Равновесие

Оптимизировать для печати

Автор:  Cassandra

Рассказы серии:

Дело №205-517 "Восставшая из мертвых"

Влюбиться в профессора

Равновесие

***

– Я не буду с ним работать! – Питер швырнул в сторону ручку и откинулся на стуле.

Линдсей нехотя оторвалась от своего отчета и посмотрела на Эксона.

– И что ты предлагаешь? – Разговаривать ей не хотелось, но Питер ее друг, она не могла его игнорировать.

– Надо вернуть Коннора! – заявил физик, в упор глядя на нее.

– Каким образом?

– Не знаю!

Эксон вскочил со стула и нервно прошелся по кабинету.

– Я не могу работать в такой обстановке! – он едва не кричал. – За последние три недели меня пропесочили раз двадцать! Ты вообще не улыбаешься, я уже забыл, когда ты в последний раз это делала! Клер с нами больше не работает, ищет всяческие отговорки, только бы не ехать в командировку! Я так не могу.

Линдсей отодвинула в сторону свои бумаги, подперла щеку рукой и с интересом уставилась на друга, попытавшись улыбнуться, но улыбка вышла грустной и неискренней.

– Ну, Дойл тебя тоже песочил, – заметила она.

– Ты не понимаешь! – Питер остановился посреди кабинета и тоже посмотрел на нее. – Он делал это по-доброму, как-то… по-отечески, что ли. Так, что мне становилось стыдно, и я обещал себе больше так не косячить. Потому что мне перед ним было неудобно, понимаешь? А сейчас после каждой выволочки мне хочется сделать назло!

Он шумно выдохнул и плюхнулся на стул, угрюмо уставившись в лежавшую перед ним папку. Линдсей еще несколько секунд смотрела на него, потом поняла, что продолжения истерики не последует, и тоже вернулась к отчету. Питер был прав, так работать дальше невозможно.

Три недели назад, после странного пожара в их кабинете Элсингер неожиданно уволил Дойла. Просто так, без всяких объяснений. Линдсей, конечно, догадывалась, что Коннор знает причину, но остальных никто не посвятил. Неужели это из-за гибели объекта исследования? Так и раньше такое случалось, никто никого не увольнял. В пожаре Дойл тоже не виноват, как выяснилось позже, произошло замыкание, а пожарные извещатели оказались неисправными. Правда, сгорели все документы по тому делу… Но причем здесь Дойл? Как бы то ни было, причины увольнения кейс-менеджера остались команде неизвестными. Им всем дали выходные, а затем представили нового руководителя.

Мэтт Прейгер был полной противоположностью Дойла. Он не носил строгие костюмы, вел себя развязно и фамильярно, не знал, что такое такт и постоянно жевал жвачку. Пожалуй, это бесило Линдсей больше всего. Питера Прейгер невзлюбил сразу. Тыкал его носом во все, даже самые маленькие, промахи, постоянно отчитывал и даже, кажется, по-тихому постукивал на него Элсингеру. В последнем Линдсей была не уверена, но Питер утверждал именно так.

Клер, первый раз увидевшая нового кейс-менеджера, брезгливо подняла бровь, совсем по-дойловски, отметила тогда про себя Линдсей, и ушла на беседу к Элсингеру. Больше она на выезды с их командой не ездила.

Под руководством Прейгера они провели уже два дела, и оба раза Питер грозился уволиться. Линдсей с ужасом думала, что она уже тоже близка к этому. Она всегда думала, что влюблена в свою работу, но, как выяснилось, влюблена она была по большей части в своего начальника.

…– Давай уволимся.

Линдсей вздрогнула и посмотрела на Питера. Она так погрузилась в свои мысли, что совершенно забыла о его присутствии.

– Каким образом это вернет нам Дойла? – скептически поинтересовалась она.

Питер пожал плечами.

– Что Элсингеру проще, уволить двоих сотрудников, а если Клер уговорим, то троих, или вернуть одного Дойла?

– Питер, это детский сад! – воскликнула Линдсей.

Эксон угрюмо отвернулся.

– Возьми уже себя в руки, что случилось, то случилось, – продолжила Доннер. – Коннор уволен, все, – при этих словах она почувствовала, как сжалось сердце. – Прими это и давай работать дальше.

Питер снова повернулся к ней и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Я тебя не понимаю, Лин, – тихо сказал он. – Я думал, ты его любишь. Думал, ты первая захочешь его вернуть. А тебя как будто все устраивает.

Линдсей отвела взгляд.

– Меня не устраивает, но у меня есть свои причины не желать его возвращения. – Она вдруг почувствовала, что ей нужно с кем-то поделиться своей тайной, что она больше не может хранить ее одна.

– Какие? – допытывался Питер.

Линдсей глубоко вздохнула в попытке задержать слезы, но они все же предательски покатились по щекам.

– Если он вернется, то умрет через полгода, – едва слышно сказала она.

– Что-о? Что за бред, Лин! Откуда ты это взяла?

– Оттуда, – внезапно зло огрызнулась Линдсей. – Мне Маргарет сказала. Сказала, что нас всех пошлют в Россию в феврале, и он оттуда не вернется.

– Лин, – Питер подъехал к ней на стуле и прикоснулся к ее руке. – Маргарет врала больше, чем видела. Она утверждала, что бессмертна. Как можно верить ей после этого?

Линдсей подняла на него взгляд.

– Она на самом деле бессмертна. Она приходила ко мне уже после… ну, ты понимаешь. Пришла ко мне домой, сказала про Коннора, просила меня сделать все, чтобы он не поехал в Россию.

Питер отнял руку и удивленно уставился на нее.

– Коннор знает?

– Нет, – Линдсей отрицательно покачала головой. – Не говори ему.

Эксон вскочил со стула, заложил руки за голову, прошелся по кабинету.

– Теперь ты понимаешь, почему я не хочу его возвращать? – спросила Линдсей, внимательно следя за ним. – Его увольнение так удачно подвернулось. Давай переждем зиму, а потом я последую любому твоему плану.

– Потом будет поздно, Лин, – заметил Питер, снова вернувшись на стул. – Через полгода Коннор найдет другую работу, у него будет новая жизнь, он не захочет возвращаться.

– Пусть так! Пусть новая жизнь, но она у него будет! – с внезапным жаром воскликнула Линдсей.

– И ты готова отказаться от него?

Она молча опустила голову.

– Лин, если уж верить Маргарет, то верить до конца. Она утверждала, что будущее нельзя менять заранее, что оно всегда стремится вернуться в начальную точку. И если мы сейчас ничего не сделаем, Коннор все равно погибнет в феврале, только нас уже не будет рядом, и мы ничего не сможем сделать. Давай так, – Питер все-таки заставил Линдсей посмотреть ему в глаза, – сейчас мы сделаем все, чтобы он вернулся, и будем присматривать за ним. А когда подойдет время, вместе не допустим его поездки в Россию.

Линдсей все еще колебалась.

– Я обещаю тебе это. Вдвоем мы сможем что-нибудь придумать.

Наконец она сдалась. Это было так заманчиво – поверить другу. Коннор вернется (а она была уверена, что он вернется, если план Питера удастся), они снова будут работать вместе, у нее снова будет надежда, что когда-нибудь он заметит ее существование. А потом они с Питером что-нибудь придумают. Предупрежден – значит, вооружен.

***

Клер Дэвисон собиралась домой уже последние два часа, но каждый раз, стоило ей сложить вещи в сумку и потянуться к выключателю светильника на столе, как глаз цеплялся за что-нибудь важное, что необходимо было доделать прямо сегодня. Она со вздохом ставила сумку на прежнее место и принималась за срочные дела.

– Все, аллес, – наконец сказала она вслух, запихивая последнюю папку в ящик стола. – Я домой, пошли все к черту.

Папка упорно не хотела влезать на прежнее место. Клер достала ее, швырнула в сторону, заглянула в ящик. В самом углу увидела небольшой блокнот, который и мешал папке плотно встать на законное место. Дэвисон мгновенно вспомнила, что должна была отдать этот блокнот Линдсей еще утром.

Схватив блокнот и надеясь, что Доннер еще не ушла, она вылетела из кабинета, поднялась на два этажа выше и постучала в нужный кабинет. Не дожидаясь ответа, открыла дверь и вошла внутрь.

Питер и Линдсей сидели рядом, кажется, Питер даже держал коллегу за руку.

Хм, коллегу ли?

Клер удивленно вздернула бровь, но ничего не сказала.

– Линдсей, твой блокнот, – она протянула Доннер блокнот. – Извини, забыла отдать утром.

Линдсей подняла на нее взгляд, и Клер увидела в ее глазах слезы.

– Что-то случилось? – мгновенно испугалась она.

– Случилось, – вместо Лин ответил Питер, запирая дверь.

Клер испуганно переводила взгляд с одного на другого.

– Как тебе работается без Коннора? – поинтересовался Питер, возвращаясь на свое место.

Клер помрачнела. Без Коннора ей не то чтобы не работалось совсем, скорее… было непривычно. Непривычно, что он не зовет ее в команду, не приходит в прозекторскую, не требует свои бесконечные отчеты.

– С ним мне работалось лучше, – ответила она, занимая свободный стул. – А у вас здесь что, собрание тех, кому хреново без Дойла?

– Что-то типа того, – усмехнулся Питер. – Мы строим планы по возвращению его в ОНИР.

Клер опустила глаза. Она знала, что ей известно несколько больше, чем Питеру и Линдсей, но рассказать им всего не могла. Это была не ее тайна. И хоть она предполагала, что и с ней Коннор был не до конца откровенен, о причинах его увольнения она все-таки догадывалась.

– Он не вернется, – наконец сказала она. – Элсингер не позволит.

– Почему? – Линдсей посмотрела на подругу, поняв, что та знает больше, чем говорит. – За что его вообще уволили?

Клер тщательно взвешивала в уме каждое слово, решая, что она может сказать, а что нет.

– Не знаю почему, но у Элсингера был какой-то интерес в том деле, с Маргарет Холл. И когда она погибла, он обвинил Дойла в халатности. Он не вернет его.

– А если мы пойдем и скажем, что без Дойла работать не будем? – Питер вопросительно посмотрел на Дэвисон. – Пускай увольняет нас к чертовой матери в таком случае.

– Ну и уволит, – Клер пожала плечами, как будто говорила о самых обыденных вещах. – Или ты думаешь, что ты незаменимый?

– А если мы все пойдем? Я, Линдсей, ты…

– Я? – Клер даже растерялась. – А у меня ты спросить не хочешь?

– Вот, спрашиваю.

– Я в эти детские игры не играю, Питер, извини. – Клер сложила руки на груди.

– Тогда мы пойдем вдвоем! – с вызовом произнесла Линдсей.

Дэвисон махнула рукой, но, когда коллеги на полном серьезе собрались уходить, все-таки поднялась.

– Вы больные что ли? – бросила она. – Вы бы хоть у Дойла спросили, хочет он этого или нет?

Линдсей замерла, уже взявшись за ручку двери.

– Тебе лучше знать, чего он хочет, – глухо сказала она, так и не обернувшись.

– К сожалению, мне это тоже неизвестно, – Клер попыталась съязвить, но вышло слишком горько.

Питер переводил взгляд с одной коллеги на другую. Он никак не мог понять, они что, Дойла делят?

– Как бы то ни было, а я уверен, что он хочет вернуться, – решительно заявил он. – Он же был женат на этой работе, разводиться всегда тяжело.

Женщины не выдержали и рассмеялись. Эксон тоже улыбнулся.

– А серьезно, Клер, как он там? – спросил Питер. – Мы с Линдсей несколько раз звонили, он трубку не берет.

Клер опустила взгляд. Она знала едва ли больше, чем они. За все три недели она видела Коннора раза четыре от силы. Чаще всего он не открывал дверь, даже если было видно, что он дома. Своим ключом Клер не злоупотребляла никогда, а сейчас тем более не рисковала. Лишь несколько раз он впустил ее на чашку чая, да один раз зашел сам, как он выразился «выкурить пару сигарет и подумать». Курила в основном Клер, а думал он.

Она знала, что он собирается идти на собеседование в университет. Знала, что внешне он выглядит вполне бодро. И знала, что внутри это не так.

– Дойл как Дойл, – она пожала плечами, по-прежнему не глядя на коллег. – Ты же знаешь, у него по лицу никогда не прочитаешь, что он думает.

В кабинете на несколько минут повисло молчание. Наконец Питер посмотрел на Линдсей, потом на Клер и спросил:

– Так мы идем?

– Конечно! – Линдсей как будто очнулась от спячки. – Надо только заявления написать заранее.

Они тут же сели за стол и принялись строчить заявления на увольнение. Клер несколько секунд непонимающе смотрела на коллег, потом глубоко вздохнула, пробормотала что-то типа «я в этом цирке не участвую», откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

Она прекрасно понимала, что если эти двое пойдут одни и попадутся Френку под горячую руку, он их уволит. Подпишет заявления не думая. Потом, конечно, пожалеет, но исправить что-либо будет уже поздно. А вот если они пойдут втроем, шанс удержаться на этой работе есть. Ее Элсингер никогда не уволит, она это знала. Дойла он, ясное дело, не вернет, если она правильно поняла причину его увольнения, но их оставит. Просто наорет и велит идти работать. А к утру Питер и Линдсей остынут.

Клер Дэвисон давно поняла, что не все в этом мире происходит так, как ей хочется. Есть вещи, на которые она повлиять не в силах. И можно либо бессильно злиться и ненавидеть всех вокруг, либо принять все как есть и жить дальше. Увольнение Дойла она приняла именно так. Да, ей без него некомфортно, но не более того. Гораздо больше ее волновало, как с этим справится он, ибо она очень хорошо помнила его состояние шесть лет назад, когда он ушел из ВМФ. Но там была другая ситуация, он потерял всю свою команду. Теперь же он старше и увереннее. Она надеялась, что он сможет с этим справиться, большой мальчик уже. В конце концов, тысячи людей ежедневно теряют любимую работу. Она всегда была готова привычно сидеть на его балконе, пить с ним пиво и слушать его в случае необходимости. Но он не просил об этом, а она не настаивала. Есть вещи, с которыми люди предпочитают справляться в одиночку.

Дойл справится. Теперь нужно помочь этим двум оболтусам не вылететь с работы из романтических побуждений. Клер открыла глаза.

– А, черт с вами, дайте мне листок.

Питер тут же протянул ей лист бумаги и ручку, незаметно улыбнувшись Линдсей.

***

Бренда, секретарша Фрэнка Элсингера, выглядела напряженной и испуганной.

– У шефа был важный звонок, – доверительно прошептала она ученым, опасливо косясь на дверь. – Он в последнее время после таких звонков злой, как собака. Я бы не советовала вам к нему сейчас ходить.

Клер тут же ухватилась за эти слова.

– Отлично, зайдем завтра.

Она потянула Линдсей за руку к выходу, но та твердо стояла на месте.

– Нет уж, раз решили, идем, – заявила она.

Питер подругу поддержал. Клер молча пожала плечами, мол, я предупреждала.

Бренда скрылась за дверями шефа, но уже через несколько секунд вернулась.

– Проходите, – сказала она, с сожалением глядя им вслед.

Элсингер сидел за своим столом чернее тучи. Казалось, что даже воздух в его кабинете наэлектризован. Клер слишком хорошо было знакомо это ощущение. Тут же что-то тревожно заныло в груди, захотелось бросить эту дурацкую затею и сбежать. Но отступать было некуда.

– Что у вас? – хмуро спросил Элсингер, не глядя на подчиненных.

Питер почувствовал устремленные на него взгляды женщин. Видимо, они решили, что отдуваться должен он.

– Вот. – Эксон положил на стол шефу три заявления. – Мы не можем работать с Прейгером. Просим нас уволить по собственному желанию.

Элсингер подтянул к себе заявления, быстро прочел их и, наконец, посмотрел на подчиненных. Вернее, только на одну.

– Дэвисон, ты что, тоже с ними? – спросил он.

Клер молча кивнула.

– Ваше дело. – Френк пожал плечами и быстро подписал все три заявления. – Сегодня уже поздно, рабочий день давно закончился, завтра зайдите в отдел кадров за документами.

Он поднялся, по очереди пожал руку каждому из изумленных ученых.

– Было приятно с вами работать, жаль, что вы решили уйти.

Он постучал карандашом по столу, давая понять, что они могут идти.

Клер как сквозь вату слышала все, что он говорит. Едва только его ручка коснулась ее заявления, ей мгновенно как будто шлем на голову надели. Она перестала слышать и видеть все, что происходит. Голове билась только одна мысль – доигралась, Дэвисон, молодец. Она все-таки взглянула ему в глаза, как бы проверяя, действительно ли он ее уволил. Френк едва заметно кивнул. Клер перевела взгляд на Эксона и Доннер. Кажется, они тоже ошарашены. Были так уверены в своем плане?

«Хотели – получите», – с внезапной злостью подумала она, поворачиваясь на каблуках и выходя за дверь.

Линдсей выскочила следом. Питер опустил голову и уже собрался было последовать за теперь уже бывшими коллегами, но Элсингер его остановил.

– Ты знаешь, Эксон, – тихо сказал он, – я даже рад, что вы пришли именно сегодня. Я собирался сделать тебя кейс-менеджером, но ты вовремя раскрылся. Ты совершенно не готов к этой должности, если решил поиграть в такой детский сад. Я прекрасно понял, на что вы намекали своими заявлениями. Дойл уволен, примите этот факт. А, впрочем, уже не важно. Иди.

Питер молча вышел.

Догнать Линдсей и Клер ему удалось уже у самого лифта.

– Да уж… – начал было он, но Клер резко оборвала его:

– Молчи, Эксон!

Питер даже растерялся.

– А чего ты на меня взъелась-то? – через пару секунд возмутился он. – Это была общая идея!

– Общая?! – Клер гневно посмотрела на него. – Я вообще зашла Линдсей блокнот отдать!

– Я тебя что, принуждал к чему-то? Заставлял писать это заявление? Это было твое решение!

– Помолчите вы оба! – раздраженно бросила Линдсей.

Питер и Клер надулись и замолчали. Так же молча вошли в лифт, доехали до первого этажа, вышли на улицу.

– Ну, куда теперь? – робко поинтересовался Питер, переминаясь с ноги на ногу.

Клер почувствовала в себе непреодолимое желание ударить его. Изо всех сил, желательно головой об асфальт. Но как бы то ни было, расставаться с ними ей не хотелось. Она прекрасно знала, что стоит только остаться наедине с собой, как в голову полезут все эти дурацкие мысли о том, что она наделала и как теперь быть дальше. Думать об этом сейчас желания не было.

Еще три недели назад в любой подобной ситуации она пошла бы к Дойлу. Сидела бы у него на балконе, нервно стряхивая пепел с сигареты в пепельницу, и дрожащим от возбуждения голосом рассказывала бы ему обо всем произошедшем. Он бы сидел напротив, смотрел куда-то поверх ее головы и внимательно слушал.

Внезапно Клер поняла, что за шесть лет их знакомства она привыкла все ему выкладывать. Не так давно она говорила Линдсей, что они иногда по вечерам пьют пиво и смотрят фильмы. Это было не совсем правдой. Чаще всего они просто сидели на балконе и делились мыслями. Вернее, она делилась, а он слушал. Лишь изредка рассказывая что-то свое. Он был для нее чем-то вроде жилетки, в которую можно было поплакаться обо всем на свете. И сейчас, когда они почти не виделись уже три недели, ей стало тоскливо.

– А знаете что, – сказала она, поворачиваясь к Питеру и Линдсей, – пойдемте к Дойлу. Сколько можно от нас прятаться? В конце концов, это из-за него нас уволили.

Линдсей натянуто улыбнулась и ничего не сказала, зато Питер идею горячо поддержал.

***

Коннор еще раз перепроверил все документы, убедился, что с утра в них ничего не изменилось, аккуратно сложил их в папку и положил в кейс. Завтра у него собеседование по поводу новой работы. Спустя три недели после увольнения из ОНИР он подумал, что пора бы. Нет, он совершенно не волновался, знал, что его возьмут. С его-то биографией и послужным списком уже давно не работа выбирает его, а он ее. Просто… он не был до конца уверен, что преподавание геофизики в университете – это то, что ему нужно. Эта работа у него уже была шесть лет назад. Прошло не так много времени, чтобы он забыл ощущения от нее. Неинтересная, скучная рутина.

С самого рождения и до 29 лет вся жизнь Коннора была одним сплошным правилом. Она была прописана строгими инструкциями от подъема до отбоя. Ему иногда казалось, что даже сны снятся по расписанию. Когда твой отец военный, а мать преподаватель – по другому и быть не может. Но Коннор никогда не жаловался, ему это нравилось. Нравилось, что всегда точно знаешь, что можно, что нельзя, что хорошо, что плохо. Вся жизнь подчинена понятным правилам, есть лишь черное и белое, никаких полутонов, никаких оттенков. Это успокаивало и давало возможность жить в гармонии с собой и с окружающим миром.

После школы он, не раздумывая, поступил в Военно-морскую Академию. С таким отцом это было несложно. И снова правила и расписания. Снова все понятно и спокойно. Есть те, кто командует тобой, есть те, кем командуешь ты. Если четко исполнять все приказы и грамотно отдавать их самому, ничего не случится. Он думал так ровно до весны 1990 года.

А потом был Бермудский треугольник. Он делал все по инструкции. Корабль стал забирать воду, был отдан приказ об эвакуации. Все четко и точно. Все должно было быть белым. Но почему-то стало черным. Не смотря на то, что он сделал все правильно.

Потом были эти месяцы скучного преподавания в Университете. И вроде правила все те же, расписание понятное, но удовлетворения это больше не приносило. Он ненавидел эти правила, потому что уже знал, что бы ты не делал, как бы грамотно не поступал, все равно иногда может случиться что-то, что тебе неподвластно. Черное не всегда черное, белое не всегда белое. И если бы не его странная навязчивая соседка, кто знает, чем бы все обернулось.

Она затащила его на работу в ОНИР. Здесь тоже были правила, но уже не такие строгие. Здесь были приказы, но уже не требовавшие беспрекословного подчинения. Здесь были инструкции, которые можно было нарушать в зависимости от ситуации. И самое главное – здесь была возможность узнать, почему иногда белое превращается в черное.

Вспомнив про Клер, Коннор подумал, что давно уже ее не видел. И вообще с тех пор, как он ушел… ну ладно, как его уволили, они почти не общались. По его вине, конечно же. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, а она была слишком тактична, чтобы навязываться. Забавно, шесть лет назад ее это не смущало. Знает, что ли, когда нужно настоять, а когда лучше не вмешиваться? Или просто ей надоело решать его проблемы?

Коннор никогда не умел поддерживать отношения с людьми, с которыми его больше ничего не связывало. У него совершенно не осталось друзей ни с флота, ни с Академии, ни, тем более, со школы. А теперь, похоже, у него не осталось друзей вообще. Питер и Линдсей сначала названивали несколько раз в день, но он не брал трубку. Постепенно звонки их сошли на нет. Последний был, кажется, дня три или четыре назад. Коннор вдруг понял, что связь с этими людьми он терять не хочет. По правде говоря, он никогда не считал их друзьями. Они были подчиненными, а Клер еще и соседкой, но только сейчас понял, что если он и способен на какие-то дружеские отношения в принципе, то это они. Вернее, это были они. Наверное, еще не поздно все исправить, но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что делать этого не станет. Просто потому, что характер такой.

Около девяти вечера, когда Дойл как раз в очередной раз перепроверял завтрашние документы, раздался стук в дверь. Гадать, кто это, нужды не было. Только один человек всегда стучал, остальные предпочитали пользоваться звонком. Клер Дэвисон.

Коннор почувствовал уже привычное желание сделать вид, что его нет дома.

Ну ведь только что думал, что терять ее дружбу не хочется. Что за человек, а?

– Дойл, я знаю, что ты дома! – раздался голос Клер. Это было странно, ни разу за три недели она себе такого не позволяла, хоть он и понимал, что она знает – он дома, просто не хочет разговаривать. – Меня взяли в заложники и спасти можешь только ты!

Из-за двери послышались сдавленные смешки. Пересилив себя, Коннор все-таки открыл. На пороге стоял Питер с пакетом в руках, в котором недвусмысленно позвякивали бутылки. На плече Эксона повисла улыбающаяся Клер, в руке которой была открытая бутылка пива. Чуть дальше стояла Линдсей, тоже с пакетами в руках.

– О, профессор! Ты все-таки дома, – Клер помахала ему рукой с бутылкой и рассмеялась. – А мы к тебе в гости, ты не против?

Коннор посторонился, пропуская нежданных гостей в квартиру. Питер зашел первым, за ним Линдсей, одарив Дойла неловкой улыбкой. Клер слегка задержалась. Когда Эксон и Доннер скрылись в глубине квартиры, она подошла к Коннору и совершенно трезвым голосом спросила:

– Мы не вовремя? Если ты уж очень против нашей компании, скажи, я быстро сверну всю вечеринку.

– Нет, – Коннор улыбнулся. – Я как раз о вас вспоминал.

– Отлично! – Клер вернула ему улыбку, зашла в квартиру и громко сказала: – Эй, народ, гуляем дальше! Шеф разрешает!

– Бывший шеф, – заметил Коннор, закрывая дверь и проходя за всеми на кухню.

– Дойл, не будь занудой.

Клер с размаху плюхнулась на стул за обеденным столом, поставила на стол бутылку и уставилась на Коннора.

– Можно я похозяйничаю у тебя на кухне? – она сделала жалобные глаза. – Всегда мечтала это сделать, пожааалуйста.

Коннор рассмеялся. Такой он Клер еще никогда не видел. Он понимал, что она не пьяна, от бутылки пива она никогда не пьянела, ее вообще было сложно перепить, как она сама говорила, организм, отравленный парами спирта и формалина пьянеть не в состоянии, но вела себя крайне странно. Он подозревал, что что-то случилось, но выяснить это пока не представлялось возможным.

– Хозяйничай, – милостиво разрешил он, чувствуя, что заражается ее настроением. – Мы с Питером не будем вам мешать, правда, Пит?

Эксон кивнул, пораженный наблюдаемой сценой. Мало того, что Клер ведет себя совершенно неадекватно, так еще и Дойл против этого не возражает. Да и Питом он никогда раньше его не называл.

– Отлично! – Клер поднялась и недвусмысленно посмотрела на мужчин. – Валите в гостиную, мы с Лин приготовим ужин. Пиво захватите, у нас есть вино.

– Есть, мэм, – улыбнулся Коннор, уводя Питера с кухни и захватив с собой несколько бутылок.

– Сидеть будем в гостиной, а то у тебя там так чисто, что аж зубы сводит, – крикнула им вдогонку Дэвисон.

Едва мужчины скрылись из виду, она достала из шкафа два бокала, разлила вино и тоскливо посмотрела на Линдсей.

– Когда еще нам доведется собраться всем вместе?

Молчавшая до этого Лин взяла свой бокал, сделала несколько глотков и грустно улыбнулась.

– Вот уж не думала, что моя мечта – пить вино в квартире Коннора – на деле окажется таким фарсом.

– А, к черту! – Клер хлопнула ладонью по столу. – Дойл собирается идти преподавать в университет, вы с Питером можете пойти с ним, ты ж биолог? Я, конечно, к вам не присоединюсь, но зато живу по соседству. Авось не в последний раз так сидим.

Она рассмеялась, надеясь, что это выглядит естественно.

Они быстро разложили по тарелкам принесенную с собой еду, Клер еще и по дойловскому холодильнику прошлась, отнесли все это в гостиную и расселись возле небольшого столика.

К удивлению Коннора, никакой неловкости не было. Он никогда раньше не пил с ними, тщательно поддерживая субординацию, но сейчас все выглядело так, как будто собрались старые друзья. Он подумал, что был бы полным идиотом, если бы все-таки не открыл дверь. Беседа текла легко и непринужденно, Питер уже несколько раз порывался рассказать устройство ядерного реактора, Линдсей раскраснелась от вина и много смеялась, Клер тоже тщательно поддерживала на лице маску веселья, хотя Коннор и видел, что она о чем-то думает. Заметив на себе его взгляд, Дэвисон широко улыбнулась:

– Дойл, не переживай, если мы нажремся, ночевать пойдем ко мне, твое спокойствие нарушено не будет, – но карие глаза Клер при этом оставались серьезными и задумчивыми.

Около полуночи неожиданно раздался звонок в дверь. Собравшиеся удивленно переглянулись.

– Вы еще кого-то позвали? – поинтересовался Коннор. – Антона? Наташу? Купера?

– Сейчас проверим, – Линдсей резво вскочила на ноги и скрылась в коридоре.

Вернулась она буквально через минуту в сопровождении Френка Элсингера собственной персоной. Питер, увидев его, машинально спрятал бутылку пива, как школьник, которого директор застал на заднем дворе с сигаретой в руках. Клер невозмутимо продолжала пить вино из бокала. Коннор даже не изменился в лице.

– А, все здесь? Я так и думал, – ехидно улыбнулся Элсингер, оглядывая компанию и останавливая взгляд на накрытом столе. – Простите, что нарушил веселье, я не надолго. Вот, – он протянул Коннору папку, тот машинально ее взял.

– Что это? – поинтересовался Коннор, по-прежнему не вставая с дивана.

– Это ваше новое дело, профессор Дойл, – невозмутимо ответил Элсингер. – В Рейсленде, штат Луизиана, происходят загадочные смерти людей, хочу, чтобы вы с этим разобрались. В этой папке вся информация, документы, билеты на самолет. Завтра вечером вы должны быть там. Едете вы четверо и доктор Корлисс.

– Но… – Коннор все-таки поднялся, чтобы не смотреть на Френка снизу вверх. – Я вроде как уволен. И у меня завтра собеседование по поводу новой работы, поэтому простите, но я…

Коннор тут же получил весьма ощутимый удар по лодыжке. Опустил взгляд и увидел ногу Клер рядом со своей. Элсингер тоже это заметил, насмешливо посмотрел на Дойла, затем на Клер.

– Послушайте доктора Дэвисон, профессор, – сказал он, все еще сверля ее взглядом. – От этого ведь зависит не только ваша карьера, ваши преданные подчиненные тоже хотят вернуть себе работу. Они так хотели вас вернуть, что посмели поставить мне ультиматум, за что и поплатились. – Снова повернулся к Коннору. – Мобильная лаборатория и вспомогательная команда уже в пути. Удачи в расследовании.

Он развернулся, ехидно улыбнулся замершей в дверях Линдсей и вышел.

В комнате повисло молчание. Коннор так и стоял с папкой в руках. Питер вжался в диван, понимая, что страшное произошло – Коннор узнал про их увольнение, хотя по дороге к нему они договорились по крайней мере сегодня ничего ему не рассказывать, справедливо полагая, что мало им за такой «план» не покажется. Линдсей даже дышала через раз, только чтобы не обратить на себя внимание теперь уже снова шефа.

Клер залпом допила вино, поставила бокал на стол и громко хлопнула в ладоши.

– Дойл, мы же совсем забыли тебе сказать! Нас сегодня тоже уволили.

– С этого момента подробнее, – прорычал Коннор, по очереди глядя на каждого.

Поняв, что Эксон и Доннер не расколются, Клер продолжила:

– А что подробнее? Пришли к Френку, мол, без нашего любимого профессора работать не будем, вот тебе заявления на увольнение. Ну он и подписал.

– Мы надеялись, что ему будет проще вернуть одного тебя, чем уволить нас троих, – поддержал Питер.

– Но ошиблись, – закончила Линдсей.

– Вообще-то, нет, в итоге же наш план сработал, – заметил Эксон.

Коннор возвел глаза к потолку.

– Вы идиоты, – резюмировал он. – Давайте заканчивать наши посиделки, завтра рано вставать.

– Есть, шеф, – улыбнулась Клер, понимая, что им все-таки это удалось – Дойл вернулся.

Питер тут же поднял за это тост.

Линдсей сделала вид, что ей срочно что-то понадобилось в ванной. Она заперла за собой дверь, ополоснула лицо холодной водой и уставилась в свое отражение в зеркале.

– Ну вот, Лин, будущее вернулось в прежнее русло. Теперь все зависит только от тебя, – вслух произнесла она.

И внезапно поняла, что ей страшно.

День первый

Рейсленд, штат Луизиана

17.50

«Дело №32-908. Следствие ведет Коннор Дойл. Мы прибыли в город Рейсленд, штат Луизиана, для расследования смертей четырех человек. По заключению местного патологоанатома, все они умерли от кровоизлияния в мозг, хотя до этого были вполне здоровы, всем нет еще и сорока лет. Следующая запись через 12 часов».

Коннор выключил диктофон и огляделся. Да уж, дыра та еще. От аэропорта досюда были 50 км сплошных болот. Даже в закрытой машине их искусали комары.

– Не удивлюсь, если эту заразу разносят комары, – пробурчала Клер, старательно расчесывая руки.

– Ты думаешь, это заразно? – испугался Питер.

– Мы только приехали, я еще ничего не думаю. Где, кстати, мобильная лаборатория?

Они стояли у единственного в городе отеля, но внутрь еще не заходили.

Коннор позвонил кому-то по телефону, коротко выслушал абонента и повернулся к команде.

– Мобильная лаборатория еще в трех часах езды, – сказал он. – Так что предлагаю заселиться пока в отель. Вводное совещание проведем на первом этаже, в кафе. Не знаю как вы, а я бы выпил кофе.

– А я бы еще и поел, – поддакнул Питер.

– Так и поступим.

Коннор улыбнулся подчиненным, чем вверг их в состояние ступора, подхватил свой чемодан с вещами и зашел в отель. Кто бы там что не говорил, а вернуться на эту работу он был рад, прекрасно отдавая себе отчет в том, что преподавательская деятельность – это совершенно не его.

Спустя полчаса вся команда была в сборе. Проводить совещание хоть и за большим, но все-таки уставленным тарелками и чашками столом, было не очень удобно, но ждать мобильную лабораторию еще и нерационально.

– Чай у них отвратный, – заявила Клер, отодвигая от себя чашку.

– Зеленый чай всегда отвратный, – улыбнулась Линдсей. – Не выпендривайся, закажи кофе, он тут на удивление ничего.

Клер скорчила недовольную мину, но кофе все же попросила.

– Так что там у нас по делу-то? – поинтересовалась она, поворачиваясь к Коннору.

Тот оторвался от чтения папки, посмотрел на подчиненных. Все это время он изучал материалы, хотя их было не так много, и он уже успел прочитать их в самолете, писал что-то в блокноте, составлял план действий. Ужинать не стал, пил только кофе, поэтому давно готов был работать.

– Итак, у нас есть четыре жертвы, – начал он, кладя открытую папку на стол. – Ну, во всяком случае, так их объединили местные врачи, – сделал очередную пометку в блокноте. – Майк Ханиган, 32 года, учитель математики в местной школе, скончался две недели назад прямо в перерыве между уроками. Заключение патологоанатома – обширное кровоизлияние в мозг. Через три дня умерла его коллега – Энни Дальван, 37 лет. Умерла вечером, дома. По свидетельству мужа, готовила ужин, вдруг пожаловалась на сильную головную боль и упала. Снова обширное кровоизлияние. В прошлую пятницу по такой же причине скончался Джек Стоун, 23 года, механик в автомастерской. И буквально два дня назад, четвертая жертва – Стивен Карсон, 29 лет, медбрат в больнице. Я так понял, это и стало последней каплей, чтобы местные власти обратились к нам.

Клер забрала у Дойла папку, быстро просмотрела медицинские данные.

– Судя по записям, все четверо были вполне здоровы, и на повышенное давление не жаловались. Очень уж напоминает проклятие фараона, помнишь, Коннор, наше расследование в Александрии?

Коннор кивнул. Питер и Александра в том деле участия не принимали, поэтому он счел необходимым рассказать.

– Тогда группа археологов погибла один за другим тоже от кровоизлияния в мозг. Причиной были бактерии, обнаруженные нами в гробнице. Остановить эпидемию мы смогли только занеся все вещи обратно в гробницу и запечатав ее.

– Но это Луизиана, здесь нет никаких гробниц, – возразила Линдсей, немного раздосадованная тем, что про проклятие фараона вспомнила Клер, а не она.

– Мало ли откуда взялись эти бактерии тут, – пожала плечами Дэвисон. – Я бы проверила.

– Жертв у нас было бы гораздо больше в этом случае, – заметил Коннор. – Но в любом случае, при контакте с любыми биологическими жидкостями повышенные меры предосторожности, поняла?

Клер кивнула. Можно подумать, она когда-то их не соблюдала, эти меры.

– Значит, сегодня вечером, пока еще приличия позволяют, и завтра с утра собираем информацию, в час совещание в, надеюсь, мобильной лаборатории, – подвел итог Коннор. – Линдсей и Алекс, поговорите с родственниками жертв, особенно с теми, кто присутствовал при их смерти, может, было что-то необычное. Клер, собери все медицинские данные. Насколько я знаю, Стивена Карсона еще не похоронили, осмотри труп. Питер, на тебе исследования среды, как обычно. Я знаю, что ты физик, – он предупреждающе посмотрел на подчиненного, – но пробы собирать тоже тебе. Клер и Лин тебе помогут в случае чего.

Раздав все указания, Коннор поднялся из-за стола.

– На сегодня все, встречаемся завтра, лабораторию поставят здесь на парковке, я договорился.

Он уже собирался уйти, но неожиданно раздался голос Клер:

– Дойл, а ты нам, собственно, «спасибо» сказать не хочешь?

– За что? – Коннор удивленно обернулся.

Линдсей, Питер и совершенно ничего не понимающая Александра замерли, следя за разворачивающейся сценой.

– Как за что? – деланно изумилась Клер. – За то, что мы вернули тебе эту работу.

– Вы вернули? – переспросил Дойл. – Это Френк мне ее вернул. И вам, кстати, в том числе.

– Вот так вот, – Клер откинулась на спинку стула и смерила шефа презрительным взглядом. – Стараешься ради тебя, карьерой рискуешь, а ты…

Коннор вдруг понял, что Клер вот именно сейчас имеет в виду вовсе не свою вчерашнюю выходку, а то, что она сделала ради него три недели назад. На одно единственное мгновение он растерялся. Разве он не сказал ей тогда «спасибо»? Ну да, не сказал. Вместо этого заперся в своей квартире и три недели не открывал ей дверь. Но она могла бы не упрекать его этим при всех. Странно, ему казалось, что уж что-что, но держать себя в руках доктор Дэвисон умеет. Видимо, не всегда.

Он сделал вид, что не понял ее намека.

– Вообще-то, вы сделали это скорее для себя, а не для меня, – насмешливо заметил он. – Эксону надоело получать выговоры, Доннер просто соскучилась, а ты как обычно, за компанию, уверенная в своей неуязвимости.

Линдсей мгновенно покраснела. Коннор никогда раньше не давал ей понять, что знает о ее чувствах к нему. Никогда. До этой самой секунды.

– Может хватит уже, а? Мы же не одни, – попыталась остановить она спонтанно возникшую перепалку, намекая на присутствие здесь Корлисс, однако никто не обратил на нее внимания.

– Как бы то ни было, но тебе не придется вдалбливать ненужные знания в головы тупых студентов, – огрызнулась Клер.

Коннор уже открыл было рот, чтобы ответить ей что-нибудь в таком же тоне, но вдруг подумал, что хватит. И так сказал много лишнего. Слишком много. Здесь Корлисс, которая вроде как ни при чем. И не нужно было затевать этот разговор при ней. Скорее всего, Элсингер сразу после ухода этой троицы заявления выбросил, незачем пускать по Управлению лишние слухи. Неужели так сложно было просто сказать «спасибо»?

– Ладно, давайте работать, – уже совершенно спокойно сказал он.

Что, извиниться тоже было сложно?

День второй

Дом мистера и миссис Стоун

9.05

Линдсей поставила видеокамеру на небольшой журнальный столик около дивана и на всякий случай открыла ежедневник, чтобы помечать какие-то вопросы, которые могут возникнуть в процессе беседы с родителями третьей жертвы – Джека Стоуна.

Еще вчера они с Алекс договорились, что та возьмет на себя Майка Ханигана и Энни Дальван, поскольку они оба работали в одной школе, а Линдсей останутся Джек Стоун и Стивен Карсон. С родными Карсона она пообщалась вчера, с коллегами в больнице ей обещала помочь Клер, все равно она туда ехала.

– Миссис Стоун, расскажите, пожалуйста, что произошло с вашим сыном, – попросила Линдсей, когда к записи все было готово.

Элен Стоун, совсем еще моложавая женщина, которой едва перевалило за сорок, нервно теребила в руках носовой платок, периодически вытирая им слезы. Линдсей пыталась абстрагироваться от ситуации, но получалось как обычно плохо. Ей было безумно жаль и эту женщину, и ее мужа, который пытался держать лицо и не расклеиться, как жена, но в глазах которого тоже блестели слезы.

– Джек вернулся домой поздно, – начала рассказ миссис Стоун. – Я была уже дома, Роберт, – она кивнула в сторону мужа, – уехал в соседний город. Джек быв взвинчен, кричал по телефону, как я потом узнала, ссорился со своей девушкой, Рейчел. Потом он бросил трубку в стену…

Миссис Стоун на несколько секунд замолчала, видимо, собираясь с мыслями. Линдсей не торопила ее, прекрасно представляя, как ей тяжело. Мистер Стоун взял жену за руку, сжал ее ладонь в поддерживающем жесте.

– Вот, телефон разлетелся вдребезги, – наконец продолжила женщина, – а Джек вдруг схватился за голову, упал на диван. Я подбежала к нему. Он был весь красный, говорил, что очень болит голова. Я вызвала 911, но… пока они приехали…

Элен Стоун уткнулась лицом в плечо мужа и разрыдалась. Линдсей задала еще несколько уточняющих вопросов, поблагодарила родителей Джека, попрощалась и поспешно вышла.

На улице она нашла первую попавшуюся лавочку, села, открыла свой блокнот и невидящим взглядом уставилась на записи. Странно, никогда раньше она не принимала так близко к сердцу слезы родственников жертв. Да, ей всегда было их жалко, она сочувствовала им всем сердцем, но чтобы вот так, до дрожи в руках – никогда. Наверное, это все из-за Коннора. До февраля еще пять месяцев, а ей уже начали сниться кошмары.

Линдсей закусила губу, сжала руки в кулаки, так, что ногти впились в кожу.

– Все будет хорошо. Я смогу, – прошептала она сама себе.

Итак, Джек Стоун умер точно так же, как и Стивен Карсон: сначала гипертонический криз – а по описаниям родственников это был именно он – и потом смерть от обширного кровоизлияния в мозг. Вообще это все было бы логично, если бы жертвам было лет за шестьдесят. Но не в этом же возрасте. Стоуны сказали, что у их сына никогда не было проблем с давлением. Он занимался спортом, да и работа у него не из легких, по фотографиям мускулатура приличная. Откуда же гипертонический криз?

Линдсей достала из сумки телефон и набрала номер Коннора. Тот ответил коротко и тихо. Она запоздало подумала, что шеф может быть занят, но уже раз позвонила, не класть же сейчас трубку.

– Коннор, родители Джека Стоуна сказали то же самое, что и родственники Стивена Карсона. Джек поругался с девушкой, а потом скорчился от головной боли и умер.

– То есть ничего нового? – уточнил Коннор.

– Нет.

– Все так же, как ты говорила мне вчера про Карсона? – зачем-то снова переспросил он.

– Да, – повторила ничего не понимающая Линдсей.

– Совещание у нас сегодня в час? – продолжал издеваться Коннор.

– Да.

– И ты на нем будешь?

– Да.

– И расскажешь все то же самое?

– Да.

– Так какого черта, Доннер, ты меня уже второй раз отвлекаешь сведениями, которые я и так скоро узнаю?

Линдсей оторопела. Это не было похоже на шутку, даже неудачную. Коннор говорил тихо и серьезно, и по металлическим ноткам в голосе она поняла, что он действительно зол. Она пробормотала какие-то извинения и положила трубку. Идиотка. Он же небось не сидит в лаборатории, попивая кофе, а тоже занят делом. И быть может, ему сейчас совершенно некогда разговаривать, а не поднять трубку он не может, мало ли какие сведения сообщат подчиненные.

Она вдруг поняла, что тот панический страх, который настиг ее вчера в ванной у Дойла, до сих пор с ней. И руки у нее дрожат не от жалости к родителям Джека Стоуна, а от того самого страха. Она так боится, что ничего не сможет сделать в феврале, что это мешает ей вести себя рационально. Просто в какой-то момент она подумала, что в этой жизни может случиться что угодно. Не все люди доживают до старости и умирают в своей постели в окружении внуков. В любой момент из-за угла может выскочить машина, с крыши на голову упасть кирпич. Чтобы умереть, необязательно быть старым или долго и тяжело болеть. Она, как и подавляющее большинство людей, никогда об этом не думала. Такое может случиться с кем угодно, но только не с ней и не с теми, кто ей дорог. Но три недели назад Маргарет опровергла эту ее уверенность. И теперь ей было страшно.

Она никогда раньше не звонила Коннору после опроса каждого свидетеля. Зачем? Будет же совещание, где она все расскажет. Но сейчас ей, похоже, было просто жизненно необходимо периодически слышать его голос, чтобы знать, что с ним все в порядке, что он жив, что через пару часов она его увидит. Он по-прежнему будет сидеть во главе стола, внимательно слушая подчиненных, изредка задавать уточняющие вопросы и улыбаться, когда Питер выдвинет очередную бредовую идею. Ей важно было знать, что так будет всегда.

Но Коннор ничего не знает о феврале. Он по-прежнему принадлежит к тому большинству людей, которые не боятся завтрашнего дня. Для него ничего не изменилось, и поведение Линдсей кажется ему странным и неправильным. Вот он и злится.

Линдсей глубоко вздохнула и встала со скамейки. Нельзя так себя вести. Нужно быть спокойной и хладнокровной. Как обычно. Нужно опросить друзей и коллег Джека Стоуна, чтобы подготовиться к совещанию, на котором Коннор будет сидеть во главе стола и слушать ее отчет.

Мобильная лаборатория

13.00

Поставить мобильную лабораторию на парковке отеля было крайне удачной идеей. Перед совещанием Коннор успел забежать в кафе, где они ужинали вчера, и купить всем по стакану кофе. Наверное, в качестве извинений. Ему было неловко перед Клер за то, что вчера не сдержался, перед Линдсей, что нагрубил сегодня по телефону, перед ними обеими и Питером, что действительно даже не поблагодарил их, хоть он и считал их выходку глупой, перед Александрой, что она стала свидетельницей этих разборок, хоть и не имела к ним никакого отношения. В общем, Дойл был виноват везде.

Зайдя в конференц-зал, он поставил пакет на стол и достал оттуда пять высоких стаканов.

– Алекс, тебе черный чай, Питер и Лин – кофе с сахаром, Клер и я – кофе без сахара. Я ничего не перепутал? – Коннор посмотрел на подчиненных и даже улыбнулся им. Произнести извинения вслух, конечно же, не смог. Но они, вроде бы, и не обижались. Даже Линдсей, которую он обидел последней, и та выглядела счастливей некуда.

– С чего это начальство так раздобрилось? – улыбнулась в ответ Клер, забирая свой кофе. – Никак подлизываешься?

– Извиняюсь я, а не подлизываюсь, – ответил Коннор, даже удивившись, как легко это прозвучало. Может, извиняться не так и страшно, как он думал всю жизнь?

Он сел на свое место, чуть-чуть ослабил узел галстука и посмотрел на Александру.

– Давай, Алекс, начнем с тебя. У тебя первые жертвы.

Корлисс встала из-за стола, вывела на большой экран фотографии Майка Ханигана и Энни Дальван.

– Ханиган и Дальван преподавали в одной школе. Естественно, общались, но дружбы между ними не было, просто коллеги. Оба спокойные и уравновешенные, дети их любили, родители не жаловались. Майк женат не был, жил один, родственников в Рейсленде нет. Коллеги говорят, что за несколько дней до смерти он выглядел подавленным, но в душу к нему никто не лез, а сам он не рассказывал, что случилось. В тот день первый урок у него был в девятом классе. Ученики рассказали, что обычно спокойный и невозмутимый мистер Ханиган был на взводе, даже наорал на парнишку, который забыл дома учебник. После звонка он отпустил детей, а когда пришел следующий класс, он уже лежал возле стола мертвый.

Александра положила одну папку на стол, взяла следующую.

– Энни Дальван жила здесь с мужем, детей у них нет. Муж был в командировке несколько дней, поэтому ничего особенного о ее последних днях рассказать не может. Говорит, когда приехал, Энни неожиданно закатила ему истерику по поводу невымытой чашки. Слово за слово, они сцепились и поссорились. Мистер Дальван хлопнул дверью и выбежал из дома, но тут же услышал, как в доме что-то упало. Он вернулся, увидел лежащую на полу жену. Она еще успела сказать ему, что у нее болит голова, но пока он метался по дому в поисках аптечки, она уже умерла.

Александра закрыла папку и села на свое место, строгая и неприступная, как всегда. Коннор вдруг некстати подумал, что предпочел бы видеть на ее месте Антона. Не то что бы он не любил работать с Корлисс, даже, скорее наоборот, ему нравилась ее манера держаться, нравилось, что она никогда не позволяет себе раскачиваться на стуле, как Эксон, сидеть с подобранными под себя ногами, как Дэвисон, спорить с ним, как Доннер. Все четко и строго. Но сейчас он вдруг почувствовал исходящее от нее превосходство. Не над ним, конечно, тут он был в себе уверен, а над остальными коллегами. Импульсивная Линдсей, прямая Клер, несдержанный Питер – и холодная Александра с загадочной улыбкой Моны Лизы. Добродушный Антон вписывался бы в эту компанию лучше.

Коннор на секунду отвернулся, чтобы отогнать некстати подступившее раздражение, и посмотрел на Линдсей. Та поняла, что теперь ее очередь.

На экране появились фотографии Джека Стоуна и Стивена Карсона.

– У меня все то же, что и у Алекс, – сказала, поднимаясь, Линдсей. – Джек и Стивен были друг с другом знакомы, городок маленький, но тесно не общались. Джек жил с родителями, у него была девушка Рейчел. Вообще вроде бы веселый заводной парень, но добродушный и не агрессивный. Рейчел сказала, что они ссорились, конечно, но в основном по ее вине, а в тот вечер Джек приревновал ее к другому парню из их компании. Они поругались и разошлись. Через полчаса Джек ей позвонил, и они продолжили ругаться по телефону. Спустя несколько минут парень был уже мертв. Симптомы те же: резкая головная боль, покраснение кожи и смерть. Стивен же кардинально другой. У него три привода в полицию за хулиганство. В больнице его держали лишь потому, что он племянник главврача. Дня не проходило, чтобы на него не пожаловались. Когда он не пришел на работу, все вздохнули с облегчением. И через несколько часов друг нашел его в квартире уже мертвым.

– Получается, все жертвы перед смертью были на взводе? – скорее не спросил, а констатировал Коннор, постукивая обратной стороной карандаша по столу.

– Повышенное артериальное давление спровоцировало кровоизлияние в мозг, – подтвердила Линдсей. – Только странно, что в таком возрасте и при отсутствии жалоб ранее такое могло произойти.

– Линдсей, а может, ты оставишь медицинские вопросы мне? – внезапно спросила Клер.

Линдсей удивленно взглянула на коллегу.

– Конечно, извини, – миролюбиво согласилась она.

Клер еще несколько мгновений сверлила ее взглядом, потом отвернулась и открыла папку со своими бумагами.

– Все четыре жертвы проблем со здоровьем по части артериального давления и сосудов не имели. У Майка Ханигана в анамнезе хронический гастрит, несколько переломов после автоаварии три года назад и пневмония прошлой зимой. Джек Стоун спортсмен, поэтому кроме пары растяжений вообще ничего. Стивен Карсон, – Клер перевернула страницу в своем отчете, – язва желудка, эмфизема легких… Хм, в таком-то возрасте… переломы носа и челюсти в пьяной драке и больше ничего. Вот у Энни Дальван кроме бесплодия и аплазии почки еще и мигрени в анамнезе, но без повышения давления. В общем, – Дэвисон захлопнула папку и посмотрела на коллег, – все были совершенно здоровы и внезапно умерли от несвойственной их возрасту болезни.

– А что по поводу причины смерти? – спросил Коннор. – Ты подтвердила кровоизлияние в мозг?

– О, еще какое! – Клер улыбнулась. – Мозг просто плавает в крови. У Карсона, во всяком случае, других уже похоронили. Если честно, то я никогда такого не видела. Лопнули почти все крупные сосуды. Если бы мозг мог взорваться, он выглядел бы примерно так.

– Но что могло вызвать такое?

Клер пожала плечами.

– Стенки сосудов в норме, не истощены. Признаков атеросклероза нет. Вероятно, артериальное давление просто зашкаливало. Причину этого я не знаю. Можно было бы взять кровь на гормоны, посмотреть уровень адреналина, но уже поздно. Это надо бы у свежего трупа…

Коннору показалось или Клер мечтательно улыбнулась? Не желая думать об этом и видя, что Дэвисон закончила, он повернулся к Питеру.

– Питер, что у тебя?

– У меня все в ажуре, – Эксон, упершись ногой с ножку стола, качался на стуле. – Радиационный фон в норме, хоть дом мечты здесь строй…

– Угу, разве что комаров кормить, – фыркнула Клер.

Коннор бросил на нее предостерегающий взгляд.

– Питер, не качайся на стуле, – сделал он замечание и физику.

Тот тут же привел стул в вертикальное положение.

– Так вот, если наш уважаемый патологоанатом позволит, – он почему-то обиженно посмотрел именно на Клер, – я продолжу. Никакой радиации, никаких излучений. По моей части все в норме. Вообще не знаю, зачем я сюда приехал. Взяли пробы грунта и воды в местном водопроводе, но они пока не готовы.

Коннор на несколько секунд задумался.

– Какие будут теории?

– Нужно искать что-то общее, что объединяет все жертвы, почему именно они, – высказала предположение Александра, видя, что коллеги молчат.

– Займешься этим? – Дойл вопросительно посмотрел на нее. Она кивнула.

Продолжить Коннор не успел, в ухе тихо пискнул передатчик. Выслушав невидимого абонента, он снова повернулся к команде.

– У нас пятая жертва. Салли Браун, 19 лет, студентка. Была тут у родителей на каникулах.

Нет, похоже, ему не показалось, Клер на самом деле улыбнулась.

Морг городской больницы г.Рейсленд

16.45

«Положение дел. Пятая жертва неизвестной болезни, Салли Браун, скончалась сегодня в городской больнице. Браун гостила у родителей, за обедом пожаловалась на головную боль. Мать тут же вызвала скорую помощь, в больницу ее доставили уже в коме. Спасти ее не удалось. Линдсей Доннер и Александра Корлисс опрашивают родственников жертвы. Питер Эксон вместе с шерифом обследуют дом, возможно, удастся обнаружить какие-нибудь физические факторы, которые могли спровоцировать внезапный подъем артериального давления у Салли Браун. Доктор Клер Дэвисон проводит вскрытие. Дойл. Конец записи».

– Дойл, мне вот что интересно, а ты как девушкам в любви признаешься? – поинтересовалась Клер, едва только Коннор выключил диктофон.

– В каком смысле? – не понял он.

– Мисс Джейн Доу, разрешите уведомить вас, что я в вас влюблен?

– Да ну тебя, – Коннор махнул рукой, поняв, что она издевается над его казенными фразами.

Клер стояла возле накрытого простыней тела Салли Браун уже в полном обмундировании и настороженно смотрела на шефа. Интересно, с чего это он решил на вскрытии поприсутствовать? Никак хочет увидеть плавающий в крови мозг? Ну что ж, это можно и показать.

Клер сделала свою запись на диктофон и приступила к вскрытию.

– Ты хотела у свежего трупа кровь на гормоны взять, – подсказал Коннор, стоя чуть в стороне.

Клер, уже со шприцем в руке, обернулась к нему.

– Я прекрасно помню, что я хотела, – недовольно заметила она.

Взяла кровь, разлила ее в две пробирки, подписала. Она никогда не верила ни в интуицию, ни в шестое чувство, ни во что-либо подобное, предпочитая называть это профессиональным чутьем. И именно сейчас оно подсказывало Клер, что нужно отправить кровь еще и в центральную лабораторию. В мобильной, равно как и в больнице этого захолустного городка, вряд ли можно сделать с анализами что-то большее, чем обычное исследование. Даже гормоны, и те она собралась определять самостоятельно в мобильной лаборатории, потому что в больнице нет аппарата для проведения ИФА. И это почти что в двадцать первом веке.

– Может, отправить кровь в Центральную? – как будто прочитав ее мысли, спросил Коннор.

Клер натянуто улыбнулась.

– А я что по-твоему делаю?

Ей всегда нравилось, когда он говорил то, что думает она, когда они были как бы на одной волне. Это означало, что она все делает правильно, делает так, как сделал бы он. Но сейчас почему-то стало раздражать. Она никак не могла отделаться от воспоминаний об их последнем совместном вскрытии. Липовом вскрытии. Когда он хотел ее подставить. А Клер воспринимала ту ситуацию именно так. Он поставил ее в безвыходное положение, когда отказать означало подвести двоих людей. И если на Маргарет Холл ей было плевать, то на Коннора – нет. Она сделала то, что считала неправильным. И теперь злилась на него за это.

Загнав воспоминания в самый дальний угол мозга, Клер взялась за дуговую пилу.

– Коннор, подай краниотом, пожалуйста, – попросила она, старательно пряча ухмылку и делая вид, что чрезвычайно занята.

– Что тебе подать? – естественно, переспросил тот.

Клер отложила и пилу и посмотрела на шефа, уже открыто улыбаясь.

– Что ж ты такой умный, Дойл, а что такое краниотом, не знаешь? – Она вздохнула и добавила: – На топор похоже.

Вскрыв череп, Клер присвистнула.

– Ого! Да тут просто все в крови, как ее до больницы-то довезли?

Коннор подошел ближе.

– Так же, как у Стивена Карсона?

– Угу. – Клер с упорством маньяка принялась что-то искать внутри черепа.

– Достань мозг на поднос, проще будет, – заметил Коннор.

Клер прекратила копаться, подняла глаза на шефа.

– Поучи меня делать вскрытия, Дойл. В ответ я научу тебя писать отчеты и разговаривать с Элсингером.

– Твои отчеты просто пример того, как не надо делать, – слишком серьезно ответил Коннор. – А твой последний разговор с Элсингером закончился увольнением.

– Равно как и твой! – отпарировала Клер. – Короче, либо ты затыкаешься и не открываешь рот до конца аутопсии, либо проваливай отсюда!

– Ты не можешь указывать руководителю группы, что ему делать.

Дэвисон глубоко вздохнула и ничего не ответила. Наконец она нашла то, что искала.

– Смотри.

Коннор наклонился, заглядывая в череп, но даже не представлял, что именно он должен увидеть. Клер, казалось, и не нужен был его ответ.

– Шишковидное тело сильно уменьшено в размерах, – пояснила она. – У Карсона было так же. Тогда я подумала, что это просто особенность организма такая, но раз и здесь так, думаю, это общая черта всех жертв.

– И что это значит? – Коннор все еще ничего не понимал.

– В шишковидном теле вырабатываются такие гормоны как серотонин и меланин. Тебе это говорит о чем-нибудь?

– Гормоны счастья?

– Ну что-то типа того. Думаю, этим можно объяснить подавленность первой жертвы. И вообще, организм с недостатком этих гормонов более подвержен стрессам, а стресс – это первый шаг к повышенному давлению, гипертоническому кризу и, как следствие, инсульту. Судя по состоянию мозга, давление должно было быть под 300.

– Такое возможно?

– Коннор, такое, – Клер кивнула в сторону плавающего в крови мозга, – в принципе невозможно, но оно есть. И что-то его вызвало. Ставлю на бактерии или вирус. Я смотрела образцы крови в лаборатории, но у нас здесь нет подходящего оборудования. Нужно ждать ответ из центральной лаборатории.

– Будем ждать результатов и от Корлисс, – добавил Коннор. – Что-то же объединяет все жертвы, где-то они подцепили эту заразу.

Клер молча пожала плечами, всем своим видом показывая, что это не в ее компетенции. Точными уверенными движениями она продолжала проводить аутопсию, не забывая делать записи на диктофон. Коннор стоял рядом, периодически пытаясь руководить ее действиями, чем уже практически довел ее до белого каления. Поэтому, когда он в очередной раз сказал, что нужно обратить особое внимание на сердце, ибо при таком давлении оно не могло не пострадать, Клер схватилась за скальпель и грозно прошипела:

– Значит так, Дойл, либо ты сейчас же выметаешься отсюда, либо местный патологоанатом достанет это скальпель уже из твоего сердца!

Коннор демонстративно сложил руки на груди и не сдвинулся с места, но до самого конца вскрытия не произнес ни слова.

Наконец Клер зашила труп, сняла защитную одежду и подошла к столу.

– Отчет получишь вечером, – сказала она, не глядя на Коннора.

– Что-то вас всех в крайности кидает? – удивился тот. – От тебя слова не допросишься, Линдсей звонит после каждого свидетеля. Почему нельзя найти золотую середину?

– Потому что золотой середины не существует, Дойл, – улыбнулась Клер. – А то ты бы давно уже был на ней женат.

Коннор ничего не ответил, молча возведя глаза к потолку, всем своим видом показывая, что он об этом думает.

Мобильная лаборатория

21.20

– В крови Салли Браун почти отсутствуют серотонин и меланин, зато адреналина и норадреналина просто завались, – сказала Клер на вечернем совещании, откинувшись на спинку стула и отхлебывая кофе из высокого стакана.

Она была в замечательном расположении духа и уже совершенно не понимала, с чего это так обозлилась на Дойла во время вскрытия, что даже скальпелем ему угрожала. Он и раньше любил покомандовать. Правда, обычно не так навязчиво, но все равно.

– Значит, причину смерти мы установили? – уточнила Линдсей.

– Причину смерти мы установили еще раньше – обширное кровоизлияние в мозг, – поправила ее Клер. – А сейчас мы установили то, что вызвало эту причину. Осталось выяснить, почему это произошло. Не может у здорового молодого человека внезапно отказать эпифиз, зато так активно заработать надпочечники.

– Клер, а на понятном языке? – попросил Питер.

– Что тебе не понятно? – тут же взвилась Клер. – Эпифиз, или шишковидное тело, вырабатывает гормоны меланин и серотонин, гормоны счастья для тупых. Надпочечники производят адреналин и норадреналин. Вызывают раздражительность и агрессию и повышают артериальное давление. Первых у жертв не было, вторых – в избытке. Теперь дошло?

– Теперь дошло, – ответил Питер, обидевшись на «тупых».

– Ну и замечательно, а то я переживала!

– Клер, может тебе тоже какие-нибудь гормоны проверить? – заметила Линдсей. – А то ты такая нервная..

– Кто бы говорил! – огрызнулась Клер. – Свои проверь, а то с чего это ты нашему любимому профессору названиваешь каждый час?

– Клер!!! – Коннор и Линдсей произнесли это одновременно.

Клер надулась и замолчала, уставившись в стакан с кофе. На минуту в конференц-зале установилась тишина. Обиженный Питер даже не качался на стуле, красная как пожар Линдсей ненавидяще смотрела на Дэвисон, уже совершенно ничего не понимающая Александра переводила взгляд с Коннора на Лин.

– Питер, что у тебя? – наконец тихо спросил Дойл.

– Чисто, как в аптеке, – ответил Питер. – Если где-то и есть какой-то вирус, то я его не нашел.

– Нужно ждать результатов от Центральной лаборатории, я послала им кровь на анализ, – уже спокойнее сказала Клер, зато возмутилась Линдсей:

– Просто так сидеть и ждать? А не дождемся ли мы следующей жертвы?

– Твои предложения? – тут же спросил Коннор.

– Мы можем брать кровь на гормоны у людей, так, вероятно, сможем узнать, кого держать под контролем.

– Ты хочешь навести панику в городе? – уточнил Дойл.

– Это во-первых, а во-вторых, где мы возьмем столько реактивов? – поддержала шефа Клер. – В больнице местной их нет, они такие анализы в соседний город отправляют, а у меня здесь тоже на всех не хватит.

– Нужно сокращать количество потенциальных жертв, – подвел итог Коннор. – Алекс, ты над этим работаешь?

– Да, – Александра кивнула. – Мне удалось установить примерный круг общих знакомых всех жертв, теперь я работаю над тем, где они все могли подхватить эту заразу. Если это действительно какой-то вирус или что там может быть.

– Отлично. Как только будут результаты, сразу сообщи мне. Если будет нужна помощь, привлекай Линдсей.

Коннор закрыл ноутбук, показывая, что совещание окончено. И пока коллеги расходились, он думал только об одном – нужно ли вводить карантин в городе? С одной стороны, они еще не подтвердили факт наличия вируса, а с другой – как бы не было потом поздно. Кто знает, пять жертв за две недели – это много или мало? Где та черта, после которой здравый смысл превращается в панику? Думать почему-то было больно. Он почти не спал этой ночью, наверное, просто устал. Надо хорошенько выспаться, глядишь, и решение придет само. Желательно бы, вместе с результатами из Центральной лаборатории.

День третий

Отель «Morning rain», Рейсленд, штат Луизиана

3.15

Вторую ночь подряд в этом городе Коннор не мог уснуть. Вроде и душно не было, и комары его особо никогда не доставали, но сердце билось где-то в горле, мысли в голове лихорадочно сменяли одна другую. Ему никак не удавалось найти удачное положение в постели и хоть немного вздремнуть. Промучившись до трех часов утра, он поднялся. Надо пройтись по улице. Вроде же советуют прогулки на свежем воздухе при бессоннице?

Он оделся, спустился на первый этаж и с удивлением увидел за барной стойкой Клер. Она сидела на высоком стуле, пила кофе и о чем-то болтала с хозяином отеля. Увидев Коннора, помахала ему рукой.

– Что, Дойл, тоже комары спать не дают?

Коннор подошел ближе, сел рядом на свободный стул.

– Да и комаров вроде нет, но уснуть не могу, – признался он.

– А меня совсем заели, – Клер демонстративно почесала руку. – Вот, уговорила мистера Уилсона сварить мне чашку кофе, он у них божественен.

– После кофе точно не уснешь.

– А! – Дэвисон махнула рукой. – Все равно не сплю, так хоть удовольствие получу.

– Вам сварить, профессор Дойл? – любезно предложил мистер Уилсон.

Почему бы и нет, подумал Коннор. Клер права, все равно не спится, чашка кофе ничего не изменит.

– Если вам не сложно.

– Что вы! – Уилсон широко улыбнулся. – Я и сам с удовольствием выпью с вами. Мисс Дэвисон тут развлекает меня медицинскими историями.

– Рассказываю, как проводила свою первую аутопсию, – шепнула Клер, слегка наклонившись к Коннору. – Забавная была история. А у мистера Уилсона сын учится в медицинском, – сообщила она уже громче.

– Да, – подтвердил Уилсон, разливая кофе по чашкам. – Был тут у меня на каникулах, буквально вечером уехал. Очень жалел, что не может остаться на похороны Салли.

– Салли Браун? – уточнил Коннор.

– Она самая. Мой сын учился с ней в одном классе. По правде говоря, – Уилсон пододвинул Коннору чашку, – мы с ее родителями надеялись, что когда-нибудь породнимся. – Он вздохнул и, кажется, даже смахнул со щеки некстати выступившую слезу.

Коннор и Клер переглянулись. Было похоже, что одна и та же мысль оформилась в их головах одновременно.

– А другие люди, которые умерли, вы тоже их знали? – осторожно спросила Клер.

– Конечно, – кивнул Уилсон. – У нас городок маленький, вот школа через дорогу, Энни и Майк часто заходили ко мне пообедать, как и другие учителя, у Джека я всегда машину свою чинил, Стивен живет в соседнем доме, ну а Салли…

Мистер Уилсон допил свой кофе и посмотрел на ученых.

– Ладно, вы тут посидите еще, если хотите, а я пойду.

Убрав чашку, он скрылся за дверью.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – через некоторое время спросил Коннор.

– Угу. – Клер не смотрела на него, увлеченно разглядывая что-то в своем кофе. – Кажется, мы нашли связь между всеми жертвами. Все они были знакомы с мистером Уилсоном, все бывали в его отеле и, самое главное, в его баре. А это значит…

– Что мы тоже можем быть заражены, – закончил за нее Коннор.

Клер молча кивнула, потом отставила в сторону чашку и повернулась к нему.

– Ты чувствуешь агрессию? Раздражение? Апатию? – улыбнулась Дэвисон, пытаясь за улыбкой спрятать свои далеко не веселые мысли.

– Я чувствую, что жутко хочу спать, – точно так же улыбнулся в ответ Коннор. – С утра поделимся опасениями со всеми и проведем тесты. Не будем их сейчас будить, спать в данной ситуации безопаснее. Думаю, нам тоже стоит последовать их примеру. Пойдем в постель.

Клер, которая уже успела слезть со стула и отойти на несколько шагов, обернулась и загадочно улыбнулась шефу.

– Это прозвучало так, как будто ты меня в свою постель зовешь.

– А ты бы пошла? – поддразнил ее Коннор.

Она сделала вид, что думает.

– Ага, чтобы я тебе через месяц надоела и ты меня потом даже на расследования не заявлял? Нет уж, Дойл, работать в твоей команде я хочу гораздо больше, чем переспать с тобой.

Клер махнула ему рукой и скрылась за дверью своего номера, а он в очередной раз подумал, каким же идиотом был предыдущие три недели. И только сейчас действительно испугался, что мог потерять дружбу своей странной соседки.

Мобильная лаборатория

8.00

– То есть кто-то из нас может быть заражен? – переспросил Питер, как будто не расслышал того, что только что рассказал Коннор.

– Мы не можем исключать эту возможность, – подтвердил тот.

В конференц-зале повисло тягостное молчание.

– И что нам делать? – тихо спросила Александра, по очереди глядя на коллег.

– Для начала не паниковать, – как ни в чем не бывало, отозвалась Клер. – Я возьму у всех кровь, проверю гормоны, так мы сможем определить, кто из нас вероятно заражен. Так же отправлю образцы в Центральную лабораторию.

– И что мы будем делать потом, когда узнаем, кто из нас болен? – спросила Линдсей. – Какое лечение?

Клер пожала плечами.

– Симптоматическое. Причина пока неизвестна, так что будем следить за артериальным давлением, не давать ему подниматься. Можно попробовать препараты, угнетающие функцию надпочечников, чтобы не давать им вырабатывать адреналин.

– И как долго мы на этом протянем?

– Пока причину не найдем.

Дэвисон была поразительно спокойна, это возмущало Линдсей больше всего.

– А если не найдем?

– Значит так и будем сидеть на лекарствах! – наконец вспылила и Клер. – Откуда я знаю, что делать, Лин? У меня на руках такие же данные, как и у тебя, ничего нового я не скрываю! Центральная пока молчит о результатах, как только что-то узнаю, сообщу!

– Клер, – Коннор поднял руку в успокаивающем жесте.

Тут же в конференц-зал робко заглянул Грег Купер из вспомогательной команды. Дойл недовольно повернулся к нему. Чего он терпеть не мог, так это посторонних на совещании. Особенно когда его так бесцеремонно прерывают. Вся вспомогательная команда это знала, поэтому, если Купер позволил себе войти, случилось что-то экстренное. Увидев тонкую папку у него в руках, Клер тут же вскочила с места, выхватила ее и открыла.

– Что там? – нетерпеливо спросил Питер.

– Ответ из Центральной лаборатории, – не отрываясь от чтения, произнесла Клер.

Она села на свое место, быстро читая результаты исследования. Все остальные молча следили за ее выражением лица.

– В крови Салли Браун обнаружен вирус, – наконец сказала она. – Да, это определенно вирус, но идентифицировать его не удалось. Нужно больше информации. – Клер подняла голову и посмотрела на Коннора.

– Значит, задания на сегодня, – сказал он. – Линдсей и Алекс, составляете списки всех, кто был в отеле за последние две недели. Кто там жил, обедал или просто заходил. Питер, берешь всю вспомогательную команду и идете в отель. Проверяйте буквально все. Берите пробы со всех поверхностей, воду, почву вокруг. В прямом смысле все. Все образцы немедленно отправляйте в Центральную лабораторию. Клер, возьми кровь у нас и у вспомогательной команды. У тебя хватит реактивов?

Клер молча кивнула.

– Хорошо. Я попрошу руководство прислать нам более опытного врача тебе в помощь. – Коннор вдруг понял, что построил фразу неправильно. Поняли это и все остальные. Дэвисон в том числе.

– Значит, я недостаточно опытна? – медленно переспросила она.

– Я хотел сказать другое, – попытался отыграть назад Коннор, но было поздно.

– Но сказал ты именно это!

Внезапно он разозлился. Да, сказал, что теперь? Хочет придираться к словам? Тогда он может продолжить.

– Да, я считаю, что у тебя недостаточно опыта. Большую часть времени ты вскрываешь трупы, патологоанатом из тебя замечательный.

– Но врач хреновый? – с угрозой в голосе закончила за него Клер. – Ты это хочешь сказать?

– Я такого не говорил, не нужно придумывать что-то за меня. Но по какой-то же причине ты ушла с работы хирургом в больнице. Или тебе захотелось быть поближе к Френку?

– Дойл, хватит! – резко сказала Клер.

Питер, Линдсей и Алекс вросли в кресла.

– А почему хватит? – продолжал между тем Коннор. – Ты что, не сказала подельникам, – он кивнул в сторону Эксона и Доннер, – почему пошла с ними увольняться? Почему была уверена, что уж тебя-то точно не уволят?

– Коннор, пожалуйста, – со слезами в голосе попросила Клер.

Какой-то совершенно отдаленной частью мозга Коннор понимал, что нужно немедленно остановиться, что еще немного, и он выдаст главную тайну Клер. Он не должен так поступать, это подло и низко. Она доверилась ему, рассказала сама, просила, чтобы больше никто об этом не знал.

Нет, она не доверилась ему. Она прекрасно знала, что как только он станет кейс-менеджером, то получит доступ к личным делам сотрудников и все равно это узнает. Потому и рассказала.

– Что ж ты не сказала им, что они рискуют своей работой самостоятельно? – все-таки продолжил он. – Что тебе ничего не грозит, потому что Френк Элсингер твой бывший муж?

В конференц-зале повисла зловещая тишина. Александра широко раскрытыми глазами смотрела на шефа, пытаясь понять, он так пошутил или это правда? Питер от удивления перестал грызть карандаш. Линдсей, неожиданно даже для самой себя, стало безумно жаль Клер. Они никогда не были близкими подругами, скорее просто коллегами, ну может, с натяжкой, приятельницами, но сейчас ей было ее жаль. За то, что Коннор так некрасиво ее сдал. Она подумала, что на месте Дэвисон сейчас бы уже схватила стоящий на столе ноутбук и разломала его о голову Дойла.

Клер же совершенно спокойно поднялась, подошла к двери, обернулась.

– Я подготовлю лабораторию. Через десять минут жду вас всех по одному, возьму кровь, – невозмутимо сказала она, выходя из зала, но повернула не в медотсек, а на улицу.

Коннор, кажется, только сейчас понял, что сделал. На его обычно нечитаемом лице проступило страдание. Но к удивлению Линдсей, ни капли жалости она к нему не испытывала.

– Это было слишком жестоко, Коннор, – сказала она, выходя вслед за Клер.

Она нашла Клер за мобильной лабораторией. Та сидела на бордюре и курила. Линдсей видела, как дрожат у нее руки, а по щекам текут слезы. Видеть плачущую Клер ей еще не доводилось. Равно как и курящую. Она села рядом.

Клер быстро стерла слезы, нервно затянулась сигаретой, попыталась сжать в кулак судорожно сведенные пальцы. Линдсей не знала, как начать разговор.

– Ты куришь? – просто чтобы не молчать, спросила она.

– С пятнадцати лет, – ответила Клер, и Линдсей заметила, что голос у нее тоже дрожит.

– Я не знала.

– Мы вообще мало что знаем об окружающих людях. – Клер снова провела рукой по щеке, смахивая слезы.

Линдсей поняла, что она имеет в виду Дойла.

– Коннор поступил просто как сволочь, – сказала она.

– А он и есть сволочь, ты не знала? – Клер выбросила окурок прямо на землю, тут же достала вторую сигарету, снова закурила и, наконец, посмотрела на коллегу. – У тебя о нем слишком романтические представления. Он далеко не такой идеальный, как ты думаешь. Он беспардонная сволочь, бесчувственное бревно и долбаный манипулятор. Он в этой жизни любит только себя. Мне тебя жаль, Лин. Искренне жаль. И очень советую выбросить его из головы. Забудь как страшный сон. Найди того, кто будет тебя любить. С Дойлом хорошо работать. Любить его – врагу не пожелаю. Как выяснилось, даже дружить с ним нельзя.

Линдсей обняла ее за плечи в безмолвной поддержке. Клер несколько раз затянулась, выбросила и эту сигарету, спрятала дрожащие руки в коленях. Она почувствовала, что нужно все объяснить. Ей было просто необходимо выговориться.

– Я не хотела, чтобы вы знали, – начала она. – Вообще не хотела, чтобы кто-то знал. Не хотела, чтобы ко мне в Управлении относились как к бывшей жене Френка Элсингера. Я хотела быть просто доктором Клер Дэвисон, без шлейфа. Чтобы никто даже думать не смел, что у меня есть какой-то блат. Чтобы никому и в голову не могло придти, что меня заявляют в команду, потому что начальство так велело.

– Никто так и не думал, Клер, – сказала Линдсей, поглаживая ее по руке. Было довольно прохладно, а она сидела в одной только блузке, кожа уже покрылась мелкими пупырышками. – Ты великолепный специалист, это все знают.

– Особенно я не хотела, чтобы знала ты, – продолжила Клер, как будто не услышав, что говорила Лин. – У нас и так отношения не очень, ты считала, что это я заложила тебя Френку, когда ты копалась в секретных файлах. Представь, что было бы, если бы ты знала о нас.

Линдсей молчала. Да, тут Клер была права.

– А знаешь, что самое интересное? – внезапно спросила Клер и, не дожидаясь ее ответа, продолжила: – У Френка и Коннора так много общего в характере, что даже смешно, чего это они друг друга терпеть не могут?

Линдсей поежилась. Теперь холодно стало уже ей. Она отпустила Клер и обхватила себя руками.

– В тебе просто говорит обида, – сказала она, не желая признавать, что у Коннора может быть что-то общее с Элсингером.

– О нет, поверь, это не обида, – усмехнулась Клер. – С Френком мы были женаты всего год, но в общем я знаю его двенадцать лет. Коннора тоже уже шесть с половиной, шесть из которых мы дружим. Я прекрасно знаю, о чем говорю.

Клер достала третью сигарету, щелкнула зажигалкой, с удовольствием отмечая, что руки больше не дрожат.

Мобильная лаборатория

10.35

Клер педантично раскладывала на инструментальном столике шприцы и иголки, расставляла пробирки, наливала в маленький флакончик антисептик, открывала упаковку с пластырем. И старалась не думать о том, что произошло. Сейчас ей нужно работать.

Питер и Александра не сказали ей ни слова, пока она брала у них кровь. Линдсей коротко поинтересовалась, в порядке ли она. Она улыбнулась и кивнула, мол, в полном, не стоит волноваться.

Последним пришел, понятное дело, Дойл. Клер молча кивнула ему на кресло, завязала жгут. Он тоже молчал.

Интересно, Дойл, тебе хоть капельку стыдно? Ну хоть самую малость? Ты мог бы извиниться. Хоть раз в жизни. Неужели твой поступок не заслуживает того, чтобы ты наконец научился это делать?

Но он молчал.

Клер подошла к нему, не удостоив даже взглядом. Молча протерла руку антисептиком, посмотрела на вздувшуюся вену и вдруг со всей дури воткнула в нее иглу, пробив ее насквозь. Коннор только шумно выдохнул, но даже не пошевелился. Неужели все-таки стыдно?

– Ой, – театрально воскликнула Клер, глядя на надувающуюся синюю шишку, – ну что поделать, я же хреновый врач. Дай другую руку, быть может, со второго раза, получится лучше.

И внезапно она поняла, что больше не злится на него. Она изо всех сил пыталась вернуть злость и обиду, которую испытывала еще секунду назад, но их больше не было. Перед ней снова сидел ее шеф и по совместительству сосед Коннор Дойл. Испытывая угрызения совести за настолько детский и непрофессиональный поступок, она развязала жгут, прибинтовала ему к руке холодный компресс.

– Снимешь через полчаса, – сказала она, стараясь сохранить в своем голосе отчужденность. – Дай вторую руку.

Она была уверена, что Коннор не даст. Во всяком случае, она бы не дала. Корлисс тоже врач, как минимум взять кровь сумеет. Но он, ни на секунду не задумываясь, протянул ей вторую руку. Клер мысленно усмехнулась, внешне никак не изменившись в лице. Значит, все-таки вину чувствует. Ну что ж, уже лучше. Значит, не совсем сухарь.

Клер взяла кровь, разлила по пробиркам.

– Мне нужно несколько часов, результаты будут к обеду, – не отвлекаясь от дела, сказала она.

Она не оборачивалась, но спиной ощущала, что Коннор поднялся и подошел ближе. Клер сжала в руке шприц, чувствуя, что злость возвращается.

– Клер, я…

– Заткнись, Дойл, – прошипела она, – иначе я воткну эту иглу тебе в глаз.

– Я извиниться хотел.

Клер все-таки обернулась.

– Ты серьезно думаешь, что мне нужны твои извинения? – Потом глубоко вдохнула и добавила: – Извиняться нужно тогда, когда другой человек уже готов тебя простить. Я пока еще не готова.

– А когда ты будешь готова?

Клер пожала плечами и снова отвернулась.

– Я пришлю тебе смс.

Только бы не стал говорить еще что-то. Но он и не стал. Хлопнула дверь, и Клер наконец-то выдохнула. Руки снова стали дрожать. Вдобавок к злости и обиде примешалось еще какое-то непонятное чувство, но сейчас ей было некогда разбираться, что это за чувство. У нее было десять образцов крови, и по каждому нужно было провести исследование.

Спустя два часа аппарат коротко пискнул. Клер отставила в сторону уже третий по счету стакан с кофе, вывела на экран компьютера полученные данные. Из десяти образцов два были положительными. Коннор Дойл и Клер Дэвисон.

Мобильная лаборатория

14.15

Коннор сидел в конференц-зале и делал вид, что чрезвычайно занят каким-то бумагами, хотя на самом деле он просто думал. Он понимал, что поступил неправильно и некрасиво, но стыдно ему не было. Он никогда не мог понять, зачем Клер скрывает, что была замужем за Элсингером. Да, она объясняла, что не хочет, чтобы к ней относились в Управлении предвзято, но он этого в упор не понимал. Откуда возьмется предвзятость? Коннор всегда составлял мнение о людях лично, не слушая ничьих разговоров и не делая поспешных выводов на основе биографии, и искренне считал, что остальные должны делать так же.

В начале третьего стеклянная дверь с грохотом распахнулась, пропуская внутрь Клер. Дэвисон с размаху швырнула ему на стол папку, та по инерции проехала до края, упала на пол, распахнулась, и листы бумаги разлетелись по всему кабинету.

– Ну и что это значит? – насмешливо поинтересовался Коннор, переводя взгляд с папки на Клер.

– Это значит, Дойл, что мне даже на том свете придется терпеть твою занудную рожу! Мы с тобой оба скоро сдохнем! – Клер уперла руки в бока и посмотрела на шефа. – Из всей команды только у нас с тобой в крови адреналин зашкаливает, а серотонина ни следа!

– Ты поэтому так бесишься?

– Я так бешусь, потому что ты меня бесишь!

– Я тебя вообще не трогаю, – Коннор поднялся из-за стола, так как терпеть не мог смотреть на кого-либо снизу вверх. Даже если это Клер.

– Ты сдал меня с потрохами! Я просила тебя никогда никому не говорить!

– Я извинился.

– Когда?

– Я хотел извиниться, – исправился Коннор, – но ты сказала, что тебе это пока не надо.

– Очень удобно, да, Коннор? – Клер скрестила руки на груди, в упор глядя на шефа. – Ты вроде весь такой хороший, извиниться хотел, а я не позволила. Ты хоть иногда чувствуешь себя виноватым, а? Хоть иногда стыдно бывает?

– Тебе лучше, чем кому-либо известно, когда я чувствую себя виноватым! – вспылил в ответ Коннор.

– Так мне что, умереть нужно, чтобы ты наконец понял, что обидел меня?

– Я это и так понял.

– Да что ты?!

Коннор вдруг подумал, что все это может быть вызвано тем вирусом, от которого погибли уже пять человек, и которым, судя по анализу крови, заражены они оба. Если это так, то нужно успокоиться. Срочно. Все предыдущие жертвы погибли на пике стресса.

– Клер, хватит, – он старался говорить спокойно и сдержанно, хотя чувствовал непреодолимое желание высказать ей все по поводу женской в общем и ее в частности логики.

– Хватит? – переспросила Клер, заводясь еще больше. – Ты что, издеваешься надо мной, Дойл? Когда я просила тебя остановиться, ты что сделал?

– Прекрати немедленно, – слова путались в голове, кровь пульсировала в висках, но Коннор пытался не дать волю ярости, прекрасно понимая, что Клер себя в руках уже не держит, и если сорвется он, им обоим конец.

– Да пошел ты! – окончательно взорвалась Дэвисон. – Мы не в армии, чтоб ты мне приказывал!

Коннор с ужасом увидел тоненькую струйку крови, появившуюся из носа Клер. Злость мгновенно прошла. Он испугался. Теперь действительно испугался.

– Клер, пожалуйста, успокойся, – он говорил тихо и уверенно, глядя ей в глаза и подходя ближе.

Что-то в его тоне заставило Клер замолчать. Проследив, куда он смотрит, она вытерла лицо рукой и посмотрела на кровь на ладони.

– О боже, Коннор, – выдохнула она, растерянно переводя взгляд с руки на него. И мгновенно почувствовала, как болит голова.

Коннор тут же подхватил ее, так как она уже собиралась медленно сползти на пол.

– Клер, только спокойно, ты врач, ты знаешь, что делать, просто скажи мне. Скажи, что мне делать.

Клер пыталась сосредоточиться на его лице, чувствуя, как сознание стремительно ускользает от нее. Голова готова была взорваться.

Не отключайся, Дэвисон, слышишь? Если ты сейчас потеряешь сознание, тебе крышка. В лаборатории больше никого нет, Коннор не знает, как тебе помочь.

Она уже видела перед собой только красную пелену, в голове с бешеной скоростью бился пульс, жестокими ударами разрывая череп. В горле пересохло, стало неимоверно тошнить. Сердце, казалось, не выдержит такой скорости, и если она не умрет от кровоизлияния, то фибрилляция обеспечена.

– В медотсеке… – произнесла она, даже не слыша собственный голос.

Коннор тут же подхватил ее на руки, ногой распахнул дверь, бегом отнес ее в медотсек, положил на кушетку. Он решительно не знал, что делать дальше. Если Клер сейчас отключится, он не сможет ей помочь.

– Клер, что мне делать? – настойчиво спрашивал он. Он боялся тормошить ее, прекрасно понимая, что одно неосторожное движение, и сосуды не выдержат.

Она с трудом приоткрыла глаза, силясь сообразить, что Коннор может сделать. Все препараты при таком давлении нужно вводить внутривенно. Дойл, конечно, гений, но в вену он ей не попадет. Наконец ей пришло в голову, что он может ей вколоть, чтоб хоть немного снизить давление, пока не подоспеет помощь, но название лекарства вспомнить она не могла.

– В верхнем ящике ампула с синей каемкой, – задыхаясь, произнесла она.

Коннор рывком открыл ящик. Ампулы с синей каемкой были только одни. Он даже не думал, что Клер уже может говорить ерунду в таком состоянии, и что этой ампулой он убьет ее, но времени не было. Она и так умрет, если он ничего не сделает. Он набрал лекарство в шприц, ввел его Клер в плечо. Она уже не реагировала. Коннор отшвырнул в сторону шприц, нашел в кармане телефон, мысленно хваля себя за привычку номера всех членов группы ставить на быстрый набор.

Едва Александра сняла трубку, он проорал:

– Корлисс, быстро в лабораторию!

Теперь только держись, Клер. Иначе это будет еще одним ужасным поступком в моей жизни.

Городская больница Рейсленда

16.50

Клер Дэвисон повезло дважды. Во всяком случае, именно так утверждал ее лечащий врач – доктор Райт. В первый раз, когда кровь под давлением пошла не в мозг, а из носа, и второй раз, когда Коннор ввел ей лекарство, расширяющее сосуды, тем самым снизив вероятность их разрыва.

А вот самому доктору Райту не повезло, ибо лечить врача, да еще такого вздорного, как доктор Дэвисон, – врагу не пожелаешь. Она лучше него знала, как и что нужно делать, беспрестанно командовала и рвалась уйти.

Все это время, пока врачи спасали жизнь их патологоанатому, Коннор и Александра стояли в холле больницы и ждали новостей.

– Что у вас все-таки произошло? – спросила Корлисс, когда ожидание стало невыносимым.

Коннор вздрогнул, уже совершенно забыв, что рядом с ним кто-то находится, и посмотрел на Александру. Он только сейчас подумал, что еще ничего ей не рассказал. Наорал по телефону, в панике метался по медотсеку, поскольку все это время Клер была без сознания, и единственное, что он мог, это проверять, жива ли она еще, и пытаться успокоиться самому. Вообще паника для него была несвойственна, и он прекрасно понимал, что это все действие вируса. Когда Корлисс, спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью, ворвалась в лабораторию, он наорал на нее еще больше, в двух словах объяснив ситуацию. Александра, хоть и психиатр, но все же врач, сориентировалась быстро. И вот теперь Клер в реанимации, а они стоят под дверью. И Алекс хочет знать, что произошло.

– Клер сделала анализы, – сказал он. – Из всей команды заражены только двое. Я и она.

– Ты? – Александра во все глаза уставилась на него. – То, что Дэвисон заражена, я уже поняла, но неужели еще и ты?

– А что, я каждый день на тебя ору? – усмехнулся Коннор.

– Не каждый день у тебя на руках умирает человек, – возразила Алекс. – Но если ты тоже, может, стоит…

– Не стоит, – тут же оборвал ее Коннор. – Я себя в руках держу, не волнуйся.

– Ага, я вижу, – пробормотала она, но возражать не стала.

Наконец их пропустили к Клер. Та была очень бледной, но живой.

– Дойл, наконец-то, – проворчала она, увидев в дверях шефа. – Как ты есть начальник, немедленно покомандуй, чтобы меня отпустили.

– Совсем с ума сошла? – Коннор едва сдержался от того, чтобы покрутить пальцем у виска. – У тебя постельный режим на несколько дней.

– Ну щас! – фыркнула Клер. – Я сама себе врач, я лучше знаю, что у меня и как. И даже в мобильной лаборатории у нас набор лекарств лучше. МРТ мне сделали, мозг в порядке, количество адреналина в крови, конечно, еще зашкаливает, но давление нормализовалось. Так что я в порядке.

Коннор встретился глазами с Алекс, и у обоих на лице читалось одно – «она невыносима».

Вдруг у Алекс зазвонил телефон.

– Это Доннер, – сообщила она, посмотрев на дисплей.

– Хорошо, – кивнул Коннор. – Предупреди всех, что через час совещание в мобильной лаборатории.

Корлисс нажала на кнопку ответа и вышла, а Коннор подошел ближе к Клер.

– Клер, и все-таки я хочу извиниться, – начал он.

Она со стоном откинулась на подушку и закрыла глаза.

– Дойл, посмотри на свой телефон, – сказала она, по-прежнему не глядя на него.

Коннор достал из кармана телефон, совершенно ничего не понимая.

– Что ты видишь?

– Ничего, – растерянно ответил он.

– Неотвеченные звонки, пропущенные смс?

– Нет.

– Вот именно! – Клер распахнула глаза и резко села на кровати. – Я же тебе сказала, когда мне будут нужны твои извинения, я пришлю тебе смс.

Коннор понял, что она снова начинает заводиться. Ей в ее положении это точно не нужно.

– Хорошо, отдыхай, буду ждать смс, – поспешно ретировался он. Судя по глухому удару по закрывшейся за ним двери, Клер в него что-то швырнула.

Мобильная лаборатория

19.10

На то, что Клер останется в больнице хотя бы на ночь, надеяться было глупо, поэтому, когда она, в разгар совещания, появилась в дверях конференц-зала, никто даже не удивился. Она была все еще бледноватой, но глаза горели.

– Клер, ты могла бы хоть ради приличия переночевать в больнице, – все-таки заметила Линдсей.

– Там неудобная кровать и не разрешают полностью гасить свет, а я сплю только в темноте, – поморщилась Дэвисон. – Питер, свали.

Питер молча пересел на другой стул, освободив ей место рядом с Коннором. Она достала из кармана небольшой браслет, чем-то похожий на часы, но с чуть большим дисплеем и протянула его Коннору.

– Дойл, надень.

– Что это? – подозрительно спросил тот.

– Пульс считать будет. У меня такой же, – она продемонстрировала свою руку с таким же браслетом. – Как только перевалит за сотню, оно запищит. Это значит, нужно немедленно успокоиться и на всякий случай съесть эту таблетку. – Она поставила на стол пузырек с надписью «Валиум». – Пока только это нас с тобой может спасти.

– Валиум? – переспросил Коннор, разглядывая пузырек. – Не слишком ли сильно?

– Нормально, – махнула рукой Клер. – Я уже накачалась, смотри. – Она сунула ему под нос свой браслет, на экране которого мигала цифра 72. – И теперь мне так хорошо, что я даже готова работать.

Коннор хмыкнул. Несколько часов назад она едва не умерла у него на руках, а тут теперь уже работать готова. Кто бы сомневался. Пожалуй, Дэвисон еще чокнутее его. Не зря дружат уже шесть лет. Или дружили? До того, как он всем рассказал ее тайну. Вот теперь ему, пожалуй, наконец-то стало стыдно. Пока она дулась на него, пока злилась, пока орала, стыдно ему не было. Он считал, что ей давно следовало все рассказать. А сейчас, когда она привычно называла его по фамилии и вела себя, как раньше, он понял, что да, ей давно следовало все рассказать. Но именно ей, а не ему.

– Ну-с, до чего вы без меня додумались? – продолжила Клер, разглядывая коллег.

– Мы пытаемся выяснить, что общего между вами с Коннором и остальными жертвами. Почему вы заразились, а мы нет, – ответила Линдсей, видя, что Дойл молчит.

– Нужно ждать ответ из Центральной, – сказал Питер, видимо, уже не в первый раз. – Я послал им образцы всего, что взял в отеле.

Компьютер на столе у Коннора тихо пискнул, возвещая о приходе почты. Дойл открыл файл, что-то быстро прочитал.

– А вот, кстати, и ответ, – сказал он, выводя данные сразу на большой экран.

На экране появился длинный список всех проб, и напротив каждого стоял минус, что означало – вируса в них нет. Коннор медленно крутил скролл вниз, пока внизу экрана не появился плюс. Все мгновенно замерли, пытаясь соотнести плюс со строкой, на которой он стоял.

Первой это сделала Александра, так как сидела ближе всех.

– Кофе? – удивленно произнесла она.

Питер, который в этот момент как раз отхлебнул кофе из высокого стакана, тут же выплюнул его назад и закашлялся.

– Но мы все пили кофе из бара, – медленно сказала Линдсей. – Он там такой вкусный, что мы здесь только его и пьем, свою кофеварку уже забыли, когда включали.

– Я пью чай, – отозвалась Корлисс.

– Ты чай, а мы-то вчетвером кофе. Почему тогда Коннор с Клер заразились, а мы с Питером нет? И потом, наверняка кофе пили многие в баре, а не только те пять человек, что уже погибли.

В кабинете повисла тишина.

– Сахар, – вдруг сказала Клер.

– Что – сахар? – удивленно посмотрела на нее Линдсей.

– Мы с Коннором пьем кофе без сахара, а вы с Питером – с сахаром, – пояснила Клер.

– Ты хочешь сказать, что сахар – это как противоядие? – переспросил Питер, заглядывая в свой стакан. – Я всегда думал, что это наоборот, белая смерть. Во всяком случае, мой отец всегда так говорил.

– Линдсей, прямо сейчас обзвони родственников всех погибших, уточни, какой кофе они предпочитали, – сказал Коннор, делая пометки в своем блокноте. – Клер, сделай запрос в Центральную лабораторию, пусть проверят действие сахара на вирус.

Линдсей и Клер одновременно кивнули и вышли из конференц-зала.

– Питер, мы с тобой побеседуем и мистером Уилсоном, владельцем отеля. Очень хочется спросить, где он взял зараженный кофе.

– А я? – отозвалась Александра, когда Дойл и Эксон уже собрались уходить.

Коннор обернулся и посмотрел на нее.

– Приглядывай за Клер, – попросил он. – Валиум валиумом, но я за нее переживаю.

Корлисс понимающе кивнула.

День четвертый

Мобильная лаборатория

12.30

От безделья Клер уже полчаса считала капли, падающие из флакона в каплеобразователь системы, которая соединяла ее вену со спасительным раствором глюкозы. Капли падали быстро и, доходя примерно до трехсот, она сбивалась и начинала считать заново. Тело уже покрылось мурашками, но пока она стоически терпела. От внутривенного вливания глюкозы всегда было холодно. Коннор уже укрылся предложенным Александрой пледом, но она еще терпела, хотя сама не понимала, зачем. В организм вливался уже третий литр раствора, и ей казалось, что она чувствует, как адреналин постепенно исчезает из крови. Ну либо ей хотелось так чувствовать. Наверное, она поэтому и не укрывалась пледом. Чтобы думать, что дрожь – это уже от холода, а не от адреналина. Чтобы поверить, что все так просто, несколько литров глюкозы – и они с Дойлом снова станут прежними, он больше не будет ее так бесить.

Ответ из Центральной лаборатории пришел еще с утра. И он был не впечатляющим: сахар на вирус не оказывал ровно никакого действия.

– Но как же… – разочарованно протянула Линдсей, глядя на экран с результатами исследования.

Клер, в общем-то, и не надеялась на быстрый результат. Когда ей везло с первого раза? Но она была уверена, что все дело в сахаре. Родственники погибших тоже подтвердили, что жертвы предпочитали кофе без сахара, и частенько забегали к мистеру Уилсону в бар.

Но сахар на вирус не действует. Что тогда?

Клер потерла подбородок и задумалась. Она сидела одна в конференц-зале и мучительно боролась с желанием выпить чашку кофе. Хотя бы обычного, из лабораторной кофеварки.

Итак, сахар попадает в организм, расщепляется на глюкозу и фруктозу. Глюкоза вызывает выработку поджелудочной железой инсулина. Инсулин – это гормон. Как и адреналин, серотонин и прочее. Клер подобралась, чувствуя, что разгадка где-то рядом. Может… вирус убивает не сахар, а инсулин? Она подскочила со стула, позвонила в лабораторию. Там все уже были поставлены на уши, зная, что одна из выездных групп сидит в карантине, поэтому анализы провели быстро.

Клер держала в руках распечатанные результаты, когда в конференц-зал вошел Коннор.

– Ну что у тебя? – вяло поинтересовался он.

Он уже задавал этот вопрос за сегодняшнее утро раз пять и всегда получал один ответ – «ничего» сквозь зубы и звук пищащего датчика на руке Дэвисон. Он ее бесил. Но в этот раз она промолчала. Коннор поднял на нее взгляд и встретился с ней глазами. В карих глазах блестели слезы, а на губах играла легкая улыбка. И пищал датчик, но Клер не обращала на него внимания.

– Я нашла лечение, – внезапно севшим голосом произнесла она.

Коннор внимательно посмотрел на нее. Нашла? И что же это?

– Инсулин, – ответила она на так и не заданный вопрос. – Инсулин убивает вирус.

– Инсулин? – переспросил Коннор. – То есть пара инъекций нас спасут?

Клер наконец отвела от него взгляд.

– Все не так просто, – в свойственной ей манере она еще сомневалась. – Понимаешь, когда человек пьет зараженный кофе с сахаром, сахар вызывает увеличение выработки инсулина, и вирус погибает. Без сахара он попадает в кровь, разносится по организму. Вирус угнетает функцию эпифиза, снижая тем самым выработку серотонина и меланина. Отсюда депрессия и апатия. И увеличивает секрецию адреналина и норадреналина, отсюда раздражительность, агрессия, повышенное артериальное давление и, как следствие, инсульт.

Клер замолчала и задумалась. Коннор не торопил ее. Наконец она снова посмотрела на него.

– Вводить инсулин не вариант, так как кроме вируса он сожрет еще и всю глюкозу в крови, добьемся гипогликемической комы. Нужно вводить раствор глюкозы. Тогда инсулин будет вырабатываться самостоятельно. И вирус убьет, и лишний сахар уберет.

– То есть глюкоза внутривенно – и мы оба здоровы? – уточнил Коннор.

– Наверное, – пожала плечами Клер, как будто еще сомневалась. – Но имей в виду, одним литром мы не обойдемся. По моим подсчетам, это примерно три-четыре захода литров по пять. А это очень много, Коннор.

– Ну, выбора у нас нет, ведь так?

– А еще можно по килограмму шоколада заточить. Тоже полезно в данной ситуации. И приятно во всех ситуациях. Кстати, – Клер озорно улыбнулась, – ты никогда не угощал меня шоколадом.

Коннор улыбнулся в ответ. Датчик на руке Клер противно запищал.

Буквально за полчаса они подготовили медотсек. Александра уложила обоих в удобные медицинские кресла, подсоединила мониторы, чтобы следить за их состоянием, все-таки столько литров глюкозы немалый стресс для организма, подключила капельницы.

– Я буду заходить каждые пятнадцать минут, – сказала она. – Постарайтесь поспать. У вас были три бессонные ночи.

Клер кивнула, Коннор молча закрыл глаза. Через час он подтянул к себе плед, но глаза так и не открыл. Клер понимала, что он не спит, только по шумному дыханию. Периодически у нее пищал датчик, когда она слишком долго смотрела на него, пользуясь тем, что он не видит. Тогда он открывал глаза, смотрел на нее и улыбался.

– Я все еще бешу тебя?

Клер молча пожимала плечами и отворачивалась, заново начиная считать капли. Он больше не бесил ее, но, видимо, новые порции адреналина в кровь еще попадали, иначе с чего бы пульсу подскакивать до сотни?

Он не бесил ее. Она все еще обижалась и все еще злилась на него. Но он ее не бесил. И ей наконец-то удалось найти определение тому третьему чувству, которое она отчаянно пыталась узнать вчера, когда проводила анализы крови. Это было облегчение. Облегчение от того, что больше нет тайны, которая не давала ей спокойно работать в Управлении. Ну вот, все знают, что она была замужем за Френком Элсингером. Все, естественно, догадались, как она оказалась на этой работе. Все поняли, почему она иногда позволяет себе психовать и не ездить в командировки с теми руководителями, с которыми не хочется, и почему ей это сходит с рук. И что изменилось? Ничего.

Конечно, она всегда знала, что рано или поздно эта тайна раскроется. Это есть в ее личном деле, именно поэтому она и рассказала Коннору все сама, тогда, почти шесть лет назад, когда он стал кейс-менеджером. Хотела, чтобы он узнал это от нее, а не из файла. Узнали бы это рано или поздно и остальные. Но она была уверена, что проколется сама или кому-то расскажет Френк, хоть он и обещал выполнить ее просьбу. Но то, что ее сдаст Коннор, она даже в страшном сне не могла представить. И теперь она была зла на него, обижена и… благодарна.

Клер закрыла глаза и усмехнулась сама себе.

Ну вот, я уже начинаю искать ему оправдания в самых подлых его поступках. Прямо как Доннер.

Она неловко повернулась, достала левой рукой из правого кармана телефон и начала энергично нажимать на кнопки, постоянно ошибаясь и исправляясь. Она была закоренелой правшой, но в правой руке сейчас торчала игла. Кнопки весело пищали, но Клер старалась сдерживать улыбку.

Услышав очередной писк, Коннор открыл глаза, повернул голову в ее сторону, но, увидев, что она всего лишь пишет что-то в телефоне, снова отвернулся. И буквально через минуту на столе завибрировал его собственный телефон. Не вставая с кресла, он дотянулся до него, открыл только что пришедшее сообщение.

«Пожалуй, я готова принять твои извинения, Дойл».

Коннор улыбнулся, отложил телефон, сел в кресле и встретился глазами с Клер.

– Прости, Клер, я виноват перед тобой, – сказал он.

– И все? – разочаровано протянула Клер. – Знала бы, что ты так будешь извиняться, не слала бы эту смс. Ничего не потеряла бы.

Коннор встревожено вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, она действительно ждала чего-то другого или просто шутит. В глазах ее плясали чертики, и датчик молчал. Значит, больше не злится.

– А чего бы ты хотела? – поддерживая шутку, спросил он.

– Ну… – Клер сделала вид, что думает. – Ты мог бы сказать, что ты сволочь, а я просто святая, что простила тебя.

– Я сволочь, а ты святая, – послушно повторил он, улыбаясь еще шире.

– И пригласить меня на ужин, когда выберемся отсюда.

– Приглашаю.

– В ресторан, а не как обычно, пиво-чипсы-детектив по телеку.

– Хорошо.

– И подарить цветы.

– Подарю.

– И вымыть окна в моей квартире.

– Дэвисон!

– Поняла, закончим цветами.

Они вдвоем расхохотались. Клер отвела от него взгляд, бесшумно выдохнула. Да, она не могла на него долго злиться. Что бы он ни сделал. И она, как и Линдсей, всегда будет искать оправдание любым его поступкам, потому что… просто потому что.

Биологический Центр

г.Рейсленд, штат Луизиана

13.20

Питер неловко переминался с ноги на ногу, ожидая, пока Линдсей соберет по машине выпавшие из кейса бумаги.

– Ты что, боишься, Пит? – поддела его Линдсей, бросив взгляд через плечо.

– Чего это? – фыркнул Эксон, но в глаза ей не смотрел. – Я просто не люблю всю эту дипломатию.

– Из этой дипломатии, Питер, в основном и состоит работа кейс-менеджера. – Линдсей наконец собрала все бумаги, закрыла кейс и выпрямилась. – Или ты думаешь, что Коннор, раздав нам задания, сидит в конференц-зале, пьет кофе и раскладывает пасьянс?

– Ничего я не думаю, – Питер смутился еще больше.

– И правильно. – Она взяла его под руку и потянула за собой ко входу в здание. – Ну же, ты ведь так стремишься стать кейс-менеджером, тренируйся, пока есть возможность и Коннор под капельницей валяется, а не руководит каждым твоим шагом.

Эксон нахмурился, но уверенности в шаге прибавил.

Мистер Уилсон, владелец отеля, где и подавали зараженный вирусом кофе, сказал, что пробную партию кофе он купил в местном Биологическом Центре. И именно туда Дойл отправил Питера и Линдсей.

– Тебе не кажется это странным? – тихо спросил Питер, когда охранник уже вел их по коридору Центра в кабинет директора.

– Что именно? – Линдсей заинтересованно посмотрела на него.

– Выращивать кофе в Луизиане.

– Ну если растет, почему нет?

Эксон пожал плечами.

Директором Центра оказался высокий светловолосый мужчина лет сорока.

– Добрый день, мы вам звонили, меня зовут Линдсей Доннер, – сразу начала Линдсей. – Это мой коллега Питер Эксон. Мы из Управления по научным исследованиям и разработкам.

– Картер Брасс, – директор пожал протянутую ему руку, указал на два кресла у своего стола. – Присаживайтесь, пожалуйста. И что же Управлению от нас нужно?

Ученые сели. Видя, что Питер молчит, Линдсей незаметно вздохнула и принялась за свою привычную роль ведущего беседу – Коннор тоже вечно молчит.

– Мистер Брасс, мистер Уилсон, владелец отеля «Morning Rain» сказал, что закупил у вас небольшую партию кофе. Это так?

– К сожалению, мисс Доннер, вы спрашиваете не того человека, – Брасс развел руками. – Я не занимаюсь продажами, для этого у нас есть специальный отдел. Я не знаю поименно всех, кто и что у нас покупает. Если это важно, я могу узнать, но теоритически, конечно, он мог закупить у нас кофе.

– Кофе? – все-таки решил уточнить Питер. – Здесь? Как вам это удается?

Брасс с явной неохотой перевел взгляд с ослепительно красивой женщины на Эксона.

– Мы частная организация, мистер Эксон, – неожиданно холодно заметил он. – Мы не получаем дотаций от государства, вынуждены зарабатывать сами. У нас несколько десятков теплиц, чего мы только не выращиваем. В основном мы занимаемся селекцией, но ведь куда-то это все девать надо? И деньги где-то брать надо. Вот и продаем. Нашим ученым удалось вывести новый сорт кофе, который пригоден для выращивания и в наших широтах.

– Ваш кофе заражен неизвестным вирусом, от которого уже погибло пять человек, – сказала Линдсей.

– Вирусом? – переспросил Брасс. – Мне ничего об этом неизвестно. Конечно, у нас есть вирусологическая лаборатория, сами понимаете, где есть растения, там есть и болезни, и мы изучаем их, и ищем лечение, повышаем устойчивость. Уверяю вас, ничего форс-мажорного за последнее время у нас не происходило. Мы сами пьем свой кофе.

– В таком случае, вы не откажете нам в осмотре ваших лабораторий и теплиц? – снова вмешался Питер. – Мы возьмем пробы.

Брасс откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Эксона. Взял со стола карандаш, покрутил его в руках, явно что-то взвешивая в уме.

– Мистер Эксон, вы имеете отношение к полиции? – задал он совершенно неожиданный вопрос.

– Нет, – растерялся Питер.

– К ФБР? АНБ?

– Нет, мы частная организация.

– Хорошо. А вот если бы мои люди, из такой же частной организации, пришли в вам в Управление и попросили показать им ваши лаборатории, чтобы они взяли пробы, что бы вы сделали?

Питер молчал. Линдсей показалось, что их выгоняют. Правильно истолковав их молчание, Брасс продолжил:

– Думаю, мы поняли друг друга. А теперь я провожу вас к выходу? У меня много работы.

Линдсей поднялась первая.

– Простите, что отняли у вас время, мистер Брасс, – холодно сказала она. – Не утруждайтесь, мы помним, где выход.

Она развернулась на 180 градусов и вышла, громко стуча каблуками. Питер вылетел за ней следом.

Чего-то такого Линдсей и ожидала, поэтому для нее этот разговор не стал неожиданностью, Коннор слишком часто брал ее с собой на подобные беседы, а вот Питер был, мягко говоря, удивлен.

– Ну что, ты все еще хочешь быть кейс-менеджером, Пит? – поинтересовалась она, подходя к машине.

– Я хочу быть полицейским, – зло ответил тот. – Чтобы вот показал значок, и тебе тут же открыли все двери.

– Ну, полицейским для этого тоже нужен ордер, – меланхолично заметила Линдсей.

Питер сел за руль, завел машину.

– Это вы с Дойлом каждый раз в таком дерьме купаетесь? – спросил он, выезжая с парковки.

– А то.

Некоторое время они молчали, потом Питер все-таки не выдержал.

– Как тебе новость про Дэвисон и Элсингера?

Линдсей улыбнулась.

– А я все ждала, когда ж ты решишь это обсудить.

– Ну, я думал, что ты первая захочешь, – признался он.

Линдсей понимала, что он прав. Она действительно должна была бы первая начать этот разговор, они с Питером всегда любили обсуждать подобные вещи. Она даже в шутку называла Эксона своей лучшей подружкой, но сплетничать про Клер и Френка ей почему-то не хотелось. И почему – она не знала. Может, это просто женская солидарность? А может, ее так поразила Клер после всего? Она никогда не видела Дэвисон, курящую одну сигарету за другой, неловко вытирающую слезы дрожащими руками. По этим движениям было видно, что плакать Клер не привыкла. Особенно на людях.

Питер ждал ее ответа.

– Я бы, наверное, меньше удивилась, если бы вдруг выяснилось, что Клер была замужем за Коннором, чем за Френком, – наконец сказала она. – Они такие друзья, не разлей вода прямо. Но Френк? Что у них общего? Он же старше ее черт знает на сколько! – Кажется, она все-таки начала сплетничать.

– Когда вас, женщин, останавливала разница в возрасте? – философски заметил Питер.

– Никогда, – согласилась Линдсей. – Но все равно это странно.

– Странно, но многое объясняет.

Линдсей ничего не ответила.

Мобильная лаборатория

17.50

Коннор с видимым облегчением позволил Александре вытащить иглу из своей руки. Ему казалось, что если в его организм попадет еще хоть капля глюкозы, он просто взвоет. Почти семь часов бесконечной капельницы – это было слишком жестоко.

– Я послала кровь в Центральную, обещали сделать анализ как можно скорее, – сообщила Корлисс, забинтовывая ему руку. – Если вируса не осталось, завтра можно будет не капать.

– Искренне на это надеюсь, – проворчал Коннор. – Еще одной экзекуции я не вынесу.

– Куда ты денешься, – улыбнулась Александра.

Коннор поднялся с кресла. До разговора с Элсингером оставалось десять минут, нужно было еще раз быстро обдумать ту информацию, которую принесли Эксон и Доннер, и решить, что и как говорить начальству. Коннору никогда не нравилось, когда от него что-то скрывали, хоть он и понимал, что одна частная организация запросто может ничего не рассказать другой частной организации, когда посылал туда своих людей, но все-таки на такой категорический отказ он не рассчитывал. Погибли пять человек, и едва не погиб шестой. Теперь предстояло так преподнести начальству все это, чтобы Элсингер решил воспользоваться своими связями и надавить на руководство Центра. А то, что такие связи у Фрэнка есть, Коннор был уверен.

Ровно в 18.00 на большом экране конференц-зала появился оперативный директор Управления Френк Элсингер.

– Что у тебя, Дойл? Я занят, – без предисловий объявил он.

Коннор решил начать сразу с главного. Про зараженный кофе он уже докладывал с утра, незачем повторяться.

– Эксон и Доннер сегодня ездили в тот Биологический Центр, где выращивали кофе для отеля, но с ними не захотели разговаривать. Из состоявшегося разговора можно сделать вывод, что кофе был заражен случайно, возможно, вирус был занесен из вирусологической лаборатории. Нам нужно как-то получить разрешение обследовать ее.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать и позвоню, – быстро сказал Элсингер и отключился.

Коннор еще несколько секунд смотрел на экран, на котором уже появилась эмблема ОНИР.

Буквально через минуту в конференц-зал вошла Линдсей.

– Можно? – несмело спросила она.

– Конечно, – тут же ответил Дойл, отвлекаясь от своих мыслей.

– Что сказал Френк? – поинтересовалась она, аккуратно присаживаясь на краешек стола.

– «Я посмотрю, что можно сделать», – передразнил директора Коннор. Он взглянул на часы. – Думаю, на сегодня рабочий день закончен. Вы уничтожили всю партию кофе в отеле?

– Да, – Линдсей кивнула. – А так же оповестили население о необходимости лечения тех, кто пил этот кофе. На всякий случай укололи небольшую дозу инсулина и тем, кто пил его с сахаром. В целях профилактики.

– Отлично. Значит, вы вполне себе самостоятельные люди. Иди в отель, Лин, отдохни.

– А ты?

Коннор поднял на нее уставший взгляд. Казалось, что семь часов дремы под капельницей утомили его еще больше.

– Я подожду звонка Элсингера.

Линдсей поднялась и с трудом удержалась от того, чтобы не прикоснуться к нему.

– Тебе тоже нужно отдохнуть, – слишком тепло сказала она.

Коннор удивленно посмотрел на нее, и Линдсей даже смутилась. Пробормотав что-то про ужин, она поспешно удалилась. Оставшись один, Дойл привычно открыл ноутбук, чтобы начать систематизировать данные. И так весь день потерян с этими капельницами.

Около девяти вечера наконец позвонил Элсингер. Даже не соизволив повернуться лицом к подчиненному, он лениво произнес, что ничего сделать не удалось, никаких подходов к Центру у него нет, соответственно, доступа в лабораторию не будет.

– Закрывайте дело, профессор Дойл, и возвращайтесь назад, – закончил он.

– Но, сэр! – Коннор разозлился и, если бы Френк потрудился посмотреть на него, он бы это увидел, но он не потрудился.

– Я ничего не могу сделать, Коннор. Я сообщил куда следует о наших подозрениях, затем приложу твой отчет. Больше мне сказать тебе нечего. – Френк все-таки повернулся.

– Я понял, – сказал Дойл, пытаясь не выказать своего раздражения. Все равно это ничего не даст. – Завтра отчеты будут готовы.

***

Коннор вышел из мобильной лаборатории и поежился от неожиданно свежего воздуха. И тут же заметил сидящую на ступеньках Клер.

– Ты чего здесь делаешь? – спросил он, присаживаясь рядом.

Она вздрогнула, посмотрела на него.

– Пытаюсь бороться с никотиновой зависимостью, – отозвалась она и, видя непонимающий взгляд Дойла, добавила: – Сигареты кончились, ближайший магазин закрыт, а через полгорода тащиться не хочется.

Коннор достал из кармана маленькую плитку шоколада, который сегодня весь день заставляла их есть Корлисс, протянул ее Клер.

– Поможет?

Клер взглянула на протянутую ей шоколадку, затем на Коннора.

– Ты говорила, что я никогда не угощал тебя шоколадом, – пояснил он, – вот, пользуюсь случаем.

Она улыбнулась и взяла шоколадку. И тут же на ее руке запищал датчик, который она забыла снять. Клер быстрым движением сорвала его и спрятала в карман.

– По-моему, мне достался бракованный датчик, – улыбнулась она. – Орет когда вздумается. Кстати, Дойл, – она внимательно посмотрела в глаза шефу, – кажется, кто-то задолжал мне ужин в ресторане.

– Прямо сейчас? – удивился Коннор.

– Ну, я бы поела. За шоколад спасибо, но я хочу есть. А от сладкого меня уже тошнит. Я видела в центре города ресторан, который работает до часу ночи. Мы еще успеем.

Дойл поднялся, подал руку ей.

– Поехали, я тоже не прочь поужинать, – признался он.

И тут Коннор сделал то, чего он от себя никак не ожидал. Более того, если бы еще вчера утром ему сказали, что он это сделает, он покрутил бы пальцем у виска. Но сейчас это показалось правильно и естественно.

Он подошел к клумбе, сорвал несколько растущих там цветов, названия которых он не знал, и протянул их Клер.

– Я там тебе, кажется, еще и цветы задолжал?

Клер расхохоталась.

– Дойл, это административное нарушение, ты в курсе?

– Если что, скажу что это производственная необходимость, – отмахнулся он.

Клер, прижимая к груди изрядно потрепанные городским ветром цветы, залезла в машину. Коннор последовал за ней. Он вдруг понял, что весь последний месяц вел себя как идиот. И если Клер все ему простила, если по-прежнему готова его терпеть, значит, он действительно нашел настоящего друга, самое малое, что он может сделать для которого – это нарвать цветов с клумбы и позвать на проигранный ужин.

«Заключение по делу. Вся партия кофе из отеля «Morning rain» уничтожена, случаев заболевания больше не было. Доктор Клер Дэвисон и я прошли полное медицинское обследование после возвращения Чикаго, никаких следов вируса в крови не обнаружено. Те образцы, что мы посылали раньше в Центральную лабораторию, изучаются нашими специалистами. Пока этиология вируса не установлена. Дойл. Конец».