Открыть фик целиком в отдельном окне
Клер:
Я пыталась понять, что происходит: я сплю или я умерла и попала в такой вот странный бред? Или это все на самом деле? Я вспомнила, как говорила Коннору о своем дне рождения, о том, что хотела бы на него получить цветы. Любые. Бумажные тюльпаны мне в тот момент не пришли в голову, честно говоря. Но я и не думала, что в свой день рождения буду на Аляске.
Впрочем, последнее время я о нем вообще не думала, потому что сразу в голову лезли дурные воспоминания.
Я осторожно взяла протянутый мне бумажный букет, изо всех сил стараясь не разреветься. По-моему, последний раз Дойл делал что-то столь же трогательное, когда принес мне коробку со своими фотографиями.
– Спасибо, – поблагодарила я. Голос подводил, я неловко откашлялась. – Зайдешь?
Господи, какие расшаркивания. Как будто он ко мне домой пришел между делом поздравить, а не посреди смертельной опасности притащил мне бумажных тюльпанов, первый раз в жизни подарив мне цветы. Возможно, и в последний.
Коннор:
Я зашел в комнату, закрыл дверь. Что мне ей сказать? Почему я раньше не придумал? Мне показалось, что мы стали безумно чужими за это время. Странно, а на совещании, когда я держал ее за руку, мне так не казалось. А теперь кажется.
Не нужно было приходить. И цветы мои ей уже не нужны.
– Клер, я понимаю, что это уже не важно, – наконец тихо произнес я, – но... прости меня за то, что я тебе сказал тогда. Это никогда не было правдой.
Клер:
Я была рада, что мои руки заняты этими нелепыми цветами и я могу сделать вид, что отчаянно ищу, куда их пристроить. Кстати, деть их было некуда, разве что просто на столе положить. Здесь не было в комнатах ничего лишнего. Даже стакана, не говоря уже о вазе.
– И почему же это уже неважно? – спросила я, стоя к нему спиной.
Я положила цветы и начала рыться в своей сумке. Где-то у меня было то, что нужно.
Коннор:
– Потому что у тебя уже все хорошо, – я повторил ее слова, которые она сказала мне вчера утром.
И потому что ты ненавидишь меня. И имеешь на это полное право. После того, что я сказал тебе. И вообще странно, что еще терпишь меня.
А как же ее рука? Она ведь не убрала ее. Не хотела выяснять отношения при коллегах? Возможно.
Черт, мы ведь были уже в такой ситуации! Когда полгода не говорили друг другу о своих чувствах. Когда каждый считал, что не нужен другому. И как потом жалели об этом. Но сейчас ведь все по-другому, так? После всего, что я сказал, вряд ли она сможет верить мне. Всегда будет сомневаться во мне, думать, когда я лгу, а когда нет.
Но ведь я обещал ей говорить все прямо.
– Просто, чтобы ты знала. Я все еще тебя люблю. И никогда не переставал.
Клер:
Я, наконец, нашла то, что искала: несессер для косметических принадлежностей, который я всегда возила с собой. У него были достаточно жесткие края, чтобы он мог послужить вазой для моего бумажного букета.
Я вывалила все его содержимое в сумку. Теперь ни за что быстро не смогу найти то, что мне нужно. Всегда у меня бардак. Ну что уж теперь. Я поставила пустой несессер на прикроватный столик и начала осторожно располагать в нем тюльпаны. Руки заметно дрожали.
– Ты знаешь, я курить бросила, – невпопад ответила я. – Не смогла больше. Каждый раз, когда брала сигарету в руки, слышала, как ты говоришь: от тебя несет, как от целой табачной фабрики.
На самом деле, сначала я выкурила за вечер почти целую пачку. Выпила бутылку вина, выкурила пятнадцать сигарет и выплакала литров пять слез. Но это было неважно. Это действительно теперь было неважно.
– И еще я теперь до нервного тика без конца проверяю, не оставила ли в прихожей обувь не на месте и не забыла ли где грязную чашку.
Может быть, я и не хотела, чтобы он страдал, но пусть знает, как страдала я.
– А в остальном да, у меня уже все хорошо.
Коннор:
Я никогда не давал себе труда представить, каково было ей после того, что я сказал. То есть я представлял, что она страдает, но как именно, не думал. Теперь вот знаю.
А ведь еще несколько часов назад я надеялся, что она меня простит. Думал даже, что уже простила.
Разве такое можно простить, Дойл?
Наверное, тогда можно было расстаться с ней по-другому. Просто сказать, что между нами все закончилось. Не обижать ее сигаретами, чашками и ботинками. Но ведь я хотел ее обидеть. Хотел, чтобы она обиделась и ушла. Чтобы мы не просто расстались, чтобы ей не было больно, если со мной что-то случится. Чтобы она меня ненавидела.
Ты добился своего. Так на что еще надеешься? Зачем пытаешься что-то там исправить?
Я заставил себя улыбнуться.
– Хорошо. Тогда, спокойной ночи?
Ох, Дойл, что за вопросительный тон, уходи уже.
Но я не сдвинулся с места.
Клер:
– И это все, что ты можешь мне сказать? – кажется, теперь я разозлилась.
Я повернулась к нему и подошла ближе. Жаль, ничего тяжелого в руках нет.
– "Хорошо, спокойной ночи"? После всего, что ты мне сказал тогда? После всех этих месяцев? Тебе не стыдно, Дойл? Ты что, не можешь хотя бы нормально извиниться? Сказать, что тебе очень-очень жаль, что ты так больше не будешь? Ты знаешь, одного малюсенького "прости" как-то просто недостаточно. Такое "прости" сошло бы, если бы ты опоздал или забыл что-то, что я просила тебя сделать, – кажется, я уже орала. Надеюсь, тут хорошая звукоизоляция? – За три с половиной месяца агонии я хочу чего-то посерьезнее, чем "прости" и букет бумажных цветов! – я вдохнула, потому что воздух в легких закончился, и медленно выдохнула. – Кстати, – уже спокойно сказала я, – цветы очень милые, спасибо. Не думала, что ты еще помнишь мою просьбу. И что вообще помнишь про мой день рождения.
Коннор:
Я был удивлен ее вспышкой. Мне-то казалось, что ей уже не нужны мои извинения.
– Цветы делал Питер, – зачем-то сказал я. Мне вдруг стали мешать собственные руки. Их совершенно некуда было деть, они сами собой тянулись обнять Клер, поэтому я спрятал их в карманы. – Мои только те, что мятые и неаккуратные. Оказывается, в жизни есть две вещи, которые я не умею делать: кататься на коньках и складывать цветы из бумаги.
И извиняться.
И вообще, какой бред я несу? Зачем? Я поднял голову и посмотрел Клер в глаза.
– Жаль, что ты бросила курить, я надеялся, что пепельница на моем подоконнике тебе еще пригодится.
Клер:
– Ты же ее выбросил, – я нахмурилась. Хорошо помню, что, когда я вернулась на кухню, пепельницы уже не было.
Коннор:
– Не смог. Когда ты ушла, я вернул ее на место. Мне нужно было хоть что-то оставить от тебя. Потому что без тебя было слишком сложно. Клер...
Я все-таки не выдержал и шагнул к ней. Обнял ее, крепко прижимая к себе, поцеловал в висок. Пусть это продлится всего мгновение, но мне оно было нужно. Хотя бы для того, чтобы продолжать эту борьбу за наши жизни.
Клер:
– Это хорошо, – кивнула я, обнимая его в ответ. – Я очень любила эту пепельницу. Потом жалела, что не догадалась забрать ее. На память.
Я уткнулась лицом в его плечо, понимая, что все-таки плачу. По-моему, в этой жизни я плакала всего раз десять. И половину из них из-за него.
– Я так понимаю, нормальные извинения мне все-таки не достанутся? – сквозь слезы уточнила я.
Коннор:
– Прости, Клер. Я не умею извиняться. Не потому, что не хочу, я просто не знаю, что тебе сказать. Я думал, что так будет лучше. Думал, что ты переживешь. Встретишь кого-нибудь другого и перестанешь страдать. Я никогда не считал себя достойным твоих слез. Потому что слишком часто обижал тебя. Мне действительно жаль, что я заставил тебя пройти через это, и я не знаю, как мне просить у тебя прощения. Я мог бы пообещать тебе, что никогда больше так не сделаю, да что там, я ведь уже обещал тебе. Но, когда дело доходит до твоей жизни, у меня начисто сносит крышу. Потому что ты – самое дорогое, что у меня есть. Потому что я не смогу без тебя.
Я немного отстранил ее от себя, чтобы заглянуть ей в глаза. По ее щекам текли слезы. Опять она плачет из-за меня. Ну что ж я за идиот?
– Потому что я слишком тебя люблю, – впрочем, это я уже говорил, можно не повторяться.
Клер:
– А вот и встретила бы, – проворчала я просто из вредности, – если бы тут с тобой не застряла...
Я вытерла слезы, шмыгнула носом, хмуро посмотрела на него.
– Ладно, Дойл, извинения засчитаны и приняты. Будешь должен мне букет живых цветов и ужин, когда выберемся отсюда. И подарок на день рождения. И... – я попыталась вспомнить, что еще я всегда от него хотела. – И к родителям твоим поедем, в счет Рождества. Нас все равно после этого уволят, у нас будет масса свободного времени. И сейчас уже хватит стоять, как истукан, поцелуй меня уже нормально! Извиняться словами ты не умеешь, это я уже поняла. Но ты умел много всего другого, насколько я помню, что тоже сойдет...
Коннор:
Я был полным идиотом, если думал, что смогу без нее. Я только сейчас понял, что не мог все эти четыре месяца, и дальше тоже не смог бы. Может быть, притащил бы ей не бумажные тюльпаны, а живые. Может быть, даже научился бы просить прощения. Написал бы на бумаге и прочел. Не знаю что, но что-то сделал бы точно. Потому что без нее было невозможно.
Нам было некуда торопиться в эту ночь. Я все равно не усну. Не смог уснуть тогда, когда она ушла, тем более не смогу уснуть сейчас, когда вернулась. У нас куча времени до утра. Тем более что, возможно, это вообще в последний раз. Шансов выбраться отсюда у нас крайне мало, если быть честным.
В тот первый раз, на Кэт-Айленде, она спросила меня про татуировку. У меня не было времени ей ответить. И потом больше года не было времени. Сейчас, когда ее пальцы привычно скользнули по моему плечу, я подумал, что наконец-то хочу это сделать. Я перестал ее целовать, посмотрел ей в глаза.
– У меня был друг, Льюис. Мы вместе пошли в ВМФ. И когда первый раз вернулись из Атлантики, сделали одинаковые татуировки. Пообещали друг другу, что второе плечо разукрасим в тот день, когда соберемся уходить.
Она посмотрела на меня слишком понимающим взглядом, как будто знала и про Льюиса. Затем улыбнулась и заставила продолжить поцелуй. Интересно, что еще она знает? И откуда?
На ее губах больше не было привкуса лимонных леденцов, которыей я помнил, и я подумал, что обязательно куплю их, когда мы выберемся. Даже если она больше не будет курить, ее пепельница будет стоять на моем подоконнике, а на ее губах будет привкус лимонных леденцов. Потому что я так скучал по всему этому четыре месяца. И я был полным идиотом, если думал, что смогу без нее.
Клер:
Странная была ночь. Мы то ли праздновали мой день рождения, то ли отмечали очередное примирение, то ли прощались навсегда, так, на всякий случай. Он рассказал мне про татуировку, про своего друга. Мы словно шли по заколдованному кругу: он по частям рассказывал мне историю, которую я уже знала, каждый раз ненамного приоткрывая завесу своего прошлого, вспоминая себя прошлого, потом пытался отгородиться от меня, потом снова пускал ближе. Медленно, слишком медленно. Сейчас я понимала это особенно хорошо. Когда времени, возможно, осталось так мало. Мне так не хотелось, чтобы все это закончилось, а он бы так и не освободился от своего треугольника. Может, это нужно делать как-то настойчивее?
– Я знаю про Льюиса. Льюис Санделл, правильно? Вы дружили с ним с первого класса, были как братья. Он хотел стать пожарным, но пошел с тобой в ВМФ. И он погиб на том корабле. И еще двое твоих друзей из Академии тоже. И еще сорок один человек, – я поцеловала его, пока он не успел начать возмущаться. – Я знаю это все, потому что мне было важно это узнать, понять... Понять, что я могу для тебя сделать. Твой отец почему-то считает, что я могу тебе помочь, а я в этом не уверена. И я сейчас не про чашки, плевать мне на чашки... Я просто хочу, чтобы в апреле тебе не снились кошмары.
Коннор:
– Что еще ты обо мне знаешь?
Странно, но я не злился на нее за то, что она знает, хотя обычно, когда кто-то вспоминал про треугольник, я начинал злиться. И на отца не злился за то, что он рассказал. Он ведь, вероятно, хотел как лучше? Похоже, хотеть как лучше – это у меня от него.
Вопрос я задал просто так, я не ждал получить на него ответ. Просто вот сейчас, когда она лежала рядом, а я гладил ее по плечу, я подумал, что сам почти ничего не знаю о ней. Ни о ее семье (ну, кроме отца и отчима), ни о детстве (кроме того, что она хотела стать актрисой), ни о друзьях (кроме Сары).
Спать мне не хотелось. Было просто кощунственно спать сейчас.
– Клер, – я повернул к ней голову, пытаясь рассмотреть в темноте ее глаза, – кажется, это нечестно. Ты знаешь все мои тайны, я хочу знать твои.
Страница
7 - 7 из 15
Начало
|
Пред.
|
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
|
След. |
Конец
