Однажды в баре

Автор: Cassandra, DellaD

Клер все-таки протянула ему руку и слезла с высокого стула, совершенно не понимая, куда он ее ведет и что он вообще задумал.

– Куда мы, Коннор? – настороженно спросила она.

– Тут недалеко, – он сделал пару шагов в сторону, остановившись на небольшом свободном пространстве. Повернувшись к ней лицом, положил одну ее руку себе на плечо, вторую взял в свою. Обняв за талию, начал тихонько покачиваться в такт медленной композиции, которая звучала в тот момент из динамиков. Бармен посмотрел на них со сдержанной улыбкой, но Дойл его проигнорировал, глядя в лицо обалдевшей Клер. – А хорошо в нас то, что мы в детстве все-таки тоже читали и смотрели про принцев и рыцарей. И время от времени нас тянет на какие-то неожиданные благородные или романтичные поступки, подвиги во имя прекрасной дамы. Даже не потому, что хочется произвести на нее впечатление и притвориться тем прекрасным принцем, которого она ждет, чтобы потом затащить ее в постель. Нет, иногда нам просто нравится видеть удивленное выражение на ее лице.

Если до этого Клер была напряжена и даже немного напугана его странным поведением, то после последней фразы искренне рассмеялась. Семь лет в ее голове образ профессора Дойла был сложен и прорисован весьма четко, но за какие-то пару месяцев Коннор этот образ переделал полностью. Теперь она, наверное, даже начала понимать, почему Линдсей в него когда-то влюбилась. Она же проводила с ним гораздо больше времени и знала, вероятно, лучше.

Нет, Клер вовсе не собиралась тут в него влюбляться. Он прав, женщины обычно влюбляются в романтический образ, а потом уже решают, готовы терпеть открывшиеся недостатки или нет. Его же недостатки она узнала сразу, до того, как успела нарисовать себе образ.

– Да, Дойл, умеешь ты удивлять, – улыбнулась она. – Впрочем, ты меня все время удивляешь в последнее время, я тебе это уже говорила.

Дойл понимающе хмыкнул. В этот раз ему удалось удивить даже самого себя. Кажется, именно из-за неспособности делать подобные вещи Линдсей от него и ушла. Наверное, настроение у него сегодня было такое. Очень редко, но оно случалось. Или ему просто нравилась близость ее тела, ее лицо всего в нескольких сантиметрах от его. Клер была достаточно невысокого роста, чтобы даже на каблуках быть ниже его. Ему это нравилось. Ему вообще нравились ее пропорции, черты лица, стиль одежды. Он редко разбирал образ женщины на детали, обычно, он делал это только тогда, когда искал недостатки. Сейчас он их не искал, но от крохотной родинки на правой щеке оторвать взгляд не мог.

– Да, мне это всегда неплохо удавалось – удивлять, – согласился он. – Правда, обычно я это делаю со знаком "минус", – со вздохом добавил он. – Для того чтобы удивлять положительно, приходится напрягаться.

Если бы в баре было чуть светлее, он бы, наверное, смог разглядеть, как она покраснела. Краснела Клер редко. За последние годы она не могла вспомнить ни одного подобного случая. Но он действительно удивлял ее.

Кто бы мог подумать, что она будет танцевать с Дойлом в каком-то странном прокуренном баре и, самое главное, что будет получать от этого такое удовольствие.

– Зато теперь ты меня смущаешь, – с улыбкой сказала она. – Неужели я так ныла сегодня, что ты решил напрячься и удивить меня со знаком "плюс"?

Ирония была в том, что в этот раз он совсем не напрягался, все вышло как-то легко и естественно. Только ей говорить об этом, наверное, не стоит. Может не так понять.

– Ты совсем не ныла, – он улыбнулся. – Но ты попросила восстановить равновесие. Пришлось немного напрячься. Да и мне практика не повредит. А то, сдается мне, скоро меня снова бросят.

Клер сложила два плюс два и смутилась уже по-настоящему. У него кто-то есть, и наверняка у этого кого-то были на него планы на вечер пятницы. Но он по каким-то причинам смог их отменить, чтобы прийти сюда, к ней. Почему? Потому что она в прошлый раз тоже пришла? Потому что тогда, когда Мэтт звонил ей, она сбросила вызов и выключила телефон? Интересно, он мог тогда заметить имя абонента?

– Ты сегодня был занят вечером? – озвучила она свой вопрос. – Прости, я не хотела нарушать твои планы. Ты мог просто отказаться прийти, я вполне могла бы посидеть тут в одиночестве.

Коннор покачал головой и просто ответил на это:

– Нет, не мог.

Отказаться прийти? Чтобы она больше никогда не прислала ему такую смс? Более того, чтобы он сам навсегда потерял право вот так вот дернуть ее, если будет нужна компания и жилетка? Не такие уж важные были у него сегодня планы. Если он отменил их, не задумываясь. В этом городе достаточно свободных женщин, ищущих встреч с мужчинами его возраста, внешности и социального положения. А друзей таких, с которыми можно говорить обо всем, днем с огнем не сыщешь.

Клер не стала допытываться, почему именно не мог. Не мог и не мог. Раз посчитал ее смс важнее своих планов, она будет последним человеком, кто станет с этим спорить.

– Я рада, что не мог, – серьезно ответила она, – потому что благодаря тебе я действительно разобралась с тем вопросом, который мучил меня со вчерашнего дня. Конечно, ты развеял образ Прейгера как прекрасного принца в моих глазах, – она рассмеялась и махнула той рукой, что лежала у него на плече, тут же возвращая ее на место, – но это не столь критично. Это я переживу. Кстати, – вдруг вспомнила она, – а что с той девочкой, про которую ты рассказывал мне в прошлый раз? Ты нашел ее?

Коннор снова отрицательно покачал головой, отведя взгляд в сторону. Девочку он не нашел. Что хуже всего, он не нашел даже причину ее исчезновения, а то есть по-прежнему не знал, как предотвратить следующее. Он растянул расследование почти на неделю, убедился сам, что все три исчезновения были между собой связаны, но не нашел никаких доказательств и не смог понять, как и почему пропали девочки. Получил по шее от Элсингера, как и предполагал, после чего был вынужден все-таки закрыть дело.

– Не всегда получается найти ответ, – сказал он, вспоминая Бермудский треугольник. Туда он возвращался восемь раз, но ответа так и не нашел. – Может быть, через шесть лет повезет больше? – он криво усмехнулся.

– Мне жаль, что я подбила тебя на продолжение бессмысленного расследования, – сказала Клер, внимательно глядя на него. Что-то ей подсказывало, что он сейчас вовсе не о той девочке думает.

Вообще вся эта ситуация вдруг показалась ей нелепой. Ну, с какой радости они тут танцуют вдвоем посреди этого бара, куда люди приходят выпить пива или чего покрепче? С чего он вообще пригласил ее на этот танец? Чтобы приятно удивить? Зачем ему это? Они же в лучшем случае друзья, а скорее всего, просто коллеги, которые однажды нечаянно встретились в баре и нашли друг в друге интересных собеседников.

Клер скользнула рукой по его плечу и сделала шаг назад.

– Спасибо за танец, Коннор, даже не знаю, как тебе придется напрячься в следующий раз, чтобы удивить меня, – улыбнулась она.

– Я что-нибудь придумаю, – с едва заметной улыбкой на губах пообещал Дойл, выпуская ее из своих объятий, хотя делать этого не хотелось. Но медленная композиция кончилась, а бар этот все-таки не был предназначен для танцев.

Они вернулись за стойку и прежде, чем Клер успела отвлечься на какую-то другую тему, Коннор серьезно (как еще, наверное, ни разу не был серьезен за все их общение здесь) сказал:

– А я тебе благодарен за то, что ты меня убедила продолжить то расследование. Пусть я ничего не добился, пусть получил нагоняй от начальства. Зато, по крайней мере, я теперь честно могу сказать себе, что сделал все, что мог. И если этого было недостаточно, то это не моя вина.

– Тогда я рада, что хотя бы для тебя это было не зря, – так же серьезно ответила Клер.

Пить алкоголь ей больше не хотелось, она попросила кофе.

– Знаешь, Коннор, мне кажется, я уже почти привыкла к нашим встречам в баре, – призналась она, – смотри, как бы тебе не стать моей жилеткой.

– А я не против, – спокойно ответил Дойл, отодвигая в сторону бокал с остатками недопитого пива. Он заказал себе чай. – Мне так проще будет использовать по этому назначению тебя, когда очень нужно будет.

Если бы на его месте сидел кто-то другой, Клер бы уже обиделась. Потому что сама по себе фраза была ужасной. Но обижаться на него ей даже в голову не пришло. Они ведь и в самом деле друг друга используют не только как собеседников, но и как жилетку.

И как партнеров по танцам, как сегодня выяснилось. Эта последняя мысль заставила ее улыбнуться.

– А какая она? – спросила Клер, чуть склонив голову набок и глядя на него с любопытством. – Та, которая, как тебе кажется, тебя скоро бросит, если ты не будешь тренироваться удивлять ее.

"И которую ты вот так запросто променял пятничным вечером на меня", – добавила она про себя.

Коннор пожал плечами.

– Красивая, веселая, молодая... Почти на десять лет меня моложе. С ней хорошо, потому что она еще пока не хочет ничего серьезного. Она спокойно реагирует на мои командировки и на то, что я могу внезапно отменить все наши планы, потому что занят. У нее много друзей, поэтому она всегда знает, чем занять свободное время. Плюс она еще делает карьеру, поэтому частенько сама слишком занята, чтобы встречаться. И я почти уверен, что я не единственный, с кем она встречается.

Он размешал в очень крепком чае две больших ложки сахара.

– С ней легко, но я думаю, что рано или поздно один из нас захочет с ней эксклюзивных отношений. Тогда она бросит остальных.

Наверное, не стоило сейчас обсуждать Доннер, но Клер не могла удержаться. К тому же он вроде бы этой темы не избегает.

– Может быть, я плохо знаю Линдсей, но разве она не такая же?

– Да нет, не совсем, – Коннор машинально болтал ложечкой в чашке, хотя сахар там давно растаял. – Во-первых, она несколько старше и как следствие опытнее, чем Алекс. Во-вторых, она умнее. В-третьих, ей хотелось именно серьезных отношений. В-четвертых, у нее в голове была четкая модель того, какими именно должны быть эти отношения. В-пятых, она была уверена, что я в эту модель вписывался. А я в нее не вписывался.

Понимаешь, она была уверена, что я такой весь рыцарь без страха и упрека, в сияющих доспехах. Мужчина ее мечты. Пока мы с ней вместе работали, она смотрела на меня со стороны, по-своему интерпретировала мои слова и действия, создавала на основе этих интерпретаций некий образ, который вполне искренне любила.

Когда Линдсей пришла к нему тогда, после России, на третий день его депрессивного отпуска, Коннор был меньше всего похож на кейс-менеджера, которого она привыкла видеть. С трехдневной щетиной, в нелепых джинсах и свитере, в которых в эти три дня он иногда даже спал, с растрепанными волосами и с совершенно больным видом Коннор никак не ждал гостей. Он видел, что она одновременно удивлена и тронута таким его состоянием, видел, что она искренне желает ему помочь. И он позволил себе помочь. Позволил остаться на ночь, позволил вытащить себя из депрессии. Ему нравились ее забота, доброта, нежность. У него давно не было отношений, в которых бы он чувствовал, что его любят. И пока продолжался его отпуск, он был готов платить ей за все это своим вниманием, чуткостью, соответствием ее фантазиям. Почти целый месяц они были действительно счастливы вместе.

Но потом он почувствовал себя лучше, был готов вернуться на работу. Это означало, что настала пора убрать Линдсей на то место в своей жизни, которое он отводил женщинам. Второе после работы. И это стало первой проблемой. Второй проблемой стало то, что теперь Линдсей, на правах близкого человека, знала больше о его мотивах и поступках, чем раньше. И образ рыцаря в сияющих доспехах начал меркнуть. Оказалось, что Коннор бывает зол и раздражен, что он не всегда готов спорить с начальством во имя истинны или справедливости. Оказалось, что он прикрывает своих подчиненных в основном из эгоистичных побуждений и что он действительно не мучается угрызениями совести, когда теряет кого-то из членов своей команды. Он никогда не рисковал чужими жизнями намеренно, но если уж случались жертвы, он сожалел об этом, но не позволял себе слишком сильно переживать.

Но самое ужасное было в том, что он не всегда мог угадать, чего именно она от него ждет. А заодно то, что он не был готов вслушиваться и вникать в ее проблемы круглосуточно. Он мог быть внимателен, когда у него были на то силы, время и желание, но это случалось недостаточно часто.

– Коннор, неужели ты не понимаешь, что обижаешь меня? – со слезами на глазах спросила она в последний день, что была с ним.

Коннор даже уже не помнил, с чего все началось, чем он обидел ее в этот раз. Он устал, у него ужасно болела голова, голос Линдсей раздражал. Он хотел только одного: чтобы его оставили в покое на несколько минут. Лучше часов. Был простой выход: подойти, обнять ее, поцеловать и заглянуть в глаза. Признать свою вину, попросить прощения и на этом бы все закончилось. Но его почему-то обидело то, что Линдсей самозабвенно страдала у него на глазах, даже не думая о том, какие физические страдания причиняет в этот момент ему. Ей было важно добиться от него правильного поведения. Ей было наплевать, почему именно он вел себя сегодня так, как он себя вел.

– Иногда мне кажется, что ты совсем меня не любишь, – обиженно закончила она.

Линдсей молча смотрела на него, ждала чего-то. Скорее всего того самого: объятий, поцелуя, извинений, заверений в том, что все хорошо. Наверное, она ждала, что он хотя бы раз прямо скажет ей, что любит.

У Коннора было много недостатков. Он не врал, когда говорил, что спутник жизни из него хреновый. Но он никогда не врал своим женщинам.

Возврат к списку