Однажды в баре

Автор: Cassandra, DellaD

Клер так и осталась стоять на том месте, где только что они стояли вдвоем, держа в руках коробочку с билетами. Это был самый неожиданный подарок за всю ее жизнь. В детстве родители дарили дорогие игрушки, потом, ухажеры – драгоценности, духи и все такое прочее. То, что Клер не любила больше всего, – что-то банальное, до чего можно было додуматься, не открывая коробку.

Но два билета на шоколадную фабрику?! От Дойла? После всего того, что он ей о себе рассказывал?

– Но ты мог бы предупредить, что собираешься сделать мне подарок на Рождество, – с упреком сказала она, разглядывая его затылок, – я тебе ничего не приготовила. Хорошо хоть не послушала тебя и все-таки купила подарок Дэну.

– Ну, – протянул Коннор, выкладывая готовую фасоль в миску и принимаясь мыть сковородку, – поэтому я и подарил тебе два билета. – Он посмотрел в ее сторону. – Чтобы в случае чего, ты могла один передарить мне. И мы пошли бы вместе. Не поверишь, но я тоже люблю шоколад.

Он понимал, что так откровенно навязывать свою компанию – это уже не совсем дружеский поступок. И если бы она не сказала незадолго до этого про Мэтта, он бы, наверное, так и не стал делать. Хотя он не был в этом абсолютно уверен.

– Ни с кем другим мне бы и в голову не пришло туда пойти, – сказала она.

Аккуратно положив билеты на полку, где у нее всегда лежали всякие важные мелочи, она вернулась к миске с яйцами.

– Пойдем сразу после Рождества, если нас не отправят в командировку? – спросила она.

– Если помнишь, все Рождественские каникулы у меня Дэн, я специально для этого ушел в официальный отпуск, чтобы меня куда-нибудь не отправили, – сказал он, не поворачиваясь. Приготовление стейков требовало внимания. – Так что либо я беру билет и ему, и он идет с нами, либо придется подождать, пока он вернется домой.

Коннор не видел проблемы в том, чтобы пойти всем вместе, но Клер так переживала из-за простого знакомства с его сыном, что он не был уверен, захочет ли она идти втроем на шоколадную фабрику. Опять будет переживать, что про это нафантазирует двенадцатилетний мальчик.

"Да, пойти с Дэном – это будет идеальный вариант", – подумала Клер.

Это будет выглядеть так, как будто они привели ребенка на экскурсию, а не так, как если бы они пошли вдвоем. Слишком... романтично? А так, что плохого в том, что отец захотел устроить своему сыну такой сюрприз? Правда, теперь этот подарок перестал быть ее подарком, но, возможно, так действительно будет лучше.

– Я с удовольствием схожу туда с тобой и с Дэном, – спокойно сказала она. – Надеюсь, мы завтра подружимся.

Клер улыбнулась, хотя в душе было почему-то грустно.

– Я тоже на это надеюсь, – пробормотал Коннор.

Он не был уверен в том, когда для него это стало важно. Чтобы Клер и Дэн поладили. Он своего сына пять лет даже не видел, да и теперь будет видеть от силы несколько раз в год. Клер вообще была просто другом. Он вздохнул, прикрыв глаза и покачав головой. Ответ был только один: ни то, ни другое его не устраивало. Сейчас ему хотелось, чтобы Дэн был в его жизни чаще, и чтобы Клер была не просто другом. Поэтому ему нужно было, чтобы они ладили. Не просто ладили. Чтобы они подружились.

– Ты какую прожарку предпочитаешь? – спросил он, чтобы как-то отвлечься от этих мыслей.

– Только без крови, – отозвалась Клер, – я все-таки патологоанатом.

Она залила яблоки тестом, поставила форму в духовку и взглянула на дымовую завесу.

– Я поставлю приборы в гостиной, тут мы есть все равно не сможем, – пробормотала она, выходя их кухни и плотно закрывая за собой дверь.

Пройдя мимо гостиной, она зашла в ванную, плеснула себе в лицо холодной водой и уставилась немигающим взглядом в зеркало.

– Это было зря, Дэвисон, – вслух сказала она своему отражению. – Зря ты разрешила ему приехать, зря затеяла этот ужин. Потому что, давай смотреть правде в глаза, он тебе неожиданно нравится.

Да, он ей нравился. Что было очень странно, учитывая, сколько лет они знакомы. Но ведь такого Коннора Дойла она никогда не знала. И вряд ли кто-то из их коллег знал. Ну, может быть, Линдсей.

Клер торопливо вытерла лицо и прошла в гостиную, чтобы освободить стол для тарелок. Уродливая елка так и мигала разноцветными огнями с одной стороны.

Пока мясо жарилось, Коннор доделал салат. Расценив пожелание Клер "без крови" как заказ средней прожарки, он в нужный момент снял мясо со сковородки и разложил по тарелкам. Туда же выложил фасоль и салат, только соус наливать не стал, мало ли, как она любит. Взяв в каждую руку по тарелке, он отправился в сторону гостиной.

Клер уже успела расчистить место, поставить бокалы под вино, даже положить столовые приборы и салфетки. Коннор поставил тарелки, вернулся на кухню за бутылкой вина и соусом. Штопор нашелся удивительно легко. Открыв бутылку, он взял ее с собой и поторопился обратно в гостиную: стейки очень быстро остывают.

– Ну что ж, – сказал он, наливая Клер и себе вина, – теперь у тебя есть возможность оценить, как я готовлю.

Он посмотрел на ее ущербную елку и решил, что после еды и перед сладким ее надо будет обязательно нарядить.

– Готовишь ты просто великолепно, – не могла не согласиться она, попробовав мясо. – Интересно, почему во всех наших командировках мы едим черт знает где и черт знает что? Может, пора уже в обязанности кейс-менеджера включить приготовление ужина?

Поняв, что слишком много болтает, Клер захлопнула рот, взяла свой бокал с вином и посмотрела на Дойла.

– Не думала, что скажу это, но я рада, что мне не приходится отмечать это Рождество в одиночестве, – призналась она.

– Я рад, что ты рада, – он улыбнулся ей. – И рад, что ты написала мне сегодня смс. Я не особо страдаю от одиночества в Рождество или в любой другой день, но твоя компания значительно лучше одиночества, – он отпил вина из бокала. – Да и большинства других компаний тоже лучше, – признался он. – И не хочу тебя расстраивать, но на самом деле готовлю я не так уж хорошо. Научился готовить несколько простых блюд, просто чтобы производить впечатление на женщин, – добавил он со смешком. Не хватало только, чтобы она сейчас начала фантазировать что-то на его счет. Пусть лучше знает суровую правду.

Клер похолодела. Не нужно придумывать его таким, каким он на самом деле не является. Если полчаса назад она поняла, почему Линдсей в него влюбилась, то вот, кажется, сейчас поняла и то, почему она ушла. И очень хорошо, что Коннор достаточно откровенен с ней, что она еще не успела придумать себе образ, в который он, уже очевидно, никак не вписывается.

Жутко хотелось плеснуть ему это вино в лицо. И ударить чем-нибудь по голове. Клер понимала, что это глупо, он всего лишь сказал ей правду. Он приехал к ней не потому, что ему так хотелось провести этот вечер с ней, а потому, что не хотелось провести его в одиночестве, только и всего. И если бы под руку подвернулся кто-то другой, не важно, женщина или мужчина, он с равным удовольствием отметил бы Рождество с ним. Ему было неважно, пить вино с ней или пиво с Эксоном.

Она не имеет права обижаться. Он сам ей сказал, что рано или поздно все его женщины делают это, но ведь она не одна из них. И он не виноват, что она что-то там себе придумала. Клер усмехнулась. О да, теперь она понимала Линдсей.

– А уборкой после ужина ты тоже умеешь производить впечатление? – улыбнулась она, откинувшись на спинку стула. – Я потом с удовольствием впечатлюсь, если что.

Да, она не должна обижаться. Как минимум, она вовремя это поняла.

Коннор рассмеялся, хотя ему показалось, что что-то неуловимое в настроении Клер переменилось. И это "что-то" было не в его пользу. Впрочем, он ведь уже решил, что не пытается ее соблазнить. Пусть знает его таким, какой он есть, и если этот человек ей не понравится, то, видимо, опять не судьба. Они всегда могут остаться друзьями.

– Могу помыть посуду, это я хорошо умею, спасибо военно-морской академии. Еще могу помочь тебе нарядить твою елку. Чем тебя еще впечатлить? Могу кофе сварить. Я даже умею варить его в турке, хотя так и не смог проникнуться, что же в этом хорошего. Еще я умею готовить завтрак, но это я тебе продемонстрирую как-нибудь в другой раз.

– На завтрак я предпочитаю только кофе, так что сможешь совместить два в одном, – сказала Клер, улыбаясь и глядя ему в глаза.

Поняв, что обижаться не на что, что он был прав когда-то в баре, не он виноват, что не вписывается в тот образ, который кто-то там себе придумал, он такой, какой есть, ей снова стало легко с ним общаться. Вот уж точно, не стоит тут в него влюбляться. И то, что они пьют вино у нее дома, а не коктейли в баре, ничего не должно менять.

– А насчет елки, – она повернула голову и посмотрела на мигающие огоньки, – наверное, ты снова прав, нужно ее нарядить. Только я сама это сделаю, я ведь обещала повесить все эти шары к твоему приезду, но поленилась. Ты уже придумал, чем будешь развлекать Дэна на каникулах? – Она снова повернулась к нему.

Коннор пожал плечами. Он пока не очень хорошо знал Дэна, чтобы спланировать как следует их каникулы. Да и не очень хорошо представлял себе, что должны отцы делать вместе с сыновьями. Пока в его голове крутились только мысли и желание, которые у него самого были в двенадцать лет. И чего его отец никогда с ним не делал.

– Не знаю точно, скорее всего, буду ориентироваться на то, чего хочет он. Пока четкий план у меня есть только на завтрашний обед и на шоколадную фабрику, – он улыбнулся ей. – А там посмотрим. Наверное, будем куда-то ходить или что-то делать дома. Разговаривать. Я не знаю, что обычно делают в таких случаях, – все-таки признался он.

– Ну, тебе же тоже когда-то было двенадцать лет, вспомни, что вы делали с отцом. Тебе пришлось бы гораздо сложнее, если бы у тебя была дочь, – улыбнулась Клер.

– Когда мне было двенадцать лет, мои родители развелись, а меня отправили в мою первую школу-интернат. С военным уклоном. Для детей военных. Родители, видимо, так и не смогли решить, кому из них я буду мешать меньше. Дальше я взрослел, переходил в другие школы, и в итоге оказался курсантом военно-морской академии, хотя никогда не хотел быть ни военным, ни моряком. Отец так хотел. Тогда же он, наконец, воспылал желанием общаться со мной. Но мне было уже восемнадцать, и у меня этого желания больше не было.

Клер была удивлена.

– Я почему-то всегда считала, что это было твое желание – пойти в ВМФ, – растерянно произнесла она. – Не знаю, с чего я так решила, наверное, потому что мне всегда нравились мужчины в военной форме, и мне казалось, что все хотят ими быть, – она неловко улыбнулась. – А кем хотел быть ты? Если бы позволили выбирать?

– Да как тут теперь понять? – он криво усмехнулся. – Я никогда не думал, что у меня вообще мог быть выбор. Поэтому никогда особо не задумывался о том, кем бы я хотел стать. Может быть, если бы я, как ты, чувствовал в себе какое-то призвание, я бы еще и смог взбунтоваться. Но я только знал, что в военные меня не тянет, в море тем более, но никуда в другую сторону меня тоже не тянуло. Будь у меня возможность выбирать, выбрал бы что-то. Может, стал бы юристом, экономистом, брокером, дантистом, инженером... Кем-то стал бы, наверное. Но теперь я уже тот, кто я есть. Хотя в геофизике я начал специализироваться только для того, чтобы со временем попасть в научное подразделение, это мне казалось интереснее просто боевого дежурства на каком-то корабле...

Он покачала головой, обрывая себя. Это были уже слишком большие откровения. Лишнее. Пора было снова все сводить к шутке.

– Романтический образ развеялся окончательно, да?

– Романтического образа и не было, Дойл, – неожиданно серьезно сказала Клер. И почти не соврала, образ-то сложиться не успел. – Я просто в очередной раз не понимаю твоего поведения.

Она поставила пустой бокал на стол и сложила руки на груди.

– То ты приглашаешь меня на танец, даришь мне билеты на шоколадную фабрику, готовишь мне ужин – делаешь все, что, по собственному признанию, делаешь, когда хочешь соблазнить женщину. Потом сам же мне в этом признаешься. Зачем, Коннор? Ты что, хочешь показать мне, каким ты можешь быть и какой ты на самом деле? Зачем?

Клер и в самом деле этого не понимала. Уж лучше бы он был каким-то одним. Либо соблазнял, либо был другом. Чтобы она могла знать, что делать ей, потому что она уже, кажется, окончательно запуталась.

Коннор сделал глоток вина, давая себе время подумать и решить, как ответить. Большой глоток. Потом поставил бокал на стол, сцепил руки перед собой в замок и, не глядя Клер в глаза, предпочитая смотреть в какую-то несуществующую точку где-то за ее правым ухом, выпалил на одном дыхании:

– Потому что я не хочу соблазнять тебя, Клер. Создавать образ, который тебя очарует, тащить тебя в постель, чтобы несколько месяцев спустя ты ушла, ненавидя меня. Мне это не нужно. Я хочу тебя. Всю. Навсегда. В своей жизни. Не обязательно в моей постели. Бары, кафе, твоя квартира, шоколадная фабрика – меня это устраивает. Если таким, какой я есть, ты не сможешь любить меня, хорошо, пусть. Лучше так, чем ты будешь любить во мне кого-то другого.

Он замолчал, чтобы вдохнуть, и все-таки заставил себя посмотреть на нее.

– Я могу быть разным. И это все я. Да, я знаю, что производит благоприятное впечатление на людей, а что их отталкивает. И я могу быть милым, когда хочу. Хочу я этого по разным причинам. Как выяснилось, иногда просто для того, чтобы сделать кому-то хорошо. Тебе, например. Но я не хочу, чтобы ты забывала, что я годами использовал это механически для достижения простой и неромантичной цели. Что я могу быть другим. Когда зол, когда устал, когда мне настолько жалко себя, что я никого не хочу радовать. Когда моего внимания требует что-то другое. Я хочу нравиться тебе, Клер. Но я хочу, чтобы твои глаза при этом оставались широко открыты.

Клер вцепилась ногтями в свои плечи, но взгляд не отвела.

– Коннор, все люди периодически злятся. Все обижаются и устают. И я в том числе. Нельзя быть хорошим постоянно. И я понимаю это. И не жду от тебя чего-то большего, чем ты можешь дать.

Клер едва подавила в себе желание наплевать на приличия, подтянуть к себе колени и обнять их руками.

– Я просто хочу, чтобы ты был настоящим. Я не хочу в каждом твоем действии искать подвох, думать, почему ты это сделал. Гадать, тебе искренне захотелось меня порадовать или это всего лишь желание добиться чего-то большего. Просто не играй никакой роли. Ты злишься, что женщины влюбляются в образ, которым ты не являешься, а потом разочаровываются. Так ты сам этот образ создаешь, Коннор. А потом, когда тебе надоедает его поддерживать, снимаешь маску. – Она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сказать, что хотела. – Я тоже хочу, чтобы ты был в моей жизни. Но настоящий, понимаешь?

– Тот факт, что мы хотим одного и того же, безусловно, вселяет надежду, – он улыбнулся ей. – И я прекрасно понимаю, что сам больше всех виноват в том, как складывались мои отношения в последние годы. Если бы я этого не понимал, я не пытался бы сейчас делать все иначе.

Он взял бутылку, долил вина Клер и себе, просто чтобы чем-то занять руки и дать себе возможность не смотреть ей в глаза какое-то время. Он не любил смотреть в глаза.

– Но ты неправильно меня поняла. Наверное, я неправильно это говорил. И я не знаю, как это сказать правильно, потому что еще никогда не был в такой ситуации. Да, у меня много умений и навыков, которые я приобрел не ради себя и не ради какой-то благородной цели. Хотя в свое оправдание я могу сказать, что когда-то я надевал эту маску, потому что по молодости искренне верил, что вот так можно стать счастливым. Если сначала показывать людям все свои самые хорошие качества, то потом они простят тебе твои недостатки. Но чем больше я разочаровывал других, тем больше разочаровывался сам. В итоге, все это превратилось в игру, в которой эмоциям не осталось места. У меня их и раньше-то было не очень много. Но я так сроднился с этой маской за годы, что уже вряд ли смогу от нее полностью отказаться. Да и не хочу. Пусть я знал, что женщинам нравится, когда ты готовишь им ужин, пусть я готовил его другим не раз. Это не умаляет того факта, что я сегодня хотел приготовить его тебе. Именно сегодня, именно тебе. Потому что когда я получил твое смс, мне почему-то показалось, что тебе грустно. Или одиноко. Или все сразу. Может быть, я придумал себе это, но я искренне хотел порадовать тебя.

Возврат к списку