Моменты жизни (Timeline)

Автор: Cassandra, DellaD

***

Август, 1996

Клер:

С самого начала я видела, что это дело для Коннора отличается от всех остальных. Всю дорогу до места назначения он был как-то особенно молчалив и напряжен. Не слышал вопросов с первого раза, а если и слышал, то отвечал невпопад. Питер несколько раз выразительно смотрел на меня, как будто я знала, в чем дело. Но я не знала. В наших отношениях было Одно Главное Правило – никогда ни о чем не спрашивать. Правило было негласным, но выполнялось неукоснительно обеими сторонами. Впрочем, особого дискомфорта не доставляло, мы и так все друг другу рассказывали. Однако, как выяснилось, не все. И я не имела ни малейшего понятия, почему Коннор выделяет расследование в Бермудском треугольнике как-то особенно. Либо эта причина малозначима, что он просто не подумал мне о ней рассказать, либо, наоборот, она настолько серьезна, что он даже со мной не мог с ней поделиться.

Когда он дал команду плыть на яхте навстречу феномену, я окончательно убедилась, что верен второй вариант. Чтобы Коннор решился контактировать с феноменом? Да такого не было никогда! Он же вечно Питера чуть ли не за шиворот держит во избежание всякого. О чем же вы мне не рассказали, профессор?

И самое главное: решив выйти в море на яхте, он не хотел брать с собой меня, мотивируя это тем, что я нужна, чтобы следить за состоянием здоровья мистера Велоза. Но я-то знала истинную причину: он боялся за меня, значит, считает встречу с феноменом опасной. Но нет, Коннор, я никогда не позволю тебе выделять меня из всей команды как-то особенно. Это первый шаг к тому, чтобы ты начал тяготиться нашими отношениями. Надавив на то, что, если они обнаружат Сани Браско, ему понадобится медицинская помощь, я все-таки уговорила Коннора взять меня с собой.

Уже поднимаясь на борт, Питер заговорщицким тоном шепнул мне, что Дойл приезжает на расследование в Бермудский треугольник уже седьмой раз. Я удивленно взглянула в спину впереди идущему шефу. Ну, уж нет, Коннор, сегодня ты мне расскажешь о том, что такого произошло в твоей жизни, чем ты даже со мной никогда не делился.

Они с Эксоном долго решали всякие технические вопросы. Я сидела в углу и старалась не отсвечивать, придумывая, как же заставить его все мне рассказать. Так ничего и не придумав, налила кофе в две кружки, вышла на палубу. Он стоял там, держал в руках бинокль и о чем-то думал.

– Кофе? – улыбаясь, я протянула ему кружку.

Коннор:

– Спасибо, Клер, – искренне поблагодарил я, принимая у нее из рук чашку, подсознательно понимая, что она пришла не просто так. Я сделал глоток кофе: вкус был скверным, но в годы службы в ВМФ я пил и хуже. Клер не уходила. Стояла рядом и молчала. Я почувствовал привычное желание, загорающееся где-то внутри: выговориться ей. Я никогда не рассказывал ей про то, что произошло здесь. Как-то не было повода. А без повода о гибели людей я рассказывать не привык. Я повернулся к ней лицом, чуть наклонил голову на бок и с улыбкой спросил: – Что?

Я знал, что сама она не полезет с вопросами. Но я дал ей понять: я готов рассказать, если ее что-то интересует.

Клер:

По этому короткому вопросу, по улыбке, по взгляду серых глаз я вдруг поняла, что он не рассказывал мне раньше не потому, что не хотел, а потому, что просто не было повода. Это позволило мне убедить себя, что никаких правил я не нарушаю, можно просто спросить.

– Что связывает тебя с этим местом?

Коннор:

– Долгая, печальная и довольно скучная история, – ответил я, инстинктивно пытаясь уйти от ответа. А потом одернул себя: это же Клер. Она уже знает обо мне больше, чем все остальные люди вместе взятые. Она поймет. – Когда я служил в ВМФ, мы были тут поблизости, в Гуантанамо. Я командовал минным катером, мы проводили операцию здесь. Это был первый раз, когда я столкнулся с чем-то, что не мог ни понять, ни объяснить. Мы попали в зону, где законы физики просто не действовали. Ни связи, ни навигации. Замерли посреди открытого моря. Ни вперед, ни назад. Дальше – хуже. Катер начал забирать воду, мы вот-вот должны были пойти ко дну. Пришлось объявить эвакуацию. Все, кто мог, покинули корабль. Большая часть команды. Только помощь пришла не скоро. К тому времени в живых остались я и старпом. Только двое. Из 12 человек первоначальной команды. Я потерял десять человек в тот день. Так и не понял, как и почему. Что я сделал не так и как я мог это предотвратить.

Клер:

Я уткнулась носом и, самое главное, глазами, в кружку с кофе. Да, чтобы он мне это рассказал, требовался повод. Коннор никогда просто так не рассказывает вещи, в которых считает себя виноватым. Как будто боится, что я начну его успокаивать и говорить, что в произошедшем нет его вины. Я никогда ему этого не говорю, предоставляю полное право самому копаться в своей душе. Вообще никогда не навязываю людям свое мнение, и ему в том числе. Все, что я могу, это подтолкнуть его дальше в его рассуждениях.

– Когда не знаешь, что делать, нужно делать, как предписывают инструкции, разве не так? – наконец спросила я, глядя вдаль.

Коннор:

Я усмехнулся. По-моему, получилось горько. Инструкции. О да, я большой специалист по инструкциям. Я знаю их наизусть.

– Что толку в инструкциях, если люди все равно гибнут? Мне нужно понять, что произошло тут, чтобы переписать эти чертовы инструкции. Чтобы такого больше не было. – Я посмотрела на нее. Язык как всегда в такие моменты стал тяжелым и неповоротливым. Как сказать это, чтобы не казаться самому себе зависимым и сентиментальным? Жалким? – Понимаешь, почему я не хотел брать тебя с собой? Почему хотел оставить тебя на берегу? – спросил я. Мне не хотелось, чтобы между нами осталась недосказанность на этот счет. Чтобы она думала, что я в ней не уверен. Я в себе не уверен. В том, что смогу обеспечить безопасность.

Клер:

– Коннор, не все в этом мире зависит от тебя, – сказала я, глядя ему в глаза. – Ты не можешь контролировать абсолютно все. Да, я прекрасно понимаю, почему ты хотел оставить меня на берегу, но... Можно подумать, если что-то случится с Питером, ты не будешь себя казнить. Да, я знаю, будь твоя воля, ты бы всех оставил на берегу и поплыл сам. Чтобы ни за кого не отвечать, потому что для тебя это слишком больно, знать, что ты в чем-то виноват.

Я осеклась. Я никогда не позволяла себе обсуждать и как-то комментировать его действия. Он молча смотрел на меня, ожидая продолжения, но я больше не знала, что сказать.

Коннор:

Когда я понял, что продолжения речи не будет, я перевел взгляд с Клер на горизонт. Она была права. Во всем. Кроме одного.

– Если с Питером что-то случится, – я говорил тихо, как будто боялся, что кто-то может услышать, – я, несомненно, буду себя казнить за это. Но если что-то случится с тобой... – я не знал, как закончить. Прежде всего, я не мог себе этого представить. А даже если смог бы, я не знаю, как вслух сказать о таком. Я откашлялся, чтобы прочистить горло. – Но я говорил тебе: я больше не допущу, чтобы кто-то из моих починенных пострадал. – Я попытался изобразить бодрую улыбку. Получилось плохо.

Клер:

Попытки с улыбкой говорить о серьезных вещах у него никогда не получались. Господи, Коннор, когда ж ты поймешь, что тебе не нужно стесняться передо мной своих чувств, какими бы они ни были? Что это нормально, быть иногда слабым и не всегда все контролировать? Хотя, о чем я говорю, ты даже сам себе в этом не можешь признаться.

– Я тебе верю, – я улыбнулась в ответ и, мне кажется, у меня получилось гораздо лучше, чем у него. – Чем я могу тебе помочь?

Коннор:

На этот вопрос я знал ответ.

– Держаться подальше от неприятностей, поближе ко мне и не спорить со мной, когда я пытаюсь тебя защитить, – предупреждая ее возражения, я поторопился пообещать: – А я в свою очередь обещаю, что не буду злоупотреблять своей властью старшего следователя и оставлять тебя на берегу.

Клер:

Возврат к списку