Memento

Автор: Cassandra, DellaD, Tatka

Клер:

Утром после ухода Коннора я какое-то время позволила себе просто полежать, приходя в себя... после всего. У Коннора, конечно, потрясающие способности контролировать себя в любой ситуации, но трещины в костях – это трещины в костях. Впрочем, за неделю я к ним уже привыкла.

Потом я все-таки встала, сварила себе еще кофе (сливок побольше и немного корицы), притащила на кухню ноутбук, нашла эту папку, о которой говорил Коннор, и начала ее просматривать. Через несколько минут ее содержимое так меня захватило, что я забыла и про свои страдающие ребра, и вообще про все.

С одной стороны это было страшно. Когда задумывалась о том, что все это происходило с Коннором, холодок бежал по коже и начинало мутить, но я напоминала себе, что это все в прошлом.

С другой стороны это было завораживающе. Подобные технологии обгоняли текущее развитие медицины лет... даже не знаю, насколько. Часов через пять, когда я поняла, что болят уже не только ребра, но вообще все тело из-за долгого сидения на высоком табурете, я отвлеклась. Слезла с табурета, сварила себе еще кофе. Кажется, я сегодня еще не ела, но сейчас я бы и не смогла.

Делая большой глоток, я с удивление поняла, что искренне считаю: этот файл стоил моего страха, моих сломанных ребер (хотя не стоил бы моей жизни, в этом я была уверена) и страха Коннора. По-моему впервые с того дня, в России, я была уверена: то, что я оставила Коннора, было самым правильным решением в моей жизни. Это не просто можно было простить, это было правильно. Если бы я убедила его уйти со мной, он бы умер у меня на руках в страшной агонии еще до больницы. Если бы я осталась с ним, его бы спасли, а я бы погибла там. Получается, что мы все сделали правильно: он, что остался, я, что ушла.

– Воистину, неисповедимы пути господни, – пробормотала я сама себе.

Коннор вернулся из Управления даже раньше, чем я ожидала. Его внезапная нежность прямо с порога меня немного насторожила. Что теперь-то случилось? Мы не виделись всего несколько часов.

– Коннор, что это с тобой? – со смешком спросила я, тщательно скрывая беспокойство. – Если ты после дня в офисе так соскучился, что с тобой будет после первой командировки?

Коннор:

Я не знал, что ей сказать. Как ей сказать, не выдавая всего остального. А впрочем, почему не выдавая? Почему не сказать ей уже наконец?

– Я соскучился по тебе не за день, а за полтора года, – и, поймав ее непонимающй взгляд, продолжил: – Я никогда тебе не говорил, и вообще никому не говорил, потому что считал это игрой своего воображения. Иногда у меня бывают, как бы это сказать... я называю это вспышками. Такое короткое видение, почти всегда непонятное, изредка что-то осмысленное. Как предупреждение, короткая зарисовка о будущем. – Посмотрел на нее, понятно ли объясняю? Она слушала внимательно и, кажется, даже понимала, о чем я. – Раньше они всегда были о будущем. Но после России что-то изменилось. В первый раз я слышал голоса, один из которых был голосом Элсингера. Тогда-то я и понял, что он со всем этим связан. А сегодня... сегодня я вдруг почувствовал все прошедшие полтора года. До этого для меня их не было, а сейчас есть. Я наконец-то знаю, что они были. Не помню ничего, но ощущение есть.

Ну вот, теперь я напоминаю себе шизофреника в стадии обострения.

Клер:

Я осторожно высвободилась из объятий Коннора. Какая-то часть меня говорила: хватит. Ну, хватит уже, сколько можно? Сколько один среднестатистический мозг может выдержать подобной информации? Телепортации, возвращения из мертых, выращивание внутренних органов, яды, замедляющие все функции, блокировка воспоминаний, а теперь вот еще мой парень – экстрасенс. Да я за полгода работы в Управлении столько феноменов не встречаю, как за последние полторы недели. Хватит.

– Угу, хорошо, поняла. Ты кофе будешь? Я там пытаюсь готовить спагетти с болоньезе. Ты голоден?

И я пошла на кухню, чувствуя себя как во сне. Разбудите меня, кто-нибудь?

Коннор:

Кажется, я сказал ей зря. Это я за столько лет уже свыкся с этими вспышками, а у Клер и так в последнее время что ни день, то ломка стереотипов.

– Кофе буду, спагетти тоже, – сказал я, скрываясь в ванной.

Нужно дать ей время. Слишком много всего произошло. Пожалуй, про то, что Линдсей разгадала код, пока ей говорить не буду. Это подождет. Я и сам еще не уверен, воспользуюсь я им или нет.

Клер:

Повариха из меня всегда была никакая, но простейшие блюда мне обычно удаются. Не знаю, что было не так сегодня, может, я просто была не голодна, хоть и не ела весь день. Коннор вроде ел спокойно, а я только ковыряла спагетти, пока они окончательно не остыли.

Мы молчали. Но это было не то уютное молчание, которое никогда меня не напрягает, это было другое молчание. Тяжелое и ядовитое.

– Так, – начала я, чтобы как-то прервать его, – что еще мне нужно знать? Давай уже в один день со всем разберемся, а? А то я только решу, что все, и сразу вылезает что-то еще.

Коннор:

– Ничего, – быстро ответил я. Слишком быстро. Она все поняла. Я вздохнул и добавил: – Кажется, Линдсей нашла ключ от блокировки.

В этот момент мне почему-то не хотелось смотреть на нее. Я уткнулся в уже пустую тарелку и не поднимал глаз. Пожалуй, если уж признаваться себе честно, мне просто неловко от того, что я до сих пор не решил, хочу я пользоваться этим ключом или нет.

Что же это такое? Неужели Диджинайт меня так напугали, что я готов смириться с потерянными полутора годами жизни? Нет, дело не в этом. Дело в чем-то другом.

Клер:

– Ну и когда придет Антон, чтобы попробовать этот ключ? – спокойно поинтересовалась я. Как только я решила, что готова воспринимать любую информацию, мне стало сразу как-то легко, спокойно и все понятно.

Коннор:

– Я ему еще не говорил. Клер, – я все-таки посмотрел на нее, – я не знаю, хочу ли я восстанавливать память. Понимаешь, я и так знаю почти все, что там было, и я не уверен, что хочу это помнить. Возможно, это элементарная трусость.

Клер:

– Коннор, ты кто угодно, но только не трус, – я улыбнулась ему и накрыла его руку своей. – Тебе решать, нужны ли тебе эти воспоминания. Или тебе достаточно просто знать. Но я скажу тебе одно: когда я сегодня прочитала файлы из этой папки Memento, это было не очень приятно. Но зато я, как мне кажется, наконец, освободилась от Архангельска, от того, что произошло там. Я не знаю, что будет лучше для тебя. Но ты уже зашел так далеко, что по-моему останавливаться просто глупо.

Коннор:

Ну ты, Дойл, и мудак. Просто удивительно, на работе весь такой организованный, весь из себя начальник, всегда знаешь, как лучше поступить, выгораживаешь подчиненных, принимаешь решения, а как дело касается тебя самого – так резко начинаешь всего бояться. Даже странно, что это ты сделал предложение Клер, а не наоборот.

Она права, останавливаться на полпути глупо. Ты же все равно не сможешь спокойно жить, не помня, что с тобой было. Изведешься сам, достанешь ее, но в итоге все равно согласишься на гипноз, так сделай это сейчас. В конце концов, это твоя жизнь, это твои воспоминания. Они никуда не денутся.

– Клер, я тебя обожаю, – улыбнулся я, – надо позвонить Антону. И Линдсей, наверное, она тоже захочет узнать. У нее же профессиональное любопытство.

Клер:

– Да, – совершенно серьезно сказала я, – тебе со мной чертовски повезло, Дойл. Кстати, если тебя это успокоит: ты вряд ли вспомнишь очень много. Из всего, что я узнала из твоих файлов, следует, что почти все это время ты был либо в коме, либо просто в бессознательном состоянии, либо под действием седативов. Так что... – я развела руками. – Бояться особо нечего. Звони Антону, звони Линдсей... С тех пор как ты вернулся, моя квартира все равно – филиал штаб-квартиры, – я задумалась, усмехнулась и добавила: – А с тех пор как я выяснила, что Линдсей беременна, ее присутствие рядом с тобой даже перестало меня раздражать.

Я забрала у него пустую тарелку и заодно свою – так и не тронутую.

Коннор:

– Тебя до сих пор раздражало ее присутствие? – удивился я. И почему я этого никогда не замечал?

Клер:

– Был такой момент, когда ты вернулся, глупо отрицать, – призналась я, не поворачиваясь к нему и делая вид, что очень занята загрузкой посудомоечной машины. – Думаю, это больше по привычке. Не знаю, всегда чувствовала себя в ее присутствии странно. Правда, теперь я поняла, что это была полностью моя вина, а не ее.

Коннор:

– Подробнее про момент, – попросил я, отбирая у нее тарелки и чуть ли не силой заставляя сесть. Я не хочу опять не спать до утра, потому что у нее что-то болит.

Клер:

Я вздохнула, садясь обратно на табурет. Ну, вот кто за язык тянул?

– Коннор, во-первых, она всегда была красивее меня. Высокая блондинка с ногами от ушей – это просто нечестно, когда одному человеку достается и такая внешность, и такие мозги. Это кармически неправильно. Во-вторых, когда ты вернулся, у меня просто крыша поехала на следующий же день, – кажется, Остапа понесло. Сейчас опять начнется. Что ж такое-то? Надеюсь, просто пмс, а не то же самое, что у Линдсей. – Начались эти истерики, перепады настроения, угрызения совести и прочая ерунда, а я знаю, что ты этого не любишь. Мне кажется, ты вообще меня выбрал тогда только потому, что я была спокойной, невозмутимой и потому что пьяная домогалась тебя в морге, когда вы были в петле, – сама я этого не помнила, но Коннор рассказывал, и у меня не было причин ему не верить. – И тут ты возвращаешься, я начинаю разваливаться на части, в эмоциональном плане, хотя никогда не была эмоциональной, а Лин вся такая спокойная, хладнокровная, собранная – ну точно как я три года назад. И все еще блондинка с ногами от ушей. И уже не влюблена в тебя по уши, а мужчинам же только подавай вызов... – я замолчала, смущенно запустив руку в волосы. Вот, да, забыла: у нее всегда волосок к волоску, а у меня какой-то ужас на голове. Но этого я уже не стала говорить. И так чувствовала себя глупо. – Я дура, да? – уточнила я у него с глупой улыбкой на губах. По крайней мере, я была уверена, что она глупая.

Коннор:

Черт, мне никогда не приходилось говорить о чувствах. Никогда за всю жизнь. Даже будучи подростком в процессе полового созревания. Как-то все эти разговоры о любви и прочем проходили мимо. А у Клер теперь, оказывается, комплексы. Никогда бы не подумал, что она ревнует меня к Линдсей. Мне всегда казалось, ее это вообще ни капли не волновало. Ну что, Дойл, собери волю в кулак, мысли в кучу и хоть раз в жизни сформулируй то, что чувствуешь. Хоть раз.

– Клер, – я подошел к ней, заглянул ей в глаза. Она посмотрела на меня, и я вдруг снова растерялся. Нет, отступать уже некуда. – Я выбрал тебя не потому, что ты была спокойной, невозмутимой и домогалась меня пьяная, – я улыбнулся, вспоминая. – Это даже звучит странно – выбрал. Выбирают из нескольких вариантов, а Линдсей я никогда вариантом не считал. С тобой мне хорошо. Просто и спокойно. И даже когда ты психуешь, с тобой все равно просто. Я, наверное, моральный урод, но мне сложно формулировать такие вещи. Поверь мне, я никогда бы не променял тебя на блондинку с ногами от ушей. Эксон тоже лучше меня, и ухаживать умеет, и разговоры умные вести, и на бабочек приглашать, однако ты почему-то со мной.

М-да, получилось как-то сухо и, по-моему, совершенно не то, что она хотела услышать. Но по-другому я не умею.

Клер:

– Возможно потому, что я абсолютно не помню, как Эксон за мной ухаживал, – я сказала это, просто чтобы его подразнить. – Бабочек он мне обещал, это да... Кстати, мы так и не сходили на пауков, – вспомнила я. – Ладно, звони уже Антону и Лин. А то поздно будет.

Возврат к списку