Открыть фик целиком в отдельном окне
***
Август, 1998
Коннор:
Даже сталкиваясь с проявлениями посмертных сущностей или читая о них в отчетах других исследователей, я всегда был уверен, что никакой загробной жизни нет. По крайней мере, что для меня ее не будет. Смерть представлялась мне похожей на сон, крепкий сон без сновидений, в который проваливаешься после утомительного расследования так быстро, что даже не замечаешь. После него всегда сразу наступает утро, и ты выныриваешь из черной бездны небытия под звук будильника. Вот если отсечь это утреннее пробуждение, то как-то так в моем представлении должна была выглядеть смерть.
В моем варианте загробной жизни не должно было быть шума голосов, запаха бензина и вечерней прохлады. Как не должно было быть настойчиво толкающей меня руки.
– Эй, парень, не твой автобус? – спросил высокий темнокожий незнакомец.
Я растеряно посмотрел на него, на автобус, потом по сторонам. Незнакомец от меня чего-то ждал, но остальные пассажиры уже вошли, поэтому он махнул на меня рукой и поторопился войти в салон сам, пробормотав на ходу что-то про долбанных наркоманов.
Как-то так я себя и чувствовал. Я не ожидал проснуться вечером на автобусной остановке посреди огромного города, подозрительно похожего на Чикаго.
Я ведь умер, так? Я уже даже принял и смирился с этим. Ну, хорошо, не очень-то я смирился, просто выхода все равно не было.
Но судя по тому, какой жесткой и холодной была скамейка подо мной, я был не очень-то мертв. Ну, или умирая, мы все-таки продолжаем свою обычную рутину. Если так, то умирать совсем не страшно.
Я встал и огляделся. Автобус давно ушел, а следующий я ждать не стал: все равно я никогда особо не ориентировался в общественном транспорте. Я прошел пару кварталов, постепенно убеждаясь в том, что я в Чикаго, жив и здоров. В витрине мне удалось рассмотреть себя: толстовка, джинсы, на голове бардак, на лице – минимум трехдневная щетина. А вокруг было лето. Точнее, исход лета, если я не ошибался: еще все зеленое, но вечером уже прохладно. Ну и где меня носило полгода? Куда делись воспоминания о последних шести месяцах? И как я оказался в Чикаго?
Увидев лоток с газетами, я машинально полез в карман за деньгами. Как ни странно, при мне было примерно двести долларов разнокалиберной мелочью. Кроме этого я нашел в кармане ключи и документы – водительские права на имя Коннора Дойла. Что ж, по крайней мере, с этим все в порядке.
Я купил газету и сел читать ее на скамейке, на следующей остановке. Первое, что бросилось мне в глаза, это дата – двадцатое августа 1998 года. Я присвистнул: все было куда хуже, я потерял не полгода, а полтора года жизни. Точнее, потерял воспоминания о них.
Я отложил газету и достал из кармана связку ключей. Этот от кабинета, этот от сейфа в кабинете, этот от квартиры, а этот... Я остановился. Этот от квартиры Клер. Я погладил холодный металл, вспоминая ее лицо, когда она уходила.
Для меня прошло меньше часа с тех пор. Для нее полтора года.
Я встал и махнул рукой, подзывая такси, назвал водителю адрес Клер. Часть меня твердила, что вот так вваливаться к женщине, которая похоронила тебя полтора года назад, – это некрасиво. Следовало явиться в Управление, найти оперативного директора, доложить о том, что жив, чтобы потом об этом сообщили родным, близким и друзьям. Так было бы правильно. Не уверен, что на случай воскрешения из мертвых в Управлении существует четкая инструкция, но если бы она была, в ней было бы написано так.
Но я все равно ехал к Клер. Зная, что ее может не быть дома. Она могла уехать в командировку или вообще переехать. Она могла быть дома, но не одна. Кто ждет полтора года возвращение мертвеца? Никто. Клер красивая молодая женщина, у нее было достаточно времени, чтобы оплакать меня и заново устроить свою жизнь. Разве не этого я у нее просил? "Я хочу знать, что ты будешь жить. Будешь жить и будешь счастлива", – так я сказал ей?
– Приехали, – голос таксист вырвал меня из раздумий. – Двадцать два пятьдесят.
Я протянул ему двадцать пять долларов и вылез из машины. Еще пару минут стоял у подъезда, потом вошел, поднялся на этаж. У двери снова остановился, задумчиво посмотрев на звонок. Понял, что даже если она не одна, если нашла другого – не уйду. Это тогда, в далеком девяносто пятом я был готов отдать ее без боя Питеру. А сейчас был не готов.
Я достал ключ, вставил его в замок, повернул. Замок щелкнул, дверь открылась. Значит, она все еще здесь: обычно, когда въезжают новые жильцы, врезают новые замки, чтобы гости из чужого прошлого не шастали, как к себе домой.
Я тихо вошел и бесшумно закрыл за собой дверь. В холле все было как раньше... Разве что вот этот комод – новый. В остальном ничего не изменилось. Квартира все еще была ее, все еще пахла ею. Я присмотрелся внимательнее: только она, нет ни мужской обуви, ни мужской одежды. Уже легче, хотя, конечно, ничего не значит.
Клер была дома. В гостиной работал телевизор, на кухне текла вода, повсюду горел свет. Я услышал ее голос: кажется, она говорила по телефону. Я тяжело сглотнул. Дальше вторгаться в ее жизнь, не анонсировав своего присутствия, уже было нельзя. Я откашлялся и как можно громче позвал:
– Клер, ты дома?
Что-то упало, наверное, телефонная трубка. Я нервно рассмеялся, прислонившись спиной к входной двери.
– Я вернулся, – уже тише добавил я.
Страница 8 - 8 из 8
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 6 7 8 | След. | Конец
