если честно, не очень люблю темноту. Не то чтобы я ее боюсь, просто не люблю. Пока я искала в ящике свечи, проснулась Пиппа. Я зажгла свечу и зашла в детскую. Возле кровати моей дочери кто-то стоял. — Теперь Клер говорила уже не так эмоционально, голос ее стал глухим и бесцветным, фразы короче. — Какая-то темная фигура. Это даже не было похоже на человека, просто тень. Он гладил Пиппу по волосам, а потом повернулся ко мне. Я не видела лица. Но и страшно мне не было. Почему-то казалось, что ничего плохого он мне не сделает. «У такой прелестной маленькой девочки должны быть и мама, и папа, — сказала тень. — Чего ты хочешь, Клер?» Я сказала, что хочу, чтобы Сэм был жив, чтобы он не погиб неделю назад, чтобы ничего этого не было, потому что мне слишком сложно без него. «Сформулируй свое желание как можно точнее». «Я хочу, чтобы Сэм был жив», — повторила я. Голову даю на отсечение, что тень улыбнулась, хоть я и не видела ее лица. «Хорошо, — сказала она. — Твое желание будет исполнено». Только после этого я запоздало спросила, какой счет мне предъявят. Тень рассмеялась. «Ты первая, кто додумался, что я не делаю этого бесплатно. Однако сейчас тебе не о чем волноваться. Сейчас важно твое желание. Счет будет потом. Какая разница, какой он? Главное, что у этой малышки будет отец».
В комнате повисло молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов на стене. Клер опустила голову, разглядывая свои руки. Коннор все это уже слышал, поэтому терпеливо ждал, когда она соберется с мыслями, чтобы продолжить. Он знал, что дальше будет то, чего она больше всего боится. Боится до сих пор. Поэтому давал ей время собраться. Но Питер и Линдсей все это слышали впервые. Они даже не предполагали, что у их циничного патологоанатома такая активная жизнь вне работы. Линдсей только сейчас подумала, что это странно: она никогда не слышала, что у Дэвисон есть дочь, хотя, наверное, знала обо всех в команде чуть больше других. Впрочем, если разобраться, она никогда не интересовалась Клер. В Коннора она была влюблена, Питер был ее другом. Даже Антон был ее другом. А Клер просто коллега. К тому же она всегда была как будто чуть в стороне. И если бы не это расследование, в которое она вообще непонятно как попала, она так и осталась бы просто коллегой.
— И что было дальше? — спросила Линдсей.
— Я плохо помню, — Клер покачала головой. — Вернее, совсем не помню, как тень исчезла, как я легла спать. Утром первого января я неожиданно проснулась рядом с Сэмом. Он был жив и здоров. По его версии… по версии всего мира, 24 декабря ничего не случилось. Они с Пиппой забрали меня с работы, мы вместе отмечали Рождество. Только я помнила все. Может быть, я бы даже сама рано или поздно поверила, что все это мне приснилось, если бы не нашла однажды в документах его свидетельство о смерти. То есть исчезло все: записи в больнице, место на кладбище, разбитая машина. Осталось только свидетельство. Как будто это было напоминанием, что рано или поздно мне предъявят счет.
— И что это был за счет? — напряженно спросил Питер.
— Сэм изменился. Как будто я вернула его тело, но не его любовь. Он больше не любил меня. Да и Пиппу по большому счету тоже. Мы ему стали не нужны. Мне вообще казалось, что его целью в жизни стало сделать мне больно. Моя любовь прошла быстро. Сложно любить человека, который ненавидит тебя и твоего ребенка. Спустя полгода мы развелись. Только оплата моего долга перед тем демоном, тенью, вселенной — не знаю, что это было — разводом не закончилась. Сэм пригрозил, что отберет у меня Пиппу, если я подам на алименты. Я и не подала. Так я оказалась в Управлении на этой ужасной должности — патологоанатом. — Клер передернула плечами.
— Я всегда думала, что тебе это нравится, — растерянно протянула Линдсей.
— Копаться в трупах? — фыркнула Клер. — Конечно, это мечта любой женщины. Я училась на кардиохирурга. И та работа мне нравилась.
— А чем в Управлении лучше?
— Здесь зарплата больше. — Клер криво усмехнулась. — Ребенок обходится недешево. Детский сад, няня, подготовка к школе, лекарства, развлечения, не говоря уже о квартире, машине, еде и одежде — на все это одной зарплаты врача не хватает. И потом, как бы странно это ни звучало, но здесь график работы лучше. Патологоанатомы не так часто ездят в командировки, большую часть времени я провожу все-таки в Центральной лаборатории. А значит и с Пиппой. А на время командировки отвожу ее в Спрингфилд к своей матери. Так что вот, — она неловко пожала плечами, — хотела вернуть любимого человека, а получила кошмар на всю жизнь.
— Желания опасны тем, что иногда они исполняются, — тихо заметил Коннор. — И порой цена этих желаний сильно завышена.
Клер согласно кивнула и опустила глаза. Линдсей закусила губу, но ничего не сказала. Видя, что подчиненные молчат, Дойл принес пухлую папку и положил ее на стол.
— Давайте работать. Мы с Клер собрали кое-какие сведения.
***
Из дневника Клер Дэвисон:
«Иногда я начинаю вести себя неадекватно. Обычно это бывает, когда мне скучно или страшно. Три недели мне было скучно. Теперь страшно».
***
Пятью часами позже
Питеру не спалось. Вечер сегодня был странным. У них наконец-то появилось объяснение происходящему. Наконец-то. И это давало надежду скоро со всем разобраться и вернуться в Чикаго, к привычной работе. Сначала он воспринимал эту командировку как нечто увлекательное, но со временем это затянулось и надоело. А сегодня перестало быть увлекательным.
История, рассказанная Клер, была странной, неправдоподобной, страшной, но все объясняющей. Питер понимал, что понадобится еще не один день, чтобы они до конца разобрались с этим феноменом. И кто знает, какие именно приказы получит Дойл от руководства, если это действительно окажется правдой. И, пожалуй, впервые в жизни Питер хотел, чтобы дорасследовать это дело отправили другую команду. Он устал. Устал от этой работы под прикрытием, устал от невозможности быть собой, устал от этих бесконечных раковин и унитазов. Конечно, Дойл был прав, такая работа лучше всего позволяет собирать информацию. И Эксон, веселый и общительный, подходит для нее лучше всего. Вряд ли неразговорчивый Дойл справился бы с таким заданием. Именно Питер добывал больше всего данных. Но как же он от этого устал.
Решив, что он все равно не уснет, Питер вылез из-под одеяла и вышел из комнаты. Можно выпить чаю и посмотреть какой-нибудь боевик. Уже на лестнице он почувствовал запах сигарет. Клер тоже не спится? Только, вместо боевика, она привычно потянулась к сигарете. Впрочем, он ее понимал. Сложно вспоминать прошлое, а тем более делиться им с коллегами. Странно только, что, судя по запаху, она курит в доме.
— А как же пожарная сигнализация? — спросил он, заходя на кухню.
— Я ее отключила.
Клер сидела на высоком стуле за барной стойкой, с сигаретой в одной руке и бокалом вина в другой. Судя по количеству вина в бутылке и в бокале, она почти не пила. Судя по количеству окурков в пепельнице — сидела давно. Значит, сильно нервничала.
Питер сел рядом и неловко обнял ее за плечи. Клер бросила на него короткий взгляд и улыбнулась.
— Все в порядке, — сказала она.
— Нет, все не в порядке, я же вижу. — Питер многозначительно кивнул на полную пепельницу. — Ты переживаешь?
Клер вздохнула и сделала затяжку.
— Я вот тут подумала, — дрожащим голосом сказала она, — что иногда в своих желаниях мы забываем, что вселенная всегда берет за них плату. И дело даже не в этом демоне. Знаешь, мне кажется, что вся вселенная так устроена. Что этот демон и есть вселенная. Ты хочешь чего-то, совершенно не думая, сколько это будет стоить. Иногда идешь по головам к своей цели, не замечая, что эта цель того не стоит.
Она стряхнула пепел и снова затянулась. Руки заметно дрожали. Питер погладил ее по плечу, не представляя, что сказать. Он не умел успокаивать женщин. С мужчинами все было проще: бокал пива, разговор по душам. Мужчинам редко нужно было сочувствие. Им нужен был просто собеседник. С женщинами же обычно бывало по-другому. И как именно — он не знал.
— Ты все еще любишь его? — спросил он.
Клер пожала плечами и отвернулась.
— Я боюсь его, — через некоторое время сказала она. — Я боюсь, что однажды ему покажется, что я еще недостаточно наказана. Черт знает, правда, за что. И он решит отобрать у меня Пиппу. Знаешь, — Клер снова повернулась к нему и посмотрела ему в глаза, — она ведь ему не нужна, он ее не любит. Но грозит мне забрать ее просто на зло.
Питер растерялся окончательно. Клер так смотрела на него, как будто ждала чего-то. Наверное, каких-то успокаивающих слов, какого-то жеста поддержки. Но он совершенно не представлял, что должен сейчас сказать.
— Ты хорошая мама, я в этом уверен, — наконец неловко произнес он. — Никакой суд не отберет у тебя ребенка.
Клер усмехнулась и отвела взгляд, и Питеру показалось, что за мгновение до этого в ее глазах промелькнуло разочарование, как будто он сказал или сделал что-то совершенно не то, что она ждала.
— Если этот демон сумел вернуть Сэма из мертвых, ты думаешь, ему будет сложно сделать так, чтобы отобрали ребенка даже у идеальной матери? — Она бросила сигарету в пепельницу, так и не докурив ее, и уже всем корпусом повернулась к Эксону. — А я далеко не идеальная. Но ты не думай, — она улыбнулась, — что вся моя жизнь теперь — это один сплошной страх и безысходность. Если Сэму не напоминать о существовании Пиппы, сам он вспоминает раз в полгода. И это надо просто пережить. Все остальное время у меня все хорошо.
Питер вдруг понял, что все еще обнимает ее за плечи, и ее лицо непривычно близко. И он так же понял, чего именно она ждет от него. Ошибиться было страшно. Он никогда не был особенно догадливым в таких делах. И сейчас боялся все испортить, но все же приблизился к ней и осторожно прикоснулся своими губами к ее губам. Она не отстранилась, не влепила ему пощечину, как он втайне ожидал. Она прикрыла глаза и ответила на его поцелуй. Она действительно его ждала.
***
Из дневника Питера Эксона:
*Красным карандашом*
«???»
***
Из архивов ОНИР:
«Заключительная запись по делу. После изучения всех отчетов руководством было принято решение закрыть дело как бесперспективное. Ни одного достоверного подтверждения рассказа доктора Дэвисон мы не нашли. Никто из опрошенных семей о коричневом конверте не упоминал. Дойл. Конец».
***
Из дневника Линдсей Доннер:
«Пожалуй, это были лучшие четыре недели в моей жизни. И ни то, что рассказала Дэвисон, ни то, как привычно Элсингер прикрыл дело, не могут мне испортить впечатление от них. И если раньше я еще могла себя обманывать, что Коннор мне просто нравится чуточку больше, чем просто кейс-менеджер, то теперь пора признаться — я его люблю. За это время, что мы жили вместе, я окончательно и бесповоротно потеряла голову. Я влюбилась, как девчонка. Мне кажется, за ним я готова бежать босиком среди ночи, если только он позовет. Ради него я готова сделать все, что угодно. И самая большая мечта теперь — чтобы когда-нибудь он хотя бы позволил мне себя любить. Я всегда думала, что главное, чтобы любили тебя, и только с ним поняла, что хочу любить сама. Только бы он позволил мне быть рядом, любить его, засыпать в его объятиях, просыпаться рядом с ним, варить ему кофе и целовать на прощание. Я ведь не так много прошу. Я всего лишь хочу быть с ним».
***
Рождество
Из дневника Питера Эксона:
*Неожиданно ровным почерком, синей ручкой*
«Честно сказать, когда я увидел Дойла на ежегодном рождественском корпоративе, я малость обалдел. За все его шесть лет в Управлении он ни разу ни на какие корпоративы не ходил. А тут вдруг нате вам, собственной персоной пожаловали, ваше величество. Сначала закралась мысль, что Лин все-таки удалось соблазнить нашего непрошибаемого профессора на том расследовании, и теперь у них стремительно развивающийся тайный роман, в который она не посвятила даже меня, хотя мы вроде как друзья. И я ей лично все выкладываю. Даже про Клер рассказал. А она мне зажмотила свой роман. Однако, увидев ее выражение лица, когда проф вошел в зал, я понял, что она тоже не в курсе. Я думал, что больше меня в тот вечер удивить уже было нечем, однако черта с два! Много нового я узнал и про Самого. Кто бы мне сказал, что наш оперативный способен влюбиться. Интересно было бы посмотреть на ту, в которую он так втюрился».
***
Коннор и сам не мог бы сказать, зачем он пришел на этот корпоратив. Никогда ведь не посещал подобные мероприятия, находя себе в это время более занимательные дела. Но в этот раз такие дела почему-то не находились. Он упорно гнал от себя мысли, что дела не находятся не потому, что их нет, а потому, что он не хочет их находить. Месяц работы под прикрытием позволили ему понять одну забавную вещь: семья и друзья — это не так и плохо. Он неожиданно понял, что хотел бы иметь такую жену, как Линдсей, такую сестру, как Клер, такого зятя, как Питер. И чтобы они пусть не каждый день, но хотя бы раз в неделю собирались вместе за ужином. Чтобы им было интересно, как у него дела. Наверное, именно поэтому он и пришел. Как будто в тридцать шесть лет неожиданно потянуло к людям.
Оказалось, что корпоративы — это действительно не так и плохо, как он думал раньше. Здесь все хорошо знакомые люди, с которыми он прошел через многое, и еще через большее пройдет. Только сейчас не нужно было изображать из себя серьезного и невозмутимого кейс-менеджера. Можно было спокойно пить алкогольные напитки, танцевать с женщинами, разговаривать на отвлеченные темы с мужчинами. Он, например, никогда не знал, что Питер любит спортивные мотоциклы. Оказалось, он просто фанат всяких мотогонок, мечтает купить себе байк и ездить на нем на работу.
Эксон как раз рассказывал ему, чем отличается спортивный мотоцикл от обычного, когда к ним со стаканом виски подсел Френк Элсингер. Питер мгновенно захлопнул рот и как будто даже ниже ростом ниже стал. Коннор никак не среагировал на появление начальства.
— Дойл, я рад, что ты пришел, — сказал Элсингер.
— Я тоже рад, — улыбнулся в ответ Коннор, продолжая при этом смотреть исключительно на свою рюмку с текилой.
Элсингер не уходил, Питер при нем тоже молчал, разговор не клеился, поэтому Дойл был безумно рад, когда к ним к ним с очередным коктейлем в руке подплыла Линдсей. Она сегодня была как-то особенно красива, как будто светилась изнутри. И когда она улыбалась и смеялась, чуть сузив глаза, Коннор действительно понимал, что этот месяц в командировке был не зря. Она теперь была для него совсем другая. И он уже был почти готов поступиться некоторыми своими принципами и правилами.
— Коннор, ты потанцуешь со мной, когда будет медленный танец? — спросила Линдсей, присаживаясь на свободный стул за их столиком, и, предупреждая его вопрос, улыбнулась: — Да, в пятый раз. И потом наверняка я еще и в шестой попрошу. Ты так редко ходишь с нами на всякие корпоративы, что я просто не могу не пользоваться моментом.
Дойл хотел с ней танцевать. И в пятый раз, и в шестой, и в седьмой. И, возможно, он хотел даже большего, чем просто танцевать. Не сегодня, но, может быть, чуточку позже…
— Отлично! — Линдсей лучезарно улыбнулась, поднимаясь. — Тогда следующий танец за мной.
Элсингер проводил взглядом Доннер, залпом допил свой виски и повернулся к Коннору.
— Дойл, в чем секрет? — спросил он.
— Какой секрет? — не понял Коннор.
— Твой секрет у женщин. Они перед тобой пачками падают, выбирай любую. Я тебе сходу назову штук пять в нашем Управлении, которые каждый твой взгляд ловят. Тебе остается только выбрать.
Дойл хмыкнул. Обсуждать с оперативным директором его женщин было по меньшей мере странно.
— Только не говорите, что у вас проблемы с женщинами, сэр, — усмехнулся он.
— В целом нет, — Френк пожал плечами, крутя в руках пустой стакан. — Недостатка в женщинах я точно не испытываю. Только та, которая нужна мне, влюблена в другого.
Брови все еще молчавшего Питера медленно поползли вверх. От Коннора не укрылось, как Эксон осторожно ущипнул себя. Ему самому хотелось сделать то же самое. Однако он не был бы самим собой, если бы позволил удивлению отразиться на своем лице. Повернувшись к Элсингеру, он улыбнулся одним уголком губ.
— В такой ситуации есть всего два выхода.
— Какие? — Френк отставил в сторону стакан, внимательно глядя на Дойла.
— Доказать, что либо ты лучше, либо твой соперник хуже. — Видя недоуменный взгляд Элсингера, Коннор продолжил: — Первый вариант долгий, требующий огромных усилий, но честный и благородный. Вам нужно доказать, что вы лучше того, в кого она влюблена. Показать ей все свои достоинства, убедить ее, что с вами ей будет лучше, чем с тем, другим. Это огромная и тяжелая работа, не каждому под силу. Но зато, если вы добьетесь таким способом эту женщину, она будет точно ваша. И вам не в чем будет себя упрекнуть.
— А второй вариант?
— Второй? — Коннор задумчиво посмотрел на рюмку, которую все еще держал в руках, потом опрокинул в себя текилу, закинул в рот кусочек лайма и повернулся к оперативному директору. — Второй гораздо проще и легче. Нужно уничтожить соперника. — Видя вытягивающиеся лица Френка и Питера, он поспешно объяснил: — Не в прямом смысле, конечно, хотя это, на мой взгляд, было бы эффективнее, но у нас это преследуется Уголовным кодексом. Уничтожить в глазах любимой женщины. Вытащить на свет все его недостатки, все темные стороны, показать, какое он ничтожество. Конечно, не каждый на такое способен… — Дойл вовремя прикусил язык, поняв, что едва не сказал «но в вас, сэр, я не сомневаюсь». — Не факт, конечно, что та женщина после всей этой грязи и вас захочет видеть, но шанс есть.
— Ну да, уничтожить в прямом смысле слова эффективнее и безопаснее, — усмехнулся Элсингер.
— Если грамотно спрятать следы, то да, — согласился Питер.
— А что там прятать? — Коннор махнул рукой, как будто для него это было обычным делом. — Обставить все под несчастный случай. Сделать так, чтобы никому и в голову не пришло, что ты имеешь к этому какое-то отношение.
Эксон и Дойл переглянулись, сообразив, что в прямом смысле слова обсуждают убийство неизвестного им человека, но Френк не заметил их взглядов. Посидев еще какое-то время, он ушел.
— Как думаешь, он не воспринял мои слова серьезно? — сделав обеспокоенное лицо, но едва сдерживая улыбку, спросил Коннор.
— Элс, конечно, гад, но не убийца, — покачал головой Питер. Его взгляд остановился на бутылке с текилой. — По текиле? — предложил он.
— По текиле, — согласно кивнул Дойл.
***
Меньше всего Линдсей ожидала, что в рождественское утро ее разбудит звонок телефона. Приоткрыв один глаз, она откинула одеяло и прислушалась. Звонок доносился откуда-то из гостиной. Вставать было лень, но показаться невежливой ей не хотелось. Наверняка кто-то звонит поздравить ее с Рождеством.
За окном было еще темно, поэтому телефон искать пришлось по звуку. Включать свет она не стала, чтобы не прогонять остатки сна. Возможно, ей удастся завершить разговор в максимально короткий срок и вернуться в постель. Абонентом оказался, как ни странно, Дойл. Не поздравив ее с Рождеством, даже не поздоровавшись и не извинившись за столь ранний звонок, он сразу же спросил:
— Лин, ты тоже нашла у себя конверт?
— Какой конверт? — Линдсей лениво почесала одной ногой вторую ногу и подавила зевок.
В трубке послышался тяжелый вздох. Не то облегчения, не то раздражения.
— Мне с самого утра позвонил Эксон, — спокойно сказал Коннор. — Сказал, что утром под елкой нашел коричневый конверт.
«У Эксона есть елка?» — удивилась Линдсей.
— И что в конверте? — вслух спросила она.
— Ты спала, что ли? — теперь уже совершенно точно раздраженно спросил Дойл. — В конверте письмо с надписью «Если чего-то очень сильно желать, желание обязательно сбудется».
Линдсей мгновенно проснулась, распахнула оба глаза. Письмо, которое когда-то прислали Клер? Которое, скорее всего, получали жители в Камдене? Этот демон добрался до них?
— И… что Питер? — осторожно спросила она.
— Что Питер… Мне позвонил. Я спал еще. Открыл глаза и увидел у себя на столе такой же конверт. В общем, — Коннор запнулся, — мы свои конверты сожгли. Клер не получала, я звонил ей. Осталась ты. Ты тоже была на том расследовании. Проверь, есть ли конверт у тебя.
Линдсей могла не проверять. Не смотря на темноту в комнате, она боковым зрением видела этот конверт под своей елкой. Она чувствовала его присутствие своей кожей. Волосы от этого ощущения вставали дыбом, а по позвоночнику пробегал противный холодок.
— Линдсей, ты слышишь меня? — тревожно переспросила трубка голосом Дойла.
— Да.
Она медленно обернулась. Конверт и в самом деле лежал под елкой. Линдсей зажгла бра на столе и взяла конверт в руки. От него исходило приятное тепло, пальцы как будто касались чего-то мягкого. Конверт как будто пульсировал вместе с ее сердцем. Прижав трубку к уху плечом, она вытащила письмо.
«Если чего-то очень сильно желать, желание обязательно сбудется. Если ты действительно хочешь того, о чем сейчас подумала, просто позови меня».
Серо-голубые глаза смотрят мягко и нежно. Губы растянуты в легкой улыбке. Горячее дыхание на ее щеке, крепкие руки на ее плечах. Голос, глубокий и тихий, произносит:
— Я люблю тебя, Линдсей…
— Линдсей?
Линдсей вздрогнула и оглянулась. Она стоит посреди своей гостиной, прижимая телефон к уху и держа в руках коричневый конверт. Голос, тот самый голос, зовет ее из трубки.
Она глубоко вдохнула и перехватила трубку поудобнее.
— Нет, Коннор, у меня ничего нет.
— Отлично, — Дойл облегченно выдохнул. — Если вдруг найдешь, сожги, хорошо? Не читай, сразу же сожги.
— Хорошо.
Она сбросила вызов и закрыла глаза, прижав конверт к груди.
***
К сожалению, я не знаю, как сложилась их дальнейшая жизнь. Свадьба Коннора и Линдсей была назначена где-то на первые числа февраля, думаю, это действительно была замечательная свадьба. И даже если Линдсей пришлось заплатить за нее дружбой с Питером, надеюсь, они все же потом помирились. Во всяком случае, я искренне хочу верить в то, что эта четверка неразлучна уже больше семнадцати лет.
