Найтенгейл

Автор: Cassandra, DellaD

Тот в этот момент открыл дверь в соседнее помещение, посветил фонариком и присвистнул.

– И не одного, – заметил он. – Я вызываю криминалистов. Ничего не трогайте. Сейчас это наше дело.

– Вы позволите нам осмотреть тела? – спросил Коннор.

– Завтра, профессор Дойл, завтра все, что пожелаете. А сейчас дайте мне делать свою работу. Идемте наверх, у меня здесь рация не принимает.

Коннор согласно кивнул и велел Рею, Клер и Дэну подниматься наверх. "Завтра" его вполне устраивало. Сегодня он был уже ни на что не годен.

***

26 июля 2000 года
01:20 a.m.
Мотель "Жасмин", Кристал Лейк, Иллинойс, США

Коннор с трудом уложил перевозбужденного Дэна спать. Помогло только то, что мальчик, проблуждав весь вечер в холодном лабиринте, а теперь, поев и выпив горячего чая, уснул, стоило ему замереть и замолчать на две минуты.

Сам Коннор вышел из номера в ночную прохладу, чтобы немного подышать перед сном. Заметив Клер, которая курила у одного из кустов жасмина, он направился к ней.

– Поделись сигаретой, – попросил он. Было бы что, он бы еще и выпил, но мини-бара в номере не было, а все остальное поблизости было закрыто.

Клер молча протянула ему открытую пачку, с удивлением отмечая, что там осталось чуть больше половины, а ведь выходя час назад из номера, она взяла еще запечатанную пачку.

Ей не хотелось разговаривать. Особенно с Коннором. Кажется, не зря она все восемь месяцев боялась этого разговора с Линдсей. Всегда ведь знала, что если даже Доннер не смогла, то куда уж ей.

– Как там Дэн? – с трудом выдавила она из себя, глядя куда-то в темноту.

Коннор усмехнулся, поджигая сигарету.

– Лучше нас всех. Это мы тут до седых волос психовали, а у него было приключение.

Он затянулся так сильно, что даже с непривычки закашлялся. Он опять давно не курил.

– Ты как? – он оглядел ее напряженную фигуру с ног до головы. – Ты выглядишь расстроенной.

Клер сжала свободную руку в кулак. Зачем он спросил? Весь последний час она думала о нем и о том, что сказала Линдсей. И в мобильной лаборатории, и позже, на развалинах.

Она была слишком самоуверенной все это время. Думала, что ей не нужно от Дойла все то, что требовали у него остальные: какие-то романтические поступки, нежные слова, доказательства любви и прочую ерунду. Впрочем, это ей и не нужно было. Она просто хотела, чтобы он не считал ее чужой.

– Ты знаешь, Коннор, я, наверное, переоценила свои силы, – криво усмехнувшись, призналась она.

– В каком смысле? – не понял он, удивленно посмотрев на нее. О чем она говорит?

– Ты считаешь меня чужой, – тихо произнесла она. – Я давно это поняла, но думала, что меня это не задевает. Мне кажется, – Клер подняла голову и посмотрела ему в глаза, – что с осени, с тех пор, как мы встречались иногда в баре, ничего не изменилось. Я такая же чужая тебе, как и была.

Коннор медленно выдохнул дым. Он не верил, что она это говорит. Что она это говорит сейчас. Впрочем, этого стоило ожидать. Просто он не ожидал этого сегодня.

– Ты не чужая мне, – спокойно возразил он. Наверное, стоило бы вложить в эти слова больше страсти и больше чувства, но сейчас в нем не было ни того, ни другого. – Не понимаю, с чего ты это взяла.

Клер замолчала, тщательнее подбирая слова. Меньше всего она хотела, чтобы он подумал, что она предъявляет ему те же претензии, что и остальные. Это ведь даже не претензии с ее стороны были.

– С того, что так и есть. – Она вздохнула. Как же ему это объяснить? – Ты не подумай, что мне не хватает твоего внимания или еще чего-то в подобном роде. Это не так. Просто ты всячески даешь понять, что твои проблемы меня не касаются. Взять даже Дэна. Ты считаешь, что он твой сын, и я что-то делаю для него только потому, что мы встречаемся. Что я делаю это для тебя. И ты постоянно извиняешься, когда вынужден просить меня присмотреть за ним. Чувствуешь себя неловко, потому что думаешь, что этим напрягаешь меня. А ты не думал, что я делаю это и для себя в том числе? Что мне интересно заезжать с ним в пиццерию по вечерам, когда ты работаешь? Что я осталась сегодня на этих развалинах, потому что тоже переживала за него? Что он мне небезразличен не потому, что он твой сын?

Клер бросила окурок в урну и достала следующую сигарету.

– И так во всем. Ты постоянно отгораживаешься от меня. Всячески демонстрируешь, что есть ты и Дэн, и есть я. По другую сторону.

– Тебе будет плохо, – флегматично заметил Коннор, глядя на новую сигарету и на дымящиеся окурки в урне.

Он снова поднес свою сигарету к губам, думая над тем, что она сказала, пытаясь понять, действительно ли все так, как это выглядит для нее.

– Честно говоря, – признался он все тем же спокойный ровным тоном, – я никогда не задумывался над тем, как ты воспринимаешь Дэна. Считаешь ли ты его "нагрузкой" к нашим отношениям или он тебе нравится даже больше, чем я. Я извиняюсь потому... – он пожал плечами, потому что не мог подобрать правильные слова. – Я чувствую себя виноватым даже не столько перед тобой, сколько перед ним. Я пытаюсь как-то рассчитаться с ним за то, что меня так долго не было в его жизни, но даже сейчас не нахожу для него времени. И да, мне неловко, что из-за этого ты вынуждена жертвовать своим свободным временем. Потому что... – он осекся, сам испугавшись того, что чуть не сказал.

– Потому что – что? – Клер пытливо заглянула ему в лицо.

– Потому что я тебе по большому счету никто, ты мне ничего не обещала, и мои проблемы не должны становиться твоими проблемами, – все также бесцветно договорил он, понимая, что она была отчасти права.

Он растерянно посмотрел на сигарету в своих руках. Неужели он действительно все это время отгораживался от нее?

Клер на мгновение замерла, не в силах даже вдохнуть. Наверное, до этого самого момента она надеялась, что все не так. Что ей просто показалось, а Линдсей подлила масла в огонь. Но сейчас, когда он сам озвучил ее мысли, когда он вслух произнес то, чего она так боялась, сомнений больше не осталось.

– Вот об этом я тебе и говорю, – горько произнесла она, выбрасывая недокуренную сигарету. В самом деле, голова уже кружилась. – Только, Коннор, отношения – это не когда все хорошо и радужно. Это не только общие радости. Это еще и проблемы общие. И ответственность. Это доверие. А ты мне, видимо, не доверяешь настолько, чтобы впустить в свою жизнь.

Клер залезла рукой в карман, пытаясь среди сигарет, жвачки и телефона отыскать ключ от своего номера.

Коннор выбросил окурок в урну, засунул руки в карманы брюк, молча глядя на то, как она что-то ищет.

Да, он всегда предпочитал решать свои проблемы сам. Он так привык. Потому что с двенадцати лет все его проблемы были только его проблемами. Да и до этого возраста родители не очень-то вникали в то, что с ним происходит. Мама была всегда слишком раздражена, папа занят. И последние годы, когда он встречался с женщинами, не испытывая к ним никаких особых чувств, ему никогда не приходило в голову искать у них поддержки. Не для того они были вместе.

С Клер у него все было иначе. Сначала. Но в итоге, кажется, пришло к тому же. У нее были свои представления о том, какими должны быть отношения. И они не совпадали с его представлениями. Возможно, при других обстоятельствах он бы попробовал что-то сделать. Что-то сказать и как-то все исправить. Но сейчас у него не было сил.

– Понятно. И это значит – что? – спросил он, просто чтобы точно знать, что сейчас происходило. – Я не впускаю тебя в свою жизнь так, как тебе бы этого хотелось, и поэтому ты – что? Ты это говоришь просто, чтобы я знал, или ты так даешь мне понять, что не хочешь быть в этой жизни вообще?

Клер наконец-то нашла в кармане ключ и сжала его в руке.

– Я думала, что смогу с этим смириться, но переоценила свои силы. Я не хочу быть тебе чужой. Но если даже ты сам считаешь, что я тебе никто, то да, видимо, нам лучше разойтись сейчас, пока я еще не настолько привязалась к тебе, чтобы это было невозможно пережить. Потому что ты для меня далеко не чужой и дальше будет еще сложнее.

И только произнеся это вслух, она поняла, что уже поздно. Уже слишком больно.

– Как знаешь, – он повернулся и пошел к своему номеру.

Но на полпути вдруг остановился, постоял пару секунд неподвижно, чувствуя, как внутри поднимается злость и раздражение, сменяя усталость и апатию. Он вернулся обратно к ней.

– Только имей в виду, что дело не во мне, – от спокойного равнодушного тона не осталось и следа. – Дело в том, что ты меня не слушаешь или не слышишь, слышишь только себя. Я не сказал, что ты мне чужая, я сказал, что считаю себя тебе чужим. И да, здесь есть разница, даже если ты ее не видишь. Мне жаль, если по тому, как я себя вел, ты сделала такой вывод. Я этого не хотел. И уж прости, что сегодня, когда я несколько часов не знал, где мой сын и что с ним, у меня не хватило душевных сил подумать еще и о твоих чувствах. Все ушли на то, чтобы я мог делать то, что должен был. Если ты хочешь уйти, пока это для тебя не стало слишком серьезным, иди. Иди, потому что мне уже слишком много лет, чтобы я смог взять и в одно мгновение стать таким, каким ты хочешь меня видеть. И я предупреждал тебя об этом с самого начала. Уходи, но имей в виду, что ты ушла именно в тот момент, когда была мне больше всего нужна.

Он снова отвернулся, не давая ей ответить, и снова зашагал в сторону своего номера.

Клер молча смотрела ему вслед, чувствуя, как по щекам текут слезы. Да, он сделал то, о чем не раз предупреждал ее: перевесил всю вину на нее. Она не услышала, она не так поняла. Ну что ж, пусть будет так. Если все его отношения заканчиваются так, может быть, дело в нем самом? Только вряд ли он это понимает.

Клер вдруг поняла, что ей очень тяжело стоять. Как будто гравитация стала во сто крат сильнее.

Она устало опустилась прямо на землю и снова достала сигареты. Все равно голова будет болеть. Так пусть хоть треснет.

Коннор едва удержался, чтобы не хлопнуть за собой дверью, но вовремя вспомнил, что в комнате спит Дэн. Ни к чему было его пугать.

Он сел на кровать, пытаясь привести пульс, дыхание и мысли в порядок, но усидел не дольше десяти секунд. Снова вскочил на ноги, прошелся по комнате. Она была слишком маленькой, если ходить с той скоростью, с которой хотелось, так и голова может закружиться. Впрочем, она и так кружилась, потому что он даже не помнил, когда последний раз ел, зато только что курил.

Он не понимал, почему так странно себя чувствует. Обычно, когда все заканчивалось, он испытывал облегчение. Облегчение, а не злость пополам с отчаянием. Ему хотелось думать, что он злится на Клер, но он понимал, что злится на себя. Хотя на нее он тоже злился. А еще на Дэна за то, что он все это устроил.

"Отлично, Дойл, ты просто молодец. Все у тебя в чем-то виноваты, – подумал он, останавливаясь. – Твою бы энергию да в мирных целях".

Вот именно, чем метаться тут по комнате, лучше бы пошел к ней и сказал все то, на что не хватило сил чуть раньше. Коннор снова потянулся к ручке двери. Ему казалось, что прошло минут десять, хотя на самом деле прошло от силы полторы. Он понял это, когда увидел, что Клер все еще на улице. Она сидела на земле и снова курила. И, кажется, плакала.

Коннор остановился. Он не любил женских слез. Вдвойне он их не любил, когда понимал, что он в них виноват. Он вообще не любил, когда был виноват. И извиняться в такие моменты не любил.

"А если она действительно уйдет?" – спросил он сам себя. Вместо ответа все-таки зашагал к ней.

Она не могла его не заметить, но она даже не посмотрела на него. Коннор молча сел на землю рядом с ней, так чтобы видеть ее лицо, хотя он и не находил в себе сил заглянуть в него. Его взгляд скользил по веткам жасмина. Красноречие почему-то внезапно его покинуло.

– Прости. И не делай этого. Пожалуйста.

Клер вытерла слезы тыльной стороной ладони. Почему-то как только он хлопнул дверью, она поняла, что не нужно было сегодня начинать этот разговор. Она ведь никогда раньше не делала подобных вещей, не обдумав все. Даже перед тем, как уйти от Мэтта, который значил для нее гораздо меньше, чем Коннор, она все взвешивала. А тут вдруг решила сказать сразу. И сразу же пожалела.

Возврат к списку