Комментарий авторов: это начиналось как ролевая игра по вселенным сериала «Шерлок ВВС» и «Пси-Фактор», но постепенно выросло в серию ролевых фанфиков, хотя исходная ролевая игра остается пока незавершенной. Поскольку сериалы снимались в разное время, получилось временное АУ по отношению к вселенной Пси-Фактора. Можно считать это фантазией на тему того, как сериал Пси-Фактор мог бы выглядеть сейчас. Для понимания некоторых отсылок к событиям ролевой игры рекомендуем прочитать «В предыдущей серии» к первой части.
Часть V: Дэвид
Часть VI: Возвращение на Кэт-Айленд
Команда ОНИР пребывает в Кингсвилл для расследования появления в небе загадочных светящихся шаров и возможно связанной с этим странной смерти местного жителя. Заодно команда Дойла неожиданно для себя знакомится с семьей Коннора: родителями, сестрой, племянником и даже бывшей женой.
Для Клер знакомство с семьей Дойлов становится тяжелым испытанием. Она неожиданно для себя находит общий язык с отцом Коннора, а вот его мать от нее не в восторге. Сам Коннор раздражен необходимостью совмещать расследование с визитом домой, а вместе с тем понимает, что с Клер у него никогда ничего не будет. В этот же момент Клер почти решается ему сказать, что она не смогла забыть Багамы.
Загадочным огням и таинственной смерти находятся рациональные объяснения, а Коннор и Клер внезапно объявляют дом родителей Дойла территорией, равной Кэт-Айленду.
«Does the choice always have to be right or wrong?»
Conner Doyle, Collision (s01ep21)
9 мая 2013 года
Клер:
Я неловко замерла перед дверью кабинета Дойла. Я уже видела его сегодня мельком, поэтому знала, что он вернулся из последней командировки. Под вечер, всего за несколько минут до конца рабочего дня, он наверняка был в кабинете. Я еще раз посмотрела на папку в своих руках и поморщилась. Последнее расследование, в котором я принимала участие, проходило в городе, где жили его родители, и закончилось оно тем, что мы целовались в кабинете его отца. После возвращения в Чикаго мы почти не виделись: я выезжала на два расследования с другими кейс-менеджерами, остальное время работала в штаб-квартире. Он же, как всегда, из одной командировки уезжал в другую.
Ну и вот теперь у меня было для него дело, в которое можно взять меня. Только я бы предпочла любое другое.
Я тряхнула головой, решая, что хватит уже топтаться, рабочий день и так почти кончился. Я постучалась и приоткрыла дверь.
– Можно?
Коннор:
Мне оставалось дописать еще три отчета, и я с отчаянием понимал, что даже до полуночи не успею. А завтра с утра их сдавать. За последний месяц было три командировки и ни одного выходного. Пожалуй, завтра сдам Элсингеру отчеты и даже не попрошу, а просто поставлю в известность, что у меня выходной.
Раздавшийся стук в дверь даже обрадовал, можно хоть минуту передохнуть. А вошедшая Клер порадовала еще больше. Я почти не видел с тех пор, как мы вернулись с Техаса.
– Конечно, заходи.
Клер:
Я вошла, села в кресло напротив его стола и сразу протянула папку.
– Я по делу, – без предисловий начала я, нервничая. Тут тянуть было – только хуже делать. – В одной из чикагских больниц проблема: у пациентов в хирургическом отделении случаются аномальные приступы агрессии. Никакого нормального объяснения нет. На токсины, вирусы, бактерии и прочее всех проверили, но ничего не нашли. Приступы очень странные, краткосрочные, сопровождаются полным помутнением сознания, никто из пациентов не помнит себя во время приступов. На психоз не похоже: никто из пациентов на психическое здоровье никогда не жаловался, психиатры их обследовали, но ничего не нашли. На мистификацию тоже не похоже: несколько человек были после операций, в обычном состоянии даже ходить еще не могли. У них разошлись швы, они довольно серьезно пострадали. Всего было восемь случаев, один чуть не закончился смертью: пациент напал на дежурившую ночью сестру и чуть не забил ее до смерти.
Я посмотрела на Коннора. Он внимательно просматривал содержимое папки.
– Я знаю, что у тебя было много командировок в последнее время, но это дело в Чикаго. Сможешь убедить Элсингера его открыть? Завотделением готов обратиться с официальным запросом к нам. На него давит руководство больницы, требует навести порядок.
Коннор:
Я пролистал папку. Случаи интересные. Если выбирать между интересным случаем и выходным, я бы, наверное, в данный момент выбрал выходной. Но если выбирать между интересным случаем в Чикаго, который придется расследовать в том числе и с Клер, и выходным, то выбор очевиден.
– А тебя это дело почему так интересует? – поинтересовался я, но папку не отдал. – Трупов вроде нет.
Клер:
Я внимательно разглядывала свои ногти.
– Меня попросил об услуге завотделением, – я кашлянула. – Вообще-то, это довольно близкий мне человек. Если быть точной, то это Дэвид.
Я оторвалась от созерцания своих рук и подняла взгляд на Дойла.
– Поможешь?
Коннор:
Мог бы догадаться сразу. Чикаго. Больница. Хирургическое отделение.
Нет, Клер, я очень устал, мне полагается законный выходной. Иди к Элсингеру, если он посчитает случай интересным, назначит кого-нибудь на расследование. Только это буду не я.
– Хорошо, Клер, я поговорю с Элсингером, – сказал я, не глядя на нее. Если мы встретимся взглядом, боюсь, она прочитает мои мысли, которые слишком отличаются от того, что я сказал.
Клер:
Я ожидала, что он откажется. Или по крайней мере попытается. На худой конец съязвит что-то. Но он согласился. Для меня было важно, чтобы это расследование вел он. Не потому что я хотела столкнуть его лицом к лицу с Дэвидом: этого я как раз с удовольствием бы избежала. Но я чувствовала себя обязанной Дэвиду. Я хотела, чтобы это дело было расследовано лучшей командой. А Дойл и был лучшим из тех, кого я знала.
– Спасибо, – я благодарно улыбнулась, но он все равно на меня не смотрел. – Для меня это много значит.
Я имела в виду, конечно, то, что он так легко согласился мне помочь, хотя, наверное, у него уже накопилось отгулов на небольшой отпуск.
Коннор:
Господи, она что, считает меня бесчувственным? Или мстит за что-то? Зачем она мне сообщает, насколько важно для нее это расследование? А то я не знаю, Дэвид же.
– Хорошо, – повторил я. – Оставь мне папку, я изучу ее до завтра. Все равно сегодня Элсингер уже ушел, а мне завтра идти к нему сдавать отчеты.
Я наконец смог заставить себя посмотреть на нее.
Клер:
– Я твоя должница, Дойл.
Что он так странно на меня смотрит? Выглядит уставшим. Мне даже стало стыдно.
Коннор:
– Поедешь со мной на Багамы? – я улыбнулся, чтобы она поняла, что я пошутил.
Клер:
– Кстати, о Багамах, – вспомнила я. – Элсингер так и не дал ход тому расследованию? – я нахмурилась.
Коннор:
– Пока молчит. У нас есть более серьезные дела, – я попытался спародировать выражение лица начальника.
Голова начинала раскалываться. Нужно выпить кофе. Боль это не снимет, но даст организму необходимую для дописания отчета дозу кофеина.
Я поднялся, нажал кнопку на кофеварке.
– Выпьешь со мной кофе? – не оборачиваясь, спросил я. – Или ты спешишь?
Клер:
– Нет, я абсолютно свободна, спешить мне некуда, и кофе я хочу уже последних часа четыре, но все как-то руки не доходят, – я улыбнулась его спине. Зачем? – Поэтому с удовольствием... А насчет Багам: если Элсингер так и не созреет, может, сами вернемся туда? С частным расследованием?
Коннор:
Я обернулся, даже забыв стереть с лица удивленное выражение.
– Ты хочешь туда вернуться? После всего, что там было?
И пусть понимает как хочет, что я имею в виду – мохито на пляже и душ или погреб с тремя скелетами.
Клер:
– Там было много хорошего, ради чего точно стоит однажды вернуться, – спокойно ответила я. – И много плохого, что не дает мне покоя: я не хочу, чтобы в том погребе однажды прибавилось скелетов. Я просидела там несколько часов, и это было очень страшно, Коннор. Мне не хочется даже думать о том, каково там умирать.
Коннор:
Я снова повернулся к кофеварке. Много хорошего? Это слишком смело, Дэвисон. Я слишком устал, у меня слишком болит голова, чтобы контролировать себя, я ведь могу и не уследить за речью и пригласить тебя прямо сегодня повторить хорошее. И завтра нам обоим будет неловко, а у меня еще и отчеты недописанные останутся.
Я налил кофе, вернулся за стол, одну чашку протянул Клер.
– У меня скоро вроде как очередной отпуск, его же раз в год дают? Мы можем пойти вместе и поехать на Багамы, если Элсингер раньше не соизволит послать туда группу официально. Как тебе такая идея?
Клер:
– Договорились, – я взяла чашку у него из рук. – Кстати, я тут подумала и придумала, как ты сможешь взять меня на официальное расследование.
Ужасно хотелось скинуть туфли и забраться в кресло с ногами, но я постеснялась: мало ли как этот педант прореагирует на такое поведение. Еще хотелось предложить ему накормить его ужином у себя дома, но он вроде собирается еще работать. Да и после упоминания Дэвида, наверное, не стоило этого делать.
– Ты просто покажи Элсингеру фотографии ранее пропавших там женщин и скажи, что берешь меня, чтобы спровоцировать феномен, – я сделала глоток кофе: он был горячим и сладким, как я люблю, без молока и сливок.
Коннор:
Нет, она сегодня решила добить меня. Чтобы я рисковал кем-то из команды? Она с ума сошла?
– Клер, если ты поедешь туда, я не отпущу тебя от себя ни шаг, имей в виду. Именно потому, что один раз ты феномен уже спровоцировала. Ты уверена, что готова к этому?
Клер:
– Вот именно, Коннор, один раз уже спровоцировала. И мы уже знаем, как это происходит. В частности, ты знаешь, где меня искать... И что не надо ночью оставлять меня одну, – я улыбнулась. – Хотя не уверена, что твое присутствие в комнате как-то помешало бы. А еще можно мне вживить какой-нибудь трекер, чтобы уж точно меня найти в случае чего. В этот раз мы будем готовы. Ничего со мной не случится.
Коннор:
– Из всего, что ты сказала, мне понравилось только не оставлять тебя одну, – признался я.
Кажется, усталость притупляет осторожность и благоразумие. Или мы просто так давно не работали вместе, что я перестал воспринимать ее как коллегу? И последнее, что я помню, это как мы целовались в кабинете моего отца.
Я взглянул на часы. Мы пьем кофе уже неприлично долго. Такими темпами я и к часу не закончу. Хорошо, что до дома пятнадцать минут на машине, а то можно было бы уже рассчитывать на ночевку на диване в кабинете.
Клер:
Я заметила, как он посмотрел на часы. Похоже, пора уже и честь знать. Я торопливо допила свой кофе.
– Ладно, я не буду тебя больше отвлекать. Кажется, ты собираешься еще работать, – я встала, немного помолчала и потом все-таки сказала: – Ты прости, что я на тебя с этим расследованием свалилась, как снег на голову. Ты, наверное, собирался, наконец, отдохнуть?
Коннор:
– Отдохну после, – я пожал плечами, как будто это было обычное дело. Впрочем, это и было обычное дело, Коннор Дойл же робот, зачем ему выходные? – Я не смог тебе отказать тогда, когда ты явилась ко мне домой, хотя думала, что я даже не помню, как тебя зовут, неужели ты считаешь, что я смогу отказать тебе сейчас?
Клер:
– Кстати, – я склонила голову на бок, – я давно хотела спросить: а почему ты тогда согласился? Явилась к тебе какая-то девчонка, с которой ты и виделся-то только на одном расследовании, попросила поехать с ней к ее друзьям ловить какой-то полтергейст, изображая при этом ее парня. Неужели тебе было настолько скучно в отпуске?
Коннор:
Я улыбнулся. Не могу же я сказать ей, что она меня заинтересовала еще тогда, в Лондоне. В чисто профессиональном плане, если что. И я решал, брать ее в команду или нет. А тут такой шанс, понаблюдать за ней в "полевых" условиях. Да и Элсингер наседал, мол, такая молодая, острая на язык и циничная, сработаются ли с ней кейс-менеджеры? Я решил проверить, уж если я сработаюсь, то остальные точно смогут.
– Мне было настолько скучно, что я поехал бы с тобой на Марс ловить марсиан, даже если бы видел тебя впервые в жизни.
Впрочем, это тоже было правдой.
– Откровенность за откровенность? Почему ты тогда пришла именно ко мне?
Клер:
– Я же еще тогда сказала, – я вдруг сильно заинтересовалась своей пустой чашкой, которую так и держала в руках. – Ты был одним из трех кейс-менеджеров, с которыми я успела поработать на тот момент. Двумя другими были Роллинз и Эркхарт. Эркхарт женат, и явись я к нему с такими предложениями, меня бы точно послали. А Роллинз... – я пожала плечами. – В общем, у нас с ним не очень-то сложилось на расследовании, мне подумалось, что мне будет слишком сложно изображать с ним отношения. К тому же ты был в отпуске, а я слышала, что ты этого не любишь, поэтому я надеялась, что тебе будет невыносимо скучно и ты согласишься хотя бы из-за этого... – Я все-таки посмотрела на него. – У меня не было намерения соблазнять тебя, Дойл, – честно призналась я. – Я так... провокационно вела себя исключительно потому, что меня забавляла твоя реакция. Ты ведь был Роботом, о котором я была наслышана, мне все это казалось забавным... И я была уверена, что я в безопасности, ведь ты совсем молодой, – я осеклась, но, наверное, было уже поздно. Последняя фраза явно была лишняя.
Коннор:
Я рассмеялся.
– Забавно, когда рушатся наши стереотипы, да?
Наверное, это было слишком смело с моей стороны, я ведь до сих пор не знаю, есть ли у нее ко мне хоть какие-то чувства, хоть какая-то симпатия. И вроде бы ее поведение, особенно в Техасе, говорит об этом. Но с другой стороны, она до сих пор со своим Дэвидом, вон как печется о нем, даже расследование затеяла, чтобы помочь.
– Клер, ты извини... Мне нужно еще отчеты дописать, и домой хотя бы переодеться съездить.
Мне не хотелось выглядеть грубым, но ведь с учетом того, что мне еще кроме всего прочего, нужно изучить ее папку, времени на сон не осталось уже, и его вполне может не хватить даже на душ.
Клер:
– Да, забавно, – грустно согласилась я. – Да, извини, я уже ухожу. Чашку помою и потом занесу. Еще раз спасибо и еще раз прости, что напрягаю. Скажешь мне завтра, как решил Элсингер. Дэвид ждет ответа.
С этими словами я, наконец, вышла из его кабинета. И выдохнула.
– Да, Дойл, это будет забавно, – мрачно пробормотала я и пошла за своими вещами.
Коннор:
На мое удивление, Элсингер делом в больнице заинтересовался сразу. Пролистал папку и задал всего один вопрос:
– Профессор Дойл, где вы находите таких друзей?
Я не сказал ему, что эту папку принесла мне Дэвисон. Молча пожал плечами, мол, вот такой я неудачник. Поинтересовался, что с Багамами, снова получил ответ, что пока это не приоритетное дело, но как только – так сразу.
В группу я заявил кроме, понятное дело, Клер, Доннер и Хендрикса. Поскольку больница находилась в Чикаго, пришлось обойтись без мобильной лаборатории. Надеюсь, кабинет нам все же выделят? Хотя бы по блату, это же Дэвид как-никак.
Решив все формальности, я зашел к Клер, искренне надеясь, что она сейчас не вскрывает. Я слишком мало спал, чтобы выдержать зрелище выпотрошенного трупа. Она не вскрывала. Сидела за столом и что-то писала.
– Доброе утро, – поздоровался я, закрывая за собой дверь. – Элсингер дал добро, через час сбор внизу.
Клер:
– Дойл, а ты спишь когда-нибудь? – поинтересовалась я, глядя на часы. Потом посмотрела на него и благодарно улыбнулась. – Спасибо, – я понимала, что повторяюсь, но что еще я могла сказать? – Дэвиду нужно отправлять официальный запрос? Или мы им отправим, а им нужно только согласиться на расследование?
Коннор:
– Нужно. Но это мы решим уже на месте.
Я с самого утра настроился на то, что это будет просто расследование в чикагской больнице. Не потому, что меня попросила Клер, а ее попросил Дэвид, а потому, что там происходит что-то необычное, нам прислали запрос и мы должны провести расследование.
– Не буду тебя отвлекать, собирай вещи, жду внизу на парковке.
Я вышел, не дожидаясь ее ответа. Вот так, режим кейс-менеджера не выключаем до конца этого дела.
Клер:
Мне иногда было слишком сложно его понять. То он с энтузиазмом отзывался на мой флирт, то закрывался на сто замков. Что из этого правда? То ли просто иногда он был не против развлечься, а в остальное время я была ему неинтересна, то ли иногда он просто позволял себе показать мне свои эмоции, а в остальное время их тщательно скрывал. Не поймешь его.
Я быстро завершила свои дела, поставила в корпоративной системе отметку, что я в командировке (пусть и местной), взяла сумку и плащ и спустилась на парковку. Все уже были на месте, то есть Антон и Линдсей, и Коннор сказал, что они ждут только меня.
Лишь сев в машину я вспомнила, что не позвонила и не предупредила Дэвида. Пришлось звонить в дороге, привлекая на себя удивленные взгляды коллег. Только Коннор оставался невозмутим и безучастен, осторожно ведя машину. Я постаралась говорить как можно короче.
Дэвид встретил нас в холле на первом этаже, у стойки регистратуры.
– Клер! – он улыбнулся и обнял меня, поцеловав в щеку. – Как здорово, что вы смогли так быстро этим заняться.
Я мягко высвободилась из его объятий, немного смущенная.
– Я же на работе, Дэвид, – шепнула я ему. А потом уже громче добавила: – Знакомьтесь: это наш кейс-менеджер Коннор Дойл, старший аналитик Линдсей Доннер и доктор Антон Хэндрикс. А это Дэвид Ворнер, заведующий хирургическим отделением, это он нас вызвал.
– Профессор Дойл, верно? – с улыбкой спросил Дэвид, протягивая Коннору руку. – Очень приятно познакомиться, Клер много о вас рассказывала. И почти все хорошее.
– Дэвид! – возмутилась я.
– Что? Если я скажу, что все было хорошее, он решит, что мы подлизываемся.
Коннор:
Пожимая руку Дэвиду, я был несказанно рад, что включил нужный режим еще до выхода из дома и не позволял себе расслабляться ни на секунду. Для меня сейчас это действительно было всего лишь дело. Даже не смотря на то, что он и не пытался скрывать близкого знакомства с Клер.
– Я бы хотел приступить к расследованию как можно скорее, доктор Ворнер, – довольно сухо сказал я, всем своим видом показывая, что я, вообще-то, на работе и обсуждать, что там Клер про меня рассказывала, точно не намерен. – Если вы не против прямо сейчас ознакомить нас с делом.
Клер:
– Да, конечно, пройдемте в мой кабинет, – Дэвид сделал приглашающий жест и повел нас за собой. Я-то знала, где у него кабинет. – Проходите, садитесь, – он распахнул перед нами дверь. – Кофе? – когда все отказались, он перешел к сути. – Что ж, тогда давайте о деле. У нас девять случаев проявления странной агрессии среди пациентов. По выражению некоторых медсестер, я цитирую: "В них словно бес вселился". Приступы начались две недели назад, последний был сегодня ночью. Обычно они происходят ночью, кстати. Длятся не дольше двух минут, но за это время все пациенты успевали нанести себе или другим довольно серьезные травмы. Приступы не повторяются. Мы обследовали людей, которые проявляли агрессию, с ног до головы, проверили все, но ничего не нашли, – он вздохнул и покачал головой. – У меня просто нет медицинского объяснения этому. И тогда я вспомнил, что Клер, – он кивнул на меня, – говорила о своей работе. Что вы подобными делами занимаетесь. И я попросил ее помочь. На меня давит руководство, хотят во всем обвинить меня, но это не главная проблема. Часть из этих людей оперировал я, пришлось потрудиться, чтобы спасти им жизнь, а эти приступы свели часть наших усилий на нет. Некоторым теперь хуже, чем было до операции.
Коннор:
– Мы постараемся разобраться, – кивнул я. – Для начала несколько организационных вопросов. Поскольку мы в Чикаго, везти сюда наше оборудование я не видел смысла, поэтому, надеюсь, у вас найдется для нас небольшой кабинет? Еще нужен доступ для доктора Дэвисон к медицинскому оборудованию при необходимости, но с этим, я так полагаю, проблем точно не будет? – Я не сдержал довольно кривой улыбки. – Нам необходимо будет так же ознакомиться с историями болезни пациентов, а также поговорить с ними. Они в состоянии дать показания?
Клер:
– Конечно, профессор Дойл, все мое отделение как минимум в вашем распоряжении. Я распоряжусь насчет кабинета. У нас нет свободных, но я думаю, мой заместитель с удовольствием отдаст вам свой и временно переедет ко мне. У Клер будет все, что нужно. Истории болезней я уже подготовил. Все пациенты, пережившие приступ, сейчас в сознании, но некоторые очень в плохом состоянии, если будете их опрашивать, то попрошу делать это как можно быстрее и мягче, чтобы не сильно утомлять... Что еще? А! Я еще попросил охрану скопировать вам записи камер наблюдения. У нас наблюдение только в коридорах, но несколько приступов удалось зафиксировать, когда пациенты вырывались в коридоры.
Коннор:
Да, он обо всем позаботился. Кажется, я почти понимаю, что Клер имела в виду, когда говорила, что с такими мужчинами ей удобно чувствовать себя ребенком. Он все сделает, все решит.
Пожалуй, стоит признаться самому себе, что я могу сколь угодно переключать свои режимы и изображать тут из себя крутого руководителя, но единственное, от чего я не могу избавиться – это от ревности. Это было более чем странно, я никогда в жизни никого не ревновал, даже Ирен, когда мы были женаты, хоть флиртовать с кем-либо из моих друзей на вечеринках для нее было обычным делом. Но я всегда знал, что она моя.
– Тогда поступим так, – сказал я, загоняя поглубже дурацкие мысли, – доктор Хендрикс поговорит с пациентами. Обещаю, он будет крайне тактичен. Линдсей, – я повернулся к Доннер, – съезди к семьям пациентов, выясни, быть может, такие приступы бывали раньше и с больницей это никак не связано. Клер, на тебе все истории болезни, я хочу знать ход операций и препараты, которые получали больные, не могли ли они вызвать психоз. Простите, доктор Ворнер, это ни в коем случае не недоверие к вам, я просто привык все перепроверять сам. А я просмотрю пока записи видеонаблюдения. Общее совещание в пять вечера, но по мере сбора информации буду ждать каждого раньше.
Я поднялся, показывая, что готов приступить к работе.
Клер:
– Никаких претензий с моей стороны, – Дэвид тоже встал. – В нашем мире, я имею в виду врачей и больницы, принято всегда проводить собственные исследования, а не полагаться на тех, кто обследовал пациента раньше. Я пока улажу все насчет кабинета. Полагаю, вы сможете посмотреть записи уже там, – обратился он к Дойлу. – Там есть компьютер, телефон, МФУ... Что-то еще нужно? Я попрошу, чтобы вам поставили доску, больше ничего в голову не приходит.
Коннор:
– Спасибо, больше ничего не нужно. Я немного слукавил, сказав, что мы приехали без оборудования. Самое необходимое у нас есть.
Признаваться в этом не хотелось, но я не имел привычки врать самому себе, – Дэвид мне нравился. И если я все не испорчу, работать вместе будет одно удовольствие.
Антон, Линдсей и Клер разошлись выполнять задания, Дэвид, как и обещал, провел меня в кабинет и принес видеозаписи.
– Спасибо, – поблагодарил его я, – я буду держать вас в курсе расследования.
Дэвид:
– Если вам будет нужно что-то еще – обращайтесь. Моего секретаря зовут Анна, я ее предупредил о вас. Если меня не будет на месте – обращайтесь к ней, она все сделает.
Я немного потоптался на одном месте, а потом все-таки сказал:
– Клер на самом деле всегда говорила о вас только хорошо, – я улыбнулся. – Я рад с вами познакомиться. И я вам очень благодарен, что взялись за это дело.
Коннор:
– Это ведь наша работа, заниматься подобными делами, – сдержанно ответил я, но потом все-таки улыбнулся ему в ответ: – Что, Клер даже не жаловалась на меня за то, что читал ей лекцию по поводу курения в неподходящих местах?
Дэвид:
Я рассмеялся.
– Мне бы на этот счет она точно жаловаться не стала: знаете, сколько лекций по поводу здорового образа жизни прочел ей я? Вы когда-нибудь видели, что у нее лежит в холодильнике?
Коннор:
– Нет, но мы работаем достаточно давно, чтобы я мог себе это представить.
Я ведь почти не соврал, так? Я же никогда не был у нее дома.
Дэвид:
– А как давно вы работаете с Клер? – заинтересовался я.
Коннор:
– Восемь месяцев, с сентября прошлого года. Мы работаем вместе не так часто, как, например, с мисс Доннер, но ведь наша работа сплошь состоит из командировок, а именно в них люди узнаются лучше всего.
Разговор неожиданно стал напрягать. Впрочем, я виноват в этом сам, можно было просто сказать – с сентября.
Дэвид:
– Ясно, – я снова улыбнулся. – Ладно, я не буду вам мешать. У меня еще тоже дела. Удачи вам.
С этими словами я покинул кабинет.
Коннор:
Дэвид ушел, оставив крайне неприятные ощущения. Что за вопрос был, знаю ли я, что лежит в холодильнике Клер? Он что, ко всем своим медсестрам в холодильник заглядывал?
Нет, все-таки правду говорят, на вору и шапка горит. Это был не вопрос, на который он не ждал от меня ответа, просто к слову пришлось.
Отбросив от себя все ненужные мысли, я занялся работой. Тщательно пересмотрел все записи, останавливая и рассматривая кадры как под микроскопом. Не знаю, что я надеялся там увидеть, но ничего необычного не было. Пациенты выскакивали из палат прямо в больничной одежде, расшвыривая все вокруг. Это было похоже на записи из психиатрической лечебницы, а не из хирургического отделения обычной чикагской больницы. В какой-то момент, через минуту-полторы, они замирали, хватались кто за бок, кто за грудь, кто за голову, видимо, кому что оперировали, и падали на пол, крича от боли. В момент приступа, по-видимому, они ничего не чувствовали, потому что у многих на пижамах проступала кровь от разошедшихся швов, но они не обращали на нее внимания. Никаких внешних воздействий на людей я не увидел.
Около трех пришел Антон с результатами опроса пациентов. Вернее, с отсутствием результатов. Никто из них ничего не помнил. Хендрикс хотел провести сеанс регрессивного гипноза, но об этом сначала нужно было поговорить с Дэвидом. Я пообещал этим заняться.
Едва за Антоном закрылась дверь, как позвонила Линдсей. Опрос родственников тоже ничего не дал. Ни у кого из пациентов раньше приступов агрессии не было.
– Коннор, только я не успеваю к пяти все закончить, мне приехать с тем, что есть, или опрашивать дальше? – спросила Линдсей в конце.
– Если все равно ничего интересного, можешь не ехать, – ответил я. – Но если что-то появится, сразу звони, хорошо? Как закончишь, тоже звони.
Я положил трубку и посмотрел на часы. До пяти еще есть время заняться тем, что я ненавижу больше всего – отчетами. Нужно свести то, что нам уже известно.
Клер:
Я начала с изучения карт и результатов анализов, которые проводила больница. Надеялась понять, в каком направлении искать, когда буду изучать, но пока ничего не могла понять. В крови не было ни малейших следов наркотиков или каких-либо других посторонних веществ. Было так же абсолютно непонятно, что могло спровоцировать агрессию: по большей части эффект проявлялся ночью, когда пациенты уже спали или по крайней мере должны были спать.
Пока было понятно только то, что состояние вызывало краткосрочную потерю чувствительности, помрачение сознания и многократное усиление физического состояния. По крайней мере, я никак иначе не могла объяснить то, что двадцатилетняя хрупкая девушка, только что перенесшая удаление кисты, умудрилась разгромить всю свою палату, а потом чуть не истекла кровью.
Около двух зашел Дэвид.
– У меня перерыв, хочешь со мной пообедать? – спросил он.
– Мне надо работать, – я покачала головой, печально окидывая взглядом многочисленные папки. – Дойл к пяти ждет от меня информацию, а у меня пока никаких зацепок.
– Ну, я так и знал, что ты не захочешь разочаровывать своего профессора, – усмехнулся Дэвид и жестом фокусника вытащил из-за спины бумажный пакет. – Поэтому уже зашел в кафе и взял тебе еды. Ты, конечно, и сама можешь это сделать, но, по крайней мере, так у тебя на обед будет суп и салат, а не какой-нибудь жуткий сэндвич или хот-дог.
– Вот спасибо, – улыбнулась я ему. Он всегда обо мне заботился.
– Не за что, не буду тебя отвлекать. Ешь суп, пока горячий.
И он поспешно удалился.
После трех пришел Антон, помогать мне с картами и историями болезни, но даже с его помощью я ничего не смогла найти. Последние полчаса перед совещанием мы потратили на то, чтобы повторно взять кровь на анализ – будет чем заняться вечером.
К пяти мы пришли в кабинет, который нам выделил Дэвид.
Коннор:
К тому времени, как пришли Антон и Клер, я успел с большего систематизировать информацию и внести некоторые данные в компьютер.
– Линдсей не будет, – сообщил я коллегам. – Поэтому совещание проведем без нее. У нее все равно ничего интересного, никто из пациентов ранее агрессии не проявлял. А у вас что?
Клер:
– А у нас тоже ничего интересного, – я со вздохом села. – Анализы я буду делать вечером, а изучение карт ничего не дало.
Я кратко изложила Дойлу то немного, что удалось понять.
– Но никаких причин такого состояния я не вижу. Это не медицинское, я почти уверена в этом.
– Это может быть психическое, – предположил Антон. – Хотя я пока и не нашел никаких подтверждений. Но психические заболевания иногда прячутся очень глубоко. Плохо то, что у нас не много проявлений у одного пациента, а по одному у многих. Психические заболевания не перескакивают с человека на человека, это не эпидемия.
– Может, это действительно одержимость? – усмехнулась я. – Какой-нибудь прыгающий демон?
Коннор:
Я удивленно взглянул на Клер.
– Ты же не веришь в демонов, привидения и полтергейсты.
Клер:
– Ну, за последние восемь месяцев мои убеждения подверглись некоторой коррекции, – я поморщилась. – Нет, я, конечно, не серьезно, но просто... Никакого правдоподобного медицинского объяснения я пока предложить не могу.
– Если бы была возможность изучить мозговую активность до, во время и после приступа, мы смогли бы, наверное, сказать больше, – заметил Антон.
Коннор:
– Да, это было бы идеально, – не мог не согласиться я. – Есть какая-то система, почему именно эти пациенты подвергались приступам? Может, зависимость от сложности операции, от лекарств? Что-то же должно быть общее, в отделении около сорока пациентов, мы не можем прикрепить электроды к голове каждого и наблюдать за ними круглосуточно.
Я представил, что скажет Дэвид, если приду к нему с таким предложением. Хотя, откуда мне знать, что он скажет? Я с ним почти не знаком.
Клер:
– Ну вообще-то, – заметил Антон, – все сорок человек брать под наблюдение не надо: приступы ни разу не повторялись у одного человека дважды. То есть девять пациентов можно сразу вычеркнуть из списка.
– Никакой системы в поражении не вижу, – я покачала головой. – Разные случаи, разные тяжести, из общих препаратов – обезболивающие, но ими кормят практически все отделение и не только в этой больнице. Разные врачи делали операции... Пока ничего общего не вижу.
Коннор:
– Система есть всегда и во всем, просто мы ее пока не видим. – Я потел лоб, взглянул на папку на столе. – Как часто вообще это происходит? По случаю за ночь? Раз в неделю? Всегда по одному пациенту?
Клер:
– Всегда по одному, – кивнула я. – Началось все в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля, на следующий день, двадцать восьмого вечером повторилось... Следующий случай был в ночь с тридцатого на первое мая... А потом первого мая вечером, – я посмотрела на Дойла. Похоже, главное качество хорошего кейс-менеджера – это уметь задавать правильные вопросы. – Второго мая перерыв. Следующий случай – в ночь с третьего на четвертое, потом четвертого вечером. Пятого перерыв. Ночь с шестого на седьмое, седьмого же вечером, восьмого перерыв... – Я снова посмотрела на Коннора. – И последний случай – этой ночью.
Коннор:
– Во сколько случались вечерние приступы? – спросил я, глядя на часы. Сколько времени у нас еще есть?
Клер:
Я быстро пролистала записи еще раз.
– Между семью и десятью вечера.
Коннор:
Было без десяти шесть. Времени почти не осталось.
– Я звоню в Центральную, чтобы быстро прислали людей и оборудование. Клер, бегом к Дэвиду, пусть предупредит своих людей, все должны быть готовы.
Клер:
– Коннор, мы же в больнице, – я встала с места и направилась к двери, – уверена, у них есть оборудование для монитора деятельности головного мозга. По вечерним пробкам из лаборатории оборудование будет ехать часа три.
Коннор:
– На тридцать два человека? Плюс мне нужны камеры в каждой палате и желательно хотя бы по одному человеку. Ладно, – я поднялся и посмотрел на нее. – Пойдем, выясним у Дэвида, чем они могут нам помочь, чтобы знать, сколько оборудования просить у Центральной. Если не успеем сегодня засечь феномен, у нас еще два дня в запасе.
Клер:
Дэвид внимательно нас выслушал, потер подбородок.
– Ну, камеры нам взять неоткуда, а вот мозговую активность снять сможем... На тридцать два человека, правда, не обещаю, но я спрошу в других отделениях. Зависит от того, сколько сейчас пациентов в интенсивной терапии и в коме...
Он поднял трубку, быстро переговорил с кем-то, отдал распоряжения.
– Насчет по человеку в каждую палату... – Он посмотрел на Дойла. – Мне не нравится эта идея. Хотите, покажу вам Дженни, медсестру, на которую напал пациент в этом состоянии? Она едва выжила. До этого не было жертв только потому, что во время приступа никто не попадался пациентам.
Коннор:
– Вот поэтому я и хотел, чтобы там были мои люди, – сказал я. – Что нам даст мозговая активность без наблюдения? Или ты думаешь, что пациент в бешенстве будет аккуратно придерживать провода на голове? – вопрос я задал уже Клер.
Клер:
– А наши люди удержат человека в приступе? – усомнилась я. – Возможно ли как-то зафиксировать пациентов отделения? – спросила я Дэвида.
– Ну... В обычной ситуации я бы на это ни за что не пошел, – он грустно усмехнулся, – но меня все равно могут уволить, если еще один пациент навредит себе. Пусть лучше увольняют за самоуправство.
Коннор:
Мне ничего не осталось, кроме как согласиться. Клер права, все равно наши не успеют доехать.
– Клер, займись, пожалуйста, этим.
Наверное, стоило сначала спросить у Дэвида, кто этим займется, но ведь это мое расследование, так? Что он там сказал, все отделение в нашем распоряжении?
Клер:
– Клер, Анна покажет, кто сможет помочь. Все медсестры отделения и весь остальной персонал – в твоем распоряжении. Профессор, можете задержаться на два слова?
Я кивнула обоим, дескать, все поняла, все сделаю в лучшем виде, и поторопилась к Анне: времени было мало.
Коннор:
Едва Клер вышла, я вопросительно посмотрел на Дэвида. Что ему от меня нужно?
Дэвид:
– Вы только не подумайте, что я вмешиваюсь в ваше расследование или пытаюсь вас учить, как вам лучше управлять своими людьми, – сказал я, крутя в руках ручку и внимательно глядя на нее. – Просто Клер мне не чужая, полагаю, вы в курсе, – я вопросительно посмотрел на Дойла. – Можете держать ее подальше от этих пациентов сегодня? Я почти уверен, что фиксация поможет, но вдруг... Не хочу, чтобы она была в одной из этих палат. Это действительно страшно, поверьте мне.
Коннор:
– Вы что, хотите, чтобы я ее домой послал? – удивился я. – Она врач, она должна быть рядом. Естественно, она не будет одна заходить в палату к пациентам. Но держать ее подальше... простите, не понимаю, что вы имеете в виду?
Дэвид:
– Только то, что это опасно – находиться рядом с пациентом во время приступа, – чуть не по слогам произнес я. – Я понимаю, для вас все сотрудники на одно лицо, должно быть, вам все равно, чьей жизнью рисковать, но мне не все равно! – я вспылил, но тут же взял себя в руки. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Извините, просто я видел, во что тот пациент превратил дежурную медсестру меньше, чем за минуту. Я не хочу, чтобы это случилось с Клер.
Коннор:
Замечание о том, что мне все равно, чьей жизнью рисковать, больно ударило по лицу. Я, кажется, даже разозлился.
– Я не люблю рисковать ничьей жизнью, тем более жизнью Клер, – последняя фраза сорвалась с языка нечаянно, надеюсь, Дэвид не обратил внимания. – Неужели вы считаете, что когда я говорил, что мне нужен свой человек в палате, я имел в виду Клер?
Дэвид:
Я прищурился, смерил Дойла взглядом.
– Я понятия не имею, что вы имели в виду, профессор Дойл, я вас знаю полдня. Но я знаю Клер, она ж наверняка попрется куда-нибудь поближе, считая, что уж ее-то точно не заденет. У нее инстинкт самосохранения включается обычно тогда, когда уже поздно.
Я встал, поправил халат, откашлялся.
– Я рад слышать, что наша озабоченность благополучием Клер – обоюдная. Я просто хотел убедиться в этом. Извините меня, пойду, помогу ей.
И я шагнул к выходу.
Коннор:
Я проводил его взглядом, наконец-то понимая, почему Клер предпочла его. Я никогда ни с кем не носился как курица с цыплятами. Да, я не люблю рисковать, но и держать за руку не собираюсь. Может, это действительно придет с возрастом, но терпеть возле себя ребенка я бы не стал. Что ж, видимо, нам с Клер действительно лучше не развивать отношения. И забыть тот поцелуй в доме моих родителей.
К семи часам у нас все было практически готово. Пациенты, не смотря на возмущение некоторых, зафиксированы, лишние люди из коридора убраны. Несколько человек с камерами из Управления все-таки приехали. Конечно, наивно было полагать, что мне дадут тридцать человек, но десять – тоже неплохо. В каких-то палатах у нас стояли камеры, в каких-то находились люди. Антон остался в нашем временном кабинете следить за показаниями активности пациентов и, в случае чего, сообщать нам.
Клер, естественно, была посту вместе с медсестрой. Я принес ей чашку кофе, остановился рядом. Кто знает, сколько нам придется ждать?
– Вообще-то, Дэвид просил, чтобы я держал тебя подальше, – тихо заметил я.
Клер:
Я раздраженно фыркнула, демонстрируя свое отношение к подобным просьбам.
– Не сомневаюсь. Он вообще любил потрястись надо мной. Оденься теплее, Клер. Не кури на голодный желудок, Клер. Не превышай скорость, Клер, – я закатила глаза, игнорируя любопытный взгляд медсестры. – Ты тоже здесь будешь? В кабинет к Антону не пойдешь?
Коннор:
– Любил? – переспросил я, начисто проигнорировав вопрос про Антона. Она же не думает, что я оставлю двух женщин в коридоре, когда в любой момент из любой двери может выскочить разъяренный пациент? – А теперь уже не любит?
Наверное, не стоило обсуждать личную жизнь заведующего отделением в присутствии медсестры, но я уже задал вопрос.
Клер:
Я смутилась.
– Кхм... Отучила. Знаешь, как раздражает такое? Думала, совсем прошло, ан нет, видишь, все еще трясется. Хорошо, что ты мой шеф, а не он, – я улыбнулась. – Стефани, – обратилась я к медсестре, чтобы не смотреть на Коннора, – Дэвид вам говорит, чтобы вы на сквозняке не сидели?
– Обычно он ругает меня за то, что я курить бегаю, – отозвалась Стефани. – Неважно, на пустой или на полный желудок, – она хихикнула.
– Вот, видишь, – я снова повернулась к Дойлу и развела руками. Но в глаза по-прежнему не смотрела.
Коннор:
Я отказываюсь вообще что-либо понимать. Разве ей не это нужно от мужчины? Отцовская забота, ограждение от всех трудностей, решение всех проблем? Быть ребенком за широкой спиной и все такое. Что она там еще мне говорила после четвертой бутылки пива?
Я взглянул на часы. Уже половина восьмого. Если феномен есть, то он скоро должен проявиться. Знать бы еще, в какую сторону смотреть.
Клер:
Время шло, ничего не происходило. Дойл был молчалив, по-моему, даже больше обычного, поэтому я в основном перекидывалась ничего не значащими фразами со Стефани. Людей почти не было, только минимально необходимый персонал. Антон докладывал, что все спокойно, только пациенты, которых мы зафиксировали, демонстрировали признаки недовольства и труднее засыпали.
Я посмотрела на часы: без пяти десять.
– Может, мы его спугнули? – предположила я вслух.
Коннор:
Голос Клер оторвал меня от своих мыслей. Я растерянно посмотрел на нее.
– Скорее всего, неправильно вывели закономерность. Либо что-то изменилось, а мы пока не поняли, что именно. Посидим еще полчаса, потом начнем сворачиваться. Правда, теперь непонятно, когда и как искать дальше.
Клер:
– Вообще цикл странный какой-то, – согласилась я. Может и правда он не совсем такой, каким нам показался?
– Так вы меня покидаете? – разочаровано уточнила Стеф.
– А ты во сколько заканчиваешь? – не поворачиваясь, спросила я. Ответа не последовало. – Стеф?
Ответом мне был оглушительный грохот и толчок в спину. Я упала на пол, не успев понять, что происходит. Когда я повернулась, то как раз увидела, как Стефани – женщина лет сорока и весом не больше 50 кг – с силой ударила Дойла в грудь. Тот отлетел метров на пять, упал на спину, кажется, ударился головой. Стефани двинулась к нему, хотя я была ближе, но на меня она не смотрела.
Я вскочила на ноги, схватила первое, что попалось под руку (это оказался ластик) и швырнула ей в голову.
Отлично, мне удалось привлечь ее внимание. Только теперь она забыла про Дойла и кинулась ко мне. Я побежала. Две минуты. Надо продержаться две минуты.
К сожалению, на каблуках я бегала плохо. Я не успела добежать до выхода с этажа: нога подвернулась и я упала.
Коннор:
Я не успел даже ничего понять, просто увидел, как Клер странно взмахнула руками и упала на пол, и тут же что-то с такой силой двинуло мне в грудь, что я отлетел на приличное расстояние, ударился обо что-то головой и упал на спину. В голове звенело так, что я не слышал ничего вокруг. Наконец удалось сесть и сфокусировать взгляд. Первое, что я увидел, была убегающая от Стефани Клер. Замечательно, мы искали феномен среди пациентов, а он оказался под боком.
Едва я поднялся на ноги, как Клер за что-то запнулась и кубарем полетела вперед. С отчаянием понимая, что, пока я догоню их, может быть уже поздно, я крикнул, мало заботясь о том, что могу перепугать все отделение:
– Стефани!!!
Она не отреагировала. Пришлось схватить стоящую на столе подставку для карандашей и швырнуть ей вслед. Я даже не надеялся, что ее это остановит, но больше ничего в голову не приходило. Не стрелять же ей в спину.
Клер:
Почувствовав острую боль в лодыжке и быстро приблизившийся ко мне пол, я испуганно обернулась и посмотрела на взбесившуюся медсестру. Я понимала, что мне теперь никуда не деться. В другом конце коридора заорал Дойл, но Стефани даже голову не повернула, но и на меня она не смотрела. Ее глаза метались по полу, но на мне не фиксировались. Они были почти черные: зрачки расширились по всю радужку. Выглядело это страшно.
Дойл что-то кинул. Не добросил, но грохот был знатный. Стефани обернулась и побежала снова в его сторону, круша все, что попадалось ей на пути. А потом она внезапно остановилась и удивленно оглянулась по сторонам.
Я выдохнула. Кажется, феномен закончился. Я обессиленно растянулась на полу.
Коннор:
Стефани замерла, удивленно посмотрела на меня, потом огляделась, видимо, не понимая, что произошло. Значит, действие феномена вышло. Я пробежал мимо нее к Клер. Это было крайне непрофессионально, следовало сначала заняться объектом, а уж после пострадавшим сотрудником, но мне сейчас было плевать на инструкции.
– Клер, ты как? – испуганно спросил я, опускаясь на колени возле нее.
Клер:
Я лежала с закрытыми глазами, и у меня не было сил их открыть. После выброса адреналина тело было какое-то ватное.
– Ну, ты хотя бы теперь не спрашиваешь, в порядке ли я, – усмехнулась я. – Знаешь, Дойл, я обожаю нашу работу.
Я все-таки открыла глаза и попыталась сесть. Ему пришлось мне помочь.
– Все нормально, – я потерла ушибленные колени и ладони. Коснулась лодыжки и болезненно поморщилась. – Но тебе придется помочь мне доковылять до смотровой. Кажется, я неудачно подвернула ногу. Черт, больно...
Коннор:
Я растеряно кивнул, поднял ее на руки. Интересно, где тут смотровая? Тут же в коридор со всех кабинетов начали выходить люди. Очень вовремя! Прямо очень!
– Антон, займись Стефани, – сказал я показавшемуся из соседней двери Хендриксу. – Сегодня нашим феноменом была она.
Я, наконец, нашел на одной из дверей надпись "Смотровой кабинет", пнул дверь ногой, занес Клер внутрь. Не успел опустить ее на кушетку, как тут же влетел Дэвид. О, сейчас начнется.
Клер:
– Господи, Дойл, я же просил, – прорычал Дэвид Коннору, а потом подошел ко мне, сходу начал светить фонариком в глаза. – Ты как? Цела? Болит что-то?
– Дэвид, не суетись, – попросила я. – Лучше Коннора посмотри, он затылком ударился. А я просто ногу подвернула.
– Ну что ты за человек, Клер? – вздохнул Дэвид. – Ты же погибнуть могла. А мне потом жить бы с этим пришлось, что я тебя попросил, а ты пострадала.
– У нас такая работа, Дэвид. Случается, – я посмотрела на Коннора, стоящего у двери, и улыбнулась ему. – Зато мне есть, на кого положиться в экстренной ситуации.
– Ну, конечно, – фыркнул Дэвид, и повернулся к Коннору. – Давайте, я вас посмотрю?
Коннор:
– Не волнуйтесь, я в порядке. – Я потрогал довольно-таки внушительную шишку на затылке, тоже улыбнулся Клер. – Я же тебе говорил, что о мою голову не только стаканы били, она привычная.
Надо бы, наверное, пойти посмотреть, как там Стефани, но с ней Антон, он позаботится, а я просто не могу отлепить себя от стены.
Клер:
– Тем более, вас надо посмотреть, если у вас частые травмы головы, сядьте на кушетку рядом с Клер, – Дэвид надел перчатки, о которых забыл, пока осматривал меня.
Коннор:
Я послушно опустился рядом с Клер. Адреналин, кажется, внезапно кончился, голова действительно стала болеть. Было даже лень язвить на тему "частых травм".
– Только недолго, если можно. Нам еще работать.
Клер:
– От работы кони дохнут, – проворчал Дэвид.
Я фыркнула. И это говорит человек, который в своей больнице пропадает по шестнадцать часов, когда не сутками.
– Так, вроде сотрясения нет, только шишка. Сейчас пришлю медсестру со льдом, она вами займется, тебе, – он посмотрел на меня, – ногу зафиксирует. А так ничего серьезного, – он снял перчатки.
– Вот видишь, – я улыбнулась, – а ты психовал.
– Вам просто повезло. Сделайте одолжение, дождитесь сестру, – попросил он и вышел, оставив нас с Дойлом сидеть рядышком на кушетке.
– Знаешь, Коннор, меня никто никогда не носил на руках, – заметила я, разглядывая противоположную стену.
Коннор:
Я подумал, что мы сейчас похожи на двух нашкодивших школьников, которых привели на ковер к директору и посадили в коридоре, дожидаться своей очереди.
– Почему? – я повернул голову в ее сторону и улыбнулся.
Клер:
– Не знаю, – я растеряно пожала плечами, тоже повернувшись к нему. – Повода не было, наверное. Или желания.
Коннор:
– Дэвид многое теряет.
Вполне возможно, что время сейчас было крайне неподходящее, но я поцеловал ее. Вот сидя на кушетке в отделении ее Дэвида, я ее поцеловал.
– Я испугался за тебя, – сказал я, глядя ей в глаза.
Клер:
Это было так неожиданно, что я даже ответила на его поцелуй, не думая о том, как это может выглядеть со стороны.
– Я за тебя тоже, – призналась я, беря его за руку. – В такие моменты задумываешься, да? Насколько еще хватит везения.
Коннор:
– К сожалению, везение имеет свойство заканчиваться. Именно поэтому я не люблю, когда кто-то из команды начинает геройствовать и подвергать свою жизнь опасности.
Интересно, она поняла, что я практически согласен с ее Дэвидом?
Клер:
– А что я должна была сделать? – я отвернулась, но продолжала держать его за руку. – Просто сделать вид, что меня там нет, и смотреть, как именно она бы тебя покалечила? Я читала, что случилось с медсестрой, на которую напал такой пациент. Она жива, но ее еще год будут по кускам собирать, как было. Пришлось отвлечь ее, пока ты там очухивался.
Коннор:
– Нужно было послушать Дэвида и отправить тебя домой, – пробормотал я, скорее сам себе, чем ей.
Клер:
– Теперь я, кажется, поняла, почему у нас запрещены служебные романы, – фыркнула я, выпуская его руку из своей.
Как оказалось довольно вовремя, потому что он даже ничего не успел ответить, как вошла медсестра. Приложив Коннору лед к его шишке и попросив подержать его какое-то время, она занялась моей ногой.
Когда все процедуры были закончены, я посмотрела на часы и уточнила у Дойла:
– Какие у нас дальнейшие планы? Надеюсь, Антон взял у Стефани кровь на анализ. Я могу заняться сначала исследованием ее крови, поскольку она последний человек, у которого проявился феномен.
Коннор:
– Хорошо, займись кровью, а у меня еще появился вопрос к Дэвиду.
Я отдал медсестре пакет со льдом, вышел в коридор. Интересно, где искать заведующего? Наверное, самым правильным будет подойти к медсестре и попросить вызвать его по пейджеру.
У меня появилась догадка, которую нужно было проверить. Феномен проявляется строго по графику в определенное время. Где еще так хорошо соблюдают расписание, как не в больнице? Все расписано строго по времени. Даже феномен.
Дэвид:
– Я чем-то могу вам помочь, профессор? – спросил я, подходя к стойке медсестры, удовлетворенно отмечая, что сотрудники довольно быстро ликвидировали все последствия приступа Стефани. Хотя, судя по всему, придется выбивать деньги на новую стойку, эта теперь выглядит ужасно.
Коннор:
– Можете. Мы проанализировали все случаи и выяснили, что все они происходили строго по графику: ночь, вечер следующего дня, один день перерыв. И все строго с семи до десяти, не больше двух минут. Скажите, а у вас нет никаких приборов, которые включали бы по такому графику? Или не приборов, но что-нибудь: процедуры, уборки – что угодно, что подходило бы под расписание.
Дэвид:
Я надолго задумался, а потом покачал головой.
– Нет, ничего не приходит в голову. По ночам процедуры не проводятся. Приборы, уборки... У нас, конечно, есть график уборки, но он совсем не такой... Если уж говорить о графиках, то скорее похоже на причудливый график работы. Может, этот... феномен работает сменами? – он вымученно улыбнулся. – Как там Клер? Может, ее домой надо отвезти?
Коннор:
Черт, такая идея провалилась.
– Она собиралась поработать с кровью Стефани, так что даже не знаю, как вы сможете ее уговорить, – я даже не пытался скрыть разочарования. – Но можете попробовать, вдруг вас она послушает. Ладно, пойду еще раз просмотрю все данные, вдруг, еще что-нибудь придумаю. Извините, что оторвал от пациентов.
Я кивнул ему и ушел в кабинет, который нам выделили. Спать все равно не хотелось, в запасе еще два дня, нужно думать. Вероятно, стоит вызвать Эксона. Все-таки версию с прибором исключать было жалко. Вдруг удастся засечь какие-нибудь аномалии в среде?
Клер:
Я просидела в больничной лаборатории до двух часов ночи. Дэвид заходил, пытался убедить меня поехать домой, но я отказалась. Он махнул рукой: он прекрасно понимал подобную преданность работе, поэтому настаивать не стал.
В два часа ночи, не добившись ничего, я встала и поковыляла с временно выданным мне костылем к выходу, одновременно думая, вызвать ли мне такси или сама доеду. Потом вспомнила, что моя машина все равно осталась на стоянке в Управлении. Значит, такси.
Интересно, Дойл еще здесь? Я все-таки дошла до кабинета и постучала.
Коннор:
Я вернулся в кабинет и сел за бумаги. Раз теперь феномен поражает не только больных, но и медперсонал, это становится опасным. Медсестер и врачей на ночь не привяжешь. Так и действительно до беды не далеко. Хотя, почему недалеко? Разве Дженни не пострадала? А Клер?
Чем больше я изучал полученные данные, тем больше приходил к выводу, что без Эксона нам не обойтись. Значит, завтра с самого утра поеду в главный офис. Питер, вроде бы, не был ни в какой командировке.
Часы показывали уже пять минут третьего, когда я наконец-то решил, что пора домой. Предыдущую ночь почти не спал, если еще и эту проведу так же, завтра от меня совсем толку не будет. У нас впереди два дня, это не так много, если разобраться. Я едва взялся за ручку, как раздался стук. Странно, я думал, в это время спят даже дежурные врачи. Открыл дверь. На пороге стояла Клер и костылем руке.
– Ты еще тут? – удивился я. – Разве тебя Дэвид не увез?
Клер:
– Нет, – я улыбнулась. – Он раньше уезжал, чем я освободилась. Я вот надеялась, может, ты еще не уехал. Моя машина осталась в Управлении. Я живу рядом, пятнадцать минут езды на машине. По ночным улицам так вообще десять, наверное.
Коннор:
– Десять? Так мало? Жалко, – улыбнулся я. – Я как раз тоже домой собрался, поехали.
Я запер кабинет, помог ей спуститься вниз, к машине. Странно, что Дэвид уехал раньше. Я бы не уехал, дождался ее. Особенно зная, что она поранила ногу и на машине поехать не сможет. Впрочем, чего я по себе равняю, может, у них это нормально. Завел двигатель и вырулил со стоянки.
– Куда ехать?
Клер:
Я объяснила, как проехать ко мне, одновременно пытаясь пристроить костыль. В итоге Коннор забрал его и бросил на заднее сидение.
– А ты чего так поздно? – спросила я.
Коннор:
– Думал, – ответил я, не отрываясь от дороги. – Не хочу, чтобы такое, – я бросил многозначительный взгляд на ее ногу, – повторилось. У меня была идея, что в это время, когда происходит феномен, в больнице включают какое-нибудь оборудование, слишком уж все по расписанию, но Дэвид не подтвердил мои догадки. Завтра позову Эксона, пусть проведет анализ среды. Как твоя кровь? Ну, то есть кровь Стефани. Нашла что-нибудь интересное?
Клер:
– Ни-че-го, – я вздохнула, глядя в темноту, разбавленную городскими огнями. – Не биологическое это, следов не оставляет.
Я помолчала, а потом внезапно спросила:
– Ты ел сегодня хоть раз?
Коннор:
Я вспомнил кусок пиццы, но, кажется, это было вчера вечером. Сегодня кроме пары чашек кофе ничего не приходило на ум.
– Кофе пил.
И, кажется, после месяца сплошных командировок дома тоже ни черта нет. В магазин заезжать точно не буду, а все приличные места давно закрыты. Ладно, с утра заеду куда-нибудь.
Клер:
– Хочешь, я тебя покормлю? – я улыбнулась, повернувшись к нему. – У меня, правда, дома нет ничего ни здорового, ни особо вкусного, но если ты ел сегодня только кофе, то ты вряд ли претендуешь на что-то очень изысканное...
Коннор:
Это было очень заманчиво. Очень. Но я прекрасно понимал, что если сейчас пойду к ней, если съем хоть один бутерброд, хоть чашку чая, уйти уже не смогу, тупо не будет сил. Ведь до дома ехать еще полчаса как минимум.
– Клер, будет очень неприлично, если я спрошу, есть ли у тебя диван и плед?
Клер:
– И плед есть, и диван, – кивнула я. – И кровать у меня двуспальная. А мы же взрослые люди, а не подростки в пубертате...
Мы как раз приехали. Коннор припарковал машину.
– Ну что? Пойдешь ужинать? Тебе действительно проще остаться у меня на ночь, чем пилить через весь город к себе, а утром обратно.
Коннор:
– Пойдем. К тому же, крайне интересно посмотреть на твой холодильник, Дэвид говорил, что интересное зрелище.
Я помог ей выйти, достал костыль с заднего сиденья. Правда, она все равно несла его в руке, опираясь на мое плечо, а не на него.
Клер:
Мы поднялись на мой восьмой этаж, я открыла дверь и пропустила его в свою квартиру, мысленно прикидывая, насколько сильно он будет шокирован моим жилищем. Не сказать, чтобы у меня был бардак. По крайней мере, лифчики по мебели не были раскиданы. Но и такой стерильности, как у него, не было. Книги лежали там, где я их последний раз читала, домашняя одежда висела на спинке стула, плед – на диване. На кухне, совершенно точно помню, осталась посуда после завтрака. Ладно, переживет.
– Ну что ж, пошли смотреть на мой занимательный холодильник. У меня, точно помню, много замороженной пиццы, какие-то сыры и мясо, могу сделать сэндвичи.
Коннор:
Мне всегда нравились такие квартиры, как у Клер. Где в прихожей валяются туфли, возле дивана лежит раскрытая книга, на кухне стоит чашка с остатками кофе. В таких квартирах чувствуется жизнь, даже запах совершенно особенный. Потом, когда держишь в руках какую-нибудь вещь, всегда знаешь, кому она принадлежит. Какое-то время, признаюсь, я пытался поддерживать такой легкий беспорядок у себя, но не получалось. Было все что-то не то, и я в очередной раз вылизывал квартиру до блеска, расставлял чашки ручками в одну сторону, надеясь, что в следующий раз у меня все-таки получится найти тот идеальный беспорядок, который будет именно моим беспорядком. Пока еще ни разу не удалось.
Мы вместе приготовили подобие ужина с пиццей, сэндвичами и кофе. Даже чая в этой квартире не было.
– Холодильник у тебя и вправду забавный, – сказал я, отхлебывая слишком горячий кофе.
Клер:
– Нормальный холодильник, – я демонстративно оскорбилась, – зато там всегда есть еда. Пусть замороженная и гадкая, но ее можно приготовить и съесть. Даже когда возвращаешься из недельной командировки. Не надо никуда звонить, ничего заказывать и ждать.
Коннор:
– Хорошо, уела, – я рассмеялся. – Хм, кажется, в последний раз мы с тобой вдвоем ужинали на Багамах? – Я запнулся. Не надо было тут про Багамы.
Клер:
– Вдвоем – да, – я спокойно кивнула. – Кстати, Коннор, тебе не кажется, что мы с тобой слишком часто вспоминаем Багамы для людей, которые решили оставить Багамы на Багамах?
Я ковыряла третий кусок пиццы, не глядя на Дойла.
Коннор:
Все, доигрался, поздравляю.
– Прости, больше не повторится, – я примирительно улыбнулся. – Давай просто поужинаем, поговорим на отвлеченные темы и ляжем спать. Уже четвертый час.
Странно, но мне совершенно не было неловко, как будто мы действительно друзья.
Клер:
Не повторится. Я тяжело вздохнула.
– Не повторится – так не повторится, как знаешь, – я встала. Есть совершенно расхотелось. Наверное, от усталости и боли в лодыжке на глаза навернулись слезы. – Прости, я очень устала, пойду спать. Ты просто составь все в холодильник... – я хотела сказать что-то еще, но горло перехватило, а ретироваться из кухни быстро, хромая на одну ногу оказалось непосильной задачей.
Коннор:
Нет, мы далеко не друзья. Хватит себя обманывать, я никогда не буду ей другом. Я не хочу быть ей другом. Месяц назад, когда мы были в Техасе, и я смотрел одновременно на нее и на Ирен, я понял, что она мне нравится гораздо, гораздо больше. А ведь Ирен я любил. За последние четыре года я не позволял себе никого любить. Потому что тогда понял, что тех, кого любишь, терять гораздо больнее. Не позволял, пока в моей жизни не появилась доктор Линда Клер Дэвисон, которая терпеть не может, когда ее называют Линдой, курит в здании лондонской полиции и говорит то, что думает. Только вот в последнее время мне все время кажется, что она уже не говорит, что думает. Либо говорит, но я не понимаю.
– Клер!
Я поднялся из-за стола и догнал ее уже в пороге.
– Давай начистоту. Помнишь, ты когда-то говорила, что тебе проще с прямыми людьми? Так вот. Я знаю, что обещал быть другом. И я честно старался. Полагаю, у меня даже иногда получалось. Но это слишком сложно.
Клер:
– Другом? – переспросила я, повернувшись к нему, умудрившись перед этим вытереть слезы, хотя глаза наверняка все равно блестели. – Хочешь прямоты, Коннор? Вот тебе прямота: мне плевать на эти дурацкие правила Управления, мне не нужен друг. Да и уж если совсем прямо, дружить ты все равно не умеешь, Дойл. По крайней мере, со мной у тебя хреново получается.
Сама не знала, что я так разоралась. Он же меня уволит. Вот прямо после этого дела и уволит. Ну, не из Управления, так из своей группы.
Да и черт с ним. Уволит – так уволит.
Коннор:
– Потому что меньше всего я хочу с тобой дружить, – признался я. – И да, мне тоже плевать на правила. И на свои обещания тоже. Уж прости.
Она не была в моих объятиях больше чем полгода. Но я помнил ее, как будто это было вчера. Каждую линию ее тела, каждый изгиб, запах ее кожи, ее дыхание на своей щеке.
Кажется, в прошлый раз она что-то спросила про мою татуировку?
– Да, это на память о ВМФ, – сказал я, когда ее взгляд снова остановился на моем плече. – Когда-нибудь я расскажу тебе подробнее, обещаю.
Она рассеянно кивнула и неловко улыбнулась. Время приближалось к четырем, скоро начнет светать, мне не хотелось терять ни минуты на разговоры, поэтому я пообещал еще и себе, что чуть позже, но расскажу.
И даже если завтра, то есть, уже сегодня, с утра все вернется в прежнее русло, она снова будет изображать из себя патологоанатома, я все равно буду помнить ее в своих руках. Потому что это будет лучшим воспоминанием за последние четыре года.
Окна ее спальни выходили на восток. Когда первые лучи солнца скользнули по постели на ее лицо, она поморщилась, положила голову мне на плечо и что-то пробормотала во сне. Я крепче обнял ее, повернулся к ней, зарылся лицом в ее кудряшки. Наверное, я готов даже терпеть ребенка в ней. Хотя, по-моему, в ней этого уже давно нет.
Клер:
Если есть в моей работе что-то, что мне не нравится, так это то, что время от времени мой организм страдает от недосыпа. Мне казалось, я только уснула, когда мерзкий звук начал ввинчиваться в висок, безнадежно портя момент. А момент, между прочим, был хорош, ибо второй раз в жизни я просыпалась рядом с Коннором. Нет, какие-то все-таки странные у нас отношения... Они практически начались с того, что однажды я проснулась в его объятиях.
Но в этот раз на утренний флирт не было времени: меня разбудил звонок мобильного и надо было поскорее его найти, пока он не разбудил еще и Коннора.
– Алло, – тихо ответила я. – А, Дэвид, привет... Разбудил, но, в общем-то, все равно уже надо вставать, – я поднялась, накинула на себя халат, который к счастью висел на спинке очередного стула, и поковыляла на кухню, чтобы не мешать Коннору разговором. – Нет, заезжать не надо, сама доберусь... Да, я уверена... Не ври, я знаю, где ты живешь, это вообще не по пути. Дэвид, я прекрасно доберусь сама, мне тут ехать всего ничего... Хорошо, спасибо, – я улыбнулась. – Увидимся в больнице. Пока.
Я отключилась. Поставила кофе, быстро умылась, убрала в холодильник безнадежно заветренную еду, которую мы вчера так и бросили на столе, поджарила хлеб и даже пожарила некое подобие омлета, улыбаясь самой себе. Очень хотелось вернуться в спальню, снова залезть под одеяло, прижаться к Дойлу – и пусть весь мир подождет. Но было страшно. Я не знала, в каких отношениях мы будем этим утром. Надеюсь, я все-таки все еще работаю с ним.
Как раз когда омлет был готов, я услышала шум из ванной. Кажется, Коннор проснулся.
Коннор:
Глупо было полагать, что я высплюсь за полтора часа. Но, как бы то ни было, я не рассчитывал проснуться от звонка Дэвида. Вернее, проснулся я просто от звонка, и лишь потом уже Клер произнесла его имя. Я сделал вид, что сплю. Она взяла мобильник и вышла из спальни.
Никогда не думал, что окажусь в роли тайного любовника. Того, кто спит с девушкой, а на утро быстро собирает свои вещи и сматывается, пока не приехал ее бойфренд. С кем она ложится в постель, а потом берет телефон и уходит болтать с другим. Никогда не видел себя в этой роли, даже представить не мог, а вот поди ж ты.
Наверное, было бы правильным сейчас раз и навсегда расставить все точки в наших отношениях. Может, я и преувеличиваю, называя секс на одну ночь, ну ладно, на две, с перерывом в полгода, отношениями, но все-таки. Я всю жизнь привык все выяснять сразу, не обманывая ни себя, ни других, не заблуждаясь и не мечтая о несбыточном. Но сегодня не было времени. За двадцать минут в отношениях не разобраться, а больше у нас нет. Придется снова оставить все как есть для более подходящего случая. А впрочем, разве не этим я занимаюсь все последние полгода – жду подходящего случая?
Я быстро умылся, зашел на кухню. Клер уже не разговаривала по телефону, варила кофе и жарила омлет. Растрепанная и невероятно красивая.
– Дэвид звонил? – придавая голосу непринужденность, спросил я, остановившись в пороге.
Клер:
Я кивнула, раскладывая по тарелкам омлет. Потом вернулась к кофеварке и налила две чашки кофе.
– Но он просто спрашивал, как нога, не надо ли меня отвезти на работу. Так что ничего нового не случилось, можем спокойно завтракать. Хоть один раз сегодня поешь, – я улыбнулась ему, садясь за стол. Понять его выражение лица было нереально.
Коннор:
Да, меня, наверное, должно волновать, не случилось ли чего в больнице за ночь? Странно, когда позвонил Дэвид, я даже не подумал о том, что он может сообщить что-то про больницу.
– Я отвезу тебя, а сам съезжу в главный офис. И домой, надо переодеться. Если я приду второй день в той же рубашке, это может показаться странным.
Клер:
Ну да, а ночью говорил, что ему плевать на правила. Ничего ему не плевать. Карьера важнее. Ну, по крайней мере, его слова предполагают, что мы все еще работаем вместе.
– Какие у нас пока будут задания?
Коннор:
– Если Стефани согласится, неплохо было бы, чтобы вы с Антоном провели регрессивный гипноз. Пациентов пока трогать не будем, они и так слабы. Ну и вообще полное обследование Стефани. Она на момент проявления феномена была здорова, в отличие от остальных, ее здоровье не будет искажено операцией и лекарствами. Там Линдсей должна появиться со свидетельскими показаниями. Чуть позже приедем мы с Эксоном. Надеюсь, во всяком случае.
Клер:
– Хорошо, мы с Антоном займемся Стефани, – я посмотрела на часы. – Ты, наверное, лучше езжай к себе домой, переодевайся, не жди меня. А то я пока со своей ногой соберусь... И потом, будет казаться странным, если кто-то увидит, как ты меня подвозишь. Я вызову такси.
Коннор:
– Ну уж нет, – я отрицательно покачал головой и улыбнулся. – Не лишай меня еще тех пятнадцати минут в машине наедине с тобой, до того, как ты вернешься к своему Дэвиду. Собирайся, я пока с удовольствием выпью вторую чашку кофе, мне не помешает.
Я демонстративно налил еще кофе и вернулся за стол.
Клер:
Я открыла, было, рот, чтобы возразить, но не стала. Допила свой кофе, встала. Проходя мимо Коннора, остановилась, задумчиво уставившись на него.
Коннор:
– Что? – спросил я, все еще улыбаясь.
Клер:
– Ты, наверное, считаешь меня очень скверным человеком, да?
Коннор:
– С чего бы?
Клер:
– Потому что я встречаюсь с одним, сплю эпизодически с другим, который к тому же мой шеф...
Коннор:
– Пфф, это твое дело, – я залпом допил кофе, поставил чашку на стол. – Кажется, еще в первый день нашего знакомства ты заявила, что я тебе не отец, чтобы воспитывать. Как мы выяснили позже, отец тебя тоже не воспитывал. Так что уж будь добра, разберись с этим сама. – Я подошел к ней, остановился совсем рядом, глядя ей в глаза. – Это не слишком взрослый для тебя поступок?
Клер:
– Да, ты прав, это действительно мое дело, – я усмехнулась. Надеюсь, получилось не слишком горько. Что-то в его тоне, в том, что и как он сказал, было очень обидным. – И ты мне не отец. И не друг. Ты просто мой шеф. И просто со мной спишь иногда. И не имеет никакого значения, ни что ты при этом обо мне думаешь, ни с кем еще я при этом сплю, – на этом я снова поковыляла в ванну. – Может, я все-таки возьму такси? Мне же нужны хотя бы пятнадцать минут, чтобы переключиться как-то с тебя на Дэвида.
Коннор:
Хм, оказывается, двадцати минут для выяснений отношений более чем достаточно. Вот мы и выяснили, что я для нее всего лишь шеф, с которым она иногда спит. И даже не друг.
Переключиться на Дэвида? Пожалуй, это было самым поганым за все утро. С Дэвида началось, Дэвидом и закончилось. Просто великолепно.
– Я же сказал, что отвезу, – сквозь зубы процедил я. – Собирайся.
Клер:
– Хватит мной командовать, Дойл, – огрызнулась я. – На работе мной командуй, а не в моей квартире.
Я захлопнула за собой дверь в ванную.
Коннор:
Пока она была в душе, я вымыл посуду, сам не заметил, как расставил чашки ручками в одну сторону. Это всегда помогало справиться со злостью. Но в этот раз не помогло. Когда она вернулась, мне все еще не хотелось с ней разговаривать.
– Готова? – поинтересовался я, глядя в сторону.
Клер:
Готова. Хотелось разбить что-нибудь о его голову. Почему он просто не может уйти, как делают нормальные случайные любовники? Им ведь должно быть наплевать, они не должны оставаться даже тогда, когда от злости челюсть сводит: это повинность постоянных бойфрендов.
– Готова, – мрачно ответила я, складывая в сумку мобильник и новую пачку сигарет.
Коннор:
Несмотря на ее протесты, я помог ей доковылять до машины и забраться в нее, хотя безумно хотелось посмотреть, как она будет с больной ногой карабкаться в джип. В отместку она всю дорогу курила в открытое окно. Так и не сказав друг другу ни слова, мы доехали до больницы. Прежде, чем я успел выйти и помочь ей, она распахнула дверь и выпрыгнула сама. Вот же упрямая! Я фыркнул про себя и нажал на газ.
Клер:
Антон уже был в больнице, когда я доковыляла до "нашего" кабинета. Он предложил мне кофе, но я уже смотреть на него не могла. Я передала ему распоряжение Коннора, а заодно рассказала все, что мне удалось найти, а точнее не найти вчера в крови Стефани. Я позвонила Дэвиду узнать насчет Стефани. Он сказал, что после всего дал ей выходной, но если нужно, он может попросить ее приехать.
– Да, это было кстати, – согласилась я.
– Хорошо, так сейчас и сделаю, – пообещал Дэвид. – У тебя все в порядке? Голос какой-то убитый.
– Все в порядке, просто устала, не выспалась.
– С утра звучала бодрее.
– А теперь вот устала, – я усмехнулась. – Дэвид, извини, мне надо работать.
– Конечно, мне тоже. Я сейчас позвоню Стеф.
Пока мы ждали Стефани, приехала Линдсей. Накануне она опрашивала семьи до тех пор, пока было еще прилично вваливаться в чужие дома с вопросами. Теперь у нее на руках была куча записей и ноль информации.
– Никто из пациентов, у кого проявился феномен, никогда не страдал психическими расстройствами. Напротив, все очень спокойные, очень мягкие люди... Если Дойла пока нет, я составлю отчет по первичным интервью.
– Хорошо. Он скоро должен быть: поехал в штаб-квартиру.
– А у вас что нового? Что у тебя с ногой?
Я рассказала Линдсей наши вчерашние приключения: как мы определили периодичность проявления феномена, как успели подготовиться к новому приступу и как он случился у совсем другого человека.
– Хм, – протянула Линдсей, – выглядит так, как будто феномен или разумен, или кем-то контролируется.
– Все может быть, – я пожала плечами. – Еще бы знать, что это за феномен.
– Так для этого мы сюда и приехали, так? – улыбнулась Линдсей. – Кстати, что у тебя с этим Ворнером? – спросила она, устраиваясь за столом писать отчет.
Я поморщилась. Дался им Дэвид.
– Сплю я с ним, – буркнула я. – Отношения у нас.
– О... – только и выговорила Линдсей, но комментировать нашу разницу в возрасте не стала. Кажется, ее просто успокоило то, что у меня есть отношения. Неужели она начала нас с Дойлом в чем-то подозревать?
Я не успела развить эту тему, приехала Стефани. Я увязалась с Антоном проводить сеанс гипноза: кто-то же должен был контролировать медицинские показатели в процессе.
– Стефани, вспомните вчерашний вечер. Вы на посту, у вас дежурство. Что происходит?
– Мы болтаем с этими учеными. Руководитель у них симпатичный. Такой молодой. Дэвисон обсуждает с ним доктора Ворнера... Неужели она с ним спит?
Антон удивленно посмотрел на меня, я развела руками, дескать, мало ли что может показаться человеку, читающему всю ночь любовные романы из серии Арлекин. Но тут Стефани пояснила:
– Он же ее лет на пятнадцать старше...
Я расслабилась, а Антон с подозрением прищурился, но ничего не сказал.
– Продвиньтесь чуть дальше во времени. Сейчас почти десять часов. Что происходит?
– Ученые собираются заканчивать свое наблюдение. Жаль, с ними веселее. Дэвисон спрашивает что-то...
Стефани напряглась, сердцебиение и давление подскочило, о чем я и сообщила Антону.
– Стефани, расслабьтесь, вам ничего не угрожает.
– Со мной что-то происходит, – в отчаянии продолжала та. Ее голос был полон ужаса. – Я не чувствую своего тела. Темно. Где я? Что происходит? Звуков нет...
– Стефани, успокойтесь. Постарайтесь понять, где вы?
– Я... я не знаю. Здесь темно и тихо, как... как в могиле. Я ничего не вижу, ничего не чувствую? Что со мной?
Она схватилась за голову.
– Вытащите, вытащите меня отсюда! Пожалуйста! Помогите!
– Стефани, проснитесь! – Антон щелкнул пальцами, и медсестра тут же пришла в себя. Она все еще тяжело дышала и была дезориентирована.
Антон посмотрел на меня. Похоже, что-то с сознанием людей все-таки происходит. Понять бы, что.
Коннор:
Всю дорогу до своего дома я злился. Потом злился пока ехал в Управление. Там вроде немного отпустило. Во всяком случае, пока занимался делами, о Клер не вспоминал.
Мне повезло, Эксон был не в командировке, на складе сразу же выдали нужное оборудование. Хоть в чем-то сегодня же должно везти?
– Кто у тебя тут сидел? – пробурчал Питер, отодвигая назад пассажирское сиденье.
– Дэвисон, – ответил я, и тут же зачем-то начал оправдываться: – Она вчера ногу повредила, пришлось домой отвезти.
Питер покосился на меня, но ничего не ответил. Чтобы не терять времени на совещании, я по дороге в больницу ввел Питера в курс дела.
Антон, Линдсей и Клер были уже в кабинете. Коротко поздоровавшись, я сел за стол, стараясь не смотреть на Дэвисон. Линдсей, как обычно, цвела и пахла, Антон смотрел на меня уже очень странно. Что за день-то?
– Вы провели гипноз? – спросил я, делая вид, что чрезвычайно занят каким-то бумагами.
Клер:
Я старательно не смотрела на Дойла. Да, пожалуй, запрет служебных романов – дельная штука. Так поцапались утром, разбежались по работам, в конце дня уже можно сделать вид, что все хорошо. А так приходится еще как-то работать вместе, сразу делать вид, что все хорошо. И никуда не денешься друг от друга, даже если видеть друг друга не хочется.
– Да, – докладывал между тем Антон, – мы провели сеанс, но пока он был не очень удачным. Главный итог: все-таки эти пару минут феномена пострадавшие находятся в сознании, но их сознание, возможно, находится не в них. Посмотри сам.
Антон включил на ноутбуке запись сеанса. После чего заметил:
– Это отчасти похоже на расщепление личности, когда основная личность вымещается второстепенной. Но только, опять же, такое не случается в виде эпидемии.
– А что если это все-таки какая-то сущность, – я не говорю демон, – которая прыгает с одного человека на другого? – предположила Линдсей.
– Странная какая-то сущность, – заметила я. – Мне понравилась твоя версия насчет разумности или внешнего контроля. Но я вчера смотрела в лицо Стефани, когда она была под воздействием феномена: в этом не было ничего разумного.
Коннор:
– Питер, проведи полное сканирование среды, может, хоть это что-то даст, – сказал я, отрываясь от бумаг.
Питер кивнул.
– У кого-нибудь кроме демона теории есть?
Клер:
– Вообще-то, когда сейчас Клер сказала насчет внешнего контроля... – начал было Антон.
– Вообще-то, это я сказала, Клер просто повторила, – уточнила Линдсей.
– Какая нахрен разница? – осадила ее я. Даже не знаю, с чего вдруг.
– Я продолжу? – нахмурился Антон. – Спасибо. Так вот, насчет внешнего контроля. Теоретически можно загипнотизировать человека, запрограммировать на определенные действия, а потом просто "запустить" его, как программу. Другое дело, что я еще не встречал подобного гипноза в реальности: чтобы заставить человека бесноваться в тот момент, когда у него расходятся швы после операции, чтобы у женщины проявились такие силы, что она швыряет мужчину, выше ее на голову и тяжелее килограмм на двадцать, на несколько метров.
– Ого, – Линдсей с улыбкой посмотрела на Коннора. – Это тебя вчера так эта Стефани приложила?
Коннор:
– Тебе смешно, а я, между прочим, чуть сотрясение не получил, – через силу улыбнулся я. Нужно вести себя естественно, чтобы никто ничего не заподозрил. Столько лет удавалось никогда не смешивать работу с личной жизнью, нужно попытаться и сейчас. – Тогда давайте отработаем версию и с демоном, и с внешним воздействием. Линдсей, проверь историю больницы, подними архивы, быть может, такое здесь уже случалось. Антон и Клер, вы тогда займитесь этим внешним воздействием, что это может быть. Я все-таки проверю все бумаги по оборудованию, быть может, Дэвид, – черт, даже от имени воротит, – просто чего-то не вспомнил.
Клер:
– Погодите, – оживился Эксон. – А запись того, что у вас тут вчера было, есть ведь? Можно посмотреть?
– Хочешь посмотреть, как Коннора отметелила девчонка? – улыбнулась Доннер. – Я бы тоже посмотрела.
– Пф, девчонка, – проворчала я. – Тебя бы к той девчонке, я бы на тебя посмотрела.
– Вообще, вы правы, – Антон торопливо застучал клавишами ноутбука, – у всех должно быть представление о том, что вчера было.
И он включил запись прежде, чем мы успели среагировать. К счастью, она была с больничной камеры наблюдения, то есть без звука. Я снова смотрела на то, как взбесилась Стефани (в прошлый раз я пропустила начало приступа, так как сидела в этот момент к ней спиной), как она швырнула Дойла, как я отвлекла ее на себя, а потом побежала, а она побежала за мной. Лодыжка даже заныла, когда я увидела, как навернулась вчера. Приступ у Стефани кончился так же внезапно, как начался. И вот уже Дойл, убедившись, что опасность миновала, кидается ко мне, игнорируя объект, а после короткого разговора поднимает меня на руки. Я обнимаю его за шею, чтобы держаться, он отдает еще пару распоряжений и уносит меня за пределы угла обзора камеры.
Антон остановил запись и обернулся на нас. Я не выдержала и посмотрела на Коннора. Может, я все-таки ошибаюсь? Может, для него это все-таки не эпизоды, не секс для развлечения и снятия напряжения?
– Все заметили это? – спросил Антон.
Я даже похолодела внутри.
Коннор:
Я продолжал смотреть в экран, хотя физически чувствовал на себе взгляды коллег. Медленно обернувшись, я встретился глазами с Клер. А она-то чего смотрит так удивленно? Все произошедшее для нее не новость, она сама там была, видела, как я совершенно бездарно пробежал мимо объекта к ней.
Вопрос Антона добил. Я понимал, что он спрашивает вовсе не про мое поведение. Во всяком случае, я на это надеялся. Он слишком умный человек, чтобы акцентировать на этом внимание. Хотя, как психиатр, наверняка догадался.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я, поворачиваясь к нему.
Клер:
– Когда Клер не шевелилась, Стефани ее не атаковала, – пояснил Антон.
Кажется, я выдохнула слишком громко. Надеюсь, это сочли за удивление.
– Действительно, я совсем забыла об этом, – подтвердила я. – Я еще тогда подумала, что мне конец, когда упала, меня словно парализовало. А Стефани шарила взглядом по полу и как будто меня не видела.
Коннор:
– Я был сзади, не видел, – сказал я. – Я чем-то кинул в нее, но, кажется, не попал. И что это, в таком случае, может значить?
Клер:
– Зависит от того, с чем мы имеем дело, – Антон задумался. – Вообще, есть животные, которые видят только движущиеся объекты, остальные для них не существуют. По крайней мере, не воспринимаются как что-то интересное. Если мы имеем дело с сущностью, то это просто штрих к ее портрету. А если это стороннее вмешательство, то это может говорить об уровне контроля над объектом. Или об особенности программирования. Возможно, объекты программируются причинять вред именно движущимся целям. В любом случае, это имеет смысл всем знать и помнить, на случай, если кто-то из нас снова столкнется с проявлением феномена. Надо просто замереть.
– Господи, – пробормотала вдруг Линдсей. – Если это действительно программирование, если такое возможно... Представляете, что можно устроить? Запусти несколько таких человек на стадион во время матча. Ничто их не обнаружит, а паника в толпе может привести к десяткам, даже сотням жертв.
Мне стало как-то нехорошо.
Коннор:
– Хорошо, если это программирование, как это можно проверить? И как происходит программирование? Нужен зрительный контакт с объектом? Или это можно сделать на расстоянии?
Клер:
– Программирование точно не может осуществляться на расстоянии, нужен тесный контакт с объектом. Как минимум – надо ввести объект в состояние гипноза. А вот активация может происходить разными способами. На ключевое слово, например, на действие.
– На время? – спросила я.
– На время, – кивнул Антон. – Но время приступов у всех разное. Либо так задумано, либо активация происходит иначе... – он посмотрел на Дойла. – Возможно, мы действительно ищем прибор какой-то. Может, ультразвук или что-то еще.
Коннор:
– А еще нам нужен человек, который навещал всех пациентов, подвергшихся феномену. Ведь как-то их должны были запрограммировать. В хирургическом отделении все посещения записываются, насколько я понимаю. Значит, нам нужно найти того, кто приходил ко всем. И если мы такого человека не найдем, это кто-то из медперсонала.
Не знаю, почему, но в этот момент я посмотрел на Клер.
Клер:
Я поймала взгляд Коннора и разозлилась.
– Если ты подумал про Дэвида, то забудь, – огрызнулась я. – Он нас вызвал сюда, помнишь? Вся его карьера под угрозой!
Коннор:
– Я не говорил, что это Дэвид. Но это, безусловно, должен быть умный и образованный человек. Не думаю, что санитарка, которая и по-английски то не говорит, сможет запрограммировать человека. У него должен быть доступ ко всем пациентам и медперсоналу, а кто, как не завотделением может беспрепятственно со всеми общаться и не вызывать подозрений? – Я все-таки скатился к Дэвиду. – И потом, он очень настойчиво просил меня держать тебя подальше. Знал, что произойдет? Ты уверена, что так хорошо его знаешь? В Саре ты тоже была уверена.
Я осекся. Про Сару было зря. Идиот.
Клер:
Я открыла рот от удивления. Ах, вот так? Ткнуть мне в лицо Сару, которую я не смогла спасти? Да что ж ты за человек такой, Дойл? У тебя вообще сердце есть? Где-нибудь там?
– Дэвид прекрасный врач. Да, я его так хорошо знаю, гораздо лучше, чем знаю вас, профессор Дойл. Он бы не стал вредить собственным пациентам, а потом использовать меня, чтобы прикрыть это. Я ему, знаете ли, дорога. И он просто за меня волнуется. Для вас, наверное, это непостижимая наука. У вас в мозгах только правила и инструкции, на людей вам плевать. Вы их только гробить горазды...
Я вовремя прикусила язык, вспомнив, что я вроде как не знаю ничего про Бермудский треугольник. Подставлять генерала Дойла мне не хотелось, даже ради удовольствия ударить Коннора в ответ.
Антон, Питер и Линдсей смотрели на нас во все глаза. Да плевать. Я после этого дела не собираюсь больше с Дойлом работать.
Коннор:
Я почувствовал, как кровь волной отхлынула от лица. Гробить людей по инструкциям я умудрился всего один раз в жизни. Но Клер неоткуда об этом знать! Конечно, это не тайна за семью печатями, при желании можно навести справки, но мне не хотелось думать, что Клер могла упрекнуть меня именно этим.
Хотя, чего ты ждал? После того, как ты сказал про Сару? Знал ведь, собственными глазами видел, как ей было больно. Держал ее за руку, когда хоронили ее лучшую подругу. Неужели ты думаешь, что после этого она не могла бросить тебе в лицо Треугольник?
На нас смотрела вся моя команда. Но меня это волновало сейчас меньше всего.
– Клер, пожалуйста, прости меня. Я не это имел в виду, – мгновенно успокоившись, сказал я, глядя на нее.
Клер:
– Поздно, Дойл, – я с трудом встала, опираясь на свой костыль. – Головой думать надо, а не своим уязвленным эго.
Я была так зла, что уже не обращала внимания на то, что несу. И пусть все поймут, что происходит. Пусть у Дойла будут проблемы из-за связи с подчиненной. Что угодно. Мне плевать.
Я внезапно услышала, как говорю:
– Я боюсь, что мои близкие отношения с фигурантом расследования не позволяют мне более участвовать в нем, поскольку я не могу гарантировать непредвзятость суждений с моей стороны.
Что? Я это серьезно? Я бросаю расследование? Что за чушь? Заткнись, уже, Дэвисон. Но вместо этого я продолжила:
– Я также не вижу для себя возможности продолжать работу с вами, профессор Дойл. Впредь, пожалуйста, пользуйтесь услугами других патологоанатомов Управления.
Я повернулась и захромала к выходу.
Коннор:
– Клер, сядь! – приказал я. Ну что за идиот? Ты хочешь, чтобы она точно ушла? – Пожалуйста.
Потом посмотрел на остальных. То, что я собираюсь сделать, вызовет просто кучу подозрений, но это необходимо. Раз уж не сумел удержать язык за зубами.
– Оставьте нас на пятнадцать минут. Считайте, что это перерыв на кофе.
Клер:
Я замерла на месте, на полпути от стола к выходу, но за стол не вернулась. И не обернулась. На медленно покидающих кабинет коллег я старалась тоже не смотреть. Он с ума сошел?
Но правда была в том, что я хотела, чтобы он меня остановил. Хотела, чтобы он сделал хоть что-нибудь, не позволил мне просто уйти из кабинета, из расследования и из его группы. Из его жизни.
Когда дверь закрывалась за Питером, я услышала, как Линдсей тихо спрашивает:
– Да что у нее с этим Дэвидом, что она так взбесилась? Любовь до гроба?
О да, Линдсей, лучше думай так.
Когда дверь закрылась, и мы остались одни, я, по-прежнему стоя к нему спиной, спросила:
– И что еще ты хочешь мне сказать? По отцу, который меня не растил, и по Саре, которую я не спасла, ты сегодня уже бил. Не уверена, что у меня остались еще известные тебе болевые точки. Разве что про отчима, который со мной спал, можешь вспомнить.
Коннор:
Пожалуй, вот так все портить мне не приходилось еще ни разу в жизни. Я всегда знал, что стоит мне поддаться чувствам, и у меня сносит крышу, я не контролирую, что говорю, поэтому всегда старался держать себя в руках. И почему я не сдержался сегодня? Это что, ревность? Но это же глупо! Глупо ревновать ее, она никогда не была моей, она с самого начала это обозначила.
Я поднялся, обошел ее, чтобы видеть ее лицо.
– Клер, поверь мне, я не хотел тебя обидеть. – Как сделать так, чтобы она поняла, и не сказать, что я тупо ревную ее к Дэвиду? – Я знаю, что не должен был этого говорить.
Господи, ну почему я не умею извиняться?
Клер:
– А я не сомневаюсь, что ты это знаешь, Коннор, – я внезапно почувствовала себя уставшей и разбитой. – Я сомневаюсь только в том, что ты не хотел меня обидеть. Потому что тебе удалось. И очень хорошо удалось. Страшно представить, что ты делаешь с людьми, когда ты хочешь их обидеть.
Я просто не понимала, чем я заслужила это. Надо было, наверное, спросить. Генерал Дойл ведь говорил, что это лучший вариант в общении с Коннором. Но я побоялась. Побоялась, что он ответит, и мне уже себя тогда вообще будет не собрать.
– Чего ты хочешь от меня, Дойл? – спросила я, чувствуя всем своим телом каждый недостающий мне час сна.
Коннор:
– Хочу, чтобы ты бросила к черту этого своего Дэвида. Чтобы забыла, что я тут наговорил тебе, – внезапно признался я. А, к черту, хуже уже все равно не будет. – Но если это невозможно, то я просто прошу тебя довести это дело до конца. Ты же обещала Дэвиду.
Клер:
Наверное, если бы он сказал мне это в любой другой ситуации, между нами могло бы быть все иначе. Если бы он сказал это, например, мне сегодня утром. Или ночью. Или раньше. В любой другой день в прошедшие полгода, начиная с момента, когда я пришла к нему с пивом и извинениями и до этого утра, когда мы заканчивали завтрак. Все было бы иначе. Я бы услышала именно то, что он хотел сказать. Я бы услышала, что все его попытки причинить мне боль, были просто ответом на боль, которую я причиняла ему. Еще с того дня, когда мы были на Багамах.
Но он сказал это сейчас. И я услышала только уязвленное самолюбие.
– Да, хорошо. Я закончу это дело. Ради Дэвида, – холодно сказала я. – Это все?
Коннор:
Это было больно. Гораздо больнее, чем те полгода, что мы просто работали вместе. Чем те пятнадцать минут, которые ей были нужны, чтобы переключиться с меня на Дэвида. Чем то обвинение, что она бросила мне сегодня на совещании. Это была практически ощутимая физическая боль.
А на что я, собственно, надеялся? Что она сейчас бросится мне в объятия? Что в самом деле уйдет от Дэвида? Зачем ей это? Разве сегодня утром она не сказала мне, кто я для нее? Шеф, с которым она иногда спит. Так чего я хотел этим своим признанием?
– Да, это все, – тихо ответил я, возвращаясь за стол.
Клер:
– Вот и славно, – выдохнула я. И поковыляла к выходу.
Он меня больше остановить не пытался.
Коннор:
К тому времени, как вернулись с перерыва остальные члены моей полуразвалившейся команды, мне удалось собраться. Как минимум, создать видимость того, что ничего не случилось.
– У Дэвисон сегодня выходной, – коротко сообщил я.
Только бы не стали спрашивать, что произошло. Я не был готов даже соврать что-нибудь правдоподобное. Но они, к моему удивлению, и не стали. Либо мне не удалось полностью закрыться, либо Антон провел воспитательную беседу.
Я дал себе полчаса на совещание. За это время его надо закончить. Потому что на большее меня не хватит. У меня всегда получалось уйти в работу с головой и забыть все, что случилось, но сегодня не выходило. Спихнув проверку оборудования на Эксона, списки посещений на Доннер, а возможность программирования на Хендрикса, я назначил следующее совещание только на завтрашнее утро. Соврал, что мне нужно в Управление и сегодня уже не будет времени.
Они ушли, я запер кабинет и открыл ноутбук. Работать я не могу. Уехать тоже. Что мне делать дома? Я пытался начать какой-нибудь отчет, мы же кучу оборудования вчера на складе набрали, нужно все задокументировать, но вместо цифр в голову лезли всякие дурацкие мысли.
Вот ведь, полгода не выяснял с ней отношений, потому что подсознательно боялся, что мы расставим точки не над "и", а поставим ее в конце наших отношений. И мне было проще считаться случайным любовником, чем никем. Потому что в этом случае у меня была призрачная надежда. Никогда не обманывал себя таким способом, но в последнее время что-то сильно изменилось.
Сегодня точку все-таки поставили. И именно там, где я больше всего боялся.
Я четыре года заставлял себя никого не любить. Я развелся с женой, я не ездил к родителям, я не видел племянника, я не заводил новых друзей. Мне казалось, что так, в случае чего, мне будет легче пережить их потерю. Я никого не впускал в свою жизнь. Потому что знаю, как больно терять тех, кого любишь. Но она вошла в нее сама. Позвонила в дверь, принесла папку и попросила помочь. Это был всего лишь способ скрасить остатки отпуска. Чтобы не беситься от безделья.
А закончилось тем, что я нарушил все свои правила. Я в нее влюбился. Чего уж там, сейчас можно себе в этом признаться. Все равно уже потерял. Больнее уже не будет.
Внезапный стук в дверь прервал поток идиотских мыслей. Я закрыл ноутбук с так и не написанным отчетом, взглянул на часы. Почти восемь. Вот это, Дойл, ты умеешь себя жалеть! Столько часов подряд – это просто любой эмо-подросток позавидует. Однако, кажется, полегчало. Во всяком случае, я вполне спокойно смог надеть на лицо привычную маску бесчувственной твари и открыть дверь.
Дэвид:
– Надеюсь, я вам не помешал, профессор, – сказал я и, не дожидаясь приглашения, протиснулся в кабинет и пошел сразу к столу. – А даже если помешал, придется потерпеть.
Я с громким стуком поставил на стол початую бутылку джина и два стакана.
– По-моему, нам пора поговорить, Дойл, – я повернулся к так и стоящему у двери Коннору. – О Клер.
Коннор:
Вот этого я ожидал меньше всего. И, пожалуй, с ним точно меньше всего хотел говорить о Клер. Однако я запер дверь и вернулся на место, вопросительно глядя на него. Какой смысл теперь говорить о ней? Еще утром я бы, может, и хотел, а теперь – какой смысл?
Дэвид:
– Да ты садись, в ногах правды нет, – я сел в кресло посетителя, налил джин и пододвинул один стакан Дойлу. – Извини, льда нет, но он из холодильника.
Не дожидаясь Коннора, я сделал большой глоток.
– Она сказала мне, что ты меня подозреваешь во всей этой чертовщине. И судя по ее состоянию, у вас с ней на этой почве случилось сильное разногласие. Я знаю Клер. Знаю, как она может встать на защиту близкого человека, не думая о последствиях. Это я попросил ее об одолжении. Не хочу, чтобы из-за меня у нее были проблемы. Хочешь подозревать меня – подозревай, но ее не трогай. Она точно не причем.
Коннор:
Интересно, а Саре она тоже рассказывала, что я ее подозреваю?
– У меня работа такая – подозревать, – довольно холодно ответил я. – А тебя я почти не знаю, так что извини.
Дэвид:
– Да я же говорю, я не в претензии, я все понимаю, – я вздохнул. – Просто... На ней лица не было, когда я ее сегодня видел. Ты просто пойми: она может сказать лишнего, когда ее что-то задевает. Она вообще очень плохо контролирует свои эмоции, у нее что на уме – то и на лице сразу, а иногда и сразу на языке, – я улыбнулся. – Этим она мне и понравилась когда-то. Так сильно, что даже когда она меня бросила, я не устоял и остался ее другом. По-моему, первый раз в моей жизни мне удалось не злиться на девушку, которая меня сама бросила.
Коннор:
Я разглядывал стакан с джином, стараясь сделать вид, что меня вообще мало интересует все происходящее. Это прием при общении с людьми, старше меня по возрасту, был выработан у меня годами. В ВМФ, когда мне дали в командование корабль, я был самым молодым из всех командиров. И чтобы отстоять свои права, мне приходилось включать этот режим постоянно, доказывая, что я это заслужил. Сейчас с Дэвидом я включил тот же, давно уже неиспользуемый режим. Но когда он сказал, что Клер его бросила, я все-таки не сдержался и посмотрел на него.
– Клер тебя что?... Бросила? – совершенно по-детски переспросил я. Хорошо хоть челюсть не уронил. Да уж, Дойл, сдаешь позиции без тренировок.
Дэвид:
– А ты не знал? – удивился я. – Это уже давно было... С полгода, наверное. Может, чуть больше. В октябре, кажется. Да, точно, она еще с друзьями отдыхать куда-то ездила, потом два дня на мои звонки не отвечала и не перезванивала, а потом позвала на ужин и со свойственной ей прямотой так и сказала. Мол, извини, нам было хорошо, но больше мы вместе быть не можем... Думаю, она встретила кого-то на тех выходных. Она изменилась очень после этого, – я усмехнулся. – Влюбилась, наверное.
Коннор:
Вот ведь странно, вроде джин еще не пил, а ощущение такое, что ноги уже ватные. И в голове шумит примерно так же. Я опустил глаза, чтобы не встретиться нечаянно с ним взглядом, и все-таки отпил из стакана.
Но почему она мне не сказала? Чего уж там, я знаю, с кем и куда она ездила в октябре. Но не сказала. Значит, Дэвид ошибается. Не влюбилась она. Да, изменилась. Ушла от него. Но не ко мне. Значит, не нужен. Ведь для того, чтобы уйти, не обязательно уходить к кому-то.
Кажется, стало еще хуже. Раньше хоть было к кому ревновать. И думать, что если бы не он, она была бы моей. Вот, оказывается, его нет. А я по-прежнему не нужен.
Джин был допит до дна.
Дэвид:
– Ну, что ж ты молчишь? – спросил я. – Уж не знаю, почему она тебе не сказала, что со мной рассталась. Это ведь ты, да? Тот, из-за кого она меня бросила?
Коннор:
Я посмотрел на него. Интересно, откуда он знает? Хотя, за вчерашний вечер мы сдали себя раз двадцать, наверное.
– Я не знаю, из-за чего или из-за кого она тебя бросила. Как ты верно заметил, мне она ничего не сказала.
Дэвид:
– Ну, ты не знаешь, а я знаю, – я налил еще себе, а потом и Коннору. – Хотя понял не сразу. То, что она влюбилась, – это я сразу понял. То есть, не сразу, а когда через пару недель понял, что она все еще одна. Значит, уходила не к кому-то. С ней у нас тоже ни разу не было проблем, значит, уходила не от меня. Какой напрашивается вывод? Уходила она из-за себя. Из-за того, что переменились ее чувства. В меня она никогда влюблена не была. Мы оба не были. У нас были просто приятные, никого не напрягающие отношения. Значит, разлюбить не могла. Остается один вариант – влюбилась. И не в меня. Мы общались все это время. Единственный человек, которого она хоть как-то упоминала, был некий "профессор Дойл". Я не врал, когда говорил, что она много о тебе рассказывала. И не врал, когда говорил, что она рассказывала только хорошее.
Я замолчал, сделал еще несколько глотков.
– Ну а когда я вас увидел вместе, то тут уж все понятно стало... Точнее, почти все. Не понимаю, какого черта она до сих пор одна? Ты вроде даже не женат.
Коннор:
Я не понимал, он что, по душам поговорить хочет? Со мной? С тем, из-за кого Клер его бросила? Зачем? Это что, такой извращенный мазохизм?
– Дэвид, ответь мне на один вопрос: зачем ты мне все это рассказываешь? В чьих внутренностях ты хочешь порыться, в своих или моих? Если в своих, то я не люблю публичную расчлененку, если в моих, то я сам мало что в них понимаю. С недавнего времени. Зачем тебе это?
Дэвид:
– Да уж точно не ради тебя, – усмехнулся я. – А я так вообще не в претензии. У меня давно другие отношения, с Клер мы дружим, я всем доволен. Я за нее переживаю. И понять пытаюсь: это ты мудак или она не знает, что со своими чувствами делать? Я вижу, что она боится. Боится, что ее любовь окажется никому не нужна. С брошенными детьми такое бывает. Наверное, поэтому она тебе ничего и не сказала про меня. Думаю, она боялась, что это будет выглядеть как-то не так. Как будто она ждет от тебя чего-то.
Коннор:
Да, Дойл, это ты мудак. А еще психолог хренов. Впрочем, я всегда был уверен, что психология глупая наука. Нельзя научить людей понимать других по учебникам. Это либо есть, либо нет. У меня вот нет.
– А знаешь, Дэвид, я, кажется, понимаю, что она имела в виду, когда говорила, что ей спокойно с такими мужчинами, как ты, – задумчиво протянул я, мало заботясь о том, что сдаю нас с Клер с головой. – Я бы вот, наверное, не смог прийти к другому и рассказать, что моя бывшая девушка его любит. Вот из дурацкого чувства «собственничества» не смог бы. Даже странно, что она ушла от тебя из-за меня.
Пожалуй, пора прекращать пить джин, а то еще, чего доброго на откровения потянет.
Дэвид:
Я рассмеялся. Покачал головой, налил нам еще джина.
– Я буду честен: полгода назад я бы дал тебе по лицу. Просто потому что это очень обидно, когда девушка предпочитает другого. Неважно, как сильно она нужна тебе самому при этом. Тут да, чувство «собственничества». Но уже прошло полгода, я сейчас воспринимаю Клер иначе. Наверное, как любимую племянницу. И просто хочу, чтобы у нее все было хорошо. – Я посерьезнел. – А сейчас она очень далека от понятия "хорошо". Не знаю, что ты там такое сегодня сделал или сказал, но лучше бы тебе это как-то исправить. Только не знаю, как ты сейчас это будешь делать. Она злится. И она упрямая. Но тебе придется что-то придумать. Потому что если ты все не исправишь, я все-таки буду вынужден дать тебе по лицу. А мне не хочется, ты мне нравишься. И, кажется, я прекрасно понимаю, почему она ушла от меня из-за тебя.
Коннор:
Ну вот, допились до взаимных комплиментов. Что дальше? Объятия? Обещания вечной дружбы?
Ладно, Дойл, мог бы и спасибо сказать.
– Уж какая она упрямая, я знаю, – довольно грустно усмехнулся я. – И я, кажется, сказал слишком много лишнего, чтобы вот прямо так, с ходу, понять, как все исправить.
О, вообще шикарно! Ты начинаешь ему жаловаться.
Дэвид:
– А ты не пытайся сходу, – посоветовал я. – Это сломать все можно быстро и сразу, а починить или заново построить – на это время надо. Дам тебе совет, если позволишь. Не извиняйся. Не проси прощения. Не оправдывайся. Не пытайся ей ничего объяснить. Лучше всего попроси у нее помощи. Неважно в чем. Желательно, чтобы помочь могла только она. В помощи она отказать не сможет. А там уж постепенно... помиритесь.
Коннор:
Не извиняться – это я могу. Это я умею лучше всего.
– Спасибо, я подумаю, что можно сделать, – я услышал себя со стороны. Кажется, прозвучало как "не лезь не в свое дело, сам разберусь". – Дэвид, ты извини, я, пожалуй, пойду. Я две ночи почти не спал.
Дэвид:
– Да, конечно, – я поднялся на ноги, забрал бутылку с остатками джина и пустые стаканы. – Она хорошая девочка, Дойл. Молодая, бестолковая в некоторых вещах, но хорошая. Не обижай ее, ладно?
И не дожидаясь ответа, я ушел.
Коннор:
Я спустился вниз, сел в машину. Я чувствовал себя достаточно трезвым, но впечатление наверняка было обманчивым. Вздохнул, вышел из машины, поймал такси.
Легко сказать, попроси у нее помощи. В чем? Я вообще никогда никого ни о чем не просил. Ну, почти. Уже подъезжая к дому, я вдруг решил, что мне нужно сегодня ее увидеть. Срочно. Попросил таксиста подождать, поднялся домой, нашел нужную коробку. Наверное, это глупо и смешно, но стакан джина в желудке заглушал все опасения. В конце концов, хуже не будет. Некуда.
Клер была дома. В окнах горел свет. Я поднялся на восьмой этаж, позвонил в дверь.
Клер:
Я не ждала гостей, поэтому первым порывом было просто проигнорировать звонок. Но я почему-то все же встала с дивана, на котором лежала, бездумно пялясь в телевизор, и пошла открывать. По квартире я вполне могла передвигаться без костыля.
На пороге стоял Дойл. Опять же, первым порывом было захлопнуть перед ним дверь, но вместо этого я вопросительно подняла бровь.
– Чего тебе?
Коннор:
Интересно, как я представлял себе эту сцену? Что я собирался ей сказать? Почему не придумал еще в такси?
– Хотел тебя увидеть, – просто сказал я. Когда не знаешь, что говорить – говори правду. – Возьми, – я протянул ей коробку, чувствуя себя полным идиотом. Но уже раз пришел, куда деваться.
Клер:
– Что это? – спросила я, машинально забирая коробку.
Коннор:
– Подумал, что тебе может быть интересно. Извини за беспокойство. Увидимся завтра.
Я развернулся и, игнорируя лифт, пошел вниз по лестнице. Хорошо, что отпустил такси. Мне нужно пройтись. Даже если это несколько километров.
Клер:
Я растеряно смотрела ему вслед. Что за ерунда? Закрыв дверь, я доковыляла до дивана, приглушила звук телевизора и открыла коробку. Я даже не знаю, что ожидала там увидеть, но то, что там лежало, едва ли вошло бы даже в первую сотню попыток угадать.
Там были фотографии. Много фотографий. Совсем детских, на которых Коннора я опознала в основном по тому, что рядом с ним был его отец. Школьных. Более позднего периода, видимо, когда Коннор учился в академии и служил в ВМФ. Он действительно был другим. Он много улыбался. Не ходил в безликих костюмах, не зачесывал волосы.
Я почувствовала, как перехватило горло и защипало глаза. Я торопливо отыскала мобильник и вызвала его номер из памяти.
Коннор:
На улице было довольно прохладно, медленно ходить я не привык, поэтому, пройдя всего половину дороги, я уже окончательно протрезвел. Хоть ты вернись в больницу и забери машину. Естественно, это было бы глупо.
В кармане завибрировал телефон. На экране светилось "Дэвисон". Надо бы поменять на "Клер", машинально отметил я, поднимая трубку.
Клер:
Он ответил после третьего гудка. Я не стала здороваться или говорить что-то еще. Сказала только одну фразу:
– Я хочу с комментариями.
Коннор:
– Скоро буду.
Я улыбнулся, как будто она могла видеть мою улыбку. Ну что ж, по крайней мере, это не оказалось глупо и смешно. Снова поймал такси, во второй раз за вечер позвонил ей в дверь.
Клер:
В этот раз я пошла открывать, по-моему, еще до того, как он позвонил. Распахнув дверь, улыбнулась.
– Ты был очень забавный в детстве, – сказала я, пропуская его внутрь.
Коннор:
– В отличие от некоторых, я с пеленок знал, что буду моряком, как дед. И с этого пути не сворачивал.
Ну, первые двадцать девять лет. Однако вслух этого не произнес. И так в уме сразу всплыла ее фраза о том, что я людей только гробить горазд. Вот ведь задело, а? А как сам ее Сарой попрекнул? Ладно, сейчас не время.
– Что там тебе нужно прокомментировать? – спросил я, проходя за ней в гостиную.
Клер:
– Все, – просто ответила я, усаживая его на диван и садясь рядом. Я взяла коробку и положила нам на колени. – От меня до больницы все равно ехать ближе, а время детское. Ты что-нибудь ел сегодня?
Коннор:
Я рассмеялся. Прямо день сурка. Только бы завтра было другое утро. Впрочем, завтра звонок Дэвида меня уже не взбесит.
– Да, – соврал я в ответ на ее вопрос. Есть мне не хотелось точно. – Разве что ты предложишь мне кофе. Здесь сотен пять фотографий, если я буду комментировать каждую, кофе нам пригодится.
Клер:
– Ладно, будет тебе кофе, – улыбнулась я, но я уже так удобно устроилась, что встать меня могло заставить разве что землетрясение. – Если будешь комментировать, как следует.
Почему-то в этот раз у меня не возникло сомнений в том, можно ли положить голову ему на плечо.
– Например, эта, – на фотографии ему было года четыре, и он явно собирался зарыдать, кривя полубеззубый рот. – Кто тебя тут обидел?
Коннор:
Я взял фотографию из ее рук.
– Мне здесь купили ванильное мороженое вместо шоколадного. А я хотел шоколадное. – Я взял еще одну фотографию. – Вот здесь я себе нравлюсь больше, родители ведут меня в первый класс. Помню, мне жутко мешал этот форменный галстук. И тогда я поклялся, что никогда не буду носить галстуки. – Я посмотрел на Клер, встретился с ней глазами, улыбнулся ей, взял следующий снимок.
Мне было неожиданно хорошо сидеть с ней на диване и смотреть мои старые фотографии. Я не смотрел их много лет, о некоторых даже не помнил, что они есть. Это странно, но даже фотографии с флота рассматривать и комментировать ей было не больно. Она расспросила про каждого из моей команды. Улыбалась, задавала вопросы. Но так и не спросила снова, почему я ушел, и не спросила, поддерживаю ли я еще с ними связь, хотя это было бы логично. Я убедился, что она все знает. Не знаю, откуда, но знает.
Потом мы вместе пили кофе и даже ужинали. Она все-таки настояла на этом. А потом спали вместе на ее широкой кровати. Просто спали, ничего больше. Это было странно, необычно и приятно. Просто спать вместе в обнимку. Я вдруг подумал, что за последние четыре года только с Клер я просто спал в одной постели.
Клер:
Я давно так не высыпалась. И в кои-то веки между нами с утра не было напряжения. Хотя и определенности тоже не было. Основная проблема была в том, что определенности не было во мне. Я не знала, почему до сих пор не рассказала ему про Дэвида. Наверное, не хотела выглядеть жалкой, ждущей от него каких-то серьезных шагов. У нас же все еще были запрещены служебные романы на работе. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Вчерашний вечер и так был довольно большим шагом. Правда, пока непонятно куда.
Мы позавтракали, в больницу поехали на моей машине, которую я накануне, пользуясь случаем, забрала с парковки Управления. Коннор по дороге ввел меня в курс дела. Странно, но он ни разу не упомянул Дэвида.
В больнице мы были первыми, поэтому наш совместный приезд никто не мог заметить, а вот начала совещания я ждала в напряжении. В конце концов, мы вчера тут такое шоу устроили, что косых взглядов просто не избежать.
Первой появилась Линдсей, следом за ней, почти одновременно, приехали Питер и Антон. Питер и Линдсей бросали на меня любопытные взгляды, а вот Антон явно быстрее оценил ситуацию и чему-то улыбнулся.
Коннор:
Я ждал бестактных вопросов от Питера и язвительных замечаний от Линдсей. Но они оба молчали. Конечно же, вчера все обсудили, вероятно, пришли к каким-то выводам, но молчали. В том, что Антон ничего не скажет, я был более чем уверен.
– У нас сегодня последний день перед проявлением феномена, – начал я. – Давайте по порядку, Питер, что у тебя с приборами?
– Да пока ничего, но я продолжаю снимать показания. Если мы все-таки имеем дело с активацией заложенной программы, то мы зафиксируем импульс, каким бы он ни был.
Зафиксируем импульс. То есть нам придется провести еще одну ночь с феноменом. И кто знает, кто взбесится на этот раз?
– Линдсей, что со списками? – Я повернулся к Доннер.
Клер:
– Никаких общих посетителей у пациентов не было, – доложила Линдсей, почему-то поглядывая на меня. – Поэтому я вспомнила твое замечание насчет персонала.
Теперь настала моя очередь смотреть на Коннора. Если бы он умел читать взгляды, то понял бы, что мне интересно, подозревает ли он еще Дэвида?
Коннор:
Я видел взгляд Клер, обращенный на меня. Значит, это кто-то из персонала. Вчера, когда я так рьяно напал на Дэвида, это по большей части была ревность. Теперь ревности больше не было. Но я не мог исключить его. От того, что мы выпили по стакану джина, и он рассказал мне, что Клер его бросила, он не становился автоматически невиновен.
– Значит, нужно проверять персонал отделения, – сказал я, глядя на Линдсей. Затем повернулся к Антону. – Что мы можем сделать в этом направлении?
Клер:
– Коннор, я не закончила, – кокетливо сообщила Линдсей.
Я закатила глаза. И чего тянем кота за хвост тогда? Коннор снова повернулся к Линдсей. На его лице ничего нельзя было прочитать, но я почему-то была почти уверена, что он думает то же самое.
– Я сверила проявление феномена с графиками работы персонала отделения. И выявила как минимум пять человек, чьи графики совпадают, то есть они находились в отделение каждый раз, когда у кого-то случался приступ. Здесь две медсестры и три санитара. У врачей такого графика нет.
– Ну, если задуматься, то проводить подобный эксперимент удобнее как раз, работая младшим персоналом. На них никто не обращает внимания, – заметила я. – Если это эксперимент.
Коннор:
– Что ты имеешь в виду под словом "если"? – Я посмотрел на Клер и неожиданно не смог сдержать улыбку. Твою ж мать, Дойл, держи себя в руках! Улыбку тут же стер.
Клер:
– Ну... Мы же еще не исключили полностью версию с сущностью, как я понимаю, – я улыбнулась ему в ответ. – Пока мы не зафиксировали импульс, мы не можем быть уверены, что кто-то из персонала в чем-то замешан.
Коннор:
– Ты веришь в сущность больше, чем в то, что замешан кто-то из персонала? – удивился я. – Но вообще ты права, совсем уже упираться в одну версию не стоит. Линдсей, пожалуйста, дай мне фамилии этих пятерых человек. Нам нужно поговорить с ними. И сегодня ночью за ними тщательное наблюдение. Что мы можем сделать до ночи, чтобы установить наиболее явного кандидата?
Клер:
– Коннор, я бы предложил пока наблюдать за ними незаметно, чтобы не спугнуть, – предложил Антон. – Если кто-то из них замешан и поймет, что мы что-то подозреваем, эксперимент могут свернуть.
– Но мы не имеем ни малейшего понятия, кого активируют в этот раз, – возразила я. – Если мы ничего не сделаем, кто-то может пострадать.
Коннор:
– Если мы поговорим со всем персоналом, это не должно выглядеть подозрительно. Не задавать им провокационных вопросов и все. Просто понаблюдать. Я поинтересуюсь у Дэвида каждым из этих пятерых. Может, в личном деле найдется что-нибудь интересное.
– Вот, держи, это их фамилии, – Линдсей достала из сумки и протянула мне листок бумаги.
– Хорошо, спасибо, Линдсей. Они этой ночью тоже все работают?
Клер:
Линдсей кивнула.
– Но они все появятся не раньше полуночи.
А я, конечно, не могла не возразить:
– Может, лучше я поговорю с Дэвидом насчет этих сотрудников?
Не хотелось мне, чтобы они лишний раз общались.
Коннор:
Да, кажется, Дэвид был прав. Ради любимых людей Клер в лепешку расшибется, только бы никто не причинил им вреда и не обидел. Она не знает про то, что мы с Дэвидом вчера ополовинили на двоих бутылку джина, думает, что он для меня враг номер один. Не знаю, почему, но говорить ей правду мне не хотелось.
– Хорошо, – делая вид, что я не понял, по какой причине она это предложила, согласился я.
Клер:
По крайней мере, в этот раз упоминание Дэвида прошло без истерики. Дойл усмирил свою гордыню? Решил, что его вполне устраивает роль второго плана? Или просто вчера он вообще просто так ляпнул про "бросить Дэвида", а на самом деле он ему не мешает?
– Тогда, может быть, я прямо сейчас пойду? Лин, у тебя есть копия списка?
– Да, вот, – Линдсей протянула мне еще одну распечатку.
Я вопросительно посмотрела на Дойла: могу идти или что-то еще?
Коннор:
– Иди, – кивнул я Клер. – Линдсей, Антон, узнайте, кто из персонала сейчас свободен, с кем мы можем поговорить. Нам же нужно всех опросить, чтобы не выдать особенного интереса к пятерым из ночной смены.
Когда эти трое вышли, я повернулся к Питеру.
– У тебя все готово для того, чтобы зафиксировать этот импульс для активации феномена? Если он будет, конечно.
– Ты хочешь начать отслеживать все прямо сейчас? – уточнил Питер. – Как я понял из установленной вами последовательности, сегодня все должно случиться после полуночи?
– В прошлый раз мы тоже всех пациентов зафиксировали, а на нас напала медсестра. Так что если у тебя все готово, начнем сейчас, – ответил я.
Может, я и чересчур перестраховываюсь, но мне крайне не хотелось, чтобы еще кто-то пострадал. И ждать завтрашнего вечера, если упустим феномен сегодня, тоже не хотелось.
Клер:
Я постучалась в кабинет к Дэвиду.
– Можно?
– Конечно! – он встал из-за стола, чтобы обнять меня. – Как ты? Вроде выглядишь лучше, чем вчера, – он вопросительно склонил голову набок. – Все хорошо?
– Все прекрасно, – я понимала, что счастливо улыбаюсь от уха до уха, как идиотка, но что я могла поделать? Именно так я реагировала на воспоминание о вчерашнем вечере, ночи и последовавшем за ними утре. – Но я к тебе по делу.
– Ну и славно, – он жестом пригласил меня сесть в кресло, а сам вернулся на свое место. – Чем могу помочь?
– Нам нужно посмотреть личные дела вот этих 5 сотрудников, – я протянула ему лист со списком. – Они были здесь каждый раз, как проявлялся феномен.
– Вау, тут нет моей фамилии, – Дэвид посмотрел на меня с улыбкой. – Твой Дойл передумал или просто меня пробивает кто-то другой?
– Твой рабочий график не совпал со всеми случаями, – серьезно ответила я. – И он не "мой Дойл", он просто Дойл.
– Ну да, ну да, я так и понял, – Дэвид скорчил весьма занятное выражение лица.
У меня закралось нехорошее подозрение.
– Ты что, с ним говорил?
– Я? – возмутился Дэвид. – Конечно, нет, ты же просила ему ничего не говорить. Я и не говорил.
Я успокоилась. Значит, все-таки Коннор сам скорректировал свое поведение.
– Ладно, я сейчас позвоню в отдел кадров...
– Нам бы это как-то очень тихо сделать, – перебила я. – Чтобы никто не знал.
– А, ну да, – Дэвид положил телефонную трубку. – Тогда я сейчас сам в системе посмотрю. У меня вроде полный доступ, – он застучал по клавишам.
Я ждала, оглядываясь по сторонам. Внезапно стук клавиш прервался. Я подумала, что Дэвид нашел нужную информацию, и посмотрела на него. Как раз вовремя, чтобы заметить, как внезапно резко расширились зрачки во всю ширину радужки.
Коннор:
Питер что-то пробурчал про паранойю, но приборы свои включил. Пока он настраивал, я взял со стола список, оставленный Линдсей. Не знаю, что я хотел там увидеть, фамилию знакомую, что ли? Так Линдсей бы сказала, если бы она там была. Я усмехнулся сам себе. И не отпустит же никак. Вроде и ревновать уже не нужно. И вообще не нужно было.
Неожиданно вернулась Линдсей.
– Коннор... – начала она, как-то странно глядя на меня.
Я оторвался от бумаги.
– В чем дело?
– Мне сказали, что один санитар из этого списка, – она выразительно посмотрела на листок в моих руках, – поменялся сменой с напарником. Он сейчас дежурит.
Я точно так же странно посмотрел на нее. Кажется, мы оба поняли, чем это грозит. У нас полное отделение незащищенных пациентов, врачей, медсестер, а феномен может сработать в любое мгновение.
И Клер ушла.
Ладно, Дойл, давай без паники. Она с Дэвидом. Уж он-то сумеет ее защитить. Еще получше тебя.
– Доннер, срочно выясни, где искать этого санитара. Быстро.
Линдсей кивнула и уже направилась к двери, как неожиданно пискнул один из приборов Питера.
– Коннор, есть сигнал! – Питер уставился в монитор. – Это очень похоже...
– Нахрен мне знать, на что это похоже! Где?! – прервал я его.
– В помещении справа от лестницы, – тут же четко отрапортовал Эксон.
Вот почему, стоит наорать, как люди сразу начинают говорить как надо? Я сорвался с места и бросился к указанному помещению, совершенно не думая, как собираюсь задерживать этого санитара. Судя по тяжелым шагам сзади, Питер бежал за мной.
Я распахнул дверь и встретился глазами с мужчиной в больничной форме. Я был готов его увидеть, он меня – нет, но он среагировал раньше. Одним движением сбив меня с ног, он бросился бежать, однако не одолел и трех метров. Вовремя подставленная Линдсей подножка – и Питер уже сидит на спине у этого санитара (сильно сомневаюсь, что он действительно санитар, с такой-то реакцией, знаниями и силой), заломав ему руку.
– Доннер, вызови охрану, – сказал я, поднимаясь с пола.
– Уже, – кивнула Линдсей.
Я удивленно посмотрел на нее. Быть может, зря я бегаю за ними, как за детьми? Они весьма самостоятельны, и в экстренных ситуациях справляются, как выяснилось, получше меня. Я поискал глазами, чем бы связать санитара до прихода охраны. Заметив мой взгляд, Питер улыбнулся.
– Не переживай, этот тип без сознания, он так головой об пол приложился, что еще не скоро очухается.
Я бы все равно предпочел видеть его зафиксированным, но от поисков чего-нибудь фиксирующего меня отвлек странный шум в конце коридора.
– Это в кабинете Ворнера, – заметила Линдсей.
Черт, там же Клер!
Клер:
Я успела оттолкнуться ногой от стола до того, как Дэвид подкинул его и он упал туда, где я только что сидела. Боже, благослови того, кто придумал офисную мебель на колесиках. Я откатилась к противоположной стороне кабинета и сделала попытку метнуться к двери, но в меня полетел стул, и я едва успела отпрянуть назад.
Уйти я не успею, с Дэвидом, который меня на полторы головы выше, я и в обычном состоянии не справилась бы, а уж в таком... Кабинет был небольшой, бегать особо некуда.
"Когда Клер не шевелилась, Стефани ее не атаковала", – я почти услышала, как Антон это говорит. И замерла.
Смотреть на Дэвида было страшно. Это был не он. Это был кто-то другой, в его теле. Меня трясло крупной дрожью, и все мышцы сводило инстинктивным желанием убежать и спрятаться, но я заставляла себя не шевелиться. Дэвид шарил по кабинету взглядом, крушил попадающуюся под руку мебель, но меня не видел.
Он так и не видел меня, просто в какой-то момент оказался рядом, и под руку уже попалась я. Я успела отпрыгнуть в сторону, но теперь он меня заметил. Он схватил какой-то обломок и занес его для удара. Я инстинктивно подтянула колени к груди и закрыла лицо руками, ожидая удара.
Но удара не было. Вместо этого я услышала, как что-то упало.
– Клер? – это был голос Дэвида.
Я осторожно посмотрела на него: эффект прошел. Я попыталась выдохнуть, но дышать нормально не могла.
– Господи, Клер, что случилось? Это... это я? – Он сел рядом со мной и обнял меня.
В этот момент я услышала, как распахнулась дверь.
Коннор:
Я с размаху распахнул дверь, ожидая увидеть самое худшее. Наверное, в таком состоянии я бы смог придушить голыми руками кого угодно, неважно, с феноменом или без.
Клер сидела на полу, Дэвид был рядом, держал ее в объятиях. Я уже мог бы подумать, что ошибся. Ошибся во всем. И в том, что в этот раз феномен ударил по Дэвиду, и во вчерашнем разговоре, и в сегодняшней ночи, слишком уж нежно он ее обнимал. Но разбросанная по кабинету мебель, страх во взгляде Клер дали понять, что я был прав.
– Клер, с тобой все нормально? – холодно спросил я, замерев в пороге.
Клер:
– Нет, – честно сказала я. – Не все, – я чуть отстранилась от Дэвида. – Но я цела, если ты про это.
Коннор:
– Отойди от нее, – жестким тоном приказал я, глядя на Дэвида.
Подошел ближе, присел возле Клер. Вроде действительно цела, хоть и испугана. Но ни ран, ни даже царапин.
Клер:
– Перестань, Коннор, он же не виноват, – запротестовала я, но Дэвид уже подчинился: окончательно выпустил меня из объятий, встал и отошел в сторону.
– Пожалуй, немного пострадал я, – сказал он, рассматривая пораненную ладонь. – Пойду поищу, кто мне это перевяжет.
Я осуждающе посмотрела на Дойла.
Коннор:
Я проигнорировал взгляд Клер. Помог ей подняться.
– Антон осмотрит тебя, – не терпящим возражений тоном сказал я.
Я понимал, что должен сказать что-нибудь другое, что она другого ждет от меня, но не мог. И вовсе не потому, что за спиной стояла Линдсей. Если я начну успокаивать, говорить что-то теплое, чтобы она поняла, что я переживал за нее как-то особенно, я окончательно признаюсь себе в том, что она мне дорога. Что она стала той, кого я отчаянно не впускал в свою жизнь.
Что ж ты за моральный урод такой, Дойл?
– Мне нужно работать, я найду тебя позже, – все-таки тихо выдавил я из себя, надеясь, что она подумает, что я просто не хочу, чтобы услышала Линдсей.
Клер:
Я кивнула.
– Да, я все равно хотела бы сказать Антону спасибо: его наблюдение, кажется, только что спасло мне жизнь. Ты можешь меня уже отпустить, я прекрасно могу стоять сама
Я улыбнулась ему. И пошла искать Антона. Осматривать меня не надо было, но спасибо сказать я хотела. Да и мало кто умел успокаивать нервы так, как Антон.
Коннор:
Дальше нужно было играть роль кейс-менеджера и ни на что не отвлекаться. Питер, сдав санитара охране, первым делом побежал смотреть, что ж там за установка была, которая подавала сигнал. Но, к его разочарованию, ничего интересного там не оказалось. Самый обычный передатчик, который в определенный момент подавал ультразвуковой сигнал, активизировавший, по-видимому, программу, которую раньше вкладывали в голову кого-то из пациентов или персонала. И эта программа представляла главный интерес.
Санитара, которого звали Джордж Гленн, если, конечно, это его настоящее имя, отвели в "мой" кабинет.
– Донахью с нашими скоро будет, – сообщил Питер, когда я зашел в кабинет. – Этот, – он кивнул в сторону Гленна, – разговаривать отказывается.
Я посмотрел на пристегнутого к столу наручниками Гленна. Да уж, он кто угодно, но не санитар. Не у каждого качка в спортзале такие мускулы. Взгляд не затравленный, как у ни в чем не виноватого человека, которому заплатили денег и велели время от времени кнопку нажимать.
– Как вы это делали? – спросил я, подойдя ближе.
Он смотрел на меня и молчал.
– Кто вы?
Снова молчание. В бесполезных расспросах прошло минут десять.
– Я ничего вам не расскажу, – наконец произнес Гленн.
– Мы поймали вас с поличным, – разозлился я. – Скоро сюда приедет полиция и вам придется рассказать.
Он недобро усмехнулся.
– Ты думаешь, я полицию боюсь? – надменно поинтересовался он. Затем повернул голову в сторону Эксона. – Принеси воды.
Питер возмущенно посмотрел на меня, видимо, ожидая поддержки, но я лишь кивнул. Он все-таки вышел и вернулся со стаканом воды. Санитар наклонился, чтобы пристегнутыми руками поддержать стакан, неожиданно тяжело ударился головой о стол и так и остался в таком положении. Мы с Эксоном переглянулись. Я подошел ближе, и вдруг увидел, как у него изо рта вытекает яркая кровавая пена.
– Питер, позови врача, быстро! – крикнул я, приподнимая голову Гленна.
– Вы не успеете, поздно, – прошептал он. – Проект называется "Берсерк".
Он закрыл глаза. Когда прибежали врачи, было уже действительно поздно.
Почти до ночи мы провозились в больнице. Нужно было отправить тело в морг, уладить все формальности, на всякий случай отдать в лабораторию аппарат, которым управлялись импульсы. Все очень устали, и я не видел смысла продолжать сегодня. В больнице мы закончили, в главный офис поедем завтра. Я разрешил всем разъехаться по домам.
Все вместе мы спустились на парковку. Уже возле машины у меня зазвонил мобильник. Взглянув на экран, я удивленно поднял брови.
– Элсингер, – сообщил я, увидев устремленные на меня взгляды всех членов команды.
– Профессор Дойл, рад вам сообщить, что руководство наконец-то одобрило ваше расследование на Кэт-Айленде, – манерно растягивая слова, произнесло начальство. – Собирайте вещи, выезжаете завтра.
– Завтра? – растерялся я. – Но мы еще не закончили это расследование.
– Вы его уже почти закончили, осталась ерунда. Эксон допишет все отчеты, думаю, он справится. Ваш самолет завтра в десять утра, все оборудование уже подготовили. Едете вы, Доннер и Константин. Думаю, хватит.
Думать было некогда. Нужно принимать решение сейчас. Не в том, чтобы ехать или нет, ехать однозначно. Нужно придумать, как взять с собой Клер. Если бы у меня было больше времени, я бы придумал что-нибудь другое, но времени не было, поэтому я сказал первое, что пришло в голову.
– Сэр, мне нужна Дэвисон. Вы видели фотографии пропавших женщин. Все невысокие кудрявые брюнетки. Чтобы активизировать феномен, ни Доннер, ни Константин не подойдут.
Я поймал удивленный взгляд Линдсей.
– Дэвисон? – удивился Элсингер. – Хорошо, ее вроде бы никто не заявлял в команду в ближайшее время. Значит, завтра выезжаете. Удачи в расследовании.
Я скинул вызов и повернулся к команде.
Клер:
Я с трудом сдерживала улыбку, искоса поглядывая на удивленные взгляды коллег, которыми они одаривали Дойла. Надо было что-то делать, пока о Конноре в Управлении не появилась еще одна страшная история. На этот раз о том, как он берет сотрудников в качестве приманки для феномена.
– Кэт-Айленд, о котором ты говорил? – спросила я спокойно. – Все-таки решил воспользоваться моим предложением?
Коннор:
– Это будет проще всего, нужно только обеспечить твою безопасность, – подтвердил я.
– Я там слышала свою фамилию, поэтому считаю, что имею право знать, о чем речь, – Линдсей переводила взгляд с меня на Клер.
– Завтра с утра мы едем на Багамские острова, – ответил я. – Мой знакомый попросил разобраться, у него из одного пляжного домика исчезли отдыхающие, полицейские нашли уже только скелеты. Все женщины внешне схожи с Клер.
– Багамы... – улыбаясь, произнесла Линдсей. Она что, только это услышала?
– То есть я не еду? – уточнил Питер. – Поскольку своей фамилии я не слышал.
– Ты доводишь до конца это дело, Питер, как исполняющий обязанности кейс-менеджера.
Интересно, у кого шире улыбка – у Доннер или у Эксона?
Клер:
– Интересно, Наташу уже кто-то обрадовал? – я перестала сдерживаться и улыбнулась, в конце концов, все так улыбались, что я могла "заразиться" общим настроением.
– Тогда, похоже, вам всем стоит поторопиться по домам, собирать вещи, – Антон тоже улыбался. – Багамы в это время еще хороши, хотя в апреле было бы лучше.
– Подожди-ка, Коннор, то есть ты едешь на Багамы с Линдсей, Наташей и Клер? – сообразил Питер. – А вспомогательная команда? Или только ты, море и три прекрасных женщины?
Коннор:
Я рассмеялся.
– Не завидуй, Питер. Представь, каково будет им. Море, пляж, мохито, подруги и шеф, заставляющий работать.
Клер:
При упоминании моря, пляжа и мохито я, кажется, как-то странно кашлянула. Но вроде никто не заметил. По-моему, мне надо срочно уходить отсюда. Все как-то произошло внезапно, а я пережила сегодня очередной стресс, нога все еще болела, и весь вчерашний день все еще был слишком свеж в памяти. Завтра снова лететь на Багамы, и мне нужно было собраться.
– Да, Питер, не завидуй, – сказала я. – Зато ты будешь кейс-менеджером. Линдсей, Коннор, до завтра. С вашего позволения, я поковыляю домой, иначе не успею собраться.
Я не смотрела никому в глаза, просто быстро кивнула и похромала к своей машине.
Вести машину с больной ногой было не очень удобно, я была рассеяна, поэтому ехала гораздо медленнее, чем обычно. Когда я парковала свою машину, мне померещилось, что на стоянке стоит и машина Коннора. Я тряхнула головой. Только не хватало мне начать грезить о нем наяву.
Однако стоило мне вылезти из машины, как ко мне подошел Дойл. Самый настоящий, живой и совсем не нафантазированный.
Коннор:
– Ты ездишь, как черепаха, – сказал я, подходя к ней. – Я уже начал волноваться.
Обнять ее и поцеловать при встрече – это было так... странно. Она выглядела удивленной. Неужели думала, что действительно сейчас уеду домой? После всего, что произошло сегодня.
Клер:
– Что ты здесь делаешь? – удивленно протянула я, не веря собственным глазам.
Коннор:
– Жду тебя, – на дурацкий вопрос дурацкий ответ.
Она все еще смотрела на меня, не понимая.
– У тебя больная нога, чтобы доехать в аэропорт с такой скоростью, как ты сейчас ехала, тебе придется встать совсем рано. А от меня ехать гораздо ближе. И вожу я быстрее. Собирай нужные вещи, поедем ко мне.
Я вдруг подумал, что она сейчас опять психанет на тему, что я слишком много командую.
Клер:
Несколько секунд я просто молчала, недоверчиво глядя на него. Нет, возможно, он не просто со мной спит? На самом деле мне бы подумать об этом вчера, когда он принес мне свои фотографии. И когда он как раз таки просто спал в моей постели, но почему-то я подумала об этом только сейчас.
– Хорошо, – я кивнула. – И еще... Насчет Дэвида. Ты прости, я соврала тебе вчера. Мы давно не вместе. Я ляпнула про то, что мне нужно переключиться с тебя на него... Кажется, я с тебя на него так и не смогла переключиться, – призналась я. И тут же испугалась. – В смысле, что у нас после Багам не заладилось и пришлось расстаться, – я все же немного подкорректировала историю, чтобы он не думал, что я рассталась с Дэвидом из-за него. – Я помогала ему просто по-дружески. Вот. Это просто так. Как говорится, чтобы ты был в курсе.
Я опустила голову. Опять не могла смотреть ему в глаза. Что ж такое?
Коннор:
Я не смог сдержать улыбку. Помнится, еще восемь месяцев назад она утверждала, что всегда говорит, что думает, и не скрывает, если ей кто-то нравится. А сейчас начисто опровергает свои же слова. Впрочем, я что – лучше?
– А Дэвид уверен, что ты ушла от него, потому что влюбилась.
Клер:
– Что? – все мое смущение как рукой сняло. Я посмотрела на Коннора со смесью неверия и возмущения. – Это Дэвид тебе сказал? Он с тобой говорил? Я его убью...
Я разозлилась. На Дэвида. За то, что он меня так подставил.
– Нет, и еще врал мне прямо в глаза...
Коннор:
Вот ведь как надо, так я слова из себя вытянуть не могу, а как лучше было бы промолчать, так обязательно что-нибудь ляпну.
– Он переживает за тебя, Клер. – Ох, я что тут, Дэвида перед ней выгораживаю? Тут же перевел разговор: – Давай я помогу тебе дойти до квартиры. Соберешь необходимые вещи, и поедем ко мне.
Клер:
– Переживает он, – насупилась я. А с другой стороны, не Дэвиду ли мне надо сказать спасибо за вчерашний вечер? Злиться на него вдруг стало очень сложно. – Ладно, пойдем, – я взяла Дойла под руку. – От тебя может и ближе, но все же уже поздно. Слушай, а как же твой выходной? Это уже пятая командировка без перерыва?
Я не знала, о чем говорить. О чем угодно, только бы слова о том, что я влюбилась, потерялись среди этого мусора. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что стоит мне действительно влюбиться в Дойла, и я его больше не увижу.
Коннор:
– Пятая, – подтвердил я, – но мы слишком долго ее ждали, чтобы упустить, правда?
Клер быстро собирала вещи и много говорила. Очень много. Кажется, я еще никогда не видел ее такой разговорчивой. Наконец, она упаковала свой чемодан и замолчала.
Мы вернулись на парковку, я помог ей забраться в джип. У меня больше не было желания посмотреть, как она будет карабкаться в него сама.
Забавно, а ведь она в моей квартире была всего раз. Когда еще называла на "вы" и предлагала влюбиться в нее на один уик-энд.
Дойл с Дэвисон, Доннер и Константин возвращается на Кэт-Айленд, чтобы расследовать феномен, который чуть не погубил Клер некоторое время назад. Клер снова попадает под гипнотическое воздействие феномена.